Текст книги "Очищение нации. Насильственные перемещения населения и этнические чистки в Румынии в период диктатуры Иона Антонеску (1940–1944)"

Беженцы-христиане в общем количестве 145127 семей были расселены и получили земельные участки в основном в Македонии, Фракии и Эпире, где проживало арумынское меньшинство. Земли, которые издавна использовались арумынами для выпаса скота, были разбиты на участки и превращены в фермы для колонистов[148]148
  О колонизации греческих беженцев и ее воздействии на местных арумын см.: Elizabeth Kontogiorgi, Population Exchange in Greek Macedonia: The Rural Settlement of Refugees, 1922–1930 (Oxford: Clarendon Press, 2006), pp. 97-162, 236–240.


[Закрыть]. Вдобавок некоторые малоазийские греки были превосходными коммерсантами и ростовщиками, создавая, таким образом, сильную конкуренцию арумынам в традиционных для них сферах деятельности. Многовековой жизненный уклад арумын близился к исчезновению. Вследствие этого политические предпочтения внутри общины изменились: хотя большинство осталось эллинофильским, прорумынское меньшинство решило эмигрировать в Румынию и попросило у бухарестского правительства содействия в этом вопросе.

Поначалу положительный ответ со стороны Бухареста запаздывал: румынские власти были заняты другими неотложными делами, и взваливать на себя проблемы масс эмигрантов из Греции, хоть они и «братья», они желали меньше всего. Предпочитая «закрыть» вопрос, правительство попросту игнорировало тревожные донесения из Греции[149]149
  Vlasis Vlasidis, „Consequences of the Demographic and Social Re-Arrangements on the Vlach-Speaking Element în Greek Macedonia (1923–1926)”, Revue des Etudes Sud-Est Eu-ropéennes, 36, nr. 1 (1998), pp. 161–163; Noe, „Colonizarea Cadrilaterului”, pp. 123–128.


[Закрыть]. Однако кампания в прессе, развернутая арумынами-иммигрантами в Румынии, вкупе с критикой оппозиции в конце концов подвигла правительство национал-либералов к действию[150]150
  Vlasidis, „Consequences”, pp. 164–167; Noe, „Colonizarea Cadrilaterului”, pp. 128134.


[Закрыть]. Декретом от 13 июня 1925 г. арумынам была выделена половина предназначенных для колонизации на юге Добруджи земель. В положении, согласно которому поселенцы вдоль границы с Болгарией должны были получить участок в 15 га, в то время как остальные могли претендовать лишь на 10 га, просматривался военностратегический расчет: жители приграничной полосы должны были быть особенно заинтересованы в сохранении румынского контроля над регионом.

В августе 1925 г. в Констанцу прибыл первый транспорт с арумынами; их иммиграция достигла пика в марте – апреле 1926 г., потом пошла на спад, но продолжалась до 1932 г., когда она практически завершилась. С апреля 1925 до февраля 1932 г. разрешение на колонизацию получили 13 669 колонистов, 4946 из которых были «македонцами», как в Румынии обычно называли арумын, а 9013 были выходцами из Старого королевства и других провинций Румынии, в особенности из Баната (приблизительно 800 человек). С ноября 1933 до середины 1938 г. разрешение на переселение в Кадрилатер в качестве колонистов получили лишь 22 семьи «македонцев»[151]151
  Статистические данные приведены по: Noe, „Colonizarea Cadrilaterului”, p. 154. Ошибка – общее количество колонистов ниже суммы их числа по двум категориям – принадлежит источнику. Об изменениях названия Управления колонизации и его обязанностях см.: lavorschi, Colonizarea în România, pp. 76–79.


[Закрыть].

Появление новоприбывших усилило напряженность в регионе. Этнические болгары, как и местные этнические румыны, новым соседям были не рады. В мае 1925 г., еще до появления первого транспорта с арумынами из Греции, группа местных видных лиц из города Силистра, что на юге Добруджи, среди которых были «бывший полицейский, директор банка, адвокат и бывший субпрефект», обратилась к правительству с меморандумом, в котором потребовали отказаться от завоза арумын в южную Добруджу. У «македонцев», утверждали они, свой язык, свои, чуждые местным, обычаи, и следовательно, они не могли способствовать румынизации провинции.

Человек <…> душевно привязан к месту своего рождения, его родина – это страна, где это место находится; это страна, чьи обычаи он усвоил, на языке которой он говорит и законам которой он подчиняется, культура которой просветила его разум. Румынские македонцы, родившиеся и выросшие в южных краях Балкан, имеющие балканские обычаи, не знающие румынского языка и совершенно отличающиеся по характеру от румын Королевства, будут не в состоянии развить тут деятельность, отвечающую румынским национальным интересам.

Местные румыны явно предпочитали местных болгар так называемым «братьям» из Греции и опасались, что прибытие последних сделает их жизнь невыносимой:

Болгары, люди трудолюбивые, сдержанные и бережливые, законопослушны; они с готовностью исполняют законы и предписания властей, однако они не прощают посягательств на свои права и свое имущество и мстят своим обидчикам.

Арумыны, столько веков прожившие под турецким, а затем греческим и болгарским владычеством, обладают горячим, неприязненным и мстительным характером. Любой трезвомыслящий человек может предвидеть, что произойдет, если поселить эти две национальности вместе, особенно если македонцы поселятся как хозяева, охваченные решимостью уничтожить болгарский элемент[152]152
  Colonizarea în Cadrilater: Memoriu Adresat Guvernului și tuturor factorilor răspunzători (Silistra: Tip. Ion P. Davidescu, 1926), pp. 5–6, 12.


[Закрыть].

Новоприбывшие в свою очередь чувствовали себя преданными и отчужденными от окружающего населения. Они держались вместе и быстро организовались в группы с целью отстоять то, что они считали своими правами и законными привилегиями. Вот что писал в 1938 г. один из их лидеров, Константин Ное:

Не такими были новоприбывшие.

В Греции они видели, как доминирующие элементы обращались с меньшинствами, и вот они приехали в страну, чтобы самим стать хозяевами.

Они не позволяли, чтобы на их приветствие отвечали или к ним обращались на другом языке, кроме румынского. Они также требовали, чтобы [церковные] службы велись на румынском[153]153
  Noe, „Colonizarea Cadrilaterului”, p. 151; также см. ibid., pp. 150–153.


[Закрыть].

Не случайно болгарская террористическая ирредентистская организация (ВДРО) возникла в год начала арумынской колонизации; при поддержке местных болгар банды ВДРО нападали на арумынских колонистов и румынских официальных лиц[154]154
  Тот факт, что ВДРО сформировалось в сентябре 1925 г., всего через месяц после прибытия первого транспорта с македонцами, едва ли можно считать простым совпадением; см.: Тодоров и др., ред. Извори за историята на Добруджа 1919–1941, т. 2 (София: Издателство на Българската академия на науките, 1993), с. 75–79.


[Закрыть]. Арумыны ответили тем же, устраивая иногда настоящую резню болгар, как это было в селе Кочина весной 1927 г. В ответ на убийство колониста-арумына арумыны из соседних сел ворвались в Кочину огромной толпой, избили и даже убили нескольких местных болгар[155]155
  Noe, „Colonizarea Cadrilaterului”, pp. 153–154. Позднейшие болгарские источники ссылаются на случай в Кочине как на типичный пример румынских зверств. См.: Тодоров и др., ред. Извори за историята на Добруджа 1919–1941, т. 2, с. 464.


[Закрыть]. Согласно докладу заместителя министра внутренних дел, направленному префекту уезда Дуростор в южной Добрудже, арумыны действовали следующим образом:

Македонцы, при попустительстве [местных] властей, нападают и бьют, убивают и насилуют, как варвары <…>

Говорят, что арумыны подожгли село Яла Ючурман (lala luciurman). <…> Многие сельчане будто бы были убиты или ранены. Во время нападения, когда легкораненые удалялись в направлении [соседнего села] Шабла, македонцы догнали их на машинах и перебили с помощью ножей и пистолетов[156]156
  Ibid., pp. 108–109. Доклад болгарского посольства в Бухаресте по поводу зверств арумын в сентябре 1928 г. см.: ibid., p. 122.


[Закрыть].

Со своей стороны, арумыны считали эти акты проявлением патриотизма и «поддержкой» румынской жандармерии. Ное утверждал, что их кровавый террор способствовал постепенному умиротворению провинции к началу 1930-х гг., но более вероятно, что истинная причина умиротворения состояла в решении правительства НЦП под руководством Маниу, принятом в 1929 г., – приостановить колонизацию Кадрилатера арумынами[157]157
  Об изменениях в румынской политике в конце 1930-х гг. см.: Vlasidis, „Consequences”, p. 170; Kontogiorgi, Population Exchange in Greek Macedonia, p. 240; Noe, „Colonizarea Cadrilaterului”, pp. 153–154.


[Закрыть]. В конце 1930-х гг. арумынская община и другие этнические румыны из южной Добруджи стали одним из оплотов Железной гвардии, которая обвиняла власти в предательстве интересов «румынского элемента» в провинции. Особенно отличились своим активным участием в легионерском движении молодые арумыны[158]158
  См.: Bordeiu, Mișcarea Legionară în Dobrogea, pp. 96–97, 117–118, 151, 175–176, 209, 223, 281.


[Закрыть].

Что до румынских националистов, то подобные трагедии в их глазах не имели никакого значения. Слишком сильно хотелось им верить в успешную колонизацию Кадрилатера арумынами, и они требовали, чтобы этот успех сопровождался концентрированными усилиями с целью переселить в страну всех проживающих за ее пределами этнических румын. Таких переселенцев следовало разместить на землях и в хозяйствах членов меньшинств, которых предстояло отправить в те страны, из которых прибыли румыны-переселенцы. Так, 9 марта 1937 г. семь депутатов, представлявших как правившую Национал-либеральную партию, так и оппозицию, внесли на рассмотрение палаты законопроект, который предусматривал экспроприацию (в интересах общества) следующего недвижимого имущества, принадлежавшего представителям меньшинств: (1) всей земельной собственности свыше 25 десятин, приобретенной после 1914 г., если она находилась менее чем в 100 км от границы с Венгрией; (2) всех земель, принадлежавших представителям венгерского меньшинства, и участков свыше 50 десятин, принадлежащих представителям других меньшинств, даже если они владели ими до 1914 г., которые находились в пограничной зоне. На этих землях должны были быть поселены зарубежные румыны[159]159
  „Desbaterile Adunării Deputaților”, MO, nr. 33, 9 martie 1937.


[Закрыть].

Законопроект от имени подписавших представил историк Константин К. Джуреску, на тот момент депутат и член Национал-либеральной партии «Георге И. Брэтиану» (маленькой группы националистов правого толка, которая из-за личных амбиций своего лидера Георге И. Брэтиану, внука Иона И. К. Брэтиану, в 1930 г. откололась от Национал-либеральной партии большинства). В представлении Джуреску проект прозвучал даже более радикально, чем сам его текст. Докладчик утверждал, что вне границ страны проживало приблизительно 1,9 млн этнических румын, что, несомненно, являлось большим преувеличением. Эти люди, продолжал он, вскоре неизбежно будут ассимилированы местным большинством, по причине ассимиляционного давления, которому они подвергаются. С другой стороны, в Румынии проживают «миллионы чужаков»; и, что еще печальнее, в некоторых регионах своей страны этнические румыны были в меньшинстве, а в городах преобладало население иного этнического происхождения[160]160
  Constantin C. Giurescu, Colonizarea Românilor de peste hotare. Interpelare desvoltată în camera deputaților în ședințele din 25 februarie și 4 martie 1937 (București: Monitorul oficial și imprimeriile statului, 1937), pp. 4-18.


[Закрыть].

Решение, по мнению К. К. Джуреску, было очевидным: необходимо разработать долгосрочный план, направленный на изменение этой ситуации. Все будущие правительства, невзирая на их политическую ориентацию, должны были неукоснительно проводить его в жизнь. План должен был предусматривать, во-первых, создание особого фонда в размере не менее 1 млрд леев для приобретения имущества меньшинств, начиная с тех, кто проживал в городах и вдоль границ страны. Румыны из-за рубежа должны были быть возвращены за счет государства. Арумыны, чьи особые способности в сферах коммерции, ростовщичества и ремесла общеизвестны, должны быть «размещены» преимущественно в городах. Этнические чужаки должны быть «обменены» в пользу этнических румын из соседних стран или поощрены к эмиграции, следуя прецеденту, который создала румынско-турецкая конвенция 1936 г. Если Греция и Болгария, которые беднее Румынии, продолжал К. К. Джуреску, смогли принять и расселить сотни тысяч этнических беженцев, то Румыния, более богатая и большая страна, несомненно, была в состоянии осуществить такой план. Если в колонизации арумын и были недостатки, они были вызваны недостаточной поддержкой этого проекта со стороны правительства[161]161
  Ibid., pp. 34 и далее.


[Закрыть].

Возможно, подозрения К. К. Джуреску о слабом интересе румынских правительств к колонизации Кадрилатера арумынами были небезосновательны. Решение приостановить иммиграцию арумын, принятое по инициативе НЦП в 1929 г., было оставлено неизменным всеми последующими правительствами. Представитель правительства, выступая после К. К. Джуреску, заявил, что приоритетом правительства являлось положение румын, проживавших на территории Румынии, а не за ее пределами, и добавил, что правительство попросту не располагало достаточными средствами для продолжения колонизации арумын в Румынии[162]162
  Ibid., p. 30.


[Закрыть].

Фото 2.1. Константин К. Джуреску, министр и статс-секретарь пропаганды (с листом бумаги в руке). Снимок примерно 1939–1940 гг.

Фотография любезно предоставлена Национальным архивом Румынии

Когда в апреле 1940 г. правительство (в то время уже королевской диктатуры) представило новый проект колонизации, он был еще дальше от проекта Джуреску и других националистов двухлетней давности, чем предшествовавшие законодательные акты. Правительство заявило, что оно не считало колонизацию средством «национализации» пограничных рубежей страны и ее городов; колонизация не была направлена против меньшинств ни в одном регионе, включая Кадрилатер. Ее цели были сугубо экономическими: она должна была облегчить создание крупных и эффективных ферм, которые служили бы примерами для подражания («моделями») для окрестных крестьянских хозяйств, способствуя распространению среди них новых агротехнических знаний и навыков[163]163
  G. lonescu-Sisești, Colonizarea. Discursuri ținute în ședința de la 2 aprilie a Senatului și în ședința de la 15 aprilie 1940 a Adunării Deputaților, cu prilejul discuției proiectelor de lege al colonizării de G. lonescu-Sisești, Ministrul Agriculturii și Domeniilor (București: Monitorul Oficial și Imprimeriile Statului, 1940), особенно сс. 9-10, 12.


[Закрыть]. Однако уже через несколько месяцев положение в Европе и Румынии претерпело глубокие изменения, а вслед за тем изменилось и отношение румынского правительства к идеям колонизации и обмена населением.

Глава 3
В объятия нацистов

В 1939–1940 гг. произошла фундаментальная переориентация румынской внешней политики: из союзника Англии и Франции страна превратилась в сателлита нацистской Германии. Вслед за тем произошел не менее глубокий сдвиг во внутренней политике: новое румынское правительство взяло курс на строительство тоталитарного государства фашистского типа. Эти перемены были произведены королем Каролем II и его приближенными. Следовательно, тот факт, что с февраля 1938 г. в стране существовал режим королевской диктатуры, имел решающее значение для судеб страны во время Второй мировой войны. В руках короля с февраля 1938 г. и до его вынужденного отречения 6 сентября 1940 г. сосредоточились огромные полномочия, а румынская внешняя и внутренняя политика определялась его расчетами относительно того, какой курс давал ему наилучшие шансы на сохранение своей власти и трона. Однако нет оснований утверждать, как это делал Ю. Маниу и его сторонники, что указанная выше переориентация произошла вопреки воле румынской нации. Не приходится сомневаться, что перемену курса поддержала значительная часть румынского политического класса, одни – скрепя сердце, другие – с энтузиазмом. Многие сторонники правых в Румынии считали, что перемены 1938–1940 гг. – сначала установление королевской диктатуры, затем внешнеполитическая переориентация – приведут к взлету их политической карьеры и облегчат реализацию националистических идей.

Почему Кароль решил формально отменить демократию и ввести открытую диктатуру? Как было уже сказано, он желал сохранить видимость демократического порядка до тех пор, пока его личные, большей частью меркантильные, интересы прикрывались политическими «угодниками», из какой бы партии они ни происходили. Не случайно самым долговечным правительством межвоенной Румынии, пробывшим у власти с января 1934 по ноябрь 1937 г., было правительство национал-либерала Георге Тэтэреску, имевшего заслуженную репутацию самого циничного, бесхребетного и коррумпированного румынского политика (после Второй мировой войны он будет так же служить коммунистам, как в 1930-е гг. служил Каролю)[164]164
  Как сказал Кароль II К. Арджетояну, единственное достоинство Тэтэреску состояло в том, что он «умеет слушаться» (Argetoianu, Însemnări zilnice, vol. 3, p. 215).


[Закрыть]. Хотя экономическое положение страны при Тэтэреску несколько улучшилось (не столько благодаря политике правительства, сколько вследствие положительной экономической динамики во всей Юго-Восточной Европе во второй половине 1930-х гг.), личная популярность короля продолжала быстро падать. Румын возмущала чудовищная коррупция в окружении короля, а также нескончаемые скандалы вокруг Елены Лупеску, к которой во всей стране положительно относился лишь один человек, искренне ее любивший, – король[165]165
  Об улучшении состояния национальной и региональной экономики Румынии во второй половине 1930-х гг. см.: Rumania: Political Problems of an Agrarian State, pp. 198–205; Mazower, Dark Continent, pp. 128–132.


[Закрыть]. Как женщина низкого социального статуса, воспринимаемая всеми как вульгарная и совершенно недостойная личность, она оскорбляла чувства многих. Как еврейка она являлась «доказательством» самых буйных антисемитских фантазий и отличной мишенью для нападок оппозиции всех мастей[166]166
  О ненависти румынского общественного мнения по отношению к Е. Лупеску см., например: Gafencu, Însemnări politice, 1929–1939, pp. 21–22.


[Закрыть]. Однако король оставался безразличен к слухам и, похоже, не был осведомлен о быстром падении своей популярности.

Именно этим объясняется ошибка Кароля, приведшая к возникновению кризиса, к которому он оказался совершенно не готов. В декабре 1937 г. должны были состояться очередные парламентские выборы, и правительство Тэтэреску, уважая румынскую традицию, 14 ноября подало в отставку. Согласно принятой практике, монарх должен был назначить новое правительство, как правило, от оппозиционной партии, чтобы обеспечить адекватное чередование элит у власти. Затем новое правительство должно было «организовать» выборы таким образом, чтобы обеспечить себе в новом составе законодательного органа комфортабельное большинство[167]167
  Традиция эта зародилась еще в Старом королевстве перед Первой мировой войной, когда правом голоса обладало незначительное меньшинство мужчин, владевших недвижимой собственностью, а избирательный процесс был опорочен широко распространенным подкупом избирателей и насилием со стороны «местных агентов власти», т. е. со стороны префектов и полицейских чинов. Правящие партии время от времени сменяли друг друга по решению Короны, а не избирателей. Эта практика, несмотря на предоставление в 1919 г. избирательного права всем мужчинам, просуществовала до 1937 г.; все назначенные накануне выборов правительственные команды неизменно выигрывали выборы. Хотя возможности подкупа избирателей со стороны правительства сократились в связи с резким ростом количества имеющих право голоса, применение насилия и запугивания властями предержащими даже расширилось. Одним из новшеств, введенных в 1926 г. Национал-либеральной партией в ответ на возросшую численность избирателей, был закон, который предоставлял партии, набравшей свыше 40 % голосов, абсолютное большинство в Палате депутатов. См.: Hitchins, Rumania, 1866–1947, pp. 90-136, особенно p. 94, и pp. 378–386, особенно p. 384.


[Закрыть]. Но Кароль был настолько очарован Тэтэреску и его командой, что вновь назначил его премьер-министром, вопреки всеобщему мнению, что Тэтэреску слишком «износился» (uzat), чтобы выиграть[168]168
  Перед тем как вновь назначить 17 ноября Тэтэреску на должность, Кароль спросил у Иона Михалаке, одного из лидеров Национал-царанистской партии, который, в отличие от Маниу, считал возможным сотрудничество с королем при формировании правительства, не желает ли он занять этот пост. Непременным условием Кароля было введение в состав такого правительства Михалаке и Вайды-Воевода и невключение Маниу. Если бы Михалаке согласился, он был бы исключен из НЦП и превратился в безгласное орудие Кароля. См.: Haynes, „Reluctant Allies?”, p. 115. О восприятии Тэтэреску как «изношенного» см.: Argetoianu, Însemnări zilnice, vol. 3, pp. 218, 227.


[Закрыть].

В этом контексте становится понятным происхождение «пакта о ненападении» Маниу – Кодряну. Оба лидера, подписав этот пакт, хотели помешать правительству и королю добиться победы на выборах путем массовых фальсификаций. Контроль над голосованием со стороны двух главных оппозиционных партий позволил добиться непосредственной цели пакта: впервые в румынской истории правительство проиграло выборы. Официальные результаты выборов (критики всегда полагали, что они были сфальсифицированы и реальными победителями были легионеры) были таковы: НЛП и ее союзники – 35,9 % голосов; НЦП – 20,4 %; легионеры – 15,6 %; кузисты – 9,15 %; остальные партии – менее 5 % каждая. Это было шоком для всех, в первую очередь для короля[169]169
  О результатах выборов см.: C. Enescu, „Semnificația alegerilor din decemvrie 1937”, Sociologie românească, 2 (1937), nr. 11–12, pp. 512–526, особенно p. 521.


[Закрыть].

После выборов у Кароля оставалось весьма ограниченное пространство для маневра. Поскольку у национал-либералов практически не было никаких шансов на создание правящей коалиции и Кароль был настроен не допустить Кодряну и Маниу к власти ни при каких обстоятельствах как «неуправляемых», он мог поручить правление либо кузистам, либо любой другой мелкой партии в надежде провести в скором времени досрочные выборы, которые правительство должно было выиграть, или же отбросить конституцию и ввести диктатуру. Этот последний вариант ему старательно нашептывали его клевреты. Кароль всё же склонился в пользу первого варианта, хотя, судя по его дневниковым записям, он рассматривал назначение кузистского правительства как кратковременный маневр, за которым должно было последовать установление королевской диктатуры[170]170
  См.: Carol al Il-lea, Între datorie și pasiune. Însemnări zilnice, ed. Marcel-Dumitru Ciu-că, Narcis Dorin Ion (București: Silex, 1995), vol. 2, pp. 230–234. Во время недолгого правления кузистов Кароль выступил с рядом заявлений, в которых выражал твердую поддержку их политике, включая и антисемитские меры. Argetoianu, Însemnări zilnice, pp. 4, 35, 51–53, 82. Эти заявления следует, вероятно, воспринимать как еще один признак неспособности Кароля проводить какую-либо последовательную политику.


[Закрыть].

Если дела обстояли именно так, то Кароль полностью достиг своей цели. Однако цена, заплаченная за это страной, оказалась ужасной, и первыми жертвами циничного маневра короля стали евреи. 22 января 1938 г. Кароль подписал подготовленный правительством чрезвычайный указ № 169 о пересмотре гражданства евреев. Тем самым король сделал важнейшую уступку антисемитскому лобби, которое годами твердило, что «миллионы» еврейских беженцев «незаконно» получили румынское гражданство. Согласно этому закону, евреи, получившие румынское гражданство после Первой мировой войны (к таковым относилось большинство проживающих в Румынии евреев, поскольку по прежней конституции 1866 г. они были практически лишены права получить гражданство) должны были представить документы для проверки законности его получения в 40-дневный срок. Правительство приняло и другие антисемитские меры, включая и запрет некоторых национальных изданий, которые, как считали антисемиты, контролировались евреями и обслуживали их интересы. Военизированные банды кузистов, так называемые «ланчиеры» («копьеносцы»), и партийные активисты по всей стране нападали на евреев и грабили их имущество. Еврейские предприниматели резко сократили деловую активность, румынские биржевые котировки рухнули, и западные демократические правительства подвергли королевское правительство серьезному дипломатическому давлению. Кароль II решился отменить весь этот маскарад только тогда, когда экономика страны оказалась на краю пропасти, а в обществе широко распространился страх перед неминуемой гражданской войной[171]171
  Текст чрезвычайного указа см.: Scurtu, ed. Ideologie și formațiuni de dreapta, vol. 4, pp. 394–398. О правительстве НХП см.: Shapiro, „Prelude to Dictatorship in Romania”, pp. 45–88; ICHR, Final Report (Iași: Polirom, 2005), pp. 40–43; Argetoianu, Însemnări zilnice, vol. 4, pp. 49–50, 57–60, 65, 70, 73, 83, 92, 101–115.


[Закрыть].

Был ли Кароль II антисемитом? Несомненно, нет, но как глубоко аморальный человек он был равнодушен к страданиям других и в какой-то момент решил, что ему выгодно использовать кузистов-антисемитов в своих политических целях[172]172
  31 октября 1939 г. Кароль записал в своем дневнике содержание беседы с А. К. Кузой и добавил: «…я опроверг [его] антисемитские теории как форму». Хотя смысл этого «как форму» столь же темен в румынском оригинале, как и в русском переводе, это замечание, несомненно, указывает на то, что король Кароль презирал Кузу и был сыт по горло последствиями применения кузистских «теорий» на практике. О решении Кароля использовать кузистский антисемитизм против антисемитизма железногвардейцев см.: Nagy-Talavera, The Green Shirts and the Others, p. 294; Ancel, Contribuții la istoria României, vol. 1, partea I, pp. 65–66.


[Закрыть]. 10 февраля 1938 г. король распустил правительство, отменил уже назначенные выборы и поручил патриарху Румынской православной церкви Мирону (Кристя) сформировать новый кабинет министров. 20 февраля была промульгирована новая конституция, которая запрещала любую независимую политическую деятельность, включая деятельность политических партий, и сосредоточивала всю власть в руках монарха. Диктатура стала реальностью.

Эти новости были встречены с почти всеобщим вздохом облегчения; румынское общественное мнение полагало, что удалось избежать самого худшего. Что же касается «демократии» в том виде, в каком она существовала с 1919 г., то ее судьбу оплакивали очень немногие[173]173
  См.: Argetoianu, Însemnări zilnice, vol. 4, pp. 143, 154; и Duca, Cronica unui român în veacul XX, vol. 2, pp. 216, 218.


[Закрыть]. Из крупных политических партий только возглавляемые Маниу национал-царанисты заняли решительно отрицательную позицию в отношении совершённого Каролем государственного переворота, но многие видные члены НЦП покинули своих лидеров и перешли на сторону Кароля, в то время как другие искали предлога, чтобы поступить так же. В НЛП ситуация была еще хуже, поскольку ее лидер, пожилой Дину Брэтиану, был против переворота, но практически все соратники его покинули. Не было отмечено ни одного массового протеста[174]174
  О положении в НЦП см.: Ioan Hudița, Jurnal politic, 16 septembrie 1938 – 30 aprilie 1939, ed. Dan Berendei (București: Editura Fundației PRO, 2003), pp. 24, 90, 253–254. (Здесь и далее дневники Худицэ отмечены как Hudița, Jurnal politic, с последующим указанием годов в квадратных скобках) Hudița, Jurnal politic, [1939], pp. 67, 71, 110, 116–117, 190, 220; Hudița, Jurnal politic, [1940], pp. 83–85. С конца 1940 г. Худицэ был заместителем генерального секретаря НЦП, близким другом и доверенным лицом Юлиу Маниу. Его очень подробные дневники, охватывающие период после 1938 г., являются бесценным источником по социальной и политической истории Румынии того периода.


[Закрыть]. Когда в середине декабря 1938 г. королевским указом был создан Фронт национального возрождения (ФНВ) – единственная официально разрешенная «партия» – и членство в нем стало обязательным для каждого чиновника, большинство бывших «демократических» политиков поспешило присоединиться к нему[175]175
  Даже Ион Михалаке, заместитель Ю. Маниу, согласился на некоторое время принять звание королевского советника, что предполагало ношение особой формы и присоединение к Фронту. См.: Hudița, Jurnal politic, [1940], p. 84.


[Закрыть]. Победа Кароля была легкой и бескровной именно потому, что многие его подданные сами желали быть побежденными своим сюзереном.

Фото 3.1. Александру Вайда-Воевод, Константин Арджетояну, маршал Константин Презан, Николае Йорга и Георге Тэтэреску (в мундирах) на стадионе. 1938–1939 гг.

Между ними стоят православные церковные иерархи, личности которых не установлены. Фотография любезно предоставлена Национальным архивом Румынии

Диктатура Кароля была скорее мягкой. Политическим преследованиям подвергались лишь легионеры, видные деятели которых во главе с Кодряну были арестованы в апреле 1938 г., осуждены и приговорены к длительным срокам каторжных работ за «измену родине», а в ночь с 29 на 30 ноября 1938 г. расстреляны под предлогом «попытки к бегству». Но даже эти внесудебные расправы вызвали возмущение лишь у некоторых, в то время как большинство осталось безучастным или даже вздохнуло с облегчением[176]176
  О первых реакциях на убийство Кодряну и других видных легионеров см.: Hudița, Jurnal politic, [1938–1939], pp. 117–119; Argetoianu, Însemnări zilnice, vol. 5, pp. 241243; Alexandru Cretzianu, Relapse into Bondage: Political Memoirs of a Romanian Diplomat, 1918–1947, ed. Sherman David Specter (Iași: Center for Romanian Studies, 1998), p. 103; Duca, Cronica unui român în veacul XX, vol. 2, p. 237. Крецяну напомнил следующие слова Виктора Антонеску, бывшего политического деятеля НЦП, на тот момент министра иностранных дел и будущего королевского советника: «По крайней мере, теперь мы можем быть уверены, что [Кароль] в один прекрасный день не выпустит Кодряну из тюрьмы и не назначит премьер-министром».


[Закрыть]. В ответ 21 сентября 1939 г. легионеры убили премьер-министра Арманда Кэлинеску, бывшего национал-цараниста и «угодника» Кароля, в правление которого происходили репрессии, завершившиеся убийством лидеров движения. Это политическое убийство спровоцировало новую волну внесудебных расправ по приказу властей[177]177
  См.: Heinen, Die Legion „Erzengel Michael”, pp. 375–379.


[Закрыть]. Вскоре, однако, режим стабилизировался. В конце ноября 1939 г. Кароль вновь назначил Георге Тэтэреску премьер-министром, продержав его у власти до начала июня 1940 г. Король был вполне доволен этим «угодником» при открытой диктатуре, так же как и при фиктивной демократии.

Политика королевской диктатуры по отношению к национальным меньшинствам была неоднозначной. Хотя насильственные антисемитские действия прекратились, «проверка» гражданства евреев продолжалась, вследствие чего 73253 семьи (225220 человек) румынских евреев были его лишены (всего документы на проверку представили 203423 семьи). Евреев не принимали в ФНВ, и правительство продолжало публично настаивать, что евреям необходимо покинуть Румынию. Однако отношение к представителям других национальностей было в целом лучше, чем во времена «демократии».

Фото 3.2. Суррогатный фашизм короля Кароля II. Парад Фронта национального возрождения.

Фотография любезно предоставлена Национальным архивом Румынии

Вступление представителей иных национальных меньшинств в ФНВ поощрялось, а некоторые запреты на культурную и образовательную деятельность членов меньшинств были смягчены, что вызвало протесты Ю. Маниу, утверждавшего, что во время личного правления Кароля меньшинства пользовались большей свободой, чем этнические румыны[178]178
  См.: ICHR, Final Report, pp. 41, 50–53. О политике в отношении нееврейских этнических меньшинств см.: Mariana Hausleitner, Deutsche und Juden in Bessarabien 1814–1941: Zur minderheiten Politik Russlands und Grossrumăniens (Munchen: IKGS Verlag, 2005), pp. 111–112; Hausleitner, Die Rumănisierung der Bukowina, pp. 306307; Arkadii Jukovskii, Istoria Bukovini, partea a II-a (Cernauți: Vidavnicia spilka „Chas”, 1993), pp. 142–145. О протестах Ю. Маниу против того, что он считал привилегиями меньшинств, см.: „Domnul luliu Maniu despre situația și parlamentul FNR, 30 iulie 39”, Paraschiv, Țepelea, eds., Iuliu Maniu în fața istoriei, p. 403.


[Закрыть]. В июле 1939 г. Министерство национальной экономики изменило прежнюю интерпретацию Закона 1934 г. об использовании персонала на предприятиях, уточнив, что эти ограничения касаются лишь иностранцев и что термин «румын» следовало понимать «согласно конституционным положениям [как] эквивалентный термину „румынский гражданин”»[179]179
  См. примечание в: Lya Benjamin, Sergiu Stanciu, ed. Evreii din România între anii 1940–1944, vol. 1, Legislația antievreească (București: Hasefer, 1993), p. 76 (далее: Benjamin, Stanciu, ed. Legislația antievreească).


[Закрыть].

Таким образом, политика в отношении меньшинств, проводившаяся различными румынскими правительствами в 1930-е гг., колебалась между относительной терпимостью и открытой враждебностью, и в ее эволюции не прослеживается непрерывная радикализация. Резкий переход к экстремистским формам национализма в 1940 г. не был обусловлен внутриполитическими процессами. Этот переход невозможно понять иначе, как только в контексте фундаментального изменения общеевропейского политического климата и попыток королевского режима к нему приспособиться.