Электронная библиотека » Владислав Дорофеев » » онлайн чтение - страница 2

Текст книги "Ортодокс"


  • Текст добавлен: 1 января 2014, 02:38


Автор книги: Владислав Дорофеев


Жанр: Современная русская литература, Современная проза


сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

Шрифт:
- 100% +

Вот уже кажется, что Господь подает мне знаки Своего расположения ко мне, будто Он приходит ко мне на помощь, и берет на сохранность и под Свою опеку мою душу, направляя мои мысли, мои чувства и успокаивая мою волю, и даже поддерживая меня во внешней жизни.

Это так неожиданно, и приходит Божеская опека в мою жизнь безо всяких предварительных оглашений, неожиданно и сразу же естественно. Не верится будто, и будто сразу привычно, и не верится, то ли это, чего ты ждал. Чувство огромной и всепокоряющей благодарности к Богу переполняет ум и сердце. Но тут же встает и обеспокоенность – как бы не потерять эту благодать, как бы не выпасть на ходу из объятий Бога. Ведь скорость по направлению к Богу должна быть сумасшедшая, надчеловеческая, хотя и не видная, и не постигаемая человеком изнутри скорости.

На этом пути не забыть бы лозунг христианина, православного человека – все человеческое, отдаляющее человека от Бога, чуждо человеку. Без исключения. Момент предания себя, своей жизни Господу состоит в равнодушном и одинаковом принятии радости и печали. Но в благодарности одинаковой за печаль и радость. Тем паче, что заботимся мы о душе, и исповедуем душу на исповеди, а тело мы не исповедуем. Но лишь помним, что тело – сосуд, который мы стараемся не разбить.

Тело – поле битвы князя воздуха против Бога. Но и способ защиты, и поражения. Мои болезни 2002 года: разрыв пищевода, сопровождаемый огромной кровопотерей и образовавшаяся сердечная аритмия, – это обстоятельства двойного назначения; они и отдаляют меня от Бога, – я перестал поститься, – и приближают меня к Богу, ибо, ослабляя тело, умерщвляют гордыню.

Но и этого недостаточно.

Это же так просто. Как Авраам повел Исаака на гору Мориа, чтобы отдать сына своего в жертву Богу, так и мы должны жертвовать самым дорогим, что у нас есть, то есть собой, своим здоровьем, своими страстями и желаниями, своей жизнью, доверяясь Богу, и вести себя так и туда, куда и как Он ведет нас.

Так открой же, Господи, путь мой, куда мне идти, укажи мне путь к горе Мориа.

Пока я в потьмах, сердце сжимает тоска.

Чтобы не оставаться в потьмах, чтобы не блудить, надо оставить попечение обо всем, а прежде всего о себе.

Ибо – я христианин.

Упование

Долгие годы я неосознанно следовал правилу: нечеловеческие результаты достигаются нечеловеческими усилиями. Это было инстинктивное движение к Богу. Ибо достигнуть Бога можно только нечеловеческими, надчеловеческими усилиями, то есть опираясь на помощь Бога, отстраняясь с Ним от человеческих усилий. То есть, нужны надчеловеческие усилия, чтобы справиться с человеческим устройством, чтобы возобладать над собой, над тлением.

Но оказалось, что уничтожение человеческого своего мира, основанного на внешних обстоятельствах, не сопряжено с обязательной его заменой божественным миром.

Так я подвис, оказавшись между человеческой и божественной мотивациями, человеческим и божественным устроениями. Это очень тяжко. Это оказалось невыносимо и мучительно. Но не за себя. За близких и детей. Тяжелее всего мысль о том, что междутемье затянулось по моей вине, точнее, от моей самонадеянности.

Божественный мир отличается от человеческого прежде всего тем, что он лишен человеческой аргументации, лишен действий и решений, объясняемых и постигаемых человеческим инструментарием.

Моя глупость и недостаточность состояли в том, что я с мерками человеческими вошел в мир божественный. Я стал чего-то ждать от мира божественного.

Не осознавая, что равновесие и взаимовлияние, и взаимоотдача просчитываются и различимы на уровне последствий и взаимозачетов, и оплаты, а также достижений лишь в человеческом мире. Там эти принципы и остались.

Я не внял тому, что сумма внутренних событий обратно пропорциональна сумме событий внешних. Чем больше и чаще тех и других, тем меньше противоположных.

Я не сообразил, что нельзя с человеческими принципами входить в мир божественного устроения, который устроен по принципам, понимание которых недостижимо для человека. Войдя в божественный мир, я могу лишь жить в этом мире, уповая на постижение и стяжание Св. Духа, но никак не ожидая оплаты своих трудов и отдачи от своих усилий и вложений человеческих сил. Потому как один из принципов божественного мира – отсутствие справедливости в человеческом масштабе времени, отсутствие логических и эмоциональных оснований, которые суть основа человеческого мира.

Человеческий простой путь в жизни строится на понятных представлениях о человеческой независимости и человеческой самостоятельности, человеческой справедливости, человеческом уме, человеческой смелости, человеческой решительности, человеческой сердечности, человеческом сопереживании.

Живя для людей, я ждал и от людей воздаяния и оплаты.

Не то в божественном мире. Ничего от Бога ждать нельзя. Тем паче решения человеческих проблем и желаний. Человеческие меры не годятся. Я не могу ждать определенного и ясного от Бога. Надо отказаться от человеческого инструментария в божественном мире.

В то же время божественный мир требует от меня быть умным, справедливым, честным, самостоятельным, решительным, сильным, сердечным, смелым, сочувствующим, жадным – и все это для и перед Богом, но не перед людьми.

Теперь на первом и единственном месте должно быть желание понравиться Богу, не людям, ублажить Бога, не людей. Я хочу слышать Богу, я хочу внимать Богу, я хочу жить с Богом, я хочу разговаривать с Богом, я хочу быть услышанным Богом, уловленным Богом, конечно, в той мере, в которой мне это позволительно и допустимо. Я хочу быть узнанным Богом. Все, что этому способствует – мне надо. Все, что этому не способствует и мешает – отсеку.

Или в христианской интерпретации. Я хочу слышать Христа, я хочу внимать Христу, я хочу жить со Христом, я хочу разговаривать со Христом, я хочу быть услышанным Христом и уловленным Христом, конечно, в той мере, в которой мне это позволительно и допустимо. Я хочу быть узнанным Христом. Все, что этому способствует – мне надо. Все, что этому не способствует и мешает – отсеку. Теперь на первом и единственном место должно быть желание понравиться Христу, не людям, ублажить Христа, не людей.

Уперевшись во Христа, жить в Боге.

Это и есть мой интерес к жизни. Новый интерес. Интерес второй половины моей жизни.

Первую половину жизни я посвятил людям, вторую посвящаю Господу Иисусу Христу.

Я решил стать православным, сиречь ортодоксальным, христианином. Окончательно, до конца, бескомпромиссно и всерьез.

Не совсем точно. Нельзя стать христианином. Христианином можно только становиться.

Я хочу становиться! православным, сиречь ортодоксальным, христианином. Окончательно, до конца, бескомпромиссно и всерьез.

Коли так, понятны мои – сиречь человеческие – слабость, робость, нерешительность, мнительность, осторожность, непоследовательность, страх, даже трусость, не очевидность мыслей и поступков, размытость желаний и чувств, – это все проявления, признаки малого ребенка. Я маленький христианин, недавно народившийся.

Христианин – это новая порода человека, если угодно – новый народ, это новое состояние человека на земле, новая ступень в развитии человека на земле, в его возвращении к Богу.

Но как отдаться Христу? Воле Христа. Что нужно сделать? Как одновременно примириться с тем, что мне не достает денег на элементарное, что мне трудно жить, что у меня больная мать, которую надо перевезти поближе, больной отец, который сгорает в собственной моче, что меня не издают, что от меня отдаляются старшие дочери?

Но я понимаю, что примириться мне нужно не с этими задачами и обстоятельствами, чудовищными по их накалу и накалу моих страданий, а с тем моим новым отношением, которое я никак не могу переварить. С безразличием. Главное, с чем мне нужно справиться, точнее, совладать, освоить и одолеть, – вот именно с этим безразличием. Это особенное безразличие, это надчеловеческое безразличие, безразличие христианина.

По-человечески все обстоятельства моей человеческой жизни меня выматывают, лишают сна, вводят сердце в аритмию, и страх привносят в сердце и душу. Но мои христианские цели человеческие обстоятельства не очень задевает. А потому все эти человеческие трудности и обстоятельства должны быть мне безразличны.

Но ведь не безразличны. Я не спокоен. Я страдают от недостатка денег, болезней, невозможности достаточно помочь отцу и матери, холодности детей, литературной нереализованности.

Ну, как мне воедино увязать, мое желание жить для Христа, и мое стремление решить перечисленные человеческие задачи и заботы. Если ли здесь граница? Через что эта граница проходит, через сердце, рассудок или молитву? Где я теперь настоящий и главный, в храме перед причастием, или в банке, отправляя деньги сестре для покупки памперсов отцу, на исповеди у священника, или произнося слово «козел» в след дорожному хаму, подрезавшему мою машину, припадая к иконе батюшки Серафима Саровского, что стоит у меня на столе, или на работе, покрываясь мурашками от презрения и брезгливости к иному человеку, входя в его кабинет?

Что такое трусость христианина, какова справедливость христианина, как различить силу христианина, как понять, когда мужественность по воле Христа совпадает с человеческой мужественностью, почему я в какой-то момент могу и должен пожертвовать человеком во имя молитвы, а в какой-то нет? Как постичь этот момент? Как постичь волю Христа, как услышать страдание сердца, вопиющего ко Христу и от Христа, а не от собственной немощи и глупости? Как различить?

Ничего не знаю.

Как отличить трусость от безверия от трусости от веры? И как отделить?

Как отличить трусость веры от трусости безверия? И как отделить?

Страх перед жизнью – это, конечно, от маловерия. Все, что зиждется на страхе за себя – это трусость от безверия. То есть все, что держится на гордыне.

Мой страх и страх моих близких перед жизнью, это, конечно, по причине не-присутствия Бога в повседневной жизни. В маловерии человеку не на кого надеяться, кроме как на себя. Никаких иных причин нет, да и не может быть страха перед жизнью и, конечно, страха перед смертью.

Но царство Божие внутри нас. Как быть? Как войти? Как этот ориентир использовать в борьбе за Христа. В поисках и утверждении святой технологии постижения и обретения Бога.

Святые отцы и монахи бьются головой об пол, чтобы выйти из оцепенения самости и самоуверенности, чтобы сдвинуть с места тушу собственного «я», чтобы отойти ко Христу, чтобы отдаться Христу.

И я это испытываю. Порой хочется разодрать грудную клетку, чтобы найти там внутри себя крупицы Христа, чтобы сорвать с себя границы тела и самости, чтобы душе дать свободно припасть, прилепиться ко Христу, чтобы ввести себя в состояние, способствующее близости со Христом.

Об этом позаботится Господь, подскажет мысли, решения и действия, ведущие к сближению с Ним.

Надо обрести Божественную высоту взгляда на себя. Только тогда можно попробовать уподобиться Христу, только тогда можно попробовать обрести Христа, только такой взгляд создает условия постижения Божественной воли.

Но почему это надо делать?

А вот почему.

Иначе вся жизнь в долг Богу. Даже не то, чтобы в долг, но в миражах, в собственных фантазиях, в собственных мыслях и ощущениях, собственных устремлениях. Но поскольку своих мыслей и пр. у человека не существует, значит, так называемые свои мысли, представляют собой мешанину из доброго и оппонирующего ему начал, границей которых и есть, собственно, мысли, чувствования, решения и поступки. Такой человек вынужденно живет в мире, разделенном между Богом и оппонирующим началом, занимая приграничную позицию, всегда вынужденно балансирует, всегда пребывает в вынужденном страхе не угодить обеим противоборствующим сторонам. Приграничный человек не находит душевного покоя, мечется по жизни, ища и подтверждая новые миражи.

А переход на сторону Христа болезнен. Оттого, что приходится изменять человеческую природу, выходить из приграничного состояния.

Это трудно, но не в смысле труда и усилий, но лишь в смысле преодоления и перемены чувств и переживаний, эмоций. То есть получается, что вся жизнь приграничного человека состоит из чувств, эмоций и переживаний, но не из дел, решений и поступков. То есть, приграничный человек как бы и не существует, он никак не проявляется, он всего боится, он – есть оболочка, кожаные одежды. Лишь сбросив эмоциональную и настроенческую мишуру, я становлюсь собственно человеком, который способен что-то изменить, решить, переделать и сотворить.

Происходящее со мной надо воспринимать безоценочно, и тогда не будет, так называемых плохих или хороших событий, то есть удобных или не очень комфортных для меня, а останутся лишь события, происходящие с ведома Христа.

Потому как все события, происходящие с человеком, – от Бога, какие-то их них проходят по разряду – провидений, какие-то – попущений. А раз так, то как же я могу оценивать Бога, как я могу подвергать сомнению дела Бога, допустим, по отношению ко мне. Никак. В том числе, и методологически. Не говоря уже и о других аспектах.

Я на перекрестке, от которого столько дорог, что они уже сливаются, это почти ровная и безграничная площадь, огромное поле, в центре которого я стою и плачу. Кто же услышит мой плач, кто же меня поддержит и не покинет? Как я определю свою дорогу в этом мареве пустоты и бесконечности? Наконец, что во мне годится и может быть частью христианина, что никогда, и должно быть отрезано и забыто?

Как мне жить? И что такое христианские цели, как их сформулировать, что брать для опоры, для мотивации движения, для мотивации труда. Даже, чтобы просто утром встать и мало спать, чтобы ходить на работу, ухаживать за детьми, ходить в магазины, общаться с неприятными людьми, лечиться.

Тяжело отсутствие внешних целей. А именно таков весь мой прежний опыт, культурологический, социальный, общественный, интеллектуальный. Любой человеческий опыт зиждется на внешних целях, вполне осязаемых и прогнозируемых.

Например, человеческие цели для раннего вставания и короткого сна просты – карьера, учеба, красота, любовь, спорт, работа, слава, деньги. Всякая из перечисленных целей сопрягается в обыденной жизни с одной из основополагающих человеческих мотиваций – тщеславие, честолюбие, самолюбие, удовольствия, власть, богатство.

Но если я отказываюсь от человеческих мотиваций, то есть я отказываюсь от человеческих целей, то как мне быть: ведь мне нужно кормить детей, жену, себя, помогать больным родителям, мне нужно оплачивать квартиру, иногда лечиться, порой одеваться, куда-то ездить, учить детей, издаваться?!

Где и как происходит передача себя и всего моего человеческого континуума под Христову заботу? В какой точке и как я отдаюсь Христу, перехожу под опеку Христа? Как понять, что такое опека Христа, и каковы в таком случае мои заботы, мои основные труды, и как понять, где и как мне нужно отторгаться от беззаботности и, в строгом смысле этого слова, лени?

Понятно, что все мои труды и заботы останутся при мне. Перемещается командный центр принятия решений и отдания команд. Все перечисленные человеческие внешние задачи остаются моими – дети, семья, я сам, родители, квартира, одежда, лечение, учеба, отдых, поездки, литература, слава. Но на каком уровне, и как для меня лично, смещается или напротив повышается планка принятия решений, что принимаю и решаю я, а какие решения принимает для меня Христос, и как мне не пропустить решений Христа, относящихся ко мне?

Понятно, что все мои поступки и все действия, направленные на решение внешних человеческих задач, совершаю и делаю я. Но если нет больше человеческих мотиваций, то как жить, как решать остающиеся человеческие задачи и добиваться человеческих целей. И какие к ним божественные цели добавляются? Или же и цели божественные не добавляются?

А для Христа главное, чтобы изменилась мотивация и уровень принятия решения, соответственно оптимизация поступка?! Или Христу нужно всякую мою человеческую мысль, всякое человеческое движение руки, души или мысли наполнить божественным содержанием?!

Не означает ли это, что внешне моя жизнь никак не меняется, все остается прежним, все задачи и цели прежние и даже большие, но полностью меняются мотивации и содержание всех этих задач и целей, их назначение и обусловленность? Но что это за мотивации, каково содержание этих новых мотиваций?

Но Господь еще не дал мне провидения. О! Если бы мне была дана картинка и возможное событие до того, как это произойдет. Можно было бы избежать кошмара. Но пока Господь не дает предвидения.

Я кажется, понял. Надо быть человеком. Не лицемерить, не быть ханжой. Быть человеком не для себя, не для людей, для Христа. Это значит рождаться в нового человека. Постепенно, элемент за элементом выбрасывая из себя старый мир. Постепенно жить не ради себя, не ради страны, не ради работы, не ради профессии, не ради литературы, и даже не ради детей. Потому что – это все составляющие пути ко Христу, составляющие трудов по покаянию и принятию Господа в душе, но еще не сами труды, не сам путь, не само принятие Господа в душу.

Вот и цель жизни во Христе. Хотя не передергивать. После заявления намерений, надо хотя бы встать на путь осуществления намерений.

Для этого надо отдать себя с упованием Христу. Вытеснить из себя земного человека, отказаться от служения даже самому близкому и дорогому человеку, то есть от себя. Лишить себя всех человеческих желаний и устремлений, заменив их желаниями Христа и устремлениями Христа, единственная цель которого в том, чтобы дать человеку шанс на спасение путем воскресения.

И земной путь Христа – это наглядное пособие для каждого христианина, это технология перевоплощения человека в нового Адама для того, чтобы вернуться под сень Бога, на небо, в рай.

Христос – храм сердца моего. Христос – это Сын Бога моего. Воплощение Бога в человеке, который затем умирает, это отголосок небесной драмы, отголосок драмы низвержения Адама на землю. Ведь Адам для Бога также умер, когда был изгнан из рая. Воскрешение Иисуса – это и воскрешение Адама, это и возвращение низвергнутого Адама на небо, возвращение в рай, это есть и рождение нового Адама. Это первое свидетельство будущего возвращения человека на небо. Это первая надежда.

Божественный свет всегда присутствует в жизни человека, ибо Адам изначально соткан из света божественной любви и божественной жизнедеятельности. Изначально тело Адама, все его телесные выражения имели божественную духовную природу. О духовной природе адамова тела напоминают на земле духовные переживания, которые человеку дано воспринимать душой, переживать сердцем и осмыслять мозгом.

Вот точно также, как была устроена духовная сущность человека, было устроено тело Адама, которое, видимо, в своих очертаниях означало, являло собой границы существования Адама в раю. Только Бог не имел, не имеет границ. Границы земного Адама были выражены формой тела. Но несмотря на то, что тело небесного Адама было духовной природы, то есть нетленно, но и оно было отграничено от бесконечности теснотой границ, определенных Создателем для своего творения.

Уже на земле границы Адама приобрели видимый вид, налившись материальной сутью, став человеческим телом, которое нетленно только в смерти и рождении, но не в жизни. «…ибо прах ты, и в прах возвратишься… И сделал господь Бог Адаму и жене его одежды кожаные, и одел их. И сказал Господь Бог: вот, Адам стал как один из Нас, зная добро и зло; и теперь как бы не простер он руки своей, и не взял также от дерева жизни, и не вкусил, и не стал жить вечно». – Бытие 3. 19, 21–22.

На земле Адам лишился возможности прямого общения с Богом, получив в качестве триединого дара от своего Творца – инструменты познания Бога – ум, сердце, и душу, из которых только душа в молитве и причастии перевоплощается в духовное начало, в духовного Адама, который живет в каждом человеке, и которого человек воспоминает только в святости, и в Церкви, когда прикасается к благодати Божией, когда душа освящается светом неизреченной Истины.

Жизнь для Христа и во Христе – это еще шаг к Богу. Возможно, последний. Других может не быть. Других шагов может быть не дано.

Потому я должен быть, хочу быть со Христом в каждом своем проявлении, каждом своем прикосновении и развороте. Так, чтобы в каждом волоске моего тела, в каждом движении присутствовал Христос. И, чтобы в каждой части моего тела я знал присутствие Христа.

Я дышу со Христом, встаю и падаю, иду и прыгаю, молюсь и люблю, улыбаюсь и ненавижу, радуюсь и горюю, отворачиваюсь и смотрю. Я со Христом, и вместе с Его взглядом взгляд мой проникает в судьбы мира и в неизведанное.

Я почему-то нужен, интересен и важен Христу; я уверен, что Он меня не оставит; я убежден в победе над врагом, потому что я со Христом, потому что это будет Его победа над врагом.

Зачем я Христу? Почему я нужен Христу? Почему я интересен Христу? Я со Христом? А Христос со мною? Но тогда как различить голос Христа в душевной разноголосице? Как испросить Его помощи и Его совета?

Я знаю, я на правильном пути. Я иду ко Христу, и я верую в Него, я уповаю на Него. Он среди нас, Он со мною, я в Нем. Его голос можно услышать, Его голос сложно распознать. Еще труднее сохранить право на благодать. Ибо права на благодать ни у кого нет. Можно лишь верить в Св. Духа, дарующего благодать в мою жизнь.

То есть внутри каждого человеческого устремления должна содержаться христианская модель прохождения страдания-искушения-унижения-смирения-смерти-воскресения-вознесения. В каждом таком элементе человеческой жизни должен содержаться Христос, весь, от начала и потом по пути к Богу.

Упование на Бога состоит не только в том, чтобы верить в Бога, точнее не столько в том, чтобы верить в Бога, ибо верят все, это есть начальная, самая первая стадия христианизации человека, собственно, это что-то вроде входного билета в христианскую Церковь.

Упование христианина на Бога состоит прежде всего в том, чтобы верить Христу, чтобы отдаться воле Христа, вверив Христу свою волю, в том, что сопрячь свою волю с волей Христа, которая и есть провидение.

При этом, конечно, остается главный вопрос: как услышать Христа, как постичь Его провидение, Его промысел, осознать Его волю и принять?

Никто доподлинно не знает, точнее, никто доподлинно не может этому научить. Только сам. Только молитвой, покаянием, раскаянием, постом и причастием. Постоянной, неотступной сосредоточенностью на Христе, внутренней молитвой, обращенной ко Христу.

И, конечно, смирением, глубоким осознанным смирением, и даже сочувствием Богу, пытающемуся спасти человека, отброшенного на землю. Ибо только смирением справляется с гордыней и самостью человек. Только смиренное сочувствие наше дает возможность воцариться Христу в наших душах. А молитвенное, упорное упование на Христа, что Он, проведя нас по краю бездны, дает нам надежду на осенение нас благодатью Духа Святого.

Благодать

Святые отцы уединялись и молчали, и так в молчании и уединении молились, молились долго и упорно, молились еще и затем, еще потому, что боялись делом и словом не выдать своих намерений бесам, которые не знают невыраженных намерений человека. Боялись потерять благодать.

Еще и поэтому пугает ясность и определенность в добрых делах, делах на пути к Богу, ибо выраженные, артикулируемые добрые дела распознаваемы бесами; все распознаваемое бесами, встречает препятствия на пути осуществления добрых дел.

Не нужно клясться в своих намерениях, не нужно выказывать уверенность в исходе дня и результате, прежде всего из страха перед бесами, которые здесь в воздухе, но не в сердце, которое одному Богу прозрачно. Скрыть свои мысли и желания от бесов, это значит не допустить их в сердце. Напротив, открыть свои мысли и желания – впустить бесов в сердце.

Воздух – это царство «князя, господствующего в воздухе, духа, действующего ныне в сынах противления» (Посл. Еф. 2.2); воздух для человека – это воплощение органической материи, структурное воплощение, систематизация хаоса. Хаоса, лежащего ниже воздуха, не собственно в земле, но ниже воздуха. И – это ад. Отсутствие развития, недоразвитие системы в облике человека, приводит к ниспадению назад в хаос, собственно, в ад.

Развитие системы, постоянный риск, жизнь на грани и за гранью логических возможностей системы, жизнь в воздухе на подхвате веры, – позволяет ухватиться за нижний край духовной, тонкой, энергетической области жизни, зацепиться, и уйти вверх, облечься в новую систему, более ясную, более жесткую и прочную, более и более стройную. И это – рай.

И вот уже из духовной жизни попасть, упасть в ад можно только в случае, возведения в ранг ангельский, что для человека нельзя. Никак.

Но и подъем из ада в рай невозможен для органической материи человека, минуя воздух и земную жизнь. Конечно, не через воплощение, но через оттенки идей и задач, решаемых человеками, людьми, в совокупности и раздельно.

Трехчлен развития. Ад-Земля/Воздух-Рай.

Есть минуты решений, шагов в сторону рая, дальше от ада. И тогда вся конструкция человеческой жизни встает выпукло и ясно перед глазами. Когти времени соскальзывают с твоего тела и мысли; и тогда втягиваются духи – подручные князя воздуха – в свои норы, открываются двери на свет, срезаются горизонты, и нет более указаний, есть лишь ясный ход сердца и ума в рай. Открывается дорога к Богу. Материально, осязаемо.

Тогда лишь упование на Бога спасает душу от страха, дает силы и позволяет продолжать движение вперед. Тогда потусторонняя, точнее, параллельная ткань развития, основа развития проступает, вроде как духовное дальнее тело виднеется, духовная тень проявляется.

У человека должно быть три ипостаси – земная (свидетельствующая о телесной жизни), духовная (свидетельствующая о необходимости движения вперед, в рай), душевная (как свидетельствующая о наличии ада, поскольку лишь в случае гибели души, человек оказывается в аду).

Я это ясно вижу. Я – пространство и время. Моя вера – пространство и время. Я на пути к Богу.

Я со Христом? Христос со мной? Вот первые вопросы дня, которые я обращаю к себе.

Что я слышу? Христос с тобой. Ты со Христом. Христа вбираю всякой клеткой своего существа, каждым проявлением, устремлением, дуновением и проявлением чувства, мысли и движения.

Восторженно-жутковатое ощущение присутствия Христа в моей жизни. Довольно маяться и метаться. Вот Он Христос, Он во мне, а я в Нем. Хватит решать, иду ли я к Богу, посвятил ли я себя Христу, говорю ли я со Христом, слышу ли я Христа; слышу, говорю, посвятил, иду – со Христом, к Богу и от Бога.

Это все уже теперь начальные вопросы.

Теперь пора решать следующие вопросы. В чем состоит воля Бога во мне и ко мне? Что я должен привнести и сделать на земле, среди людей, что назначено мне здесь волей Бога?

Но и это не все. Как и что сделать, чтобы не отступать с пути Божией воли? Ну, и, конечно, как сделать так, чтобы уметь и мочь жить с восторженно-жутковатым ощущением присутствия Христа в моей жизни.

Из первого монастырского особножительного Устава отшельнической жизни Антония Великого, – «Не оставляй воли Божией, чтобы исполнить волю людей».

Ведь я об этом сейчас и думаю. Даже и больше. Логически мысль очень понятная и простая. Но доступная ли? Ведь буквально это и означает, что я предпочитаю Христа перед людьми. То есть это не только мысль, это руководство к действию, потому что Устав монашеской жизни – это не только концепция, это и определение, и назначение, это создание из себя другого человека, это запись технологии, направленной на создание нового человека, новозаветного человека.

Именно технология. Берешь, и делаешь.

Монахи часто болеют, воспринимая болезни, как вразумление. Мучаются животом, головой, радикулитом, глазами, обменом веществ, зубами и пр.

Так вот болезни – это также часть монашеской технологии, превращающая человека в монаха, в ангела во плоти.

У меня часто болит голова. От боли и раздражения в теле, в желудке, в спине, в сердце. От переутомления, от недосыпания, от перенапряжения, от плохой еды. Голова – как главный рецептор физического дискомфорта.

И я всегда относился к головной боли – как свидетельству каких-то физических проблем, как к чему-то, чего нужно бы избежать, а от повторения хотелось бы уйти.

Впрочем, я часто относился к головной боли – и как к свидетельству качественного и взрывного роста, изменения, преобразования.

Может быть так всегда надо воспринимать головную боль!?

Должно быть сильнейшую головную боль испытывал Иисус Христос на кресте! От умирания тела, от сопротивления тела надвигающейся телесной смерти. Он должен был перенести дикую, нечеловеческую головную боль, прежде чем телесное дыхание остановилось!

Интересно, а дышал ли Иисус Христос после Воскресения?! Видимо да, поскольку он вкушал земную еду после воскрешения.

То есть головная боль – как следствие, как показатель умирания телесного, еще одна телесная боль – еще шаг к телесной немощи, избавлению от телесной силы, еще шаг к ожидаемому и долгожданному вызволению из тела. Еще одно преодоление физического, еще одна победа духовного над материалистическим, еще одно проявление силы веры.

Потому что есть лишь одна сила, сила духовного тяготения, преодолевающая материальное отталкивание и удерживающая людей друг с другом, и зовущая людей друг к другу. Это – вера в Бога, дарующая победу духовного над брением.

И есть лишь один земной институт, укрепляющий веру, владеющий и обладающий технологиями укрепления веры, это – земная Церковь, религия.

Религии, а более всего единобожие – иудейство, христианство, иудаизм, мусульманство – это средства спасения, индивидуальные и массовые средства защиты человечества от ускоренного и революционного вымирания.

Но несмотря на усилия Церкви, человечество устремляется к смерти, изобретая и создавая все более совершенные средства и способы самоуничтожения и уничтожения друг друга.

Такое движение к самоуничтожению в европейском мире ускорилось в шестнадцатом веке, с появлением протестантской ереси, с рождением капитализма, с возникновением атеистической науки, то есть, с установлением принципов сугубо земного, человеческого, светского прогресса. То есть с появлением самостоятельной человеческой истории, параллельной Божественной.

В Италии, бывшей оплотом Возрождения, католичество устояло. Европейское Возрождение почти не коснулось Германии, и, как результат, там родился и укрепился протестантизм, внешне, декларировано, как протест против коррумпированной католической церкви.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.


Популярные книги за неделю


Рекомендации