Текст книги "Рокоссовский"

– А каково настроение в частях?

Ответ Панфилова был краток:

– Люди хотят драться!

– Ну что ж, товарищи, надо готовить встречу врагу, – заключил разговор командарм-16. – Думаю, что дня через два-три немцы будут здесь. Ваша дивизия – основная, враг, по-видимому, будет наносить главный удар здесь. Держитесь.

Следующей частью, на которую вполне мог положиться командарм, был сводный курсантский полк, созданный на основе военного училища имени Верховного Совета РСФСР. По тревоге был поднят этот полк и под командованием полковника С. И. Младенцева, еще в 1939 году получившего Золотую Звезду Героя Советского Союза, прибыл в Волоколамск. Курсанты немедленно приступили к организации обороны по восточному берегу реки Ламы, в центре оборонительной полосы 16-й армии.

Вскоре у Рокоссовского появилось и соединение, которому можно было поручить прикрытие правого фланга: севернее Волоколамска из вражеского тыла после окружения в полном составе вышел 3-й кавалерийский корпус генерала Л. М. Доватора, состоявший из 50-й кавдивизии генерала И. А. Плиева и 53-й комбрига К. С. Мельника. Обстрелянные бойцы и командиры этого корпуса, руководимые талантливым и мужественным генералом Доватором, составили прочный заслон врагам на северном фланге армии.

Одновременно в распоряжении Рокоссовского поступил 690-й стрелковый полк 126-й стрелковой дивизии, организованно вышедший из окружения. Его командарм оставил в резерве, рассчитывая сформировать на базе этого полка новое соединение, вливая в него выходящие из окружения мелкие подразделения и группы. В тылу армии на пополнении находилась и 18-я ополченческая стрелковая дивизия. Другими резервами командарм не располагал.

Днем 15 октября Рокоссовский получил было серьезное подкрепление – танковые части. Но вслед за тем пришло распоряжение командования фронта о передаче этих танков соседу слева – 5-й армии Д. Д. Лелюшенко. Там сегодня очень тяжело...

– Там сегодня тяжело?.. – задумчиво переспросил Рокоссовский. – Не знаю, будет ли здесь легче завтра... Всего перед началом боев за Волоколамск в распоряжении Рокоссовского имелся 21 пехотный батальон, 6 кавалерийских полков, 73 противотанковых орудия и 125 орудий полевой артиллерии. Этого было очень мало для обороны более чем стокилометровой полосы, отведенной для 16-й армии. В среднем на каждый стрелковый батальон и кавалерийский полк приходилось 5—6 километров оборонительной полосы. Вдобавок и артиллерии было мало: два орудия на 1 километр фронта.

Рокоссовский хорошо понимал, что основную ударную силу предстоящего гитлеровского наступления составят танки и подобная плотность артиллерийских орудий будет совершенно недостаточной. Поэтому заранее был разработан широкий маневр артиллерии как траекториями, так и колесами. Вместе с Казаковым командарм спланировал перегруппировку артиллерии на угрожаемые участки, определил и изучил маршруты движения. В результате на наиболее угрожаемом направлении, в полосе шириной около 4 километров, плотность артиллерии повысилась до 14 орудий на 1 километр фронта. И все-таки сил, имевшихся у Рокоссовского, было совершенно недостаточно для организации отпора врагу. Но подобное же положение создалось и на многих других участках обороны Западного фронта, в распоряжении командования резервов почти не было, и приходилось довольствоваться имевшимися ресурсами.

Противник не заставил себя ждать. 14 октября Рокоссовский принял Волоколамский участок обороны, а с утра 16 октября четыре гитлеровские дивизии (две пехотные, моторизованная и танковая), располагавшие более чем 200 танками, начали наступление на Волоколамском направлении.

Удар, как и предполагал Рокоссовский, пришелся по левому флангу армии, по позициям 316-й стрелковой дивизии. С этого памятного дня началась вошедшая в историю нашей страны героическая борьба защитников Волоколамска – панфиловцев.

Передний край обороны дивизии проходил в 12– 15 километрах от Волоколамского шоссе. На пространстве, ограниченном с севера рекой Рузой, в этот день начались упорные бои, продолжавшиеся более 10 дней.

Отражение одного из главных ударов гитлеровцев выпало на долю 5-й роты 1075-го полка 316-й дивизии, оборонявшей западную и южную оконечность территории совхоза «Болычево». Роте были приданы пять противотанковых пушек. Горсточка советских солдат противостояла нескольким десяткам танков и мотопехоте противника.

Танкисты врага начали атаку лихо, будучи уверены, видимо, в превосходстве сил и легкой победе. Однако советские воины быстро сбили с них спесь. Артиллеристы встретили танки организованным огнем. В короткий срок шесть вражеских машин были подбиты, две подорвались на минах, а одна свалилась с моста при переправе через реку Колоповку. Подобная встреча отрезвила гитлеровцев, остальные танки и мотопехота сочли за благо повременить с продолжением атаки.

Около пяти часов вечера они вновь начали наступление, окружили стрелковую роту и артиллеристов. Но советские солдаты не дрогнули, они заняли круговую оборону и до наступления ранней осенней темноты сумели вывести из строя еще несколько вражеских танков. После этого немцы вторично отошли.

Подобным же образом развивались события и на других участках обороны. Группы немецких танков по 30– 50 машин в каждой, поддержанные мощным артиллерийским огнем и авиацией, пытались прорвать оборону 316-й дивизии. Встречая хорошо организованное сопротивление, вынужденные отступать, они вновь и вновь атаковали, но успеха в первый день боев так и не достигли.

17 октября гитлеровцы атаковали корпус Доватора севернее Волоколамска и одновременно в районе Болычево, на стыке с 5-й армией, сосредоточили против одного полка 316-й дивизии до 100 танков. Здесь им удалось несколько потеснить панфиловцев, но их попытка развить успех в глубину была отражена подтянутыми артиллерийскими резервами. 18 и 19 октября в этом районе пехотные подразделения и артиллеристы армии Рокоссовского продолжали неравный поединок с танками и мотопехотой противника. Немецко-фашистские войска сумели потеснить части 316-й дивизии, сами же понесли настолько большие потери, что вынуждены были прекратить атаки. Не добились успеха гитлеровцы и на северном фланге против спешенных кавалеристов Доватора. Стойко оборонял свои позиции и курсантский полк Младенцева.

В советских войсках убыль в людях и технике была очень велика. Пехотинцы, артиллеристы, саперы, связисты стояли под Волоколамском насмерть. С гранатами и бутылками с горючей смесью бросались навстречу вражеским танкам пехотинцы. Прикрывая артиллеристов, они гибли вместе с ними, но не оставляли товарищей. До последнего снаряда, до последнего человека в расчете вели огонь артиллеристы, часто из подбитых орудий. В октябрьские дни 1941 года здесь, под Волоколамском, как и у десятков и сотен других городов и сел, солдаты России грудью защищали Родину.

Командарм в эти дни не покидал частей. В его распоряжении не было танков, и по одному этому можно представить, как тяжело приходилось бойцам. Единственным средством, которое могло воспрепятствовать продвижению танков врага, была артиллерия, и Рокоссовский умело использовал ее.

Больше всего он бывал в полках дивизии Панфилова, которая и отражала главный натиск врага. Всего несколько дней сражались панфиловцы, но уже полностью оправдали высокое мнение командарма. Как на бойцов и командиров, так и на самого Панфилова командарм мог рассчитывать в трудные минуты. Лишь однажды Рокоссовский был недоволен им.

Это было в один из тяжелых дней. Из окна помещения штаба армии в Волоколамске командарм увидел автомашины и повозки, двигавшиеся по улицам города.

– Что это за часть? – спросил он у Малинина.

– Кажется, штаб 316-й дивизии, – ответил тот.

– Постойте, разве отход штабу дивизии разрешен?

Получив отрицательный ответ, командарм сразу же вышел на улицу и приказал штабу дивизии немедленно возвратиться назад, в Спас-Рюховское. Тут же он узнал, что штаб переместился по собственной инициативе, без приказания комдива, который, однако, мер к возвращению штаба не принял. Рокоссовский немедленно поехал к Панфилову.

Встретив командарма на НП, расположенном, как всегда, вблизи передовой, Панфилов начал было рапорт. Однако Рокоссовский сразу же прервал его.

– Генерал, надеюсь вы понимаете, что произошло?

– Это моя ошибка. – не стал отпираться Панфилов.

– Ваш штаб отошел без приказания. Это плохой пример для частей. От вас я этого не ожидал. – Командарм особенно подчеркнул слова «от вас».

Несколько дней прошли более или менее спокойно, но, подтянув силы, гитлеровцы вновь перешли в решительное наступление. Действуя активно на всем фронте армии, немецко-фашистское командование вводило все новые и новые части именно на Волоколамском оборонительном участке. Используя мощный танковый кулак, гитлеровцы рвались к Волоколамскому шоссе. Силы частей армии Рокоссовского иссякали, шаг за шагом, километр за километром вынуждены были они отступать. К 25 октября враг сумел овладеть Болычевом, Осташевом, форсирован реку Рузу. Сосредоточив большое количество танков, 25 октября немецко-фашистские войска захватили железнодорожную станцию Волоколамск.

Невероятно тяжелые бои шли и на других участках фронта под Москвой. Южнее 16-й армии за старинный русский город Можайск дрались с фашистами солдаты 5-й армии, которую возглавлял сначала Д. Д. Лелюшенко, а после его ранения – Л. А. Говоров. На Малоярославецком направлении сражались войска 43-й армии К. Д. Голубева, натиску врага с юго-запада, на Калужском направлении, противостояли солдаты 49-й армии И. Г. Захаркина. И всем им было очень тяжело в эти октябрьские дни, всем...

За десять дней боев 16-я армия понесла чувствительные потери как в людях, так и в артиллерии. Представление о напряженности и кровопролитности боев дают цифры о потерях лишь в трех истребительно-противотанковых полках 16-й армии. По сведениям начальника артиллерии армии Казакова, 296-й истребительно-противотанковый полк потерял убитыми и ранеными 108 человек, 12 орудий и 4 трактора, в 289-м полку также было разбито 12 орудий и взорвано 13 тракторов, так как их невозможно было вывести, в 525-м полку по той же причине погибло 7 пушек.

Противотанковая артиллерия армии была истощена, а разведка доносила о появлении у врага новых танковых частей. Это грозило прорывом линии обороны, и Рокоссовский был вынужден обратиться с просьбой о присылке противотанковой артиллерии к командующему фронтом. На счету у Жукова в то время было каждое орудие, все же к утру 26 октября два полка 37-миллиметровой зенитной артиллерии прибыли в расположение дивизии Панфилова.

С утра 26 октября бой возобновился. Нажим врага на Волоколамск усиливался. Теперь против 316-й дивизии действовали, помимо пехотных, не менее двух танковых дивизий. На помощь панфиловцам Рокоссовский перебросил кавалерийский корпус Доватора, подтянул 18-ю стрелковую дивизию. Тем не менее 27 октября, используя крупные силы танков и пехоты, противник начал штурм Волоколамска. Фашистская авиация весь день висела над боевыми порядками частей и соединений Рокоссовского. Прорвав оборону 690-го полка, в 16 часов противник овладел Волоколамском. Он пытался перехватить и шоссе восточное города, идущее на Истру, эта попытка сорвалась: кавалеристы вовремя подоспевшей 50-й дивизии генерала Плиева совместно с артиллерией остановили врага.

28 и 29 октября бои продолжались, в частности, в районе занимаемом курсантским полком Младенцева, и все же наступательный порыв гитлеровцев иссяк. «Тайфун» должен был перевести дух! А это плохой признак для тех, кто хотел быть непобедимым и всемогущим!

Однако Волоколамск был сдан, и это обстоятельство стало предметом расследования специальной комиссии штаба Западного фронта, действовавшей по заданию Ставки. Расследование доставило Рокоссовскому немало тяжелых минут. Комиссии были предъявлены приказы Военного совета армии, планы, оперативные документы, карты.

– Приказа о сдаче Волоколамска не было и не могло быть, – доказывал Рокоссовский, рассматривавший появление комиссии как проявление недоверия к подчиненным и возмущенный до глубины души.

– Однако вы не выделили для его защиты резервов ни в армии, ни в дивизиях, – возражал председатель комиссии.

– Мне неоткуда их взять, – возмущался командарм.

– За счет кавалерийской группы.

– Это исключено! В группе Доватора – две дивизии, по пятьсот сабель, не более, а участок, который ей был отведен, – тридцать шесть километров. Не мог же я оголить фланг армии!

Комиссия вызвала для объяснений Панфилова. Рокоссовский тут же заявил, что гордится соединением Панфилова и больше того, что сделала дивизия, она совершить была не в силах.

– Ничто не может поколебать моего убеждения, – сказал Панфилов, – что сдача Волоколамска – это не потеря стойкости моих бойцов.

– И тем не менее, – настаивал председатель комиссии, – Военный совет армии дал вам категорическое приказание удержать Волоколамск, но Волоколамск сдан!

Разговор был невероятно тяжелым для обеих сторон, все понимали, что Ставка Верховного Главнокомандования не может безучастно смотреть, как войска сдают противнику города, расположенные столь близко от столицы. Ставка требовала стойкости и от солдат и от генералов. Но панфиловцев нельзя было упрекнуть в отсутствии стойкости.

Поэтому, когда председатель комиссии стал утверждать, что Панфилов совершил ошибку, направив на основной участок 690-й полк, недавно вышедший из окружения и потому мало устойчивый, Рокоссовский и здесь защитил своего комдива:

– Решительно не согласен с вами. Я, да и не только я, видел этот полк в бою. Его командир – Семиглазов – энергичный, боевой командир, и полк дрался неплохо. Бойцы имеют опыт, а выход из окружения с боями – это закалка личного состава.

Комиссия вполне объективно разобралась в обстановке, сложившейся под Волоколамском, и лишь отметила в качестве недостатка отсутствие резервов у командарма. Рокоссовский не пожелал согласиться и с этим выводом и в тот же вечер отправил объяснительную записку в Военный совет фронта.

И тогда и позднее он считал, что солдат, сражавшихся под Волоколамском, нельзя упрекнуть в отсутствии стойкости. Вот что писал маршал Рокоссовский спустя четверть века: «Считаю необходимым подчеркнуть, что именно в этих боях за город и восточнее его навеки покрыла себя славой 316-я стрелковая дивизия и действовавшие с ней артиллерийские части, так же как и курсантский полк. Именно эти войска, невзирая на многократное превосходство врага, не позволили ему продвинуться дальше... Вспоминая события тех дней, с гордостью за вверенные мне войска могу сказать: в боях с 16 по 27 октября все они вместе и каждый воин в отдельности сделали все возможное, чтобы не допустить прорыва фронта обороны армии. Они справились с этой задачей, и Родина достойно чтит их бессмертный подвиг».

К сказанному Рокоссовским о подвиге бойцов следует только добавить, что командарм был достоин их.

К началу ноября 1941 года героическими усилиями Красной Армии наступление гитлеровских войск было задержано как на центральном участке, так и на всем советско-германском фронте. Операция «Тайфун» оставалась незавершенной, однако это не значило, что гитлеровское командование отказалось от ее осуществления. Будучи невероятно самоуверенными, а потому и слепыми, гитлеровские генералы все еще не могли отделаться от ощущения, что осталось сделать всего лишь одно усилие – и Москва окажется у их ног. Успех пьянил их, кружил головы и лишал рассудка.

 
Но тяжко будет им похмелье;
Но долог будет сон гостей
На тесном, хладном новоселье,
Под злаком северных полей!
 

Вермахт неумолимо шел навстречу первому своему поражению во второй мировой войне.

То, что перерыв в сражении будет кратковременным, сознавало и Верховное Главнокомандование, и командующие армиями, сознавал и Рокоссовский. В статье, опубликованной центральными газетами накануне XXIV годовщины Великой Октябрьской социалистической революции, командующий 16-й армией писал, «что враг еще силен, что впереди жестокие и решающие схватки», и в то же время подчеркивал: «Хотя бои за Москву продолжаются и опасность, нависшая над столицей, не ослабла, уже сейчас можно констатировать провал плана фашистского командования... За каждый шаг на восток он расплачивается огромными потерями в живой силе и технике».

В этой же статье Рокоссовский писал о том, что в одной из последних листовок немцы хвастались, будто 7 ноября проведут на Красной площади парад войск. Но, как и всегда, в этот день на Красной площади состоялся парад войск Красной Армии.

С утра 7 ноября густые хлопья снега затянули белесой полосой улицы Москвы, снег шел на протяжении всего парада, он покрывал танки, орудия и машины, облепил плечи и спины застывших в торжественном молчании бойцов и командиров. Затаив дыхание слушали они вместе со всей страной знакомый, слегка глуховатый голос, голос человека, говорившего с трибуны Мавзолея Ленина:

– Товарищи красноармейцы и краснофлотцы, командиры и политработники, партизаны и партизанки! На вас смотрит весь мир, как на силу, способную уничтожить грабительские полчища немецких захватчиков. На вас смотрят порабощенные народы Европы, подпавшие под иго немецких захватчиков, как на своих освободителей.

Чувствовалось, что Сталин взволнован, что он до глубины души осознает торжественность и неповторимость этого парада в преддверии смертельной схватки. Обращаясь к людям, которым прямо с площади предстояло отправиться в бой, он продолжал:

– Великая освободительная миссия выпала на вашу долю. Будьте же достойными этой миссии! Война, которую вы ведете, есть война освободительная, война справедливая.

На мгновение Сталин остановился, глубоко вздохнул, голос его стал еще глуше и еще тверже:

– Пусть вдохновляет вас в этой войне мужественный образ наших великих предков – Александра Невского, Димитрия Донского, Кузьмы Минина, Димитрия Пожарского, Александра Суворова, Михаила Кутузова! Пусть осенит вас победоносное знамя великого Ленина!

Неизбежные суровые испытания и схватки с врагом, о которых говорил Верховный Главнокомандующий, были не за горами. Командование вермахта еще раз в 1941 году готовилось к наступлению на Москву, пополняло и перегруппировывало свои войска. Пока же на фронте шли бои местного значения.

Такие бои вела и 16-я армия. В конце октября – начале ноября немцы захватили на ее левом фланге несколько населенных пунктов, в том числе и Скирманово. Расположенное на высотах, всего в восьми километрах от Волоколамского шоссе, Скирманово господствовало над окружающей местностью, и неприятельская артиллерия оттуда простреливала шоссе. В любое время можно было ожидать, что враг со скирмановского выступа захочет перерезать эту магистраль и выйти в тыл основным частям 16-й армии. 4—7 ноября войска Рокоссовского пытались выбить врага из Скирманова, но не достигли цели.

Возможность ликвидации угрозы обсуждал с Рокоссовским в Звенигороде командующий Западным фронтом. Начав разговор о Скирмановской операции, Жуков неожиданно для Рокоссовского переменил тему:

– Мы намереваемся создать конную армию. Задача – преодолеть фронт южнее Волжского водохранилища, выйти в тыл вражеской группировке, сосредоточенной у Волоколамска, и нанести ей удар во фланг и тыл. Думаю, что кавалеристам такая задача по плечу. Предлагаю вам формирование армии и осуществление операции. Уверен, что в душе вы кавалерист и старые кавалерийские навыки сохранили. – И улыбка осветила суровое лицо комфронта.

Мало того, что предложение было неожиданным для Рокоссовского, сама идея организации конной армии его не вдохновляла. Поначалу он воздержался от возражений, а лишь осведомился:

– Из каких соединений будет состоять армия?

– В самое ближайшее время из Средней Азии прибудут 17, 20, 24 и 44-я кавалерийские дивизии. Корпус Доватора можно использовать. Он хорошо дрался, и опыт таких действий у него есть. Армию усилим артиллерией. Как ваше мнение?

Не в правилах Рокоссовского было уклоняться от прямого ответа в таких вопросах.

– Я считаю такую идею ошибочной. Операция не принесет успеха. Единственное, что она может дать, так это бесполезную гибель крупной конной массы. Как только она соберется вместе, авиация и танки противника ее уничтожат. Время конных армий прошло. Все, что я видел за четыре с половиной месяца войны, подтверждает это мое убеждение. Именно потому, что я бывший кавалерист, я не хотел бы соглашаться на это предложение.

– Вы думаете? – Лицо комфронта помрачнело. – Ну что ж, посмотрим. – Жуков переменил разговор, вернувшись к обсуждению операции под Скирмановом. – Перегруппировке войск противника так или иначе надо помешать, сбить его с выгодных позиций, нанести частные контрудары. Думаю, что Скирманово – подходящий пункт для контрудара.

К участию в операции командарм-16 не мог привлечь много сил. Взять Скирманово предстояло 18-й стрелковой ополченческой дивизии, 50-й кавдивизии и 4-й танковой бригаде М. Е. Катукова, недавно прибывшей в 16-ю армию. Эта танковая бригада во время октябрьского наступления гитлеровцев прославилась умелыми и успешными действиями под Орлом и Мценском, за что приказом Верховного Главнокомандующего от 11 ноября 1941 года была переименована в 1-ю гвардейскую танковую бригаду. В составе 16-й армии бригаде Катукова предстояло совершить немало славных дел.

Первым из них было взятие Скирманова. Бои за овладение этим пунктом продолжались с 11 по 14 ноября. Гитлеровцы упорно оборонялись, и то, что войска Рокоссовского, весьма ограниченные в силах и средствах, да еще в преддверии нового гитлеровского наступления, сумели отбить столь важный пункт у противника и нанести ему существенные потери, говорит о многом. Освобожденные от захватчиков Скирманово и Козлово представляли кладбище немецкой техники, только сожженных и разбитых танков корреспонденты центральных газет насчитали тридцать шесть. Среди трофеев, захваченных в Скирманове, были 150-миллиметровые пушки, много минометов, десятки автомашин. Улицы поселков были устланы трупами фашистских солдат. Но велики были и потери войск Рокоссовского – 200 убитых и 908 раненых.

Успех, достигнутый под Скирмановом, не мог быть развит, на большее у 16-й армии не хватало сил, и ее командующий в предвидении скорого наступления гитлеровцев упорно трудился над укреплением обороны.

Полоса, которую предстояло оборонять 16-й армии, достигала 70 километров. Готовясь к отражению натиска врага, Рокоссовский решил глубоко эшелонировать боевые порядки частей и соединений и оборудовать три оборонительные полосы. В первом эшелоне встретить противника должны были отдельный курсантский полк, 316-я стрелковая, 50-я кавалерийская, части 18-й и 78-й стрелковых дивизий.

Особое внимание командарм уделял противотанковой обороне. Изучение опыта операций, которые ему пришлось проводить, позволило Рокоссовскому создать более стройную и глубокую систему противотанковой обороны. Противотанковые средства Рокоссовский распределил эшелонированно, начиная от линии боевого охранения до армейского рубежа обороны, проходившего по реке Истре. С танками противника должны были бороться и орудия крупных калибров, и танки, размещенные в засадах. Противотанковая артиллерия располагала свои позиции по обе стороны шоссейных дорог. Огневые позиции артиллерии прикрывались инженерными сооружениями и, кроме того, пулеметным и минометным огнем. Дивизионную артиллерию командарм разместил на тех же танкоопасных направлениях, предполагая, что и она будет вести огонь по вражеским танкам.

Благодаря тому, что командование 16-й армии использовало противотанковые средства массированно, привлекало к борьбе с танками фашистов всю имевшуюся артиллерию, в том числе и зенитную, ему удалось создать более высокие артиллерийские плотности на танкоопасных направлениях. При средней плотности 5 орудий на 1 километр фронта Рокоссовский сумел сконцентрировать на Волоколамско-Клинском направлении 8—9 орудий на километр, а на Волоколамско-Истринском – 10—12 орудий.

Тем не менее этого было недостаточно как потому, что плотности эти могли быть созданы лишь на узких участках, так и потому, что гитлеровцы имели огромное превосходство в танках. Для борьбы с ними приходилось организовывать группы истребителей танков, вооруженных противотанковыми гранатами и бутылками с горючей смесью. С бойцами-истребителями проводились занятия, где изучались приемы борьбы с танками.

С конца октября в 16-й армии имелись танковые части, и к их использованию при организации обороны командарм подходил особенно тщательно. Он поместил их в засадах на наиболее важном Волоколамско-Истринском направлении: уже упоминавшаяся 1-я гвардейская танковая бригада готовилась к боям в Чисмене, 28-я – в Ново-Петровском и 27-я – в Румянцеве. Танкисты, находясь в засадах, должны были не только усиливать противотанковую оборону войск армии, но и готовиться к проведению контратак. К сожалению, в 1-й гвардейской танковой бригаде на 14 ноября было 15 танков (2 тяжелых, 7 средних и 6 легких). 27-я танковая бригада имела также лишь 17 танков (6 Т-34 и 11 легких), в то время как по штату бригаде полагалось иметь 61 танк.

К середине ноября 16-я армия получила некоторые свежие пополнения. Упоминавшиеся Жуковым четыре кавалерийские дивизии к этому времени были включены в состав армии и образовали ее второй эшелон. В каждой из них насчитывалось лишь по 3 тысячи человек. Бойцы и командиры дивизий, только что прибывшие из Средней Азии, еще не приобрели навыков ведения боевых действий в пересеченной и лесисто-болотистой местности. К тому же лошади не были перекованы к зиме, а в Подмосковье уже начинались морозы, на дорогах и полях появился лед, и это затрудняло действия кавалеристов.

Зато от души радовался командарм включению в состав армии 78-й стрелковой дивизии. Ее командир, Афанасий Павлантьевич Белобородов, прибыл на КП Рокоссовского в Ново-Петровском 3 ноября. Первая встреча и беседа Рокоссовского с командиром только что поступившего в его распоряжение соединения очень характерна для его методов работы с подчиненными. Сохранившаяся от тех дней у Белобородова запись беседы с командармом позволяет нам подробно познакомиться с этими методами.

В беседе с командиром дивизии Рокоссовский интересовался всеми деталями, характеризовавшими подготовленность дивизии к предстоящим боям. Командарм мог быть доволен: 78-я дивизия была полнокровным соединением. В ней имелось более 14 тысяч бойцов и командиров, 23 легких танка, 66 орудий, 59 минометов, 441 автомашина и 3400 лошадей. Состоящая из сибиряков (а сибиряки всегда давали превосходных солдат в нашей армии) дивизия была хорошо обучена и вооружена. В ее боеспособности Рокоссовский не только не сомневался, но даже выразил уверенность, что в самое короткое время о делах дивизии будет знать вся страна.

Правда, бойцы и командиры дивизии еще не имели боевого опыта, и Рокоссовский считал своим долгом хотя бы вкратце проинструктировать командира вновь прибывшего соединения, рассказать ему о своей практике борьбы с немцами. Познакомив Белобородова с обстановкой на участке армии, тактикой и методами действий противника, командарм сообщил о том, что в боях против 16-й армии гитлеровцы применяли различные тактические приемы, все время пытались обойти ее с флангов и перерезать коммуникации, стремились просачиваться в стыках между частями и соединениями, засылали в тыл группы автоматчиков с танками.

– С такой тактикой врага можно успешно бороться, – говорил Рокоссовский. – Весь опыт наших боев с немцами под Смоленском, на реке Рузе, под Волоколамском подтверждает это мнение. Необходимо только для каждого боя самым тщательным образом готовить взаимодействие пехоты с танками, артиллерией и авиацией. Следите за работой разведки, за прикрытием стыков с соседними дивизиями, а также стыков между полками и батальонами.

Командир дивизии и ее комиссар М. В. Бронников записывали каждое слово Рокоссовского, а он продолжал:

– Если вы сумеете организовать тщательную разведку, за каждым стыком будете держать обеспечивающие их силы и средства, то эта тактика врага будет бита, я в этом уверен. Так как у немцев большое преимущество в танках, то находящиеся в вашем распоряжении легкие танки целесообразнее в обороне располагать в глубине, за пехотой, чтобы использовать их в засадах для уничтожения противника с места.

Командарм говорил неторопливо и четко, давая возможность слушателям глубже осмыслить сказанное. Даже из краткого изложения беседы видно, что он мыслил глубоко и конкретно, в указаниях его сочетались боевой опыт армии, которого еще не было у его слушателей, со всесторонним анализом тактики врага, учетом сил и средств 78-й дивизии. На Белобородова и Бронникова командарм произвел неизгладимое впечатление. В короткой беседе он сумел ввести их в курс событий, укрепил в них веру в силу войск, находившихся под их командованием. Сибирякам 78-й дивизии в ноябрьские дни предстояло совершить немало.

Зима в 1941 году пришла в Подмосковье рано. Целыми днями над лесами и полями ползли низкие серые облака, колючая поземка крутилась на дорогах. Со дня на день можно было ожидать, что зима, суровая русская зима полностью вступит в свои права. И ожидание ее прихода еще больше подстегивало гитлеровцев, готовивших новый натиск на Москву. Зимы с ужасом ожидали и солдаты и генералы вермахта, так бездумно бросившиеся в кровавую авантюру на востоке. Зима давала и некоторые преимущества гитлеровцам: мороз уже успел сковать землю, грязь исчезла, и теперь многочисленные фашистские танки могли двигаться не только по дорогам, но и минуя их, что еще более усложняло положение обороняющихся советских войск.

Начиная ноябрьское наступление, гитлеровское командование по-прежнему преследовало далеко идущие цели. Созданные им в группе армий «Центр» две мощные подвижные группировки должны были нанести по флангам Западного фронта на стыках с соседними фронтами одновременные удары, разгромить наши войска и, обойдя Москву с севера и юга, замкнуть кольцо окружения к востоку от столицы СССР. Северный фланг Западного фронта составляли 30-я армия (она была передана Западному фронту с 23.00 17 ноября) и 16-я армия Рокоссовского. По ним-то и нанесли основной удар войска 3-й и 4-й танковых групп противника.

Против 16-й армии и на этот раз немецко-фашистское командование сконцентрировало мощный кулак. Только на участке Волоколамск и южнее исходное положение заняли 2, 11, 5 и 10-я танковые дивизии и моторизованная дивизия СС «Рейх», имевшие своей задачей наступление на Солнечногорск и Истру. В полосе обороны 16-й армии вновь соотношение сил и средств было в пользу противника: по людям 1,7:1, по орудиям и минометам 1,6:1 и по танкам 2,5:1. На главном направлении удара гитлеровцы достигли тройного превосходства в танках. Такое количественное превосходство противника требовало от войск 16-й армии и ее командования упорства и маневренности в обороне, хорошей системы организации огня и твердого управления во всех звеньях.