Текст книги "Живой Алтай. Горы, люди, приключения"

9. Перевал Шибе. Озера над Аргутом. Киндык-Коль

Обратный путь всегда совершается легче и быстрее. Все знакомо. Кони сами с охоткой бегут вперед, понимая, что возвращаются домой, где их ждет отдых. Теперь утомленных долгим путешествием работяг приходится придерживать, а не подгонять. Двигаемся значительно быстрее прежнего. Прощаемся с Белухой и устремляемся вниз к Аргуту хорошо испытанной дорогой по Иедыгему.

За отрядом увязывается от турбазы большая лохматая собака Ирбис («снежный барс»). Это пес Альберта из Джезатора, его работа на лето – исправно сторожить базу. Валентин ругается на сбежавшего стражника, замахивается на него веревкой, гонит назад по тропе, но вольной псине это нипочем. Она мотается по лесу то позади, то впереди нас, высунув розовый язык и весело болтая задранным хвостом. Ирбис деловито метит боковые кусты, выказывая твердую решимость дезертировать с поста, чтобы до срока вернуться вместе с нами в родную деревню.

Меньше чем за час достигаем большого поворотного курума, перед которым сталкиваемся с конной группой из Новокузнецка, поднимающейся навстречу. Планы легкомысленного Ирбиса внезапно меняются. Теперь он цепляется вслед за кузбассовцами, порешив все же вернуться на место службы и рассчитывая, по видимости, на щедрое угощение от гостей.

Спустя два часа после выхода делаем короткий привал у костровища охотников на берегу Иедыгема в зарослях осины и березы на крохотной полянке под деревьями, у тропы. Здесь приблизительно половина пути от курума до устья реки, высота 1433 м. Куда ни глянь, в траве желтеют спелые рыжики.

Через три с небольшим часа после привала достигаем Аргута, таким образом быстро спустившись от верховьев Иедыгема до моста у его устья. Переезжаем мост и поднимаемся левым берегом Аргута на узкий перевал через северный отрог Катунского хребта, водораздел Иедыгема и Кулагаша. Затяжной пологий подъем заканчивается скальным гребнем, сквозь который и прорезана старинная тропа. Перевал называется Шибе («крепость»).

Он впрямь напоминает неприступную крепость из огромных скал, в которых пробита тропа – узкие крепостные ворота. Сразу за прорезью в стене начинается очень крутой, серпантином, высокий и сухой каменистый спуск на берег Аргута. Спускаемся пешком с лошадьми в поводу. Встаем лагерем прямо под перевалом на длинной узкой поляне, трава которой уже изрядно подъедена до нас. Костер устроен под нависающей широкой подветренной гранью большой гранитной скалы, скатившейся с горы и немного не добежавшей до вод Аргута. Высота стоянки – 1099 м. Спустились на 700 м с верховий Иедыгема менее чем за шесть часов, проехав около 25 км.

Когда сгущаются сумерки и моросит холодный дождь, в горах сыро и зябко, когда народ поплотнее собрался вокруг теплого костра, Виктор вдруг замечает прямо внутри темного силуэта скал на вершине висящего над нами перевала Шибе небольшое светлое пятнышко.

– Валентин, что это там такое светится?

Остальные тоже немедленно замечают необычный светлый блик в массиве плотных черных нагромождений гранита. Словно бы кто-то скрытно уселся наверху в щелястом ночном укрытии и направил прямо в нас свет шпионского фонаря. Вокруг нашего миниатюрного лагеря на многие километры точно нет ни души. Только одиноко шумит внизу суровый Аргут и громоздятся в темно-синем небе хмурые огромные вершины.

И вдруг в окружающей пустыне кто-то словно бы тайно следует и следит за нами. Этот кто-то (или что-то?) коварно устроился в верхних скалах сторожить (или что еще делать?) лагерь в короткую летнюю ночь.

Свет в толще горы меж тем очень странный. Блеклый, розовато-фиолетовый, мерцающий, но не гаснущий. Кажется, что тот, в чьих он руках (руках ли?), плавно и скупо крутит загадочным фонарем в темнеющем воздухе. Будто подает кому-то тоже невидимому тайные знаки.

– Что там за чертовщина, Валентин? – Озабоченный Виктор включает мощный, как прожектор, фонарь и пытается добить его лучом до черных скал с тусклым огоньком. Но луч бессильно растворяется в плотных сумерках на полпути к темному гребню горы с мерцающим светляком посредине.

Отряду становится слегка не по себе, как обычно случается при встрече с необъяснимым. Что-то горит на склоне? Там нечему гореть, в твердых гранитах. В камнях зажжена лампада или свеча?

Откуда здесь взяться лампаде и свече? Охотник? Мы не дичь. Инопланетяне? Тьфу, придет же такое в голову! Какие, к черту, инопланетяне?! Фонарь преследующего соглядатая? Да кому мы тут нужны? Но что же тогда это такое?! Решительно непонятно.

Валентин между тем хладнокровно пьет чай. И тоже с прищуром разглядывает мистическое сияние в скалах.

– Да дырка там. Между двух скал. Вот она и просвечивает.

Дело разъяснилось. Скалы нависают к западу от поляны. На позднем закате где-то над Белухой открылась ненадолго невидимая нам полоса яркого закатного неба, красно-розовая. Ее свет и пробивается через дыру в нагромождении глыб на перевале.

Виктор еще долгое время оборачивается на гаснущую щель в горе и с сомнением качает головой. Дырка, говоришь? Ну да, ну да. Мысль о тайном шпионе с фонарем, засевшем в скалах, не оставляет его, бывалого по жизни человека.

Всю ночь напролет льет дождь. Сверкают молнии. Громыхают громы. Глухо и неумолчно гудит по своему глубокому руслу страшный Аргут. Сплю беспокойно. Мне не нравится эта поляна. Мало того, что над головой размахивают фонариками инопланетяне, так еще прямо над лагерем нависла огромная гора с крутым склоном. По поляне тут и там валяются скатившиеся сверху огромные глыбы и целые скалы. Некоторые из них совсем свежие. Такие сразу заметны – светло-серые, почти белые, с острыми краями, словно только что отбитые от горы взрывом динамита. Давно упавшие камни успели зарасти лишайниками и потемнели, а эти сверкают как новенькие. Я-то знаю, что самые сильные камнепады в горах случаются как раз в грозу во время сильных ливней, при ударе молний в склоны. Вот скатится сейчас на мою жалкую тряпичную палатку скала размером с автобус, и все. Жизненное путешествие закончилось.

Поутру дождь прекратился, но в ущелье Аргута сыро и хмуро. Наверху хорошо видна дыра в скалах, немного правее щели перевала. Действительно, при свете дня в ней нет ничего необыкновенного. Дырка и дырка, притом совсем невзрачная. В заурядном отверстии нет и намека на необъяснимое или иноземное.

Однако Виктор все же затаил недоверие к такому слишком простому объяснению пережитого.

– Вчера-то левее свет горел – вот и думайте сами, что хотите, – со значением поясняет он за завтраком.

Выезжаем вверх по Аргуту в половине двенадцатого дня, никуда не спеша. Сразу за длинной поляной под перевалом Шибе начинается знакомый зубодробительный прижим Узун-Бом длиной 5,5 км. Камни курумов сырые и скользкие после дождливой ночи, меж ними хлюпает черная грязь, продвигаемся вперед осторожно, часто сходя с коней и ведя их в поводу. Проехали прижим за час пятнадцать минут, захватив по дороге козерожьи рога для Виктора. Высота нижней части бома 1144 м, верхнего конца – 1172 м. Еще через полчаса спустились с меж-долинного плато-перевала к мосту через Кулагаш. Дорога от поляны Шибе до переправы на Кулагаше заняла два часа. Мост находится на высоте 1256 м.

После короткого привала у моста за час добрались до деревни Старый Аргут, в которую въехали в три часа дня. По дороге видели в тополиной роще Известковый косяки вольно пасущихся лошадей. В деревне по-прежнему не встретили ни души. По небу вокруг горных вершин крутились темные тучи, то и дело накрапывал противный дождик, временами рвал злой ветер. В паре километров выше деревни ушли от Аргута правее и приступили к подъему старой колхозной дорогой, местами заболоченной. Дорога красивая, бежит то лесом, то полянами, порой сжимается с обеих сторон невысокими холмами. Постепенно набрали 250 м высоты и выбрались на широкое плато над Аргутом, поросшее густыми лесами и вмещающее в себя пять красивых озер.

Плато «висит» на 300 м выше левого берега Аргута и направлено с востока на запад. Длина равнины до 10, ширина – до 3 км. Вплотную к ней на юго-запад поднимаются снежные пики Шенелю. От озер на юг карабкается далеко наверх на гребень восточного края Катунского хребта, ранее описанный труднейший, и пока не описанный перевал Аташу («конный перевал») с Аргута на Коксу. Плато вместе с отрогами массива Шенелю и Карагемским прорывом составляют восточную оконечность Катунского хребта. Оно, как и темно-зеленые озера на нем, прекрасно видно с верхов дороги из Джезатора в Старый Аргут. Плато выглядит с дороги как просторная живописная покрытая густым хвойным лесом «висящая» полка над рекой. Как и прочие места по Аргуту, плато давно освоено джезаторцами и аргутцами. Мы поднялись по старому автомобильному проселку, встретив по дороге большую ферму и пасущийся скот. А прямо перед первым озером расположилась стоянка. По равнине разбросаны отличные сочные пастушеские угодья, все они используются местными жителями.

Елена Шушакова

От Старого Аргута до озер 12 км. В половине седьмого вечера встали на восточном берегу первого крупного (400 на 500 м) озера на высоте 1480 м. Проехали за семь часов 29 км. Место не туристическое, старое костровище давно не видело костра. Вокруг никого. Озера издалека видят все путешествующие по Аргуту, но добираются сюда немногие – все спешат дальше по Аргуту. Погода все та же – серая, хмурая, сырая. Приходят ранние сумерки – солнце рано закатилось за высокие хребты. По горам медленно и низко плывут белые туманы. Поляна обступлена лесом. За ним к востоку виднеется второе озеро, совсем близко. Между лагерем и Аргутом поднимается скалистый холм, до реки по прямой 3–4 км. Подход от костра к озеру плохой – по скользящим к воде дышащим камням, сыпухе. Вода стоячая, затхлая, у берега густые заросли тростника и кувшинок. Вместе с водой в котелки затекает зеленая тина. Приходится хорошенько эту воду кипятить.

Озеро называется Киндык-Коль («озеро с пуповиной»). Сама «пуповина» – крохотный гранитный островок посреди водоема, поросший березками и парой лиственниц. По водоему плавают утки, есть рыба. Все пять озер плещутся на равнине рядом – в километре-трех одно от другого. Если забраться на невысокий холм над озером, увидишь многое. Рядом на юге громоздятся до неба снежно-скалистый гребень Катунского хребта и снежный массив Шенелю, устланные понизу толстым ковром хвойной тайги. На запад далеко уходит глубокое ущелье Аргута, откуда приехали. На севере откроется выжженная аргутская степь и слияние Карагема и Аргута. Видны широкая нижняя часть долины Карагема и высокий западный край Северо-Чуйского хребта с перевалом Ашра-Чибит (с Карагема на Юнгур). Справа от стрелки двух рек возвышается массивная треугольная гора, которой на западе заканчивается Южно-Чуйский хребет. Находимся в месте, где три великие горные гряды сходятся близко – как на семейный совет.

Хорошо видна и дорога Джезатор – Старый Аргут на другой стороне ущелья Аргута. Если внимательно посмотреть в бинокль можно заметить крохотный «уазик», круто спускающийся с перевала в остывающую в вечерних тенях приаргутскую равнину. Он спешит до темноты добраться до деревни.

10. Казахская свадьба

Утром тучи расходятся, небо проясняется. Снега и ледники Шенелю сверкают на солнце и отражаются в неподвижной глади озера. Лагерь и поляна быстро высыхают и приобретают праздничный вид. В полдень пускаемся в обратный путь к Аргуту и через час проезжаем знакомый мост через реку. Перед спуском на переправу встретили местных крестьян – они готовились к сенокосу, ловя погожий день. Еще через час перебрели Карагем выше устья теми же тремя протоками – без приключений. Если не считать потерянных мной очков, которые сшибла с носа низкая ивовая ветка в чаще на противоположном левом берегу Карагема, сразу за бродом. Я бы успел подхватить их, да правая рука была занята веревкой, на которой тащил через брод грузовую лошадь. Все долго ползали на коленях по стометровой тропинке через прибрежную рощу, но так и не нашли их. Дальше ехал без очков, окончание путешествия приняло для меня немного размытый вид. Еще раньше слетели на тесном лесном подъеме с руки очень полезные в горах часы с барометром, высотомером и компасом – и тоже бесследно. Дары духам Алтая – так обычно оправдываю для себя подобные случайные потери. Опять давила особенная аргутская жара. Передохнув после брода, продолжили путь по Аргуту. Поднялись на перевалы над Карагемским прорывом и жадно пили там ледяную воду из тенистой речки Карасу. К семи вечера добрались до подножия перевала «Верблюжья шея» и встали прямо под ним и перед ним на прекрасной ровной поляне на берегу Аргута точно напротив устья реки Коксу. По поляне цвели красивые высокие репейники с розовыми бутонами колючих цветков. Вдоль реки стоят высокие вековые сосны. У берега из воды выступают большие округлые камни, по которым можно далеко зайти в реку. Искупались после длинного перехода знойным днем – 26 км за семь часов.

Стоянка носит имя Аю-Шишкан («медведь раскидал»). Когда-то на стоянку заявился злой на что-то или кого-то мишка и действительно за короткое время развалил-разбросал все хозяйство. Здесь уже становится людно. Рядом на поляне ночуют молодые парни-джезаторцы, перегоняющие домой коней после туристической группы. По перевалу изредка спускаются и поднимаются машины.

Назавтра выехали в полдень и уже в половине третьего дня закончили конную часть маршрута на турбазе «Кабарга» Альберта Каменова в 3 км ниже Джезатора. Быстро проехали 17 км. База поставлена на правом берегу Аргута у устья знакомой нам реки Бара на красивой поляне недалеко от дороги. На ней имеются деревянные домики, кухня с газовой плитой, баня, места для костров и большой запас дров.

На базе отряд проведывает хозяин и старый добрый знакомый – Альберт Каменов. Он привозит отличную свежую баранину. У Альберта радость – сегодня свадьба сына. Сын – пограничник, отучился в училище, теперь служит на Дальнем Востоке.

Невесту взял в Джезаторе, здесь же затеяна и свадьба. Точнее, две свадьбы – сначала по официальному чину, потом традиционная казахская. Альберт в приятной суматохе – они с женой ждут множество гостей со всего района.

Прощаемся с проводниками и лошадьми. Позади одиннадцать дней пути по дальним алтайским горам. Кони стоят тут же в тени деревьев, равнодушные и усталые. Дремлет мой сильный и быстрый «лексус». Вяло переминаются с ноги на ногу Лунатик Сергея и Монгол Лены. Как обычно, полузакрыл сонные глаза флегматичный и медленный Ушастик Алексея. Подрагивает боками Коктай («белый жеребец») Виктора – его донимает муха.

Альберт Каменов из Джезатора, В. Рыжков, С. Караганов на дороге Кош-Агач – Джезатор

Рыжик Раимбека и Красавчик Валентина натягивают веревки мордами – им не терпится ускакать к дому, который теперь совсем рядом. Молодой Торка («гнедой») Леонида крутится на месте. Грузовой Камаз тупо уставился в Аргут. У него сильно натерты и сбиты седлом и ремнями спина и живот. Виктор договаривается с Альбертом насчет своих рогов – кто их обработает, когда, почем, как их доставят в Москву. Сумки Виктора набиты баданом, ломаными подковами, подобранными по дороге дивными камнями.

Отправляюсь по делам в Джезатор на машине со старым приятелем-джезаторцем, сослуживцем по армии (служили под Новосибирском в войсках связи). Нагоняем Валентина и Раимбека. Они едут в сторону дома быстрой рысью. Перед ними весело пылят, виляя задами, наши лошади, налегке с пустыми суминами по бокам. Кони косятся на меня с обочины, уже не узнавая. В просторной усадьбе Альберта выставлены белоснежная юрта и два больших стальных чана. Под посудинами разведен огонь. Над чанами поднимается пар. Женщины готовят в них праздничные блюда. На казахской свадьбе главное блюдо – бешбармак из баранины и конины. За домом на поляне построен большой временный шатер, полный гостей. Казахи приглашают на свадьбы всех родственников по линии жениха и невесты – получается по сто человек и более. В шатре звучат казахские песни, слышны смех и говор многочисленных гостей. Перед домом Альберта на траве у ручья рядами выстроились десятки машин, толчется народ. Все люди радостные и веселые – свадьба! О свадьбе знают весь район и все кош-агачские казахи. Не приглашенные слегка обижены. Альберт зовет пройти в шатер.

Но я здесь лишний, да и выгляжу после похода как разбойник. На мгновение заглядываю внутрь и успеваю заметить невесту.

Она плывет меж людных столов в белоснежном воздушном платье, на ее голове саукеле – высокий конусообразный свадебный головной убор, убранный драгоценностями. Когда-то подобные высокие шапки украшали головы скифских принцесс. Успеваю заметить невестину лучезарную счастливую улыбку. Свадьба!

Я тоже радуюсь. Свадьба же! В Джезаторе продолжается полная настоящая жизнь. Село стоит крепко.

* * *

У вечернего костра на берегу Аргута подводим итоги путешествия. Познакомились с доброй половиной южного склона Южно-Чуйского хребта и большей частью долины Аргута.

Поднялись по Иедыгему до ледника Менсу и Белухи. Дважды перебродили Карагем, не говоря о многочисленных переходах других речек и ручьев. Проделали путь в седлах и пешком 235 км за одиннадцать дней. Наблюдали ледники и снежники трех высочайших хребтов Алтая. Подошли вплотную к Белухе.

Но главное – словно бы побывали в новой стране – высокогорной обширной стране Джезатор с ее покосами и пастбищами, пастушескими и охотничьими стоянками, заоблачными перевалами и глубокими речными долинами. С ее плотной сетью обихоженных дорог и троп, стоянок и заимок, тесно связывающих дальнее алтайское высокогорье в единый живой организм, в котором люди и природа веками живут в простой и красивой гармонии.

Часть третья
По монгольскому Алтаю

Кош-Агач – Ташанта – Улгий – озеро Толбо-Нуур – Ховд – озеро Хар-Ус-Нуур – Манхан сомон – Уенч – Джунгарская Гоби – Толбо-Нуур – Кош-Агач

Пролог
Монгольский Алтай и город Ховд (Кобдо)

Монгольский Алтай – огромная горная страна, неразрывно связанная с Русским, Казахстанским и Китайским Алтаем, но и заметно отличная от каждого из них. Монгольский Алтай занимает северо-западную и западную часть Монголии. Главные его особенные черты: протяженные, широкие и высокие снежные хребты со сглаженными вершинами (свыше 3,5–4 тыс. м); обширные каменистые полупустыни, пустыни и сухие степи; распахнутые межгорные котловины, уставленные белоснежными юртами кочевников; тучи домашнего скота; громадные пресные и соленые озера; бедная земля, усыпанная щебенкой и глыбами; многочисленные студеные реки, берущие начало в ледниках и снежниках гор. В Монгольском Алтае очень мало лесов (только в горных долинах).

Основное топливо кочевников – сухой кизяк и корявые стебли ивняка для его растопки. Монгольский Алтай расположен заметно выше над уровнем моря, его климатические условия более суровы, чем у других частей Алтая. Сочетание сухого пустынного воздуха с холодами высокогорья делает Монгольский Алтай местом трудным для жизни, зимой люто холодным и бесснежным. Да и летом обычная разница дневных и ночных температур достигает 30–40 градусов Цельсия (!) (днем жара, ночью легкий мороз). Монгольский Алтай – часть Монголии, имеющая глубоко своеобразный природный и культурный характер.

Административно Монгольский Алтай делится на три аймака (провинции), с северо-запада на юго-восток – Баян-Ульгий, Ховд и Гови-Алтай.

Два огромных географических объекта определяют лицо Монгольского Алтая – хребет Монгольский Алтай с сопредельными хребтами и западная часть обширной котловины Больших озер.

Монгольский Алтай

Хребет Монгольский Алтай превосходит все другие хребты Алтая протяженностью, размерами и почти равен Катунским белкам по высоте. Его система в ряде областей (в первую очередь на севере) распадается на несколько высоких гряд с глубокими долинами между ними. Общая протяженность хребта – около 1000 км, а ширина с отрогами достигает 150–300 км. Монгольский Алтай начинается на севере в мощном горном узле Табын-Богдо-Ола (Таван-Богд-Уул) на границе с Россией и Китаем и тянется от него сначала на юго-юго-восток, а после на юго-восток, заходя далеко в глубь Монголии и в пустыню Гоби. От него еще дальше на восток протягивается другой хребет с именем Алтай – Гобийский Алтай, менее высокий и протяженный, но также громадный (длиной до 500 км). Два этих алтайских хребта, таким образом, словно бы обхватывают могучей дугой с северо-запада, запада и юга добрую половину колоссальной Монголии, определяя собой преимущественно горный характер западной части страны.

Самая высокая вершина Монголии находится на границе с Китаем (и рядом с российской границей) в пятиглавом массиве Табын-Богдо-Ола над российским плато Укок. Это Куйтэн-Уул (др. названия: Найрамдал-дружба, монг. Хуйтэн-Уул – «холодная гора») – 4374 м. Высшая точка хребта Монгольский Алтай – вершина Мунх-Хайрхан-Уул (4362 м) расположена в 370 км юго-восточнее между городами Ховд и Булган-Уенч. Всего в Алтайских горах России и Монголии насчитывают до сорока вершин, превышающих 4000 м. Большинство из них находятся в Монгольском Алтае. Мунх-Хайрхан-Уул – третья вершина Алтайских гор, уступает по высоте лишь Белухе и Куйтэн-Уулу.

Юго-западный склон Монгольского Алтая питает истоки и верховья рек Иртыш и Урунгу и обращен к китайскому Синьцзяну (исторической Джунгарии). Северо-восточный – западно-монгольские реки Кобдо и Буянту. В. В. Сапожников, выдающийся ботаник, географ и путешественник по Алтаю и Семиречью, составивший по сей день самое подробное и во всех отношениях непревзойденное описание Монгольского Алтая (книга «Монгольский Алтай в истоках Иртыша и Кобдо» 1911 г.), так и выделяет две стороны Монгольского Алтая – иртышскую и кобдоскую.

От главного гребня хребта в обе стороны отходят высокие отроги – более длинные на иртышском склоне, более короткие – на кобдоском. Климат и природа на двух сторонах хребта сильно различаются. Иртышский склон опускается в равнины значительно ниже, на нем теплее и выпадает больше осадков. Потому с юго-западной стороны Монгольский Алтай прорезан глубокими скалистыми долинами и в верхней и средней частях речных ущелий порос густыми свежими лесами. Северо-восточная сторона хребта – область почти голых склонов, камня, холода, скудости и бескрайних каменистых нагорий. Северо-западная гряда Монгольского Алтая является пограничной между Монголией и Китаем. От истоков же реки Булган монгольская территория переходит хребет на юго-западную сторону и все дальше отходит от него по мере движения на юго-восток и восток, захватывая большие пространства степей Джунгарии и пустыни Гоби.

Котловина Больших озер находится в северо-западной части Монголии и на своем западе непосредственно примыкает к северовосточным отрогам хребта Монгольский Алтай. С севера котловина ограничена тувинским хребтом Танну-Уна, с юга – Гобийским Алтаем, с востока – западными отрогами обширных гор Хангай. Большая тектоническая впадина имеет размеры 500 км с севера на юг и 400 км с запада на восток. Соленое озеро Убсу-Нур (монг. Увс-Нуур) на севере впадины и на границе с нашей Тувой – самое крупное озеро Монголии. Второе по величине – пресное Хар-Ус-Нуур на юго-западе котловины рядом с г. Ховд. Котловина со всех сторон замкнута высокими горами, реки текут внутрь нее, образуя закрытый бассейн внутреннего стока. Реки впадают в озера и наполняют их, собирая воду с хребтов России и Монголии. Всего в котловине двенадцать крупных озер (семь пресноводных и пять соленых). Монгольскому Алтаю принадлежат не все озера котловины, только их западная часть, относящаяся к трем вышеназванным аймакам (правее всего большие Хар-Ус-Нуур, Хар-Нуур, Дурген-Нуур, Ачит-Нуур). Водоемы окружены невысокими скалистыми грядами и пустынными холмами, опоясанными сухими степями и полупустынями. Большие площади занимают также щебеночные и песчаные пустыни. Осадков в котловине выпадает крайне мало. Летом жарко и сухо, зимой сухо и очень холодно.

Озера Западной Монголии необычайно красивы. Их блестящие под солнцем далекие просторы соседствуют с причудливой формы скалистыми горными гривами. По кромке воды и устьям рек ярко зеленеет свежая зелень, белеют юрты монголов, пасется разноцветный скот. Вдалеке можно увидеть синие линии отдаленных горных хребтов. Сухие степи широко охватывают озера светло-желтыми пространствами. Чернеют каменистые пустыни и золотятся песчаные барханы. Над всем этим далеко простирается совершенно особенное, удивительно высокое монгольское небо с бесконечными белыми перистыми облаками, сверкающими на рассветах и закатах всеми оттенками радуги. Горы, скалы, равнины, приречные долины, озера, небо – все отличается поразительным и неповторимым многоцветьем. Самые крупные озера выглядят как моря – вода уходит далеко до самого горизонта. А берега ритмично полощет мягкий прибой, при ветре – с белыми барашками на бегущих волнах.

Город Ховд (Кобдо) – политический, экономический, торговый, транспортный и логистический центр Монгольского Алтая и Северо-Западной Монголии. В значительной мере кочевой и в наши дни Монголии Кобдо явился одним из первых оседлых поселений. Город основал правитель Джунгарии Галдан-Бошоктухан во второй половине XVII века (1685 г.). Целью политика было закрепление и удержание территории, а также посильное развитие в этой суровой местности земледелия. Первоначально город-крепость располагался на правом берегу реки Ховд неподалеку от ее впадения в озеро Хар-Ус-Нуур. Маньчжурская династия Китая победила джунгар и взяла под контроль всю территорию Монголии, включая Монгольский Алтая (конец XVII – середина XVIII в.). Китайцы перенесли новый Кобдо немного западнее (на 20 км) – на правый берег нижнего течения реки Буянту (правый приток Кобдо, впадающий в нее у устья), где находится и поныне. Так появился китайский город Кобдо. Императоры династии Цин разделили Монголию (Внешняя Монголия) на несколько крупных зависимых территорий с главными центрами в Улясутае (Улиастай), Урге (нынешний Улан-Батор) и Ховде. В Улясутае сидел китайский генерал-губернатор, его заместители (хэбей-амбани) располагались в крепостях Урги и Кобдо, защищенных небольшими гарнизонами. В Кобдо сохранились развалины старой китайской крепости. В 1921 году при военной поддержке Советской России было создано самостоятельное (независимое от Китая) Монгольское государство, включившее в себя Кобдо и весь Монгольский Алтай.

Монгольские лошади. Акварель монгонгольского художника из города Ховд

Кобдо веками являлся ключевым центром караванной торговли между Россией, Китаем и Монголией. Здесь держали свои лавки и склады бийские купцы. Главным местным продуктом была отличная шерсть (шедшая на продажу и в Россию, и в Пекин). Кроме того, вывозились в огромных количествах живые бараны, овцы. Высоко ценились и шкуры сурка (тарбагана). Из Китая в Кобдо и Россию везли чай, бязь, ремесленные изделия. Российские (главным образом бийские) купцы торговали здесь юфтью, плисом, бумажными товарами, железными и медными изделиями, подносами, сундуками и т. д. Караваны шли в Россию и из России через Кош-Агач по Чуйскому тракту. Второй торной торговой дорогой из Монгольского Алтая был путь через перевал Улан-Даба («северный») и плато Укок в Рудный Алтай, на Иртыш и далее по реке в Усть-Каменогорск и Семипалатинск. С 1930-х гг. и до распада СССР из Кобдо в Бийск и Семипалатинск отправлялись в долгий путь тысячные гурты скота по скотопрогонным трактам – для переработки на крупных советских мясокомбинатах в консервы (тушенку) и колбасы. Современный Ховд – административный и экономико-культурный центр аймака Ховд (одной из 21 провинций Монголии) с населением 92 тыс. человек. В городе живет около 30 тыс. человек. Расстояние до Улан-Батора 1200 км, от Кош-Агача 386 км (Бийска – 939 км), от китайского Урумчи – 956 км. Дорога из Ховда до монгольской столицы занимает два дня. Город находится на высоте 1400 м, через него протекает чистая горная речка Буянту, истоки которой лежат в высоких горах Монгольского Алтая недалеко от истоков Иртыша и Булгуна. Ховд и Ховдский аймак населены пестрым разноплеменным людом. Самый многонациональный район Монголии. Больше всего захчинов и халха-монголов (в сумме половина населения провинции). Другие значительные народности: казахи, торгуты, узбеки, урянхайцы, олеты, дербеты, мянгаты и др. Осталось совсем немного китайцев и русских. Ховд в наши дни город живой, бойкий, полный местной экзотики. Сердце города – большой базар. Здесь торгуют всем на свете. Шинами, запчастями для «уазиков» и подержанных японских машин, спичками и лампочками, перевязанными пучками тонкого белого ивняка, угольными брикетами, юртами, китайским ширпотребом и игрушками, сундуками, посудой, электроникой, мясом, овощами, фруктами, орехами, пряностями. Много ручной работы серебра, ковров, прекрасных местных изделий из козьей и верблюжьей шерсти. В продовольственных магазинах продают конфеты, печенье, крупы и консервы из России и Казахстана. В центре города имеется красивая центральная площадь с великолепным театром-сталинкой. Пара улиц с советскими пятиэтажками. По окраинам целые поселки белых юрт, обнесенных деревянными заборами. В них постоянно живут люди. Юрты можно встретить и в центре. Работают кинотеатр, музей, политехнический колледж, несколько гостиниц и ресторанов, парк аттракционов, казахская мечеть и новый (восстановленный) буддийский монастырь, напоминающий издалека обнесенную высокой стеной тюрьму. Ховд расположился на безлесой сухой равнине, но в центре высажен небольшой оазис из тополей. По окраине протекает быстрая и чистая река Буянт, через которую переброшен мост. На север дорога уходит через Улгий в Россию. На юг – в Улан-Батор и Урумчи.

Равнина в окрестностях Ховда – желтая каменистая полупустыня. Зеленые полосы тянутся только вдоль Буянта, расширяясь в нескольких местах в заболоченные луга и свежие поляны. Есть холодные минеральные ключи, у которых всегда сидят на корточках кочевники, набирая воду в объемные пластиковые и алюминиевые фляги. Рядом с городом тянутся невысокие гранитные горные гряды ярко-красного цвета. Хребет Монгольский Алтай голубеет вдалеке на западе, покрытый пятнами снежников.

Таков в самом общем виде Монгольский Алтай. Огромные пустынные пространства, окаймленные волнистыми горными цепями. Повсюду белеют юрты кочевников. По сухим степям, по зеленым лентам у рек и озер пасется бесчисленный скот. Серебрятся прозрачные горные реки. Вздымаются к небу величественные заснеженные хребты с плоскими вершинами. Сбегают от них в равнины разноцветные гряды длинных отрогов. Древняя история, древние караванные пути. Озера – моря. Многоцветье гор, степей, рек и озер. Многоязычный добрый народ с прочными традициями кочевой жизни в суровой природе. По-детски любопытный, добродушный, трудолюбивый и гостеприимный.