Книга: Морфология волшебной сказки. Исторические корни волшебной сказки - Владимир Пропп

Змей похищает девушку. Ходы I и II – старшие братья по очереди отправляются её искать, застревают. Ход III – младший отправляется, выручает девушку и братьев.

Вот над этим откровенно хохотала. Не повезло девушке со старшими братьями. Я так и не поняла, каков был смысл написания книги – показать, что все сказки одинаковые по сути своей? Допустим. А зачем при этом приводить примеры множества классификаций, которые по глубочайшему убеждению автора, в корне неверны? Загадка. Что я поняла из книги, так это что есть мнение автора и ошибочное мнение. Автор обожает всё раскладывать по полочкам и классифицировать абсолютно всё, даже то, что не надо. Автор любит Веселовского. Только я читаю книгу Проппа и хочу знать его мнение о вопросе, а не его мнение о мнении Веселовского. Часто встречала упоминания об этой книге и о книге Рыбакова «Язычество древних славян», как прекрасном примере исследований фольклора и сказок. Язычество это настоящее научное произведение, со сравнительными характеристиками, научными исследованиями, ссылками на других авторов, картинками (это важно). А это… самолюбование автора своим мнением. Никакой науки, чистое бахвальство.

Вообще, я понимаю, почему этот труд важен для специалистов. Но абсолютно не понимаю, почему его все время рекоммендуют прочитать "для общего развития". Вот что мне это дало? Разве что научное обоснование смутного детского ощущения, что народные сказки все занудные и одинаковые. Оказывается, действительно одинаковые.

Книга очень скромная по размеру, простая и доступная. Несмотря на то, что там встречаются разные страшные схемы, все не так плохо.

О чем книга? О том, что сказка имеет свои собственные особенности жанра. В сказке есть каноны: определенный набор героев, их функций и сюжетных решений. Пропп проанализировал более ста русских сказок, составил те самые страшные схемы на каждую из них и вывел определённые тенденции.

Пропп выводит далеко идущую теорию о том, что возможно существует прародительница всех сказок, а все остальные сказки - ее варианты. Что, возможно, есть некая цепь вариаций, где меняется один элемент (например, вместо волшебного коня герой оправляется искать себе невесту) и тем самым возникает новая схема - новый сюжет. Каждый описанный автором элемент сопровождается примерами из пронумерованных сказок (Преследователь летит за героем (Пр1). Змей догоняет Ивана (159), ведьма летит за мальчиком (105), гуси летят за девочкой (113).) И нам не так важно искать полный текст сказки номер 113, чтобы понять пример, ведь все эти сюжетные элементы нам хорошо знакомы, и мы понимаем их контекст.

Если вы прочтете эту книгу, то точно захотите написать свою сказку.

Морфология - учение о формах и в этой работе Владимир Яковлевич уделяет преимущественное внимание именно классификации форм повторяющихся элементов, присущих всем сказкам. На самом деле, то, что он сделал в "Морфологии сказок" - титанический труд. С одной стороны, сказки сопровождают нас всю жизнь, будучи естественным ее фоном и мы не задумываемся об их структуре, как не думаем о составе воздуха, которым дышим или воде, когда пьем. С другой - изучение требует строгого и жесткого структурирования, разложения по полочкам, привязки к определенной последовательности действий; методичных штудий, совершенно не терпя аморфности и приблизительности.

А сказки по существу семя, зерно. из которого выросла вся серьезная сложная литература. сколько ее ни есть. К 1928 году уже "Улисс" с его сложнейшей структурой, стилистическими игрищами и потоком сознания написан, а попытки изучить и классифицировать законы функционирования сказок ограничивались весьма приблизительными списками Вундта, Волкова, Веселовского. Не то, чтобы они были плохи, они были никакими. Оперировали приблизительными признаками, которые в момент составления казались авторам значимыми, но проверить работоспособность никто не брал на себя труда.

Пропп берет за основу классификацию одного из основателей финской школы Анти Аарне, который опирается не на внешние признаки: сказки о животных, волшебные сказки, юмористические - но на составные элементы, функции действующего лица выделяя тридцать одну. Все возможные нарративные ситуации сказки исчерпываются этими элементами в различных сочетаниях. Чаще присутствуют не все, иногда сюжет может ветвиться, повторяться, переживать утроение. Многие функции естественным образом расположены попарно: запрет - нарушение; выведывание - выдача; бой - победа; преследование - спасение. Но случаются и одиночные: отлучка, наказание, брак.

Основных типов персонажей немного и для каждого существует сфера охвата, которую договоримся обозначать "кругом действий": антагониста (вредителя), дарителя, помощника, героя и т.д. Порой функции совмещаются. Так даритель может одновременно быть антагонистом и тогда полученное от него достается герою в результате противоборства в силе или хитрости; волшебный помощник может одновременно играть роль перевозчика (как Сивка-Бурка или Серый Волк).

Серьезный исследователь, Пропп рассматривает возможные варианты распределение фикций по действующим лицам, способы включения в ход действия новых персонажей, атрибутику, вспомогательные элементы связи. Тут много таблиц, первоначально наводящих ужас страшными перекрестными прочерками и достаточно формул, от одного взгляда на которые у гуманитария начинает ломить зубы. Но на деле разобраться со всем этим несложно, если дать себе труд натвердить основные обозначения (а как вы хотели? Слушать сказку и изучать ее - совсем не одно и то же).

В результате имеем четко структурированный набор функций; инструмент, посредством которого можно создавать новые сказки. Но разумнее использовать его для изучения уже имеющихся. Гармония дается свыше, а поверять алгеброй имеет смысл то, что уже слетело к нам с горних сфер.