Текст книги "Хроники Атлантиды"

С большим почтением к вам,

Моузли Гук

Подземные ангары для космических кораблей имели несколько входов снаружи. Один из них вел прямо в королевский дворец, другой, замаскированный скальными лабиринтами, пролегал через туннель и выходил прямо на площадку, ведущую к подстанции, где караульные непрерывно несли свою службу. Предназначенная для быстрого взлета и рассчитанная на прием десяти судов, стартовая площадка подземного космодрома немного превосходила по своим размерам подобную базу на Доринго. Вырезанная из цельного куска черного базальта, она превосходила дорингианскую базу еще и по прочности. Такой мини-космодром был надежно защищен от внезапных землетрясений. Возможно, внутри не хватало отделки из голубого мрамора, но Атлантис счел излишним использовать строительную силу для подобной законченности. Сейчас внутри помещения проводили водоснабжение.

Энилот Атлантис расхаживал по черному полу, разглядывая людей в темно-синей униформе, они занимались подгонкой труб к выходным отверстиям. На поясе его слегка потрескивала миниатюрная рация, похожая на коробку спичек. Такой тип радиопередатчика работал по принципу направленного луча в строго ограниченном волновом диапазоне. Только тот, кто имел подобную рацию, мог связаться с ним, для остальных этот передатчик невозможно было прослушать.

Огромная подземная, вырезанная из твердой породы, черная утроба базы визжала и грохотала от множества одновременно работающих буров и дрелей. Благодаря завершенным работам на поверхности острова, в ангарах было полно людей. От непрерывного сверления и шлифования порода нагревалась, заставляя рабочих обильно потеть. Не помогали даже плащи из огнеупорного материала, поэтому пришлось задействовать воздушную систему охлаждения. По теплообменникам, расположенным вдоль стен, непрерывно стекали капли атмосферного конденсата, скапливаясь на полу в маленькие лужицы.

Кроме космодрома, в этих ангарах было запланировано разместить несколько десятков разнообразных складов. Грузовые трюмы кораблей все еще были забиты всякими вещами, разнообразным оборудованием, запчастями для аэромобилей и станков, в них было много инструмента и других ценных вещей. Это считалось настоящим богатством, дороже золота! Все это добро необходимо как следует хранить и беречь. Ведь заводы, на которых они были изготовлены, находились на расстоянии нескольких сотен триллионов километров от Земли. Замены им не будет, а техника это техника, рано или поздно она износит свой ресурс и придет в негодность. Атлантис не сомневался, что этого добра хватит на пару веков, а потом, все-таки придется наладить какие-либо торговые связи с кем-нибудь из звездных систем. На планете полно вольфрама, меди, железа, золота! Так что пара-тройка планет, где это можно выгодно продать или обменять, наверняка найдется.

Первым на связи появился Элбус. Его напряженная речь глушилась грохотом ручного молота.

– Ваше высочество, вы на связи?

– Да, Элбус, – отозвался Атлантис. – Ну, что там у вас с топливом для атмосферных самолетов? Проблема решается?

– Дело дрянь, – донеслось из приемника, – наши двигатели работают на солнечной энергии, но у них не хватает мощности, чтобы пополнить топливные запасники фотонами. Мы перепробовали все что можно. Солнечные батареи впитывают малое количество тепла, и их работа неэффективна. Для заправки легкого челнока потребуется задействовать половину всех батарей и ждать три дня, пока все картриджи будут наполнены.

– Какое решение предлагают инженеры?

– Нам нужны мощные накопительные станции, – отозвался Элбус. – Необходимо создать заправочные станции, как на Доринго.

– Продолжай!

– Профессор Протон предлагает построить мощную энергетическую установку. Она будет впитывать максимальное количество солнечной энергии и аккумулировать ее. В момент выкачивания фотонов из такой станции сердечник-преобразователь корабля будет работать на полную катушку из-за сверхвысокой плотности фотонов. В этом случае достаточно одного захода над установкой и топливные картриджи будут наполнены под завязку.

– Для максимальной эффективности такой установки, нужны формулы расчета мест строительства.

– Протон уже озадачил математиков, – ответил Элбус. – Расчеты уже есть.

– Можем ли мы поставить их на острове?

– Вряд ли, ваше высочество. На острове слишком мягкий климат. Для таких станций нужна более жаркая точка на планете. Пустыня или вроде того.

Атлантис дождался главного инженера, который прибыл вместе с командой Протона с восточного континента, и велел ему сделать несколько набросков энергетической станции, выполненных от руки на обычной бумаге. Он считал, что подобные накопительные энергоустановки должны быть построены в разных частях планеты. Такой подход к делу ему показался наиболее практичным.

Совершенно неожиданно для Атлантиса ему была прочитана лекция по географическому расположению континентов, совмещенная с диссертацией по ядерной физике и излучению фотонной энергии, которая сокрыта в солнечных лучах земного светила. Они с группой инженеров изучили структуру фотона (маленькой частицы света) и выяснили, что для подобной установки, накапливающей в своем теле неимоверное количество энергии солнца, необходимы такие частицы, как песчаник и кварц. Особенно кварц! Ведь он, как ни странно, совместно с песком и является накопительным элементом солнечной энергии.

Главный инженер дрожащей рукой начертил на листке бумаги энергетическую установку, изобразив ее в виде пирамиды, и под молчаливые кивки двух ассистентов, объяснил, что это наиболее эффективная конструкция для выполнения поставленной задачи. Для максимальной продуктивности ее работы подземная часть установки должна уходить в землю примерно на сто тридцать метров. Таким образом, количество солнечной энергии втянутой в себя пирамидой, как губкой, увеличится вдвое.

Атлантис поблагодарил ученого. Главный инженер дополнил свою речь тем, что, возможно, для пополнения топливных запасников нескольких самолетов сразу потребуется выстроить эти пирамиды в один ряд. Таким образом пилотам будет достаточно просто пролететь над установкой один раз, чтобы до отказа заполнить накопительные картриджи сверхсконцентрированной солнечной энергией. А Атлантис спросил, сколько таких пирамид, выстроенных в ряд, потребуется для пополнения запасников двадцати самолетов.

Два ассистента тут же принялись высчитывать на своих калькуляторах замысловатые формулы, но когда закончили, то из расчетов было ясно, что для поставленной задачи достаточно трех стоящих в ряд пирамид.

Атлантис долго размышлял, прежде чем принять окончательное решение, но когда инженеры дополнили эту картину некоторыми тонкостями, описав тем самым всю простоту проекта в мелких деталях, он связался с Элбусом, приказал подобрать наиболее подходящие места на планете, стоящие на перекрестах аэромаршрутов, и разрешил начать строительство. Основные заправочные станции решили построить в пустыне неподалеку от реки. Спустя несколько тысячелетий жители назовут это место Египет.

Спустя пару часов рация Атлантиса вновь заговорила. Из приемника донесся тревожный голос Арти Блаака:

– Эни, у нас беда!

– Что случилось? – мгновенно отозвался Атлантис.

– На восточном континенте произошел обвал в шахте! Об этом только что сообщил пилот. Он прилетел на погрузку, а там обрыв, похоже, скала рухнула. Срочно нужна команда спасателей!

– Сколько людей под обвалом?

– Двадцать три человека.

– Я сам лечу туда.

Атлантис поднял по тревоге команду из пятнадцати человек. Взяли все, что требовалось в подобных случаях. Страховочные тросы, дезинтеграторы твердой породы, фонарики медикаменты, воду. Рации перевели в режим непрерывного пеленга и отправились в путь.

Под напором внезапного ветра, дующего с океанских просторов, спасательный аэробус взмыл ввысь спустя десять минут после тревожного сообщения. С молчаливой группой на борту он летел навстречу надвигающемуся шторму, сквозь шквальный ливень – к месту случившейся катастрофы. Видимости в сплошной черно-серой пелене практически не было. Челнок трясло и болтало из стороны в сторону. Чтобы прорваться сквозь бешеные порывы ветра, пилоту пришлось поднять машину выше и увеличить скорость почти до предела. Наконец шторм ушел восточнее, и на экранах появилась рельефная панорама планеты, всюду покрытая непроходимыми джунглями. Атлантис сверился с компасом. До места завала оставалось не более тридцати минут лету. Челнок на полной скорости пересекал южный континент. Люди, впаянные в свои кресла, сидели как мумии. По их лицам можно было легко догадаться, о чем они сейчас думают. А ведь пару часов назад все шло очень даже хорошо.

Когда закат раскрасил небо оттенком красного, пилот ударил по кнопкам, бросив машину вниз словно камень. Он затормозил у самой земли и завис в метре над поверхностью. Бортовые огни осветили сырой песок.

Слегка подрагивая и балансируя, сопротивляясь резким порывам ветра, самолет плавно опустился на брюхо неподалеку от двух грузовых аэровагонов. Пилотов видно не было. Спасатели один за другим высыпали из кабины, направив свои фонарики на черную скалу.

За спиной Атлантиса послышался чей-то голос. На расстоянии нескольких шагов стоял один из пилотов грузовоза. В наступающих сумерках лицо парня казалось мертвенно бледным.

– Они не отвечают, – испуганно проговорил парень. Вероятно, он оцепенел от неожиданности, когда увидел среди команды спасателей самого Атлантиса. – Кусок скалы рухнул, – сказал он прибывшим.

Опасения подтвердились спустя пару минут. Трещина в породе тянулась на несколько метров. Она разошлась под основанием, и громадная глыба величиной с аэровагон обрушилась в шахту, прихватив с собой по пути все тросы и приспособления для спуска людей и подъема рудных сеток. Внизу просматривался ее черный громадный осколок. Атлантис надеялся, что люди еще живы. Он направил луч фонарика вниз и гаркнул во все горло:

– Эй, в шахте! Есть кто живой?

Нет ответа.

Из мрачной пропасти веяло безмолвием.

Атлантис очень переживал за случившееся. Двадцать три человека. У всех есть семьи, жены, дети. Оставалось только делать все, что они могли для спасения людей, и надеяться.

Кто-то из парней закрепил на стене мощный прожектор, направил его вглубь шахты и включил. Колодец залило ярко-желтым светом.

– Всем тихо! – скомандовал Атлантис. – Замрите.

Команда подчинилась, затаили даже дыхание.

– Эй, в шахте! Живые есть? – крикнул Атлантис во все горло.

Ответом ему была тишина.

– По-моему, там что-то шевельнулось, – сказал молодой парень из группы.

Атлантис настроил свою рацию на шахтерскую волну и заговорил:

– Эй, в шахте, отзовитесь!

Ответа не последовало.

– Мэт, – обратился Энилот к парню напротив, – дай-ка мне сканер.

Пока Мэт готовил прибор, Атлантис еще раз попробовал связаться с шахтерами по рации, но безуспешно. Ответа не было.

Мэт тем временем расчехлил сканирующее оборудование и настроил прибор на молекулярную структуру скальной породы.

– Ваше высочество, прибор готов, – отрапортовал он, передавая сканер Атлантису.

Каждый из группы спасателей напряженно следил за включенным экраном сканирующего устройства. Луч прибора пробился сквозь обломок скалы. Туман на экране сменился очертаниями веревок и разбитого обломком скалы подъемника. Людей под ним видно не было.

Дружный вздох облегчения вырвался из груди каждого спасателя: прибор показывал, что при обвале никого не задавило обломком скалы. Несмотря на то что функции обнаружения теплового излучения в таких приборах не было, поскольку главным предназначением шахтерского сканера была вовсе не слежка за людьми сквозь стены, а поиск спектрального состава внутренних пластов породы, удалось-таки выяснить, что под обвалом людей нет. Далее стало ясно, что штрек рухнул. Волнообразный спектр меди показался на экране чуть позже. Вероятно, под обвалом было полно добытой руды. Затем водород. Углерод. Смесь водорода и углерода? Это что еще за минерал? Атлантис не знал названий породы на неизвестной ему планете. Так, еще смесь кислорода и углерода. Что это? Атлантис удивился: неужели он столкнулся с многокомпонентным веществом, которое на его планете называлось квардолит! Он еще раз пропустил данные через анализатор. Нет, ошибки быть не может, это смесь водорода, углерода и кислорода – многокомпонентный минерал? Тут Атлантиса как громом поразило. Это же спектр огня! Там, внутри, кто-то зажег факел! Он мгновенно отключил сканер.

– Они живы, – взволнованно констатировал он. – Быстро вниз. За работу! Им нужна помощь!

Команда закипела от возбуждения. Всем хотелось спасти своих!

В шахту спускались на тросах, по три человека вооруженные мощными дезинтеграторами горной породы. Опустили вниз сетку для руды, закрепили ее тросами наверху к легкому крану, подсоединили лебедку и принялись расщеплять громадную скалу. Разбитые куски обвалившейся скалы поднимали в рудной сетке. Работали напряженно, сменяя друг друга каждые пятнадцать минут. Получился конвейер из четырех смен. Остальные работали на верху, с подъемником и каменными глыбами, которые приходилось поднимать наверх каждые две минуты. Туда-сюда. Вжик-вжик.

Трудились как заведенные. Прошло два с половиной часа. Глыба оказалась гораздо крупнее, чем казалась на первый взгляд, но под напором молекулярного дезинтегратора таяла как масло.

Вдруг кто-то из тройки внизу отключил расщепитель и поднял руку. Он уловил движение, вырвавшееся из маленького отверстия черной утробы завала. Жестом руки он попросил всех умолкнуть. В шахте вновь воцарилась тишина. Он крикнул:

– Эй, в шахте. Вы слышите меня?

После небольшой паузы, которая, казалось, длилась целую вечность, из отверстия донесся чей-то шепот:

– Трудно дышать…

Парень, который заставил всех замолчать, лихорадочно принялся работать дезинтегратором, превращая маленькое отверстие в широкую дыру. Причем во время работы такого инструмента не вращалась ни одна деталь, а по мере уменьшения камня не было ни осколков, ни искр, ни пыли.

– Воздушный шланг вниз! – заорал он. – Быстро!

Шланги тут же подсоединили к компрессору и спустили вниз в открытую дырку.

– Запускайте компрессор! – снова раздался крик снизу.

Моторы заработали. В отверстие завала со свистом ворвался свежий воздух. Спустя минут пятнадцать пролом расширили, и первая тройка проникла в штрек. Людей вытаскивали по очереди, поднимая наверх одного за другим в сетках для руды. Не все смогли идти сами, у некоторых были раздроблены кости на руках или на ногах, у некоторых были переломы, но живы были все двадцать три человека. Спасатели уложили тяжелораненых в кабине аэробуса и только после этого разогнули свои спины. Те, что были под завалом, счастливо улыбались. Настала долгая молчаливая пауза. Люди отдыхали, сверкая в полумраке кабины корабля своими умиротворенными улыбками.

– Ну что ж, – заговорил взмокший от пота Атлантис, – теперь самое время навестить доктора Энна.

Нарастить живому человеку на поврежденный орган новую мышечную или костную ткань – дело довольно непростое, особенно когда операцию требуется провести совершенно безболезненно. Однако для профессора Энна Тоура подобные вопросы не составляли каких-либо особых трудностей. Путем замысловатых манипуляций с клетками живого человека он с легкостью мог вырастить даже новую конечность или орган, не говоря уже о простом заживлении какой-нибудь дырки, оставшейся в теле от пулевого ранения. Не усложняло его задачу и то, что некоторые его пациенты попадали к нему на операционный стол в таком состоянии, что ни одна живая душа в области клеточной хирургии не смогла бы ничего для них сделать. Но только не доктор Энн. Его выдающийся талант, отточенный за долгие годы работы в клинике, позволял ему проделывать, казалось бы, невозможные, неосуществимые операции, которые, как правило, всегда заканчивались триумфом. Некоторые его пациенты были буквально разорваны на две половинки, но ему все же удавалось, поставить их на ноги.

Собственно говоря, профессор Энн был не только талантливым хирургом, он, кроме всего прочего, считался непревзойденным специалистом в области нанобиологии и генно-инженерного дела, связанного с различными классами клеточных культур живых организмов.

На ранних этапах своей карьеры, когда он был студентом академии, судьба свела его с молодым императором, отцом Энилота Атлантиса, они учились в одном классе и близко общались. Потом, после студенческих будней, оба женились и дружили семьями. Энн Тоур в то время уже был признан почетным членом академии и был приглашен на высокую должность в государственном учреждении – в отдел специальных разработок, в котором основной задачей являлось усовершенствование человеческого организма. Работа ему очень нравилась, правительство хорошо платило за исследования, желая видеть в своей армии универсального солдата, который мог бы отлично видеть в любое время суток, комфортно выдерживать температуру от -40 до +40, принимать пищу раз в месяц, дышать под водой или в отравленной атмосфере, не теряя при этом сил и энергии. Однако сам профессор Энн имел тягу к технологиям, использование которых давало возможность восстанавливать организм после любого тяжелого ранения, серьезного ожога или психологического шока. Когда его близкий друг взошел на престол и принял обязанности императора планеты Доринго, доктор Энн написал ему письмо с просьбой перевести его в какую-нибудь клинику. Позже императорским указом Энн Тоур был переведен во дворцовый город на должность личного врача императора, где он и занялся вместе со своим штатом привычной для него работой. Император тем временем, имея безграничную власть, вознамерился построить для пожилых лордов небольшую клинику на территории своих владений, замыслив и выполнив этот проект как великолепно оснащенный санаторий для борьбы со старческой хандрой. Это были прекрасные строения, вольготно раскинувшиеся на четырех акрах королевской земли, где в тени деревьев на задах основного комплекса притаился миниатюрный особняк, окруженный по периметру аккуратными домиками для прислуги. Доктор Энн поселился там со всей своей семьей и целым штатом медсестер и ассистентов. Так он прожил сто тридцать лет, пока не умер император. Поэтому, когда возник конфликт с тарионской империей, Атлантис знал, что при захвате планеты комитет имперской безопасности не оставит в покое профессора Энна. Единственным правильным решением для старика было покинуть Доринго вместе с принцем. Однако сам профессор нисколько не расстроился, узнав, что скоро Доринго колонизируют и на планете сменится власть. Напротив, он готов последовать за юным принцем хоть к черту на рога. Конечно, не всегда приятно пребывать вдали от родной планеты на правах странствующего паломника, но он прежде всего человек науки, поэтому в любой момент готов посвятить себя новым, неизведанным проблемам и до конца нести свой крест ученого дорингианца. Кто знает, может, где-то там, на неизведанных землях, он сможет совершить открытие, которое станет известным во всей Вселенной!

Вот и сейчас на Атлантиде профессор уверенно шел своим путем новых разработок в области изменения структуры клеточного генофонда. Недавно в атмосферную стену острова на полном ходу врезался дикий лев. Он, естественно, покалечился, свернув себе шею, но так или иначе все еще был жив. Это событие и послужило первым этапом в серии новых экспериментов. После чего доктор Энн отправил на континент в места обитания аборигенов своего ассистента с несколькими охранниками. Тот добыл ему труп туземца, которому только что копьем проткнули сердце, и работа закипела. Спустя неделю профессор уже демонстрировал результаты своей деятельности, проделанной совместно с группой ассистентов. Зрелище, честно сказать, выглядело весьма устрашающе. Из мертвого туземца и полуживого льва он создал невиданное существо. Это было живое тело льва с головой человека. Причем голова была живой. Она открывала рот, издавала какие-то звуки и смотрела на всех дикими глазами. Естественно, в этой голове не было и крупинки здравого смысла, но зато эксперимент удался. Команда микробиологов целую неделю гордилась своим детищем. Как подметил кто-то из команды пилотов: «Боги создали профессора Энна, чтобы им было не скучно играть с реальным конкурентом». Как говорится, в каждой шутке есть доля правды. Ведь эксперименты на этом не закончились. Вскоре появилось существо, которое имело тело пумы и голову орла, тогда как вместо кошачьих когтей лапы украшали птичьи конечности. В общем, выглядело это существо довольно забавно и больше всего подходило для украшения ворот рисунком с натуры, чем для практического применения.

Сам профессор тоже был весьма забавным существом. Это был преклонного возраста невысокий человек, чем-то похожий на ястреба и, что было заметно с первого взгляда, весьма добродушный. Его седые волосы торчали кудряшками во все стороны, а слегка прищуренные голубые глаза выражали преданность и стремление к науке. Сияющий белизной непачкающийся хирургический халат, в котором он предстал перед Атлантисом, предавал его внешности некоторый оттенок старческой солидности.

– Милости прошу, ваше высочество, – молвил он, протирая заспанные глаза.

– У нас беда, доктор Энн, – с ходу сказал Атлантис. – В шахте на континенте произошел обвал породы. Пострадали девять человек. У пятерых легкие вывихи и шоковое состояние, четверо тяжело ранены. Открытые переломы… Кости раздроблены.

– Так-так, – пробормотал Энн. – Тяжелых в операционную, остальных в палату под раствор. Дип! – крикнул он ассистенту. – Срочно приборы измерения плотности костной и мышечной ткани! – Дип уже катил свою тележку в комнату за приборами. – Подготовьте катализаторы для выращивания клеточной культуры и возьмите пробы клеток у раненых. – Еще два ассистента помчались по коридору в комнату с катализаторами.

Госпиталь профессора Энна занимал целый комплекс помещений и переходов, расположенных в юго-восточной части острова. В отличие от остальных жилых домиков, разбросанных по острову, в пенатах доктора было вдвое больше осветительных пластин. Как и в любом другом госпитале, здесь присутствовало все необходимое для быстрого лечения любой болезни, которой только мог заболеть человек. Тут же была библиотека, комнаты, оборудованные под операционные, морозильные камеры, склады с горелками и катализаторами для выращивания клеточных культур, аппараты для анестезии, электронные скальпели, куча всяких тампонов и тому подобное.

Минут через пятнадцать хирурги доктора Энна были готовы начать операцию. Все три помещения сияли чистотой. Складные операционные столы дожидались своих пациентов. Осветительные приборы готовы к работе. На боковом столике лежали подносы с пинцетами, ланцетами. Сосуды с клеточной культурой готовы в любую минуту соединиться с колбой стерильного состава. Емкости передвижного аппарата для наркоза были наполнены усыпляющим газом.

Наконец привезли первого пациента, самого тяжелого, с раздробленными черепом и несколькими переломами рук и ног. За него взялся лично доктор Энн. Он наложил маску на лицо больного и подключил аппарат для наркоза. Газообразное вещество, совмещенное с кислородом, мгновенно усыпило человека. Стрелка прибора задергалась на шкале и замерла на отметке «глубокий сон».

Три команды, состоявшие из двух человек, заняв свои места в операционных, приступили к работе.

Действовали последовательно. Вначале взяли некоторое количество клеток как образец из подкожного слоя. Поместили их в стерильную колбу, затем в катализаторе с клеточной культурой вырастили достаточное количество материала. После чего наложили его на открытую рану. То же самое проделали с костной тканью. Стерильная среда, катализатор, затем в рану на костную ткань. Клетки приживались мгновенно, не оставляя практически никаких следов. Хотя операцию нельзя было назвать быстрой. На каждое отдельное действие требовалось около двадцати пяти – тридцати минут. Вся операция заняла около четырех с половиной часов, пока все раны не были заштопаны. Скоро пациент встанет на ноги. Сомнений здесь не было никаких. Наконец доктора разогнули свои спины. Ассистент протирал последние струйки крови с покрасневших мест, которые недавно были рваными ранами. Наркоз отключили, трубку убрали обратно в аппарат. Извлекли изо рта расширитель. Доктор на полную мощность повернул вентиль, пустив в легкие свежий поток кислорода.

– Отвезите его в палату, – молвил Энн. – Он придет в себя через два с половиной часа.

Ассистент вытолкал тележку за пределы комнаты, мягко управляясь с грузом бессознательного тела, и повез ее по коридору в самую дальнюю палату с множеством широких окон. Две другие бригады уже освободились, провожая взглядом коллегу с тележкой. Они помогли ему переложить больного на кровать. В палате тут же появилась медсестра. Двигаясь почти бесшумно, она сказала:

– Не беспокойтесь, я буду с ними до утра, потом меня сменят.

Она собиралась просидеть здесь всю ночь и гарантировать заботу и уход, когда больные начнут приходить в себя.