Текст книги "Ванильный альбом. I"

Дорога жизни

Пассажирский состав, состоящий из доброго десятка старых, обшарпанных вагонов некогда голубого цвета, выцветших на солнце, легонько дернувшись, медленно тронулся от перрона. Качнувшись, стал плавно набирать ход.

Пожилой невысокий мужчина в черном костюме, сидевшем мешковато на его худой фигуре, вышел в тамбур последнего вагона, вытащил сигарету. Чиркнув последней спичкой, прикурил.

«Почти пять лет не дымил», – подумал он, наслаждаясь давно забытым запахом и вкусом. Не спеша, делая одну затяжку за другой, мужчина грустно смотрел на город, проплывающий за окном, прощаясь с ним навсегда.

– А я чувствую, табачком потянуло. – Открылась дверь, и на площадке появился седой человек такого же роста, явно ровесник первого пассажира. Тот, целиком погружённый в свои мысли, дёрнулся от неожиданности, посмотрел на вошедшего и молча протянул пачку. Прикурив от его сигареты, незнакомец встал рядом и так же принялся смотреть в окно.

– Тяжело уезжать? – нарушил он тишину, заметив, как сосед украдкой смахнул слезу.

– Да, – кивнул тот. – Меня, кстати, Владимиром зовут, – ответил мужчина и протянул собеседнику ладонь.

– Михаил, – представился второй, пожимая её в ответ. – Ого, да ты ещё крепыш! Чувствуется сила, – похвалил старика.

– Да и ты не хлюпик, – отшутился Владимир. – Знаешь, ещё с детства считал: чем крепче рукопожатие, тем сильнее дух. Поэтому всегда раздражали ватные руки некоторых мужиков.

– Каждому своё. – Михаил затянулся и медленно выпустил носом сизый дымок. – Чего сразу вышел? Только тронулись, даже место занять не успел.

– Ничего страшного, – отмахнулся Владимир, – спешить незачем. В вагоне душно, шумно, народу полно. Пусть угомонятся. Так что пока здесь на сквознячке постою, о своём подумаю, а то раньше как-то времени не было. Всё куда-то торопился, спешил и не заметил, как поздно стало. Так что сейчас самое время. Кто его знает, что дальше ждёт?

– Жалеешь, что уехал?

– Да, – старик кивнул, – ещё недавно хотелось быстрее свалить, а как билет выдали, страшно стало, вот так внезапно сорваться и на вокзал рвануть. Дети и внуки провожали, плакали. Да и у самого глаза на мокром месте были. Увижу ли их ещё – неизвестно.

– Увидишь, не переживай, – вздохнул собеседник, пригладив чёлку, сбившуюся от монотонной вагонной тряски.

– Теперь уже не к спеху. Для начала надо на новом месте обжиться, привыкнуть. О! Смотри! – Владимир указал пальцем на большое здание, построенное, наверное, около ста лет назад. – Это госпиталь, не так давно в нём лежал. У меня здесь супруга почти четверть века отработала.

– А где она сейчас? – Сосед затушил окурок и, наклонившись, положил его в жестяную банку, стоявшую на полу. – На пенсии внуков воспитывает?

– Не знаю, – вздохнул старик. – В какой-то момент собрала вещи и уехала. Нам до золотой свадьбы всего пару месяцев оставалось.

– Ого, – присвистнул Михаил, – довел бедную женщину. А куда хоть скрылась? Ведь так не бывает, что следов не осталось.

– Дочка говорит, что устала сильно, решила отдохнуть, захотелось одной побыть. Ну да, характер у меня всегда был очень сложный. А как заболел, вообще несносный стал. Сам это понимаю, а сделать ничего не могу. Поэтому и право не имею на жену обижаться, – видимо, достало мое поведение. Да я и не в состоянии был её разыскивать, совсем плох был.

– Ну, не переживай, даст Бог встретитесь.

– Надеюсь. – Владимир выбросил свой окурок в банку. – Скучаю по ней. Только недавно понял, как сильно жду этой встречи. – Он поёжился, словно от холода. – Видимо, привык за долгие годы, что она всегда рядом, надёжным тылом стояла, перестал замечать. Моя вина, теперь уже назад не отмотать.

– Ну что, пойдём в вагон? – кивнул Михаил.

– Ты иди, а я ещё постою. – Старик уставился в окно на пробегающий мимо город.

Вот здесь он работал, а по этой дороге ездил на дачу, там можно было пробиться без больших пробок. Возле той стеклянной остановки, что около входа в метро, его всегда ждала дочка, когда он подвозил внучку, которую забирал с женой на выходные. А сюда, в этот универмаг, они иногда всей семьей приезжали за покупками. Медленно проплывали улицы, перекрёстки, дома, поезд ещё не разогнался как следует, и хватало времени, чтобы в последний раз вспомнить знакомые места, которые старик больше не надеялся увидеть.

Михаил не ушёл, и продолжал стоять рядом, периодически поправляя сбивающуюся причёску.

– Помотала тебя жизнь, Володя, а всё равно большая её часть в родном городе прошла. Есть что вспомнить по дороге.

Старик кивнул:

– В молодости всегда хочется путешествовать, мир смотреть. Да и работа была такая: сегодня в Германии, завтра во Вьетнаме. Служба, сам понимаешь. Куда Родина пошлёт, туда и ехал.

– Она умеет посылать, – рассмеялся Михаил. – А в Забайкалье так и не попал.

– Предложили полковничью должность, но не захотел уезжать из города. А ты откуда про Забайкалье знаешь? – Владимир с удивлением посмотрел на собеседника.

– Да так, – рассмеялся тот, – предположил, что после немцев обязательно зашлют в глухомань, чтобы не забывал родные берёзки и выбил дурь западную из головы.

– Ты прав, после рульки с пивом уехал в Узбекистан, потом в Монголию на несколько лет. Степи, ветра, верблюды, кумыс и забытый богом гарнизон.

– Зато в таких местах дружба крепкая формируется. – Михаил прищурился, пытаясь прочесть какую-то далёкую светящуюся надпись на одном из домов.

– Это точно, – кивнул Владимир, – до сих пор с некоторыми по телефону болтаю. Жалко, никто проводить не пришёл. Одни совсем больные, другие уже на небесах. Как-никак столько лет прошло. А так хотелось на прощание хоть кого-то из них увидеть!

Поезд выскочил из города и, продолжая набирать скорость, весело застучал по рельсам.

– Смотри! Смотри! – Владимир показал на далёкое шоссе, заполненное машинами. – Я по этой дороге к сыну ездил, когда он в Таллине служил. Меня тогда проверяющим отправили в местную часть, я семью захватил и на машине рванул.

– Ну, сына мог и отмазать от флота. Должность-то позволяла. Три года парнишка потерял, – укоризненно покачал головой Михаил. – Жена-то всю плешь проела.

– Ты не пугай меня, – повернулся к нему Владимир. – Откуда про флот знаешь?

– А чего гадать? – хмыкнул сосед. – Там одни военно-морские базы были.

– Ну да, – кивнул головой старик, улыбнувшись, – не только они, конечно, но моряков большинство. Ты прав, с женой сильно ругался, когда ребёнок на три года ушёл служить. Знаешь, никогда не умел взятки давать или выпрашивать что-то. Стыдно было. А она никак не хотела этого понять.

Владимир вытащил пачку, протянул собеседнику.

– Так спичек же больше не осталось, прикурить нечем, – отмахнулся тот.

– Точно, совсем забыл, надо будет в вагоне спросить, – ответил старик, пряча сигареты обратно.

Вскоре поезд уменьшил скорость и за окном показался небольшой городок, на окраине которого зеленел огромный парк с возвышающимся на холме огромным дворцом.

– А здесь моё детство прошло, – улыбнулся Владимир. – Мальчишкой все пруды излазил. Там вода холодная из-за бьющих ключей. Зато чистая-пречистая. В жару самое то. Родители недалеко жили, так я с ребятами из нашего двора часто купаться бегал. А когда вырос, каждый отпуск сюда с женой приезжал, любили гулять по дворцовым дорожкам. Не представляешь, какая здесь красота. Жалко, что пруды перестали чистить, тиной и водорослями заросли. Кстати, это самый ухоженный парк, а подальше ещё есть, но он заброшенный. Там столетние указатели попадаются среди бурьяна и куски каменной мостовой.

Проскочив городок, поезд прибавил ходу, и за окном замелькали дачи, заболоченные леса и редкие заросшие травой поля. Из вагона донёсся детский смех, такой заливистый, звонкий, беззаботный.

Владимир вздохнул:

– Дети всегда общий язык друг с другом найдут. Не то что взрослые. Те более опасливо друг к дружке относятся. Я, когда в вагон вошёл, обратил внимание, что малышей немало.

– Да, – кивнул Михаил, – полный поезд пассажиров, свободных мест почти не осталось.

Владимир подошёл к двери вагона, стал рассматривать в стекле своё отражение:

– После того как заболел, похудел сильно. Раньше костюм как влитой сидел, а сейчас как чехол для танка. Мешок мешком. – Он огорчённо покачал головой.

– Ну тебя же предупреждали, что беречься надо, – хмыкнул Михаил, – особенно после первого раза. А ты всё не верил, рвался везде успеть, как раньше. Хотел так же жить, на полную катушку.

– А всё-таки ты кто? – Владимир вопросительно посмотрел на собеседника. – Такое впечатление, что ты обо мне больше знаешь, чем я сам.

– Извини, забыл сразу сказать, – седовласый Михаил мягко улыбнулся. – Твой ангел-хранитель. Всю жизнь рядом был, вот и знаю как облупленного. А там, – он кивнул вверх, – буду твоим адвокатом. Ладно, нечего лясы точить, пошли в вагон – знакомиться с другими.

Он повернулся и открыл дверь, пропуская Владимира вперёд.

Тем временем невидимый для живых людей поезд разогнался и, оторвавшись от земли, прямым ходом помчался на небо, увозя с собой души недавно умерших жителей…

Дубай

– Милый, может, не надо? – Она обвила его шею руками, страстно впилась в губы.

– Я уже решил – обратного пути нет, – ответил он после продолжительного поцелуя, закружившего голову лучше бокала хорошего вина.

– Ну, давай я ещё на одну работу устроюсь – насобираем.

– Малыш, это моя обязанность о тебе заботиться, – резко ответил он, – деньги будут. И здравствуй, Дубай! Помнишь, как мы мечтали? Ты, я, море, небоскрёбы и вечное лето! Я же обещал, что сделаю тебя счастливой.

Их губы снова слились в сладком поцелуе.

Вечером собрались в гараже. Они вдвоём и ещё трое парней, его закадычные друзья: Хилый, Пухлый и Банан. Она даже не знала их настоящих имен – только эти смешные прозвища.

– Оружие выпросил на пару дней. – Хилый кивнул на большую пёструю сумку, стоящую в углу. – Страйкбольное. Но вблизи от настоящего не отличить.

– Прекрасно. Надеюсь, до стрельбы не дойдёт. Шариком по морде, конечно, неприятно, но не смертельно. В случае чего ментов рассмешишь, а не напугаешь. Но это всяко лучше, чем ничего. Во-первых, на боевое пока нет денег. Во-вторых, за настоящим могут следить. Сдадут тут же ментам или чекистам, а нам светиться не с руки. Дело сделаем и всё, разбежались на пару месяцев, пока всё уляжется. Что с машиной? – Он посмотрел на Пухлого.

– Всё нормуль, – ответил тот уверенно. – Моя «газелька» рвёт как ягуар. Движок от БМВ, ещё батя ставил. С места до сотни семь секунд. Наклейки готовы, снимаются элементарно. Через минуту машину никто не узнает.

– Точно заведётся?

– Отвечаю! – Пухлый обиженно засопел. – Номера я со старой «девятки» снял, в соседнем дворе догнивает второй год. Нам пригодится, а хозяину уже всё равно.

– Ладно. – Он развернул купленную карту города. – Повторим.

Когда все подошли поближе, стал напоминать задачи:

– Так, камеру на входе я сегодня ночью разобью. Пухлый ставит машину на тротуаре около ступенек, движок не глушить. Банан заходит первым и вырубает охранника. Завтра полудохлый пенсионер дежурит, проблем с ним не будет. Потом блокируешь дверь и никого не выпускаешь. Мы с Хилым сразу к кассам. Внезапность – наше всё! Не забываем орать громко – это будет усиливать неразбериху. Укладываем всех на пол. Кто будет сопротивляться – не жалеть. Сразу прикладом в лоб. Потом забираем деньги и валим. На всё у нас четыре минуты. Понятно? – обратился он к товарищам.

Те закивали головами, соглашаясь.

– Отлично. Продолжаю. Вот здесь, – ткнул он пальцем в глухую улицу, – срываем наклейки, переодеваемся и выбрасываем одежду в люк, оружие туда же – Хилый потом заберёт. Сами в гараж. Делим деньги и разбегаемся на пару месяцев. Ясно?

– Мне что делать? – Она посмотрела ему в глаза.

– Милая, ты с рацией на улице. В случае непредвиденных обстоятельств дашь сигнал. Если что-то пойдёт не так, просто уходи.

– А ты? – Её голос дрогнул.

– Не беспокойся, маленькая моя, всё будет хорошо.

Ближе к ночи попрощались и разошлись по домам. На следующее утро «газель», шелестя мощным мотором, повезла их к банку.

– Ну, это, – нервно разводил руками водитель КамАЗа, стоя перед полицейскими, – «газелька» со второстепенной вынырнула. А у меня десять тонн щебня в кузове. Я, твою мать, по тормозам, машина-то тяжёлая. Инерция, как у паровоза, хрен остановишь…

Пока прибывшие спасатели доставали тела из раскуроченной машины и укладывали их в пластиковые пакеты, один из полицейских открыл большую пёструю сумку, валяющуюся рядом.

– О, смотри, Петрович, – он вытащил автомат, – прикольная штука. Для страйкбола. Шариками стреляет. Походу, целая команда игроков в кашу, – равнодушно сказал он. Затем отошёл подальше, чтобы не вляпаться в лужу крови, и, посмеиваясь, принялся стрелять по листьям большого тополя.

Санкт-Петербург 2019

Ёжик

Часть 1
Диверсант

– Рассказать кому-нибудь, точно не поверят! – закончив смеяться, Мишка вытер набежавшие слёзы.

– Хватит ржать, – постанывая от боли, буркнул Витька, невысокий худощавый брюнет, лежавший на животе. – Лучше бинт поищи. И йод! – крикнул он вслед уходящему в сторону лагеря другу. – Может, эта скотина заразная была.

– Это ж надо, голой задницей прямо на ежа, – сказал тот, обернувшись. – Прямо анекдот какой-то! Потерпи немного, скоро вернусь.

Как только Мишка скрылся за деревьями, Витёк сжал кулаки, заскрипел зубами не столько от боли, сколько от обиды, перемешанной со стыдом.

Три дня назад он получил повестку из военкомата с требованием явиться в понедельник для отправки в армию. Под тяжёлый вздох отца и слёзы матери Витька почесал голову и расписался в получении. Детство закончилось, Родина настырно требовала вернуть ей какой-то мифический долг. Чтобы как-то отметить это событие, в субботу Витёк, выпросив у отца старенькие «Жигули», с компанией друзей, которая набилась в машину, словно бычки в банку с томатным соусом, отправился на лесное озеро. Апофеозом действия должны били стать три бутылки водки, купленные другом через каких-то взрослых знакомых.

– Гулять так гулять, братишка, – загадочно шепнул Мишка, легонько звякнув рюкзаком, загружая его в багажник. Отец Витьки, услышав знакомый звук, лишь хмыкнул, не сказав ни слова.

Пока ставили палатки, разжигали костёр, мариновали мясо, постепенно стало темнеть. Солнце огромным оранжевым диском, прячась за деревьями, медленно уходило за горизонт.

В этот самый момент у Витька прихватило живот. То ли перенервничал из-за последних событий, то ли сказался немытый помидор, который он съел, пока общими усилиями ребята накрывали на стол, но скрутило безбожно. Недолго думая, парень схватил лежавшую рядом газету и рванул в заросший овраг. Притоптав траву, быстро стащил штаны и, развернувшись, убедился, что из лагеря его не видно. После этого резко сел и тут же ощутил добрую сотню впившихся в зад иголок.

«Ни хрена себе, нашёл короткую дорожку!» – выругался спешивший по своим делам ёжик, который едва успел свернуться в клубок, заметив нечто большое и белое, опускающееся прямо на него.

От дикой боли Витька закричал так, что волк, догрызающий в чаще пойманного накануне зайца, едва не подавился костью, а молодые лисята, резвящиеся на пригорке, рванули в нору под тревожное тявканье перепугавшейся мамаши.

Появившийся через пару секунд Мишка быстро оценил обстановку и тут же отогнал всех остальных, сбежавшихся на крик и с удивлением рассматривающих сверху оврага окровавленный зад друга.

– Сами разберёмся, нечего на голого мужика глазеть, – подтолкнул он Аньку – девушку Витьки, стройную большеглазую блондинку.

– Чего я там не видела? – хмыкнула та, но вниз не полезла, лишь крикнула страдальцу: – У тебя всё нормально?

– Да! – выдавил тот, чувствуя, как нечто тёплое не спеша растекается по ягодице.

– Хорошо! Жду тебя около палатки. – Аня повернулась и ушла обратно со всеми, а Мишка поспешил на помощь к другу.

– Лишь бы это была кровь, – думал тот, не решаясь проверить рукой. Живот совершенно не болел, зато сзади жгло словно огнём.

Пока Мишка бегал в лагерь, Витёк, постанывая, рассматривал ошалевшего от неожиданного знакомства ежа. Тот, в свою очередь, маленькими чёрными глазками посматривал на источник шума и поджидал момента, чтобы убежать. Вскоре раздался треск хрустящих под ногами сучьев, и Миша, держа в руках древнюю аптечку и небольшой полиэтиленовый пакет, приземлился рядом с другом. Ёжик фыркнул и снова свернулся калачиком.

– Здесь только моток бинта, какая-то сеточка, давно просроченный валидол и початая пачка презервативов. Ни перекиси, ни йода нет, – резюмировал Мишка, – даже зелёнкой не пахнет. Представляешь, будут тебя в армии рассматривать, а у тебя задница зелёная. Скажешь, что новогодней ёлкой работал. Вот и комиссуют быстренько, – хохотнул он.

– Да уж, разгонятся и ещё раз комиссуют, – прыснул Витька, представив свои зелёные полушария. – Вон у Степановых Васька с пороком сердца служит где-то в связи и ничего, живой. Заматывай давай, и сотри там всё.

– Братан, ты как краснопопый павиан, смотреть страшно. Хоть и ржачно, – хохотнул Мишка, вытаскивая рулон бинта. – Надо потерпеть, дезинфицировать придется водкой.

Смыв принесённой водой кровь и вытащив одну застрявшую иглу, он вручил её Витьке:

– Держи, честно заработал.

Затем, открутив крышку бутылки, обильно полил пахнущей спиртом жидкостью сделанный из бинта тампон.

– Громко не вой. – Мишка принялся обрабатывать исколотую ягодицу друга.

От Витькиного рёва, вновь всколыхнувшего округу, лисята попрятались ещё глубже, волк напряжённо застрелял ушами, намереваясь рвануть куда подальше от этого сумасшедшего места, а ёжик на всякий случай сжался посильнее.

После того как Витька успокоился, Миша принялся неумело перебинтовывать рану. В результате старательных пыхтений на свет появился причудливый узор из бинта, способный вызвать гомерический смех не только медработника, но и простого обывателя. Запихнув это изделие в штаны, Витька поднялся и, прихрамывая, начал было подниматься наверх, но вдруг вернулся и аккуратно, просунув ладошки снизу, взял ёжика.

– Домой отвезу в качестве трофея. Или в больницу. Может, он бешенством страдает и специально под меня залез, диверсант хренов.

«Твою ж мать!» – подумал ёж, недовольно фыркнув. О встрече с молоденькой ежихой, к которой спешил, скорее всего, придётся забыть. Лишь бы эти двуногие не захотели его сожрать.

Поправив другу торчащий из-за пояса бинт, Мишка закрыл аптечку:

– Презики-то отдай, тебе точно не понадобятся, а у нас с Ленкой всего одна пачка на сегодня.

– Мои в сумке. Это, видимо, батины. Вот кобель старый. Мамка найдёт, башку снесёт.

Вечером, полулежа на покрывале, грустно жуя только что снятый с мангала ароматный шашлык, Витька думал, что об ожидаемой ночи любви с Анькой можно забыть. А ведь так хотелось, чтобы последняя ночь запомнилась обоим. Они вместе с седьмого класса, а рубеж украдчивых поцелуев преодолели всего лишь год назад, на Рождество. Тогда, напившись шампанского, они впервые занялись сексом прямо в спальне родителей, пока те были в гостях у тети Вики, в соседнем доме. Получилось как-то непонятно, смазанно, быстро. Да и простынь испачкали, пришлось потом долго объясняться с матерью под довольное хихиканье отца. После этого были ещё попытки в разных местах, таких как баня, детская площадка, туалет придорожного кафе, откуда их прогнали хозяева, пообещав в следующий раз набить Витьке морду. Но так, чтобы на всю ночь, обнявшись, не было ещё ни разу. По лицу расстроенной девушки было понятно, что её мечты тоже сорвались, о чём она незамедлительно сообщила Вите, демонстративно обидевшись и пересев за другой край стола.

«Не дождётся она меня со службы», – с горечью подумал тот, опрокидывая очередную стопочку.

Гулянье продолжалось почти до утра, выпитое спиртное сказалось на молодом неокрепшем организме Витьки, вызвав приступы сильной рвоты. Он едва успел добежать до ближайшего дерева, где долго стоял, сложившись пополам.

Анька обиделась окончательно и даже ушла ночевать в палатку, где намеревались предаться утехам Мишка с Ленкой, и тем самым испортила им весь запал.

Ёжик, посаженный в багажник машины, всю ночь не спал, принюхиваясь к новым для себя запахам и искренне не понимая, что нужно этим странным чудищам.

Утром, придя в себя, компания свернула лагерь и, дыша друг на друга перегаром, двинулась в обратную дорогу.

– Выбрось ты эту скотину, – буркнула Анька, усевшись на переднее сиденье и двигая ногами небольшую коробку, стоящую на полу, в которой сидел несчастный ёж.

– Вот именно, выпусти его, – поддержал Мишка, – пусть домой ползёт.

– Нет, – Витька и сам не понимал, зачем ему нужен зверёк, но отпускать его просто так не хотелось. Нащупав в кармане иголку ежа, он переложил её в портмоне с документами:

– Трофей из задницы, – хохотнул Мишка.

Поставив машину в гараж, Витя с коробкой под мышкой проводил Аню.

– Может, возьмёшь его к себе? – кивнул он, прощаясь с девушкой. – Ёжики – они такие милые.

– Вот ещё. – Аня дежурно чмокнула его в щёку и скрылась за дверью.

Витька немного постоял, затем тяжело вздохнул и отправился домой, размышляя, куда же пристроить животное. Отец с матерью заставят выбросить ежа в лесу, а если и разрешат оставить, то ухаживать за ним точно не будут.

По дороге к родительскому дому на глаза попалась соседская девушка, на которую Витька обычно не обращал внимания.

– Нужен ёжик? – спросил её.

– Ой какой милый! – Ольга захлопала в ладошки. – Так забавно фыркает! Назову его Витька – не возражаешь?

– Это Диверсант, – усмехнулся парень и передал ей коробку. – Себе бы оставил, но мне завтра в армию идти.

Девушка посмотрела на него грустными глазами:

– Ты так быстро вырос, совсем мужчина.

На следующий день, стоя около военкомата, Витя крутил головой, ожидая увидеть Аньку.

«Так не бывает, – думал он. – Ведь сама же говорила, что любит. Не могла так сильно обидеться из-за того вечера! Долбаный ёжик! Диверсант! Вернусь, сам иголки повыдергиваю!»

От этой мысли Витька улыбнулся, представив лысого ежа, и даже не заметил, как перед ним появилась Ольга.

– Привет! – поздоровалась она. – Мимо проходила, заодно решила проводить тебя на службу. Теперь долго не увидимся. А ёжик вчера молочка попил, такой забавный, всё изучает. Я ему под верандой гнёздышко устроила. Может, останется, не убежит. Неволить я его не хочу, всё-таки к свободе привык.

– Ну и правильно, умница, – согласился Витёк.

Появившийся прапорщик командным голосом позвал всех призывников пройти за ворота, построиться внутри для переклички.

«Не придёт», – грустно вздохнул Витька, всё ещё думая об Ане. Затем – скорее, со зла – кивнул Ольге:

– Ну что, красотка, дождёшься меня? – И тут же осёкся, увидев в её взгляде нечто особенное.

– Да, – девушка кивнула и зарделась, – вдвоём подождём. Я и Диверсант.

Проходя за ворота, в новую жизнь, Витёк обернулся, махнул рукой Ольге. Что-то в его сердце вдруг перевернулось, наполнив непонятным, но очень приятным теплом.