Текст книги "И.В. Сталин: в горниле Великой Отечественной"

В конце 1930 – начале 1940-х годов вышли глубокие исторические исследования А. И. Левицкого «Русско-японская война 1904–1905 годов», Е. А. Болтина и Ю. Г. Вебера «Очерки мировой войны 1914–1918 годов». Особое место занял труд Г. С. Иссерсона (преподавателя Академии Генерального штаба) «Новые формы борьбы» (1940), посвященный исследованию германо-польской войны 1939 года и ее уроков, в котором он показал практическое применение германцами идей глубокой наступательной операции, сопровождающейся целой системой «современных канн», которые были реализованы в последствии в гитлеровской концепции блицкрига против СССР.

Новые военно-теоретические труды не прошли мимо внимания Сталина.

В рассматриваемое время он внимательно прочитывал новинки советской художественной литературы и все «толстые» журналы, чаще стал встречаться с писателями, все больше отдавая приоритет военно-политическим книгам.

Сталин хорошо понимал, что самые значимые идеи и познавательные мысли обществознания (а наука о войне входит в него) зачастую генерировались изначально не в научной среде, а представителями литературы, искусства, живописи и т. п., т. е. художественными средствами, формами и методами. Наш великий соотечественник Лев Николаевич Толстой не был профессиональным ученым в привычном понимании, но в познании социального бытия, в том числе войны, а также воюющего человека он поднялся до высот, до которых не всегда поднимались ученые. Поколение творцов Великой Победы 1945-го в значительной мере воспитывалось, да и обучалось на выдающихся художественных произведениях отечественной военной патриотической литературы, кино, театра, музыки. Они часто первыми возвещали о рождении новых явлений и идей, носителях лучшего боевого опыта – мастерах военного дела, раскрывали примеры величайшего героизма и самоотверженности. Сталин видел в искусстве, особенно в художественной литературе, незаменимое средство познания человека, его свойств и возможностей.

К сказанному выше добавим, что Сталин внимательно прочитывал разные документы о развитии военного дела за рубежом, добываемое разведкой, посольствами, организациями Коминтерна. К нему потоком шли доклады, справки, обращения, обзоры о положении дел с обороной страны, состоянии РККА и Военно-Морского Флота, других силовых структур государства. Круг общения его со специалистами военного дела был необычайно широк; высшие военачальники, конструкторы оружия и боевой техники, ученые. К нему обращались по различным вопросам военного строительства отдельные организации и учреждения, граждане. Сталин не только все это прочитывал, оценивал, делал пометки, но давал необходимые указания. Сошлемся на два характерных примера.

В 1940 году группа ученых из Военно-политической академии им. В. И. Ленина направила ему записку «О военной идеологии». В ней поднимались вопросы о причинах неудач в зимней войне с Финляндией: низкая культура значительной части военных кадров, ложное освещение интернациональных задач, вредный предрассудок о непременной поддержке Красной Армии населением воюющих против СССР стран, о переходе их солдат на его сторону, восстания в войсках противника и т. д. Указывалось, что вера в неизбежность победы Красной Армии порождает настроения шапкозакидательства, пренебрежения обороной, знанием иностранной военной мысли, лучших традиций русской армии. Сталин многое из этой справки использовал в выступлении на Главном Военном совете (март 1940).

А вот факт о том, с чего началось создание авиации дальнего действия. Вскоре после Финской войны летчик А. Е. Голованов написал И. В. Сталину следующую докладную записку.

«Товарищ Сталин!

Европейская война показывает, какую огромную роль играет авиация при умелом, конечно, ее использовании.

Англичане безошибочно летают на Берлин, Кельн и другие места, точно приходя к намеченным целям, независимо от состояния погоды и времени суток. Совершенно ясно, что кадры этой авиации хорошо подготовлены и натренированы.

В начале войны с белофиннами мной была выдвинута идея полетов в глубокие тылы белофиннов, используя радионавигацию, для разбрасывания листовок и лидирования бомбардировщиков к целям, намеченным для бомбометания. Этот план докладывали Вам, после Вашего одобрения мы приступили к его выполнению. Ввиду того, что мы летали на самолете «дуглас» без всякого сопровождения и вооружения, летали мы только при плохих метеоусловиях, пользуясь исключительно радионавигацией.

Много полетов было проведено нами по тылам белофиннов, вплоть до Ботнического залива как днем, так и ночью. Много тонн листовок, а также и десанты выбрасывались нами в точно намеченных местах, и это лишний раз подтвердило всю важность и эффективность радионавигации.

Будучи на приеме у тов. Жданова, я выдвигал вопрос, чтобы нам были приданы бомбардировщики для вождения их на цели. Тов. Жданов дал задание проработать этот вопрос, но он так и остался нерешенным, и, таким образом, вторая часть задачи осталась невыполненной.

На сегодня с каждым днем диктуется необходимость иметь такую авиацию, которая могла бы работать почти в любых условиях и точно прилетать на цели, которые ей указаны, независимо от метеорологических условий. Именно этот вопрос, по существу, и будет решать успех предстоящих военных операций в смысле дезорганизации глубоких тылов противника, его промышленности, транспорта, боепитания и т. д. и т. п., не говоря уже о возможности десантных операций.

Имея некоторый опыт и навыки в этих вопросах, я мог бы взяться за организацию и организовать соединение в 100–150 самолетов, которое отвечало бы последним требованиям, предъявляемым авиации, и которое летало бы не хуже англичан или немцев и являлось бы базой для ВВС в смысле кадров и дальнейшего увеличения количества соединений.

Дело это серьезное и ответственное, но, продумав все как следует, я пришел к твердому убеждению в том, что если мне дадут полную возможность в организации такого соединения и помогут мне в этом, то такое соединение вполне возможно создать. По этому вопросу я и решил, товарищ Сталин, обратиться к Вам» [7].

Реакция Сталина была быстрой. Через несколько дней А. Е. Голованов был принят И. В. Сталиным, предложение было обсуждено на заседании Политбюро, приняты конкретные меры по его реализации. Сталин почти ежедневно помогал Голованову, назначенному командиром первого полка Авиации Дальнего Действия. К началу Великой Отечественной войны Дальняя Бомбардировочная Авиации имела уже в своем составе пять авиационных корпусов, три отделения авиационных дивизий и один полк. Она привлекалась для нанесения ударов по танковым группировкам противника, его артиллерии и живой силе, железнодорожным узлам и эшелонам, крупным военно-промышленным и политическим центрам в глубоком тылу противника, в том числе ночью. За годы войны ею произведено свыше 200 тысяч самолето-вылетов, сброшено около 2,3 млн бомб.

В 1929 году Борис Михайлович Шапошников – один из первых маршалов Советского Союза, являвшийся тогда начальником штаба РККА, преподнес Сталину с дарственной надписью свои книги, полукустарно объединив их под одним переплетом и названием «Мозг армии». Этот труд старательно перелопачен Сталиным, содержит множество сталинских пометок (подчеркиваний), свидетельствующих о стремлении как можно глубже проникнуть в его содержание. Буквально на первых страницах он подчеркивает красным карандашом слова «…Раз эта драма (война) неотвратима – к ней нужно быть готовым выступить с полным знанием своей роли, вложить в нее все свое существо, и только тогда можно рассчитывать на успех, на решительную победу…». Нет сомнения, что в этот момент он думал над тем, что означало «полное знание своей роли», «вложить всего себя… только тогда можно рассчитывать на решительную победу лично для него – Генерального секретаря Центрального Комитета ВКП(б), отвечавшего перед советским народом и коммунистами всего мира за строительство и защиту нового строя. Пристальное внимание Сталин обратил и на многие другие положения книги Б. М. Шапошникова «Мозг армии».

Это был один из немногих капитальных военно-теоретических трудов, полностью посвященных коренным проблемам теории военного управления на высшем – стратегическом уровне. В нем всесторонне раскрывалась роль начальника Генерального штаба в организации и руководстве стратегическими действиями в войне. В труде содержались важные идеи о необходимости концентрации в руках Верховного Главнокомандующего в период тотальной войны всей полноты внутренней и внешней политической экономической, научно-технической, духовно-идеологической и военной власти. В книге показывались связи между политикой, экономикой и войной, а также резкое повышение значения мобилизации всех возможностей для победы, которая определялась Б. М. Шапошниковым понятием «одиум», т. е. «преддверием войны».

Шапошников исследовал вопросы подготовки к войне в экономическом, политическом, дипломатическом, идеологическом и военном отношениях, взаимодействия в этом политического и военного руководства государства, роль генеральных штабов, коалиционной стратегии.

В момент, когда Сталин получил в подарок и прочитывал книгу «Мозг армии», он не мог не сравнивать ее содержание со своими работами, вышедшими в начале 20-х годов и посвященными исследованию политической стратегии и тактике компартии в революционной борьбе, строительстве и защите первого в мире социалистического государства, взаимосвязи политической и военной стратегий. Имеются в виду три выдающихся сталинских труда: «О политической стратегии и тактике русских коммунистов (набросок плана брошюры)», «К вопросам о стратегии и тактике русских коммунистов» (1923), «Об основах ленинизма» (глава VII, 1924 год) и др.

Сталинские положения о сути, содержании, законах, принципах и опыте практического осуществления политической стратегии останавливались зачастую на категориях, типичных примерах из военной стратегии. Опираясь на опыт революционной борьбы, часто перераставшей в вооруженную борьбу, Сталин отчетливо видел, что стратегия и тактика в политике, в классовых битвах во многом принципиально схожа с сугубо военной стратегией. Но он глубоко понимал различия политической и военной стратегии и тактики. Обобщенно они сводятся в основном к следующему.

Таблица 7

Сталин, раздумывая над вопросами политической и военной стратегии, пытался представить, как изменятся эти явления и взаимосвязь между ними в будущей войне империалистов против СССР, которую он считал неизбежной. И та и другая стратегия становятся все более материальными, охватывая весь мир или, по крайней мере, большую ее часть, становясь воистину глобальными, более сложными, использующими множество новых более эффективных и грозных средств, вовлекающими в свою сферу большинство стран и народов. Возрастает роль в войне как политической, так и военной стратегии, необходимость более крепкого их единства, особенно в соперничестве между капитализмом и социализмом.

В этом плане идея Б. М. Шапошникова о необходимости концентрации в будущей большой (тотальной) войне в руках Верховного Главнокомандующего всей политической, экономической, научно-технической, идеологической власти служила обеспечению самого тесного единства политической и военной стратегии, если сам данный субъект являет собой выдающегося политика и военного стратега, обладает невиданным потенциалом интеллектуальных, психологических, нравственных и физических сил, великой энергией, волей, авторитетом.

Вспоминалась история этой высшей военной должности, которая возникла в крупнейших развитых государствах в ходе Первой мировой войны. В России она была впервые введена в июле 1914 года. Ее занимали деятели, которым она была не под силу: сначала великий князь Николай Николаевич Романов (младший), а с июля 1915 года и до Февральской революции 1917 года император Николай II. Здесь трудно найти опыт, пригодный на будущее.

После Октябрьской социалистической революции в годы Гражданской войны и военной интервенции с 1918 года в Советской России была учреждена сопоставимая по статусу должности Верховного Главнокомандующего должность Главнокомандующего всеми Вооруженными Силами Республики.

В. И. Ленин, возглавляя тогда всю военную деятельность Советского государства, не был Верховным Главнокомандующим, хотя и решал вопросы и политической, и военной стратегии, возглавлял высший орган руководства страной – Совет Рабочей и Крестьянской Обороны, а также Политбюро ЦК РКП(б). Главнокомандующими всеми вооруженными силами республики являлись И. И. Вацетис (с сентября 1918 по июль 1919) и С. С. Каменев (с июля 1919 по апрель 1924 годов). Оба начинали службу с царской армии, окончили военные училища и Академию Генерального штаба, участвовали в Первой мировой войне, имели звание полковник, в 1917 году перешли на сторону Советской власти и проявили себя как выдающиеся военные деятели, имели в 30-е годы звания: первый – командарма 2-го, а второй – командарма первого ранга. И тот, и другой командовали стратегическими и оперативными группировками, добивались побед в крупных операциях Гражданской войны. Практически они были «чисто» военными деятелями.

Таким образом, при Ленине существовало четкое организационное разграничение политической стратегии и собственно военной, т. е. политического и военного руководства войной. Их единство обеспечивалось общим руководством военными делами со стороны Политбюро ЦК РКП (б).

Сталин много раз возвращался к политической и военной стратегии, старался глубже вникнуть в проблему.

Выход он видел в более фундаментальном познании теории, политической и военной науки, данных военной практики, взятой в самом широком плане. Так он постепенно подходил к выводу, что ему следует готовиться к роли Верховного Главнокомандующего в будущем великом военном столкновении с ударными силами империализма, но окончательно решение на этот счет созрело только в начале войны 1941–1945 годов, к тому же и тогда не сразу.

Естественно, раздумывая над этим вопросом, Сталин тщательно изучал в более широком плане проблему руководства войной, понимая сложность и ответственность этой деятельности. Ведь от качества руководства войной зависит жизнь миллионов людей, судьбы государства и народа. Важно, чтобы эта деятельность осуществлялась на основе глубокого опыта ее подготовки и ведения.

В политическом руководстве войной, Сталин это хорошо усвоил во время Гражданской войны, важнейшее значение имеет определение политической цели войны, оказывающей решающее влияние на ведение войны, характер вооруженной борьбы, использование возможностей имеющихся сил и средств, материальных и духовных ресурсов. Именно в политической цели войны в значительной степени лежат «секреты» победы или поражения и чисто военной стратегии, войны в целом. Поэтому определение политической цели войны является исключительно важной, ответственной и, как показывает практика, трудной задачей. Тем более, что войны становились все более масштабными, сложными и коалиционными, что требовало тонкого согласования политической цели своего государства и союзной (коалиционной) цели. А, как известно, Сталин еще до войны предвидел, что в войне с фашизмом СССР не будет одинок, а будет в определенной мере поддержан западными демократическими странами.

Сталин лично выполнял ведущую роль в межвоенный период в определении политических целей практически во всех возникающих локальных конфликтах между соседними капиталистическими странами и СССР: с Китаем по поводу Китайской Восточной железной дороги (КВЖД), с Японией у озера Хасан (1938) и Халхин-Голе (1939), при возвращении в состав Советского Союза Западной Украины и Западной Белоруссии (1939), в «зимней войне» с Финляндией (1939–1940). Чаще всего цель и время решительного осуществления выбирались удачно. Но возникали существенные противоречия.

Особенно это относится к войне с Финляндией. Первоначально политическая и военная цели были сформулированы слишком общё, и Генштаб через некоторое время представил план решительного сокрушения противника силами, превосходящими его почти в три раза и за счет использования лучших войск РККА из большинства военных округов. Сталин подверг критике военных за исключением политического смысла предстоящих действий. Гулливер (СССР) не должен против Лилипута (Финляндии) сильно напрягаться, конфликт должен быть сугубо местным событием, не приобретающим большой политической значимости: это не война на государственном уровне, чтобы не особенно раздражать недругов за рубежом. Отодвинуть границу от «второй столицы» СССР и безопасность его не случай большой войны может один Ленинградский военный округ, несколько усиленный. Пусть войну ведут молодые, а не матерые военачальники и не самые лучшие кадровые дивизии.

Реально Финляндия оказалась более крепким орешком, чем предполагалось, конфликт принимал затяжной характер, привлекал все большее международное внимание. К чести Сталина следует отнести то, что он быстрее и лучше других понял просчеты и принял меры для исправления ситуации. Задача была решена, но с огромным трудом и потерями. Граница была отодвинута от Ленинграда на 150 км. Был приобретен ценный опыт руководства в войне с упорным и относительно сильным противником, особенно по проблеме согласования политических и военных целей, политической и военной стратегии, составления и совершенствования плана войны.

Важно, чтобы цель была реалистичной, соответствующей имеющимся условиям, материальным и духовным возможностям. Это предполагает умение и изменять условия в свою пользу. Поэтому могут ставиться такие цели, замыслы и планы, для осуществления которых в данный момент нет необходимых условий и средств, но они могут быть созданы. Постановка таких целей и задач как раз и служит мобилизации всех сил народа и армии на это, подъему и моральных сил духа и энергии борьбы.

Сталин еще в работе «К вопросу о стратегии и тактике русских коммунистов» (1923) обращал внимание: «Удачно сформулированные решения, отражающие цели войны или отдельного сражения, популярные в войсках, имеют иногда решающее значение на фронте как средство вдохновить армию к действию, поддержать дух и пр. Соответствующие приказы, лозунги или воззвания к войскам имеют для всего хода войны столь же важное значение как первоклассная тяжелая артиллерия или первоклассные быстроходные танки» [8].

Так, когда гитлеровская Германия напала на СССР, Сталин от имени советского руководства поставил перед советским народом и вооруженными силами поистине величайшую цель: разгромить агрессора, освободить от него нашу территорию, оказать помощь другим странам в борьбе с фашистскими захватчиками, спасти мир от гитлеровской чумы. Признавая великий гуманизм и благородство этой цели, было немало и сомневающихся в ее реальности: «Не до жиру, быть бы живу», – говорили они, ссылаясь на большое превосходство фашистских полчищ. Однако советское руководство, мобилизовав все возможности страны, быстро ликвидировало временное превосходство Германии в силах и опыте ведения войны и поставленная цель, несмотря на невиданную грандиозность, была осуществлена.

В трудах Сталина еще до войны 1941–1945 годов были раскрыты принципы (правила) руководства войной: опора на народ, его инициатива, творчество, активность; единство воли и действий руководства страны и народных масс, их взаимное доверие и поддержка; развитость и крепость тыла («Тыл для фронта – первое дело, ибо он, и только он питает фронт не только всеми видами довольствия, но и людьми – бойцами, настроениями и идеями» [9]; правильная политика, сосредоточение всей власти в одних руках, точное определение основного звена, сосредоточение превосходящих сил на направлении основного удара («определить направление основного удара – это значит предрешить характер операций на весь период войны, предрешить, стало быть, на 9/10 судьбу всей войны»; своевременно вскрывать непосредственную подготовку, замыслы и планы врага и осуществлять эффективные противодействия; обеспечивать моральное превосходство своих сил; полководческое искусство военачальников; обеспечение правильного строительства вооруженных сил еще в мирных условиях («формы организации армий, роды и виды войск приспосабливаются обычно к формам и способам ведения войны» [10]) и т. д. Сталинское положение о массированных ударных группировках на решающих направлениях в наступлении стало главнейшим положением советского оперативного искусства, которое со всей силой проявилось в Отечественной войне: «не бывало и не может быть успешного наступления без перегруппировки сил в ходе самого наступления, без закрепления захваченных позиций, без использования резервов для развития успеха и доведения до конца наступления. При огульном продвижении, т. е. без соблюдения этих условий, наступление должно неминуемо выдохнуться и провалиться. Огульное продвижение вперед есть смерть для наступления» [11].

Глубокий смысл имело и имеет положение об иерархии общей теории того или иного исторического процесса (рабочего движения, войны и т. п.) и направляющего значения стратегии и тактики. Общая теория изучает объективную сторону данного процесса, стратегия и тактика – его субъективную (сознательную) сторону, замедляя или ускоряя ход объективного процесса. Он подчеркивал великую значимость таких субъективных элементов в войне как энергия, энтузиазм, сознательность борющихся масс: у сильного противника можно вырвать победу, лишь превзойдя его в этих субъективных качествах.

Сталиным на основе изучения опыта Гражданской войны (1917–1920) уже тогда были сделаны важные выводы о сочетании и взаимозависимости стратегии и тактики в вооруженной борьбе: стратегия, имея дело с войной в целом, нацелена на ее выигрыш, а тактика, занимаясь боями и сражениями – на успех в них в конкретных моментах и условиях; результаты тактики оцениваются не сами по себе, а насколько они служат достижению стратегических успехов; чрезмерное увлечение легкими тактическими успехами может повлечь стратегическое поражение (тактические успехи Деникина летом и осенью 1919 года в наступлении на Москву растянули фронт и тылы его войск, подготовили гибель его армий; поражение советских войск в войне с поляками в 1920 году после быстрого наступления и т. д.); бывают моменты, когда можно пренебречь тактическим успехом, пойти на «тактические минусы и проигрыши», чтобы обеспечить будущие стратегические плюсы» (сберечь свои войска, вывести из-под удара, выиграть время и т. д.).

Военные знания Сталина непрерывно приумножались, расширялись и усложнялись и без того сложные его духовные качества, утончая социальные ощущения и придавая большую глубину суждениям. В последние предвоенные годы мысли Сталина были неотрывно поглощены новыми веяниями в военном деле, новейшими теориями и доктринами. Все чаще с его участием руководящий состав армии и флота обсуждал новые способы и формы обороны и наступления, оперативного применения различных родов и видов войск в самых сложнейших боевых условиях. Его кабинет в Кремле и на «Ближней» (Кунцевской) даче превратились в своеобразную научно-исследовательскую лабораторию, где скрупулезно изучалось все, связанное с перевооружением РККА, мировым военно-техническим прогрессом, с задачами подготовки к предстоящей войне.

Анализу уроков войны с Финляндией, опыта начавшейся Второй мировой войны был посвящен специальный Пленум ЦК ВКП(б) в марте 1940 года, решения которого легли в основу новой перестройки и перевооружения армии, авиации и флота. В январе и апреле 1940 года состоялись заседания Главного Военного Совета с участием Сталина и приглашением других руководящих деятелей партии и государства, на которых обсуждались важнейшие вопросы укрепления обороны страны и вооруженных сил.

В декабре 1940– начале 1941 годов было проведено многодневное расширенное совещание командного состава армии, на котором были заслушаны и обсуждены доклады виднейших военачальников, а затем проведена большая оперативно-стратегическая игра под руководством наркома обороны Тимошенко и тогдашнего начальника Генерального штаба Мерецкова. После окончания игры Сталин предложил провести ее разбор в Кремле, куда были приглашены все ее участники, а также руководство наркомата обороны. На нем были выслушаны мнения многих высших военачальников.

Сталин в своем выступлении подверг резкой критике некоторых военачальников за недооценку особенностей будущей войны, недостаточное владение современным военным искусством, неумение находить эффективные творческие решения в сложных условиях. Были подвергнуты критике недостатки Полевого устава, указано на необходимость в век механизированных и моторизованных армий создавать в обороне превосходство сил не только за счет местных резервов, но и за счет оперативно-стратегических. Сталин указал на ошибки в формировании соединений и оснащении их танками. Сталин, высказав резкую критику в адрес маршала Кулика за отсталость взглядов по вопросам перевооружения РККА, заключил выводом: «Победа в предстоящей войне будет за той стороной, у которой больше танков и выше механизация войск. Эти вопросы нам предстоит решать как можно быстрее».

На следующий день после разбора игры, 13 января 1941 года, генерал армии Жуков был вызван к Сталину, который объявил решение Политбюро ЦК о назначении его начальником Генерального штаба и сделал краткое напутствие. Это решение было стратегически своевременным и дальновидным, поднявшим на новый более эффективный уровень деятельность мозгового центра РККА, давшим мощный импульс развитию советской полководческой школы.

О многом говорит исключительная интенсивность работы Сталина с новым начальником Генерального штаба. 14 января 1941 года официально вышло постановление о назначении Жукова на этот высочайший пост. В течение двух недель он сдал командование Киевским округом и 29 января в полдень появился в Генштабе и со своим предшественником Мерецковым отправился в Кремль. На следующий день опять в том же составе он прибыл на прием к Сталину. 2 февраля, приняв дела у Мерецкова, состоялась очередная встреча со Сталиным. Развитие военно-политической обстановки требовало срочных и решительных мер по укреплению обороны страны. На встречах в Кремле обсуждались вопросы оперативного и мобилизационного планов, повышения боеготовности войск в западных пограничных округах, скрытного отмобилизовывания войск, быстрого выдвижения и развертывания второго стратегического эшелона и резервов.

В ночь на 13 февраля подготовленный Генштабом план мобилизационного развертывания на 1941 год Жуков докладывал Генсеку в присутствии маршалов Тимошенко и Буденного. План был утвержден.

В течение марта-апреля, осваивая опыт Генштаба, Жуков готовился к важнейшему совещанию по поручению Сталина.

Это совещание состоялось 24 мая 1941 года в кабинете Сталина и было одним из самых значительных в самый канун Великой Отечественной войны.

На нем были обсуждены задачи западных приграничных округов, вытекающие из оперативного плана войны и сложившейся стратегической обстановки, а также уточнены вопросы, связанные с последним оперативным планом войны по состоянию на 15 мая. Само его название отражало суть важнейшего документа: «Соображения по плану стратегического развертывания Вооруженных Сил Советского Союза на случай войны с Германией и ее союзниками». Важность плана, подготовленного Генштабом, трудно переоценить, поскольку именно с ним страна вступила в Великую Отечественную войну.

Советская военная доктрина накануне войны исходила из того, что современную войну можно выиграть решительными наступательными операциями сухопутных, военно-воздушных и военно-морских сил. В принципе это положение верно, если бы стратегическая оборона не рассматривалась как сопутствующий фактор наступательных действий на второстепенных участках фронта. Стратегическая оборона на всех фронтах как вынужденный способ ведения войны вообще не рассматривалась.

Не предусматривался вообще и такой важный вид войсковых действий, как вынужденные отступательные действия войск далеко вглубь страны. По этой причине территория в глубине страны не готовилась к войне в инженерном отношении. Были разоружены и частично законсервированы укрепленные районы на государственной границах 1939 года.

Необходимо подчеркнуть, что хотя вопрос о стратегическом значении укрепленных районов у наших западных границ наркоматом обороны и Генштабом неоднократно ставился перед высшим руководством страны, что-то изменить в лучшую сторону до начала войны так и не удалось.

Некоторые исследователи полагают, что недостатком этого совещания и вообще подготовки к войне с фашизмом является то, что советское руководство и именно Сталин не приняли решений о заблаговременном – до начала войны – создании высших органов управления вооруженными силами и воюющей страной. Это бы, как полагают указанные исследователи, позволило бы избежать излишних потерь и неоправданных убытков, более легкий переход на военное положение [12]. Думается, что полное решение этой проблемы в мирных условиях, невозможным было утаить и могло бы быть воспринято на Западе как подготовка СССР к инициативному развязыванию войны, дать козыри враждебной пропаганде для обвинений Советского Союза в агрессивности. Теоретические же обоснования на этот счет делались. Кроме того, скрытно создавались полевые командные пункты будущих фронтов.

Факты свидетельствуют, что в главном и решающем в подготовке страны и РККА советское руководство, и прежде всего Сталин, действовали с максимальной активностью, пониманием обстановки и адекватно назревшим потребностям обеспечения защиты СССР.