Текст книги "Аргонавты вселенной"

– Это что, новое изобретение, Галя?

– Товарищи, готовится сенсационное научное открытие в об– ласти резиновой промышленности!

Конечно, эту последнюю фразу сказал Вадим Сергеевич: ду– мает, ужасно остроумно!

Но я никому ничего не объяснила, а продолжала делать свое дело. Сейчас расскажу, какое.

Стаканы и чашки в нашем буфете стоят в специальных гнез– дах, в пружинных зажимах. Это для того, чтобы они не разби– вались при толчках, – ну, понятно, не. в полете, когда все спокойно и ничто не шелохнется, а, например, при взлете или при посадке. В этих гнездах есть резиновые плотные проклад– ки. Они круглые и с одной стороны плоские, а с другойвдав– ленные, как маленькие блюдечки, чтобы стакан или чашка проч– нее стояли в гнезде. Вот я и взяла два таких резиновых круж– ка и стала проделывать с ними опыты. Все мои предположения оказались правильными! Тогда я достала два шурупа и отвертку и припрятала их до ночи. А когда все заснули, я закончила свою работу и проверила ее в готовом виде. Здорово получи– лось! Можно было спокойно лечь спать, хотя, правду говоря, мне ужасно трудно было дождаться утра: хотелось сразу разбу– дить всех. Но я, понятно, сдержалась.

Зато утром я поднялась раньше всех, оделась и, пока мои товарищи еще не проснулись, немножко попрактиковалась, чтобы чувствовать себя увереннее. И как раз, когда я решила, что уже можно будить товарищей, Ван Лун проснулся первым. Он сел в гамаке и увидел меня у дверей навигаторской рубки. Нет, Ван Лун ничего не сказал, хотя я видела, что он очень изу– мился. А я спокойно, будто ничего не замечая, сделала еще шаг, другой, третий… Ван Лун протянул руку и толкнул Соко– ла, спавшего в соседнем гамаке:

– Вадим, тут какое-то чудо! Думаю, мне снится. Посмотри– те, прошу!

Вадим Сергеевич взглянул в мою сторону. А я невозмутимо шла по полу каюты, делая широкие шаги. Дошла до одной стены, повернула обратно и снова пошла по полу. Даже ни разу не улыбнулась и делала вид, что не смотрю в их сторону, хотя чувствовала, что вот-вот прысну от смеха.

Вадим Сергеевич протер глаза и удивленно воскликнул:

– Да что это, в самом деле? Кончилась невесомость, что ли? Галя, как это вы умудряетесь ходить по полу? Ван, вы что-нибудь понимаете?

– Пока нет, – ответил Ван Лун. – Прошу вас объяснить, Ва– дим.

– Что объяснить, когда я сам не понимаю ничего? Смотрите, идет, как на Земле! Походка, правда, какая-то странная, как кавалерист, враскачку. Но все-таки идет! Николай Петрович, посмотрите, что наша Галя делает!

– В самом деле, Галя, как это у вас получается? – изумил– ся Рындин.

– Ничего особенного, Николай Петрович, – скромно ответила я. – Маленькое приспособление, даже не стоит внимания.

– Вот это ловко! – возмутился Сокол. – Нашла способ хо– дить по полу в невесомом мире – и говорит, что не стоит вни– мания.

– У вас, думаю, талант изобретателя, – сказал Ван Лун.

– Но как вы придумали это, Галя? – повторил Николай Пет– рович. – Научите и нас.

– Очень просто. Вот, пожалуйста. Я взяла два резиновых кружка из гнезд для стаканов. Выбрала такие, которые подошли мне по размеру. И привинтила их к каблукам.

– И что же?

– И хожу.

– Товарищи, она над нами издевается! – вознегодовал Вадим Сергеевич. – При чем тут резиновые кружки на каблуках? Что у нас, липкий пол, что ли?

– Постойте, постойте, Вадим, – остановил его Николай Пет– рович, – я, кажется, начинаю соображать. Ван, вы понимаете?

– Очень чуть-чуть. Надо еще послушать Галю, – отозвался Ван Лун.

– Галя, а ну-ка пройдитесь еще! – распорядился Николай Петрович. – Понятно. Присоски?

Удивительно, как быстро он умеет во всем разобраться! Я сделала еще несколько шагов и ответила:

– Конечно, присоски. Николай Петрович. Пол в каюте глад– кий, очень ровный, резиновый. Я нажимаю одной ногой, держась за стояк. Кружок сплющивается, выдавливает воздух между сво– ей вогнутой поверхностью и полом. А тогда наружное давление прижимает мою ногу к полу. Я ставлю другую ногу, прижимаю ее уже без стояка, держась на одной ноге. Она тоже будто прили– пает к полу. Тогда я чуточку наклоняю в сторону первую ногу, отделяю от пола краешек резинового кружка, между ним и полом входит воздух – и нога отклеилась, можно делать следующий шаг. Ну, конечно, надо немножко попрактиковаться. Но все очень просто.

– Но как вы додумались до этого, друг мой? – все еще удивленно допытывался Николай Петрович. – Ведь это чертовски остроумно и решает проблему хождения в условиях невесомости!

– Я вспомнила недавно, когда мы с товарищем Ван Луном стреляли в цель, об одной полузабытой вещи. Мне стало жалко пулек, которые мы расходуем при стрельбе в цель, и я вспом– нила, как у меня в детстве был пистолетик с присоской. Он стрелял деревянной палочкой с плоским резиновым кружком на конце, и кружок прилипал к стене. И я подумала…

– Молодец, Галя! Эта чудесная идея почему-то не пришла в голову ни одному из инженеров, занимавшихся оборудованием нашего корабля, – засмеялся Николай Петрович. – Замечатель– ное изобретение!'

– Думаю, те инженеры были очень взрослые. Забыли уже свои детские игрушки. Оказывается, полезно иногда помнить, – вставил Ван Лун. – Буду просить Галю научить меня тоже, по– жалуйста.

И даже Вадим Сергеевич на этот раз не пустил никакой шпильки по моему адресу. Он покачал головой и просто сказал:

– Да, Галина, это вы действительно здорово придумали. Придется нам всем поучиться у вас. Научите, Галинка?

Я кивнула головой. Вот это совсем другое дело! Когда Ва– дим Сергеевич не насмешничает, я готова его слушать сколько угодно: он сразу становится милым, хорошим. И пусть даже го– ворит о «личном», ладно уж…

…В тот же день резиновые кружки были привинчены еще к шести каблукам. И теперь мы ходим по полу каюты почти так же свободно, как на Земле. А я открыла еще одну исщь. Оказыва– ется, в астроплане при помощи этих резиновых кружков, кото– рые мы привернули к каблукам, можно ходить и по стенам и по потолку – конечно, только там, где обивка твердая и гладкая, а не из мягкой материн. Совсем как мухи ходят: смешно, но интересно… Это так, между прочим, нам ходить по стенам и потолку ни к чему.

А изобретение – и полезное! – все же у меня получилось!

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ,повествующая о том, как астронавты отправллли на Землю поч– товую ракету и какие после этого у них возникли мысли, связанные с межпланетными путешествиями вообще; этой же главой заканчивается дневник Галины Рыжко, который она вела вплоть до приближения астроплана к Венере

…Очень нам плохо без радиосвязи с родной Землей!

Сначала Ван Лун предполагал, что поток космического излу– чения не будет все время таким сильным. И если мы пролетим через его главное русло, то потом, может быть, радиосвязь восстановится. Но эти предположения не оправдались. Поток остается все таким же интенсивным.

Так как нам приходится то и дело выходить из-за свинцово– го укрытия, то каждый внимательно следит за собой. И. если замечает, что чувствует себя неспокойно, – приходится бро– сать дело и укрываться под свинцовыми листами. Гамаки для спанья давно уже перевешены тоже под стену, укрытую свинцом. Космическое излучение – очень опасный и коварный враг!

Астроплан летит по правильному курсу, это подтверждают и ежедневные проверки, которые делает Ван Лун (Николай Петро– вич теперь не участвует в этом, убедившись, как точно и ак– куратно производит вычисления Ван). Значит, не приходится и включать ракетные двигатели.

Но с того времени, как оборвалась радиосвязь с Землей, мы почувствовали себя гораздо дальше от Родину. Ведь раньше каждый день, да и по нескольку раз в день, мы слышали голос Земли, знали, что за нами заботливо следят и всегда, в слу– чае нужды, помогут. А теперь…

В репродукторе слышен лишь назойливый треск и грохот раз– рядов, будто десяток барабанщиков беспорядочно колотит в ог– лушительные барабаны.

Мы теперь даже не пробуем включать радиоприемник. Только Ван Лун, человек очень настойчивый, каждый день все же про– бует отыскать в грохоте разрядов голос Земли, но репродукто– ром о'н не пользуется, а включает наушники. Конечно, ему не удается ничего услышать, кроме треска и шума космического излучения, однако Ван Лун снова и снова слушает Землю, и не только слушает, но и пробует связаться с нею.

– Зачем вы это делаете, Ван? – удивленно спросил его как-то Вадим Сергеевич. – Ведь ясно, что Земля вас не услы– шит. Если до нас не доходят сигналы мощных земных радиопере– датчиков, то как можно думать, что до Земли дойдут сигналы нашей слабенькой радиоустановки? Напрасная работа!

Ван Лун невозмутимо ответил:

– На Земле все дни и ночи слушают, ждут. Может, думаю, на несколько секунд услышат нас – уже хорошо. Там беспокоятся. Нам не надо беспокоиться. Земля в порядке. Мы знаем это без ее сигналов. Земля не знает, что с нами. Полагаю, надо про– бовать.

– Да, вы правы, – сразу же согласился Сокол. – Даже од– но-два слова, которые на Земле услышали бы от нас, успокоили бы Родину. Правильно, Ван, извините, не додумал!

Это бывает очень редко, чтобы Вадим Сергеевич так мирно и покорно соглашался, когда слышит возражения. Но Ван Лун, ко– нечно, рассуждает верно.

А Николай Петрович – железный человек! Я бы на его месте давно не выдержала. Впрочем, ведь я об этом еще не писала.

Сейчас объясню все.

У нас есть еще один способ дать о себе весточку на дале– кую родную Землю. Я уже упоминала, что на астроплане есть маленькие почтовые ракеты. По плану работы экспедиции первую почтовую ракету мы должны отправить с документами, фото– и кинопленкой, записями и письмами на Землю на сотый день пу– тешествия. И Николай Петрович ни за что не хочет нарушить этот срок. А как на Земле обрадовались бы нашей почтовой ра– кете! Особенно теперь, когда оборвалась радиосвязь!

Узнав о почтовых ракетах, я очень удивилась: как можно так нацелить маленькую ракетку, отправляемую с астроплана, чтобы она нашла в межпланетном пространстве далекую, зате– рявшуюся во Вселенной, Землю? Ведь мы не сможем поправлять ее курс на расстоянии, у нас нет таких сложных приборов. Да и с Земли ее не увидишь, она крохотная, всего около трех метров длиной. Пожалуй, почтовую ракету могли бы нащупать чувствительные земные радиолокаторы, но этому помешает все тот же поток космического излучения.

Я поделилась своими опасениями с Вадимом Сергеевичем (после того как я придумала резиновые присоски на каблуках, он почти перестал подсмеиваться надо мной, и у нас снова хо– рошие, отношения, хотя о «личном» он ничего не говорит – должно быть, потому, что о «личном» можно говорить только наедине, а тут мы все время вместе. Но поглядывает он на ме– ня иногда совсем так, как это было еще на Земле). Сокол объ– яснил мне:

– Конечно, Галя, тут есть большая доля риска. Но я уве– рен, что почтовая ракета долетит до Земли.

– Почему?

– Да вот почему. Прежде всего ей будет дано по возможнос– ти самое точное направление. Затем ракета полетит не длинным полуэллипсом, а значительно более коротким маршрутом, почти прямо на Землю. Масса ракеты невелика, ракета может расходо– вать относительно мало горючего. Скорость ее, понятно, будет тоже очень мала, так как она полетит в сторону, противопо– ложную нашему движению. Но как только ракета оторвется от нас и пролетит часть пути, она попадет в зону притяжения Земли – это будет направлять ее дальнейший полет. А стоит ракете выйти за пределы мощного потока космического излуче– ния, ее сейчас же нащупают земные радиолокаторы и начнут уп– равлять ею так, чтобы она попала именно туда, где ее ждут. Ракету направят, насколько я помню, в Черное море, чтобы сопротивление воды погасило ее скорость. А потом она всплы– вет, так как после израсходования горючего окажется втрое легче воды. Понимаете?

Вероятно, все это так. Но когда я думаю о громадном расс– тоянии, которое должна пролететь маленькая ракета, чтобы достигнуть Земли, у меня кружится голова.

Николай Петрович категорически отказался отправлять пер– вую почтовую ракету раньше намеченного планом срока. Тут ни– чего не поделаешь: он – руководитель экспедиции, егэ слово – закон. И мы терпеливо ждем. тем более что до пуска первой ракеты по плану осталось уже несколько дней.

Первый этап нашего пути кончается. Венера сияет на черном небосводе как никогда раньше. Извержение вулкана давно за– кончилось – и вся поверхность темной части планеты по-преж– нему стала одинаково пепельной. В ожидании дня пуска ракеты мы то и дело возвращаемся к постоянной теме разговоровот– сутствию радиосвязи с Землей.

Сегодня после завтрака Ван Лун решил провести еще один эксперимент с радиоустановкой астроплана, которая помещается в навигаторской рубке. Он попросил меня взять запаснон ради– оприемник (такой же, как в радиоустановке) и расположиться с ним у самой задней стенки общей каюты. Я должна была внима– тельно слушать передачу Ван Луна и отмечать изменения слыши– мости. А он будет постепенно уменьшать мощность передатчика, с тем чтобы установить, при какой степени такого уменьшения я перестану слышать передачу на этом маленьком расстоянии. Путем каких-то сложных и мало понятных мне вычислений Ван Лун потом установит, как далеко могут распространяться сиг– налы нашего передатчика в межпланетном пространстве при пол– ной мощности, пока их не заглушит космическое излучение.

Мы достали запасной приемник на складе, и я устроилась с ним в конце общей каюты. Ван Лун отправился в навигаторскую рубку к передатчику, а я как можно точнее настроила приемник на его волну – ту самую, кстати, на которой работала всегда и Земля, посылая нам свои сигналы.

Сначала я хорошо слышала голос Ван Луна, хотя даже и на таком ничтожном расстоянии в наушниках сильно трещало. Потом Ван Лун начал уменьшать мощность передатчика. И сразу его голос стал ослабевать: он тонул в треске разрядов. Я акку– ратно отмечала по секундомеру, как ослабевала слышимость. Бот голос Ван Луна уже едва-едва доносится до меня, я с тру– дом могу разобрать лишь отдельные слова. Наверно, дальше нет смысла слушать…

Все же я еще раз подправила верньеры настройки и решила слушать до тех пор, пока голос Ван Луна не исчезнет оконча– тельно. А он терпеливо подавал сигналы, повторяя одни и те же слова, которые чуть слышно звучали в моих наушниках:

– Алло… алло… говорит… «Венера-1»… слушайте… алло… алло… говорят… «Венера-1»… слушайте…

Этот голос то совершенно исчезал, то, совсем слабый, воз– никал снова, будто с трудом пробиваясь сквозь треск косми– ческого излучения.

– Алло… алло… слушайте, слушайте… слушайте нас, «Венера-1»… слушайте, слушайте… «Венера-1», говорит Зем– ля… Слушайте, слушайте нас…

Что за странные шутки? Почему это Ван Лун вдруг заговорил от имени Земли? И почему его голос начал звучать по-иному? Да, да, голос очень изменился, это хорошо заметно даже в грохоте разрядов.

– Слушайте, слушайте, «Венера-1», говорит Земля… Гово– рит Земля!.. Алло, Земля вызывает «Венеру-1»!..

Ой, может быть я сошла с ума? Может быть, это снова ка– кое-то воздействие космического излучения, ведь я не в тени, не под прикрытием свинцовых листов. Но ведь это не голос Ван Луна, это совсем другой голос! Неужели… неужели это Земля?

– Галя, милая, что с вами? Вы вдруг так побледнели. Что произошло?

Ко мне подошел встревоженный Николай Петрович. От волне– ния у меня словно язык отнялся, я ничего не могла ответить. Я молча подала ему вторую пару наушников от приемника. Нико– лай Петрович посмотрел на меня с удивлением и даже опаской (наверно, он и вправду подумал, что мне нехорошо от косми– ческого излучения!), но взял наушники и надел их. Прислушал– ся. Теперь уже я смотрела на него со страхом: а что если мне действительно только почудился голос Земли? Что если и вправду это результат какого-то нервного расстройства из-за космического излучения?..

Но вот напряженное лицо Николая Петровича дрогнуло. Обеи– ми руками он плотнее прижал к голове наушники. Он жадно слу– шал. Значит, мне не почудилось, что я слышала Землю?.. Ну конечно, нет! Вот и сейчас я слышу:

– Слушайте, слушайте нас, «Венера-1»! Говорит Земля, го– ворит Земля! Слушайте нас, слушайте! Очень беспокоимся о вас. После обрыва радиосвязи некоторое время держали вас в поле зрения радиолокаторов. Слушайте нас, «Венера-1»! Затем отказали и радиолокаторы. Попытки отыскать вас при помощи мощных телескопов не дали результата. Слушайте нас, «Вене– ра-1»! Сообщите о вашем состоянии, положении, курсе. Говорит круглосуточный мощный передатчик «Земля»! Слышите ли нас, «Венера-1»?.. Отправляйте почтовую ракету на Землю. Слушай– те, слушайте нас, «Венера-1»! Говорит Земля, говорит Земля! Слушайте, слушайте! Очень беспокоимся о вас…

Передатчик Земли повторял все время одно и то же сообще– ние. Ведь там, на Родине, не знали, услышали ли мы его. И диктор повторял и повторял без конца те же слова призыва к нам. Заботливая, родная Советская страна не забывала о нас! А мы с Николаем Петровичем не отрывались от наушников и слу– шали, слушали, как зачарованные, милый голос Земли. Сейчас нам бьиго все равно, что именно он говорил, важно было слы– шать далекую и в то же время такую близкую сердцу Землю!..

– Что слушаете? Понять нельзя! Давно уже выключил пере– датчик, напомню, – удивленно сказал Ван Лун, появляясь в ка– юте и подходя к нам.

Вместо ответа Николай Петрович снял наушники и протянул Ван Луну. Тот недоверчиво взял их, надел н… я никогда еще не видела Ван Луна таким изумленным и обрадованным. Он отк– рыл рот – и снова закрыл его, судорожно глотнул и застыл, услышав голос Земли. Его рука схватила мое плечо и стиснула его.

– Ой, товарищ Ван Лун, мне больно!

Ван Лун не слышал меня. А Николай Петрович уже распоря– жался:

– Вадим, Ван Лун, готовьте письма и материалы! Я соберу сейчас мои записи и напишу краткий доклад. Сегодня будем отправлять почтовую ракету!

Рындин вышел из навигаторской рубки с толстым пакетом: ведь записи и донесения на Землю давно уже были готовы. И тут я решилась на то, что собиралась сделать уже несколько дней.

– Николай Петрович, – обратилась я к нему, – позвольте мне…

– Что именно, Галя?

– Отправить письмо… маленькое… мне очень хочется ус– покоить маму…

Ласковая улыбка осветила лицо Николая Петровича.

– А я-то уже дивился: и чего никто не говорит о письме домой? Начал даже думать, что вы забыли о маме.

– Ой, Николай Петрович, что вы говорите! Значит, можно? Я сейчас! Сейчас!

Конечно, мое письмо тоже было давно готово.

– Ну, все? Можете идти отправлять ракету, – распорядился Николай Петрович.

Ван Лун, Сокол и я прошли к склад, где лежала почтовая ракета. Это была блестящая металлическая сигара, сделанная из того же супертитана, что и весь наш астроплан. Да она и по виду очень походила на него: такая же длинная, вытянутая, остроносая, с маленькими крылышками в хвостовой части корпу– са. Дополнительных двигателей на крылышках не было. Ракета снабжена только одним – центральным – двигателем с отверсти– ем на хвосте. Почти всю внутренность ракеты заполнял атомит, и для багажа оставалось совсем маленькое местечко, своеоб– разный почтовый ящик в форме полого цилиндра, который закры– вался толстой металлической пробкой с винтовой нарезкой.

Рукописи, свернутые в трубку, и катушки фотопленки вместе с нашими письмами были опущены в цилиндр, заложены круглыми пыжами-прокладками, и Вадим Сергеевич осторожными движениями стал завинчивать металлическую пробку. Ввернутая до отказа, она как бы слилась с корпусом ракеты, и найти ее я могла только по двум крохотным углублениям, в которые вставлялся ключ-скоба.

Ван Лун нажал кнопку управления подъемником, на котором лежала почтовая ракета, – и металлическая платформа с нею начала медленно подниматься вверх через большой люк, открыв– шийся над ней в потолке склада. Затем люк снова закрылся, и мы поспешили обратно, в центральную каюту.

Здесь Сокол и Рындин быстро надели скафандры и отправи– лись наружу, как обычно через шлюзовые люки.

А еще через несколько минут мы с Ван Луном почувствовали едва заметный толчок: почтовая ракета оторвалась от астроп– лана и отправилась на Землю…

Зеркало перископа у нас уже было повернуто туда, куда должен был лететь космический почтальон. И мы с Ван Луном увидели огненное облачко, которое быстро удалялось от нас: это работал двигатель ракеты, уносившейся к Земле. Всего несколько секунд – и облачко исчезло, растаяло. Все! И толь– ко голос диктора Земли в наушниках все еще напоминал нам о необычайном происшествии. Иногда этот голос почти пропадал, иногда его было слышно лучше. Мы слушали все те же слова и радостно поглядывали друг на друга: Родина помнит и заботит– ся о нас, ее посланцах в межпланетном пространстве!..

…Уже укладываясь спать (я по-прежнему сплю прямо в воз– духе, только привязываюсь к стене под свинцовыми листами, и это очень удобно!), я спросила Сокола:

– Вадим Сергеевич, расскажите, пожалуйста, как вы отправ– ляли почтовую ракету? И как вы сами не оторвались от кораб– ля? Ведь один только шаг… бррр… страшно подумать, что можно было остаться там, снаружи, в холодном, мертвом прост– ранстве… А наш астроплан мчится так быстро, разве его по– том догонишь? Расскажите все-все, это так интересно!

По голосу Сокола я поняла, что он улыбается:

– Ничего особенного, Галя. Когда мы вышли на палубу, поч– товая ракета лежала уже там на своей платформе, между раск– рытыми створками двери грузового люка, будто в колыбели. Ну, мы положили ее точнее…

Ван Лун иронически усомнился:

– Положить немного трудно, считаю. Ракета ничего не весит как будто.

– Гм… ну не то чтобы положили, а установили в нужном направлении, как определил Николай Петрович. Затем включили двигатель ракеты, и она помчалась назад, к Земле. Только и всего.

Мне даже обидно стало. Такое важное событие – и такой скучный рассказ! Но Сокол, помолчав немного, добавил, как бы раздумывая вслух:

– Нет, пожалуй, не все. Должен сказать, Галиночка, что когда ракета выбросила из своего сопла облако газов, меня немного толкнуло. Я почувствовал, что меня относит в сторону от астроплана, будто что-то тянет а пространство. И не то чтобы я падал, нет, не так. А словно затягивает меня медлен– ным, но сильным течением… Это было, правда, неприятное ощущение. Но, вообще говоря, ничего опасного здесь нет, – продолжал он, будто оправдываясь: – ведь мы с Николаем Пет– ровччем зацепились тросами за крюки у верхнего люка. Нам, конечно, ничто не угрожало. Да, кроме того, должно было действовать и собственное притяжение астроплана, которое обязательно подтянуло бы меня назад, к корпусу корабля. Все это я понимал. Но, как я хорошо теперь вижу, можно ясно по– нимать разумоми все-таки поддаваться ощущениям, особенно когда они непривычные… Да, наверно, я долго буду помнить эту минуту!

Удивительно, но на этот раз даже насмешливый Ван Лун не отозвался какой-нибудь шуткой. Он задумчиво сказал:

– Думаю, это правда. Человек – живой, он много чувствует. Ум не всегда сверху. Машина – та не боится ничего. Человек может волноваться, хотя и знает. Это так.

Все замолчали. А я представила себе, что стою на корпусе астроплана, в темной пустоте… кругом только далекие холод– ные звезды… и вот меня относит в сторону, и трос отцепил– ся… и я лечу в черное, бесконечное пространство… Нет, это слишком страшно! Лучше думать о чем-нибудь другом. И я спросила Ван Луна:

– А почему все-таки мы услышали сегодня Землю, товарищ Ван Лун? Почему космическое излучение пропустило к нам пере– дачу Земли, а не заглушило ее, как раньше?

Ван Лун пожал плечами:

– Очень трудно сказать. Считаю, может Николай Петрович объяснит. Сам не знаю. Только если Николай Петрович не спит.

Голос Николая Петровича звучал нерешительно, когда он отозвался:

– Нет, Ван, я не сплю… Но думаю о другом. Меня взволно– вал голос нашей родной Земли, которого мы все время так жда– ли. И вот мы услышали его – заботливый, встревоженный… Мне вспомнились наши разговоры перед стартом: это когда вы, Ва– дим, говорили о том, что мы надолго прощаемся с Землей, от– рываемся от нее… Помните?

– Помню, – смущенно откликнулся Сокол.

– Как видите, вы были неправы, Вадим. Мы не оторвались от Земли, она с нами всегда и везде. Даже здесь, в безграничных просторах Вселенной. Где бы мы ни оказались, Родина думает и заботится о нас. Как это прекрасно, друзья мои!

Он умолк. Никто из нас не осмеливался нарушить молчание, помешать мыслям Николая Петровича. Да и сами мы тоже были взволнованы его словами – теплыми и проникновенными.

Но вот Николай Петрович заговорил снова:

– Теперь относительно вашего вопроса, Галя. Ответ на него может оказаться вовсе не таким сложным, как вам кажется. Ко– нечно, эти предположения еще нуждаются в проверке. Но дело представляется мне так. Мощный поток космического излучения имеет свои пределы. Возможно, что космическое излучение распространяется не сплошь, а отдельными потоками, широкими рукавами. Долгое время мы летели, прорезая один из таких мощных потоков, который, судя по наблюдениям Вадима, идет со стороны крабовидной туманности Тельца. И этот поток глушил все радиосигналы. А теперь, как мне кажется, мы вылетели из главного потока, во всяком случае – из наиболее интенсивной его части. Здесь, в той части космического пространства, в которой мы находимся теперь, поток излучения слабее. Он меньше искажает и глушит радиосигналы. Хотя в наушниках про– должается треск и грохот, но, как вы заметили сами, он уже ослабел. И мы получили возможность разбирать сигналы Земли. Ну, возможно также, что и на Земле увеличили мощность пере– датчика… Повторяю, все это – только догадки: разве можно сказать сейчас что-либо определенное? Вот завтра Вадим про– ведет новые наблюдения, измерит интенсивность потока косми– ческого излучения. И, быть может, тогда результаты этих но– вых наблюдений подтвердят мои мысли. Узнаем завтра.

– Еще одна загадка, – вставил Вадим Сергеевич.

– Назовем это лучше еще одной задачей, которую нам предс– тоит разрешить, – поправил его Николай Петрович.

– Пожалуйста, пусть будет задача, – согласился Сокол. – Перед нами их столько, что и не пересчитаешь, – и одна важ– нее другой.

– Думаю, это очень хорошо, – вмешался Ван Лун. – Если иначе – зачем нам лететь на Венеру? Туристы путешествуют без дела. Мы – люди науки. Нам – работать, решать задачи.

– Да разве я спорю? – живо откликнулся Сокол. – Это само собой понятно, Ван. У меня были совсем другие мысли, и вы их подкрепили своим замечанием, дорогой друг.

– Какие мысли? Скажите, прошу.

– Представьте себе – о фантастике.

– О какой фантастике? – в один голос удивленно осведоми– лись и Ван Лун и Николай Петрович. Удивилась и я.

– А вот о какой, – увлеченно продолжал Сокол. – Мы с вами летим на Венеру. Это непреложный факт – и вместе с тем, с точки зрения людей, живших, скажем, в пятидесятых годах на– шего столетия, это явная фантастика.

– При чем тут пятидесятые годы? – возразила я. – Вы бы еще вспомнили девятнадцатый век! А какая же фантастика в на– шем путешествии?

– Правильно, Галиночка! Но вот я сейчас вспоминаю, как описывали в прошлом межпланетные путешествия, и удивляюсь. Мне пришлось прочитать много научно-фантастических романов на эту тему – и я всегда удивлялся.

– Чему?

– А тому, что если судить по этим романам, то межпланет– ные путешествия всегда возникали и совершались случайно, без всякой надобности. Вот так: решили – и полетели. А зачем? Для какой цели? Неизвестно. По словам Ван Луна – как турис– ты.

– Да о чем вы, Вадим? – нетерпеливо спросил Николай Пет– рович.

– Сейчас, сейчас. Я напомню вам несколько наиболее попу– лярных в свое время научнофантастических романов, о межпла– нетных путешествиях, конечно. Начнем со знаменитого романа Жюля Верна «Из пушки на Луну». Превосходный роман, им зачи– тывались целые поколения людей! И можно только поражаться смелой фантазии Жюля Верна. Но…

– Вы что же, хотите говорить о его научных ошибках? – не– одобрительно осведомился Николай Петрович.

– Вовсе нет! Если вспомнить, что этот роман написан еще в девятнадцатом веке, то, наоборот, можно удивляться, как Жюль Берн допустил так мало ошибок. Ведь тогда никто даже не раз– рабатывал вопроса о межпланетных сообщениях с научной точки зрения. Нет, я не о том, Николай Петрович. Вспомните, почему герои Жюля Верна полетели на Луну? Да просто потому, что ар– тиллерийскому клубу нечего стало делать после окончания вой– ны между Югом и Севером Америки. Раз нечего делать – давай выдумывать занятие! И выдумали: построим пушку, из которой отправим на Луну ядро. Вот и все. Полетели от нечего делать, правда?

– Правда, – согласились мы.

– Возьмем другой роман – «Первые люди на Луне» Герберта Уэллса. Почему его герой Кэвор полетел на Луну? Да только потому, что ему взбрело в голову именно так использовать изобретенный им материал, на который не действовало земное тяготение (я уж ничего не говорю о невозможности создать та– кой материал).

– Да, и здесь цели не было, – подтвердил Николай Петро– вич.

– И ни в одном научно-фантастическом романе мне не уда– лось отыскать такой цели, во имя которой межпланетное путе– шествие стало бы необходимым. Не буду перечислять другие ро– маны, а задам вопрос: почему авторы научно-фантастических романов избегали приводить реальные, убедительные причины и задачи межпланетных путешествий? Вот мы с вами летим на Ве– неру, это никакая не фантастика, но летим мы с определенными серьезными заданиями. А там – от нечего делать, без всякой цели.

– Мне кажется, Вадим, что вы уже ответили на ваш вопрос,

– произнес мягко Николай Петрович.

– Как? Когда? – искренне удивился Сокол.

– В те годы, о которых вы вспоминаете, Вадим, межпланет– ное путешествие было не реальностью, а красивой мечтой.

– Ну и что?

– А то, что межпланетное путешествие в те годы не могло быть осуществлено. Наука и техника до этого еще не доросли. Не было ни расчетов, ни теории, ни материалов, ни нужного горючего.

– Не понимаю, Николай Петрович!

– Но вы же понимаете, что в те годы межпланетное путе– шествие нельзя было предпринять.

– Ну конечно нельзя. Но я не пойму, какое это имеет отно– шение к моему вопросу?

– Прямое, Вадим. Всякое изобретение или открытие – и вам следовало бы это помнить! – возникает не случайно. Оно всег– да обусловлено развитием общества, его социальных сил, его науки и техники. Мечта может появиться за сотни лет до ре– альной возможности ее осуществления, которое произойдет только тогда, когда для этого будут созданы определенные ус– ловия. Вот тогда мечта становится реальностью. Разве можно представить себе скоростной самолет, даже не ракетный, а старый, с мотором и пропеллером, до того как наука и техника разработали двигатели внутреннего сгорания? Конечно, нет. Разве могли бы мы осуществить наше путешествие, если бы нау– ка не овладела атомной энергией и не создала для нашего ко– рабля новое атомное горючее? Тоже нет. Но развитие общест– ва,, его науки и техники одновременно идет во всех направле– ниях. И возникают те самые причины и задачи, о которых вы говорили. Они подталкивают науку и технику дальше и дальше. Развитие науки об атоме позволило нам расширить таблицу Мен– делеева и заставило нас думать о поисках ультразолота на Ве– нере. Жизнь выдвинула реальную идею о межпланетном путешест– вии и заставила науку усиленно искать пути и способы его осуществления. Все связано, все обусловлено, все переплетено во взаимной зависимости. И это называется, как вы знаете, диалектикой. Так, Вадим? Я думаю, что вы и без моей помощи неплохо в этом разбираетесь.