Текст книги "Этнополитика"

2. Понятие и функции этничности

Этничность – широко используемая в науке категория, обозначающая существование культурно-отличительных (этнических) групп и форм идентичности.

Термин «этничность» пришел в отечественную этнологию из западной этнологической науки, где он определяется как совокупность характерных культурных черт этнической группы. Среди американских и британских социально-культурных антропологов этничность рассматривается как особое состояние сознания, чувство солидарности с группой, которую индивид признает культурно значимым для себя сообществом. В этом смысле термин «этничность» есть синоним культурной идентичности. Впервые этот термин, автором которого принято считать американского социолога Д. Рисмана, появился в Оксфордском словаре английского языка лишь в 1972. Важную роль в изучении этичности сыграли работы норвежского ученого Ф. Барта.

Научная дискуссия вокруг понимания этничности стала развертываться с начала 1970-х годов.

Обычно ее связывают с кардинальными переменами на планете – ростом этнического национализма и вооруженных этнических конфликтов во многих регионах мира, распадом колониальной системы, образованием новых государств в Африке, обострением межэтнических отношений в самих индустриальных странах, которые приводят отдельные страны до возможности раскола по этническому признаку (Бельгия, Великобритания, Испания и т. д.). Данные события свидетельствовали не просто об актуализации этнополитической проблематики, но и о «взрыве этничности», «этническом парадоксе современности», «бунтующей этничности». Стало очевидно, что роль этнического фактора в политических процессах, а также в управлении многоэтничными государствами долгое время недооценивали.

Этничность является одним из ключевых понятий этнологии, социологии, социальной (культурной) антропологии, политологии и поэтому имеет различные интерпретации и смыслы.

Анализ показывает, что наиболее распространенными являются три его значения:

– как форма межгруппового взаимодействия, при котором представители какой-либо группы рассматривают себя («мы») как культурно отличающихся от представителей других групп («они»);

– как качество группы, то есть комплекс признаков, или атрибутов, объединяющих этническую группу в единую общность;

– как этническая идентичность, то есть специфическая форма отождествления, заключающаяся в соотнесении индивидом себя с какой-либо группой, к которой он сам себя причисляет.

Прокомментируем данное положение более подробно. С точки зрения этнологов «этническая идентичность базируется прежде всего на осознании общности происхождения, традиций, ценностей, верований; ощущении исторической и межпоколенной преемственности» [7, с. 10]. Развивая данное положение, обратим внимание на то, что этническая идентичность – это не только осознание своей тождественности с этнической общностью, но и ее оценка, значимость членства в ней, разделяемые этнические чувства. Нельзя не согласиться с мнением исследователя о том, что «достоинство, гордость, обиды, страхи являются важнейшими критериями межэтнического сравнения. Эти чувства опираются на глубокие эмоциональные связи с этнической общностью и моральные обязательства по отношению к ней, формирующиеся в процессе социализации индивида» [8, с. 49].

3. Теоретические парадигмы этничности

Примордиализм (от лат. primordial – изначальный) является одной из трех основных теоретических парадигм этничности, сформировавшихся на основе эволюционизма. Примордиализм принимает в качестве исходного тезиса положение о естественной, врожденной, сущностной связи любого человека со своей этнической группой и соответствующей культурой. Этничность трактуется как реально существующий феномен, само собой разумеющаяся данность человеческого бытия, имеющая объективную основу в природе или в обществе. Этническая идентичность рассматривается в качестве жестко фиксированной характеристики, которую индивид получает при рождении.

Представители социобиологического направления примордиализма признают этничность как изначально данную, органичную, неизменную и свойственную для биологического вида homo sapiens характеристику человеческих сообществ. Осознание своей этнической принадлежности изначально заложено в генетическом коде человека с момента его рождения, соединяя людей в эти особые биологические (кровно-родственные) сообщества [9, с. 29]. И именно эта биологическая сторона человеческой природы и обуславливает многие связанные с ней явления общественной жизни.

Представители эволюционно-исторического направления рассматривают этносы и этничность не как биологические, а как социальные сообщества и категории, сложившиеся в результате общественно-исторического развития. Это реально существующие группы с присущими им чертами – языком, культурой, идентичностью, отличающими их от других групп.

Примордиалистский подход являлся господствующим в системе социально-гуманитарных наук до 60-70-х годов XX века, а в российской науке вообще не имел альтернатив до начала 90-х годов, после чего активно вступил в конкурентное противоборство с другим подходом – конструктивизмом.

В современной этнологии возражения вызывают утверждения примордиалистов о существовании особого, жестко фиксированного и не подверженного изменениям типа идентичности, к которому относят этническую идентичность. В рамках этой парадигмы нельзя объяснить имеющие место в истории человечества случаи как возникновения новых идентичностей, так и трансформации старых.

Инструментализм (от лат. instrumentum – орудие) или теория ситуативной этничности, которая сложилась в зарубежной науке в 70-е годы XX века.

В основе инструментализма – социально-психологическая теория личности, общения, компенсаторных потребностей. Инструменталисты объясняют сохранение этнической группы потребностями людей в преодолении отчуждения, свойственного современному обществу.

В отличие от примордиалистского подхода инструменталистский ориентирован не на поиск объективных оснований этничности, а на выявление тех функций, которые выполняют общность и этносы, реализуя потребности индивида или группы. В трактовке инструментализма этничность выступает как характеристика, навязанная извне прежде всего политическими элитами, как инструмент групповой мобилизации для достижения узкоутилитарных целей элит, которые они не в состоянии достичь сами, без привлечения широких «неэлитных» слоев. В обычных условиях, согласно такой точке зрения, этничность может быть латентной (скрытой), внешне никак не проявляющейся или даже вовсе игнорируемой. Она просыпается (призывается из запаса), когда в ней возникает потребность. Чаще всего это случается в период конфликтов одной группы с другой, вызывающих мощный всплеск этничности.

«Существенной чертой всех инструменталистских теорий является их опора на функционализм и прагматизм… В отличие от примордиалистского подхода, инструменталистский ориентирован не на поиск объективных оснований этничности (инструментализм принимает этнос как факт, данность), а на выявление тех функций, которые выполняются общностью и этносами. Поэтому выясняя, каким образом этносы и этничность выполняют потребности индивида или группы, осуществляют их цели и интересы, инструментализм не интересуется вопросом, есть ли какая-то объективная основа существования этноса. Инструментализм исходит из положения: раз этносы и этничность существуют, значит они служат определенным целям и конкретным интересам человека, облегчая его жизнь в обществе» [10, с. 89].

В современной литературе критика инструментализма касается в основном тезиса о принципиальной ситуативности и абсолютно подвижном характере этнических связей. При этом обращается внимание на то, что выбор индивидом этнической принадлежности, в отличие от других видов групповой идентичности, нельзя рассматривать как целиком свободный и всецело находящийся его руках. В реальной действительности большинство людей практически никогда не сталкиваются с возможностью или необходимостью произвольного выбора этнической принадлежности. Кроме того, критики справедливо отмечают, что эффективность этничности в качестве инструмента политической мобилизации зависят отнюдь не только от чистого интереса, но от эмоционального восприятия и осознания индивидами своей этнической принадлежности. Только на основе «рационального выбора» нельзя объяснить готовность людей идти на жертвы и лишения ради утилитарных интересов своей этнической группы.

Конструктивизм – третий подход, согласно которому этничность представляет собой интеллектуальный конструкт, сознательно создаваемый писателями, учеными и политиками как результат их субъективных представлений о социальном мире. Согласно конструктивистскому подходу этнос – это общность людей, формирующаяся на основе культурной самоидентификации (самоопределения) по отношению к другим общностям, с которыми она находится в фундаментальных связях. Этничность в таком понимании – это процесс социального конструирования воображаемых общностей, основанный на вере в то, что они связаны естественными и даже природными связями, единым типом культуры и идеей об общности происхождения и общей истории. Поэтому для определения этничности решающее значение имеет не культура этноса вообще, а те культурные характеристики, которые в данный момент подчеркивают различия и групповые границы.

Все представители конструктивизма подчеркивают, что этничность – это социальное явление, а не характеристика индивида. Как и примордиалисты, они исходят из того, что этнические признаки (различия в языке, культуре, обычаях, традициях и др.) существуют объективно и находятся вне пределов свободы выбора и контроля индивида. Конструктивисты справедливо отмечают, что в конечном счете наиболее важное значение имеет не то, является ли этничность врожденной характеристикой или приобретенной (а потому поддающейся манипуляции), а то, что члены этнической группы воспринимают этническую группу как реальность. Этничность формируется окружающей группу средой, теми возможностями и теми требованиями, которые содержатся в этой окружающей среде.

В этнологии распространено самое широкое определение этноса, в котором этнос – это группа людей, члены которой обладают общим самоназванием (этнонимом) и самосознанием (чувством этнической солидарности), говорят на одном языке, связывают себя с определенной территорией, обладают комплексом сходных черт в культуре, объединены представлением об общем происхождении. Конструктивисты подчеркивают в этом определении решающее значение субъективной стороны: коллективное сознание, мифология, воображение, а не связь с территорией и историческими процессами в качестве объективной данности, как в прежних теориях.

Конструктивизм занимает среднее положение между крайностями примордиализма и инструментализма. Он не отрицает первоначальности этничности, которая лежит в основе существования различных этнических групп, но все ее дальнейшее существование рассматривается исключительно через призму социальной структуры общества. В основе такого подхода лежит теория рационального выбора, по которой человек в различных ситуациях руководствуется принципом рациональности и полезности.

Функции этничности. Как на индивидуально-личностном, так и на групповом уровне этничность выполняет ряд значимых функций.

Для члена общности этничность, задавая определенные институциональные нормы, регулирует межличностное и групповое общение на основе традиций, обычаев, общепризнанных ценностей, значимых для общности, что и определяет регулятивную функцию этничности.

Формируя единую символическую среду, этничность выступает в качестве фильтра в разнообразной и нередко внутренне противоречивой информации, просеивая ее, с точки зрения общепринятых культурных ценностей и идеалов. В этом ее информационная функция.

Этничность способствует также удовлетворению потребности человека в психологической устойчивости и определенности в нестабильной окружающей социальной среде, которая может привести к разрушению ценностного мира человека. В этом состоит защитная функция этничности.

В определенных ситуациях этничность способна стать эффективным инструментом достижения экономических, политических и иных целей. В условиях социального кризиса или острого межгруппового конфликта именно этничность (умело используемая политической элитой в манипулятивных целях) начинает предопределять социальные ожидания и политические требования группы, т. е. становится инструментом политической мобилизации. В этом проявляется мобилизационная функция этничности.

Этничность на стадии массовой мобилизации мотивирует направленность сознания и поведения членов группы. В этом случае социальная действительность, политические, экономические и иные ценности рассматриваются этнической группой в первую очередь сквозь призму соответствия или несоответствия этнонациональным интересам, сама же акцентуированная этничность выступает в качестве критерия оценки социальных и политических изменений. В этом заключается мотивационная функция этничности.

Хотелось бы обратить внимание на исключительно значимую роль защитной функции этничности в сложных условиях общественных трансформаций. В трудные минуты жизни человек ищет спасение и поддержку в семье (мой дом – моя крепость), среди родных и близких. Равным образом поступают и этнические общности, для которых своеобразной «соломинкой утопающего» является этническая солидарность. После распада советской системы, потери устойчивой социальной идентичности людям потребовались новые ориентиры для восстановления стабильности. Отсюда и тот всплеск этнической идентичности в поисках социального комфорта в рамках культурно однородных сообществ.

В современных условиях этничность является важным политическим ресурсом, которым активно пользуются политики для получения и удержания власти, но в полиэтнических странах и регионах политические ресурсы этничности не безграничны, хотя серьезно возрастают в кризисные и переходные эпохи, когда какая-либо этническая группа ищет политическую опору в культурно близкой среде и лидерах, с которыми она солидарна не только в политическом плане, но и в этнокультурном. Этничность становится необычайно востребована политиками на начальных этапах государственного строительства или после восстановления государственной независимости, когда идет активный поиск государственной идеологии и государственных символов. В другое время значение этничность, может ослабевать, но всегда существуют возможности ее резкой актуализации как реакции местных сообществ на ущемление их интересов или как формы социального протеста.

4. Нация: теория и современность

В отечественной традиции общепринятой считается так называемая восходящая типология этносов: племя (объединение людей на основе общности мифологии, ритуалов и обычаев), народность (объединение людей на основе общности культуры) и нация (объединение людей на основе общности культуры, социально-экономического и общественно-политического уклада). Стадия нации характеризуется обретением этногосударственности или стремлением к таковой.

Термин «нация» в ходе исторического развития неоднократно менял свое значение: когда-то в нем преобладало этническое начало, впоследствии – социальное, затем – политическое. И ныне он многозначен.

Первоначально термин «нация» (от лат. слова «natio» – рождаться) использовался римлянами для обозначения различных племен того времени. Народности, формировавшиеся в период раннего Средневековья, переняли его вместе с латинским языком, но использовали его уже для обозначения своей социальной общности, пришедшей на смену племенным объединениям.

В XIII веке слово «нация» появляется в английском языке, где оно обозначало кровнородственные группы.

Широкое распространение термин «нация» получает в позднее средневековье, постепенно начиная обозначать целостные социальные группы, например гильдии, цехи и прочие корпорации, которые требуется отличить от других существующих групп. Отсюда «нации» в значении «иностранцев»; «нации» иноземных купцов, проживающих в каком-то городе и пользующихся известными привилегиями; «нации» студентов в старинных университетах. Например, в знаменитом Пражском университете времен Яна Гуса официально числилось четыре «нации» (четыре студенческих конгрегации): чешская, польская, баварская и саксонская [11, с. 9].

В переходный период от Средневековья к Новому времени «нацией» начали называть совокупность подданных одного государя, а также сообщество граждан одного государства, независимо от того, имело оно монархическое или республиканское устройство. В XVIII в. в состав этой общности включались представители только благородных сословий, реально принимавших участие в государственном управлении.

Слово «нация» начало наполняться гражданским содержанием лишь со времени Великой французской революции 1789 г., когда понадобилось определение для того «всенародного субъекта», который взял власть у короля. Демократия силой предложила сделать народ, или население страны, субъектом своего государства. Именно это имел в виду современный исследователь, который отмечал, что нация «есть особого рода политическая сила, которая формируется в борьбе за преобразование существующего или создание нового социального организма, осознаваемой как борьба за интересы отечества…» [12, с. 168].

Обратим внимание, что провозглашенное нацией население Франции в тот момент не имело ни культурной однородности, ни общего языка, то есть еще не образовывало единого этноса. Нация, продекларированная революцией, была лишь политической декларацией.

Но именно со времен Великой французской революции и европейского романтизма понятие «нация» стало восприниматься как сообщество суверенных граждан, которое имеет право на образование своего государства. В рамках этой концепции нация понимается как «объединение людей, живущих по одним законам и представляемых общим законодателем», т. е. суверенным народом.

Исследователи насчитывают более сотни определений нации, однако ни одно из них не может претендовать на универсальность, поскольку всегда найдутся «аномальные» модели, выходящие за рамки принятого стандарта.

Вначале рассмотрим, в чем же состоит отличие нации от этноса?

Российский философ В.М. Межуев отвечает на этот вопрос так: «Нация в отличие от этноса, – это то, что дано не фактом рождения, а собственными усилиями и личным выбором. Этнос не выбирается, а нация – может быть выбрана. Нация – это государственная, социальная, культурная принадлежность индивида, а не его антропологическая и этническая определенность» [13, с. 16].

Чешский историк М. Хрох отмечает, что нация есть «продукт долгого и сложного процесса исторического развития в Европе». Под нею понимается «большая социальная группа, цементируемая целой комбинацией нескольких видов объективных отношений (экономических, политических, языковых, культурных, религиозных, географических, исторических) и их субъективным отражением в коллективном сознании» [14, с. 122]. Исследователь особо подчёркивает три «абсолютно незаменимых» условия нации: память об общем прошлом, трактуемом как общая народная судьба; плотность и интенсивность культурных связей, обеспечивающих высокий уровень социальной коммуникации; концепция равенства всех членов группы, организованных в гражданское общество.

Словарь социально-гуманитарных терминов дает следующее определение: «Нация – высшая форма жизни развитого этноса, отличающаяся развитым самосознанием, единым унифицированным литературным языком, распространяющимся через системы образования, литературу и средства массовой информации, развитием профессиональной культуры и искусства, а также социальной классовой структурой, присущей индустриальному обществу, сформировавшемуся в рамках национального государства» [15, с. 205].

Современный исследователь отмечает, что нация – это «сплоченная общими чувствами идентичности и солидарности, связанная общими ценностями прошлого и настоящего социокультурная общность людей, политически объединенных в одном государстве, которое (государство) совместно с институтами гражданского общества посредством систем массовых коммуникаций и общенациональной системы образования формирует у людей воображаемый ими образ «нации» («России», «Франции» и т. д.) и «гражданское сознание», которые доминируют над более древними расовыми и этническими идентичностями [16, с. 15].

При анализе сущности нации, на наш взгляд, можно было бы опереться на формулировку, предложенную крупнейшим российско-американским социологом П.А. Сорокиным: «Нация является многосвязным социальным организмом, объединенным и сцементированным государством, этническими и территориальными связями» [17, с. 468].

Обратим внимание: «Нация как социальный организм». Государство, этничность (включая язык, искусство, характерные черты психологии) и территория – это как раз то, что позволяет нации сохранять свою целостность и жизнеспособность. Пусть не все нации заполучили государственность и пока еще добиваются таковой. Важна общая тенденция. По существу, как видим, ученому удалось здесь соединить нацию-государство с этнической нацией, что создает надежную платформу для дальнейших исследований в этой области.