Текст книги "Необыкновенное путешествие из Рима в Афины. Признания журналиста"

Кроме того, на совещании обсуждались и проекты «белого путча», в частности вопрос о создании в Италии «горячей атмосферы». Цель, которую при этом ставили правые, достаточно ясна: создать на Апеннинах при помощи террора обстановку страха и насилия, запугать население, обвинить в преступлениях «левых» и потребовать затем прихода к власти «сильного» правительства реакционного толка. В одном из опубликованных в печати тайных масонских документов прямо говорилось, что задача состоит в том, чтобы «разработать чрезвычайные планы», а затем создать на Апеннинах «сильное правительство, которое всегда предпочтительнее, чем правительство коммунистов».

Надо сказать, что еще задолго до публикации в газетах списков ложи «П-2» в судебные органы стали поступать сигналы о том, что за ширмой масонов действует какая-то тайная и опасная организация. Началось все с расследования уголовных преступлений. В 70-х годах на Апеннинах широкое распространение получил страшный «бизнес» – похищение людей с целью выкупа.

Обращаться в полицию было бесполезно. В этом случае похищенного жестоко и безжалостно убивали. Похищения не только приносили преступникам деньги. Это тоже был «вклад» в стратегию напряженности. Люди стали бояться выходить из дому, матери боялись отпускать детей в школу. Появилась даже новая профессия – «гориллы» – телохранители, которых стали нанимать состоятельные люди, опасавшиеся быть похищенными.

«Монополию» на эти жестокие преступления захватило так называемое акционерное общество похищений – банда связанных с мафией гангстеров. В Риме этим занималась шайка выходцев из Южной Франции, получившая название «банда марсельцев», во главе с Жаком Беренгуэром и Альбертом Бергамелли. Они, в частности, провели успешные «операции» по похищению сыновей ювелира Бул гари, финансиста Ортолани и «короля кофе» Данези, которые принесли «акционерному обществу» более 6 миллиардов лир дохода. Полиция боролась с гангстерами без особого успеха. Устраивались засады, следили за родственниками похищенных, подслушивали телефонные разговоры, помечали денежные купюры, которые выплачивали в качестве выкупа, но все безрезультатно. Схваченные полицией бандиты, как правило мелкие сошки, молчали как рыбы, опасаясь мести сообщников, а помеченные купюры внезапно появлялись в заграничных банках, находящихся вне всяких подозрений.

Постепенно у следователей возникло и окрепло убеждение в том, что «акционерное общество похищений» опирается на какие-то влиятельные и могучие силы, которые и делают его неуязвимым, и что полученные от похищений деньги используются не только для личного обогащения бандитов, но и для каких-то таинственных целей.

Первым на след «банды марсельцев» напал заместитель начальника мобильной полиции Рима Элио Чоппа. По рождению неаполитанец, он действовал с присущими жителям этого города энергией и темпераментом. Чоппа часами беседовал с родственниками похищенных, пытаясь ухватить хоть какую-нибудь ниточку, которая могла бы привести к похитителям, вел изнурительные допросы подозреваемых под ярким светом рефлектора, когда допрашиваемый теряет над собой контроль и начинает признаваться в том, о чем хотел бы умолчать. У Ортолани и Данези ничего не было общего, кроме того, что оба были масонами, членами тайной ложи «П-2».

– А что это за штука – масоны? – заинтересовался любознательный следователь. – Что это за ложа «П-2»? Почему она так называется? Где вы собираетесь? Зачем?

– Так как вы сказали, где вы собираетесь? На виа Кондотти? В квартире над магазином того самого Булгари, у которого похитили сына? Мамма мия! – Элио Чоппа от изумления подпрыгнул на стуле.

Наконец кончик искомой ниточки был схвачен. Несколько месяцев спустя Чоппа вместе с отрядом вооруженных до зубов полицейских врывается в квартиру к адвокату Джан Антонио Мингелли. У него есть неопровержимые доказательства того, что «адвокат» на самом деле является кассиром банды Беренгуэра и Бергамелли. Он занимался тем, что «очищал грязные деньги», полученные от выкупов (полиция помечала номера купюр, которые выплачивались бандитам родственниками похищенных). Мингелли был настолько уверен в своей безнаказанности, что делал вклады «очищенных» денег в отделении банка во Дворце правосудия!

При обыске полицейские нашли членский билет, свидетельствовавший о том, что кассир банды был… «почетным мастером» масонской ложи «Лира и шпага»! Другой членский билет говорил о том, что он был секретарем «Центра исследований современной истории», под прикрытием которого действовала ложа «П-2».

За расследование проделок масонов взялся римский судья Витторио Оккорсио. Оккорсио понял, что он напал на след сильной тайной организации, цели которой ему были еще не известны. Судья отдал распоряжение установить за Джелли слежку и приказал прослушивать его телефонные разговоры.

9 июля 1976 года Оккорсио сделал роковую ошибку – признался одному римскому журналисту: «Я веду расследование дела, которое может стать очень громким». Он показал журналисту досье Джелли и сообщил ему о загадочной фразе, которую произнес Альберт Бергамелли в момент ареста: «Теперь берегитесь, меня защищает большая семья!» На другой день Оккорсио был убит. Неофашист Пьер Луиджи Конкутелли выпустил в судью очередь из автомата. После смерти судьи его коллега Фердинандо Импозима-то внимательно просмотрел бумаги покойного, но ничего о масонах в них не обнаружил. Быть может, кто-то уже просматривал эти документы до него?

В 1974 году флорентийские судьи Пьер Луиджи Винья и Альберто Коррьери получили по почте бандероль весом два с половиной килограмма. В графе «Адрес отправителя» было указано: «Рим, инженер Франческо Синискальки». Автор, исключенный недавно из масонской организации, прислал судьям целую пачку документов и вырезок из газет о сомнительной деятельности «братьев» по ложе.

В длинном сопроводительном письме Синискальки сообщал судьям: «В Италии в течение вот уже целого ряда лет происходят странные и тревожные события, многим из которых никак не удается найти объяснение. Быть может, господам судьям будет угодно заняться более подробным изучением деятельности масонского «семейства»? Конечно, масоны всегда пользовались в Италии почетом и уважением, но ведь это в прошлом. Теперь все обстоит наоборот: последние годы в любом трагическом событии непременно замешан какой-либо масон».

Судьи с интересом просмотрели документы. Впервые сам член «масонского братства» обращался к судебным властям с просьбой тщательно изучить деятельность масонских лож, ибо за их ширмой можно найти ответ на многие вопросы правосудия. Следователи принялись за дело. Но проникнуть в тайны масонов оказалось не просто…

Слова произносимой при вступлении в ложу древней клятвы о жестоком наказании, которое ждет каждого, кто выдаст «тайну масонов и масонства», не были пустым звуком. Расправа следовала неотвратимо.

Жестоко – выстрелом в лоб – был убит в Риме журналист Мино Пекорелл и, редактор еженедельника «Оссерваторе политико». Незадолго до смерти Пекорелли написал статью «Правда о достопочтенном мастере масонской ложи «П-2»». В этой статье Пекорелли, сам бывший масон, осмелился выдать святая святых масонских тайн. Он признал, что «итальянское масонство представляет собой организацию, подчиненную ЦРУ». «Промышленники и финансисты, – писал Пекорелли, – политические деятели, генералы и судебные чиновники приносят клятву в верности масонству, тем самым становясь на службу ЦРУ США, чтобы любым путем преградить Итальянской компартии доступ к власти». Обещал он привести и другие разоблачительные сведения, но не успел.

Собственно говоря, сообщение о том, что ЦРУ осуществляет патронаж над ложей «П-2», мало кого удивило. Это вполне вписывается в общую политическую линию США по отношению к Италии, суть которой состоит в том, чтобы всячески препятствовать продвижению к рычагам политической власти демократических сил, и прежде всего коммунистов. Сразу же после оккупации страны англо-американскими (войсками разведслужбы стали воссоздавать в различных городах масонские ложи. Во главе итальянского объединения масонских лож «Великий Восток» поставили «надежных людей» – агентов спецслужб США Фрэнка Джильотти, Публио Кортини и Паоло Гамберини. Масонские ложи учредили и среди офицеров на многих военных базах США в Италии. Духовная пища в виде масонских уставов подкреплялась прозаическими, но всегда желанными долларами. Помощь по так называемому «плану Маршалла» была организована таким образом, что значительные денежные средства попадали прежде всего в руки главарей масонских организаций.

После того как ложи окрепли, настало время отрабатывать полученные деньги. «В 1969 году, – писала газета «Паэзе сера», – руководители ведомства национальной безопасности США и представители итальянских правых сил приняли решение о том, чтобы прикрыть масонской ширмой подрывную организацию, которая должна была способствовать радикальному повороту в итальянской политике. Эта роль была возложена на «П-2», уже активно действовавшую среди предпринимателей и финансистов. Вторым по влиянию (в США) деятелем в области национальной безопасности (после Генри Киссинджера) был тогда Александр Хейг. Будущий верховный главнокомандующий объединенными вооруженными силами НАТО в Европе и государственный секретарь США установили тогда целый ряд контактов с итальянскими предпринимателями».

Еще в 1944 году в одном из документов Бюро стратегической информации (предшественник ЦРУ) от 15 сентября 1944 года за № 9а-32199 указывалось, что правые силы в Италии хотели организовать масонское прикрытие «коммунистическим» террористическим группам, чтобы оказать отрицательное влияние на компартию.

Джелли поддерживал тесные связи не только с ЦРУ и с Другими руководителями американской администрации, но и с латиноамериканскими «гориллами», греческими «черными полковниками», с гангстерами всех мастей, и особенно с мафией, с французскими масонами-тамплиерами из «Суверенного и военного ордена рыцарей Иерусалимского храма». Одним словом, теперь достаточно ясно, что «П-2» представляла собой преступное шпионско-диверсионное гнездо и одновременно «теневой кабинет», незримый центр власти.

Разоблачение закулисного масонского «правительства» для Италии имело особое значение, ведь на Западе ее любят называть одной из самых «демократических» стран, говорить о ее «плюралистическом» обществе, где на ход общественного развития оказывают влияние самые разнообразные силы. В подтверждение этого тезиса ссылаются на многопартийность системы, на то, что в газетных киосках можно купить газеты любых направлений: от неофашистского листка «Секоло д’Италия» до левацкой «Манифесте», от католической «Оссерваторе романо» до радикального журнальчика «Иль Мале», специализирующегося на анекдотах, а то и на откровенной похабщине.

В Италии и в самом деле идет острая борьба между антагонистическими силами, однако глобалисты вовсе не собираются отказываться от монополии на власть. Борьба идет не только за стенами парламента и во время уличных митингов. За кулисами тайно готовятся «запасные» варианты на тот случай, если надо будет применить силу и установить правую диктатуру. История с ложей «П-2» служит хорошей иллюстрацией того, что все это очень серьезно. Серьезно и опасно. В заключительном документе парламентской комиссии по расследованию деятельности ложи «П-2» отмечалось, что, несмотря на разоблачения, ей удалось сохранить свои «кадры», которые продолжают в глубоком подполье плести сети нового заговора…

– За послевоенные годы в Италии было по крайней мере пять попыток государственных путчей, которые преследовали цель установить правую диктатуру, – рассказал мне во время одного из интервью видный итальянский адвокат Гвидо Кальви, не раз участвовавший в громких судебных процессах. – Я имею в виду только те попытки, сведения о которых просочились в печать.

Словом, недостатка в заговорах и планах путчей в Италии не было. Еще в 50-х годах прошлого века ЦРУ разработало для Италии секретный план, известный под кодовым наименованием «Демагнетайз» (размагничивание), когда коммунистический СССР и влиятельные в те времена компартии в Европе были главным противником США. Основные пункты этого плана изложены в совершенно секретном меморандуме американского правительства, который приводит в своей книге «Грязное дело» итальянский публицист Роберто Фаэнца.

«Конечная цель плана, – говорится в меморандуме, – состоит в том, чтобы уменьшить силы коммунистических партий, истощить их материальные ресурсы, ослабить их влияние на правительства Италии и Франции (план «Демагнетайз» был разработан применительно сразу к двум странам. – Примеч. автора), а особенно их связи с профсоюзами. Делать это надо с тем, чтобы как можно в большей степени уменьшить угрозу укрепления коммунизма во Франции и в Италии, что могло бы повредить интересам Соединенных Штатов в этих двух странах… Ограничение власти коммунистов в Италии и Франции – это главная задача; она должна быть достигнута любым способом…»

Любым способом… Значит, при помощи убийств, путчей, взрывов бомб, других преступлений. Вот ключ к объяснению многих и многих «загадочных» событий в Италии за послевоенные десятилетия. Убийство Энрико Маттеи, расправа над Альдо Моро, взрыв вокзала в Болонье, бомбы в Сельскохозяйственном банке Милана, взрыв пассажирского экспресса «Италикус», бомбы на митинге в Брешии и т. д. Денег и средств для этого не жалели. Из-за океана рекой текли доллары в кассы правых партий и в карманы реакционных деятелей.

В 1975 году в докладе американского сенатора Пайка говорилось, что посол США лично передал руководителю итальянской спецслужбы 800 тысяч долларов на «специальные цели». Как выяснилось, деньги получил не кто иной, как глава спецслужбы СИД генерал Вито Мичели – член ложи «П-2» и впоследствии депутат парламента от неофашистской партии ИСД-НПС. Не трудно догадаться, на какие «специальные цели» потратил эти деньги матерый неофашист и заговорщик.

Но не только доллары и планы по организации путчей и террора – «вклад» заокеанских друзей Италии в те ужасы, которые происходят на Апеннинах. Широко практикуется промышленный и политический шпионаж, составляются подробнейшие досье буквально на всех политических деятелей для возможного шантажа и запугивания, используются слежка и тайное фотографирование при помощи телеобъективов, перлюстрация писем и подслушивание телефонных разговоров.

Любопытный диалог приводит в своей книге уже упомянутый Роберто Фаэнца. «Какого рода информацию собирать?» – запрашивает из Рима Вашингтон один из чинов американской разведки. Ответ гласит: «Собирайте всё и про всех». Приказано следить даже за приходскими священниками. Делают это американцы прежде всего при помощи собственной агентуры. По данным еженедельника «Джорнивие нуове», на Апеннинах орудует около 5 тысяч агентов секретных служб США, а число работающих на них платных осведомителей превышает 10 тысяч. Оперативный центр в Италии, пишет еженедельник, расположен в здании посольства США в Риме. В нем работает около 50 «тихих американцев». Помимо этого тайные службы Вашингтона располагают «периферийными офисами», замаскированными под торговые компании или под фальшивые «культурные ассоциации». Они располагаются в Милане, Неаполе, Турине, Триесте, Генуе и других городах страны.

Вмешательство США доходит до того, что американские «дипломаты» дают указания издательствам печатать или не печатать ту или иную книгу. Однажды я встретил на одной из пресс-конференций автора цитировавшейся здесь книги «Грязное дело» Роберто Фаэнцу. Книга была уже подготовлена к печати, однако…

– Ты знаешь, – пожаловался расстроенный Фаэнца, – моя книга не выйдет.

– Как так? – удивился я. – Почему? Неужели издательству не нужны острые книги с использованием документального материала?

– Издательству-то нужны, – пожал плечами Роберто, – но американцам это не нравится. Вчера в издательство «Монд ад ори» приходил американский консул и требовал, чтобы мою книгу не печатали. Сказал, что она «подрывает» основы «дружеских» отношений между Италией и США…

Фаэнца несколько лет преподавал в Вашингтонском университете, работал в библиотеке конгресса. В то время вышел закон о «свободе информации» – о доступе к секретным документам Белого дома и других государственных учреждений США после истечения 25-летнего срока хранения. Итальянский публицист воспользовался этим законом и сумел изучить в библиотеках и архивах массу интереснейших официальных документов, показывающих неприглядную суть внешней политики Вашингтона. Многие из этих документов Фаэнца включил в свою книгу «Грязное дело». Получилась острая, разоблачительная публикация. В ней говорилось о преступлениях США во Вьетнаме, на Африканском континенте, о попытках ЦРУ убить Фиделя Кастро и конечно же о вмешательстве Соединенных Штатов в политическую и экономическую жизнь Италии.

Ясно, что такая книга никак не могла понравиться заокеанским «опекунам» Италии. Информаторы в издательстве сообщили в посольство о ее готовящемся выходе в свет, и на имя миланского консула (штаб-квартира издательства «Монд ад ори» находится в Милане) полетела депеша с приказом немедленно блокировать «нежелательную» публикацию…

Фаэнца попросил меня помочь. Я сначала растерялся: что может сделать журналист, к тому же еще иностранный? Оказалось, что кое-что может. Я написал репортаж «Почему не печатают книгу?», который был передан по каналам ТАСС на все европейские страны. Факт вмешательства США стал очевидным, возникла угроза крупного скандала, и в посольстве США забили отбой. В самом деле, как после этого трубить на весь мир о «свободе печати» на Западе? В результате книга Роберто Фаэнцы была отправлена в типографию и сейчас стоит у меня на книжной полке…

Зачем я так подробно рассказываю в своей книге об Италии о масонах, террористах, происках «тихих американцев»? Дело в том, что без этого невозможно воссоздать более или менее объективный портрет этой южноевропейской страны. На открытой политической сцене происходит одно, а за кулисами – совсем другое. Там стоят невидимые зрителям люди и дергают кукол за ниточки. От них зависит, какая пьеса будет принята к постановке и как будут двигаться по сцене марионетки. Не случайно у Личо Джелли – главаря могущественной масонской ложи «П-2» – было прозвище Кукольник…

Кукольник бежал за границу и, судя по слухам, скрывается сейчас где-то в Латинской Америке. Но что изменилось? Те, кто стоял за кулисами рядом с ним, остались. Остались и те, кто платит «кукольникам» жалованье и заказывает спектакли. Практически никто из тех лиц, которые фигурировали в списке масонской ложи «П-2», не оказался за решеткой. Даже процесса над заговорщиками не было! Скомпрометированные министры потихоньку ушли в отставку, политические деятели изобразили оскорбленную невинность, а генералы и начальники спецслужб объявили, что вступали в ложу «по деловым соображениям», чтобы выявить своих подчиненных среди «братьев». Впрочем, изменился у глобалистов противник, если раньше им были СССР и руководимая им «мировая система социализма», то сегодня это – Россия, которая хочет проводить независимую политику и не собирается терпеть претензий США на мировое господство.

Парадоксы мафии

Что такое мафия? Несколько лет назад итальянский журналист Энцо Магри задал этот вопрос пяти матерым «мафиози», сосланным по приговору суда на отдаленный остров Линоза. Вот что они ответили.

Первый:

– Пока журналисты не стали трубить про мафию, про нее никто и не слыхал.

Второй:

– Мафия – это нечто приятное, что делаешь для людей, заслуживающих уважения.

Третий:

– Мафия – образ жизни сицилийцев. Его никогда не поймут те, кто живет на континенте.

Четвертый:

– Это пещера в скале. В таких пещерах на Сицилии прятались от иностранных завоевателей борцы за свободу и справедливость. А теперь политики изображают из этих людей преступников.

Пятый:

– Клянусь честью, я не знаю ни что такое мафия, ни что такое «мафиози»!

Такие довольно странные для нашего читателя ответы отчасти объясняются нежеланием ссыльных раскрыть, что они на самом теле знают о мафии. Но только отчасти. Лупара (обрез), шляпа набекрень, тонкие усики, стрельба из-за угла – это еще не мафия. «Если бы мафия была просто бандой уголовников, то уничтожить ее, арестовать ее боссов – ведь всем известно, кто они, – судить их, посадить за решетку не составляло бы особого труда, – пишет в своей книге «Наша дорогая мафия» Дж. Лонго. – Но почему это не сделано до сих пор? Почему даже если многих посадили, то это не дало желаемых результатов? Да потому, что мафия – это совсем не то, что мы себе представляем».

А что же? Отчасти ответ на этот вопрос дают многочисленные фильмы итальянского производства, которые мы видели и в России, например, «Сто дней в Палермо» режиссера Маурицио Феррары, рассказывающий о жестокой расправе над префектом Палермо генералом Карло Альберто Далла Кьеза. Однако фильмы рассказывают о преступлениях мафии и почти ничего – о ее истории, о том, в чем же причина ее поразительной живучести и фантастической неуязвимости. Ведь именно это вызывает сейчас большой интерес.

Дело в том, что за последние годы на Сицилии произошла целая серия громких убийств. Одного за другим мафия перебила чуть ли не всех крупных политических и общественных деятелей, которые пытались хоть что-то изменить на острове. Кроме того, сейчас все отчетливее проявляются связи мафии с политическим терроризмом, неофашистами и спецслужбами империалистических государств. Становится очевидным, что современная мафия – не просто уголовщина с сицилийским колоритом и не только любопытный социальный феномен, а явление политическое. А это заставляет смотреть на синьоров с лупарой и в шляпах набекрень совсем другими глазами.

Еще до поездки в Италию я интересовался мафией как филолог-романист – чисто с лингвистической точки зрения. И сразу столкнулся с парадоксом. Выяснилось, что этимология слова «мафия» до сих пор точно не известна. Впервые оно появляется в Сицилийско-итальянском словаре[2]2
  Сицилийский диалект резко отличается от литературного итальянского языка (Примеч. автора).


[Закрыть] А. Траина, вышедшем в Палермо в 1868 году. Но в нем его значение прямо противоположно нынешнему. «Мафия, – объясняет словарь, – это неологизм, служащий для обозначения смелых действий: отважного поступка, проявления доблести, удали».

Позитивное толкование этого слова приводит Дж. Питре, автор книги «Обычаи и традиции сицилийского народа». Он утверждает, что в прошлом веке в Палермо слово «мафия» являлось синонимом слов «красота», «совершенство», «изящество». О красивой девушке говорили: «Рагацца мафиуза», о чисто прибранном и ухоженном домике простолюдина – «Каза мафьюзедда».

А если судить по словарям итальянских диалектов Севера, то там слово «мафия» первоначально имело тоже совершенно иное значение, чем на Сицилии. В Тоскане, например, «маффия» (с двумя «ф») – это синоним «бедности», «нищеты», а в Пьемонте – «спеси», «важности», «надменности».

Любопытно, что во всех случаях слово «мафия» первоначально обозначало вовсе не какую-то тайную организацию, а манеру поведения человека или образ его жизни. Причем оно носило амбивалентный характер: означало либо «красота» и «доблесть», либо «бедность» и «спесь». Некоторые исследователи считают, что поскольку это слово пришло с севера Италии, где оно означало «спесь» или «бедность», то на юге страны, в Сицилии, якобы из духа противоречия в него стали вкладывать противоположный смысл: «красота», «доблесть», «богатство». Отсталый Юг издавна «в обиде» на индустриальный Север, который эксплуатирует его и превратил в аграрный придаток.

Есть, правда, еще одна версия, согласно которой слово «мафия» арабского происхождения и несет в себе отрицание «нет», «не существует». Теоретически это возможно: Сицилия долгое время находилась под игом арабов, но итальянские лингвисты сомневаются в возможности подобного заимствования.

Одновременно со словом «мафия» в книге Дж. Питре упоминается и производное от него – мафиузу (мафиозо). Автор объясняет, что оно означает человека, «заслуживающего уважения и всяческого почитания».

Однако в современном своем значении слова «мафия» и «мафиозо» впервые появились… на театральных подмостках. В конце прошлого века драматург Гаспаре Моска задумал пьесу об обитателях палермской тюрьмы «Викария». Возвращаясь как-то домой и обдумывая по дороге сюжет, автор оказался случайным свидетелем драки двух оборванцев, один из которых крикнул другому: «Да чего ты корчишь из себя мафиозо?!»

Моска подумал, что так называют друг друга уголовники, и решил назвать свою пьесу «Мафиози из «Викарии»». Пьеса, в которой впервые на сицилийской сцене была показана жизнь самого дна общества, имела шумный успех. Считают, что именно благодаря театру слово «мафия» и приобрело свой нынешний смысл.

Вслед за театральной афишей «мафия» появляется и в полицейском протоколе. Полицейский чиновник местечка Карини в донесении квестору Палермо сообщал, что им арестован некий злоумышленник, обвиняемый в причастности к преступлению, «совершенному мафией», причем мафия характеризовалась как некая «тайная организация преступников».

Словечко, видимо, понравилось начальству. Власти в то время безуспешно пытались навести «порядок» на острове, где бурлили народные волнения, громко раздавались требования земельной реформы. Квестору показалось выгодным объяснить в своих отчетах беспорядки на острове, а заодно и все нераскрытые там преступления действиями некой «тайной, но могущественной организации», или же мафии.

Вот и второй парадокс: сначала театральные подмостки, а потом полицейский протокол. Обычно бывает наоборот. Впоследствии это дало кое-кому повод утверждать, будто мафия вообще «не существует». «Мафии нет, – заявил кардинал Руффини, – ее выдумали враги Сицилии». «Да, – писал еженедельник «Эуропео», – мафию выдумали. Выдумали журналисты, бюрократы и судебные чиновники, чтобы разговорами о могущественном, вездесущем и секретном обществе объяснить сложное явление, которое они никак не могли понять…»

Но как это «выдумали»? С точки зрения сегодняшнего дня этот вопрос звучит и вовсе парадоксально. Кто же тогда убивает на Сицилии? О ком сняты фильмы и написаны книги? Тем не менее итальянские историки единодушны: мафии как некой единой, централизованной, секретной организации преступников никогда не было. Такой ее действительно «выдумали» писатели и журналисты. «Мафиозо, – пишет Дж. Питре, – это нечто совершенно иное, нежели вор, бандит, разбойник или убийца. Хотя он нередко и ведет себя как обычный преступник, его характеристика не укладывается в обычную схему, согласно которой по одну сторону находятся «порядочные люди», а по другую – все остальные». Мафиозо – продукт определенной социально-исторической среды. Да, он нарушает законы государства, но в рамках той среды, где он действует, эти нарушения вовсе не считаются незаконными. Мало того, в этой среде его искренне считают «уважаемым человеком, человеком чести», а саму мафию именуют «онората сочета» – почтенное общество.

«То явление на Сицилии, которое стали обозначать словом «мафия», – рассказал мне во время встречи в Риме товарищ Пио Ла Торре, секретарь федерации компартии на Сицилии, – возникло задолго до того, как Гаспаре Моска написал пьесу «Мафиози из «Викарии»».

Мафия – это весьма сложный социальный феномен. До образования в Италии единого государства, а это произошло только в 1871 году, на Сицилии безраздельно господствовали земельные бароны. При отсутствии сильной центральной власти латифундисты сами обеспечивали охрану своих владений и свои привилегии. Они создавали своего рода частные «армии» из вооруженных надсмотрщиков. Вербовали в них всякий сброд: воришек, беглых каторжников, сорвиголов, готовых на все ради хозяина, предоставившего им кров, пищу и покровительство.

Сами владельцы латифундий жили далеко – в Палермо, Риме или в Париже. В их отсутствие вся власть на местах принадлежала бандам надсмотрщиков. Они заставляли крестьян работать, сурово наказывая тех, кто осмеливался не подчиняться. Они всем диктовали свои законы и осуществляли «правосудие», ведь на Сицилии тогда практически не было ни государственных учреждений, ни судов, ни полиции. Хозяева впадений обеспечивали надсмотрщикам безнаказанность за любой проступок или даже преступление. Эти частные «армии» латифундистов, считает Пио Ла Торре, и явились прообразом той организации, которую потом стали называть мафией.

После объединения Италии и создания единого государства из Рима на Сицилию стали прибывать префекты, чиновники рангом поменьше, офицеры полиции, карабинеры. Надежды крестьян на аграрную реформу, а местных демократических слоев населения на либерализацию общественной жизни не оправдались. «Пришельцев с Севера» встретили в штыки не только местные феодалы, но и простолюдины. Одни не хотели делить с ними власть и привилегии, другие видели в них, и вполне справедливо, новых угнетателей. Забитые сицилийские крестьяне и нищие обитатели трущобных кварталов городов не доверяли высокомерным и чванливым «чужакам из Рима», которые даже говорили на непонятном им языке.

В этих условиях всеобщего недоверия к государственной власти функции реальной власти осуществляли те, кого сицилийцы считали «своими», те, кто издавна обеспечивал на острове «закон и порядок», распределял блага и урегулировал конфликты, то есть те, кого впоследствии стали называть мафией. В небольших населенных пунктах эти люди были связаны с остальным населением семейными узами, общими интересами и традициями. Постепенно сложилась и окрепла система власти, параллельная государственной и враждебная ей. Она-то на самом деле и решала все. Мафия нуждалась в поддержке народа, и этого ей удалось достигнуть, используя ненависть населения к враждебному ему государству-полицейскому, которое не дало сицилийцам ничего, кроме репрессий и нищеты.

«Разве можно сделать что-либо на Сицилии без участия мафии? – писал журналист Ф. Шанна. – К ней обращаются, когда хотят лечиться от рака, получить работу, достать разрешение на строительный подряд, сменить школьного преподавателя или сдать экзамен на аттестат зрелости. Мафиозо является посредником, он свободно проникает в любое учреждение, в муниципалитеты, имеет своих людей и в любом министерстве в Риме… А государство? На Сицилии никому и в голову не придет обратиться к полиции или к карабинерам, чтобы искать защиты от шантажиста».

В начале века мафиозо на Сицилии – это вовсе не главарь вооруженной шайки уголовников, живущих на нелегальном положении. Нет, это уважаемый всеми член общества, «человек чести». Все знают, где он живет; он регулярно ходит в церковь, имеет множество «друзей», которым он оказывает всякого рода услуги и которые в свою очередь готовы выполнить любую его просьбу.