Текст книги "Америка в пяти измерениях"

Глава 11. Лос-Анджелес
О городе без центра, двух Голливудах, заурядных землетрясениях и пожарах, а также о стихийном бедствии под названием «дождь», коварном ветре Санта-Ана, нефтяной вышке на городской улице и детективах Рэймонда Чандлера…

Я где-то прочел, что у сыщика машина должна быть простой, темной и не бросаться в глаза – чтобы на него не обращали внимания. Человек, который это написал, никогда не был в Лос-Анджелесе. В Лос-Анджелесе, чтобы на тебя обратили внимание, ты должен сидеть за рулем светло-розового «мерседеса» с солярием на крыше, где нежатся три красотки.

Рэймонд Чандлер. «Обратный ход»

Про Лос-Анджелес писать сложнее всего: здесь мы прожили счастливых четыре года. Когда мы приехали в этот город, мы знали о нем только то, что можно было почерпнуть из путеводителей. Корреспондентов-тассовцев в Лос-Анджелесе до этого не было, так что прочитать, что писали другие, не представлялось возможным. Да и на месте проконсультироваться было не с кем. Вот и осваивали бы этот совершенно необычный город, совершая разные ошибки и решая всякие головоломки.

Первая путаница вышла с численностью населения Лос– Анджелеса. В газете мы вычитали, что она достигла 9,5 миллиона человек. А на следующий день мы натыкаемся на цифру 16,5 миллиона. А чуть позже видим в официальном справочнике 3,9 миллиона. Как выяснилось потом, все цифры были правильными. Суть путаницы стала понятной из разъяснений руководителя Пресс-центра для иностранных журналистов Хайдера Карзая (кстати, двоюродного брата президента Афганистана Хамида Карзая). Оказалось, что Лос-Анджелес – это вовсе не город, а по американской классификации – агломерация общин (community). А помимо общин есть еще инкорпорированные города (incorporated city). А есть еще неинкорпорированные города. Например, Голливуд – это община, а его сосед Западный Голливуд – инкорпорированный город. Так что пришлось разбираться с настоящей головоломкой.

Как географическое понятие Лос-Анджелес – это город с населением около 4 миллионов человек, состоящий из 94 общин, в том числе и таких известных, как Голливуд и Бель– Эйр. Все они давно слились, и никаких границ между ними, кроме указателей на дороге, не обнаружишь. По сути – это городские районы. У города Лос-Анджелеса есть мэр. Порядок здесь поддерживает полиция Лос-Анджелеса (LAPD), про которую снято огромное число фильмов.

С городом Лос-Анджелесом давно срослись и другие многочисленные городки (общим числом 88), образовав округ с тем же названием, который, собственно говоря, и считается Большим Лос-Анджелесом с населением около 10 миллионов человек. Жизнь внутри округа координирует Совет управляющих. Эти городки, в том числе Западный Голливуд, Беверли-Хиллз, Санта-Моника, Бербэнк, Пасадина, Глендейл, называют себя инкорпорированными городами и имеют собственную власть и службы. В Беверли-Хиллз и Западном Голливуде, например, свои мэры; мэр Лос-Анджелеса никогда не вмешивается в их дела. В Санта-Монике и Беверли-Хиллз не увидишь патрульных машин лос-анджелесской полиции (LAPD). Здесь охраняют порядок полиция Санта-Моники и полиция Беверли-Хиллз. Время от времени некоторые общины внезапно охватывает желание отделиться, т. е. превратиться в инкорпорированные города. Такие веяния, например, проносятся регулярно по Голливуду.

Округ Лос-Анджелес, в свою очередь, давно слился с соседними пятью округами, образовав так называемую Metropolitan Area, куда входят округа Лос-Анджелес, Лонг-Бич, Риверсайд, Орандж, Сан-Бернардино и Вентура. Население этого мегаполиса – около 17 миллионов, причем все эти люди живут преимущественно в небольших домиках, ибо многоквартирные дома в Лос-Анджелесе не в чести. Территория мегаполиса просто огромна. Чтобы добраться (на машине, естественно!) из Санта-Моники, расположенной на океанском побережье на самом западе города до города Риверсайд на востоке, нужно никак не меньше двух часов. Причем может получиться и существенно больше из-за пробок. Никого не удивляет, что дорога на работу и обратно занимает несколько часов. Разветвленной сети общественного транспорта здесь нет, и машина – неотъемлемая часть жизни. На практике же обитатели фешенебельных западных районов Большого Лос– Анджелеса никогда не посещают его южные районы, пользующиеся репутацией весьма опасных, а жители Риверсайда, например, крайне редко выбираются в Санта-Монику.

Своеобразная «конструкция» города придала ему неповторимую среди крупных городов мира черту. У Лос-Анджелеса нет центра. То есть даунтаун существует, но центром города в нашем понимании его назвать нельзя. На наш вопрос относительно того, можно ли снять квартиру поближе к центру, риелтор по имени Кевин, занимавшийся нашей квартирной проблемой в первые дни после приезда, твердо сказал: «А вот поближе к центру никак нельзя». Кстати, Кевина мы сразили наповал тем, что разыскали его адрес еще в Москве через Интернет. И поэтому он не только нашел нам замечательную квартиру, но и повез на экскурсию по городу, показав все местные достопримечательности. И все последующие четыре года был для нас добрым другом и советчиком.

Даунтаун – это действительно центр Лос-Анджелеса. Но там лучше не жить. В северной части этого района даун-тауна расположены все городские власти и ведомства. К административной части примыкают здание оперы, концертного зала, нескольких гостиниц. Обитатели и гости этих зданий приезжают сюда на машинах и когда все дела завершены, сразу же уезжают. Чуть южнее, буквально через одну улицу, начинается страшный район под названием Скид-роу. Здесь на небольшом участке, занимающем примерно 50 блоков, обитает более 10 тысяч бездомных. (Всего же в огромном мегаполисе Лос-Анджелеса их насчитывается около 90 тысяч) Это – настоящее «зазеркалье» Лос-Анджелеса, которое туристам никогда не показывают. Скид-роу обязан своим возникновением расположенному рядом вокзалу. В дешевых гостиницах и ночлежках вокруг него оседали безработные в годы Великой депрессии 30-х годов и после Второй мировой войны, а также ветераны вьетнамской войны, не нашедшие себе места в мирной жизни. Здесь работают благотворительные организации, но они справиться с проблемой, учитывая ее масштабы, не могут. А убрать бездомных из центра не берется никто – все понимают, что эта толпа расселится по всему мегаполису. Да и не гуманно это – лишать тысячи людей единственного жилья. Одним словом, ничего не меняется уже много лет. Поэтому лучше не появляться на улицах даунтауна после наступления темноты. Власти города отчаянно стараются реанимировать центр, приводят в порядок заброшенные дома, пытаются сдавать здесь квартиры в аренду, но желающих селиться там очень мало. Да и кому захочется жить в районе, где после захода солнца нельзя выйти на улицу.

Туристам обычно показывают районы города, примыкающие к даунтауну с запада и тянущиеся до океана: Голливуд, Санта-Монику с ее прекрасными пляжами и самые дорогие районы – Беверли-Хиллз, Бель-Эйр и Брентвуд, в просторечии именуемые Би-Би-Би (BBB). Главная туристическая точка Лос-Анджелеса – это, конечно, Голливуд. Из крупных киностудий здесь осталась только Paramount Pictures, но достопримечательностей, связанных с кино, все же немало. Самая главная – Аллея славы, которая занимает несколько блоков по Голливуд-бульвару. Именно здесь в асфальт навечно впечатаны красноватые звезды с именами кумиров. Здесь же находится и знаменитый торгово-развлекательный центр, в который входит и театр «Кодак», где проходят церемонии вручения премии «Оскар». Но Голливуд заслуживает отдельного рассказа, и ему будет посвящена следующая глава.

Если дойти до западного конца Аллеи славы и бросить взгляд чуть влево, то среди небольших магазинчиков можно было увидеть надпись на русском языке – «Шашлычная». И если двинуться в ее сторону и пойти дальше, то вывески на русском языке станут попадаться все чаще, а это значит, что вы входите в город Западный Голливуд.

Итак, добро пожаловать! Западный Голливуд (не путать со знаменитым восточным соседом – просто Голливудом) заслуживает отдельного рассказа. Этот город, даже по калифорнийским меркам, необычный. Его неповторимый облик, которым он чрезвычайно гордится, сложился из-за состава его жителей, – согласно официальной статистике, примерно треть населения составляют выходцы из бывших республик Советского Союза, и еще треть – представители сексуальных меньшинств. Ну и еще одна треть – все прочие. Как утверждается в официальном справочнике города, Западный Голливуд – это уникальный город, единственное в своем роде «произведение искусства». Считается, что его облик был сформирован двумя силами – борьбой за права сексуальных меньшинств и борьбой за контроль над ростом арендной платы за квартиры. Первое течение, породившее чуть ли не самые либеральные законы в отношении сексменьшинств, привлекло сюда его представителей. Второе, обеспечившее дешевое жилье, – привлекло выходцев из Советского Союза и СНГ. И вот поэтому бульвар Санта-Моника, являющийся центральной артерией Западного Голливуда, местами являет собой очень экзотическое зрелище. Плакаты, пропагандирующие здоровый секс в однополых парах, соседствуют с неброскими рекламами, предлагающими на русском языке колбасу и кефир, а также посылки в СНГ. Здесь есть рестораны «Каштан» и «Санкт– Петербург», магазин «Елисеевский». По бульвару Санта– Моника регулярно проходят красочные парады сексменьшинств. А каждый год 9 мая в небольшом парке Пламмер рядом с бульваром торжественно празднуют День Победы. Там собираются ветераны. Мы как-то не удержались и спросили мэра города, как удалось добиться, чтобы эти две столь различные группы мирно уживались друг с другом. Как признал мэр, раньше отношения между двумя упомянутыми общинами далеко не всегда складывались гладко, но теперь все это осталось в прошлом. Обе стороны научились уважать друг друга, и для руководителей города – это большая победа. Как-то со временем все привыкли, притерлись и вроде бы и не замечают друг друга. Сейчас приток «новоселов» из бывшего Советского Союза несопоставимо сократился по сравнению с периодом распада СССР, но люди продолжают приезжать.

Бульвар Санта-Моника идет практически от центра Лос– Анджелеса до океана и заканчивается в населенном пункте с таким же названием, расположенном на берегу океана. Санта– Моника – это самостоятельный город. У нее собственный мэр, собственная полиция, собственные законы, которые считаются весьма либеральными. Хотя некоторые из них весьма строги, как, например, в отношении курения. Или, например, в отношении высоты зеленых изгородей. Это не шутка – если у вас есть дом в Санта-Монике и он отделен от внешнего мира не забором, а живой изгородью, то она должна быть определенной высоты. И если ваша изгородь слишком подросла, то ее следует немедленно привести в соответствие с установленными еще в 1948 году нормами. За невыполнение указания – штраф, достигающий 25 тысяч долларов. Активным противником этого закона был представитель клана Кеннеди – Бобби Шрайвер, племянник президента США Джона Кеннеди и сенатора Роберта Кеннеди. На волне борьбы с этим законом он даже был выбран в городской совет. Причем интерес к политической деятельности проснулся у Бобби Шрайвера именно после того, как он и некоторые его соседи получили извещения, в которых от них требовали в течение буквально нескольких дней привести высоту их заборов и живых изгородей в соответствие с нормами.

Вообще в Калифорнии принято гордиться своей необычностью. Никто из жителей не сомневается, что этот штат лучший. Прожив до этого почти пять лет в Нью-Йорке, мы пытались поначалу проводить какие-то параллели, но потом заметили, что у собеседников наши соображения на этот счет вызывают легкое, но достаточно заметное раздражение: «Как это вообще можно сравнивать?» От всяких попыток сравнивать нас окончательно отучила одна калифорнийская дама, которая на наше замечание «Запад и Восток США столь разные, это почти как две разных страны» достаточно резко ответила: «Не почти. Это действительно разные страны». В Калифорнии в повседневной жизни не принято говорить о политике, а все, что происходит в Вашингтоне и Нью-Йорке, кажется невероятно далеким и не очень важным. В Калифорнии царит особый дух, описать который словами невозможно. Это и южная неторопливость, и легкий снобизм, и поклонение красоте, и… одним словом, это Калифорния!

Здесь очень ценится способность выделиться из толпы, показать свою неповторимость. Отчасти поэтому здесь существует своеобразный культ старья – vintage. Да, в Калифорнии много дорогих машин, но ведь купить такую машину, если есть деньги, может каждый. А вот найти где-нибудь четырехколесное чудо 60-х годов, привести его в порядок, начистить до невероятного блеска – вот это вызывает зависть и уважение. Таких «антик-машин» в прекрасном состоянии мы не видели больше нигде в Америке. И в одежде то же. Раскопать где-нибудь дизайнерскую вещь 60-70-х годов и надеть ее – вот это да! Даже кинозвезды часто приходят на «оскаровскую» церемонию в vintage от Живанши или других домов высокой моды.

Приехав в этот город, мы через несколько недель поняли, что столкнулись с невероятной проблемой – мы никуда не могли дозвониться. Какой бы номер ни набирали, везде отвечали автоответчики. Мы оставляли послание и тщетно ждали ответного звонка. Поначалу иногда даже приходилось просто садиться в машину и ехать в соответствующее ведомство. Не перезванивали даже представители пресс-служб и отделов, а ведь им вроде бы положено работать с журналистами. Спустя несколько месяцев мы поняли, что такова специфика лос-анджелесской жизни, над которой обитатели города весело шутят. Шутки шутками, но пришлось приноравливаться. Выяснилось, что очень многое здесь строится только на личных отношениях и только после того, как тебя узнают, тебе станут давать совершенно другие номера телефонов, будут и сами звонить, и присылать послания по электронной почте. Но до этого надо было еще дожить. Кстати, справедливости ради надо сказать, иногда нам все-таки звонили – правда, это происходило примерно через две недели после нашего звонка. В Лос-Анджелесе никто никуда не торопится. Над этой своей особенностью лос-анджелесцы тоже с удовольствием шутят. Говорят, что одна минута в Нью-Йорке равняется одному дню в Лос-Анджелесе. Газета «Лос-Анджелес таймс» даже опубликовала забавный словарь для перевода местного языка на общеамериканский. Например, если собеседник говорит тебе, что он уже вышел из дома и едет на назначенную встречу, то это означает, что, скорее всего, он только что вылез из душа.

Необычного здесь много, и, как бы ты ни готовился к приезду, все равно придется все осваивать на месте. Правда, путеводители иногда могут помочь – в одном из них по приезде мы прочитали, что в Лос-Анджелесе, несмотря на обилие скоростных трасс, никогда не следует пользоваться ими, если есть возможность проехать по обычной улице со светофорами. Казалось бы, скоростные шоссе для того и созданы, чтобы быстрее проезжать через город, но вы бы видели пробки на них! Самый надежный способ опоздать в аэропорт – поехать по замечательному, широкому (и, как утверждают местные жители, самому загруженному в мире) шоссе под номером 405. В Лос-Анджелесе ездят по принципу «тише едешь – дальше будешь».

Дают путеводители и такой устрашающий совет: всегда держать наготове на случай землетрясений набор, включающий среди прочего фонарик и бутылку воды. Землетрясения действительно здесь бывают часто, и к ним привыкаешь довольно быстро (как ни странно это звучит!). За четыре года, прожитые в Лос-Анджелесе, мы пережили их немало, но большинство из них являли собой быстрые, хотя и весьма ощутимые толчки. Хорошо запомнилось одно – в нашей лос-анджелесской квартире задребезжали и начали раскачиваться жалюзи на окнах, поехала в сторону тумбочка на колесиках с принтером, который пришлось ловить. Появилось неприятное чувство головокружения. Это было первое для нас настоящее землетрясение в Калифорнии – небольшие толчки, которые ощущаются регулярно, не в счет.

Позже калифорнийцы со стажем нам объясняли, что удары подземных сил бывают как бы двух типов. Иногда они приводят к вертикальному смещению тверди, и вы ощущаете себя, как если бы получили пинок в место, расположенное чуть ниже поясницы, что достаточно быстро забывается. А вот во втором случае земля смещается горизонтально. И вот тут голова отказывается понимать, что же происходит, и вы еще долго чувствуете себя не в своей тарелке и жалуетесь на плохое самочувствие. Калифорния расположена в сейсмоактивной зоне, и подземные толчки магнитудой 3–3,5 здесь чуть ли не повседневное явление. К ним настолько привыкли, что почти не обращают внимания. Вообще, калифорнийцы относятся к землетрясениям с каким-то философским спокойствием, считая их неотъемлемой частью местной жизни. Виновник всего этого «безобразия» – разлом Сан-Андреас, который проходит между тихоокеанской и североамериканской плитами. К северу от Лос-Анджелеса находится населенный пункт Паркфилд, имеющий титул Столица землетрясений. Он стоит практически на самом разломе, и землетрясения магнитудой около 6 баллов регистрируются здесь примерно раз в 22 года. Правда, последний раз произошла задержка на 11 лет – вместо 1993 года оно произошло в 2004 году. В этом месте Геологическая служба США совместно с Калифорнийским университетом осуществляют так называемый Паркфилдский эксперимент – долговременный проект по изучению разлома Сан-Андреас. Его задача – понять, что происходит в разломе и вокруг него до, во время и после землетрясения.

Привыкли калифорнийцы и к лесным пожарам, охватывающим иногда огромные территории. Их причиной является жаркий и сухой климат, а также отсутствие дождей по нескольку месяцев в году. Но главный виновник – горячий ветер под названием Санта-Ана, который рождается над пустынями штатов Невада и Юта и прорывается к океану сквозь каньоны и долины в горах, отделяющих Калифорнию от этих пустынь. Скорость его порывов может достигать 180–190 километров в час. Сухой и горячий воздух быстро выдувает из Южной Калифорнии и без того не слишком обильную влагу, высушивает траву, деревья, строения до такой степени, что они могут вспыхнуть от малейшей искры. В 2003 году пожары полыхали в 50–70 километрах от центра Лос-Анджелеса. Мегаполис был накрыт пеленой желтоватого дыма, а в воздухе и квартирах стоял запах горящего дерева. Мы даже сначала не поняли, что за хлопья падают нам на балкон – ну не снег же. Оказалось, пепел горевших лесов. Наша машина, постояв всего полчаса на улице, покрылась слоем пепла.

Сам ветер Санта-Ана, благодаря которому в Лос-Анджелесе иногда и в январе вдруг температура воздуха поднимается чуть ли не до 30 градусов Цельсия, давно стал неотъемлемой и весьма опасной частью калифорнийской жизни. Грозные ветры начинают дуть в октябре и затем с завидным постоянством навещают Южную Калифорнию до февраля, уходя на отдых лишь в летний период. Визиты Санта-Аны вносят полную неразбериху в неторопливый образ жизни Лос-Анджелеса и его окрестностей. Порывы ветра срывают крыши домов, переворачивают машины и обрывают линии электропередач. Относительно происхождения имени этого ветра существует несколько версий. Одна связывает его с названием каньона, где порывы ветра достигают максимальной силы, другая – с названием городка. Но многие пользуются для обозначения Санта-Аны и другим именем – «дьявольский ветер». Местный фольклор наделил его даже некоторыми мистическими чертами. Когда он дует, легкие недоразумения между людьми могут перерасти в бурное выяснение отношений, а техника выходит из строя без всяких видимых причин. Считается, что в такие дни совершается больше убийств и других тяжких преступлений. Некоторые даже полагают, что Санта-Ана является предвестником землетрясений.

Писатели, жившие в Южной Калифорнии, непременно упоминали Санта-Ану в своих произведениях. «В тот вечер ветер дул из пустыни. Жаркая сухая Санта-Ана, спустившаяся с горных перевалов, лохматила волосы, жалила кожу, горячила кровь. В такой вечер любая вечеринка кончается дракой. Кроткие жены забывают о покорности и с вожделением поглядывают на кухонные ножи, примеряясь к мужниному горлу. Когда дует Санта-Ана, возможно все», – пишет Рэймонд Чандлер в «Горячем ветре». «Погода в Лос-Анджелесе – это погода катастрофы, апокалипсиса, – отмечает в своем эссе «Санта-Ана» Джоан Дидион. – Этот ветер показывает, что мы недалеко от бездны». По ее словам, Санта– Ана – «это время самоубийств, разводов и колючего страха». Любители детективов вспомнят и поиски, которые вел герой романа Джона Макдональда «Подземный человек» среди пожаров, вызванных Санта-Аной. Наверное, единственные, кто радуются приходу Санта-Аны, – это серфингисты: мощные порывы горячего ветра рождают прекрасную и мощную океанскую волну, создавая уникальные условия, чтобы опробовать свое умение в игре с ними. Оптимисты же говорят, что в дни буйства этого ветра надо смотреть на небо, которое становится ярко-голубым, чистым и высоким, а закаты – еще более контрастными и красивыми.

Зато дожди в Лос-Анджелесе – редкость. Иногда в течение года осадков практически не выпадает. И местные жители к этому тоже привыкли, причем привыкли настолько, что вид льющейся с неба воды вызывает у них чуть ли не ужас. Нам довелось пережить в Лос-Анджелесе и одну рекордно дождливую зиму. Таких дождей, какие вылились тогда на Южную Калифорнию, не было более ста лет. За зиму 2004/05 года количество осадков составило примерно 90 сантиметров. И это при том, что обычно за год в Лос-Анджелесе выпадает не более 37 сантиметров осадков, а в 2001–2002 годах за год выпало всего 11 сантиметров осадков. Для тех городов мира, где дождь – это едва ли не повседневное явление, нынешний рекорд может показаться смешным. Однако для Лос-Анджелеса, где обычно зимой проходит всего несколько весьма скромных дождичков, та зима стала настоящим стихийным бедствием. Давно пересохшие русла внезапно превратились в бурные реки, водохранилища вышли из берегов, с гор сходили грязевые потоки. В городе возникли невероятные проблемы с транспортом, электричеством, телефонной связью. На дорогах образовались огромные пробки, происходило множество аварий. Мощные оползни сносили дома, а один из них разорвал нефтепровод.

Кстати, о нефтепроводе. Мало кто знает, что Лос-Анджелес стоит над крупным месторождением нефти, которую здесь начали добывать с конца XIX века. В середине XX века в некоторых районах, входящих теперь в Большой Лос-Анджелес, стоял буквально лес нефтяных вышек: около Лос-Анджелеса и в нем действовали примерно 33 тысяч скважин. Ситуация начала меняться только в 60-х годах, когда произошло несколько неприятных инцидентов. В Лонг-Бич в районе нефтедобычи почва просела на 10 метров, вызвав серьезные повреждения зданий, дорог и мостов, а в океане у Санта-Барбары образовалось большое нефтяное пятно. Потом всплыл на начавшей бить из-под земли нефти небольшой жилой дом на берегу океана в Ньюпорт-Бич – оказалось, что под ним находилась заброшенная нефтяная скважина.

Отношение общественности к нефтедобыче стало меняться, были приняты более жесткими законы в области охраны окружающей среды, да и цены на нефть шли вниз, а стоимость земли и недвижимости в Лос-Анджелесе росли. И в конце 80-х – начале 90-х годов прошлого века нефтяные компании решили, что заниматься недвижимостью в Лос– Анджелесе прибыльнее, чем качать нефть. К моменту консервации скважин, ресурсы многих из них были использованы лишь на 20 процентов. От леса вышек осталось не более 4 тысяч, и многие из них были деликатно спрятаны от глаз активных защитников окружающей среды. Их изысканно замаскировали под маяки, деревья, офисные здания и просто диковинные скульптуры. Даже в одном из самых престижных районов города – Беверли-Хиллз – возвышается во дворе школы некое затейливо-цветастое сооружение, скрывающее на самом деле действующую нефтяную вышку. У берегов Лонг-Бич в океане сидят три островка, украшенные водопадами, пальмами и кустами бананов, а на самом деле и это – нефтяные вышки. А незамаскированные небольшие вышки можно обнаружить за заборами, на парковках, во дворах домов или ресторанов, рядом с кафе и магазинами. Некоторые нефтяные компании находят неожиданные решения. В частности, одна из них ведет добычу под полем для игры в гольф, где также расположен небольшой заповедник – место обитания нескольких видов редких птиц. Никаких вышек не видно, никто не мешает ни игрокам в гольф, ни редким птицам.

Вице-президентом нефтяной компании был и человек по имени Рэймонд Чандлер. В 1932 году его уволили – одни говорят, что причиной послужил кризис, другие – прогулы и пьянство. Для того чтобы заработать на жизнь, он взялся за перо. Тогда ему было 45 лет. И вот мир обрел замечательного писателя, одного из основателей жанра крутого детектива. Действие большинства романов Чандлера разворачивается в Лос-Анджелесе. Однако найти в этом городе места, описанные им, нелегко, и поклонники таланта писателя часто удивляются, что его имя в городских путеводителях никак не упоминается.

Есть, правда, замечательный путеводитель Tailing Philip Marlowe («По следам Филипа Марлоу»), который на свои деньги издали почитатели таланта Чандлера супруги Бонни и Брайан Олсон из штата Миннесота. Они мечтали пройти по «чандлеровским» местам гангстерского Лос-Анджелеса 30-40-х годов и были весьма разочарованы, когда узнали, что никаких путеводителей или экскурсий на эту тему нет. Вернувшись в родную Миннесоту, они начали перечитывать романы Чандлера, а затем опять приехали в Лос-Анджелес, где занялись поисками в архивах и библиотеках. Итогом стал 112-страничный путеводитель, описывающий примерно сорок точек на карте Лос-Анджелеса. Это и Овиэтт– билдинг, который в романе «Блондинка в озере» фигурирует под названием Трелоар-билдинг – его описание совпадает с оригиналом до мельчайших подробностей. Это и здание Городского совета города, к которому ведут широкие ступени – именно на них закуривает сигарету Филип Марлоу в романе «Неприятности – мое ремесло». Это также и здание Брэдбери-билдинг. В романе «Высокое окно» оно названо Белфонт-билдинг и удостоено весьма нелицеприятного описания: «Темный и узкий вестибюль был грязным, как курятник». Сейчас Брэдбери-билдинг выглядит совсем иначе – оно отреставрировано и стало весьма респектабельным офисным комплексом. Его необычная архитектура привлекает сюда голливудских продюсеров – здесь снимались фильмы «Бегущий по лезвию», «Чайнатаун», «Волк». Туннель на 2-й улице заслужил весьма красочного сравнения в романе «Вечный сон»: «Дуло “люгера” напоминало вход в туннель на 2-й улице». Этот туннель мало изменился со времен Чандлера, и многие кинозрители видели его на экране – в нем снимались эпизоды фильмов «Терминатор», «Разрушитель», «Воздушная тюрьма», «День независимости».

Но такие путеводители – для ценителей детективного жанра литературы, а большинство туристов приезжает в Лос-Анджелес, чтобы увидеть кинозвезд или уж хотя бы следы их творчества. На них рассчитаны многочисленные путеводители и экскурсии по местам, где якобы часто бывают или живут знаменитости. Там указано, в каких ресторанах звезды якобы обедают и в каких кафе предпочитают пить чай, где покупают майки и где занимаются спортом. Самым большим спросом пользуются экскурсии по местам, где живут звезды. Правда, туристы видят главным образом заборы и кусты, но это мало кого беспокоит.

На самом деле встретиться со звездами довольно сложно – они старательно оберегают свою личную жизнь. Разумеется, журналистам проще – даже если не удалось добиться интервью, то можно встретиться на пресс-конференции или на каком-либо фестивале. Вопреки сложившемуся мнению, что в Лос-Анджелесе звезды ходят буквально толпами, на улицах их не увидеть. Вообще, обычно они стараются бывать там, где меньше шансов привлечь к себе внимание. На улице мы лишь однажды столкнулись с киноактером. Тогда только начинался телесериал Lost (у нас он шел под названием «Остаться в живых»). Сериал сразу обрел невероятную популярность, а актеры, исполнявшие в нем роли, мгновенно стали знаменитостями. И вот на улице, буквально нос к носу, мы столкнулись с исполнителем роли Саида Джарры – актером Нэвином Эндрюсом. Причем он явно ждал от нас какой-то реакции, а мы даже и не знали, что делать в такой ситуации. Ну, не автограф же просить посреди улицы. Так что мы просто поздоровались и пошли дальше. Наверное, он обиделся.

Но самая забавная встреча со знаменитостью на улице у нас произошла вовсе не в Лос-Анджелесе, а в Нью-Йорке. И это была звезда не шоу-бизнеса, а политики. Так что мы в завершение этой главы перенесемся на пару лет вперед в Нью-Йорк и расскажем о том, как из-за спущенного колеса мы встретились с Хилари Клинтон.

Правда, оно еще не совсем спустило, так что можно было добраться до ближайшей бензоколонки. Она попалась на углу 10-й авеню и 45-й стрит. Молодой темнокожий парень стал снимать колесо, а мы тем временем обратили внимание на небольшую группу людей, стоявших рядом с нами и внимательно смотревших на неприметную дверь в доме на противоположной стороне узенькой 45-й стрит. А рядом с дверью, оттесняемая полицейскими, волновалась большая группа журналистов. Мы спросили у работавшего над нашим колесом парня: «Кого ждут?» Он совершенно безразлично ответил: «Хилари Клинтон. Она тут выступает в каком-то центре, а потом будет выходить через эту дверь».

А у бывшей первой леди тогда как раз проходила избирательная кампания. И вот стоим мы все на улице: мы ждем нашу машину, потенциальные избиратели ждут Хилари Клинтон, а журналисты ждут, когда начнутся какие-нибудь события. Наконец эта дверка распахивается, и выходит госпожа Клинтон. И вот оно – великое мастерство политика! Она видит журналистов и направленные на нее камеры, видит группу людей на другой стороне улицы, моментально оценивает ситуацию. На ее лице расцветает такая улыбка, как будто она встретила лучших друзей. Раскинув руки и радостно улыбаясь, она устремляется в нашу сторону. К своему ужасу, мы обнаруживаем, что она идет прямо на нас, а журналисты начинают бодро фотографировать. Сразу представилась фотография на первой полосе завтрашней газеты, где мы обнимаемся на улице с Хилари Клинтон. Хорошо, что тут подошла какая-то мама с сынишкой, и мы спрятались за них. Так что весь шквал политического обаяния обрушился на этого малыша. Самое забавное другое – то ли это было совпадение, то ли четкий ход пиара, но происходило все это в районе, именуемом Клинтон. Кстати, у этого района есть еще одно, гораздо более красочное название – Хелл’з Китчен, т. е. Адская кухня.