Текст книги "Гремящий мост"

Глава 19
ПОХОД

– Но почему шаман не водит других людей к озеру? – кончил свой рассказ Волк, отдыхая в вигваме Серого Медведя. – Места хватило бы всем.

– Зачем другие шаману? – пожал плечами Серый Медведь. – Воля старейшин – воля племени. Старейшины нужны шаману.

– Но теперь Волк знает путь к озеру. Видел озеро. Волк все скажет вождю.

– И Волк знает, когда озеро светится? – ухмыльнулся Серый Медведь. Волк опустил голову. – Волк поведет охотников к озеру, войдут охотники в ущелье, а горы начнут пляску. Все погибнут.

– Волк знает, когда пляшут горы, – с горячностью перебил его Волк. – В Горячей долине…

– Знаю, – перебил его Медведь. – А когда светится озеро, Волк тоже знает? Или людям придется сидеть и ждать, пока оно засветится? А если ждать нужно будет очень долго? Кто будет охотиться?

Огорченный Волк оставил Серого Медведя и поплелся к вигваму девочек. Там никого не было, кроме наставницы и Розовой Чайки.

– Девочки собирают грибы около Теплой долины, в лесу, – выйдя к нему, сказала Чайка.

– А почему Чайка не пошла с ними? – удивился Волк. Он знал, как она любит собирать ягоды и грибы.

– Чайка боится, – прошептала девочка, озираясь. – Песец ходит в лес за Чайкой. А недавно схватил ее за руку и тащил в свой вигвам. Хорошо, что прибежала наставница…

– Жаль, что не было Волка, – нахмурился юноша. – Разве не было других воинов?

– Были. Старые все. Они отворачивались и ничего не сказали.

– Волк пойдет и скажет Песцу, – хмуро проговорил охотник.

– Не надо, – испугалась Чайка. – Наставница ему уже сказала, что это против обычаев племени. Сказала, что пожалуется вождю.

– Все равно. Волк поговорит с Песцом.

– Не надо, – замахала руками Чайка. – Песец сильный.

– Волк тоже сильный, – гордо возразил молодой охотник, – Волк победил Песца.

– Волк уходит, а Чайка остается в стойбище. Песец будет обижать Чайку, чтобы отомстить Волку. За Песца шаман и старейшины. Волк не одолеет всех.

Волк задумался.

– Ладно, – сказал он хмуро, – Волк не будет говорить с Песцом! – И, круто повернувшись, он ушел в темноту.

«Значит, Чайка боится не за Волка. Чайке все равно, что будет с Волком, – думал он. – Чайка беспокоится, чтобы ее не обидел Песец».

Холода наступили в этом году очень рано. Падали, сворачиваясь, зеленые листья, так и не успевшие пожелтеть. Потянулись на юг крикливые караваны птиц. Спустились с гор медведи. Снег выпал на еще зеленую траву и не растаял, как бывало раньше. Белое покрывало становилось все толще, и, когда оно поднялось до высоты стрелы, вождь выслал дозорных ожидать оленей.

– Там, в стране Холода, – объяснил он Волку, – снега больше. Олени не могут разрывать его до травы. Они будут кочевать к теплу.

Как-то ночью тихое повизгивание подняло Волка со шкур.

– Серый? – удивился он, зная, как не любит его серый брат подходить к стойбищу.

Повизгивание сменилось рычанием, глухим покашливанием, а потом тоскливый вой пронесся над стойбищем, всполошив собак. Серый отбежал на закат солнца и вернулся. Он улегся у ног Волка и смотрел на него тоскливыми влажными глазами минуту, две, три. А потом встал и медленным шагом, опустив голову и хвост, побрел в Волчью долину.

«Это Серый прощается, – понял Волк. – Волки уходят на закат солнца. Но почему? Волки ведь всегда ожидают оленьи стада и уходят вместе с ними».

Он пошел к вождю. Вождь нахмурился, выслушав молодого воина.

– Плохо, – сказал вождь. – Боюсь, что олени не пройдут по землям Птиц. Боюсь, племя останется на зиму без пищи.

– Но, может, волки ошибаются? – еще сомневался Волк.

– Хорошо бы, – покачал головой вождь.

Но напрасно вглядывались они в ночную тьму. Сигнальные костры так и не зажглись.

– Часть мяса Птицы, конечно, выменяют у Лохматых, – прикидывал вождь. – Но у Лохматых его тоже немного. Плохо шли олени в этом году. А к Береговым после ссоры и соваться нечего.

– Птицам тесно, мало дичи. Надо искать новые охотничьи земли, – нерешительно заговорил Волк.

– Где? – с досадой спросил вождь. – Вождь уже говорил Волку – нет свободных земель поблизости.

– А за страной Огня?

– Разве Волк уже знает путь через страну Огня?

– Волк узнает.

– Вот когда узнает, тогда и поговорим.

Вечером Волк завел разговор с молодыми охотниками.

– Олени не пришли, будет голод, – сказал он, подсаживаясь к костру. – Нужно искать новые охотничьи земли. За страной Огня много земель, много дичи.

– Волк, наверное, уже был за страной Огня? – спросил Лис. Волк растерялся. Он понимал, что разговоры с вождем, Серым Медведем, Белой Совой – это только разговоры и предположения. Молодые охотники не пойдут за ним, если не увидят доказательств.

– Духи сказали Волку, – решился он. – Во сне.

– Ах, во сне! – ухмыльнулся Лис. – Лису тоже снилось, что пошел дождь из кеты! Но что-то не было такого дождя.

Лис с недовольной гримасой посмотрел на безоблачное небо.

Но большинство молодых воинов прислушались к словам Волка и закивали головами. Они привыкли верить снам, считая, что душа, покинув спящее тело, скитается по свету и видит многое, чего не видит ее хозяин – тело.

– Что ж, можно сходить, – прервал затянувшееся молчание Ворон. – Есть там дичь или нет, а идти надо. Больше идти некуда: вокруг или Береговые, или Лохматые, или совсем чужие племена. Ворон пойдет с Волком. – И он положил на плечо Волку руку.

– Опасно, – пробормотал, почесываясь, Тюлень. – Шаман говорил: слуги Каменного Хозяина пускают к себе только шамана. Каменный Хозяин убьет Птиц.

– Серый Медведь ходил, – возразил Волк, – и остался жив.

– Серый Медведь ходил недалеко, – сказал Тюлень.

– Лис тоже пойдет с Волком, – вдруг поднялся Лис. – Может, рыбный дождь идет там? Интересно бы посмотреть.

– Рысь с вами, – негромкий мелодичный голос Рыси потерялся в поднявшемся шуме.

Рыси давно уже хотелось снять каким-нибудь подвигом позор несчастного похода за каланами. Особенно перед Кайрой, которая с тех пор, казалось, не замечала его.

– И Тупик пойдет, – отозвался мальчишка из-за спин молодых охотников. – Тупик ходил с шаманом и знает путь в страну Огня. Правда, только с краю, – добавил он, подумав. – Очень далеко шаман не заходил.

– Чтобы разведать путь, хватит, – сказал Ворон.

– Хорошо, – кивнул Волк. – Собирайтесь и ждите Волка. Волк вернется через несколько дней.

Волк спешил и на этот раз дошел до долины горячих столбов за четыре дня. Полдня он следил за долиной и еще четыре дня добирался обратно в стойбище.

– Можно идти, – сказал он молодым охотникам, которые его уже ждали. – Горячие водяные столбы сказали Волку, что Каменный Хозяин отдыхает.

И они отправились в путь. Сначала шли по хорошо утоптанной тропе, по которой ходили многие люди племени. Потом тропа стала узкой, едва заметной, и, наконец, совсем исчезла в обломках скал и каменных россыпях.

Но Тупик продолжал уверенно вести охотников, как будто бы ходил здесь каждый день.

– Тупик хорошо запомнил дорогу, – похвалил его Ворон. Все причудливее становились окружающие их скалы. Странные каменные фигуры, глыбы, расцвеченные желтыми пятнами серы, припорошенные черным пеплом. Со змеиным шипением вырывались из-под камней струйки пара, колебался воздух, нагретый испарениями, от которых першило в горле, тяжело было дышать. Дрожала под ногами земля.

Из-под ноздреватых глыб вытекали каменные ручьи. Отблески пламени, окутывавшего недалекую вершину, переливались на их черной гладкой поверхности, и, казалось, ручьи струятся по каменному ложу, растекаются блюдцами черных озер. Подойдя поближе, молодые охотники убедились, однако, что глаза обманывают их, что ручьи застыли в каменной неподвижности.

Гигантский огненный всплеск поднялся над вершиной, расцвел светящимся цветком и опал раскаленными глыбами на склоны горы. Посыпался пепел. Каменные фигуры на вершине горы зашевелились, покраснели, и ослепительно-белая огненная река вырвалась из-под них, ринулась вниз по склону, постепенно тускнея, остывая.

– Это ничего, – успокоил испуганных охотников Тупик. – Эта гора не страшная. Она и при шамане огнем плевалась.

– Если не страшная, – сказал Ворон, – то пойдем дальше.

– А Тупик не знает дороги дальше! – признался мальчишка, шмыгнув красным носом.

– Ну что ж! Пусть тогда Тупик возвращается.

– Тупик пойдет с охотниками! – упрямо тряхнул головой мальчик.

Теперь первым пошел Волк, высматривая дорогу в каменном беспорядке. Когда глаза Волка устали, его сменил Лис, после него вперед вышел Ворон. Охотники карабкались по скалам, плутали в расщелинах. Ночевать устроились на берегу зеленого озера, застывшего в серо-желтых каменных стенах. Утром снова пошли, сопровождаемые грохотом каменных великанов, уворачиваясь от раскаленных обломков, катившихся по склонам, перепрыгивая огненные ручьи.

Потом путники наконец вышли на плоскую каменистую равнину. Но через полдня горы снова тесно обступили их, и снова пришлось пробираться в каменных завалах, часто утыкаясь в тупики, возвращаться назад и потом искать другую расщелину.

Черные столбы дыма поднимались над вершинами гор. Кипящие реки неожиданно скатывались вниз и так же неожиданно исчезали. Впереди шел Рысь, когда земля вдруг разверзлась огромной трещиной, и охотник исчез в пламени, ударившем из нее. Шедший вторым Ворон едва успел отпрянуть от огненной бездны.

Полилась огненная жижа, но путники, увертываясь от палящих потоков, упорно пробивались вперед. Дорога повела охотников вниз, в долину. Здесь камней было поменьше, и они прибавили ходу. Внезапно Волк почувствовал, что горло его сжимает рука невидимого врага. Закружилась голова. Перед глазами поплыли разноцветные круги. Собрав все свои силы, Волк круто повернул, чтобы поскорее выбраться из долины, глотнуть свежего воздуха. Рядом, задыхаясь, хватая ртом воздух, плелся Ворон. Лис страдал меньше: он сразу отбежал повыше на склон и отчаянно махал оттуда рукой, подзывая товарищей.

Кашляя и спотыкаясь, достигли охотники подножия склона, но здесь силы оставили их, и они поползли вверх, разрывая одежду, царапая тело об острые камни. Долго лежали они потом под свежим ветерком, очищая грудь от ядовитого газа. А когда головы их немножко прояснились, Волк испуганно закричал:

– А где Тупик?

– Вон, – тихо ответил Лис, указывая на коричневое пятно, выделявшееся среди серых камней.

Волк рванулся к долине, но Ворон загородил ему дорогу.

– Тупику уже не поможешь, – глухо проговорил он. – Волк тоже погибнет, и только.

Долго стояли они, опустив головы. Грохотали и похрапывали горы, сзади, вокруг, спереди. Серая пелена заслоняла синее небо, а солнце казалось сквозь нее тусклым угасающим угольком.

– Что ж, – глухо сказал Ворон. – Ни птицы, ни звери не тронут Тупика. Здесь нет ничего живого.

– Надо обойти долину и пробираться дальше, – печально кивнул Волк.

– Надо возвращаться, – хмуро возразил Лис.

– Возвращаться?! – Удивление и гнев звенели в голосе Волка.

– Посчитай, – устало промолвил Лис. – Пошли пятеро, а осталось трое. Да и те едва спаслись. А сколько еще идти? Кто дойдет? Нельзя ходить по стране Огня, не зная дороги.

– Тогда Волк пойдет один, – решительно заявил молодой охотник.

– Волк ищет дорогу не для себя, а для племени, – сурово прервал его Ворон. – Если Волк погибнет, племя ничего не выиграет. Нужно узнать дорогу, а тогда идти.

– Знает дорогу только шаман, – возразил Волк, – а шаман не скажет. Да и вряд ли шаман знает…

– Все равно надо попытаться узнать, – ответил Лис. – Надо следить за шаманом. Может, что-нибудь и узнаем.

Глава 20
ГОЛОД

Племя Красной Птицы редко охотилось на животных, которые жили в окрестностях стойбища круглый год. С детских лет ребятам внушали, что животные, живущие рядом с ними, – младшие братья людей. Почти в каждом вигваме постоянно воспитывались детеныши, матери которых погибли или потеряли своих малышей. Ласки, козлята, ежи, медвежата, бурундуки, лесные коты, разные птицы постоянно жили рядом с людьми, а некоторые, даже вырастая, наведывались в стойбище, селились где-то рядом с ним. Ну а человеку, вырастившему, к примеру, зайчонка, трудно было потом поднять руку на зайцев вообще.

Кроме того, нельзя было охотиться на животных, чье имя носил охотник, так как считалось, что предки этого животного покровительствуют ему. Но племени грозил голод, и совет старейшин разрешил охоту на животных-земляков. Охотились по два-три человека, в одиночку, а добычу притаскивали к вигваму шамана, где старейшины коптили и засаливали мясо, складывая его в ямы-запасники, стены которых были выложены стволами деревьев и шкурами.

Сначала охота была успешной, так как животные-земляки привыкли доверять людям и не убегали от них. Но потом дичи стало меньше, и старейшины собрали племя на обряд очищения.

У жертвенного столба были сложены кусочки кожи и меха, обломки костей разных животных, и женщины в звериных масках смазывали их жиром, соком ягод, – «угощали».

Потом хор воинов, сопровождаемый рокотом бубнов, тихо запел: «Это не мы вас убили». «Это не они, не они, – подхватили женщины. – Молния ударила и убила вас. Камни скатились с гор и задавили вас».

Женский и мужской хоры слились. «Идите домой, – пели женщины и охотники. – Идите домой и расскажите всем, что люди Красной Птицы – хорошие люди. Не обижают вас, накормили вас. Пусть ваши братья приходят к людям Красной Птицы».

Останки зверей относили подальше от стойбища и укладывали на снег, а птичьи перья высоко подбрасывали в воздух.

Но обряд очищения не принес удачи в охоте, и приходилось все дальше уходить от стойбища в поисках дичи. Охотники ходили на лыжах, сплетенных из гибких веток, обтянутых шкурами.

А погода злилась. Метель сменялась морозом, а когда мороз уменьшался, небо, плотно укутанное серыми тучами, беспрерывно сыпало мокрым снегом. Рыхлый, липкий снег хватал за лыжи, сковывал ноги, выматывал силы.

Звери частью ушли в теплые края, а частью забились в межгорные котловины, откочевали под защиту западных лесов. Все меньше запасов еды становилось в стойбище, и старейшины объявили «выдачу».

Когда запасов мяса и рыбы было достаточно, каждая женщина могла брать из ям-запасников столько, сколько нужно было для ее вигвама. Ну, а свежее мясо, которое охотники добывали на охоте в одиночку, шло в вигвам охотника и соседям.

Теперь же, когда мяса и рыбы осталось немного, все запасы поступили в распоряжение старейшин, и они, возглавляемые шаманом, через день выдавали понемногу на каждый вигвам.

Когда мяса мало, больше едят сушеных грибов, кореньев, ягод. И хотя заготовлено было их достаточно, к середине зимы стало не хватать и этой пищи.

Только моржи и нерпы оставались у побережья, но Птицы не любили мяса морских зверей, охотиться на них не умели и чаще всего возвращались без добычи.

Сильные морозы, начавшиеся после метелей, сделали лед на озерах таким толстым, что трудно было пробивать лунки для ловли рыбы. Снег засыпал и ломал ловушки, и все меньше попадалось в них пушистых зверей.

Вождь послал гонцов к Лохматым, чтобы выменять часть шкур и черного льда на мясо, но они не захотели меняться. Осенью по их землям прошли только небольшие оленьи стада, и Лохматые запасли мало мяса.

Племени грозила голодная смерть, начался ропот. Старейшины, раздавая мясо, оставляли себе лучшие куски. Шаман сделал запас в своем вигваме, а женщинам нечем было накормить детей.

Тогда вождь собрал большой совет, в котором вместе с воинами участвовали и старшие женщины. Совет собрался на площадке посредине стойбища, где горел костер. Молодые воины еще с утра утоптали снег на площадке, и теперь теснились за ее пределами, ожидая, что скажут старшие. Им не разрешалось говорить, но присутствовать на совете мог каждый член племени.

Вокруг костра расположились старейшины, дальше сидели воины на шкурах, принесенных с собою, а внешний круг образовывали стоящие женщины.

Вождь поднял жезл, и все затихли.

– Наступили дни малой еды, – сказал вождь, – надо решить, по скольку выдавать мяса, рыбы. Надо выбрать раздатчиков. Троих, как велит обычай. Надо посчитать, сколько у племени еды. Женщины жалуются: еду распределяют несправедливо. Говорите. – И он опустился на шкуру.

Поднялась наставница.

– Все голодают, – печально сказала она, – но дети не должны голодать. Дети – будущее племени. Умрут дети, и племя умрет.

– Умрут дети – будут новые, – шепнул Лис Калану, ухмыляясь.

Но Калан не поддержал шутки товарища. Он внимательно слушал говоривших.

– Надо давать больше еды тем, кто охотится, – проворчал Серый Медведь. – Охотники много ходят и тратят много сил. Всем остальным – поровну.

– А почему старейшины получают больше? – выкрикнул Ворон, и молодежь одобрительно зашумела.

Но вождь поднял жезл, указал им на Ворона и махнул в сторону вигвамов.

Ворон побрел прочь, опустив голову. Он не имел права говорить на совете. Он нарушил обычай и был изгнан с совета.

– Старейшины – мудрость племени, – спокойно заговорил Белый Медведь. – Его знание, память. Они видели многое и многому научились. Без мудрости племя одичает, и соседи быстро перебьют мужчин, заберут себе женщин. Вы, молодые, думаете, что знаете все. А как бы вы выиграли битву без опыта старших? Никто из вас пока еще не умеет делать хорошего оружия. Не знает хорошо правил охоты.

– Ну да, – шепотом заметил Лис на ухо Калану. – Многие умеют делать оружие и знают, на кого как охотиться.

Но Калан покачал головой.

– Старейшины должны пережить дни малой еды, – закончил Белый Медведь.

– А если некому им будет передать мудрость? – спросила Наставница. – Если все умрут?

Вождь снова поднял жезл.

– Охотиться будут лучшие охотники, – сказал он решительно. – Получат двойную выдачу. Всем остальным – поровну. Раздавать будут оба Медведя и шаман. Вся добыча – всему племени.

Копья взметнулись вверх, и совет закончился.

– Старейшины успели припрятать мясо и рыбу, – возмущался Лис, направляясь к вигваму. – Им-то что? Хватит мяса и у шамана, а вот охотники…

– Лучше готовься к охоте, – перебил его Волк. – Вождь сказал, что от молодых пойдут охотиться Волк и Лис.

– А Ворон, а Калан? – удивился Лис. – Они же хорошие стрелки.

– Ворон нарушил обычай совета, а Калан… Вождь говорит, что воины против Калана. Шаман говорит, что Калан предупредил Береговых людей о походе, что Калан и до сих пор ходит к ним.

Снег, снег, снег. Снег был повсюду: на земле, на реках, на озере, на кустах. Снег засыпал Волка даже во сне. Даже во сне Волк без конца шел по белой равнине под низким белесо-серым небом. Медленно прокладывал он лыжню в сыпучем от мороза снегу. Даже во сне гудели натруженные ноги. Когда припасы кончались, надо было идти назад.

Охотники возвращались в стойбище, чтобы взять немного еды, слышали плач голодных детей. Их встречали горящие надеждой глаза женщин, которые тут же гасли, увидев охотников без добычи.

Волк снова и снова всматривался в пустые просторы. Дичи не было. Может быть, повезло другим тройкам?

Однажды, как бы отвечая на его мысли, Черный Лось сказал:

– Скоро не хватит сил охотникам, и они не смогут искать дичь. Что тогда?

– Надо идти к Береговым людям, – предложил Волк. – У Береговых много мяса морских зверей. Надо выменять. Мясо плохое, но лучше, чем ничего.

– Береговые не станут меняться с Птицами, – покачал головой Лось. – Береговые до сих пор недовольны походом Птиц.

Заснеженное стойбище встретило их настороженной тишиной. Собаки давно уже покинули голодающих хозяев, а люди старались меньше двигаться, сохраняя силы, кутаясь в теплые меха. Не дымились костры, готовить было нечего, да и не было сил идти за дровами, прокладывать путь в колючем глубоком снегу.

Волк вошел в выстуженный вигвам и улегся, закутавшись в две оленьи шкуры. Он так устал, что не проснулся от голоса Чайки, звавшей его у входа. Не сразу проснулся, и когда девочка начала тормошить его.

– Там, там, в снегу, – торопилась Чайка, – Конюга и Казарка! Конюга не может идти. Казарка сказала, чтобы Чайка позвала Ворона, а Чайка узнала, что Волк вернулся! Подумала, позову Волка.

– Где в снегу? Почему в снегу? – никак не мог проснуться Волк.

– Это Казарка. Казарка сказала: нужно помочь воинам. Нужно тоже искать дичь.

– И нашли?

– Нашли следы. Казарка сказала – это волосатые быки. Мы шли по следам, но потом Конюга упала. Сказала – не может идти дальше. Умрет здесь в снегу. Плачет. Казарка послала Чайку в стойбище, а сама осталась с Конюгой. Развела костер, а теперь ждут.

– Хорошо. Жди здесь.

Волк быстро поднял Ворона, разыскал Калана, и по следу Чайки охотники тронулись в путь.

Ворон и Калан сменяли друг друга, а когда Волк попытался выйти вперед, Ворон решительно загородил ему дорогу.

– Волк устал, – сказал он, – а надо идти быстро.

К счастью, девочки не успели отойти далеко, и уже к вечеру охотники увидели дым от костра, горевшего в небольшой впадине на склоне холма.

Конюга уже не плакала, но по осунувшемуся личику, по тому, как она сидела, Волк понял, что сил у нее совсем нет. Ничего не изменилось в выражении ее лица, когда охотники подошли к костру.

А Казарка улыбнулась застенчиво, скупо, но по ее потеплевшим глазам, по тому, как обмякли напряженные плечи, Волк понял, что она очень рада их приходу.

Однако заговорила Казарка сухо и деловито:

– Следы. Там, в долине. Казарка поведет охотников.

– Казарка останется у костра, – ласково ответил Калан. – Казарка много ходила, а охотники отдохнули. Пусть Казарка вместе с Конюгой ждет. Главное, есть следы.

Глаза Казарки блеснули.

– Казарка не устала, – упрямо выпрямилась она. Но тут же ее глаза погасли.

«Пусть Казарка научится скрывать силу…» – внезапно вспомнила девушка слова наставницы. Вспомнила так ясно, что невольно оглянулась.

– Хорошо, – тихо сказала она, опустив голову. – Казарка будет ждать.

И снова одобрительно улыбнулась, увидев, как Ворон одобрительно кивнул головой.

Волосатые быки проложили широкую утоптанную борозду в снегу, и идти за ними было довольно легко. Охотники даже сбросили лыжи, чтобы двигаться побыстрее. Сначала след вел к морю, но потом стал круто сворачивать то на юг, то на запад.

– Волосатые идут к Теплой долине, – наконец понял Волк. – Снега там поменьше, и они найдут мох и траву совсем неглубоко.

– А откуда они знают Теплую долину? – удивился Ворон. – Ведь в земли Птиц быки не заходят, живут в краю холода, где тундра.

– Животные знают многое, чего не знают люди, – ответил ему Калан. – Возьми собак. Собаки воют и убегают на открытое место задолго до того, как горы начинают плясать. А мои братья каланы уплывают в море, чтобы не попасть под удары водяных гор. Калан сам видел, Калан чуть не погиб тогда, хотя и успел залезть на скалу. А каланы выплыли себе в море, покачались на волнах и спокойно вернулись на лежбище…

– Тс-с-с, – прервал его Волк, выглядывавший из-за скалы. – Вот они.

Стадо паслось. Низко опустив головы с массивными рогами, изогнутыми, как луки, овцебыки разгребали снег и, шумно отдуваясь, поедали мох и сухую траву. Их было восемнадцать, густо заросших черной шерстью, из-под которой едва-едва были видны короткие толстые ноги. Ветер дул в сторону охотников, и животные паслись спокойно.

– Стрелы запутаются в шерсти, – встревожился Волк, – а грудь быки защищают рогами. Куда стрелять?

– Надо стараться попасть в холку, когда быки наклоняют голову, – тоже шепотом посоветовал Ворон. – Или в бок. Стрелы не годятся. Надо метать копья.

Приладив копья в копьеметалки, охотники прицелились и по команде Ворона разом метнули. Упали два быка, а третий, с копьем, торчавшим в плече, быстро побежал, увлекая за собой испуганное стадо. Охотники бежали следом, вновь и вновь метая копья, но стадо разбежалось в разные стороны, и теперь преследовать его было труднее. Снег хорошо выдерживал толстые ноги животных, а охотники без лыж начали проваливаться и скоро отстали. И все-таки на снегу чернело пять туш, и пришлось основательно потрудиться, чтобы стащить их в одну кучу.

– Жаль, что не было собак, – сказал Ворон.

Волк и Калан, которые ни разу еще не охотились на овцебыков, вопросительно глянули на него.

– Волосатые, – объяснил Ворон, – когда на них нападают волки или собаки, становятся в круг, рогами наружу. Собакам трудно подобраться к волосатым – везде их ждут рога, а охотники могут долго метать копья и убить многих.

Охотники насобирали хвороста и развели костер. Ворон остался охранять добычу, а Калан с Волком пошли к девочкам. Они несли с собой несколько кусков мяса, чтобы подкрепить ослабевших подружек. Надо было отвести девочек в стойбище и позвать людей, чтобы забрать добычу.

Быстро разожгли уже угасающий костер и, поджарив на копьях мясо, накормили Чайку и Конюгу, поели сами. А Казарка не стала есть.

– Казарка поест с Вороном, – заявила девушка. – Ворону скучно одному, Казарка побудет с ним.

Когда Птицы пришли за добычей, шкуры с животных были уже содраны, а мясо порезано и завернуто в шкуры.

– Ворон сделал правильно, – похвалил молодого охотника Белый Медведь. – Если добычу не разделать сразу, она замерзнет и разделать ее будет очень трудно. Тащить же целые туши тяжело и неудобно.

Ворон и Казарка сидели рядом у костра, укрывшись одной шкурой. Голова девушки лежала на плече охотника. Казарка крепко спала и улыбалась во сне.

– Тише, – сказал охотникам Ворон – пусть поспит. Идите. Мы вас догоним.

Все мясо свалили в общую яму, а одну тушу разделили между людьми племени, чтобы все подкрепились свежим мясом. А утром Чистик и Заяц прибежали к Волку.

– Лесной Кот сказал: шаман ночью забрал много мяса и сложил в своем вигваме, – задыхаясь, выпалил Заяц.

– Говорит, что это – в подарок Каменному Хозяину. А Каменный Хозяин пошлет Птицам большие стада.

– Так, – нахмурился Волк, накидывая шкуру, – надо сказать Серому Медведю.

– Уже знаю, – встретил его Серый Медведь. – Надо бы забрать мясо, но шаман сказал – это жертва. А люди верят шаману.

– А может, действительно жертва поможет Птицам? Придут стада, будет Большая охота.

– Жертва? – ухмыльнулся Медведь. – Шаман отнесет в скалы кости да жилы, а все мясо раздаст старейшинам и съест сам. Так уже было не раз.

– Тогда нужно сказать вождю. Нужно собрать совет, – возмутился молодой охотник.

– Вождь знает. А совет решит так, как скажет шаман. Старейшины поддержат шамана, потому что получат свою долю, и люди их послушают. Люди боятся Каменного Хозяина.