Текст книги "Очищение нации. Насильственные перемещения населения и этнические чистки в Румынии в период диктатуры Иона Антонеску (1940–1944)"

Помимо «этнических болгар» с севера Добруджи были эвакуированы, согласно румынско-германской конвенции от 22 октября 1940 г., и этнические немцы. (Эта конвенция предусматривала «репатриацию» этнических немцев из Добруджи и с юга Буковины.) Отбор эвакуированных был поручен специальному бюро, созданному под управлением германской дипломатической миссии в Бухаресте, которое называлось Отделом по переселению (Deutsche Abwicklungsstelle fur die Umsiedlung, или DAS) и имело своих представителей в различных уездах Румынии, а также представителя фюрера по вопросам репатриации из Румынии (Beauftragter des Furers fur die Umsiedlungsfragen, или BFU). Хотя у представителя фюрера был коллега в лице главы румынской делегации по этим же вопросам, назначенной румынским правительством, в действительности представитель фюрера принимал решения единолично. Именно BFU и DAS провели идентификацию этнических немцев согласно нацистским расовым критериям, оценили их имущество и организовали транспортировку; для идентифицированных этнических немцев переселение было добровольным лишь на словах, в действительности они были принудительно «эвакуированы». Румынское правительство согласилось выплатить германскому компенсацию за имущество депортированных в размере 2 млрд леев. Эта сумма была выплачена до 20 ноября 1941 г., большей частью в счет поставок Румынией Германии различных товаров, преимущественно нефти. Все этнические немцы севера Добруджи – согласно переписи 1930 г., 12123 человека – были эвакуированы вместе с членами своих семей, за исключением «неарийцев», в ноябре – декабре 1940 и в мае – июле 1941 г.; общее число эвакуированных из обеих провинций было приблизительно 76 500 человек. Этнические немцы оставили после себя на севере Добруджи около 26 100 га земли[384]384
  См.: Bancoș, Social și național, pp. 107–118; Gherasim, Schimbul de populații între state, pp. 81–86. О «репатриации» этнических немцев с юга Буковины см.: Hausleitner, Die Rumănisierung in der Bukowina, pp. 370–374. О месте репатриации этнических немцев из Восточной Европы в германской стратегии расового переустройства Европы см.: Gotz Ali, „Final Solution”: Nazi Population Policy and the Murder of the European Jews, transl. Belinda Cooper, Allison Brown (New York: Arnold, 1999), pp. 108 и след.


[Закрыть].

После ухода «этнических болгар» на севере Добруджи осталось около 113 600 гектаров пахотной земли, свободной для расселения высланных из Кадрилатера этнических румын. Вместе с бывшими земельными участками немецких колонистов румынское государство приобрело таким путем около 140 000 гектаров на севере Добруджи[385]385
  См.: Trei ani de guvernare: 6 septembrie 1940 – 6 septembrie 1943 ([București]: Monitorul oficial și imprimeriile statului, „Imprimeria Națională”, 1943), pp. 149–150; Românizarea. Înfăptuiri. 6 decembrie 1941 – 6 decembrie 1941 ([București]: Monitorul oficial și imprimeriile statului, „Imprimeria Națională”, [1943]), p. 67.


[Закрыть]. По румынским источникам, этнические румыны, эвакуированные с юга Добруджи, оставили в Кадрилатере 227361 га пахотной земли[386]386
  См.: Trei ani de guvernare, p. 149; Тодоров и др. (ред.), Извори за историята на Добруджа, с. 460.


[Закрыть]. Следовательно, румынское правительство испытывало дефицит в 90-113 тыс. гектаров пахотной земли, необходимой для компенсаций всем крестьянам из Кадрилатера. Эвакуированные из Кадрилатера румыны оставили там 21 900 хозяйств, в то время как на севере Добруджи было оставлено лишь 14 487 хозяйств, из которых 1100 нуждались в значительном ремонте. По расчетам румын, они были в состоянии «разместить» на севере Добруджи лишь около 12 700 семей из Кадрилатера[387]387
  См.: ANI, IGJ, 108/1941, ff. 3–5, 27 martie 1941.


[Закрыть].

Первоначально перемещаемые с юга Добруджи лица перевозились за Дунай, большинство из них в жудец (уезд) Яломица, откуда позднее, после «эвакуации» «болгар» на юг Добруджи и вывоза этнических немцев в Рейх, они переселялись на север Добруджи в места постоянного жительства[388]388
  См. доклады различных правительственных ведомств, которым поручили перемещение и «размещение» беженцев в сентябре – октябре 1940 г.: ANI, Fond Subsecretariatul de Stat al Românizării, Colonizării și Inventarului (SSSRCI), Direcția lichidării externe, I/1940, pp. 101–102, 111, 160.


[Закрыть]. 8 сентября 1940 г. правительство создало Генеральный комиссариат Добруджи и 18 сентября того же года Государственный субсекретариат по вопросам колонизации и эвакуированного населения. Одной из главных задач этого субсекретариата было обустройство эвакуированных из Кадрилатера (другие задачи состояли в оказании поддержки беженцам из Северной Трансильвании, Бессарабии и северной Буковины)[389]389
  См.: Bancoș, Social și național, p. 99.


[Закрыть]. Из-за того, что операция проводилась в экстренном режиме и при отсутствии предварительно разработанного плана по ее проведению, наступил хаос. Занимавший пост Генерального комиссара по Добрудже до конца января 1941 г. Чуметти оказывал предпочтение арумынам при устройстве перемещенных лиц. Как установила позднее правительственная комиссия, арумыны получили самые удобные и богатые из хозяйств, оставленных немцами, которые, согласно конвенции, не имели права брать с собой сельскохозяйственный инвентарь и животных[390]390
  См.: ANI, IGJ, 108/1941, ff. 3–5, 27 martie 1941.


[Закрыть].

Систематическое предпочтение, оказывавшееся арумынам в ущерб этническим румынам, а также сосредоточение эвакуированных в селах с более благоприятными для сельского хозяйства условиями, привело к росту напряженности между местными румынами и переселенцами из Кадрилатера. Отражая эти всё более усиливавшиеся чувства, жандармский легион из города Тулча докладывал Инспекторату в Констанце следующее:

а) Македонцы люди неразвитые, непокорные, слушаются только своих руководителей, живут в праздности, проводя весь день в кафе.

б) Румыны бедны, постоянно пьянствуют, ссорятся, ленивы[391]391
  См.: ibid., f. 15v, 22 februarie 1941. Здесь, как и почти во всех румынских документах того времени, арумыны именовались македонцами; для ясности я перевел эту слово как «арумыны».


[Закрыть].

Чтобы исправить ситуацию и «создать самое искреннее и действительное братство македонско-румынского населения с местным населением», правительственная комиссия по изучению положения перемещенных лиц из Кадрилатера, во главе с генеральным инспектором жандармерии, генералом Константином Василиу, в марте 1941 г. предложила новое переселение, чтобы избежать концентрации арумын в отдельные сообщества[392]392
  ANI, IGJ, 108/1941, pp. 4–5.


[Закрыть]. Это предложение осталось, насколько можно судить по архивным документам, без последствий. Только 26 августа 1941 г. был принят чрезвычайный указ № 2396, который создал законодательную базу для окончательной передачи земли в частную собственность переселенцам из Кадрилатера. Они должны были получить наделы по 10 га по цене 1940 г. плюс 5 % годовых (что, учитывая галопирующую инфляцию, было значительно ниже рыночной стоимости); эту сумму нужно было выплатить из компенсации, которую каждый эвакуированный должен был получить из Болгарии за оставленное в Кадрилатере имущество. Но поскольку Болгария компенсации не выплатила, это положение так и осталось мертвой буквой.

Власти рассчитывали, что на землях и в хозяйствах, «освободившихся» на севере Добруджи после проведения «эвакуации» немцев и «этнических болгар», могли быть размещены около 12 700 семей, эвакуированных из Кадрилатера. До сентября 1943 г. не менее 11 678 глав таких семейств получили новые наделы, и 1200 других колонистов находились в процессе получения наделов. Но дело шло медленно, и выделение наделов продолжалось до 1947 г.[393]393
  См.: Trei ani de guvernare, pp. 149–150; Bancoș, Social și național, p. 97.


[Закрыть] Однако если бы даже все эти 12 700 колонистов были размещены на севере Добруджи, приблизительно 9200 семей, или 44 500 эвакуированных из Кадрилатера остались бы без крова или без стабильного источника существования.

Некоторые высокопоставленные лица в правительстве Иона Антонеску попытались найти решение этой проблемы – одной из многих проблем, связанных с беженцами, ибо в тот момент в Румынии было более ста тысяч беженцев из Бессарабии, севера Буковины и севера Трансильвании – уже осенью 1940 г. Уполномоченный по вопросам территорий и перемещению населения из Добруджи, генерал Григореску (Grigorescu) в адресованном правительству меморандуме от 18 сентября 1940 г. выдвинул предложение, чтобы эвакуированные из Кадрилатера румыны, для которых было недостаточно земли на севере Добруджи, были размещены на экспроприированных у евреев сельскохозяйственных угодьях. Кроме того, продолжал Григореску, поскольку арумыны были известны своей коммерческой хваткой, их следовало «использовать» в качестве замены местных евреев, которые, особенно в Молдове, «монополизировали торговлю». Это последнее предложение подразумевало передачу арумынам коммерческих фондов, экспроприированных у евреев (об этих и другом экспроприированном у евреев имуществе смотри гл. 13)[394]394
  См.: ANI, SSSRCI, Direcția lichidării externe, 1/1940, f. 166.


[Закрыть]. По сути, идея Григореску состояла в том, чтобы использовать проблему эвакуированного из Кадрилатера румынского населения как средство для ускорения «этнического очищения». Как мы вскоре увидим, это предложение вскоре станет официальной политикой румынского государства.

История обмена населением с Болгарией в 1940 г. – непопулярная в современной Румынии тема. Когда я изучал этот вопрос в архиве румынского Министерства иностранных дел, то в нескольких случаях с удивлением обнаружил, что я был первым специалистом, который работал с некоторыми важными делами. Даже историки, которые исследовали данную проблему, предпочитают трактовать ее в «фактологическом» ключе, избегая моральных оценок. В их представлении она выступает лишь как один из аспектов тех гигантских усилий, которые правительству пришлось приложить для борьбы с трагическими последствиями территориальных потерь лета 1940 г.[395]395
  Помимо Bancoș, Social și național, можем сослаться на: Dumitru Șandru, Mișcări de populație în România (1940–1948) (București: Editura Enciclopedică, 2003).


[Закрыть] Однако значение этой истории огромно не только из-за колоссального количества людей, жизнь которых она перевернула, но с точки зрения того глубокого отпечатка, которое эти события оставили в ментальности румынских руководителей и бюрократов. Коварное и жестокое обращение, которому румынское правительство подвергло своих граждан «неправильной» национальности, большинство из которых не совершало ничего противоправного и не хотело ничего иного, кроме возможности жить в стране, в которой они родились и выросли, было беспрецедентным в новейшей румынской истории. С этого момента ранее немыслимая идея, что румынских граждан можно заклеймить как «чужаков» и затем выдворить, вопреки их ясно выраженной воле, за пределы Румынии, заменив другими, воспринимавшимися как часть румынской этнической группы, даже если они никогда в Румынии не жили и не хотели там жить, будучи однажды испытана на практике, стала восприниматься как законный и вполне приемлемый инструмент управления.

Заключение к части I

Летом 1940 г., в последние месяцы диктатуры Кароля II, произошла глубокая переориентация румынской внутренней и внешней политики. На международной арене страна отдалилась от своего традиционного союзника – Великобритании – и переориентировалась на нацистскую Германию. Во внутренней политике король провозгласил создание «тоталитарного» государства, смоделированного по германскому и итальянскому образцам. К власти пришли праворадикальные националисты, до той поры оказывавшие лишь ограниченное влияние на политику страны. Главной их целью внутри страны было «этническое очищение». Эта программа, впервые сформулированная Никифором Крайником в середине 1930-х гг., соединяла в себе главные моменты националистической мысли, которые многие годы циркулировали в различных правых кругах. В практической плоскости их отправной точкой был опыт румынского государства в области колонизации и переселения, который сторонники румынских правых интерпретировали как исключительно положительный, игнорируя огромные издержки таких предприятий – как финансовые, так и человеческие.

Сторонники румынских правых были настроены прогермански, поскольку считали, что в Европе под контролем нацистской Германии их мечта о «чистой» с этнической точки зрения Румынии могла бы, наконец, осуществиться, и при этом за сравнительно короткий срок. Именно это имел в виду С. Мануилэ, когда в середине октября 1941 г., в меморандуме, представленном Иону Антонеску, упомянул о «благоприятных исторических обстоятельствах», в которых якобы находилась страна. Однако, хотя праворадикальные националисты не были ни агентами нацистов, ни их фанатичными сторонниками, у них была своя собственная повестка дня, которая, резонируя с нацистской, не была идентичной ей. В отличие от нацистов, правые радикалы Румынии понимали концепцию нации не в расовых, а в этнонационалистических терминах. В соответствии с этим они склонны были считать, что все национальные меньшинства представляли угрозу для их нации, хотя и рассматривали некоторых из них, прежде всего евреев и ромов, как особенно вредных чужаков.

Часть II
Образцовая провинция

Глава 7
Новый режим

Кароль II отрекся от престола 6 сентября 1940 г., и в тот же день, второй раз за свою жизнь, королем стал Михай I. Генерал Ион Антонеску, за два дня до этого назначенный Каролем премьер-министром Румынии, стал диктатором и получил громкий титул, беспрецедентный в румынской истории, – «Кондукэтор», аналог немецкого «фюрер» и русского «вождь». С этого момента до конца участия Румынии во Второй мировой войне на стороне нацистской Германии – т. е. до государственного переворота 23 августа 1944 г., когда Ион Антонеску был отстранен от власти и арестован по приказу короля Михая, – Антонеску направлял внутреннюю и внешнюю политику румынского государства. Его полномочия не были ограничены какой-либо конституцией (даже конституция 1938 г. была официально «приостановлена» Каролем 5 сентября 1940 г., и ее действие больше никогда не возобновлялось) или парламентом, выборы в который не проводились. Антонеску менял законы по своему усмотрению, назначал и сменял министров и чиновников как ему заблагорассудится. Настал момент более детально проанализировать эту личность.

Ион Антонеску родился 2 июня 1882 г. в городе Питешти, в семье офицера. В 1904 г. он окончил Бухарестскую кавалерийскую школу. Впервые его имя стало известно широкой публике в 1907 г., когда, в звании капитана, Антонеску участвовал в жестоком подавлении крестьянского восстания в Молдове. Когда по его приказу артиллерийская батарея выстрелила по толпе протестующих в Галаце, жертвами стали 26 человек. Он даже заявил, что намеревался обстрелять шрапнелью восставшие сёла, но в точности неизвестно, прибег ли он к этим мерам, или же только пригрозил, что так поступит[396]396
  Армия действительно подвергла сёла артиллерийскому обстрелу, что привело к гибели около 11 тыс. человек. См. Hitchins, Rumania, pp. 114–115, 176–178. Апологетический биограф Антонеску отрицал, что тот приказал обстрелять сёла, но признал его ответственность за расстрел двадцати шести протестующих в Галаце. См.: Gheorghe Barbul, Memorial Antonescu. Al treilea om al axei, trad. de Sandra-Maria Ardeleanu și Mihail-Constantin Ardeleanu (Iași: Institutul European, 1992), p. 4. В 1940–1944 гг. автор был секретарем И. Антонеску и написал его биографию, живя за пределами Румынии. Оригинал был опубликован в 1950 г. на французском языке.


[Закрыть]. Во всяком случае, именно в этот период он получил прозвище «красная собака», как из-за цвета волос, так и за свой характер: подчиненные побаивались Антонеску, говоря, что он «кусает, когда меньше всего этого ожидаешь», а начальство его уважало[397]397
  Barbul, Memorial Antonescu, p. 3.


[Закрыть]. Перед вступлением Румынии в Первую мировую войну в 1916 г. И. Антонеску был начальником штаба у генерала Константина Презана (Constantin Prezan), который командовал Северной армией в Трансильвании; отступление войск К. Презана было более упорядоченным, чем действия других частей в провинции. Когда К. Презана перевели на юг, чтобы организовал оборону против наступавших болгар, И. Антонеску последовал за ним. Роль этих двоих военных вновь была оценена положительно, хотя провинцию пришлось оставить из-за продолжавшегося австро-венгерского наступления на севере. Вследствие этого, в самом конце 1916 г. К. Презан был назначен начальником румынского Генерального штаба, а И. Антонеску стал начальником Оперативного отдела штаба. Согласно мемуарам главного соперника К. Презана генерала Александра Авереску, порой наблюдателям «казалось, что [у Презана] всем командует» Антонеску (Презан и Авереску получили в 1930 г. звания маршалов)[398]398
  Ibid., p. 4.


[Закрыть]. В 1917 г. К. Презан отвечал за разработку оборонительных операций в Молдове, и Антонеску вновь служил под его началом. Эти оборонительные операции, известные как сражения при Мэрэшть, Мэрэшешть и Ойтуз, завершились румынскими победами, поскольку им удалось в процессе предотвратить прорыв фронта противником. В 1919 г. К. Презан и И. Антонеску координировали наступательные действия румынских войск против венгерской Красной армии, завершившиеся в августе того же года вступлением румынских войск в Будапешт. Антонеску закончил Первую мировую войну в звании подполковника с высшей румынской военной наградой и репутацией компетентного и амбициозного офицера.

В качестве члена румынской делегации И. Антонеску принимал участие в Парижской мирной конференции. В 1923 г. он непродолжительное время был военным атташе в Париже, а в 1923–1926 гг. служил в той же должности в Лондоне. По возвращении в Румынию, в 1927 г., он был назначен начальником Высшей военной школы в Бухаресте, а в 1931 г. получил звание бригадного генерала. Какой-то период времени Антонеску был, по-видимому, карлистом, 1 декабря 1933 г., по настоянию самого короля, он был назначен начальником румынского Генерального штаба[399]399
  Самым красноречивым доказательством ранней склонности И. Антонеску к карлизму является его встреча с лишенным трона принцем в период пребывания последнего за границей, когда правительство наложило запрет на подобного рода контакты. Об этой встрече см.: Marcel Dumitru Ciucă (ed.), Procesul Mareșalului Antonescu. Documente (București: Saeculum, 1998), vol. 3, p. 304.


[Закрыть]. И. Антонеску согласился на эту должность при условии, что он получит полную свободу действий в вопросах, связанных с реорганизацией и перевооружением армии. Первоначально король принял условия И. Антонеску, но когда действия этого последнего стали восприниматься как угроза интересам Елены Лупеску, 11 декабря 1934 г. Кароль отправил его в отставку. Отставка И. Антонеску, имевшего репутацию честного и компетентного командующего, отрицательно сказалась на популярности Кароля II и придала генералу в глазах общественности ореол мученика[400]400
  См.: ANI, PCM-CM, 35/1940. См. также: Larry Watts, Romanian Cassandra: Ion Antonescu and the Struggle for Reform, 1916–1941 (Boulder, CO: East European Monographs, 1993), pp. 87–98.


[Закрыть].

С этого времени карьера И. Антонеску приостановилась, и до декабря 1937 г. он оставался на должности командира расквартированной в городе Плоешти 3-й пехотной дивизии. Вероятно, именно в этот период у него развилась мания преследования. Антонеску считал, что за ним шпионит Специальная служба информации (ССИ), т. е. политическая полиция, и что по приказу монарха против его второй жены было сфабриковано дело о двоебрачии (он успешно отстоял ее честь в суде)[401]401
  Ibid., pp. 180–182.


[Закрыть]. Возможно, некоторые подозрения не были лишены оснований, поскольку ССИ шпионила за многими, включая министров, а распространение клеветы против оппонентов было чуть ли не нормой политической жизни в Румынии того времени. Но в воображении И. Антонеску всё это приобрело фантастические размеры, он представлял себя жертвой каких-то «оккультных сил», которые он идентифицировал с евреями, «чужаками», масонами и другими «врагами нации»[402]402
  «Я далек от мысли брать под защиту этих господ, с которыми я нахожусь в борьбе и жертвой которых был всю жизнь» (Marcel-Dumitru Ciucă, Aurelian Teodorescu & Bogdan Florin Popovici, eds. Stenogramele ședințelor Consiliului de Miniștri. Guvernarea Ion Antonescu (București: Arhivele Naționale ale României, 1997–2006), vol. 1, p. 143, 3 octombrie 1940).


[Закрыть].

В этот период он наладил связь с лидером Железной гвардии Корнелиу Зеля Кодряну, которому явно симпатизировал по многим вопросам, за исключением его внешнеполитической программы, поскольку И. Антонеску продолжал придерживаться профранцузской и проанглийской ориентации, а легионеры были открытыми германофилами[403]403
  Говорят, что на приеме перед своим отъездом он заявил: «Великобритания должна побеждать всегда <…> потому что цивилизация должна всегда побеждать варварство» (Barbul, Memorial Antonescu, p. 40). См. также: Watts, Romanian Cassandra, pp. 187–191.


[Закрыть]. Но по вопросам внутренней политики у И. Антонеску уже в то время было много общего с правыми экстремистами, поскольку он и сам был радикальным националистом. Французский военный атташе в Бухаресте Виктор Петэн еще в 1922 г. отмечал в отправленной им в Париж депеше, что, помимо таких качеств, как «весьма натренированный ум, грубость, двуличие, большое честолюбие [и] свирепая воля к достижению успеха», одной из «выдающихся характеристик»[404]404
  Документ опубликован в: Valeriu Florin Dobrinescu, «Чрезвычайно трудолюбив, большого военного дарования», Dosarele istoriei, 7, nr. 6 (2002), p. 18.


[Закрыть] И. Антонеску была его «крайняя ксенофобия». Заметим, что В. Петэн счел ксенофобию И. Антонеску крайней, сравнивая ее с мировоззрением других румынских офицеров, которые были кем угодно, но только не космополитами. По своему собственному признанию, И. Антонеску был также непримиримым антисемитом и даже гордился этим, о чем говорит следующий эпизод. Как он поведал на заседании совета министров 3 марта 1942 г., в бытность начальником военной академии в Бухаресте он как-то раз накануне вступительных экзаменов получил записку от своего знакомого. Этот знакомый сообщил Антонеску, что один из офицеров-абитуриентов, хотя и имел румынскую фамилию, на самом деле был евреем. «Что ты делаешь? – писал ему знакомый. – Ты же антисемит, как можешь ты допускать жидов в Школу?» Антонеску решил не ударить в грязь лицом:

Я взял анкету [этого абитуриента] и увидел, что мать его была еврейкой. Тогда я пошел на устный экзамен, на котором я обычно не присутствовал, погонял его часа два и потом спросил: «Ты убедился, что не готов к поступлению в Военную школу?» Он ответил: «Да, я убедился». Он был хорошо подготовлен, но если преподаватель хочет тебя завалить, то завалит[405]405
  Ciucă et al., eds., Stenogramele, vol. 6, p. 230, 3 martie 1942.


[Закрыть].

Для того, кто хвастал подобной низостью, считая ее за благородный поступок, долженствовавший быть примером для подражания, симпатизировать румынским радикальным националистам было, несомненно, весьма естественно.

Правые националистические симпатии И. Антонеску подготовили его в дальнейшем к внешнеполитической переориентации. Как выразился Михай Антонеску, его дальний родственник, доверенное лицо, адвокат (он защищал жену Антонеску по делу об обвинении в двоебрачии) и в период его диктатуры ближайший помощник Иона Антонеску, на допросе в апреле 1946 г., Ион Антонеску «был англофилом. Но он был националистом и человеком правых взглядов. Он сблизился с Германией через правые круги»[406]406
  Ciucă, ed., Procesul Mareșalului Antonescu, vol. 3, p. 72.


[Закрыть].

Несмотря на опалу, в которой оказался И. Антонеску с 1934 г., Кароль всё же принял в конце декабря 1937 г. просьбу Октавиана Гоги, только что назначенного премьером кузистского правительства, о назначении Иона Антонеску министром обороны. Относительно этого решения, которое он принял не без колебаний, Кароль записал в дневнике, что это была «последняя попытка с его стороны [восстановить сотрудничество] с этим амбициозным и неуравновешенным человеком»[407]407
  Carol al II-lea, Între datorie și pasiune, vol. 1, p. 234. О колебаниях Кароля см.: Watts, Romanian Cassandra, pp. 163–166.


[Закрыть]. И. Антонеску согласился принять этот пост, но с условием, что внешняя политика страны должна была остаться неизменной, т. е. не должно было произойти переориентации на Германию, которой кузисты открыто симпатизировали. Антонеску также получил разрешение короля и премьера на то, чтобы попытаться примирить «националистические силы страны», то есть Национал-христианскую партию О. Гоги – А. К. Кузы и Железную гвардию К. Кодряну.

Фото 7.1. Ион Антонеску (слева) и Корнелиу Зеля Кодряну на горном курорте Предял, недалеко от Бухареста, в декабре 1937 г. Эта встреча должна была состояться в тайне, но фотограф-любитель узнал лыжников, и фотография попала в прессу.

Фотография любезно предоставлена Библиотекой Румынской академии

Однако эта попытка оказалась тщетной, поскольку ни правительство, ни военизированные активисты кузистской партии (ланчиеры, или копьеносцы) не были в ней заинтересованы, а напротив, под прикрытием полиции и жандармерии устроили настоящий разгул насилия, направленный против легионеров. После отставки правительства Гоги – Кузы Кароль включил И. Антонеску в первое правительство королевской диктатуры во главе с патриархом Мироном Кристя (Miron Cristea). И. Антонеску сохранил пост министра обороны, но лишь ненадолго, поскольку по-прежнему выступал против репрессий Железной гвардии, и в марте 1938 г. был отправлен в отставку[408]408
  См. набросок письма И. Антонеску Каролю от 29 июня 1940 г., в котором тот напоминал королю о своих условиях 1937 г., в: Ion Ardeleanu și Vasile Arimia, eds., Citiți, judecați, cutremurațivă (București: Tinerama, 1991), p. 47. См. также: Armand Călinescu, Însemnări politice, ed. Al.Gh. Savu (București: Humanitas, 1990), pp. 364366, 374. Арманд Кэлинеску, на тот момент министр внутренних дел и открытый враг Железной гвардии, считал, что достиг успеха в своих усилиях, вопреки тому, что подконтрольная Антонеску армия «саботировала» их (ibid., p. 388). См. также показания Антонеску в: Ciucă, ed., Procesul Mareșalului Antonescu, vol. 3, pp. 320–321.


[Закрыть]. В мае 1938 г., при допросе в качестве свидетеля на процессе К. Кодряну он твердо высказался в пользу обвиняемого, а в ноябре 1938 г. выступил против бесчеловечных условий в Кишинёвской тюрьме, где содержались легионеры (в то время он командовал 3-м армейским корпусом, дислоцированным в Бессарабии). Вследствие своего протеста он был уволен в запас[409]409
  См.: Watts, Romanian Cassandra, pp. 174–176; Pop, Amintiri politice, 1936–1945, p. 103; Pe marginea prăpastiei: 21–23 ianuarie 1941 (București: Scripta, 1992), vol. 1, p. 131; Ciucă, ed., Procesul Mareșalului Antonescu, vol. 3, p. 321. См. также: Wikipedia (информация, несомненно, легионерского происхождения), http://ro. wikipedia. org wiki/Cronologia_Mi%C5%9Fc%C4%83rii_Legionare#1938 (дата обращения 17 июня 2009 г.). Первый том издания Pe marginea prăpastiei был подготовлен румынским правительством после подавления легионерского бунта 21–22 января 1941 г. и был опубликован весной или в начале лета того же года с целью дискредитации Железной гвардии и прославления достоинств Иона Антонеску. Эта публикация содержит как нарратив, так и первоисточники. Несмотря на свою очевидную пристрастность, она остается важным источником для исследования Национального легионерского государства и легионерского выступления.


[Закрыть].

Это увольнение могло бы поставить крест на карьере И. Антонеску, если бы летом 1940 г. не разразился политический кризис. В начале июля уволенный генерал отправил монарху меморандум, в котором выразил свое несогласие с его решением об оставлении без боя Бессарабии и Северной Буковины и представил это унижение как результат длинного ряда совершённых королем ошибок. Этот документ получил широкую известность в Бухаресте, по всей видимости, с согласия автора, который его распространил, несмотря на его конфиденциальный характер. Меморандум содержал много резкой критики в адрес предшествовавших правительств, но, кроме призыва «поменять и систему, и людей», не говорил ничего внятного относительно того, что конкретно следовало делать в сложившейся ситуации[410]410
  Ardeleanu și Arimia, eds., Citiți, judecați, cutremurați-vă, pp. 51–54 (процитированный текст на p. 53). О циркуляции письма см.: Ciucă, ed., Procesul Mareșalului Antonescu, vol. 3, p. 328.


[Закрыть]. Кароль, который 1 июля принял И. Антонеску, после его ухода записал в дневнике, что единственная идея, которую он смог обнаружить у генерала, состояла в том, чтобы создать новое правительство с его собственным участием[411]411
  См.: Carol al II-lea, Între datorie și pasiune, vol. 2, pp. 208–209. Cр. сообщение И. Антонеску об этой аудиенции в: Pe margineaprăpastiei, vol. 1, pp. 42–44.


[Закрыть].

Пытаясь восстановить отношения с обескураженным королем, Антонеску одновременно вел интенсивные переговоры с различными политическими лидерами, в том числе с легионерами. Вскоре после несанкционированной встречи с новым лидером Железной гвардии Хорией Симой он был посажен под домашний арест, а затем интернирован в монастырь Бистрица (Валахия)[412]412
  Pe marginea prăpastiei, vol. 1, p. 44; см. также: Ciucă, ed., Procesul Mareșalului Antonescu, vol. 3, pp. 325–330.


[Закрыть]. Этот маневр Кароля вызвал сильное недовольство в германских дипломатических кругах, влияние которых резко возросло после падения Франции и которые считали генерала полезным для продвижения своих интересов в Румынии[413]413
  О роли нацистской Германии в государственном перевороте начала сентября 1940 г. см.: Rebecca Haynes, „Germany and the Establishment of the Romanian National Legionary State, September 1940”, Slavonic and East European Review, 77, nr. 4 (1999), pp. 700–725.


[Закрыть]. Германский посол в Бухаресте Вильгельм Фабрициуc посетил 9 июля вновь назначенного премьер-министра Иона Джигурту и заявил ему, что арест Антонеску «может произвести очень плохое впечатление в Берлине»[414]414
  Цит. по: Balta, Rumănien und Grofimăchte, p. 78.


[Закрыть].

На тот момент взгляды И. Антонеску на международные интересы Румынии претерпели глубокую трансформацию. Под впечатлением поражения Франции он пришел к выводу о непобедимости Германии, которая, как считал он, фактически уже выиграла войну. Как он объяснил И. Худицэ, который 22 сентября 1940 г. посетил его на вилле в Предяле, чтобы вручить ему меморандум от имени своей партии, в котором выражалось несогласие с И. Антонеску по всем главным вопросам внутренней и внешней политики, Антонеску оставался франкофилом. Поражение Франции, которое Антонеску приписывал вредному воздействию «рака коммунизма», причиняло ему громадную боль. «Если бы Франция выстояла и боролась бы дальше, мне как румыну было бы абсолютно невозможно воевать против нее на стороне Германии». Что же касалось Великобритании, то к ней у него не было такой привязанности. Более того, продолжал генерал, Великобритания доживала последние дни, не имея ни малейших шансов противостоять неизбежному наступлению лучшей военной машины мира, которая работала, по выражению И. Антонеску, «как часы». Следовательно, у Румынии не было другого пути, кроме как сблизиться как можно больше с Германией в надежде на то, что эта последняя, оценив лояльность Бухареста, предпочтет Румынию ее соперникам по региону. В конце концов, если единственный шанс Франции состоял в том, чтобы «вписаться в новый порядок, который Гитлер создает в Европе» (так И. Антонеску суммировал стратегию коллаборационистского правительства Виши), какой другой выбор могла сделать Румыния?

Я убежден, что наша страна не может выжить иначе, как только шагая рядом с Гитлером и Муссолини, совершенными хозяевами Европы. С их помощью я надеюсь освободить Бессарабию и северную Буковину, и даже, если Бог даст, и Северную Трансильванию[415]415
  Hudița,Jurnal politic, [1939], p. 220; [1940], p. 309; [1940–1941], pp. 55–56.


[Закрыть].

Надо отдать должное И. Антонеску: с момента, когда он пришел к этому выводу, и до самого горького конца своего правления он оставался верен своему новому внешнеполитическому кредо.

И всё же не следует приписывать обращение И. Антонеску в поборника союза с Германией исключительно тому выводу, к которому он пришел в результате переоценки военной ситуации в Европе после поражения Франции. Как радикальный националист, И. Антонеску глубоко сочувствовал нацистскому этосу и нацистским целям. В этом он признался шестнадцать месяцев спустя в беседе с Николае Лупу (Nicolae Lupu), одним из лидеров Национал-царанистской партии[416]416
  Н. Лупу попросил тогда аудиенции, чтобы проинформировать диктатора о протесте своей партии против решения правительства продолжить участие Румынии в войне против Советского Союза после отвоевания Бессарабии и Северной Буковины.


[Закрыть]. Вновь подтвердив свою уверенность в скорой победе Германии и с презрением отозвавшись о военном потенциале только что вступивших в войну Соединенных Штатов, которым якобы понадобились бы годы, чтобы сравняться с германской военной машиной, И. Антонеску заметил, что он не только не верил в способность «англоамериканских демократий» добиться победы, но и не желал этого. «Должна же Европа, – сказал генерал, – раз и навсегда избавиться от господства франкмасонов и евреев»[417]417
  Hudița, Jurnal politic, [1941–1942], p. 268, запись от 8 декабря 1941 г.


[Закрыть]. Таким образом, по мнению И. Антонеску, новая Европа под властью нацистов была предпочтительнее той, в которой доминировали бы демократии.

Вот почему, когда заинтересовавшиеся им немцы связались с интернированным в Бистрице И. Антонеску (скорее всего, через Михая Антонеску и атташе германских военно-воздушных сил полковника Альфреда Герстенберга) и прямо спросили его о том, готов ли он сотрудничать с Берлином, то получили твердый и искренний положительный ответ[418]418
  См.: особенно Pop, Amintiri politice, pp. 103, 119, особенно примечание на этой странице; Balta, Rumănien und Grofimăchte, p. 79.


[Закрыть]. Германское давление имело решающее значение для освобождения И. Антонеску, что еще больше укрепило его во вновь обретенных прогерманских симпатиях. Сразу же после своего освобождения 1 сентября И. Антонеску стал центром интриг, которые плели германское посольство и некоторые влиятельные германофилы, такие как Валер Поп и Веттурия Гога, вдова недавно умершего Октавиана Гоги и подруга Марии Антонеску, жены генерала. Валер Поп, пользовавшийся доверием у короля, генерала Антонеску и В. Фабрициуса, сыграл, кажется, важную роль в устранении последних сомнений немецкого посла, который 4 сентября еще задавался вопросом, будет ли И. Антонеску лояльно выполнять условия Венского диктата[419]419
  На тот момент немцы не были уверены, осуществима ли уступка севера Трансильвании без больших потрясений в Румынии, чего они хотели избежать, чтобы не нарушить поставки нефти, имевшие для них большое стратегическое значение. См.: Pop, Amintiri politice, p. 116.


[Закрыть].

В начале сентября 1940 г. многие факторы были в пользу И. Антонеску: его репутация борца со злоупотреблениями короля и его камарильи, продолжительная и успешная военная карьера, доверие со стороны легионеров и других радикальных националистов, влияние которых на короля резко возросло, а также резко улучшившиеся отношения с немцами. Другими факторами, игравшими на руку И. Антонеску, были: резкое падение популярности Кароля II, которого все ненавидели за унизительные территориальные уступки, растущее недовольство армии и, наконец, митинги и демонстрации, отчасти спонтанные, отчасти же организованные легионерами и Национал-царанистской партией, которые требовали отречения короля. В этой ситуации король согласился с предложением Валера Попа немедленно назначить И. Антонеску премьер-министром как с единственным способом восстановить контроль над ситуацией в стране, и 4 сентября издал соответствующий указ[420]420
  О колебаниях Кароля и маневрах Валера Попа см.: Carol al Il-lea, Între datorie și pasiune, vol. 2, pp. 252–253.


[Закрыть]. Но уже на следующий день король столкнулся с беспрецедентным требованием со стороны нового премьер-министра – о немедленном наделении его диктаторскими полномочиями. В противном случае, сказал генерал, он не мог гарантировать сохранения престола и династии. В страхе за свою жизнь Кароль согласился, издав указ о передаче всех полномочий Иону Антонеску и приостановке действия конституции 1938 г., но лишь для того, чтобы выслушать новое требование – его незамедлительное отречение и эмиграция навсегда. В последний момент Кароль попытался переиграть ситуацию в свою пользу, приказав арестовать И. Антонеску, но тот уже обладал полным контролем над армией. Итак, 6 сентября Кароль II отрекся от трона и вместе с Еленой Лупеску, несколькими своими клевретами и множеством украденных у страны ценностей навсегда покинул страну на специальном поезде, предоставленном ему И. Антонеску[421]421
  Ibid., pp. 255 и след.; Nagy-Talavera, The Green Shirts and the Others, p. 308.


[Закрыть].

В своем коммюнике от 13 сентября 1940 г. Кондукэтор утверждал, что после получения от короля мандата на формирование нового правительства он проконсультировался с различными политическими лидерами, которые обещали присоединиться к новому правительству только после отречения Кароля[422]422
  Цит. по: Balta, Rumănien und Grofimăchte, p. 83.


[Закрыть]. Долгое время историки были склонны принять такую версию событий, но недавние публикации выявили, что это была изобретенная И. Антонеску ложь[423]423
  См.: Hitchins, Rumania 1866–1947, p. 454, как пример принятия версии И. Антонеску.


[Закрыть]. На самом деле после своего назначения он ни с кем не консультировался, за исключением Хории Симы, нового лидера легионеров, которого сам же подталкивал к продолжению антикарлистских манифестаций. С другой стороны, И. Антонеску приказал армии и полиции не применять оружия против протестующих. Всё это было сделано, чтобы усилить давление на Кароля с целью побудить его принять беспрецедентные требования генерала[424]424
  См.: Balta, Rumănien und Grofimăchte, pp. 83–85; Pop, Amintiri politice, pp. 119–120.


[Закрыть].