Текст книги "Ванильный альбом. I"

Часть 2
Куда ведут мечты

Погрузившись в лёгкую дремоту, Мишка не сразу понял, что произошло. Лишь несколько секунд спустя до него дошло, что салон самолёта наполнился тишиной и моторы больше не ревут, как прежде. Холодея от ужаса, с замиранием сердца он выглянул в иллюминатор и увидел остановившиеся винты. Пожалуй, это чертовски страшно, смотреть на неподвижный пропеллер летящего на большой высоте военного транспортника.

Вскоре из кабины до ушей солдата донеслась отборная ругань. Лётчики громко матерились, проклинали прапорщиков, смешавших керосин с водой, чтобы скрыть факт хищения, техников, не проверивших качество топлива, и начальство, заставившее лететь на старой колымаге на окружной аэродром, чтобы привезти обратно почту, сухой паёк и несколько ящиков водки.

– Держись, боец, посадка будет жесткой. – Один из пилотов повернулся к побелевшему Мишке. – У меня самого зубы вспотели. Покрепче пристегнись. Падаем.

Быстро опускаясь, большой самолёт планировал вниз, где среди горных хребтов с первого раза предстояло найти хоть какую-то пригодную площадку. Это был единственный, хоть и очень маленький, шанс на спасение.

– Тяни! – заорал командир воздушного судна, когда до земли оставалось совсем немного. Вцепившись обеими руками в штурвал, он вместе с напарником пытался выровнять многотонную машину, немного задирая ей нос, чтобы не воткнуть с размаху в камни.

Стук, скрежет, хруст рвущегося фюзеляжа – это последнее, что запомнил Мишка, когда его, словно щепку, выбросило из развалившегося на ходу самолёта, вырвав из ремней, которыми был пристёгнут к металлической скамейке.

– Вроде живой, – раздался сквозь темноту незнакомый хрипловатый голос. Преодолевая тягучую боль, Мишка открыл глаза и тут же увидел направленный на него ствол автомата.

Кто-то сильный схватил его за шиворот и рывком поднял на ноги.

– Стой, гяур!

Мутным взглядом, медленно приходя в себя, Миша посмотрел на обломки самолёта, вооружённых людей, обступивших его, на каменистые горы вокруг небольшого плато, куда пилоты решили сажать машину. Голова, словно наполненная ватой, вдруг начала кружиться, увлекая вниз, к шатающейся под ногами земле. Завалившись вперёд, чудом выживший в катастрофе солдат потерял сознание.

Так он стал рабом Ахмета, высокого пожилого бородатого мужчины, старший сын которого недавно погиб во время нападения на один из блокпостов федеральных войск.

Дом, где проживал хозяин, находился далеко в горах. Ни электричества, ни связи с внешним миром здесь не было. Вся семья Ахмета состояла из трёх взрослых сыновей и девушки-подростка. Жена умерла во время последних родов, оставив новорождённую дочь на воспитание отца, не чаявшего в ней души.

С утра до вечера Мишка трудился по хозяйству, выполняя любую работу, на которую указывал молчаливый Ахмет. Взамен получал миску супа, кусок хлеба и удар деревянной палкой по спине, если проявлял нерасторопность.

– Гяур, принеси воды. – Стройная черноволосая дочка хозяина, почти ребёнок, махнула рукой, указывая на горный ручей, бегущий в низине. – Мне бельё постирать надо.

– Так, может, спустишься вниз и постираешь на месте? – Мишка выпрямился, вытер пот. Камни, которые он таскал для фундамента нового сарая, казалось, весили по сто килограммов.

– Какой ты дерзкий, – фыркнула Зухра. – Я отцу пожалуюсь.

– Как хочешь. – Пленник взял камень и, медленно шаркая ногами, понёс его к большой куче. В угрюмом, заросшем и оборванном человеке вряд ли кто-то смог бы сейчас узнать молодого весёлого парня, каким он был всего полгода назад. Каждый новый день всё больше убивал желание жить, превратившись в сплошную тёмную полосу. В начале своего рабства Мишка пробовал было сбежать, но его поймали уже на второй день, сильно избили и бросили в холодный подвал.

– Гяур, больше так не делай, – сказал Ахмет, выпуская его через неделю. – В горах легко заблудиться. Да и некуда тебе бежать – любой встречный или убьёт, или ко мне приведёт.

В том, что Ахмет – важный человек, Мишка убедился чуть позже. Периодически сюда приезжали на «уазиках» вооружённые люди, иногда даже в военной или полицейской форме. На Мишку они смотрели с презрением, не говоря ни слова. Похоже, никого из них не удивляла роль несчастного солдата. Поговорив с хозяином, гости либо оставались на ночь, устраивая застолье, либо уезжали через несколько часов. Иногда Ахмет выходил на улицу, доставал спутниковый телефон и очень долго с кем-то разговаривал, прохаживаясь взад-вперёд.

– Эй, гяур! – Зухра задорно улыбнулась. – Не хочешь идти за водой – отнеси бельё на речку, а потом наверх поднимешь.

– Хорошо. – Мишка донёс камень до места, затем пошёл помогать девушке, взвалив на себя огромный тюк.

– Что значит твоё настоящее имя? – Девочка, грациозно перепрыгивая с камня на камень, спускалась вниз.

– Миша – с древнееврейского переводится как богоподобный. – Пленник осторожно шёл следом, стараясь не оступиться.

– А мое означает «цветок», – рассмеялась Зухра. – Отец говорит, что я очень похожа на маму.

Девочка остановилась, тяжело вздохнула и посмотрела на небо:

– Она любит меня даже там, высоко на небе. А у тебя есть мама?

– Есть, – Мишка кивнул, – и тоже меня любит. Страдает, наверное, очень сильно, бедная. Скорее всего, ей сказали, что я погиб при крушении.

– Хочешь домой? – Девушка пристально посмотрела на пленника.

Тот тяжело вздохнул и кивнул:

– Кто ж не хочет? Дом – самое лучшее место на Земле. Больше всего хочу туда вернуться. Получится или нет – не знаю. А у тебя есть мечта? – Мишка, впервые улыбнувшись за эти месяцы, посмотрел на девочку.

– Да, – кивнула та и покраснела. – Когда вырасту, хочу стать учёным и изучать звёзды. Они такие красивые, хоть и далекие. Моя мама сейчас одна из них. Я часто не сплю по ночам, рассматриваю Млечный Путь. Попросила у отца телескоп, но он сказал, чтобы я выбросила эту глупость из головы.

Возвращаясь через несколько часов обратно, Зухра поскользнулась, и её нога попала между камней, где тут же была укушена прячущейся в тени гюрзой. Закричав от боли, девочка рванулась в сторону, и кость предательски треснула.

Мишка, кинув свежевыстиранное белье, бросился на помощь. Аккуратно вытащив ногу Зухры, он тут же перевязал её выше колена мокрым полотенцем. Затем, опустившись, принялся отсасывать яд, сплёвывая его в сторону. Закончив с этим, взял плачущую от боли девушку на руки и, надсадно дыша, двинулся вверх по склону прямиком к дому, где быстро наложил шину из небольших досок, найденных в сарае. Ахмет, появившись чуть позже, завёл машину, бережно усадил дочь на заднее сиденье и повёз её по каменистой дороге в далёкую районную больницу. Вернулись они под утро. На ноге девочки красовался белый гипс, который предстояло таскать почти месяц.

– Спасибо, богоподобный, за помощь, – грустно кивнула она Мише, когда тот, взволнованный дневными событиями, вышел встретить машину.

– Иди спать, гяур. Нечего глазеть. – Ахмет подхватил бледную дочь и понёс в дом. Чуть позже он вошёл в сарай, где на соломенной подстилке лежал Мишка. Тот инстинктивно сжался, ожидая удара.

– Ты спас моего ребёнка от смерти. – Хозяин подошёл поближе. – Проси, что хочешь, кроме свободы. Могу дать телефон, позвони родителям, скажешь, что живой.

– Спасибо, – Мишка встал. – Пусть думают, что я умер. Так им спокойнее будет. Купите лучше дочке телескоп – смотреть на звёзды.

Хмыкнув, Ахмет вышел из сарая и закрыл дверь.

После этого случая относиться к Мишке стали лучше. По крайней мере, Ахмет и сыновья перестали использовать палку для наказания нерадивого раба.

А вскоре у Зухры появилась телескопическая труба, о чем она, счастливо улыбаясь, поведала пленнику:

– Гяур, я вчера рассматривала Луну. Не представляешь, как это красиво!

Однажды, в самом конце августа, проходя вечером мимо сарая, девочка услышала тихое всхлипывание. Открыв дверь, она увидела раба, который сидел, обхватив руками колени, такой маленький, одинокий, беззащитный.

– Ты чего плачешь, гяур? – Зухра подошла поближе и внимательно посмотрела в заплаканные глаза Мишки.

– Да что-то накрыло сильно, – ответил тот, вытирая слёзы рукавом. – Дом вспомнил. Родители, наверное, картошку выкопали. Мама варенья на зиму наварила, всяких вкусностей назакаты-вала. Папа дров нарубил и сложил в сарай. Готовятся потихоньку к зиме, а я даже помочь ничем не могу. Жалко, что у людей нет крыльев, давно бы улетел.

– Я бы тоже, – вздохнула девочка.

– Куда тебе лететь? – Мишка грустно улыбнулся.

– Отец собирается выдать меня замуж, – выпалила Зухра. – Второй женой какого-то большого человека.

– Ты же маленькая, – удивился пленник, – какое замужество? А как же звёзды? Наука? Всё, о чем ты мечтала?

– Наверное, так и останутся внутри меня. – Девочка постояла, посмотрела на Мишку и вдруг улыбнулась. – Гяур, мне-то терять нечего, попробую кое-что для тебя сделать.

Она повернулась и побежала в дом. Лёжа на подстилке, пленник слышал громкие крики, доносящиеся оттуда. Звонкий голос Зухры то и дело перебивался глухим баритоном Ахмета.

– Упёртая, вся в мать! – Утром хозяин зло открыл дверь сарая и бросил Мишке мешок с одеждой. – От старшего сына осталось. Тебе подойдет. Переодевайся, отвезу в город и куплю билет до дома. Ты свободен. В мешке бритва, приведи себя в порядок, чтобы полиция в дороге не цеплялась.

Пока Ахмет готовил автомобиль, Мишка неумело сбрил у ручья клокастую бороду, успев несколько раз порезаться.

– Ого, как ты изменился! – Улыбаясь, Зухра хлопнула в ладоши.

Пошарив в кармане, Мишка вытащил маленькую тряпочку, в которую была завернута серая иголка ежа.

– Держи, это единственное, что у меня есть, подарок друга. Трофей от Диверсанта – так ёжика звали. Пусть он останется у тебя на память и хранит от всех бед.

– Спасибо. – Девочка взяла талисман, повертела в руках и прижала к груди. – Я очень рада, что твоя мечта скоро осуществится.

Вскоре Ахмет увёз бывшего пленника в райцентр. Проводив машину взглядом, Зухра улыбнулась, вытерла набежавшую слезинку и посмотрела в небо:

– Мамочка, пусть у него всё будет хорошо.

Часть 3
Барсик

– Ты что творишь, крыса тюнингованная? – Кот злобно мяукнул, уставившись на непрошеного гостя, который не спеша, подойдя к миске с сухим кормом, долбанул по ней лапой, опрокинув содержимое на землю.

– Не твоё дело, чучело мохнатое, – фыркнул ёжик. – Я отец-герой, мне можно!

Свернувшись клубком, он прокатился вокруг миски, насаживая на иголки хрустящие сухарики. Затем не спеша съел те, что остались на земле.

– Мне оставь! Мне! – жалобно заскулил кот, держась подальше от колючего соседа.

– Перебьёшься, иди мышей лови, совсем обленился. – Ёж внимательно осмотрелся, не пропустил ли что-нибудь. Смачно плюнув в пустую миску, он развернулся и, переваливаясь с боку на бок, медленно побрел в сторону деревянной веранды.

– Чтоб ты подавился! – зашипел ему в спину кот. – Ещё раз придёшь – всех твоих детей съем.

– Только попробуй, – ёжик на секунду остановился, – сито из тебя сделаю.

– Моё сожрал! – громко пожаловался котик обитателям двора. Затем в два прыжка перепрыгнул ступеньки и стал проситься в дом, жалобно мяукая.

– Барсик, недавно же поел. – Дверь открылась, и невысокая миловидная девушка, наклонившись, взяла его на руки. – Ты как бездонная бочка. Пойдём, дам тебе молочка.

– И колбаску, – замурлыкал кот, уткнувшись носом в её лицо.

– Фу, попрошайка. – Ёжик протиснулся в узкий лаз. – Знала бы Ольга, что этот меховой мешок полчаса назад себе вылизывал.

Накормив маленьких ежат, он улегся, тихонько пофыркивая. Пока дети ползали вокруг, ёж предался воспоминаниям, даже не заметив, как небольшая прозрачная слезинка выкатилась из глаза.

Сюда он попал в конце весны, когда какой-то здоровяк вначале едва не сел на него, а потом зачем-то забрал с собой, посадив на ночь в большую железную коробку, из которой не было выхода. На следующий день ежа долго везли; вокруг было шумно, пахло неизвестной гадостью и приходилось сдерживаться, чтобы не вырвало. А когда самое страшное было позади, смешной человек всучил ежа девушке с протяжным, словно порыв ветра, именем – Ольга.

Она и принесла уставшее, измученное животное в этот дом, постелив какие-то тряпочки прямо под веранду. Оказавшись на свободе, ёжик подумал было уйти ближайшей ночью, ведь там, далеко, молоденькая ежиха, так и не дождавшись кавалера, могла решить, что он струсил, и отдаться другому. Но миска со свежим молочком немного отодвинула планы. Впервые попробовав такой вкуснятины, ёж решил задержаться.

«Свобода, конечно, штука хорошая, – подумал он, – но желудок ею не наполнишь».

Постепенно обустроил себе собственное гнездышко, вырыв небольшую норку, дно которой устелил принесёнными лоскутками, листиками и травкой.

Ольга наливала молоко в миску каждый день, и мысль об уходе в лес улетучилась как-то сама собой. Днём ёжик предпочитал отсиживаться под верандой, а ночью выходил для изучения окрестностей. Заодно старался полакомиться ягодами, насекомыми и кошачьим кормом, из-за чего сразу же обрёл себе врага в виде чёрно-белого котяры, недовольного таким оборотом.

– Ты кто? – спросил тот, впервые увидев колючего незнакомца.

– Ёж в пальто! А ты?

– Та же хрень, только не ёж, – ответил котик, размышляя, вкусный этот чудак или нет.

В прямую драку кот давно не лез, наученный горьким опытом. Тогда он впервые решил прогнать наглеца, покусившегося на вкусняшку, и со всей силы долбанул того лапой, больно уколовшись торчащими иголками. После этого, похромав почти неделю, кот стал гадить врагу по мере возможности.

Летом, уйдя далеко от дома, ёжик ощутил будоражащий запах самочки и, недолго думая, рванул на поиски. Так он познакомился с молодой ежихой, жившей неподалеку. Это была любовь с первого взгляда. Сильная, нежная, романтичная. «Фыр-фыр-фыр» и касание друг друга носиками – это было верх блаженства. Их глаза, словно яркие звёздочки, сияли от счастья, когда они гуляли между грядок или собирали листики в саду, чтобы сделать своё гнёздышко ещё более уютным. А однажды случилось то, чего просила сама природа. Ёжик улыбнулся, вспоминая, как, раздвигая иголки, медленно подбирался к бархатистому тельцу ежихи, стараясь не уколоть себе пах. Потом было короткое мгновение непередаваемого блаженства и ласковое «фыр-фыр-фыр» от любимой прямо в ушко.

В самом конце августа они стали родителями шестерых крохотных кнопочек, требующих ежеминутного внимания. Забота о жене и детях стала для ёжика приоритетом. Он совсем перестал обращать внимание на пакости кота, утонув в своей разросшейся семье.

Через полторы недели после родов, уставшая от постоянных кормежек, ежиха попросилась немного прогуляться, чтобы прийти в себя. Перебегая дорогу, она попала под колесо проезжающего грузовика, вмиг превратившись в окровавленную лепешку. Ёж, ошарашенный смертью любимой, бросился было туда, но свет фар приближающейся машины остановил его. Под утро он всё-таки пробрался к ежихе, постоял около трупа, поплакал и, совершенно подавленный её нелепой смертью, вернулся обратно. Так он стал вдовцом.

Вытерев набежавшие слёзы, ёжик тяжело вздохнул, отгоняя воспоминания. Затем принялся сгонять детей в одну кучу, укладывая их на сон.

В это время обиженный кот, напившись молока, попросился на улицу, всем своим видом показывая желание нагадить хозяину в тапки. Оказавшись на дворе, он рванул к хозяйскому псу, сидящему на цепи возле конуры. Мысль о жестокой мести колючей крысе не давала покоя.

– Тузик, – остановившись в зоне недосягаемости, позвал он собаку, – куриную голову будешь?

– Давай! – выскочил тот из будки, натягивая цепь, в готовности порвать старого врага.

– Только её заработать надо, – выгнул спину кот.

– Давай! – согласно кивнул пёс.

– Надо одну скотинку маленькую прессануть, совсем берега потеряла. Я бы сам, но ты больше страха вызовешь.

– Давай!

– Можешь её сожрать, если хочешь. Соседский Вальс сказал, что очень вкусное мясо.

– Давай! Давай!

– Хватит давайкать! – злобно мяукнул кот. – Понаберут дебилов на службу! Одна извилина и то след от палки. Ты бы для начала хоть спросил, кого загнобить надо.

– Кого? Кого? – Пёс возбуждённо запрыгал.

– Под верандой живет. Зовут ежом. Понятно? Лапами разроешь землю и доберёшься.

– Давай! Давай! – залаяла собака, пуская слюну.

– Значит, так! Сожрёшь ежа – получишь куриную голову. Она у меня уже неделю тухнет закопанная. Вкуснотища – язык проглотишь. – Кот повернулся, чтобы уходить, но в последний момент вспомнил что-то важное. – Ах, да. Там ещё маленькие пирожки бегают. Шесть штук. Их тоже нужно съесть.

Повернувшись и хитро улыбаясь, котейка двинулся в сторону сеновала, чтобы вздремнуть на мягком, вкусно пахнущем ворохе. Он хорошо знал, что пару раз в неделю хозяин выпускал собачку, чтобы та побегала, размяла ноги. Завтра как раз будет такой день.

– Оля, лови письмо.

Ёжик проснулся от шума на веранде, услышав голос почтальона.

– Спасибо, тетя Катя! – Девушка схватила протянутый конверт и пошлёпала в дом.

– Постой, козочка. – Почтальон рассмеялась. – О чём можно писать так часто? Почти каждый день Витёк тебе что-то шлёт.

Ольга остановилась, прижала конверт:

– Да всё о службе. Из учебки недавно перевели. Сплошные караулы. А ваш Мишка-то как?

– Писал, что от Вити недавно ежовую иголку получил в подарок. Это, получается, от того самого ёжика?

– Ага. От Диверсанта, – рассмеялась девушка. – Самый заветный талисман Витьки. Интересно, как это он решился с ним расстаться?

– Не знаю. Мишка написал, что их куда-то отправляют, долго писем не будет. Я вначале разволновалась, потом телевизор посмотрела и успокоилась. Вроде везде спокойно, войны нет.

– Всё будет хорошо, тетя Катя. – Ольга попрощалась и поспешила в дом – страстно хотелось прочитать письмо от любимого человека.

– Тьфу ты, спать не дают, – фыркнул ёжик, потягиваясь.

Поздно вечером он по знакомому маршруту направился в сторону кошачьей миски, но был остановлен невесть откуда появившимся псом, который не придумал ничего умнее, чем, разинув пасть, попытаться проглотить ежа. Получив свой заряд иголок, собака, взбешённая от боли и неудачи, принялась катать свернувшегося ёжика, словно мячик, выбросив в итоге за забор, где его подобрала прогуливающаяся мимо парочка.

– Ой, милый, давай возьмём себе! Детям покажем, – захлопала в ладоши молодая мамашка.

Ёжика завернули в куртку и унесли на другой конец улицы.

Увидев, что враг бесследно исчез, кот отнёс обещанное угощение псу, а сам нырнул под веранду, разыскивая ежиную нору. Пора было закончить задуманное.

Только на вторую ночь ежу удалось сбежать, вскарабкавшись на подоконник и перевалившись через открытое окно на улицу. Ударившись о землю, он немного поохал, грязно выругался и поспешил искать свой дом, ориентируясь больше на запах, чем на зрение.

Рано утром, разыскав знакомую веранду, уставший ёжик влетел под неё и замер, увидев лежащего возле норки облизывающегося кота.

– Убью, – распушая иголки, бросился он на врага, но тут же остановился, заметив одного из маленьких сыновей, вылезающего из-под мягкого кошачьего хвоста.

– И где тебя носит, кобель игольчатый? – Кот презрительно хмыкнул, осматривая ежа. – Совсем от блуда голову потерял, папашка? Дети некормленые, непоеные, а он шляется незнамо где!

– Уф, – ёжик выдохнул, сбрасывая с плеч тяжёлый камень тревоги. Все шестеро ежат целехонькие и невредимые, укрытые мягкими кошачьими лапками, выбрались наружу и поспешили к отцу.

– Забирай своих отпрысков, батяня. – Кот встал, потягиваясь. – А мне пора, хозяйка соскучилась, ищет.

– Спасибо тебе, ёжкин кот, – улыбнулся ёжик, удивившись переменам, произошедшим с котейкой.

– Ничего страшного, зови, если что. У тебя милые дети. Вначале со злости думал, что как мышей сожру. А когда поближе увидел, растёкся, словно сметанка по столу. Пойду; наверное, к соседской Пышке зайду на часок, – может, и мне кого родит.

Уходя, кот остановился, немного подумал:

– А можно я буду иногда твоих крошек навещать?

– Можно. – Ёжик улыбнулся и кивнул головой. – Приходи, когда хочешь.

Когда кот ушёл, он обнюхал своих детей и, довольный, уснул – слишком тяжёлые сутки выдались. Нужно набраться сил, чтобы снова взяться за воспитание колючих озорников.

Часть 4
Время собирать камни

– Неправильно судить о человеке только по перегару. – Витька заметил лёгкое презрение на лице юной продавщицы. – У нас, между прочим, хорошее мероприятие, годовщина свадьбы.

– Извините, – покраснела та, опустив глаза, – но уже поздно, спиртное не продаётся, даже пиво.

– Надо же, какая жалость. – Молодой человек хмыкнул. – Тогда дайте, пожалуйста, самую большую шоколадку.

Выйдя на улицу, он сунул покупку жене:

– Эх, надо было самогончик батин брать, в этом городе комендантский час на алкоголь – не отпускают. Вот что мы сейчас принесём в твоё общежитие?

– Ну и ладно. – Ольга взяла его под руку. – Давай просто прогуляемся. А потом тортик девчонкам купим. Они сладенькое любят.

Почти три года назад Витька, вернувшись с военной службы, сделал ей предложение, о чём ближайшим вечером поведал родителям.

– Жалко, что Мишка не дожил, – вздохнул он. – Обязательно бы свидетелем стал. Теперь даже не знаю, кого приглашать, – хоть ёжика бери.

– Не рано ли, сынок, жениться собрался? – Не обращая внимания на счастливые слезы матери, отец взял Витьку под локоть и отвёл в другую комнату. – Молодой же ещё. Вот набегаешься, набалуешься, а как остепениться захочется, тогда и поженитесь. Не совершай моей ошибки, я так же сразу после армии кольцо обручальное нацепил. Знаешь, как потом погулять захотелось.

– Знаю, – Виктор улыбнулся, – видел, как мамка за тобой с дрыном по огороду бегала.

– Да уж, – вздохнул отец, – расслабился, потерял бдительность, вот и прокололся разок. А потом ещё парочку, – хмыкнул он, – повезло, что не развелись.

Затем подошёл к окну, посмотрел на соседский дом, где жила Ольга:

– Смотри, Анька скоро вернётся на каникулы, – может, и помиришься с ней. Была ж у вас любовь до армии. Ольга твоя тоже сейчас в институте учится – как жить будете? Ты здесь, она в городе. Что за семья?

– Батя, – Витька качнул головой, – мы с Олей каждый день друг другу письма писали. Сердцем чувствую, моя она. Никакая Аня не разлучит. А учёба – это хорошо. Сам чуть позже буду поступать в сельхозакадемию.

– Ну как знаешь. – Отец хлопнул его по плечу. – Лишь бы не жалел потом.

Вскоре сыграли размашистую свадьбу. Веселье текло рекой, гостей было столько, что танцы устраивали прямо на улице, перекрыв движение редких машин. Молодожёны, словно яркие звездочки, светились от счастья, держа друг друга за руку.

– Вот так и ходите по жизни, – желали им односельчане.

Родители Ольги после свадьбы переехали в старый бабкин дом, освободив жилище для молодых, где те начали устраивать своё семейное гнёздышко.

Ольга, студентка второго курса педагогического института, старалась каждые выходные приезжать к мужу, который устроился работать в лесничество.

Эти короткие выходные пролетали всегда очень быстро, утопая в любви, чувствах, нежности.

– Хватит стонать. – Ёжик недовольно посмотрел на окно спальни. – Я хоть и животное, но тоже завистью переполнен. Вот заведу себе ежиху, тогда покажу вам, двуногим, что такое страсть.

– Геморрой ты себе скорее заведешь, чем супружницу, – мяукнул внезапно появившийся кот Барсик. – Что сидишь во дворе бобылем? Дети вон разбежались по округе, а ты дальше сада никуда не выходишь.

– Не твоё кошачье дело. – Ёжик повернулся и засеменил в сторону норки.

– Чего это не моё? – прыгнул к нему Барсик. – Мне, может, понравилось ёжкиным котом быть, да и моим детям будет с кем играть.

– Опять Пышка на сносях?

– У нас любовь. – Кот сел и принялся вылизываться. – А где она, там и дети. Ты бы сбегал вечерком за три дома отсюда, там давеча Пышечка молоденькую ежиху встретила.

– Хорошо, – буркнул ёж и направился дальше.

– Так! – командирским голосом мяукнул Барсик и одним прыжком перекрыл ему дорогу вперёд. – Хватит сопли по иголкам размазывать! Ну-ка быстро взял себя в лапы и вперёд, на молодецкий подвиг! Иначе ты мне не друг!

– Да что б тебя крыса сожрала! – Ёжик постоял, подумал, махнул лапкой. – Ладно, схожу, прогуляюсь. Всё равно теперь не уснуть из-за тебя, мохнатик.

Он повернулся и недовольно пошёл в сторону забора. Пёс, увидев приближающийся колючий клубок, взвизгнул, вспоминая болезненные уколы, и спрятался в конуру.

– Я из тебя собаку Павлова сделаю, – фыркнул ёж. – Под себя гадить будешь от одного моего вида.

Через два дня, вечером, Витька, стоя на крыльце, наблюдал, как по траве, переваливаясь с боку на бок, медленно шла парочка ёжиков.

– Оленька, посмотри: кажется, Диверсант себе новую пассию нашёл. – Он довольно захохотал.

– На себя посмотри, жопошник штопаный! – Ёж фыркнул и, подойдя к лазу под верандой, вежливо кивнул головой, приглашая самочку пройти: – Мадам, только после вас! Моё скромное жилище очень нуждается в хозяйке, – зафырчал он, протискиваясь следом.

– Мур, – соседская Пышка, сидевшая на заборе, прильнула к Барсику. – Какой же ты у меня хороший!

– Витюха, – раздался хрипловатый голос с улицы.

Это Мишка, старый Витькин друг, снова пришёл просить денег на водку.

(«Да я обязательно отдам», – стучал он себя в грудь всегда, но уже на второй день совершенно забывал обещание, выпрашивая мелочь для опохмела.)

– Господи, как же ему помочь? – вздыхала Ольга, лёжа вечером на плече мужа. – Ведь сопьётся же. Такой парень хороший.

– Как получу зарплату, повезу его подшивать, – вздохнул Витька, – а то совсем пропадет, сломался он. Надо втягивать в нормальную жизнь. Сам уже не хочет возвращаться, придётся заставлять.

Почти четыре года назад родители Мишки получили извещение, что их сын, проходящий службу в армии, погиб в авиакатастрофе. Мать, не в силах выдержать это известие, угасла очень быстро, так и не сняв траур по единственному ребенку, а отец пережил её всего на полгода, зачахнув от полученного инсульта в районной больнице. Мишкина девушка Ленка, обещавшая ждать его со службы, погоревала, уехала из деревни и вскоре вышла замуж за городского мальчика.

Когда же Мишка внезапно появился, для деревни это было грандиозным событием.

– Такой молодой, а уже весь седой, – шептались за спиной бабки.

Пережив тяжелейшие известия о смерти родителей, пройдя бюрократический ад и допросы в прокуратуре, на которых Мишке вменяли дезертирство, он совсем расклеился, стал выпивать, всё больше и больше находя покой в хмельном состоянии. Витька, как мог, поддерживал друга, но тот постепенно опускался всё глубже и глубже на дно, часто рыдая от собственного бессилия в опустевшем холодном родительском доме.

В тот вечер, отметив годовщину свадьбы в небольшом ресторане, Ольга с Витькой долго гуляли по городу, держась за руки.

– Эх, – сокрушался молодой супруг, – совсем беда с Мишкой. Опять развязал. Ему бы жениться, глядишь, снова за ум возьмётся. Да где ж её найти-то, суженую? Все деревенские девчонки от него нос воротят. И правильно – кому алкаш в доме нужен?

– Милый, давай попробуем его на лечение в город устроить. – Ольга вздохнула. – Говорят, что есть больницы, вылечивают от такой напасти.

Рано утром, собрав вещи, супруги приехали на вокзал, чтобы на электричке вернуться в родную деревню. У Ольги начинались каникулы, а это означало, что молодые люди смогут целый месяц быть рядом друг с другом.

На скамейке перрона сидела темноволосая девушка. Она грустно смотрела по сторонам, теребя в руках какую-то тонкую вещицу. В больших тёмно-карих глазах блестели слезы.

– Ой, видно случилось что-то. – Ольга вздохнула, дернула остановившегося мужа за рукав. – Пошли, опоздаем.

Но тот продолжал стоять, с удивлением рассматривая то, что держала незнакомка. Затем подошёл к ней, потянув следом супругу.

– Откуда это у тебя? – Он кивнул на серую ежовую иголку, которую держала девушка.

Та испуганно взглянула на Виктора, обернулась вокруг и, не увидев ничего подозрительного, вытерла слёзы:

– Один хороший человек дал. Сказал, что это талисман от какого-то Диверсанта.

– Ух ты, ёжкин Барсик! – Витька почесал затылок. – А человека, случайно, не Миша зовут?

– Да, именно так, – грустно улыбнулась незнакомка, в глазах блеснула искорка надежды. – А вы его знаете?

– Не то слово! – усмехнулся Виктор. – Если эта иголка у тебя, значит ты что-то огромное значишь в Мишкиной жизни. Рассказывай, что произошло, а мы будем думать, как тебе помочь.

Оказалось, что девушку зовут Зухра. Три года назад отец выдал её замуж второй женой за нелюбимого взрослого человека. Это была часть уговора для того, чтобы один хороший человек получил свободу. А месяц назад мужа нашли с перерезанным горлом у одной из многочисленных любовниц. Первая супруга, недолго думая, объявила себя наследницей и выгнала молодую на улицу. Вернуться в родной дом тоже не получилось – раздосадованный отец и братья, сославшись на свалившийся на их голову позор, тоже указали на дверь. Пришлось уехать, чтобы в одиночестве, далеко от родных мест, пытаться строить новую жизнь. Вчера вечером она выскочила из поезда за пирожком, уж очень хотелось есть, и, пока стояла в очереди, не заметила, что состав тронулся. Так она осталась без денег и документов. Теперь не знает, что делать дальше.

– Бедняжка, – покачала Ольга головой, затем посмотрела на мужа. – Надо помочь.

– Я знаю. – Витька взял девушку за руку. – С нами поедешь. С таким талисманом не пропадёшь. – Он улыбнулся и кивнул на иголку.

– Вот тебе и сел на ежа, – рассмеялась Ольга. – Надо же, какой клубок заплёл Диверсант.

Через полгода, в самом конце августа, завершив уборочные работы, в деревне гуляли свадьбу. Мишка, ошарашенный появлением Зухры, взял себя в руки и совершенно бросил пить, влюбившись в эту прекрасную девушку.

– Горько! – без конца орали гости в соседнем доме, попивая крепкую самогонку.

– Жрать давай! Кость давай! Мясо давай! – прыгал пёс, натягивая цепь.

– Да когда ж они угомонятся? – недовольно буркнул ёжик молодой самочке.

– Фыр-фыр-фыр, – нежно дышала та ему в ушко. – Милый, какой же ты у меня ворчун.

На следующий день на стене небольшого деревенского дома висела небольшая рамка, за стеклом которой, прямо посередине, красовалась серая ежовая иголка.

– Ну, теперь всё у нас с тобой будет отлично! – Мишка поцеловал молодую супругу. – С таким-то талисманом никакие беды не страшны. А завтра поедем покупать тебе телескоп. Я помню, как ты мечтала изучать звёзды.