Текст книги "Этнополитика"

Библиографические ссылки

1. Межуев Б, Вл. С. Соловьев и петербургское общество 1890-х годов [Электронный ресурс]. URL: http://www.archipelag.ru/geopolitics/nasledie/anthropology/12/

2. Миронов Б.Н. Социальная история России периода империи (XVIII – начало ХХ в.): В 2 т. 2–е изд. испр. Т. 1. СПб., 2000. – 548 с.

3. Миронов Б. Кому на Руси жилось хорошо // Родина 2003 – № 3 – С. 12–16.

4. Дякин В.С. Национальный вопрос во внутренней политике царизма (XIX – начала XX вв.) СПб.: «ЛИСС», 1998. – 1000 с.

5. Зайончковский П.А. – Правительственный аппарат самодержавной России в XIX в. М.: Мысль, 1978 – 288 с.

6. Авксентьев А.В., Шаповалов В.А. Этносоциальные проблемы России. Ставрополь, 1994. – 88с.

7. Михайлова Н.В. Концептуальная эволюция национальной и федеративной политики в России / Автореферат дис. … д.п.н. [Электронный ресурс]. URL: http://www.rane.ru/files/docs/aspirant/mihailova_nv.pdf

8. Бреус В.Е. Российская империя и СССР: были ли объективные причины для распада [Электронный ресурс]. URL: http://klio.3dn.ru/publ/3-1-0-307

9. Миронов Б. Ученость – вот чума, ученость – вот причина. Культурный капитал России за 1000 лет//Родина – 2005. – № 5. – С. 2–8.

10. Язькова А. Слоеный пирог» национальной политики//Россия в глобальной политике. 2008 – № 1, Янв. – Февр. [Электронный ресурс]. URL: http://www.globalaffairs.ru/number/n_10266

11. Соловей В.Д. Русские против империи//Свободная мысль – XXI. 2002 – № 12. – С. 74–88.

12. Хоскинг, Дж. Россия: народ и империя (1552-1917) / Пер. с англ. – Смоленск: Русич, 2000. – 512 с.

13. Федотов Г.П. Судьба и грехи России (избр. ст. по философии русской истории и культуры) в 2 т. СПб, 1991. Т. 2 – 352 с.

14. Боханов А.П. По плечу ли России европейский камзол…//Родина. 1996 – № 18. – С. 20–24.

15. Каппелер А. Россия – многонациональная империя: Возникновение. История. Распад М.: Прогресс-Традиция, 2000. – 344 с.

16. Витте С.Ю. Воспоминания Т. 1. (1849-1894). – М.: Соцэкгиз, 1960. – 556 с.

17. Федотов Г.П. Судьба империй // Россия между Европой и Азией: Евразийский соблазн. Наука, 1993. – 369 с.

Литература

1. Бурмистрова Т.Ю., Гусакова В.С. Национальный вопрос в программах и тактике политических партий в России. М.: Мысль, 1976. – 262 с.

2. Дякин В.С. Национальный вопрос во внутренней политике царизма (XIX в.) // Вопросы истории. 1995. № 9. – С. 130–141.

3. Дякин В.С. Национальный вопрос во внутренней политике царизма (нач. XX в.) // Вопросы истории. 1996. № 11-12. – С. 39–52.

4. Каппелер А. Россия – многонациональная империя: Возникновение. История. Распад М.: Прогресс-Традиция, 2000. – 344 с.

5. Хоскинг Дж. Россия: народ и империя (1552-1917) / Пер. с англ. – Смоленск: Русич, 2000. – 512 с.

Глава 5. Советская национальная политика: достижения, противоречия и просчеты

1. Концептуальные основы национальной политики и государственного устройства в 1918-1936 гг.

Через неделю после Октябрьского переворота (2.11.1917) Ленин, как председатель СНК, подписал «Декларацию прав народов России», в которой провозглашались принципы национальной политики: равенство и суверенность народов России, право народов России на свободное самоопределение, вплоть до отделения и образования самостоятельных государств. В декабре решениями СНК были признаны независимыми Украина и Финляндия, в январе 1918 г. 3-м Всероссийским съездом Советов была провозглашена Российская федерация (РСФСР).

В 1918–1922 гг. на территории бывшей Российской империи, находящейся под контролем большевиков, возник ряд самостоятельных государств: Украинская, Белорусская, Армянская, Азербайджанская, Грузинская, Литовская, Латышская, Эстонская, Хорезмская и Бухарская республики.

Одновременно на территории РСФСР, которая включала тогда не только европейскую часть, Урал и Сибирь, но и значительную часть Средней Азии и весь нынешний Казахстан, возникли автономные республики: Туркестанская, Татарская, Башкирская, Немцев Поволжья трудовая коммуна, Мордовская, Карельская, Крымская, Дагестанская, Горская, а также автономные области Чувашская и Вотякская (Удмуртская). Многие из новых республик имели полиэтнический характер.

О том, каким должно быть государственное устройство новой страны, среди лидеров большевиков не было единого мнения даже на исходе Гражданской войны. Ленин, будучи сторонником централистского государства (при автономизации части национальных территорий), считал, что необходимо в данном вопросе учитывать текущую ситуацию. Сталин, как ответственный в партии по национальному вопросу, стоял за создание крупных государственных объединений с учетом их национальной специфики, но в составе России.

На территории страны, где к 1922 г. установилась власть Советов, этнический состав населения был сложным. Для разработки административных форм национального строительства, как тогда называли этническую политику, была создана комиссия ВЦИК.

В 1921 г. на X съезде РКП(б) Сталин выступил с докладом по национальному вопросу: Российская Федерация – это и есть форма государственного союза. Это вызвало негативную реакцию представителей республик, партию обвинили в «невнимании к национальному вопросу». По решению съезда следовало ориентироваться на различные виды федераций («договорные», с автономиями и проч.). Однако Сталин и его сторонники в ходе национально-государственного строительства настаивали на своем.

Несмотря на резкое несогласие республиканских властей в отношении роста централизации в управлении, в августе 1922 г. для реализации идеи еще большего объединения советских республик была образована специальная комиссия под председательством В.В. Куйбышева. Разработал резолюцию Сталин. Ликвидация самостоятельных республик должна была осуществиться по «инициативе» национальных Съездов Советов этих республик. Ленину было направлено письмо Сталина: «За четыре года гражданской войны, когда мы ввиду интервенции вынуждены были демонстрировать либерализм Москвы в национальном вопросе, мы успели воспитать среди коммунистов, помимо своей воли, настоящих и последовательных социал-независимцев, требующих настоящей независимости во всех смыслах… «Национальная» стихия работает на окраинах не в пользу единства советских республик» [1, с. 198].

По проекту Сталина, предусматривалось вхождение всех республик в РСФСР на правах автономий. Ленин, после встреч с представителями республик, стал противником сталинского проекта. По его поручению, Л.Б. Каменев в очередном проекте заменил автономизацию договорным объединением республик, что и было поддержано партийным пленумом.

В конце 1922 г., на первом Общесоюзном съезде Советов был создан Союз Советских Социалистических Республик, в состав которого вошли РСФСР, УССР, БССР и Закавказская Федеративная Социалистическая Республика, объединившая три закавказские республики. СССР был создан как формально федеративное государство, то есть как добровольный союз национально-территориальных автономий и даже республик, которые де-юре являлись вполне самостоятельными государствами со своей системой власти. В реальности ни Ленин, ни партийное руководство не рассматривали федерацию как форму решения национального вопроса. Даже после изменения своего взгляда на федерацию, руководство страны считала федерацию «переходной формой к полному единству трудящихся разных наций».

Сегодня можно предположить, что Сталин уже тогда исходил из внутреннего убеждения о необходимости воссоздания «единой и неделимой Российской империи» (в этом он, как ни странно, сходился во мнениях с лидерами белой эмиграции), а также из тезиса о подчиненности национального вопроса вопросу о власти.

«Советский Союз, – отмечает Э. Геллнер, – унаследовал от царской империи невообразимое множество народов с огромными культурными, религиозными и языковыми различиями. Политическая организация нового государства была попыткой исправить такое положение с помощью расслоенной иерархии из союзных и автономных республик, автономных областей. Но ни одна бюрократически упорядоченная система подобных понятий не может упорядочить всю сложность реальной этнической ситуации; еще в меньшей степени способна она уладить возникшие многочисленные этнические конфликты не обидев одного или обоих их участников» [2, с. 15].

После образования СССР политика национального размежевания была продолжена. В Средней Азии, где с 1918 г. существовала Туркестанская АССР, из Бухарской и Хорезмской советских республик, созданных после свержения бухарского эмира и хивинского хана, в результате длительных обсуждений на местных съездах и курултаях и перекройки границ образовались Узбекская и Туркменская союзные республики. Нельзя не вспомнить, что при определении границ республик союзная власть, руководствуясь идеологическими, политическими соображениями, совершенно игнорировала при этом этноисторические, этногеографические, этнокультурные, этнолингвистические и конфессиональные факторы. Нередко антиправовым, волевым решением перекраивались границы республик, упразднялись одни автономии, другие, напротив, создавались. Так возникли очаги раздора, будущих межэтнических конфликтов, которые дают о себе знать по сегодняшний день.

Важнейшим шагом в упрочении складывающейся модели национальной политики СССР стала система учета населения. В 1920-х гг. вводится запись о национальной принадлежности граждан в большинстве личных документов (хотя паспортной системы еще не существует); в 1926 проведена Всесоюзная перепись населения, которая фиксирует список народов СССР.

«Национальное строительство» (так именовался весь комплекс мероприятий, связанных с автономизацией, культурным и языковым развитием нерусских национальностей) продолжалось на протяжении 1920–30 гг.

Автономизация, национально-государственное межевание порождали необходимость возникновения многочисленного бюрократического слоя, нерусского по составу, что положило начало политике «коренизации». Суть этой политики состояла в том, чтобы дать ускоренное образование и привлечь к управлению так называемые нацкадры (национальные кадры). Коренизация стала главным фактором подготовки и воспитания управленцев, технической, научной и творческой интеллигенции местной (титульной) национальности, что являлось важнейшим фактором ликвидации фактического неравенства между регионами и народами, мощным стимулом развития национальной культуры. Результаты данной политики проявились достаточно быстро.

Уже к середине 1920-х во многих республиках стала появляться национальная художественная интеллигенция. Несколько десятков бесписьменных в прошлом народов впервые обрели свою письменность. Были открыты национальные школы, где шло обучение на родном языке, что помогло довольно быстро ликвидировать массовую неграмотность. Для развития системы народного просвещения разрабатываются словари и учебники. Целенаправленно создавалась система клубов и библиотек, шло формирование национальных театров, профессиональных ансамблей песни и пляски. В республиках появились первые профессиональные писатели, а вместе с ними зарождались и «национальные» литературы. Все больше издавалось книг, журналов и газет на национальных языках. Одновременно формируется широкая сеть научных и научно-просветительских учреждений. Изучение истории народов стало своего рода интеллектуальным бумом в науке.

Эти тектонические перемены привели к возрождению национального самосознания, гигантский импульс развития получила народная культура, усилился профессиональный и образовательный рост населения этнической периферии. Одновременно, практически, за десятилетие во всех республиках и многих автономиях сформировались местные элиты с присущей им этнической спецификой.

Итак, в СССР был проведен уникальный и во многом удачный эксперимент огосударствления и территориализации этничности, когда фактически все нерусские народы получили свою государственность.

Советский проект стал реальной альтернативой западной модели развития. В каждом сегменте жизнедеятельности общества – социально-экономическом, политическом, культурном, этнонациональном и др. – советский цивилизационный проект предлагал собственные новые креативные пути решения. В то же время процесс, который пропагандировался как обретение народами бывшей Российской империи своей государственности (достижение полного самоопределения) имел как положительные, так и отрицательные последствия.

2. «Свет» и «тени» сталинской национальной политики

Новый этап национальной политики в СССР начался с принятия Конституции СССР 5 декабря 1936 г., а также ряда сопутствующих ей постановлений и законов.

В докладе, посвященном Конституции СССР 1936 г. Сталин объявил, что в стране живут «около шестидесяти наций и народностей». Суррогатная концепция разделения этносов на «нации», «народности», «национальные группы» и т. п. отражала этнократический подход к государственному устройству.

Итак, населяющие СССР этносы были вполне официально разделены на категории, т. е. стали разноправны. Одни получили право на создание союзных республик, другие – автономных, автономных областей и автономных округов.

Союзные республики получали большие (чем автономии) возможности для социально-экономического и культурного развития за счет более значительной доли отчислений в их бюджет, за счет наличия своего Верховного Совета и Совета Министров, своей Академии наук (в РСФСР таковой не было) и других учреждений с престижными и хорошо оплачиваемыми должностями.

В итоге Советский Союз сложился как объединение титульных наций (народов) в особом варианте. Кто-то имел ограниченную государственность одного вида, кто-то – другого, а кому-то ее не дали вовсе или, хуже того, лишили той, что была раньше. Иерархическая соподчиненность союзных и автономных республик еще более осложняла и запутывала положение. К тому же титульные этносы этих республик далеко не во всех случаях были доминирующими: в 53 республиканских и автономных образованиях бывшего СССР лишь 10 народов насчитывали, по данным переписи 1989 г., две трети и более от общей численности населения «своих» образований. В одиннадцати случаях титульный народ составлял от 50 до 30 %, в четырех – от 30 до 20 %, в девяти – от 20 до 10 %, в четырнадцати – от 10 до 0,45 %. В целом же в 1980-е годы около 60 млн. граждан СССР жили за пределами «своих» национальных образований [3]. Русские проживают на всей территории Федерации, численно преобладая в большинстве регионов и городов.

В то же время не менее 50 этносов общей численностью 50,5 млн. чел. были лишены национально-государственного статуса.

Автономным республикам и соответствующим им «титульным» нациям предоставлялись меньшие права, национальностям автономных областей и округов – еще меньшие. Таким образом, цели демократической национальной политики – достижение фактического равноправия всех народов (национальностей) и всех граждан страны, вне зависимости от их этнической (национальной) принадлежности – не были достигнуты. Однако при всей противоречивости идеологии, содержания и результатов советской политики в отношении российских национальностей (национальных меньшинств) она имела огромное позитивное значение, причем не только для России, но и для всего мира.

В ходе модернизации курс на учет (в той или иной мере) национальной специфики как в административно-территориальном делении, так и в культурной политике, постепенно начал сменяться курсом на унификацию национальной жизни. Иногда этот курс неправильно интерпретируют как курс на насильственную русификацию. Речь шла скорее о всемерном повышении роли титульных этносов союзных республик в культурной и политической жизни. Одновременно происходило и усиление роли русского языка в жизни страны. Политика в большинстве случаев вела не к утрате родного языка, а к сужению его функций и к свободному владению вторым – русским – языком, который постепенно становился основным языком всего советского общества. Ведущую роль в этом процессе играла средняя школа, которая была призвана обеспечивать достаточно хорошее владение русским языком новым поколением советских граждан. Во многом эта политика была обусловлена необходимостью дальнейшего укрепления единства политического и культурного пространства страны, потребностями модернизации и индустриализации, а также все более актуальными военными нуждами.

И.В.Сталин, провозгласив еще в двадцатых годах одним из принципов национальной политики лишь «обязательное соблюдение видимого интернационализма» [3], в дальнейшем он последовательно проводил его в жизнь.

В ходе реализации этой политики приобретался опыт, совершенствовались формы и методы ее осуществления, изменялись количественных характеристики (от переселения небольших групп до депортации целых народов), заметно расширилась география.

С 1939 по конец 1940-х годов полной или частичной депортации были подвергнуты 20 этносов (поляки, финны-ингерманландцы, немцы, крымские татары, калмыки, чеченцы, ингуши, балкарцы, турки-месхетинцы, курды, корейцы), что составило 2,75 млн. человек. Следует отметить, что многие из депортированных народов на момент принятия соответствующего решения имели собственные национально-государственные образования в виде автономных республик и автономных областей [4, с. 40].

Результаты депортации оказались трагическими. В конце 50-х годов численность чеченцев в процессе депортации сократилась примерно на 50 %, крымских татар – на 46 %, калмыков – на 30 % [4, с. 40]. В целом с 1930 по 1950-е годы покинули места своего исконного проживания 3,5 млн. человек [5, с. 264].

3. Особенности национальной политики в 1950-1980-е годы

В рассматриваемый период в области национальной политики в целом продолжали господствовать тенденции предвоенных лет. На фоне некоторой либерализации общества в 1956–57 гг. были устранены наиболее вопиющие результаты депортаций народов. Хотя полностью в советское время они так и не были ликвидированы. Это касалось, например, возвращения крымских татар и турок – месхетинцев, немцев Поволжья, восстановления обучения в школах на языках репрессированных народов, периодических изданий на национальном языке и т. д.

Но наряду с процессом частичной или полной реабилитации репрессированных народов стала все больше набирать силу тенденция к «сворачиванию» культуры и языка титульных наций автономных республик, а также «нетитульных» национальных меньшинств при усилении роли русского языка, языков и культур титульных этносов союзных республик. Особенно ярко это проявлялось в сфере школьного образования. Так, к концу 80-х годов среди титульных этносов Российской Федерации только для двух (башкир и татар) родной язык преподавался в школе в течение всех 10 лет обучения; якутский и тувинский языки преподавались в сельской местности в I–VII классах. Языки всех остальных титульных этносов (не говоря уже о «нетитульных») изучались в лучшем случае в начальной школе. Многие народы, прежде всего, репрессированные, практически не имели возможности приобщать молодое поколение к языку и культуре предков.

Можно утверждать, что в советском государстве продолжаются все те же процессы, что шли в Российской империи, только с большей интенсивностью и с большим размахом. Быстро достигается практически всеобщая грамотность, изучается и пропагандируется все богатство фольклора народов Советского Союза. Развивается социалистическая по содержанию, но все же национальная по форме литература, а также театр, живопись, современная музыка, культивируется (хотя и в каких-то ущербных формах – нигде нельзя было говорить о русском завоевании) национальное самосознание. Государство стремится развивать национальную интеллигенцию, национальную бюрократию, без которой вообще невозможно управление. Более того, стремление ускорить модернизацию отсталых народов порождает систему привилегий для них при приеме в вузы, приеме в партию и так далее. Возникает система некоторой дискриминации русских в обмен на признание их старшими братьями, что сохраняется почти до конца советской эпохи.

В результате, как отмечает В. Тишков, «нет такого региона мира, где бы в течение ХХ в., как это было в Советском Союзе, не исчезла ни одна малая культура и фактически сохранилась вся культурная мозаика огромного государства, в то время как исчезали сотни малых культур в других регионах мира. И это касается не только стран Азии, Африки и Латинской Америки, но и развитого европейского мира, где средств для поддержки культурного многообразия на порядок больше» [6].

Государство стремится создать в республиках все атрибуты полноценных социалистических наций и государств. В каждой республике должны быть свои ЦК, Верховные советы, Советы министров, Академии наук, творческие союзы, театры, филармонии, свои памятники великим людям прошлого, признанным идеологически приемлемыми. И если при Ленине при всем страстном интернационализме большевиков реально окраинными республиками управляли не представители местных народов, а кто угодно, присланный из центра, то со сталинской эпохи возникают новые советские элиты, и управление республиками переходит в руки представителей местных национальных элит. Устанавливаются границы между республиками. В Российской империи вообще не было этих границ, были губернии. Советская власть вначале создает эти границы, но они мобильные и могут меняться. Но по мере общего окостенения советского государства границы, которые изначально создаются во многом случайно, окостеневают, и переход республик в иной статус или присоединение области одной республики к другой, что очень легко осуществлялось при Сталине и еще было возможно при Хрущеве – пресловутый Крым, – становится затем абсолютно невозможным. Межреспубликанские границы приобретают незыблемость государственных.

Пока сохраняет свое значение коммунистическая идеология и государство управляется не своими формальными конституционными органами, а подчиняющимся жесткой дисциплине партаппаратом, федерализм остается камуфляжем, фикцией. Но постепенный упадок коммунистической идеологии вел к тому, что как во внешнем круге империи, в странах народной демократии, ослабевал контроль Москвы и фиктивная независимость этих стран становилась все более и более реальной, так и внутри СССР своеобразную реальность начал принимать советский федерализм. СССР к концу своей жизни, естественно, не был той федерацией, которую провозглашала советская Конституция и которая вообще не могла существовать. Но он и не был тем унитарным государством, каким он должен был быть на основании также превращавшихся постепенно в фикцию партийной дисциплины и партийного устава.

Республиканские элиты непрестанно выражали свою преданность идеалам коммунизма, русскому старшему брату. Удовлетворенная этими знаками лояльности и стремящаяся лишь к стабильности Москва не вмешивается во внутренние дела республик. Фактически национальные республики превращаются в нечто вроде вассальных царств, где правили местные элиты, руководимые несменяемыми рашидовыми, кунаевыми, алиевыми и так далее.

В последние полтора-два десятилетия существования СССР начались попытки сформировать «советский народ» как общность людей по признаку лояльности государству без этнических и конфессиональных границ. Шли они с переменным успехом, то и дело отступая в тень стремления усовершенствовать унитарное управление, а иногда и напрямую русифицировать национальные республики.

Идеология «пролетарского интернационализма» повсеместно опровергалась повседневной практикой советских учреждений и общественных организаций, бытовая ксенофобия серьезно не рассматривалась, меры миграционного регулирования нередко заимствовали из репрессивного арсенала, будь то тотальные сталинские депортации или постепенное перемещение несколько сотен тысяч русских рабочих в республики Прибалтики. Программы адаптации приезжих к местной социальной среде практически отсутствовали.

Постепенно возникает еще один интересный и важный момент. Реальные, неформальные механизмы социальной жизни начинают все больше и больше определяться не нормами коммунистической идеологии, а нормами национальных культур. И все отчетливее проступают национальные различия. Формально общественная жизнь Эстонии подчинялась тем же законам, что и жизнь Туркмении. Фактически же внутри СССР начинают складываться абсолютно разные общества. И то, что после распада СССР невероятно быстро они пошли совершенно разными путями и очень быстро достигли предельных точек, возможных в их политическом развитии, говорит о том, что все это уже было заложено в них.