Текст книги "Слухи, образы, эмоции. Массовые настроения россиян в годы войны и революции (1914–1918)"

Таким образом, система призрения семей солдат как ввиду излишней забюрократизированности, так и из‐за недостатка государственных средств не только усугубляла социальные проблемы в деревенской среде, но и служила поводом для выражения женского протеста в различных административных центрах.

Помимо мобилизации мужчин, перебоев с выплатами денежных пособий, фактором женского бунтарства стала реквизиция лошадей и крупного рогатого скота для нужд армии. Собственно, подобные реквизиции коснулись всех слоев населения: еще 17 июля 1914 г. было утверждено Положение о военно-автомобильной повинности, предусматривавшее принудительную реквизицию автомобилей у населения с возмещением стоимости. Однако если автомобиль в те годы мыслился как роскошь, от которой можно было временно отказаться, то лошадь в крестьянской семье играла совершенно иную роль, от нее нередко зависело выживание людей. Комиссии по реквизициям оценивали лошадь с точки зрения ее выносливости и годности для армии, признанных негодными лошадей возвращали, за других назначали денежную компенсацию, однако сумма компенсации нередко определялась произвольно, среди крестьян ходили слухи о том, что за взятку можно и хорошую лошадь признать негодной или, в крайнем случае, получить хорошую компенсацию. В частной переписке обыватели указывали друг другу на злоупотребления властей, а также местных перекупщиков-спекулянтов. Так, один современник сообщал о действиях некоего Карыма, который покупал за бесценок лошадей у крестьян, которых накануне комиссия признала негодными для армии, а затем получал за них казенные деньги, повторно предъявляя их комиссии519519
  ГА РФ. Ф. 102. Оп. 265. Д. 980. Л. 28.


[Закрыть]. По подсчетам Г. И. Шигалина, за время войны из сельского хозяйства было изъято 10% лошадей, причем взрослых, наиболее работоспособных, в то время как в деревне увеличивался процент молодняка и жеребят (до 22%), а также старых кляч520520
  Шигалин Г. И. Военная экономика в Первую мировую войну. М., 1956.


[Закрыть]. При оценке лошадей члены комиссии далеко не всегда принимали во внимание, что ценность лошади в семье, лишившейся мужчин, сильно возрастала. Тверской уездный предводитель дворянства В. И. Гурко в воспоминаниях писал: «Мобилизации проходили при полном спокойствии… Посадка в поезда происходила в отменном порядке. Разумеется, провожавшие уходившие поезда женщины усиленно плакали, заметно было волнение и на лицах солдат, но шли они бодро и уверенно. Менее спокойно прошла реквизиция лошадей по военно-конской повинности, производившаяся почти следом за людской мобилизацией. Во множестве крестьянских хозяйств главами оставались женщины, и именно они проявляли и крайнее недовольство, и даже полное отчаяние, когда у них стали отбирать лучших лошадей. Здесь пришлось видеть несколько весьма тяжелых сцен: бабы буквально выли. Наблюдая за осуществлением военно-конской повинности, я несколько раз не мог выдержать тяжелых сопровождавших ее сцен и, признаюсь, вполне произвольно оставил на месте нескольких добрых коней, признав их вопреки очевидности негодными»521521
  Гурко В. И. Черты и силуэты прошлого. М., 2000. С. 643–644.


[Закрыть]. По логике мемуариста, отстаивавшего официальную версию о спокойном течении мобилизации, но признавшего «полное отчаяние» женщин при реквизициях, выходило, что скотина солдаткам была дороже мужей.

Впоследствии к реквизициям лошадей и рогатого скота добавились и реквизиции зерна, что также способствовало росту протестных настроений среди крестьянок. Часто стали звучать угрозы в адрес царя. Так, например, 2 марта 1916 г. 38-летняя крестьянка Тобольской губернии Прасковья Тимофеева, муж которой был призван в армию, находясь в возбужденном состоянии при реквизиции у нее овса, в присутствии свидетелей сказала: «Что это за цари такие. Мужа и лошадь взяли, а теперь хотите и овес забрать. Надо бы всех царей под пулю»522522
  РГИА. Ф. 1405. Оп. 521. Д. 476. Л. 214.


[Закрыть]. В составленном протоколе было отмечено, что ранее Тимофеева ни в чем предосудительном замечена не была и отличается безупречным поведением.

Разразившийся в империи общий продовольственный кризис размыл границы бунтарства солдаток. Из-за значительного роста цен на продукты и исчезновения ряда товаров из продажи ценность пособия понижалась, а желание бунтовать появлялось не только у одних жен призванных запасных, но и у всех, кто вел домашнее хозяйство. Повышение цен на продукты началось практически сразу после объявления войны, поэтому петроградская толпа, громившая 22 июля немецкое посольство, «делегировала» женщин на разгром продовольственных рынков. 25 июля в селе Смоленском за Невской заставой вспыхнул женский бунт на почве повышения цен на пищевые продукты. Газеты сообщали: «Вчера хозяйки, явившись в рынок, узнали о новом повышении цен почти на все продукты первой необходимости. Они напали на ларьки торговцев и уничтожили весь товар. Разгром рынка отличался не меньшей жестокостью и не меньшим озлоблением, чем разгром немецкого посольства… Торговцы понесли весьма существенные убытки и после этого согласились понизить цены на все продукты до прежней нормы»523523
  Петербургский листок. 1914. 26 июля.


[Закрыть]. 28 июля разгрому подвергся рынок в Петербурге, на Безбородкинском проспекте (Выборгская сторона)524524
  Петербургский листок. 1914. 29 июля.


[Закрыть]. В следующем году ситуация с женскими погромами торговых заведений осложнилась. Исследователи отмечают, что только за 1915 г. в России было зафиксировано 654 бунта, вспыхнувших на почве роста цен и недостатка продовольствия, а с января по май 1916 г., т. е. за неполные полгода, произошло уже 510 выступлений525525
  Щербинин П. П. Военный фактор в повседневной жизни русской женщины в XVIII – начале XX века. Тамбов, 2004. С. 266.


[Закрыть].

Продовольственный кризис был вызван объективными причинами и усугублялся субъективными инфляционными ожиданиями торговой части населения. Уменьшение трудоспособного населения деревни сказывалось на сельскохозяйственном производстве526526
  Шигалин Г. И. Военная экономика в первую мировую войну. М., 1956. С. 195.


[Закрыть]. В первый же год войны сельское хозяйство недосчиталось 7,5 млн человек. Во второй и третий годы войны в армию было призвано еще 6 млн жителей деревни. В результате большое количество хозяйств осталось без мужских рабочих рук: например, в Московской губернии – 44% хозяйств, в Амурской – 43%, в Томской – 42%, в Тамбовской и Вологодской – 36%, в Киевской – 37%, в Харьковской, Саратовской и Уфимской – 30%527527
  Северные записки. 1917. № 1. С. 184; Сириков М. А. Очерки по аграрной статистике. 1924. С. 397–404.


[Закрыть]. В декабре 1914 г. обыватель из села Ильинское Калужской губернии писал лидеру кадетов П. Н. Милюкову: «Сегодня объявлена четвертая мобилизация. Призываются ратники начиная с 1902 года. Канун Нового года сделался днем плача и рыданий. Призываются единственные кормильцы семей, где из 10-ти человек 8 неработоспособных. Необходимо внести в устав о воинской повинности поправку. Иначе для страны станет непосильным содержать такие семьи. Наша Калужская губерния по последней народной переписи значится в числе вымирающих. Мужское население у нас очень сильно поредело. Следовало бы военному начальству при назначении мобилизаций считаться с этим обстоятельством, иначе дело выйдет очень плохо. Деревни запустеют»528528
  ГА РФ. Ф. 102. Оп. 265. Д. 1003. Л. 8.


[Закрыть].

Продовольственные погромы начинались, как правило, с «бабьего бунта», к которому впоследствии присоединялись хулиганствующие подростки, демобилизованные солдаты, рядовые обыватели. В отличие от узкосоциальных бунтов (например, рабочих, студенческих беспорядков), погромы, устраивавшиеся женщинами, имели одну важную отличительную особенность для самих погромщиков: конная полиция и войска действовали крайне нерешительно, редко открывая огонь на поражение. Поэтому к женскому погромному движению так любили присоединяться «профессиональные» громилы. При этом сами женщины были способны на проявление большой жестокости. 7 августа 1915 г. женский погром произошел в Колпине Петроградской губернии, в котором участвовало 400 человек. Поводом стал рост цен на овощи. В полдень одна из покупательниц обвинила торговца в спекуляции, вспыхнула ссора, женщины устроили погром, но вскоре были разогнаны полицией. Однако они не успокоились и отправились за подмогой к своим мужьям. К 5 часам вечера собралась уже смешанная толпа мужчин и женщин, с которой полиции пришлось биться 6 часов. Лишь в 11 часов вечера погром был остановлен. Любопытно, что разгрому подверглись заведения разного характера: не только продовольственные лавки, но и парикмахерская (вероятно, украли одеколон, который поднялся в цене в условиях сухого закона), табачные и писчебумажные лавки. В итоге полиция арестовала 10 женщин-зачинщиц529529
  Биржевые ведомости. Веч. вып. 1915. 8, 9 августа.


[Закрыть]. В начале сентября 1915 г. в Петрограде на Охте случился бабий бунт, во время которого были разбиты все лавки по Пороховской улице. Для усмирения вызвали конных городовых. По свидетельству очевидцев, один городовой был убит530530
  ГА РФ. Ф. 102. Оп. 265. Д. 1008. Л. 24.


[Закрыть].

Одновременно с беспорядками на Охте, носившими, в общем-то, локальный характер, начался настоящий бунт в Астрахани, продолжавшийся два дня – 8–9 сентября 1915 г. Помимо привычного стихийного течения, он отличался и вполне рациональным и в некотором роде «героическим» поведением женщин: свидетели отмечали, что в то время, как одни погромщики просто уничтожали товар, другие, преимущественно женщины и дети, аккуратно его заворачивали и забирали с собой. Многих удивляло, с какой легкостью некоторые женщины убегали от полиции с мешками-пудовиками (16,3 кг) с мукой. После мучного ряда погромщицы переключились на магазин швейных машин компании «Зингер».

В июне 1915 г. в селе Гордеевка Нижегородской губернии 10-тысячная толпа женщин устроила «ревизию» запасов сахара в лавках. Полиция ничего не могла поделать с женщинами, в то время как последние вели себя агрессивно по отношению к стражам порядка, кидали в них камни. Б. Энгл отмечает, что, в отличие от европейских продовольственных погромов, в которых также участвовали женщины, русский «бабий бунт» изначально был ориентирован на насилие. Исследовательница объясняет это традицией крестьянского доиндустриального бунтарства531531
  Энгл Б. Не хлебом единым… С. 157.


[Закрыть].

14 февраля 1916 г. серьезные беспорядки на продовольственной почве вспыхнули в Баку. Казалось, что все они разыгрываются по одному и тому же сценарию: пришедшие на базар женщины возмутились очередным ростом цен на продукты, вступили с торговцами в спор, переросший в драку. Сила оказалась на стороне женщин, которых поддержали местные деклассированные элементы, а также хулиганствующие подростки. Власти попытались остановить разгром рынка, вызвав конных городовых и пожарную команду, но это не помогло: толпа вырвалась за пределы рынка и направилась громить магазины в центре города. Погром продолжался еще два дня, причем самым страшным днем, согласно письмам очевидцев, было 15 февраля. На следующий день власти приняли решение стрелять в толпу, и беспорядки прекратились532532
  ГА РФ. Ф. 102. Оп. 265. Д. 1044. Л. 37–38.


[Закрыть].

Та же картина описана в письме из Красноярска от 7 мая 1916 г.: «Дикое, непомерное взвинчивание цен крупными оптовиками и никем и ничем не сдерживаемая спекуляция мелких торговцев съестными припасами еще с осени породили глухое недовольство беднейшей части населения… Город напоминал собой пороховую бочку, в которую достаточно было попасть искре, чтобы получился грандиозный взрыв. Это и случилось 7 мая около 8 часов утра. В мясной лавке крупного торговца Марксона бедная солдатка затеяла спор по поводу отпущенного ей недоброкачественного мяса с приказчиком лавки, как говорят евреем – пленным австрийцем. Во время перебранки последний куском мяса ударил покупательницу два раза по лицу… Кто-то крикнул: „Жиды бьют солдаток“, – и началась свалка. Первой разгромили мясную лавку Марксона на базаре, а потом начали громить все лавки подряд, а спустя 20–30 минут толпа женщин и подростков громила окна магазинов на Большой ул., сначала без разбора, а позже только еврейские. Одновременно с разгромом начался грабеж. По городу в разных местах одновременно толпы баб и разных подонков общества в 20–30 человек разбивали и грабили магазины, мелочные лавки, еврейские дома, торговые бани и проч. К 10-ти часам утра базарная площадь была занята бесчисленным количеством конных и пеших патрулей, казаков. Однако, ни усиленные наряды полиции, ни солдаты, ни тем более казаки не препятствовали толпе бесчинствовать и грабить… Можно было наблюдать такие картины: у мелочной лавки стоят 15–20 человек солдат с винтовками. Лавку громит толпа в 5–10 человек баб и подростков, которая, выходя из разграбленной лавки, угощает награбленными папиросами солдатиков… По городу носятся упорные слухи, что солдаты убили прикладами жандармского ротмистра, зарубившего солдата за неисполнение приказа бить баб прикладами. Несомненно одно, что настроение воинских частей было самое дружелюбное к погромщикам. Утром на базаре избили несколько городовых и пристава, а днем били евреев. Сцены разгрома не поддаются описанию: ломали, уничтожали все, что ни попадалось, подушки, перины разрывали и содержимое пускали по ветру. Не щадили ни женщин, ни стариков, избивали, уродовали всех. За день разгромлено не менее ста лавок и домов. Разграбленное уносили на руках, увозили на извозчиках на глазах полиции и войск. К вечеру все стихло, но поручиться, что утром не вспыхнет с новой силой – нельзя»533533
  ГА РФ. Ф. 102. Оп. 265. Д. 1045. Л. 40 – 40 об.


[Закрыть].

Важно отметить, что в ряде случаев, когда женщины поднимали крик на рынках, требуя снизить цены, торговцы шли им на уступки. Тем самым практика женского бунтарства оправдывалась: распространявшиеся по России слухи о женских зверствах по отношению к спекулянтам и мародерам пугали рыночных торговцев и позволяли хозяйкам иногда участвовать в регулировании цен на продукты. Как правило, тон задавали именно солдатки. Б. Энгл пишет, что в 1915 г. около 200 солдаток, собравшихся у управы в ожидании выплаты пособий, зашли в ближайший магазин и потребовали снизить цену на муку до 60 копеек за пуд. Но когда продавец отказался, одна из солдаток схватила мешок со словами «тащите, девки!», что сделало приказчика более сговорчивым534534
  Энгл Б. Не хлебом единым… С. 155.


[Закрыть]. В июле 1915 г. на таганском рынке Москвы женщины подняли крик по поводу повышенных цен на молодой картофель, угрожая разгромом рынка, в результате чего купцы снизили цены. Тем самым женщины вырабатывали определенную протестную тактику, которая в конце концов вылилась в массовые акции первых дней революции 1917 г. Не случайно в своих воспоминаниях генерал-майор отдельного корпуса жандармов А. И. Спиридович называл женщин и детей «застрельщиками революции»535535
  Спиридович А. И. Великая война и февральская революция. 1914–1917 гг. Т. 3. М.; Берлин, 2017. С. 36.


[Закрыть].

Как отмечают исследователи, в конце 1916-го – начале 1917 г. практически по всем городам Поволжья прокатилась волна «бабьих бунтов». 12 июля 1916 г. «бабий бунт» в Симбирске, во время которого погибло три человека и десяток оказались ранеными, обсуждался на секретном заседании Совета министров536536
  Совет министров Российской империи в годы Первой мировой войны. Бумаги А. Н. Яхонтова (Записи заседаний и переписка). СПб., 1999. С. 348.


[Закрыть]. Крупный погром, вызванный недовольством хозяек от продажи тухлого мяса, произошел в Самаре 5 ноября 1916 г., во время которого было разгромлено 56 лавок и магазинов537537
  Репинецкий А. И. Женщины и дети в годы Первой мировой войны (на материалах Поволжья) // Война и повседневная жизнь населения России XVII–XX вв. (к столетию начала Первой мировой войны). СПб., 2014. С. 457–462.


[Закрыть]. При этом, помимо продовольственного кризиса как причины бунтарства, историки обращают внимание на такой фактор, как изменившееся сексуальное поведение новой категории рабочих, получавших бронь. С. Г. Басин обратил внимание на то, что участившиеся случаи сексуального домогательства рабочих к солдаткам вызывали протест последних и усугубляли психологическую атмосферу в обществе538538
  Басин С. Г. Самара в период империалистической войны (1914 – февраль 1917 г.) // Учен. зап. Куйбышевского гос. пед. ин-та. Вып. 15. Куйбышев, 1955. С. 122.


[Закрыть]. Следует отметить, что о перверсивных практиках, участившихся в годы Первой мировой войны, писали многие современники. Правда, по понятным причинам, чаще всего это касалось поведения мобилизованных солдат и дезертиров.

Другим фактором, влияющим на усиление протестных настроений женщин, стало ухудшение условий работы на предприятиях и неравная оплата труда. А. И. Репинецкий указывает, что удельный вес женщин на предприятиях Поволжья к началу 1917 г. составлял 30,5%, женщины работали по 12 часов в день, плюс 2–4 сверхурочных часа, получая при этом только 3/4 заработной платы мужчин. Тяжелые условия труда приводили к физическому и психическому истощению работниц. Один из рабочих Трубочного завода Самары писал в «Волжское слово»: «Вхожу я в проходную (Трубочного завода в Самаре), смотрю на полу лежит девушка и еле дышит. Я спрашиваю ее что с тобой? Она повернулась ко мне и заплакала: „Не могу работать, а домой не пускают… я наверное умру, со мной второй год чахотка… от усиленной работы болит грудь, бок. Прихожу в 6 часов утра, ухожу в 8 часов вечера и не вижу ни дня, ни воздуха… Я-то, ладно, хоть давно работаю, а которые недавно поступили и тоже кандидаты на тот свет. А их человек 30“»539539
  Цит. по: Репинецкий А. И. Женщины и дети в годы Первой мировой войны…


[Закрыть].

Женские погромы отличались повышенной эмоциональностью и чаще всего были спровоцированы слухами, принимавшимися крестьянками на веру. Если рациональное восприятие действительности предполагает критически-сдержанное отношение к ним, то эмоции, которые захлестывали малообразованных солдаток, торговок, простых хозяек, провоцировали повышенную агрессию. В условиях превалирования чувственно-эмоционального восприятия реальности вызревали слухи, которые, согласно исследованию Л. Олсон и С. Адоньевой, играли важную практическую роль в жизни деревенских женщин540540
  Олсон Л., Адоньева С. Традиция, трансгрессия, компромисс: миры русской деревенской женщины. С. 272.


[Закрыть]. При этом слухи, как отмечали Д. Олпорт и Дж. Постман, связаны с упрощенной эмоциональной гиперболизацией информации541541
  Allport G., Postman J. Psychology of Rumor. New York, 1947.


[Закрыть]. Передача подобного сообщения предопределяла эмоционально-психологическую контагиозность, повышала возбудимость принимающего субъекта и создавала почву для насилия. В периодической печати описывались случаи неконтролируемого стихийного насилия, вспыхнувшего от чувства страха перед шпионами, провоцировавшего агрессию необразованных женщин. Так, например, «Петроградский листок» сообщил о происшествии в лесу графа П. П. Шувалова 10 сентября 1914 г. Около 2 часов ночи через лес шли женщины деревни Касимово, которые заметили сквозь деревья подозрительный свет, оказавшийся большим костром. Женщины тут же решили, что перед ними либо затаившиеся конокрады, либо тайная встреча немецких шпионов. Женщины бросились к местному десятскому Ивану Макееву, разбудили его и вместе с 20 односельчанами отправились в лес. Когда толпа подошла к костру, обнаружилось, что рядом с ним спали двое мужчин. Недолго думая, толпа набросилась на спящих и начала их избивать. Когда бить устали, выяснили, что незнакомцы – служащие имения графа Шувалова лесник Владислав Мороз и егерь Яков Богданов. Последним повезло, что они выжили, хотя и получили серьезные увечья542542
  Петроградский листок. 1914. 10 сентября.


[Закрыть].

Распространявшиеся в городах слухи подстегивали фантазию и приводили к рождению различных фобий, наиболее массовая из которых – шпиономания. Следствием массовой шпиономании становились немецкие погромы. Самый известный, но далеко не единственный из них – Московский погром конца мая 1915 г., спровоцированный серией абсурдных слухов: служащие на военных заводах этнические немцы являются шпионами, устраивают взрывы на складах с боеприпасами, распространяют холеру, отравляя артезианские колодцы, а в кондитерских магазинах, принадлежащих немцам, продаются отравленные сладости (по этой причине во время погрома толпа не разворовывала кондитерские изделия в магазинах Эйнем у Ильинских ворот и Динга543543
  Джунковский В. Ф. Воспоминания. Т. 2. С. 564.


[Закрыть]).

В историографии нет общего мнения, с какого именно числа уместно начать его отсчет. Традиционно началом тех событий считают патриотическое шествие 28 мая, непосредственно вылившееся в разгром торговых заведений. Также указывается на рабочие беспорядки 26 мая, когда полторы тысячи рабочих ситценабивной мануфактуры Гюбнера объявили забастовку, выдвинули требование увольнения с мануфактуры всех служащих-эльзасцев и с национальными флагами, портретами царя под выкрики «Долой немцев» попытались прорваться на территорию оружейного завода Прохорова, где недавно произошел взрыв, который молвой был приписан немецким шпионам. Однако американский историк Эрик Лор в провоцировании массовых беспорядков переносит вину с рабочих на женщин-солдаток, которые 26 мая в количестве ста человек собрались на Тверской улице в надежде получить от Комитета великой княгини Елизаветы Федоровны свою еженедельную работу – шитье для армии544544
  Лор Э. Русский национализм и российская империя: кампания против «вражеских подданных» в годы Первой мировой войны. М., 2012. С. 43.


[Закрыть]. Но им было объявлено, что нет пошивочного материала. Тогда женщины стали возмущаться. Проходивший в те часы по Тверской журналист И. В. Жилкин описал толпу: «Преобладали женщины, бедно одетые, в платочках, исхудалые, утомленные. У некоторых были дети на руках. Женщины эти или принимались что-то выкрикивать с надрывом и болезненным озлоблением, или замолкали, поджимая губы, с какой-то угрозой на темных лицах»545545
  Жилкин И. В. Московский погром // Вестник Европы. 1915. № 9. С. 300.


[Закрыть]. Корреспондент отметил, что одним из факторов раздражения был стоявший у входа большой, шикарный черный автомобиль. Толпа ждала, кто выйдет и сядет в него, вероятно, не из простого любопытства. Кто-то крикнул, что работы нет потому, что «немка» великая княгиня отдала все заказы немецкой фабрике «Мандль» (следует заметить, что заказы действительно были переданы бывшей австрийской фирме «Мандль», которая была преобразована в акционерное общество во главе с графом Татищевым, но по решению не великой княгини, а интендантского ведомства546546
  Джунковский В. Ф. Воспоминания. Т. 2. С. 563.


[Закрыть]). Слухи о предательстве верхов уже давно будоражили общество, в числе главных подозреваемых среди малообразованной публики числились обе сестры – императрица Александра Федоровна (будто бы сообщавшая по телефону императору Вильгельму II военные планы России) и великая княгиня Елизавета Федоровна (будто бы скрывавшая в своем Марфо-Мариинском монастыре великого принца Гессенского), – поэтому данная версия была легко принята на веру. В сторону проезжавшего экипажа с великой княгиней раздавались проклятия, летели плевки и камни. К тому времени толпа распаленных женщин увеличилась до нескольких сот и стала угрожать штурмом здания, но подоспевший наряд полиции предотвратил беспорядки. Тем не менее по городу поползли слухи о произошедшем бабьем бунте на Тверской, возбуждая часть москвичей547547
  Жилкин И. В. Московский погром… С. 301.


[Закрыть].

В дальнейших событиях, местами продолжавшихся до 5 июня, женщины также продолжали играть активную роль, на что указывали современники и открыто признавали газеты548548
  Речь. 1915. 7 июня.


[Закрыть]. Особенность московского погрома заключалась в том, что начавшийся по «патриотическим» мотивам как расправа с местными немцами, он с 29 мая приобрел более широкий контекст, когда рабочие начали вступать в столкновение с полицией. Джунковский вспоминал, что, согласно донесениям, рабочие, участвовавшие в погроме, говорили: «Это ничего, что с немцев начали, – доберутся и до всех, кому следует „накласть“»549549
  Джунковский В. Ф. Воспоминания. Т. 2. С. 565.


[Закрыть]. Таким образом, националистический погром, разогретый агрессивными женщинами-солдатками, нес в себе заряд революционного бунтарства.

Начало войны ознаменовалось серией женских бунтов, с него же началась и революция 1917 г. Едва ли это случайно. И дело не только в том, что женщины особенно пострадали от войны, – затянувшаяся война создавала в обществе исключительно нервозную обстановку, в условиях которой протестная тактика крестьянок, отличавшаяся повышенной эмоциональностью, соответствовала общей социально-психологической атмосфере кануна революции. Не удивительно, что одним из визуальных символов приближавшейся революции стала красная баба Ф. Малявина – в стихии женского бунтарства современники узнали природу революционной бури.