Текст книги "Камешек в жерновах"

Часть вторая
Эйд-Мер и Селенгар

Глава 1
Сумасшедший план

Прошла неделя, как отряд Хейграста вышел из топи. Закончился месяц магби, начался месяц эллан. Алатель почти не давал ночи разгуляться. Едва сумерки густели, как уже где-то на юго-востоке небо начинало бледнеть, и вскоре показывался огненный край светила. Третьего числа на празднование самого длинного дня в году женщины достали неприкосновенные запасы ореховой муки и испекли медовые хлебцы. Уже с утра дивный запах полз над лагерем, визжали от радости дети, даже суровое лицо Алдоны разгладилось. Но после полудня в лагере появились Гринш и Дарлин. Бродус даже не дал им смыть засохшую грязь с сапог, вызвал Хейграста и вскоре скомандовал сбор.

– Утром выходим, – негромко сказал нари. – Будьте готовы. Лигское воинство остановилось на пепелище Лингера. Собирайтесь.

Райба опустила деревянный меч, вытерла пот со лба.

– Твои родные места? – посмотрела в глаза Дану.

– Не осталось там ничего, – буркнул мальчишка.

Он все никак не мог смириться с тем, что девчонка-сверстница побеждает его в упражнениях на мечах так легко, словно он, кроме лопаты, отродясь ничего в руках не держал. Правду сказать, не кичилась она своим умением. Не кичилась, а учила. Так старалась натаскать молодого плежца, что порой вокруг них собирались зрители, а Хейграст не один раз сбрасывал рубаху и менял взмыленного и покрытого синяками Дана. Сейчас нари, обняв жену за плечи, уходил в западный лагерь.

– Прощаться пошел, – объяснила Райба, словно Дан был непонятливым подростком. – У нари не принято прощаться при всех.

– Однажды он уже прощался, – вздохнул Дан.

– В прошлый раз Хейграст уходил не на войну, – отрезала Райба и отбросила деревянный меч в сторону. – Хватит уроков. Если дойдет до схватки на мечах, это будет значить, что мы согласились умереть.

– Это как же? – не понял Дан.

– Потом, все потом, – отмахнулась девчонка. – Теперь спать. Все равно выспаться не удастся.

Выспаться действительно не удалось. Негос встряхнул Дана с первыми проблесками рассвета, Баюл уже молодцевато посвистывал, в который раз протирая и так сверкающую пику.

– Здоровый, молодой сон! Что может быть лучше? А я уже и твои сапоги соком болотной травы смазал.

– Спасибо, Баюл, – смутился Дан.

– Чего уж там! – махнул рукой банги и заговорщицки прошептал: – Отмоешь мои сапоги от грязи, когда выберемся на равнину?

Дан только вздохнул. Хейграст и Бродус ждали друзей у крайних шатров. В сумраке выстроились Омхан, Бруск, Гринш, Дарлин. Тенью мелькнула Райба. Зевнул огромной пастью Аенор. Старик Орхун поклонился Бродусу в пояс и заковылял в сторону своего шатра. Из темноты вынырнула Алдона, сунула в руки Хейграсту узелок, пахнущий медом и орехами, поклонилась, коснулась рукой колена нари, прошептала еле слышно «прости, дуру», исчезла.

– Ну вот, – нервно выдохнул Бродус, – если уж самая сварливая баба Эйд-Мера прощения попросила, значит, точно ничего не забыли. К тропе выберемся – с дозорными не прощайтесь. Плохая примета.

С дозорными не попрощались. Ступили на тайную тропу, которая где по колено, где по грудь в мутной болотной жиже вела навстречу восходящему Алателю, и двинулись вперед. Вскоре Негос пристроил на плечах ворчащего банги. Когда топь становилась мельче, Баюл пытался спрыгнуть, но шаи грозил ему огромным кулаком и тихо говорил: «Дурень, я твои новые сапоги берегу, до твоего роста мне дела нет».

К полудню, проклиная напомнивший о себе гнус, выбрались на твердую землю.

– Через пару ли доберемся до родничка, там и приведем себя в порядок. – Бродус вытер пот, поправляя на плечах мешок с доспехами.

Дан оглянулся. Подернутая розовой дымкой мелких цветов ядовитого мухолова топь оставалась желто-зеленой. Медленно затягивалась черная полоса вывернутой тины. Пройдет еще ладонь по небу Алатель, и ничто не укажет на то, что впереди в полудюжине ли последний кусочек разоренного Эйд-Мера, разве только едва слышный звон молота.

– Пойдем, – тронул мальчишку за плечо Хейграст.

Дан не считал себя знатоком этих мест, хотя исходил равнину Уйкеас с дядей Труком вдоль и поперек. Но разве запомнишь каждую ложбинку, если одних речек, впадающих то в топь, то в Индас, за день быстрого хода можно было пересечь не менее полуварма? Которые шириной с локоть, а которые и с омутами, закручивались они между глинистых берегов, прятались среди густых кустов, а скрытным путникам только того и надо: снимай сапоги, вешай их на плечи, закатывай штаны до колен и беги по илистому дну, пока речушка в нужном направлении журчит, а вильнула в сторону – ищи следующую, попутную, благо вот она, уже рядом, в нескольких дюжинах шагов.

– Это только вдоль топи речка на речке, – добродушно прогудел на коротком привале здоровяк Гринш. – К востоку равнина повыше станет да посуше. Но кустов везде достаточно, иначе бы ни один из лазутчиков не вернулся. Лигские нари прямо как дикие звери, только что ветер не нюхают.

– Нюхают, Гринш, нюхают. – Хейграст откинулся на мягкую траву. – Я уже голову сломал, раздумывая, как мы в их лагерь проникнем. Одна надежда на Дана. Лингер – его родной городок, да и были мы там совсем недавно.

– Проникнуть, может, и проникнете, а вот что потом будет? – прищурился Гринш. – Кстати, советы твои нам не помогли, Хейграст. Колючка, по которой вы из Лингера уходили, теперь выжжена. Так что к лагерю ближе чем на два-три ли и не подойдешь. Дозоры по равнине бродят.

– Дозоры нам бы как раз и пригодились. – Хейграст задумчиво покусывал травинку.

Дан поежился. Ни слова пока не сказал нари, что собирается делать близ лагеря, но уж больно смахивало, что к смерти кузнец готовился.

– Видишь? – толкнул парня Баюл.

– Вижу, – кивнул Дан.

На востоке, невидимые никому, кроме Дана, Баюла и Негоса, пульсировали багровые сполохи.

– Силушки на это свечение, наверное, уходит немало! – покачал головой банги.

– Силушка не на свечение уходит, – не согласился Негос, привычно разминая в руках кусок кожи. – Это отсвет, хотя даже не знаю, может ли от тьмы отсвет быть. Силушка тратится на дурман, которым лигские нари на чужие земли ведутся. Поверь, Баюл, не раз мне приходилось пересекать Горячий хребет – нет добрее и радушнее народа. Своей волей никогда бы нари не пошли на восток.

– Своею не своею, а крови пролили изрядно, – сухо бросил Бродус. – Другое меня волнует: отчего они остановились и не подчинимся ли этой магии и мы?

– Вряд ли, – нахмурился Негос. – Я слышал, васты не просто так свои крепости сдавали – сопротивлялись, иначе той силе, что нари гонит, войско не понадобилось бы. А вот что касается остановки этой… Подмоги ждут?

– Какой подмоги? – не понял Бродус. – И нужна ли она им?

– Их там дюжины полторы лиг, не меньше, – прогудел Гринш.

– А может, не знают пока, куда дальше идти? – предположила Райба.

– Чего тут знать? – не понял Хейграст. – Дорога одна – на восток. Сварию брать. Если бы они Индаин должны были после серых занять, сразу бы туда повернули, а Эйд-Мер под их союзником.

– Под союзником ли? – прищурилась Райба.

– А может, Салмия ударила по серым? – предположил Дан. – Вот и остановились нари, решают, как на помощь серым идти! Или выжидают?

– То-то что выжидают, – пробурчал Омхан и, приподнявшись на локте, усмехнулся, глядя на Аенора, на теплые бока которого облокотились сразу и Дан, и Райба, и Негос, и Баюл. – Вот кому наши разговоры побоку – что будет, то и будет.

– Не скажи, – насторожился Негос.

Шаи не спеша поднялся, выпрямился, приложил ладони к глазам, уставился на север. Почти туда, где среди едва проступающих на горизонте старых гор раскинулся бывший свободный город Эйд-Мер. Вскочил на ноги Баюл. Поднялся Дан, чувствуя странную боль в груди и удивляясь вздыбившейся на загривке Аенора шерсти.

– Что там? – не понял Бродус.

Вскоре уже все члены отряда стояли на ногах, напряженно повернувшись к северу. И тут пес вскочил на ноги и завыл. Истошный, невыносимый звук родился словно не у гигантского пса в глотке, а в недрах самого Эл-Айрана, а Аенор был только трещиной в плоти Эл-Лиа, и через эту трещину вырвалась вся боль и тоска, скопившаяся в земле. Холод почувствовал Дан. Холод на губах, обжигающий, жгучий мороз на руках и шее, игольчатый лед в груди. Согнулся мальчишка, словно под порывом зимнего ветра, зажмурился, а на самой высокой ноте, которой пес закончил ужасную песню, услышал щелчок, более всего похожий на удар в самое сердце. И опущенные веки не уберегли от ужасного видения. Вспыхнула далекая зарница, словно где-то далеко на севере мгновенно родилась и умерла ужасная молния, и небо потемнело. Утратило краски и безмятежность. Стало мертвенно-серым. И эту серость увидели все.

– Эл всемогущий! – только и смог произнести Бродус.

– Неужели конец нашему миру? – сокрушенно прошептал Баюл.

– Я бы не торопился на похороны, – медленно произнес шаи, смахивая слезы с огромных глаз. – В древних книгах написано, что так же потемнело небо, когда двинулась из центра Дары на просторы Эл-Айрана черная смерть, и было оно темным до тех пор, пока кто-то не замкнул кольцо над мертвой равниной.

– Это сделал Арбан! – почти прохрипел Дан. – Но он уже давно покинул Эл-Айран!

– Зато есть Арбан Саш! – отрезал Негос. – Делай свое дело, Дан, потому что воины Эл-Лиа надеются на тебя так же, как и ты надеешься на них!

– Арбан Саеш, – печально поправил шаи Хейграст. – Где это случилось, Негос? В Эйд-Мере?

– Нет, Хейграст, – Бродус все так же напряженно всматривался в даль, – Эйд-Мер правее. На этой линии Ари-Гард, крепость Урд-Ан, Гаргский проход…

– Гаргский проход слишком далеко, – покачал головой Негос. – Ари-Гард или Урд-Ан. Кстати, вот и разгадка. Вот чего ждали нари.

– Но ведь мы не знаем, что там произошло! – вскричал Бродус.

– А кто тебе сказал, что нари знают? – удивился шаи. – Вот пока они будут раздумывать, мы и попытаемся выполнить наш сумасшедший план.

– Откуда ты знаешь, что он сумасшедший? – не понял Хейграст. – Откуда ты вообще знаешь, что у нас есть какой-то план?

– Который раз я тебе говорю, что у меня очень большие глаза, Хейграст, – горько усмехнулся Негос. – Правда, забываю добавить, что и голова немаленькая. Или ты будешь уверять меня, что мы идем вовсе без всякого плана? Любой элбан, даже если он отправляется в кусты по нужде, имеет вполне ясный план. А что касается сумасшествия… Нас десятеро, одиннадцатый – пес. Враг, которого мы собираемся победить, имеет полторы дюжины лиг войска и магию, которая никакому элбану неподвластна. И ты считаешь, что наш план не сумасшедший?

– Вот уж не думал, что рассудительный шаи будет участвовать в исполнении сумасшедшего плана, – улыбнулся одними губами Хейграст.

– Я сам удивляюсь, – согласился Негос и замолчал, повернувшись на восток. Багровые сполохи над Лингером не померкли даже на фоне посеревшего неба. Они вспыхивали с частотой биения сердца.

Отряд Бродуса так и не смог приблизиться к пепелищу Лингера. Пришлось остановиться на высоких холмах, поднимающихся между мелких болотцев и озер. С расстояния три ли даже Негос не мог ничего разглядеть, кроме узкой полосы дороги и многочисленных пятен шатров. Подойти ближе не удалось и Дану, дозоры не давали голову поднять из травы.

– Плохое место, – пробурчал весельчак Дарлин, который был скуп на слова, но искренне смеялся всякой шутке Баюла, даже когда никто его не поддерживал.

– Почему же? – обиделся Дан.

– Перекресток, – объяснил Дарлин. – Мать у меня с колдунами дружбу водила, сама ворожила по мелочам, так вот она говорила, что перекресток – дурное место. Или зря, думаешь, колдуны ходят в Лингер траву рвать? А года два назад меня с приятелем сам Вик Скиндл нанимал, мы его до Лингера сопровождали, так вот слепой колдун ночью выходил на перекресток и собирал в кувшин пыль! Или не сожгли в свое время васты Лингер?

– Серые вот Эйд-Мер захватили, – проворчал Омхан. – Еще бы, улиц много, перекресток на перекрестке!

– Не о тех ты перекрестках говоришь, – махнул рукой Дарлин. – И не было никаких перекрестков в Эйд-Мере, пока Хейграст друзей своих через северные ворота не вывел.

– Ерунда! – презрительно бросил Негос. – Я вот о другом думаю, что-то не вижу способа проникнуть в лагерь.

– Есть такой способ, – выпрямился Хейграст, расстегнул пояс, сбросил кольчугу. – Сходить… ножками.

– Вот так, прямо в логово? – Райба растерянно повернулась к Бродусу.

– А ведь нет другого способа, – хмуро кивнул начальник стражи Эйд-Мера. – Хейграст – нари, пусть и не лигский. А нам без разведки никак нельзя.

– Что даст ваша разведка?! – расстроенно всплеснул руками Баюл. – А ну-ка садитесь, друзья мои, в круг, берите друг друга за руки, я колдовать буду.

– А не заметит тебя могучий погонщик нари? – кивнул в сторону лагеря Негос. – С такой силой он каждый шорох должен улавливать!

– А я тише шороха стану, – уверил Баюл. – Или ты думаешь, что местные колдуны каждого нари на просвет смотрят? Вы пальцы, главное, не разжимайте, никто ничего и не заметит.

Дан поймал ладонь Райбы, протянул руку Негосу и в который раз увидел колдовство банги. Только в этот раз искры не появились – и не услышал мальчишка ничего, кроме шелеста. Банги сплел пальцы левой руки с пальцами правой рукой Хейграста, а над его левой ладонью устроил медленный танец двумя пальцами, указательным и мизинцем.

– Ничего особенного, – через несколько мгновений гордо произнес банги. – Ниточка тонкая, внешне ничем не отличается от наговора обычной деревенской ворожеи. Видишь ее, Негос?

– Нет, – признался, нахмурившись, шаи. – Так я не колдун, Баюл. Такую ворожбу не глазами смотрят.

– А хоть чем, – отмахнулся банги. – Зато уж если она лопнет, я сразу почувствую, а Хейграст дара речи лишится, боль перестанет чувствовать. На время…

– Это с чего же она может лопнуть? – нахмурился Бродус.

– Ну если там магию какую к нари применят или пытать начнут… – нехотя объяснил Баюл.

– Не начнут, – решительно ответил Хейграст. – Или войску лигских нари не нужны крепкие воины?

– Нужны, я думаю, – согласился Бродус. – Только ведь и нам без крепкого воина трудно придется.

– Я помню, – кивнул Хейграст, толкнул в плечо Дана, сжал ладонь Райбы и решительно зашагал вниз с холма.

– На юг пошел, – виновато объяснил и так все понимающим друзьям Баюл. – Чтобы к лагерю со стороны Азры выйти.

– Не нравится мне все это, – прошептал Негос. – И псу не нравится.

Аенор лежал в траве, но передние лапы его были напряжены, уши подняты, и в глубине горла клокотала холодная ярость.

– А что бы стал делать ты? – Баюл погладил пса по голове.

– Ждать бы стал, – ответил Негос. – И думать.

– Оган вот тоже ждал и думал, – неожиданно вставил коротышка Бруск.

– А брат мой старший, Заал, который и тебя, Бруск, и тебя, Дарлин, и тебя, Гринш, да и тебя, Омхан, учил клинок в руках держать, и думать любил, и ждать не мог, – бросил Негос, помолчал, потом глухо добавил: – А одно без другого никак не складывается. Вот он и пошел разбираться с демоном в одиночку… Все знают, чем это кончилось?

– Ты думаешь, что демон движет нари по равнине Уйкеас? – спросил Бродус. – А если это колдуны Адии?

– А ты думаешь, что можно перепутать дюжину костров с лесным пожаром? Хотя я ведь и Хейграста понимаю…

Негос вздохнул, отошел в сторону и лег среди высокой травы.

– Отдыхать! – скомандовал Бродус. – Караулить по очереди. Первые Гринш и Омхан. Затем Дарлин и Бруск. Под вечер Райба и я. В ночь пойдут Дан и Негос.

– А я? – приготовился обидеться Баюл.

– А тебе спать не придется, – усмехнулся Бродус. – Сиди и слушай Хейграста.

Дан проснулся не от прикосновения Райбы, хотя именно она дотронулась до его руки. Мальчишка проснулся от воя. Но выл не Аенор. Над равниной летел холодный ужас, не оставляя без внимания ни единого живого существа. И, чувствуя, как холод пробирает до костей, Дан выпрямился, увидел в полумраке тихо скулящего Аенора, насторожившихся воинов Бродуса, встревоженного Негоса, испуганного Баюла.

– Что с Хейграстом? – прохрипел мальчишка, вглядываясь в далекие огни костров.

– Пока ничего… – жалобно ответил Баюл. – Точнее, я не чувствую ничего.

– И я, – прошептал Негос. – Я вообще ничего не чувствую. Словно уши, глаза, нос заклеены воском.

– А ты? – встряхнула Дана за плечо Райба.

– Мне кажется… – поднял глаза мальчишка, смахнул со лба показавшуюся паутину, – небо… небо опускается.

– Небо? – Девчонка сдернула с плеча лук. – О чем ты?!

Небо опускалось. Оно обрушивалось струями холода, топило в себе звезды, оборачивалось своей изнанкой, чернотой, болью, бессилием, вялостью, ленью.

– Что это? – повернулся Бродус к окаменевшему Негосу, не в силах выпрямить задрожавшие ноги.

– Покрывало мрака, – услышал Дан прерывающийся голос Баюла и сам погрузился во тьму.

Боль заполняла все. Она клубилась пульсирующей теснотой в висках, вспыхивала в затылке, растекалась огненными потоками вдоль лба, переносицы, скул. В какие-то мгновения Дану казалось, что он не только чувствует ее, но даже слышит, и ему хотелось только одного: чтобы боль не менялась, не перетекала с места на место, не взрывалась и не рассеивалась, иначе он так и не сможет привыкнуть, не сможет переносить ее.

– Дан, – донесся знакомый голос.

Дрожащие пальцы коснулись висков, и боль отступила.

Мальчишка открыл глаза и похолодел. Рядом сидел Баюл, в двух шагах ничком лежал еще кто-то, а за ним и справа, и слева, и за спиной вздымались на два человеческих роста земляные стены.

– Решетка, – испуганно пробормотал Дан, щурясь от струящегося сверху света, опустил взгляд и тут же ухватился за пояс. Меча не было.

– Согласен, у наших тюремщиков нет совести! – с сожалением причмокнул Баюл. – Нет бы оставить мечи, вырубить ступени в стенах. Ладно хоть пальцы не сковали! Хотя что толку? Колдовать в этой яме все равно, что кричать под горным обвалом. Только и хватает силы на ворожбу с прикосновениями. Хорошо, хоть не били, но вниз бросали не глядя. Впрочем, это все догадки. Я сам недавно в себя пришел. Здорово приложился, синяк в полтела! Да и голова, как и у тебя, трещит. Что ж, такова плата за способность видеть и чувствовать больше, чем обыкновенный элбан.

– Что случилось? – вскочил на ноги мальчишка.

– Мы в плену, – пожал плечами Баюл.

– Как – в плену? – с ужасом прошептал Дан. – Что случилось на холме? Последнее, что я слышал, это твои слова о покрывале мрака!

– Колдовство ари! – махнул рукой Баюл. – Высшее колдовство ари. Сон, морок, растворение жизненной воли. Я сам мало что помню, разве только Бродуса, который стоял на ногах до последнего, пытался противостоять магической атаке, да пса. На Аенора колдовство не подействовало или подействовало не так, как на нас. По-моему, он просто убежал с холма, не ошибусь, если даже завилял хвостом.

– Но где, где все остальные? – вскричал Дан. – Надо выбираться отсюда! И кто это? Мне незнакома его одежда!

– Выбираться? – медленно повернул голову Баюл, взглянул на лежащее ничком тело, вздохнул. – Сами мы отсюда не выберемся. Судя по моим ощущениям, хотя после этого казуса я не был бы столь уверен в своих способностях, мы находимся в центре лагеря нари. И твоя… и моя головная боль – это не только отметина покрывала мрака, это и нынешняя магия. Черная магия. Она разлита тут как вода. Как трясина. Радуйся хотя бы тому, что трясина эта не для нас, иначе засосала бы уже давно с головой.

– Значит, Хейграста засосала? – пролепетал Дан.

– Не знаю! – дрожащим голосом отрезал банги. – Вот вытащат нас из ямы, сами все увидим. Ох, боюсь я, парень, того, что мы увидим… Ничего я не знаю: ни зачем нас здесь держат, ни кто держит, ни где наши друзья, ни даже жив ли хоть один из них, но боюсь! Еле говорю от ужаса, зубы так и норовят язык прикусить. Я пока еще не видел ни одного из наших охранников, но чувство такое, словно там наверху бродят живые мертвецы! Одно скажу, если тебе представится выбор: совершить подвиг или сохранить себе жизнь, оставь мысли о геройстве для более подходящего случая!

– Кто это? – хрипло повторил Дан, показывая на соседа по яме.

– Только не удивляйся. – Баюл подошел к телу и перевернул его.

Дан пригляделся и едва поверил своим глазам. Несчастный, силы которого, судя по всему, давно уже оставили, показался знакомым!

– Латс?! Не может быть!

– Почему же? – нахмурился Баюл. – Если серые и нари что-то не поделили, Латсу здесь самое место. Я по крайней мере его видел именно в серых доспехах. Если же серые и нари остаются союзниками, тем более Латс заслуживал наказания. Или ты не видел, как он разил стражников Индаинской крепости?

– Подожди. – Дан подошел ближе, поморщился от неприятного запаха, пригляделся к разодранной, пропитанной кровью и нечистотами одежде, к покрытому синяками и ссадинами лицу, к опухшим кистям рук, к измочаленным кончикам пальцев. – Он жив?

– Жив, – кивнул Баюл. – Но чувствует себя ужасно. К собственному счастью, он в беспамятстве. Поверь мне, парень, если нас ожидает подобная судьба, я тоже предпочел бы находиться в беспамятстве. Я даже согласился бы вернуться в темницу Мукки.

– Ты можешь привести его в чувство? – попросил Дан.

– Ты с ума сошел! – воскликнул банги. – А превратить его в ядовитую змею не попросишь?

– Приведи его в чувство, – твердо повторил Дан.

– Хорошо, – буркнул Баюл, но, прежде чем коснуться висков Латса, недовольно добавил: – Но имей в виду, что без моей пики ответственность за последствия твоих необдуманных поступков я нести отказываюсь!

– Ты видел, как он сражался? – опустился на колени Дан. – Думаю, что и пика против него тебе бы не помогла.

– Теперь он сам первый кандидат для похода в царство Унгра! – Баюл недовольно дернул головой и принялся постукивать пальцами по голове Латса. Через мгновение истерзанное тело задрожало, словно пробудившаяся жизнь влилась в него и побежала по венам, сухожилиям к изуродованным рукам и безвольным ногам. Под запекшимися веками шевельнулись глазные яблоки, разомкнулись губы – и донеслось чуть слышное:

– Пить.

Баюл вздохнул, ускорил движения – и вот уже шевельнулся кадык, словно Латс жадно пил, лицо несчастного разгладилось и глаза открылись.

– Прости мне Эл этот обман, – прошептал банги, резво отпрыгивая в сторону, но Латс не упал. Он удержался на локтях, не вставая, согнул ноги, оттолкнулся и оперся спиной о земляную стену.

– Вот так встреча, – прошептал негромко.

Дан промолчал. Он все еще видел боль, что туманом вставала в глазах их недавнего врага, но сквозь нее проступала сила и воля.

– А вы что здесь забыли? – с трудом шевеля губами, повернулся Латс к банги. – Где кузнец? Неужели в одной из соседних ям? Да, с вами еще был пес. Где он?

– Может быть, тоже в одной из соседних ям? – предположил Дан.

– Да? – поднял брови Латс, затем рассмеялся, хрипло захохотал, пока смех не превратился в мучительный кашель. – Тогда всё. Ваш поход завершен.

– Что – всё? – не понял Дан.

– Всё, – хрипло повторил Латс и с сожалением поцокал языком, рассматривая изуродованные пальцы. – Вот ведь негодяи! Знаете, что самое страшное в пытках?

– Боль? – предположил Дан.

– Нет, – поморщился Латс. – Боль страшна, но к ней можно привыкнуть, маг или настоящий воин может просто забыть о ней. Страшнее всего вот это… – помахал он раздробленными пальцами. – Когда тебя калечат и ты понимаешь, что это навсегда. Когда уродуют твое тело…

– Какая разница для смертника, если он способен привыкнуть к боли? – недовольно пробурчал Баюл.

– Действительно, – Латс опустил руки, – смертнику все равно… Одно непонятно, отчего сегодня нет пыток… Неужели отмучился? Пса они захватили, а камень? Камня у вас нет… или есть? А Бродус… жив или уже нет? Он с вами сейчас? Был с вами?..

Латс с гримасой боли соединил ладони, закрыл глаза, плотно сжал губы, отчего в уголке рта немедленно вспенилась кровь, наконец изможденно выдохнул:

– Все-таки был камень. Значит, нашли и отдали. Кому? Неужели лесной ведьме?!

Дан, которому на мгновение показалось, что кто-то провел ладонью по его лбу, удивленно вздохнул.

– А ты изменился, парень, – с трудом прошептал Латс. – Бурлит в тебе что-то. Откуда росточек? Кто бросил семечко? Неужели она? Хозяйка Вечного леса? Ведь вы же к ней отплыли из Азры? Вот уж не думал, что это ей подвластно… Или все-таки отыскался старый маг-белу? Впрочем, кто, кроме него, мог отдать тебе камень, малыш…

– Кто бы ни бросил! – вмешался Баюл. – Семечко! Росточек!.. Я вижу, ты знаком с магией, довольно ловко получаешь ответы на вопросы, неужели здешние колдуны не могли вытрясти из тебя нужные сведения без пыток?

– А ты боишься, – усмехнулся Латс. – Не спорь, боишься, банги, я вижу. И правильно боишься. Что касается меня, так знай: тот, кто умеет слышать чужие мысли, в любом случае сможет не выдать свои… С пытками или без них – все равно. К тому же знал бы ты, как часто пытки применяются не для того чтобы развязать язык, а лишь для извлечения боли. Есть создания, которым чужая боль словно тень в жаркий полдень, глоток воды в раскаленных вастских песках. Впрочем, есть кое-что и ужаснее пыток.

– Например? – дрогнувшим голосом спросил Баюл.

– Увидишь, – прошептал Латс. – Думаю, уже сегодня. Эти колдуны спрашивали у меня о моем повелителе, об Аеноре и о камне. Камень им уже не достать, пес, скорее всего, теперь в их власти, а повелитель… далеко. Но дело не в этом… Все линии смыкаются. У вас есть какой-нибудь шнурок или пояс?

– Пояса нет, а шнурок есть. – Дан коснулся болтающегося на груди камня ари.

– И у меня. – Банги тоже нашел амулет. – Вот… все отняли, а побрякушки ари оставили. Зачем тебе шнурок?

– Предлагаю расстаться с жизнью по собственной воле, – скривил разбитые губы Латс. – Я могу задушить любого из вас, если кто-то задушит меня. Наверх поднимется самый бесстрашный. Я мог бы взять это на себя, но сил у меня уже не осталось.

– Души себя сам! – возмутился Баюл. – Можешь сделать это собственными штанами, только не думай, что я помогу их снять.

– Почему ты выпустил нас из Индаинской крепости? – спросил Дан.

– Разве я вас выпустил? – нашел в себе силы удивиться Латс. – Вы сами из нее выбрались, я просто не стал вам препятствовать. Хотя я открыл вам проход. Вряд ли бы вы прошли тех воинов. Если бы не внезапность моей атаки, и я не справился бы с ними. Это лучшие охранники Валгаса. Лучшие воины Антраста. Они служили мне, выполняя приказание Валгаса, не зная, что я действую не по его воле. Но я не рассчитывал, что они согласятся пропустить вас. Хотя камня у вас не было… или я его не почувствовал.

– Зачем тебе камень? – упорствовал Дан. – Зачем Валгасу камень?

– Так ты считаешь, что я искал камень для Валгаса? – поднял брови Латс. – А потом убил его лучших воинов? Понятно… Впрочем, чему я удивляюсь, вряд ли ты проходил курс магической проницательности, да и ты, банги, всего лишь недоучившийся подгорный колдун.

– Те, кто тебя пытал, тоже не проходили курс магической проницательности? – прошипел Баюл. – Однако управляться с лигами вооруженных нари они научились очень неплохо.

– Вы слепцы, – горько покачал головой Латс. – Ни одного дня я не служил Валгасу. Да, я был приставлен к нему, но действовал только в интересах собственного повелителя!

– И кто же он, если не Валгас? – бросил Дан. – Илла?.. Альма?.. Король Аддрадда… Император… Барда… Дагр?..

– Ты кое-что понимаешь, – с трудом кивнул Латс. – По крайней мере, называешь имена тех, кто обладает силой. Только мой повелитель сильнее всех перечисленных. И я сам смог в этом убедиться. Печать, которую он наложил на мои уста, оказалась сильнее даже магии Барды. Или того, кто скрывается под личиной ее мумии. Они превратили меня в кусок мяса, но я бы ничего не сказал им, даже если бы меня порезали на лоскуты.

– Так кто же твой повелитель? – не понял Дан.

– Величайший маг Эл-Лиа – Катран, – торжественно проговорил Латс.