Текст книги "Освобождение от уголовной ответственности, прекращение уголовного дела (преследования), отказ в его возбуждении. Проблемы теории и практики"

Таким образом, возможность определения качественно-количественной меры дифференцированного социально-правового воздействия на лицо, к которому допустимо применить одну из норм об освобождении от уголовной ответственности/наказания, необходимо искать в скрупулезном изучении характерных особенностей социализации и поведения лица, совершившего предусмотренное уголовным законом деяние, в точном установлении характера и степени общественной опасности совершенного им деяния, в обоснованном подборе необходимого основания, составляющих его условий освобождения от уголовной ответственности/наказания, прекращения уголовного дела или преследования.

Прогнозируя развитие российского уголовного законодательства об основаниях освобождения от уголовной ответственности/наказания, думается, что единым обоснованием такого освобождения и разделения его по основаниям освобождения от ответственности и от наказания должны являться, в первую очередь, характеристика личности, ее предкриминального и посткриминального поведения; во вторую очередь, характеристика совершенного ею предусмотренного уголовным законом деяния.

Дальнейшее законодательное развитие оснований освобождения от уголовной ответственности/наказания, прекращения уголовных дел (уголовного преследования), отказа в их возбуждении видится в расширении круга соответствующих норм (закреплении возможности прекращения уголовного преследования в связи с передачей лица на поруки под залог, в силу согласия потерпевшего на причинение вреда и т. д.) и одновременно в строгой дифференциации лиц, претендующих на такое освобождение, в зависимости от их позитивного предкриминального и посткриминального поведения; в качественном совершенствовании данных оснований – придании им условного характера, установлении разветвленной системы обязанностей и ограничений, возлагаемых на лицо в течение испытательного периода.

Представляется, что условный характер освобождения должен быть связан со сниженной общественной опасностью лица, совершившего предусмотренное уголовным законом деяние. Безусловный – с утраченной общественной опасностью данного лица. Первая в большей мере свойственна нереабилитирующим основаниям освобождения от уголовной ответственности/наказания, прекращения уголовных дел (уголовного преследования), отказа в их возбуждении; вторая – реабилитирующим основаниям.

Перечисленные классификации освобождения (оснований освобождения) от уголовной ответственности/наказания, прекращения уголовных дел (уголовного преследования), отказа в их возбуждении, выработанные в доктрине уголовного права/процесса, обоснованы в достаточной степени. В такой же степени они формальны. Вместе с тем представляется необходимым проведение новой классификации, критерием которой должна стать типологичеекая принадлежность личности, подлежащей освобождению от уголовной ответственности/наказания. Данный критерий направлен, в первую очередь, на удовлетворение потребности правоприменительной деятельности – определение степени возможной эффективности превентивно-воспитательного воздействия на лицо, совершившее предусмотренное уголовным законом деяние. В зависимости от принадлежности лица, совершившего указанное деяние, к определенной категории лиц, общественная опасность которых утрачена или снижена, а следовательно, от его поведения перед совершением предусмотренного уголовным законом деяния, во время, а также после его совершения, правоприменителю следовало бы рассматривать возможность освобождения лица от уголовной ответственности/наказания при наличии соответствующих условий по единой схеме.

Систему оснований освобождения от уголовной ответственности и/или наказания схематично можно изобразить следующим образом (см. рис. 1).

Рисунок 1. Институт освобождения от уголовной ответственности и/или наказания

Глава 2. Оптимизация оснований освобождения от уголовной ответственности, прекращения уголовного дела (преследования), отказа в его возбуждении на современном этапе

§ 1. Конструирование оснований освобождения от уголовной ответственности/наказания по методу
правового регулирования

[!!! лакуна в тексте, в издательском исходнике нет двух страниц – 75–76 – прим. Верстальщика fb2!!!]

снятие государством с виновного обязанности отвечать в уголовном порядке за совершенное преступление[114]114
  Российская газета от 08.06.2007 г. – № 122. – С. 17.


[Закрыть], третьи – соединяют первые две позиции в единую[115]115
  См.: Келина С. Г. Общее понятие и виды освобождения от уголовной ответственности… – С. 29.


[Закрыть], четвертые – под освобождением от уголовной ответственности разумеют освобождение лица от применения к нему мер уголовно-правового характера, от всех правовых последствий совершенного преступления[116]116
  См., например: Аликперов X. Д. Освобождение от уголовной ответственности. – М.; Воронеж: МПСИ – НПО «МОДЭК», 2001. – С. 17–18,43; АликперовX., Курбанова К. УК РФ и некоторые проблемы освобождения от уголовной ответственности // Государство и право. – 2000. – № 1. – С. 56; Дубинин Т. Т. Ответственность и освобождение от нее по советскому уголовному праву: Дис…. канд. юрид. наук/ ИГПАН СССР. – М., 1984. – С. 140; Илюхина С. В. Прекращение уголовного дела и уголовного преследования в стадии предварительного расследования по основаниям, предусмотренным в ст. 25, 28 УПК РФ: Автореф. дис…. канд. юрид. наук / Мордовский гос. ун-т им. Н. П. Огарева. – Саранск, 2004. – С. 7; Мацнев Н. И. Освобождение от уголовной ответственности с привлечением к административной ответственности… – С. 10; Меньшикова Н. А. Деятельное раскаяние в уголовном праве (проблемы теории и практики): Автореф. дис…. канд. юрид. наук / Дальневост. юрид. ин-т МВД РФ. – Владивосток, 2002.-С. 11, 19.


[Закрыть], пятые – акт правосудия, освобождающий лицо от отрицательной оценки за преступное деяние, от бремени уголовной ответственности[117]117
  См. уголовное дело № 71378 от 21.03.1990 г. Московского РОВД г. Н. Новгорода, прекращенное 23.01.2002 г.


[Закрыть], и т. д.

Все названные позиции в той или иной мере отражают единый правовой результат – прекращение уголовно-правовых отношений между государством и лицом, совершившим предусмотренное уголовным законом деяние. Основание же освобождения от уголовной ответственности, как следует из предшествующего параграфа, представляет собой совокупность условий, свидетельствующую об утраченной или сниженной общественной опасности лица, совершившего предусмотренное уголовным законом деяние, об утраченной или сниженной общественной опасности его деяния, и позволяющую условно или безусловно прекратить в процессе дознания, предварительного следствия или судебного разбирательства уголовно-правовые отношения между компетентным государственным органом (дознания, предварительного следствия, прокуратуры, суда) и данным лицом.

Впервые в 1996 г. в отечественном уголовном законодательстве нормы об освобождении от ответственности и от наказания разведены в самостоятельные главы. Однако конструкции норм об освобождении от уголовной ответственности, от наказания в УК РФ по сравнению с УК РСФСР в масштабе института претерпели значительные изменения в части условий, при которых возможно освобождение. Между тем многие вновь сформулированные нормы сохранили (обрели) диспозитивный характер для правоприменения. Некоторые из них, в частности, содержащие такие основания освобождения от уголовной ответственности/наказания, как: а) деятельное раскаяние (частично) (примечания кет. 126, 127[118]118
  Собрание законодательства РФ. – 2006. – № 31 (ч. 1). – Ст. 3452.


[Закрыть], 204 (частично), 205¹, 206, 208, 210, 222, 223, 228, 275, 282¹, 282², 291 (частично), 307 УК РФ), б) истечение сроков давности привлечения лица к уголовной ответственности и ее реализации (частично) (ч. 1 ст. 78, ч. 1 ст. 83 УК РФ), в) издание акта об амнистии (ст. 84 УК РФ) или о помиловании (ст. 85 УК РФ), г) добровольный отказ от совершения преступления (ст. 31, примечание к ст. 205 УК РФ), д) применение принудительных мер медицинского характера (ст. 21, ч. 1 ст. 81 УК РФ), е) изменение обстановки (ст. 80¹ УК РФ), ж) условно-досрочное освобождение от отбывания наказания (ст. 79 УК РФ), з) согласие потерпевшего на причинение вреда (примечания к ст. 122, 308, 316 УК РФ), стечение тяжелых обстоятельств (частично) (примечание к ст. 151, отчасти к ст. 204 и 291 УК РФ), остались императивными.

О диспозитивности следует вести речь, если уголовно-правовые нормы содержат одну из формул: «лицо может быть освобождено», «военнослужащий (несовершеннолетний) может быть освобожден», «судья, прокурор (до изменения УПК РФ Федеральным законом РФ от 05.06.2007 г. № 87-ФЗ «О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации и Федеральный закон „О прокуратуре Российской Федерации“»[119]119
  См.: Виттенберг Г. Б. Вопросы освобождения от уголовной ответственности и наказания с применением мер общественного воздействия: Учебное пособие. – Иркутск: ИрГУ, 1970. – Ч. 1. – С. 196–197.


[Закрыть]), следователь, дознаватель вправе прекратить». Некоторые ученые оправдывают такие законодательные формулы принципом целесообразности[120]120
  См.: постановление Болынеболдинского районного суда Нижегородски обл. от 19.05.2005 г. по делу А. В. Шестакова; определение Городецкого районного суда Нижегородской обл. от 18.10.2002 г. по делу Н. А. Дровнина; уголовное дело № 2003250192 СО при ОВД Южского района г. Южа Ивановской обл. и постановление от 13.06.2003 г. о направлении его в суд для применения принудительных мер медицинского характера.


[Закрыть].

Юридической общественностью в течение довольно продолжительного времени обсуждается предложение о возможности конструирования оснований освобождения от уголовной ответственности, имеющих императивный характер, путем замены в законодательстве словосочетаний «может быть освобождено», «вправе прекратить» словами «освобождается», «подлежит прекращению»[121]121
  См. уголовное дело № 27517 от 25.08.2000 г. СО при Октябрьском РОВД г. Кирова, прекращенное 25.10.2000 г.


[Закрыть]. Это предложение оценивается неоднозначно. Какой смысл в действительности заключает в себе правоприменительное предписание? Не является ли проведенное законодателем деление формальным, лишенным фактического содержания, или же оно регулирует применение норм? Не целесообразно ли все нормативные основания освобождения от уголовной ответственности рассматривать в качестве императивных оснований? Нужно ли в замену формулы «лицо может быть освобождено от уголовной ответственности» формулировкой «лицо освобождается от уголовной ответственности» вкладывать такой судьбоносный смысл, который вложили в нее некоторые авторы названного предложения?

Практическую необходимость поиска ответов на эти вопросы определяет рассогласованность законодательных положений внутри одной нормы уголовного права/процесса. До изменения ч. 2 ст. 75 УК РФ Федеральным законом РФ от 27.07.2006 г. № 153-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с принятием Федерального закона „О ратификации Конвенции Совета Европы о предупреждении терроризма“ и Федерального закона „О противодействии терроризму“»[122]122
  При совершенствовании уголовного законодательства, в особо сложных случаях регулирования правоприменения, вызванных, например, тяжестью совершенного преступления или назначением длительного срока наказания, вполне возможно допущение (разумеется, в качестве исключения), альтернативное законодательное решение вопроса об освобождении от уголовной ответственности/наказания.


[Закрыть] речь в ней шла о возможности освобождения от уголовной ответственности в связи с деятельным раскаянием лица, совершившего тяжкое или особо тяжкое преступление. Диспозиция нормы, отраженной в ч. 2 ст. 75 УК РФ, по характеру была и остается ссылочной – отсылает правоприменителя к специальным статьям (примечаниям к ним) Особенной части УК. Однако в указанных примечаниях отмечалось ранее и отмечается в настоящее время необходимость освобождения от уголовной ответственности при определенных условиях. Примечательно, что подобная рассогласованность законодательных положений по сию пору наблюдается в уголовно-процессуальном законодательстве. В одном случае закрепляется возможность судьи (а также прокурора – до изменения ред. ст. 25, 28 УПК РФ Федеральным законом РФ от 05.06.2007 г. № 87-ФЗ), следователя, дознавателя прекратить уголовное дело/преследование в связи с примирением сторон или деятельным раскаянием (см.: ст. 25, 28, ч. 2 ст. 239 УПК РФ), в другом – необходимость прекращения уголовного дела по данным основаниям (см.: ст. 212, 254 УПК РФ).

Практическая необходимость получения ответов на поставленные вопросы вытекает и из решений правоприменителей об отказе в освобождении от уголовной ответственности по нереабилитирующим основаниям. Так, отказывая в удовлетворении жалобы на приговор Невиномысского городского суда от 11.12.1996 г. и определение судебной коллегии по уголовным делам Ставропольского краевого суда от 30.01.1997 г. в отношении И. Г. Переверзева, первый заместитель председателя Ставропольского краевого суда указал, что согласно ст. 9 УПК РСФСР (в настоящее время – ст. 25 УПК РФ), прекращение уголовного дела в связи с примирением с потерпевшим является правом, а не обязанностью суда (см. исх. № 4у-377 от 28.05.1997 г.).

В связи с этим заслуживает внимания позиция Г. Б. Виттенберга, который полагал, что законодательные понятия «может быть», «вправе освободить» следует толковать не как возможность освобождения от уголовной ответственности, а как компетентность данных органов в настоящем освобождении.[123]123
  См.: уголовное дело № 13475 от 24.06.1996 г. СО Ленинского РУВД г. Н. Новгорода, прекращенное 17.07.1996 г.


[Закрыть]

Думается, что оценку правоприменителем позитивного поведения лица после совершения им преступления трудно будет изменить этой формулой. В полной ли мере виновный способствовал раскрытию преступления, заглаживанию вреда, причиненного в результате преступного деяния, или же его способствования (заглаживания) хватило лишь на смягчающее наказание обстоятельство? По-видимому, слова «лицо может быть освобождено от уголовной ответственности», «суд, прокурор (до внесения изменений в УПК РФ Федеральным законом РФ от 05.06.2007 г. № 87-ФЗ), следователь, дознаватель вправе прекратить уголовное преследование/дело» надобно отнести к поисковому ориентиру, указывающему на то, что выбор освобождения лица от уголовной ответственности связан с совершением им преступного деяния, предусмотренного специально сконструированной под возможное освобождение от уголовной ответственности статьей Особенной части УК РФ, что фактические обстоятельства в связи с содеянным в полной мере соответствуют необходимому для освобождения набору условий. Иначе говоря, указанные словосочетания надлежало бы отнести к диспозитивности оценки обстоятельств, предусмотренных соответствующей нормой об освобождении от уголовной ответственности. Подобная (но более запутанная) ситуация наблюдается в формулировании оснований освобождения от уголовного наказания.

Таким образом, с одной стороны, противостояние законодательных формул «лицо может быть освобождено» и «лицо освобождается» как будто бы не оказывает существенного влияния на принятие правоприменителями решений об освобождении от уголовной ответственности/наказания. Наряду с этим анализ практики прекращения уголовных дел (уголовного преследования) органами дознания, следователями, судом показывает, что закрепление в диспозиции статьи уголовно-правовой нормы первого из указанных словосочетания может свидетельствовать о недостаточности или альтернативности содержащихся в ней условий освобождения. При этом вполне вероятна и обратная взаимосвязь: отсутствие в диспозиции статьи уголовно-правовой нормы об освобождении от уголовной ответственности достаточной (исчерпывающей) совокупности условий, при которых такое освобождение возможно, оставляет место для усмотрения правоприменителя.

При законодательном закреплении в диспозиции статьи исчерпывающей совокупности условий освобождения от уголовной ответственности (как, впрочем, и от наказания) соответствующая статья уголовно-правовой нормы фактически требует создания для нее формы императивного правоприменения.

Вряд ли вольность судьи, (прокурора), следователя или дознавателя в применении норм целесообразна. Однако следует допустить действие принципа целесообразности в оценке обстоятельств, предусмотренных содержанием норм, в определении условий закона, позволяющих освобождать от уголовной ответственности/наказания строго определенных лиц. Поэтому, выяснив фактическое наличие совокупности обязательных (объективные условия, в отличие от субъективных, в нормах об освобождении от уголовной ответственности в ныне действующих редакциях должны быть обязательными к установлению), de lege ferenda однозначно сформулированных законом условий, при которых лицо, совершившее предусмотренное уголовным законом деяние, подлежит освобождению, на правоприменителе должна лежать обязанность освободить его от реализации уголовной ответственности и, в необходимых случаях, назначить иные меры превентивно-воспитательного характера, также строго определенные законом.[124]124
  См.: Итоги оперативно-служебной деятельности органов внутренних дел и служебно-боевой деятельности внутренних войск МВД Российской Федерации в 1996 году. Отчет МВД России перед гражданами //Щит и меч от 25.02.1997 г. – № 21. – С. 6; Самая полная и достоверная информация об оперативно-служебной деятельности органов внутренних дел и служебно-боевой деятельности внутренних войск в 1997 году. Отчет Министерства внутренних дел перед гражданами Российской Федерации // Щит и меч от 12.03.1998 г. – № 28. – С. 3–4.


[Закрыть] Здесь правоприменитель вправе использовать все возможные средства для выявления данных условий, но он не вправе отказать в освобождении при фактическом наличии всех указанных в законе условий. Если диспозиция статьи уголовно-правовой нормы будет содержать исчерпывающий, самодостаточный перечень данных условий, то целесообразна нормативная формулировка «лицо освобождается» вместо «лицо может быть освобождено».

Наряду с союзниками представленной идеи наверняка найдутся и те авторы, которые укажут, что внедрение в нормы института освобождения от уголовной ответственности/наказания формулировки «лицо освобождается» вместо обычной ныне формулировки «лицо может быть освобождено» отрицательно скажется на институте индивидуализации ответственности и наказания. Их контраргумент: «каким бы полным ни был перечень условий освобождения в конкретной статье, он все равно предполагает элементы прогнозирования поведения освобождаемого, момент оценки, что предполагает усмотрение правоприменителя», – обоснован и последователен.

Вместе с тем предлагаемая в данной работе формализация подхода к освобождению от уголовной ответственности/наказания объясняется стремлением усилить положение законности в исследуемом правовом институте, в частности, показать в действии одну из сторон принципа равенства всех граждан перед законом, снизить вероятность должностных злоупотреблений в следственно-судебном аппарате, в какой-то мере гарантировать возможность освобождения определенным категориям лиц, совершившим предусмотренные уголовным законом деяния (но не безусловно), и устранить такую возможность для других категорий лиц, совершивших указанные деяния. Причем данная формализация оживляет норму, закрепленную в ст. 300 УК РФ, предусматривающую наказание за незаконное освобождение от уголовной ответственности. В ином случае эта норма останется полуживой, поскольку чрезвычайно трудно установить злоупотребление со стороны правоприменителя, если применение уголовно-правовой нормы поставлено в зависимость главным образом от усмотрения должностного лица, от его правосознания.

Красноречиво показывает зависимость произвола освобождения от усмотрения правоприменителя и от отсутствия исчерпывающей совокупности условий освобождения в диспозиции статьи уголовно-правовой нормы следственно-судебная практика. Так, следователь прекратила уголовное дело в отношении Ф., привлекавшегося к уголовной ответственности по ст. 162⁷ УК РСФСР, в соответствии со ст. 9 УПК РСФСР (ст. 52 УК РСФСР). При этом в постановлении о прекращении уголовного дела она сослалась на следующие условия: 1) гражданин Ф. является членом Земского собрания и депутатом поселковой Думы Н-ского района, 2) поселковая Дума представила следствию ходатайство с просьбой не привлекать Ф. к уголовной ответственности, 3) Дума не лишила Ф. депутатской неприкосновенности.[125]125
  См.: п. 12 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27.12.2002 г. № 29 «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое», в ред. от 06.02.2007 г. // Бюллетень Верховного Суда РФ. – 2003. – № 2. – С. 3; п. 9 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 14.02.2000 г. № 7 «О судебной практике по делам о преступлениях несовершеннолетних лиц» // Бюллетень Верховного Суда РФ. – 2000. – № 4. – С. 10; Меркушов А. Е. Некоторые вопросы судебной практики по делам о краже, грабеже и разбое // Бюллетень Верховного Суда РФ. – 2003. – № 4. – С. 22–23.


[Закрыть] Как видно, никаких данных, касающихся динамики опасного состояния лица или его деяния, правоприменителем в качестве обоснования освобождения не приводится. Вряд ли можно согласиться со следователем, который в качестве условия освобождения от уголовной ответственности определил сожаление виновного лица о случившемся, тем более что случившимся является совершение им умышленного преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 196 УК РСФСР[126]126
  См.: уголовное дело № 13442 от 20.06.1996 г. СО Ленинского РУВД г. Н. Новгорода, прекращенное 22.07.1996 г.


[Закрыть].

Исследование материалов уголовных дел, прекращенных в стадии предварительного расследования, показало, что вольность правоприменителей в выборе условий освобождения от уголовной ответственности наблюдается не только в терминологии указываемых ими обстоятельств освобождения в постановлениях о прекращении уголовных дел (уголовного преследования), но и в произвольном подборе этих условий.

Думается, что замена в уголовном законодательстве формулировок «лицо может быть освобождено», «военнослужащий (несовершеннолетний) может быть освобожден» на формулировку типа «лицо освобождается (при наличии соответствующих условий)» не устранит фактор индивидуализации ответственности. Напротив, предложенная формализация подхода к освобождению от уголовной ответственности/наказания должна более углубить индивидуальный подход к освобождаемому лицу, поскольку, во-первых, обяжет правоприменителя учитывать не только объективные, но и вызванные конкретной ситуацией субъективные условия освобождения. Во-вторых, анализ субъективных условий создаст полную картину поведения лица, претендующего на освобождение от уголовной ответственности/наказания, до, во время, после совершения им предусмотренного уголовным законом деяния. Данная картина представляется достаточно полной для принятия решения об освобождении, поскольку для каждой нормы об освобождении, для соответствующей категории освобождаемых лиц законодательно будут предусмотрены необходимые и оптимальные условия освобождения от уголовной ответственности/наказания. В-третьих, законодательное закрепление словосочетания «лицо освобождается» является первой ступенью установления единого порядка в применении норм об освобождении от уголовной ответственности/наказания. При этом следует иметь в виду, что существуют (должны существовать) следующие за первой ступени. Именно эти ступени: а) сбор фактических данных о действительном наличии условий освобождения, б) применение методики определения типа освобождаемого лица, в) закрепление в законодательстве возможности освобождения лица от уголовной ответственности/наказания по нереабилитирующему основанию под определенные условия, т. е. с возложением на него каких-либо обязанностей и ограничений в течение испытательного срока, г) установление промежуточных контрольных сроков в течение испытательного периода – и предполагают прогнозирование поведения освобождаемого лица.

Таким образом, можно согласиться с необходимостью сохранения усмотрения правоприменителя, но не в ходе применения нормы об освобождении от уголовной ответственности/наказания, а в ходе сбора фактических данных об обстоятельствах, предусмотренных содержанием нормы, их обоснованной оценки.

Резюмировать изложенное возможно следующим положением: без предложенной формализации не обоснован процесс индивидуализации. И действительно, если лицо надлежит освободить от уголовной ответственности/наказания, то должны быть четко регламентированы условия освобождения в своей исчерпывающей совокупности. Если данная совокупность недостаточно регламентирована законом, значит, логично предположить, что лицо «может быть освобождено».

Без указанной формализации условий освобождения мы становимся заложниками своего законодательства. Посмотрим на любое из примечаний к статьям об освобождении от уголовной ответственности, закрепленных в Особенной части УК РФ. Преимущественное большинство из них содержит скудный набор условий освобождения. Возьмем ли мы для примера примечание к статье о захвате заложника или к статье о похищении человека – не важно. Из их содержания можно прийти к выводу о том, что закон «позволяет» и захватывать заложников, и похищать людей бессчетное количество раз. Ни неоднократность, ни продолжительность осуществления этих преступных деяний, как, впрочем, и последствия освобождения от удержания жертв преступлений, не имеют для освобождения от уголовной ответственности никакого значения. Поэтому заниматься данными деяниями «можно» и в качестве промысла, не встречая пространственно-временные и прочие препятствия. В любом случае есть примечание, по которому преступник должен быть освобожден от уголовной ответственности.

Следует обратить особое внимание на то, что в данном случае нарушена необходимая связь формулировки «лицо освобождается» с регламентацией исчерпывающей совокупности условий освобождения, следовательно, формализация императивного характера нормы бессмысленна, поэтому мы действительно заложники своего законодательства – данной уголовно-правовой нормы.

Оптимизация оснований освобождения от уголовной ответственности/наказания видится, прежде всего, в строгом (однозначном) законодательном урегулировании уголовно-правовых отношений. Такая урегулированность достигается следующим соотношением (см. рис. 2).

Иной общий способ оптимального формулирования уголовно-правовой нормы об освобождении вряд ли приведет к достаточно эффективному действию межотраслевого института освобождения от уголовной ответственности/наказания.

Недостаточно точная формализация уголовно-правовых норм об освобождении от уголовной ответственности/наказания зачастую приводит к ошибкам и злоупотреблениям в правоприменении, к незаконному освобождению от уголовной ответственности/наказания.