Текст книги "Этнополитика"

В.А. Тишков, подчеркивая значение гражданских наций в мире, отмечает: «… современные государства предпринимают усилия, направленные на формирование общегражданской идентичности и сохранение целостности нации, в том числе через политику культурного плюрализма и внутренние формы самоопределения (культурная и территориальная автономия). Вместо идеи «плавильного котла» символической формулой современных наций гораздо чаще является формула «единство в многообразии» [34, с. 237].

Развивая свою мысль, исследователь подчеркивает, что «в целом в современном мире фактически утвердилось не этническое, а гражданское, многокультурное содержание словоупотребления нация» [35].

Итак, подведем итоги. Хотя во всем мире слово «нация» – одно из самых употребительных в современном политическом лексиконе, однозначного определения этого понятия нет. Более того, известный английский политолог Бенедикт Андерсен называл нации «воображаемыми сообществами». Все это не мешает нациям быть реальными субъектами общественных и международных отношений. А принадлежность к той или иной нации – естественная и необходимая часть самоопределения любого жителя нашей планеты.

Самобытность наций в решающей степени определяется присущей им культурой, традициями, социально-экономическим укладом, в меньшей степени религиозно-конфессиональными предпочтениями. Исключительно важны и психологические аспекты национального, позволяющие вести речь об уникальном опыте поддержания внутреннего единства и мотивирования духовно-практической деятельности самими членами этнических объединений (национальная культура и ее развитие), взаимодействии отдельных этносов друг с другом, формировании у них исторической памяти, национального характера (специфических ценностно-оценочных ориентаций по отношению к окружающему миру) и т. п. К сожалению, данный аспект национальных отношений изучен сравнительно слабо.

Выводы

1. Этнос – исторически сложившаяся на определенной территории устойчивая совокупность людей, обладающая общими чертами и стабильными особенностями культуры, включая язык, а также сознанием своего единства и отличия от других подобных образований (самосознанием), фиксированным в самоназвании (этнониме). Каждый этнос характеризуется совокупностью обязательных специфических признаков.

2. Одним из главных условий формирования и функционирования этноса является этническое самосознание – это осознание этносом своего этнического единства, совокупность идей, взглядов и чувств, связанных с самоопределением этнической общности, комплекс представлений этнической группы о самой себе, её этнически осознанных интересов, ценностных ориентаций.

3. Этничность – категория, обозначающая существование культурно-отличительных (этнических) групп и форм идентичности, формирующееся на основе биогенетического и биосоциального единства и проявляющееся в форме сравнения «нас» с «не-нами» в ходе межгруппового взаимодействия в этническом пространстве». В современной поликультурной среде этничность может рассматриваться одним из возможных способов сохранения традиционных духовных ценностей.

4. Первые в истории человечества нации возникли в Западной Европе в XVII–XIX веках, при этом в каждой стране процесс формирования наций имел свою специфику, которая определялась соотношением этнических, экономических, социальных и политических факторов.

5. В странах Западной Европе и Северной Америке нация, гражданское общество и государство представляют собой нерасторжимое единство. В ходе исторического процесса их становление и развитие шло одновременно.

6. На протяжении более двухсот лет в историографии формируются и взаимно дополняют друг друга две концепции нации: гражданская и этническая. Сторонники этнокультурной концепции нации решающее значение придают культурному наследию, а для приверженцев гражданской нации важнее всего разделяемые согражданами политические принципы и демократические ценности.

Основные понятия: Этнос, суперэтнос, субэтнос, этноним, этничность, функции этничности, этническое самосознание, функции этнического самосознания, этнические стереотипы, автостереотипы, гетеростереотипы, примордиализм, конструктивизм, инструментализм, нация, гражданская нация, этническая нация, гражданская идентичность, национальная память.

Контрольные вопросы и задания

1. Что такое этнос? Каковы его характерные черты?

2. В чем различие содержания понятий «этнос», «субэтнос», «суперэтнос»?

3. Согласны ли вы с утверждением, что принадлежность к этносу есть индивидуальный выбор каждого человека?

4. Проанализируйте наиболее распространенные интерпретации и смыслы понятия «этничность».

5. Раскройте сущность и содержание основных функций этничности? Свой ответ постройте на анализе конкретных ситуаций.

6. В чем проявляется сущность защитной функции этничности?

7. Аргументируйте вывод 3.В. Сикевич о том, что этническое самосознание является «последним рубежом» сохранения этничности.

8. Что относится к основным критериям этнического самосознания?

9. Приведите примеры, когда этничность используется как политический ресурс.

10. Раскройте сущность и содержание понятия «этнические стереотипы». В чем вы видите позитивную и негативную роль этнических стереотипов?

11. Приведите примеры наиболее распространенных этнических стереотипов, которые существуют в современной России.

12. Какие этнические стереотипы характерны для молодежной среды современной России?

13. Охарактеризуйте основные пути и методы формирования этнических стереотипов в современной России.

14. Что представляет из себя социально-психологический уровень этнического самосознания?

15. Какие черты характерны для этнического самосознания населения современной России?

16. Какие признаки позволяют назвать этническую общность наций?

17. Охарактеризуйте особенности формирования наций в различные исторические эпохи.

18. Дайте определение понятий «гражданская нация» и «этническая нация».

19. Какую роль играют гражданские нации в Новое и Новейшее время?

20. Как трансформируется представление о гражданских нациях в современных демократических странах?

21. В политологии существует понятие «несостоявшееся государство». Можно ли по аналогии использовать такие понятия, как «несостоявшаяся нация», «несформировавшаяся нация»?

22. Ф. Энгельс делил нации на «исторические» и «неисторические»? Как вы думаете, какие факты легли в основу такой классификации? Подтвердила ли в дальнейшем история такой подход?

23. Исследователи выделяют «молодые» и «старые» нации. Объясните, какой критерий положен в основу данной классификации. Приведите примеры молодых» и «старых» наций.

24. Раскройте сущность афоризма Э.Ренана: «Нация – это ежедневный плебисцит».

25. Х. Ортега-и-Гассет, выдающийся социальный философ ХХ в. писал: «Удивительно то упорство, с каким кровь и язык до сих пор считают основами нации. Вовсе не природная общность расы и языка создали нацию, наоборот, национальное государство в своей тяге к объединению должно было бороться с множеством «рас» и «языков». Лишь после того, как эти препятствия энергично устранили, создалось относительное однообразие расы и языка, которые со своей стороны укрепляли чувство единства». О формировании какого типа нации идет в данном случае речь?

26. Писателю Ч. Айтматову принадлежат слова: «Каждая нация стремится быть не только сытой, но и вечной». Как Вы воспринимаете эту мысль? Не исключает ли такая установка возможности человечества быть единым?

Библиографические ссылки

1. Широкогоров С.М. Этнос. [Электронный ресурс]. URL: http://konservatizm.org/konservatizm/sociology/051210113853.xhtml

2. Бромлей Ю.В. Этносоциальные процессы: теория, история современности. М.: ИЭ РАН. 1987. – 331 с.

3. Бромлей Ю.В. Очерки теории этноса М.: Наука, 1983 – 412 с.

4. Сикевич З.В. Социология и психология национальных отношений. СПб., 1999. – 203 с.

5. Козлов В.И. Проблема этнического самосознания и ее место в теории этноса // Советская этнография. – 1974. – № 2. – С. 79–92.

6. Новая философская энциклопедия: В 4 т. /Ин-т философии РАН, Нац. общ-науч. фонд; Научно-ред. совет: пред. В.С. Степин М: Мысль, 2010 Т. 4 – 736 с.

7. Скворцов Н.Г. Этничность и трансформационные процессы // Этничность. Национальные движения. Социальная практика: Сб. ст. СПб.: Петрополис, 1995. – 336 с.

8. Солдатова Г.У. Психология межэтнической напряженности. М.: Смысл, 1998. – 386 с.

9. Тишков В.А. Социальная антропология: профессия и призвание. Интервью с проф. В. Тишковым // Ж-л социологии и социальной антропологии. 2001. Т. IV. № 4 – С. 6–36.

10. Садохин А.П. Этнология. Калуга, 1999. – 268 с.

11. Гранин, Ю.Д. Этносы, национальное государство и формирование российской нации: Опыт философско-методологического исследования РАН, Инт философии. – М.: ИФ РАН, 2007. – 167 с.

12. Краснянский Д.Е. К категориям «нация» и «этнос» // Философия и общество. 10. 1998. – № 6. – С. 161–169.

13. Межуев В.М. Идея национального государства в исторической перспективе // Полис. 1992. № 5-6. – С. 10–16.

14. Хрох М. От национальных движений к полностью сформировавшейся нации: процесс строительства наций в Европе // Нации и национализм. М.: Праксис, 2002. – С. 121–145.

15. Словарь социально-гуманитарных терминов / А.Л. Айзенштадт, В.М. Галкин, Н.А. Котова и др.; под общ. ред. А.Л. Айзенштадта. – Минск: Тесей, 1999. – 320 с.

16. Гранин Ю.Д. Станет ли Россия «национальным государством»? // Вопросы философии 2011. № 1 – С. 15–27.

17. Сорокин П.А. Основные черты русской нации в двадцатом столетии // О России и русской философской культуре: Философы русского послеоктябрьского зарубежья. Составитель М.А. Маслин. М.: Наука 1990. – 528 с.

18. Сталин И.В. Марксизм и национальный вопрос // Сочинения. – Т. 2. – М.: ОГИЗ; Государственное изд-во полит. лит-ры, 1946. С. 290–367.

19. Кисс Э. Национализм реальный и идеальный // Этничность и власть в полиэтничных государствах / Под ред. В. Тишкова. – М.,1994. – С. 133 – 177.

20. Устрялов Н.В. Элементы государства [Электронный ресурс]. URL: http://www.magister.msk.ru/library/philos/ustryalov/ustry002.htm

21. Цит. по Кормина Ж. Воинская присяга: к истории одного перформатива // Неприкосновенный запас 2004 – № 1(33) [Электронный ресурс]. URL: http://magazines.russ.ru/nz/2004/1/korm16.html

22. Хобсбаум Э. Нации и национализм после 1780 г. / Пер. с англ. А.А. Васильева. СПб., 1998 – 306 с.

23. Кувалдин В. Европа и США: два лика одной цивилизации // Европейский альманах. М.: Наука, 1992. – С. 5-11.

24. Кисс Э. Национализм реальный и идеальный. Этническая политика и политические процессы // Этничность и власть в полиэтничных государствах / Под ред. Тишкова В.А. М., 1994. 133-177.

25. Дарендорф Р. Современный социальный конфликт. Очерк политики свободы М.: Новое литературное обозрение, 2002. – 320 с.

26. Семенов Ю.И. Секреты Клио. Сжатое введение в философию истории. М.: Изд-во МФТИ, 1996. – 179 с.

27. Гобозов И.А. Социальная философия: учебник для вузов. М.: Акад. Проект, 2007. – 347 с.

28. Серно П. Этнос и демос: дискурсивное построение этнической идентичности // Этничность. Национальные отношения. Социальная практика. – СПб.: ТОО ТАК КАК «Петрополис». – 1995. – С. 51–59.

29. Янг К. Диалектика культурного плюрализма: концепция и реальность // Этничность и власть в полиэтничных государствах. М., 1993. – С. 85–132.

30. Семенова Ю.А. Кризис гражданской идентичности в условиях трансформации современного общества // Вестник ОГУ Философские науки. Социальная философия. 2010 – № 7 (113) – С. 87–92.

31. Бунаков М., Лукин В. Национализм и национальная идентичность в условиях глобализации: проблемы концептуализации [Электронный ресурс]. URL: http://credonew.ru/content/view/553/58/

32. Вердери К. Куда идут «нация» и «национализм»?//Нации и национализм. М.: Праксис, 2002. – С. 297 – 307.

33. Тишков В.А. Российский народ и национальная идентичность // Россия в глобальной политике. № 4, Июль – Август 2008. – С. 12–15.

34. Тишков В.А. Этнология и политика. Научная публицистика. – М.: Наука. 2001. – 240 с.

35. Тишков В. Самоопределение российской нации // Политические процессы 2012 – № 1(28) [Электронный ресурс]. URL: http://www.intertrends.ru/seven/002.htm

Литература

1. Дробижева Л.M. Национальное самосознание: база формирования и социально-культурные стимулы развития //Советская этнография. 1985. – № 5. -С. 3-16.

2. Сикевич З.В. Социология и психология национальных отношений. СПб., 1999. – 203 с.

3. Хрох М. От национальных движений к полностью сформировавшейся нации: процесс строительства наций в Европе // Нации и национализм. М.: Праксис, 2002. – С. 121–145.

4. Тишков В.А. Этнология и политика. Научная публицистика. – М.: Наука. 2001. – 240 с.

Глава 3. Стратегии реализации этнополитики в современном мире

1. Основные концепции этнической политики и их содержание

Гражданское единство в принципе не снимает проблему взаимоотношения этнического большинства и меньшинств, автохтонных народов и иммигрантских групп. Эта проблема обостряется и в авторитарных и в демократических государствах. Однако разница между ними в том, что демократические режимы способны к самосовершенствованию, в том числе и за счет обновления содержания концепций и политических практик, обеспечивающих взаимодействие различных культур и народов в рамках гражданского общества. В эпоху модерна в странах с республиканским типом политического устройства произошла смена, по крайней мере, трех основных концепций национально-гражданской интеграции.

Исторически первой из них была концепция культурной ассимиляции. Она возникла во Франции еще в период Великой французской революции и выражалась в лозунге: «Одна страна, один язык, один народ», что предполагало, разумеется, не уничтожение различных этнических общностей, проживающих в стране, а их культурную ассимиляцию в условиях равенства гражданских прав.

Ассимиляция предполагает, что этнические меньшинства и иммигранты утрачивают собственные этнические черты в процессе урбанизации и модернизации, межэтнических браков, аккультурации (т. е. включения в иную культуру) и других процессов взаимоуподобления между взаимодействующими этноспецифическими группами. Понятно, что ассимиляционные процессы отличаются многообразным характером темпов и форм и поэтому их оценка не может быть однозначной. В науке четко различаются понятия «естественная» и «насильственная» ассимиляции. Естественной культурной ассимиляцией в целом была американская модель «плавильного тигля». Человек мог быть итальянским католиком, германским протестантом, малороссийским иудеем, но прежде всего он был американцем. Это значило, что он признавал американские институты и разделял американские ценности.

Иммигрантские группы населения США осваивали гражданские нормы на основе не только единого английского языка, но и совокупных норм культуры, так называемого «белого протестантского большинства». Да и в большинстве других западных стран преобладающей стала модель культурной ассимиляции (Швейцарская конфедерация с ее тремя государственными языками была, скорее, исключением из правил).

Такого рода этнические ассимиляционные процессы происходят, как правило, безболезненно, не ведя к заметным этническим конфликтам.

Насильственная ассимиляция связывается с целенаправленной политикой государства на поглощение, уменьшение функциональной роли других этносов. В реальной жизни бывает, однако, трудно провести линию размежевания между естественной и насильственной ассимиляциями.

Однако со временем все разновидности ассимиляционной концепции доказали свою ограниченность. Во-первых, даже в демократических государствах ассимиляция не носила сугубо добровольного характера и была плодом, в той или иной мере, целенаправленных усилий властей, что дает основания современным либеральным мыслителям оценивать подобную политику как насильственную – «культурный империализм в отношении других этнических групп» [1, с. 79]. Во-вторых, ассимиляция далеко не всегда приводила к желаемому результату, и зачастую локальные культуры или культуры мигрантских сообществ, которые, казалось бы, слились с доминирующим большинством той или иной страны, вновь воспроизводились в некоторых случаях как оппозиция его неизбежного давления.

Однако уже со второй половины XX в. культурная ассимиляция стала все более негативно восприниматься вначале элитарными слоями, а затем и западным общественным мнением, которое тогда не умело отличить насильственную ассимиляцию от добровольной гражданской интеграции. Кроме того, интеграция тогда была еще непоследовательной и неполной, например, в США она ограничивалась расовой сегрегацией. Эти ограничения должны были быть сняты, однако вместо совершенствования интеграционной политики ее просто отбросили. Такое часто бывало в истории.

Такая позиция нашла свое выражение и в документах международных организаций, например, в Программе развития ООН (UNDP). В ее докладе 2004 г., посвященном культурным компонентам развития человечества, отмечается: «Если XX век что-то и доказал, так это то, что попытки ликвидировать или просто вытеснить культурные группы вызывают их упорное сопротивление. Признание же существования культурной самобытности, наоборот, приводит к разрядке постоянной напряженности» [2]. Так или иначе, в современном мире большинство развитых государств и немалая часть развивающихся стран отказалась от концепции культурной ассимиляции. Пожалуй, лишь Франция проводит уникальную этническую политику «культурного централизма» в противоположность политике культурного федерализма или культурного многообразия в других странах ЕС и США. Там не признается существование этнических общностей: есть только граждане и в этом смысле все они – французы. Поэтому Франция – единственная из стран ЕС, не подписавшая Рамочную конвенцию Совета Европы «О защите национальных меньшинств», как, впрочем, и другие международные документы по этой проблеме.

В большинстве демократических стран на смену доктрине культурной ассимиляции пришла идея и практика поощрения культурного многообразия, получившая название мультикулътурализм.

Мультикультурализм до сих пор является одним из наиболее расплывчатых терминов политического лексикона, означающим лишь то, что в него вкладывает каждый говорящий. Защитники мультикультурализма рассматривают его как характеристику современного общества, представленного многообразием культур, и как сугубо культурологический принцип, заключающийся в том, что люди разной этничности, религии, расы должны научиться жить бок о бок друг с другом, не отказываясь от своего культурного своеобразия, должны жить в рамках единого государства.

Пожалуй, раньше других – в 1950 г. – она нашла косвенное отражение в Конституции Индии, где была сделана попытка соединения норм западной демократии с признанием культурного многообразия страны. Однако первой страной, в которой в 1971 г. доктрина мультикультурализма была провозглашена официально, стала Канада. Изначально принципы мультикультурализма в Канаде были ориентированы на собственные северные народности и вечно угрожающий отделением Квебек. Возможно, это и сохранило франкофонскую провинцию в составе Канады – ей предоставили достаточную свободу, чтобы желание остаться в федерации перевесило готовность выйти из нее. Впоследствии – с ростом иммигрантского потока – принцип поддержки культурного многообразия был распространен и на прибывающих в страну. Кроме того, мультикультурализм помог смягчить поляризацию канадского общества и по этнорелигиозному принципу.

Вслед за Канадой в 1973 г. такую же политику стала проводить Австралия, чтобы уйти от расистского образа «белой страны». Красочное представление с участием австралийских аборигенов на открытии Олимпийских игр в Сиднее стало новой визитной карточкой многокультурной Австралии. В 1975 г. ее примеру последовала Швеция. Постепенно в той или иной форме мультикультурализм вошел в политическую практику Великобритании и ряда других стран Запада, а с начала 1980-х гг. его принципы вошли в политическую практику большинства стран Запада и стали нормой, своего рода кредо для международных организаций.

Данная концепция широко представлена в политической практике США, поощряющей мультикультурное образование. Кроме того, базовая для Америки доктрина «политической корректности» (political correctness) провозглашает, что эта страна «выступает за большую терпимость к человеческому многообразию [1, с. 78].

Почти четыре десятилетия наблюдения за последствиями внедрения в жизнь этой политической доктрины дают основания для вывода о том, что она, решая одни проблемы, например, обеспечивая привыкание людей к неизбежному и растущему в современном мире культурному разнообразию, порождает другие, усиливая межобщинный раскол общества и провоцируя межгрупповые конфликты.

Во многих странах мира возникли замкнутые моноэтнические, монорелигиозные или монорасовые кварталы и учебные заведения. В студенческих столовых возникают столы «только для черных». Появляются «азиатские» общежития или дискотеки для «цветных», вход в которые «белым» практически заказан. В 2002 г. имам небольшого французского города Рубо посчитал недопустимым въезд в этот населенный пункт Мартины Обри, известнейшей политической персоны – мэра города Лилля, бывшего министра труда, впоследствии лидера Социалистической партии и кандидата в президенты Франции. Имам назвал свой городок «мусульманской территорией», на которую распространяется «харам», т. е. запрет для посещения женщины-христианки. Это пример часто встречающейся и парадоксальной ситуации – мультикультурализм на уровне страны оборачивается жесткой сегрегацией на локальном уровне.

Такие же превращения происходят и с иными ценностями, которые в 1970-е гг. лежали в основе самой идеи мультикультурализма. Эта политика, по замыслу ее архитекторов, должна была защищать гуманизм, свободу культурного самовыражения и демократию.

В замкнутых исламских кварталах Берлина, Лондона или Парижа молодежь имеет значительно меньшие возможности социализации и адаптации, чем их сверстники, живущие вне добровольных гетто. Уже поэтому невольники общин заведомо не конкурентоспособны на общем уровне страны. К началу 2000-х гг. в Берлине лишь каждый двенадцатый турецкий школьник сдавал экзамены за полный курс средней школы, тогда как из числа немецких школьников такие экзамены сдавал каждый третий выпускник. Понятно, что и безработица затрагивает молодых турок в значительно большей степени, чем немцев. В 2006 г. 47 % турчанок в возрасте до 25 лет и 23 % молодых турок являлись безработными и жили за счет социальных пособий. При этом сама возможность получения пособий почти без ограничений по времени не стимулирует иммигрантов к интеграции в принимающее сообщество. Более того, социологические исследования показывают, что турецкая молодежь в Германии демонстрирует меньшее стремление к интеграции, чем турки старшего поколения.

Оказалось же, что на практике появление замкнутых поселений и кварталов ведет к возникновению в них альтернативных управленческих институтов, блокирующих деятельность избранных органов власти на уровне города и страны. В таких условиях практически неосуществима защита прав человека.

Например, молодые турчанки или пакистанки, привезенные в качестве жен для жителей турецких кварталов Берлина или пакистанских кварталов Лондона, оказываются менее свободными и защищенными, чем на родине. Там от чрезмерного произвола мужа, свекра или свекрови их могла защитить родня. В европейских же городах этих молодых женщин зачастую не спасают ни родственники, ни закон.

В ряде исламских стран женщины становились не только членами парламента, судьями, министрами, но и главами правительств (Беназир Бхутто в Пакистане, Тансу Чиллер в Турции). А в исламских кварталах европейских городов турецкую, арабскую или пакистанскую женщину могут убить за любое неподчинение в семье мужчине, за подозрение в супружеской неверности, за ненадетый платок. Правда, и в Германии турчанка Айгель Озкан стала министром земельного правительства Нижняя Саксония (апрель 2010 г.). Однако этот пример не является характерным. Айгель Озкан представляет только небольшую часть иммигрантов, которая сумела вырваться из локальной общины и индивидуально интегрироваться в немецкое гражданское сообщество.

Мультикультурализм подвергается критике по двум направлениям. Одно из них, восходящее к идее культурного империализма, защищает привилегии доминирующих групп и отрицает культурную свободу меньшинств. Эта позиция неконструктивна. Вместе с тем он критикуем и с либеральной точки зрения, что заслуживает серьезного внимания. Либеральный взгляд на данную проблему сфокусирован на том, что мультикультурализм способен при определенных условиях усиливать замкнутость этнических групп и порождать искусственные границы между ними, формируя своего рода гетто на добровольной основе. В некоторых же случаях многоукладность в сфере культуры способствует консервации наиболее архаических черт ее отдельных этнически окрашенных типов, препятствуя свободному развитию личности [2].

В то же время, необходимо обратить внимание на тот факт, что такая критика не принимает во внимание достижения мультикультурализма в конкретных политических практиках. Не учитывается, например, его влияние на те гигантские подвижки в преодолении расового раскола в США, которые произошли за сравнительно короткое время (середина 1960-х – конец 80-х гг.).

Одновременно с критическими высказываниями западных лидеров Меркель или Кэмерона о мультикультурализме, в Германии министром труда становится этнический турок, а вице-канцлером – гражданин вьетнамского происхождения, в Норвегии в сентябре 2012 г. министром культуры была назначена 29-летняя мусульманка Хадия Тайик, которая родилась в семье иммигрантов из Пакистана.

Практически не известен в нашей стране позитивный опыт ряда государств Азии и Африки, в которых мультикультурализм стал едва ли не основным условием выживания в контексте острейших межплеменных и межобщинных противоречий. Тем не менее, либеральная критика мультикультурализма вызвала к жизни и новые подходы к культурному развитию и национально-гражданской интеграции.

Основные положения третьей модели – модели культурного плюрализма были сформулированы индийским экономистом, лауреатом Нобелевской премии в области экономики 1998 г А. Сеном, который считает, что оптимальное решение этнических проблем заключается в создании плюралистического общества в полном смысле слова, в котором за всеми многообразными субкультурами признаются равные права. В основе модели лежит стремление интегрировать все существующие в государстве этнические группы в единое политическое целое на основе общей (гражданской, национальной или патриотической) идентичности, более широкой, чем этническая идентичность. Этнические различия сохраняются как одна из красок жизни, но не как факт политики.

Другими словами, «культурная свобода – это предоставление индивидам права жить и существовать в соответствии с собственным выбором, имея реальную возможность оценить другие варианты, а культурное многообразие – не самоцель, а инструмент реализации культурной свободы в случаях, когда благодаря ему расширяется культурный спектр социальной жизни и расширяется возможность выбора» [2].

На практике данная модель ведет к образованию крупных полиэтнических сообществ, где органично соединялись бы этносы, различные традиции и культуры, т. е. к формированию суперэтноса.

Лидеры этнических меньшинств все чаще отдают предпочтение плюралистическому пути. Однако в обозримом будущем наиболее вероятным будет путь, соединяющий все три указанных типа, но с более выраженными плюралистическими тенденциями.