Текст книги "Чужбина не встречает коврижками. История русского эмигранта"

Глава тринадцатая

Как-то в субботу я отправился в монастырь навестить моих друзей: Кочерыжкину Галину и Черёмушкиных Юру с Аллой.

Собрались мы, как всегда, у Галины за столом под виноградником. Я прихватил с собой бутылку красного чилийского вина «Канепа», у хозяев тоже нашлось кое-что. В доброй компании время протекало весело. Мы потихоньку пели русские песни, шутили, смеялись. В соседнем доме кто-то копошился, оттуда доносились приглушённые звуки, хлопала дверь.

Юра вдруг спохватился:

– Сегодня же Ярослав здесь. Надо его позвать. Заодно и с Владом познакомим.

– Давай его сюда. Как это мы о нём забыли? – тут же подхватили женщины.

И Юра пошёл звать соседа присоединиться к нашей компании. Тем временем Галина с Аллой заочно познакомили меня с обитателями соседнего дома.

– Ярослав из Львова. Он интеллигентный человек, из профессорской семьи, сам работал геологом, – начала Алла.

– А здесь он живёт и работает у богатой семьи из Австралии. Это его какие-то дальние родственники, – продолжила Галина. – Глава семьи Рональд Модра – австралийский миллионер, а супруга его Вера имеет русские корни. Её отец был донским казаком и во время Гражданской войны воевал на стороне белых, а после поражения бежал из России в Австралию. Рональд, в прошлом, известный штангист, а сейчас здесь возглавляет филиал американской фирмы «Аминас», производящей витамины и пищевые добавки, входящие в рацион спортсменов. Что они забыли в Чили – нам не понять.

– Да, у миллионеров свои причуды. С жиру бесятся, – пояснила Алла.

– А вот и мы! – объявил неожиданно появившийся Юрий. Его сопровождал невысокий, худощавый, с аккуратной стриженой бородкой, пятидесятилетний мужчина.

– Ярослав, – представился мне незнакомец. – Разрешите примкнуть к вашему шалашу?

– Всегда рады тебя видеть, Ярослав, – радушно отозвалась хозяйка стола. – Присаживайся сюда. Как твои дела?

– Как сажа бела. Всё работаю. Сегодня приехал сюда, чтобы в доме уборку сделать. Завтра Вера со своими здесь будут. Хотят от города на природе отдохнуть.

– Только для того дом в монастыре арендуют, чтоб иногда побывать на природе? – спросил я.

– Иногда я здесь ночую, – уточнил Ярослав.

– Ничего себе! – изумился Юрий. – Снимать такой дом, чтоб пару раз в месяц побывать в нём. Нам этого не понять! Променять такую замечательную страну, как Австралия, на какое-то Чили.

– Говорят, там у них было большое фермерское хозяйство? – поинтересовалась Алла.

– Да, у них в Австралии было ранчо. Они имели табун лошадей, стадо коров и другую живность, – подтвердил Ярослав. – Но у Рона много друзей в Штатах, и они ему предложили в Чили хорошее дело – возглавить фирму «Аминас». Вот и оказалась семья здесь.

– Тогда наливай, Влад. Выпьем за богатых родственников нашего друга Ярослава, – перевёл разговор в другое русло Юра.

За дружеской беседой мы и не заметили как опустились сумерки. Нам не хотелось расставаться. Вино способствовало общности интересов, родству душ. Сходили в гости к Ярославу, там ещё посидели. Далеко за полночь решили, наконец, разойтись. Дочь Галины

Наталья в ту ночь осталась ночевать где-то у друзей в городе. Муж Николай всё пребывал в погоне за длинным рублем, то бишь, – за длинным песо, где-то на юге Чили и сын Дима все каникулы гостил у него.

Помню, как Галина стелила мне на знакомой веранде. А потом снился сон, приятный сон из детства – я помогаю маме по хозяйству. Мать что-то готовит на печи, а я отправился за дровами.

И вот, снится будто несу я полную охапку хвороста, прижав её так крепко к себе, что прутья аж больно давят в грудь, передавили пальцы. Мне неловко нести эту охапку хвороста, и я хочу переменить положение рук, освободиться от груза. Я просыпаюсь и… что это?.. в моих объятьях спит Галина, а её тощее тело ребрами грудной клетки, словно прутьями хвороста, больно упирается в мою грудь, давит на руки…

***

Утром мы снова собрались своей компанией, только без Ярослава. Решили забраться выше в горы. Мы поднялись к вершинам Анд. Сверху был чудесный вид на монастырь и его окрестности. По ущелью внизу живописно извивалась речушка, блестя под лучами солнца живым серебром своих вод. А возле нас, тут и там, знаменитые ушастые кактусы радушно распростерли конечности, будто завлекая к себе в колючие объятия. Эти великаны с пятиметровой высоты величественно взирали на незваных пришельцев, но не чинили нам никаких препятствий и терпеливо сносили чужое присутствие. И мы за это были им благодарны.

Насытившись чистым воздухом и видами горных пейзажей, мы спустились вниз и снова собрались в гостеприимном доме Галины. А вскоре Ярослав покликал нас. Рядом с ним стояла семья его богатых австралийских родственников: рыжебородый коренастый мужчина в ковбойской шляпе с лихо завернутыми полями; миловидная женщина средних лет и две девочки, похожие на персонажей из романов Марка Твена – в одинаковых соломенных шляпках с яркими лентами, клетчатых платьицах и с жиденькими косичками, торчащими из-под шляпок.

Мы подошли, поздоровались. Ярослав переводил на английский. Девочки живо обозревали нас любопытными глазенками. Глава семейства добродушно улыбался и восклицал: «О`кей… о`кей…» Только Вера на ломанном русском произнесла в наш адрес несколько любезностей. И после этого мы расстались.

Я впервые увидел эту австралийскую семью и, почему-то, сразу же проникся к ним тёплыми чувствами. От них веяло неимоверной добросердечностью и… наивностью. И чувство умиления ещё долго не покидало меня после встречи с этой семьей. Непонятная реакция организма на незнакомых людей! Подобные положительные эмоции давали столь необходимый в моем положении заряд оптимизма.

Компания наша продолжила свой домашний праздник. Но через некоторое время веселье прервала послушница Аврора. Она пришла сообщить, что матушка Ульяна прослышала о том, что у Галины собрались в гостях русские и среди них есть недавно приехавший из России журналист.

– Матушка приглашает вас в свои апартаменты для личного знакомства, – на плохом русском обратилась ко мне Аврора.

Что ж, надо было идти. Визит вежливости к хозяйке данного заведения является важным дипломатическим актом, имеющим целью установить желательные контакты. Полезность такого знакомства сулила столь необходимые мне перспективы в дальнейшем, что я с радостью принял приглашение.

Послушница привела меня в уже знакомое здание самого женского монастыря, но не в главный вход, где я имел счастие ранее побывать, а сбоку – через небольшую дверь, и я очутился в рабочем кабинете игуменьи. Здесь были: пара письменных столов, компьютер, шкафы с документацией и прочие атрибуты, присущие канцелярии или, по-современному, – офису. Сама матушка выглядела этакой неприметной серенькой мышкой: небольшого росточка, хроменькая на одну ножку, одетая в выгоревший серо-чёрный монашеский балахон. Лицо характерно-арабского типа венчал внушительный баклажанный нос, нависающий зрелым плодом, набравшим необходимую кондицию – в смысле величины.

– Здравствуйте! Будьте любезны, проходите сюда, – показала хозяйка обители мне на стул возле своего стола, поднимаясь навстречу.

Я был приятно поражен её чистым русским произношением. Монахиня продолжила:

– Я наслышана о вас и с нетерпением хотела лично познакомиться, но никак не представлялся случай. А сегодня узнала, что вы здесь, вот и решила форсировать событие. Я вас не сильно побеспокоила?

– Нет, что вы! Мне приятно, что вы проявили интерес к моей персоне. Самому как-то неудобно было беспокоить вас.

– Да. Тут, в наших палестинах, порой, за делами насущными забываешь о главном – простом человеческом общении. Как вы устроились?

– Спасибо, хорошо. Мне выделили комнату на авениде Голландия. Я так благодарен Церковному совету.

Обменявшись любезностями, мы поговорили о России. Матушка живо интересовалась теми процессами, что происходят там. Поговорили о Чили, об эмигрантах. Напоследок игуменья благосклонно предложила свою помощь, если у меня возникнет вдруг в том необходимость. Я, естественно, загружать её своими проблемами, сразу же, на первой встрече не рискнул. Вежливо поблагодарил за участие. И с тем мы расстались.

Впечатление от знакомства у меня сложилось положительное – мать Ульяна вполне расположила к себе. Мои друзья тоже признали, что такое знакомство может быть весьма полезным.

К себе домой я вернулся поздно в воскресенье, довольный обретёнными новыми знакомствами, ведь никогда заранее не можешь определить какую в будущем пользу можешь извлечь из своих новых связей, а таковые были крайне необходимы в моём неустановившемся положении.

Глава четырнадцатая

Время шло, я обрастал новыми знакомыми, а работы всё не было. Мои соседи Леонид с Надеждой окончательно обосновались на новом месте. Из их комнаты больше уже не доносились стуки и шорохи от производства ремонтных работ. Жизнь протекала своим чередом. Лёня весь день пропадал на работе. Надежда всё время проводила либо в своей комнате у телевизора, либо в гостях у Ирины Долгушиной. Я же по-прежнему изучал испанский язык, иногда наносил визиты знакомым. До меня дошёл слух, что Леонид принял к себе на работу чилийца и тихо от меня делает своё дело. Было обидно, но в моём положении правильно – делать вид, что я ни о чём не ведаю. По вечерам мы по-соседски пили вместе чай или пиво. Мы – это я, Леонид и Игорь Стратович. Изредка к нам присоединялся Николай Долгушин. Обычно он приходил один и, если видел на столе спиртное, то быстро наливал себе и поспешно выпивал залпом сколько успевал, ибо следом всегда появлялась его благоверная Ирина, как всегда, с флегматичным Вадиком на руках. Супругу свою Николай откровенно боялся. Боялся он и Фельдфебельшу, и Гаузена, и своего шефа на работе, и многих других. Это был человек, поистине, боявшийся собственной тени. Но со мной держался вполне уверенно, даже несколько вызывающе, как бы, подчеркивая тем самым наше неравенство в классовой иерархии, разграничивающей чилийское общество. Я находился на низшей ступени и с этим надо было мириться.

***

Чикин нашёл меня сам. Он с утра подкатил на своей задрыпанной «Мазде» к воротам, торопливо посигналил, вызывая меня. Сергей спешил развезти копчёную рыбу клиентам. Помимо работы охранником в дискотеке, он занимался ещё копчением рыбы. Это был его маленький бизнес, который приносил небольшой доход. А хорошего дохода копчение рыбы в латинском мире приносить не могло, ибо индейцы не употребляют в пищу копчёности и не понимают вкуса подобной продукции. Клиентами Чикина были лишь немногочисленные соотечественники, обитающие в Сантьяго.

Сергей сообщил, что договорился на дискотеке насчёт меня, всё уже улажено и сегодня мне необходимо быть на рабочем месте в двадцать три часа. Но чтоб ознакомиться с обязанностями, мне следовало прибыть в «Ла Ос» минут на пятнадцать раньше. С этим он укатил на своём драндулете, бросив на прощанье:

– До вечера!

Ликованию моему не было предела. Неужели наконец у меня появится работа? Невероятно! Два месяца нахожусь в Чили и вот посетил миг удачи. Фельдфебельша да и другие смотрят на меня, как на дармоеда, а это очень угнетает мою натуру. Спасибо Сергею Чикину. За тот период, что я нахожусь в Чили, меня не раз посещала мысль: а может всё бросить и вернуться в Россию? Но решительность не покидала, и я упорно продолжал добиваться своего – ждал благосклонности фортуны. И вот, кажется, желанный миг настал.

Раньше назначенного времени я появился на дискотеке. Самого Сергея ещё не было на месте. Персонал меня принял тепло: все улыбались, хлопали по плечу, подбадривали, весело говорили что-то, но я, к сожалению, не понимал их быстрой речи и в ответ только пожимал плечами, да в такт кивал головой. Пришёл Сергей и моё присутствие обрело официальный характер. Он провёл меня по территории увеселительного заведения, ознакомил со всем. Там был огромный зал с колоннами, поддерживающими изнутри металлический каркас крыши, до которой от пола было никак не меньше двадцати метров. Прекрасная широкая сцена сверкала свеженадраенным паркетом. Прямо против сцены широким амфитеатром простиралась трибуна в виде лестницы, ведущей на верхний этаж, где разместился VIP-ресторан. Бары пестрели яркими этикетками бутылок, пюпитры активно шарили разноцветными прожекторными лучами по сцене, персонал оживленно сновал по залу, настраиваясь на работу. Всё бурлило и суетилось.

Дальше Сергей увлёк меня на кухню. Там было много посуды и огромные, размером с добрую хозяйственную выварку, кастрюли, вокруг которых устроились несколько человек. Все держали перед собой тарелочки и с аппетитом уплетали кто куриную ножку с картошкой-фри, кто макароны с мясом, кто что-то ещё. Всё ну как в известном романе Ильфа и Петрова, когда Остап Ибрагимович явился в дом престарелых за одним из стульев. Сережа сразу же ринулся к чанам. Со словами «аглоеды, не всё ещё сожрали?» – он прямо руками стал извлекать на подвернувшееся блюдо тушённые куриные окорочка. От такой наглости присутствующие перестали жевать. А один атлетического сложения двухметровый великан аж оттолкнул хама.

– Ты, Сергей, руки хоть бы помыл, прежде чем шарить ими в кастрюлях, – возмутился гигант. – Не один ты здесь, не забывай. Мы знаем, что один можешь всё съесть.

– Да с вами только зазевайся и останешься голодным, – оправдывался Чикин. – Я беру не только для себя, вон его ещё надо накормить, – показал он на меня.

Тут все повернулись ко мне, а здоровяк с интересом спросил:

– Это ты к нам работать пришёл? Гена Башкатов говорил о тебе. Значит, недавно прибыл из России?

– Да.

– Я Александр Батин, будем знакомы! – протянул он мне огромную ручищу. – Чувствуй себя, как дома. Но с Серёжи не бери пример. Все знают, что он здесь самый наглый.

Мне тут же придвинули тарелку, щедро наполненную едой и предложили принять участие в совместной трапезе. Основательно подкрепившись, мы с Сергеем пошли в кабинет к администратору Паулине, чтоб упорядочить моё пребывание на дискотеке. Начальница являла собой некий образ, присущий ренуаровским полотнам. Миндалевидные жгучие чёрные глаза, шоколадный цвет кожи безошибочно выдавали в ней коренную островитянку с полинезийских атоллов. Она так радостно встретила меня, будто всю жизнь только и мечтала, чтобы я у неё ход-доги продавал. Но, надо признать, было приятно испытывать к себе такое внимание. Мы поговорили. Вернее, Сергей поговорил с Паулиной, а мне потом перевёл всё.

Работа нехитрая: выкатывай себе расписную тележку, в которой приспособлены газовая горелка с бачками для разогрева сосисек и хлебцов, – да продавай желающим.

Тележку надо было ставить на улице в отведённом месте, недалеко от главного входа в дискотеку и ждать покупателей. Дискотека открывалась для посетителей в двадцать три часа и до семи утра длилось веселье, а затем, нужно было помыть тележку, закатить её в склад и сдать оставшиеся продукты (сосиски, хлебцы, майонез, кетчуп и горчицу) кладовщику Чапи. После этого следовало идти к Паулине сдавать выручку и получать заработанные за ночь деньги (в моем случае пять тысяч песо) и у Чапи забирать положенную бутылочку пива.

Такой был заведён здесь порядок.

Мы установили, как положено, тележку и, пока было свободное время, Сергей ввёл меня в курс дела. Сам он работал здесь же – на улице парковал автомобили клиентов дискотеки и охранял их. Так что, я не оставался без присмотра моего покровителя.

– Сергей, а почему ты не работаешь охранником внутри дискотеки? – полюбопытствовал я.

– Что ты! На парковке мне выгодней – здесь дают клиенты пропину (чаевые). А там внутри я бы имел за ночь только свои двадцать тысяч песо – и всё.

– Интересное название у дискотеки «Ла Ос». Это что такое?

– Ла Ос – это волшебная страна из детской сказки.

– Серёга, здесь такие «шкафы» работают в охранниках. И много среди них наших?

– Человек десять. Саня Батин – чемпион мира среди юниоров в гребле на байдарке. Гена – серебряный призер по плаванию на сеульской олимпиаде. Руслан – чемпион Молдавии по каким-то японским единоборствам. Сергей Булка – чемпион Южной Америки по культуризму. Это самые большие. Есть ещё размерами поменьше, они работают барменами, официантами, водителями, кладовщиками. Наша дискотека самая знаменитая в Чили. Каждый чилиец знает её, но далеко не каждого сюда пускают – руководство держит марку на высоком уровне. У нас развлекаются известные состоятельные люди. Здесь встретишь сенаторов, артистов, миллионеров и т. д. Хозяин наш Алехандро Тонда сам бывший чемпион Чили по каратэ, он имеет американский паспорт, а жена его – американка. Он очень деловой человек и с большими связями, распространяющимися за пределы Чили. Здесь очень престижно, когда у тебя работают белые, вот он и набрал к себе наших. Индейцы ведь низкорослые и коротконогие, имеют мешковатую фигуру. А наши посмотри какие! Гренадеры! Гордость за славян берёт.

– Ещё я заметил, что все наши подтянутые, аккуратно одеты, а местные какие-то небрежные, запущенные.

– Они не придают значения внешнему виду. Можешь увидеть здесь местную знаменитость в столь шокирующем наряде, что челюсть отвалится от удивления. На прошлой дискотеке, например, одна топ-модель пришла в таких драных колготках, а сверху напялила прозрачную комбинацию не первой свежести. Эх!.. ещё насмотришься. А сколько здесь бывает тех, которые нетрадиционной сексуальной ориентации, всякие там геи, травести, лесбиянки… причем, они этого и не скрывают. А попробуй-ка что-нибудь скажи против, так тебя быстро привлекут за дискриминацию сексменьшинств.

– Кошмар!..

– Ничего, это сначала с нашими российскими комплексами непривычно, а со временем всё это будешь воспринимать как норму. Наркотики и сексуальные отклонения здесь вполне вписываются в рамки современного общества. Алкоголь индейцам не подходит, они от него быстро пьянеют и сильно дуреют – латиносы ведь по натуре очень горячие. Алкоголь они потребляют в малых дозах, поэтому у них так распространены всякие коктейли, где лишь одну десятую часть стакана занимают виски, а остальной объем заполняют соками. Ты, наверное, слышал как в России шутят некоторые, мол, я пью только для запаха, а дури у меня своей хватает? Так это, как нельзя лучше, для индейцев подходит.

***

После полуночи народ потянулся на дискотеку активнее. Сергей суетился, едва поспевая устанавливать автомобили на парковку. Время от времени ко мне подходили и другие охранники, все интересовались как я обосновался. Но покупателей ход-догов всё не было.

– Ничего! – успокоил Батин. – Часов после двух ночи они проголодаются и тогда начнут покупать твои ход-доги, ведь в барах кроме напитков ничего нет.

– Саша, а сколько обычно покупают сосисек за ночь?

– Штук десять-двенадцать. Но твои предшественники были индейцы и у них не очень брали. А ты – белый, значит более привлекателен для местной публики. Паулина на тебя ставку делает.

– Ума не приложу как я буду рекламировать свой товар? Я ведь испанского языка не знаю.

– Вид твой – это самая хорошая реклама. А чтоб продавать – ничего сложного в этом нет: один ход-дог стоит одну тысячу песо. Что тут считать? Если что, мы рядом – зови, не стесняйся. Поможем.

Батин оказался прав: около двух часов ночи ко мне подошла какая-то крашенная девица в джинсовом костюме. Она что-то пробормотала скороговоркой и протянула розовую банкноту достоинством в пять тысяч песо. Я с таким невозмутимым видом, будто всю жизнь только и занимался продажей ход-догов, вилкой подцепил из бачка горячую сосиску, сунул её в заранее приготовленный хлебец, намазал майонезом и подал. Четыре тысячи песо сдачи сосчитать было плёвым делом. Серёга подоспел, когда у меня всё уже было «на мази».

– Молодец! – похвалил он. – Главное, что почин есть. Теперь брось под ноги и потопчи первую тысячу песо.

– Зачем?

– Примета такая есть – чтоб привлечь больше клиентов.

Потом потянулись и другие покупатели: весёлые, пьяные, говорливые. Всем было интересно поболтать с русским. Время прошло быстро. Вот уже и дискотека закончила работу. Надо собираться. Я подбил итог и оказалось, что продал 32 ход-дога. Паулина осталась довольна. Я получил свои честно заработанные пять тысяч песо и бутылочку пива.

На душе зазвучали фанфары!

Глава пятнадцатая

Ночные дискотеки в Чили функционируют три раза в неделю: в четверг, пятницу и субботу. Я хорошо отработал все три ночи в конце недели, перезнакомился со всем персоналом дискотеки и собой, видимо, произвел достойное впечатление, ибо легко влился в коллектив. Я был доволен. Своими впечатлениями о работе не преминул поделиться и с соседями – Лёней и Надеждой.

– Да что это за работа продавать ход-доги, – скептически канючил сосед. – Здесь нужна какая-нибудь квалифицированная специальность, чтоб ты мог твёрдо смотреть в будущее.

– Где я возьму такую профессию? Другая страна – другой мир. Сначала нужно присмотреться, разобраться что к чему.

– И тебе нравится там работать? – влезла в разговор Надежда.

– В принципе, на данном этапе мне подходит эта работа – справляюсь. Других вариантов пока нет.

Краем глаза я заметил, как у Лёни передернуло физиономию и он нервно затянулся сигаретой. А на следующий день Надежда сама подобралась ко мне с предложением:

– Слушай, Владислав, у Лёнчика появился большой объём работ, а чилиец, которого он взял к себе, оказался лодырем. Лёня боится тебя без документов брать, но если хочешь, я поговорю с ним. Всё равно он решил индейца выгнать и место освобождается. Он тебе будет платить так же, как на дискотеке – пять тысяч песо за рабочий день, зато работать будешь пять дней в неделю, а это всё-таки двадцать пять тысяч песо и научишься сварочным работам.

– Я-то согласен, только неудобно перед ребятами на дискотеке, меня там так хорошо приняли.

– Чего тут неудобного? Это твоя жизнь и ты прежде всего должен о себе позаботиться. Тебя все поймут – это ведь не в России.

– А что я им скажу?

– Ничего не надо говорить. А Чикину я сама всё объясню.

– Спасибо, Надя.

– Так, что сказать Леониду?

– Я согласен…

Серёга конечно обиделся на меня, но Надежда, как и обещала, поговорила с ним и всё уладила. А у Лени оказывается нерешённая проблема обозначилась на производстве. Хозяин фабрики по изготовлению металлических дверей Виктор Кальдерон, у которого брал подряд на работу Лёня Обойчук, предложил демонтировать большую двухкамерную сушильную печь, перевезти её в новый цех и там заново установить. Какую сумму хозяин фабрики предложил за эту работу, Леонид, конечно, не обнародовал, но по тому, как он хотел взяться за это дело, о плате можно было только догадываться.

Я ещё раньше рассказывал Лёне, что мне приходилось некоторое время потрудиться монтажником на заводе в ремонтно-механическом цеху. Видимо хитрый хохол это принял к сведению. А вечером на кухне за пивом он будто невзначай завёл со мной разговор на эту тему. Его интересовало смогу ли я разобраться с таким сложным оборудованием. Я сказал, что сначала нужно посмотреть печь.

– Хорошо, завтра с утра выходи ко мне на работу и поедем на фабрику, я покажу объект.

– Договорились.

– Я-то сам мореходку в Херсоне закончил и кроме моря нигде не работал. А сварочным работам немного научился, когда судно на ремонте стояло, – оправдывался мой новый патрон.

***

Я осмотрел сушильную печь. Ничего особенного. Только электроники много напичкано, да опутывающая каркас паутина газовых и воздушных труб пугала.

– Наше дело только отсоединить всю эту электронику с трубопроводами. А подсоединять специалисты будут. Мы же должны заниматься непосредственно монтажом печки.

– Тогда можно браться за эту работу.

Леонид просиял:

– Значит, я на тебя надеюсь?

– Надо тщательно ознакомиться с оборудованием.

– Давай приступай. Даю тебе день. Хватит?

– Думаю, хватит.

– Если понадобятся какие-нибудь инструменты – они в машине. А я пойду оформлять договор с Кальдероном.

За день я измазался, как чёрт, но был доволен: всю печь досконально облазал, изучил и даже успел кое-что отсоединить. Теперь я точно был уверен, что работу выполню. Сложность заключалась в том, что демонтаж придётся производить в действующем цеху, где тесные проходы и печь придётся разбирать на мелкие части, чтоб вытащить её наружу.

С порученным делом мы справились успешно. Когда смонтировали сушильную печь во вновь построенном цеху, сам хозяин приехал принимать работу. По его довольному виду было заметно, что он вполне удовлетворён увиденным.

Я получил свои честно заработанные двадцать пять тысяч песо. Все стороны остались довольны друг другом. А в субботу я, Леонид с Надеждой, Игорь и чета Долгушиных собрались у нас на кухне за совместным чаепитием. Обойчук пылко рассказывал как мы лихо расправились с печкой.

Игорь подал идею:

– Так это дело обмыть надо. Пусть ваша печь долго прослужит на благо Чили.

– Да, у меня долги не оплачены,.. налоги… – начал плакаться Леонид.

– Влад сегодня богатый. Ему Лёня аж двадцать пять тысяч зарплату выдал, – быстро нашлась Надежда.

– Точно! К тому же, ты ещё не обмыл новое место работы, – умело вывернулся Лёнчик, переведя стрелки на меня.

В общем, праздник получился на славу. Правда, почти всё моё недельное вознаграждение в этот день осталось в супермаркете.

Я продолжал трудиться у Леонида. После сушильной печи мы мотались по разным адресам: кому-то железный забор чинили, кому-то ремонтировали гараж или навес от солнца, много было работ, связанных с ремонтом трубопроводов. Я старался, выкладывался на работе, с обязанностями вполне справлялся. Только вскоре заметил, что после сушильной печи Леонид почему-то охладел ко мне, совсем потерял интерес, и стал проявлять недовольство в мой адрес. А однажды просто вывел из терпения своими придирками: не так, видите ли, я покрасил забор! Я вспылил и мы чуть не подрались.

– Всё! Ты больше не работаешь у меня, – отрезал Обойчук. – Ищи себе другое место.

– Ну и пошёл ты…

А вечером Лёня отошёл от гнева, и Игорь за пивом помирил нас, но работать меня к себе глава фирмы больше не пригласил. Я снова стал безработным. Итак, у Леонида удалось продержаться полмесяца.

Тут Ирина, как сорока на хвосте, принесла свежую новость:

– Скоро к вам новых жильцов поселят.

– Кого это? – поинтересовался я.

– Ты ещё не знаешь? – удивилась Надежда. – Из Аргентины приехали три парня и Церковный совет уже решил их поселить сюда.

– Как хорошо! – обрадовался я. – Значит, в нашем полку прибыло. Наша коммуна пополняется.

***

Теперь у меня снова была масса свободного времени. В поисках работы я опять стал наносить визиты знакомым. Так, однажды, заехал к Лацкам. Приняли меня тепло. Любовь Александровна угощала борщом. Татьяна подробно расспрашивала о делах. Она уже знала, что я рассорился с Лёней.

– У него несносный характер, – сетовала Татьяна. – И я уже поговорила с ним насчёт вас, высказала своё мнение. Он признался, что вынужден был так поступить по настоянию Зои Степановны. Она захотела, чтобы Леонид принял к себе на работу трёх ребят, приехавших из Аргентины. Якобы, у них очень тяжёлое материальное положение и дома, на Украине, остались семьи.

– Ну, ничего. Я поищу другую работу, – неуверенно промолвил я.

– Кстати, Владислав, у меня есть для вас хорошая новость.

– Я рад услышать.

– К отцу Вениамину на днях приезжала богатая семья из-под Ранкагуа, это в ста тридцати километрах от Сантьяго. Они хотят взять к себе на парселу русскую семью, чтобы жили там и работали. У вас ведь жена с дочкой остались в России и вы хотите их привезти сюда?

– Да, это так. Но у меня нет денег им на билеты.

– Это не проблема. Хозяева парселы богаты и если вы им понравитесь – они сами оплатят проезд вашей семье.

– Было бы замечательно встретиться с этими людьми.

– По этому поводу с батюшкой уже встречались эти трое ребят из Аргентины, но он пока не принял решение. А я взяла на себя самовольное право и от вашего имени поговорила с батюшкой.

– Татьяна, огромная вам благодарность.

– Теперь вы должны съездить к батюшке и лично поговорить с ним на эту тему. Он ждёт. И важно то, что хозяева официально оформят с вами контракт, а это необходимо для ваших документов. У вас ведь туристическая виза скоро заканчивается?..

На следующий день я отправился в монастырь на аудиенцию со святым отцом. Я знал, что он из своих родственников больше всех любит Татьяну и если она его о чём-нибудь просит – поп ей никогда не отказывает.

– …А, Владислав! Проходите, проходите. Будьте добры, разделите со мной мою скромную трапезу – мне только что завтрак принесли из монастырской столовой.

– Спасибо, отец Вениамин, – поблагодарил я, прикладываясь устами к его длани.

По обыкновению, перекрестив меня, старик продолжал:

– Я, вот, из Америки очередной номер газеты «Новое русское слово» получил. Боже мой! Что у вас там в России творится. Нет, коммунизм – это такая зараза! От сей болезни нужно любыми путями избавляться. В самом деле – что это такое? Опять новый вид зенитных ракет ваши испытали на полигоне в Капустном Яре. И куда вы ещё вооружаетесь?

– Батюшка, но ведь обороноспособность страны необходимо поддерживать на должном уровне. Любое государство об этом заботится. А коммунистический режим в России уже закончил свои дни. Как говорится, почил в бозе.

– Ну нет же! Здесь пишут, что коммунисты проводят реформу в своей Красной Армии.

– Батюшка, да Красной Армии, как и Советской, уже нет. В девяносто втором Союз развалился и договор в Беловежской Пуще это официально засвидетельствовал.

– Владислав, какой же вы упрямый. В вас говорят ваши коммунистические гены. Весь мир помнит как вы в Венгрии подавили жестоко народное восстание. А в шестьдесят восьмом ваши танки вероломно ворвались в Чехословакию. И что вы натворили совсем недавно в Афганистане? Нет-нет, не защищайте коммунистов…

Я увидел, что наши политические дебаты принимают для меня невыгодный оборот и необходимо как-то уходить от этой щекотливой темы.

– Уважаемый отец Вениамин, вы на меня пытаетесь повесить ответственность за действия советского режима, между тем, когда я сам пострадал от его последствий. Я ведь вам показывал некоторые газеты с моими статьями, осуждающими государственную политику и войну в Чечне, и коррупцию, и криминал… Но сейчас у власти Ельцин, а он ориентирует государство на демократический путь развития.

– Да ваш Ельцин законченный алкоголик. И как такому человеку можно поручать руководство страной?

– Больное общество – соответствующее и руководство. А как иначе? Главное, что Россия осудила своё прошлое и сменила приоритеты. А это, согласитесь, обнадёживает.

Мне кое-как удалось перевести беседу в иное от политики русло и успокоить разбушевавшегося борца с коммунизмом, многие годы черпающего сведения о России исключительно из столь авторитетного для него источника информации, как антироссийская газета «Новое русское слово». Это оголтелое антисоветское издание продолжало свою