Текст книги "Факультет. Курс третий"

Глава шестая. Проходящая серость бытия

Кирилл лежал на кровати, закрыв глаза. Вот уже две недели он чувствовал себя не очень. И даже не так – он чувствовал себя мерзко и, кажется, даже пребывал в состоянии депрессии.

Никогда прежде депрессия не давала знать о себе так сильно. Да, в последние пару лет у него бывало что-то вроде осенней хандры, да и то – постольку поскольку. Кратковременно и совсем ненапряжно. Но в этом году все было по-другому: уверенно, сильно и долго.

И Кирилл даже дошел до того, что реально собрал материал, посвященный депрессии, и принялся его изучать.

«Исследования во всех странах мира показывают: депрессия, подобно сердечно-сосудистым заболеваниям, становится самым распространенным недугом нашего времени. Это распространенное расстройство, которым страдают миллионы людей. По данным разных исследователей, ей подвержены до 20 % населения развитых стран.

Депрессия – серьезное заболевание, которое резко снижает трудоспособность и приносит страдания как самому больному, так и его близким. К сожалению, люди очень мало осведомлены о типичных проявлениях и последствиях депрессии, поэтому многим больным оказывается помощь, когда состояние принимает затяжной и тяжелый характер, а иногда – и вовсе не оказывается. Практически во всех развитых странах службы здравоохранения озабочены сложившейся ситуацией и прикладывают усилия по пропаганде сведений о депрессии и способах ее лечения.

Типичные признаки депрессии:

– тоска, страдание, угнетенное, подавленное настроение, отчаяние;

– тревога, чувство внутреннего напряжения, ожидание беды;

– раздражительность;

– чувство вины, частые самообвинения;

– недовольство собой, снижение уверенности в себе, снижение самооценки;

– снижение или утрата способности переживать удовольствие от ранее приятных занятий;

– снижение интереса к окружающему;

– утрата способности переживать какие-либо чувства (в случаях глубоких депрессий).

Физиологические проявления депрессии:

– нарушения сна (бессонница, сонливость);

– изменения аппетита (его утрата или переедание);

– нарушение функции кишечника (запоры);

– снижение сексуальных потребностей;

– снижение энергии, повышенная утомляемость при обычных физических и интеллектуальных нагрузках, слабость;

– боли и разнообразные неприятные ощущения в теле (например, в сердце, в области желудка, в мышцах).

Поведенческие проявления депрессии:

– пассивность, трудности вовлечения в целенаправленную активность;

– избегание контактов (склонность к уединению, утрата интереса к другим людям);

– отказ от развлечений;

– алкоголизация и злоупотребление психоактивными веществами, дающими временное облегчение.

Мыслительные проявления депрессии:

– трудности сосредоточения, концентрации внимания;

– трудности принятия решений;

– преобладание мрачных, негативных мыслей о себе, о своей жизни, о мире в целом;

– мрачное, пессимистическое видение будущего с отсутствием перспективы, мысли о бессмысленности жизни;

– мысли о самоубийстве (в тяжелых случаях депрессии);

– наличие мыслей о собственной ненужности, незначимости, беспомощности;

– замедленность мышления…»

– Итак, что я имею по отношению к собственной персоне? – Кирилл принялся загибать пальцы. – Тоска есть? Есть! Неосознанная, но явственно различимая. И беспричинная, по большому счету. Тревога есть? Есть! И особенно по причине неуверенности, что сдам сессию. И тем более – сдам на пятерки. Раздражительность? Да ее целая куча, а еще хочется кого-нибудь сожрать. Или раздавить, разорвать зубами. Причем не просто кого-нибудь одного, а почти всех.

Идем далее. Недовольство собой? Хоть отбавляй! Вагон и маленькая тележка недовольства собой, а еще мне стало неинтересно почти всё, что происходит вокруг. Нарушений сна пока что, слава богу, нет, аппетит присутствует, хотя и снижен, всё остальное тоже пока приемлемо – но тенденция к ухудшению ситуации видна. Короче – и так понятно, что депрессия!

Кирилл удовлетворенно кивнул и клюнул носом в подушку. Постановка диагноза самому себе вызвала в нем кратковременный приступ радости – хотя чего уж тут радостного? Но с другой стороны, радость – и есть радость, и прилив сил не зависит от источника радости. И на фоне этого прилива Кирилл уснул.

* * *

Он шел по улице и слышал зов. Зов был необычным, неслышимым, на грани восприятия. И Кирилл даже не конца понимал, откуда он – снаружи или изнутри самого Кирилла.

Дома вокруг были странными, переливчатыми и постоянно меняющими форму. Нет, не так. Не форму, а сущность – отпечаток в восприятии Кирилла.

Мимолетный взгляд на них или желание сфокусироваться на чем-то конкретном (на вывеске, на подъездной двери, на ступеньках лестницы) мгновенно вызывали в Кирилле отторжение. Мягкое и ненавязчивое, но отторжение. Дома не были предназначены для него – в них жили другие существа, и они не желали видеть Кирилла в гостях. И они же направляли его вдоль улицы.

Кирилл шел небыстро. Ему приходилось преодолевать сопротивление воздуха, который был плотным и вязким. Каждое движение давалось Кириллу с напряжением, но вскоре он приспособился: вместо того, чтобы идти, он просто поплыл. Подпрыгнул на высоту в несколько метров и принялся грести руками и помогать себе ногами – как будто в бассейне.

Стало намного легче – сопротивление сразу исчезло, и Кирилл заскользил в воздухе быстро и легко – словно он симбиоз одновременно рыбы и птицы (но тем не менее остается человеком).

Он свернул за угол и очутился на берегу моря. Это море – никакого сомнения – оно простиралось до горизонта, и его гладь была спокойна и безмятежна. А на берегу моря Кирилла ждали. Два человека.

Впрочем, этих двоих вряд ли можно было назвать людьми. Да, они были похожи на обычных людей – только за одним исключением: вокруг их голов сверкали яркие нимбы из энергии, и Кирилл невольно замер прямо в воздухе – настолько он был очарован.

Кирилл медленно опустился на поверхность и молча выпрямился – не зная, что сказать. И вообще – не зная, нужно ли ему что-нибудь говорить или лучше просто стоять и смотреть.

– Ну, здравствуй! – вперед выступил один из двоих (с виду постарше). Голос у него был очень мягкий, с теплыми приветственными интонациями. – А мы тебя ждем. Можешь называть меня Михаил, а вот этого, – он указал на своего товарища, – Святослав. По крайней мере, когда-то нас называли именно так, а сейчас мы особо в именах и не нуждаемся.

Михаил негромко хохотнул, и Кирилл – помимо своей воли – его поддержал. Смешок вырвался из его горла сам собой – но это было воспринято его собеседниками с пониманием.

– А мы за тобой наблюдали. – Михаил легко взмахнул рукой, и из земли выросли три кресла и стол, на котором лежала какая-то толстая книга (по виду, древняя). Явление стола и кресел было очень быстрым, но Кирилл успел понять: Михаил в одно мгновение перенес их всех (и себя, и Кирилла, и Святослава) в новое место – точно такое же, как и предыдущее, только со столом и креслами.

– Круто! – Кирилл даже подался вперед. Такое небрежное проявление силы (способности трансформировать сновидение под свои нужды) произвело на него ошеломляющее впечатление. И он решил: запомнит всё, что ему скажут (если ему скажут) и исполнит дословно.

– Заметил? Почувствовал? – Михаил внимательно посмотрел на Кирилла. – Что ж, ты молодец!

– Спасибо! – у Кирилла заалели уши, и он без спроса отодвинул один из стульев и сел – больше для того, чтобы скрыть смущение. И тут же книга, лежащая на столе, прыгнула к нему и повернулась таким образом, чтобы Кириллу было удобнее ее держать. И сама собой открылась – на одной только ей известной странице.

– Не хочешь почитать? – Михаил сел на стул напротив Кирилла, а Святослав – на последний оставшийся стул. – Но прежде, может, расскажешь о своей жизни?

– О жизни? – Кирилл вдруг почувствовал озноб (он мелко сотряс его тело). – Ну, жизнь как жизнь. Обыкновенная.

– Дык, оно так и есть! – с готовностью согласился Михаил. – Жизнь всегда обыкновенная, и она проходит очень быстро. Ты со мной согласен?

– Ну да! – Кирилл неуверенно кивнул головой. – Вам, конечно, виднее, а я пока мало что знаю.

– Ну, невелико знание. – В диалог между Кириллом и Михаилом встрял Святослав, до этого молчавший. – И оно доступно каждому – даже молодым людям вроде тебя.

– Перестань! – Михаил строго посмотрел на Святослава. – Не раздражай меня попусту. Значит, согласен? – Михаил вновь переключил внимание на Кирилла, который удивленно переводил взгляд с одного собеседника на другого. – А почему тогда тратишь ее бесцельно?

– А потому, что потакает чувству собственной значимости. И жалости к себе. – За Кирилла ответил Святослав, и в его голосе звучала неприкрытое пренебрежение. – Нынешнее поколение, вообще, очень жалостливо к себе, а вот в наше время такое лечилось просто – отправляли заниматься с мечом и аркебузой или драить нагрудники, чтобы лишние мысли в голове не отвлекали от дел. Эх, жаль я не могу вернуться в физическое тело – я бы с удовольствием потренировал вот этого рекрута.

– Наше время, наше время! – Михаил громко передразнил Святослава. – А говоришь-то ты вполне по-современному, на замшелого брюзжащего деда не похож. Тебе сколько лет? Почему ты все еще не научился держать язык за зубами и не перебивать старших? Всё, помолчи пока! У тебя еще будет возможность выразить свое мнение. Итак. – Михаил осторожно тронул Кирилла за рукав. – Жизнь проходит – так почему же ты растрачиваешь ее так бестолково?

Кирилл не знал, что ответить. Мыслей в голове особо не было, сознание плыло, и удерживать четкую картинку сновидения не всегда удавалось. Как следствие, силуэты Михаила и Святослава становились то расплывчатыми, то наоборот – излишне резкими, и Кирилл тратил значительную часть своих сил на го, чтобы оставаться в контексте и не вылететь из сна раньше времени.

– Не хочешь отвечать? – Михаил укоризненно посмотрел на Кирилла. – Ну, не хочешь, как хочешь! Однако поверь – бестолково тратить время на потакание чувству собственной жалости и чувству собственной значимости – худшее из того, чем может заниматься воин. А ты не должен забывать, что ты именно воин – ты встал на путь воина и теперь должен по нему идти. Понятно?

Кирилл кивнул – конечно, ему было понятно. И да – пребывая в депрессии, он малодушничает. И да, он, наверное, попробует исправить положение – вот только наберется сил, восстановит душевное равновесие, оглядится вокруг и определит приоритеты – что для него правильно, что нет.

– Это хорошо, что ты это осознаешь! – дождавшись от Кирилла утвердительного ответа, Михаил быстро стал терять телесность, становясь прозрачным. – Мы сейчас тебя покинем, а ты – если получится – прочитай что-нибудь. Пригодится.

Михаил взмыл в небо – прямо со стула. За ним тут же взмыл Святослав, и спустя секунду они растаяли в вышине. А Кирилл склонился над книгой и с интересом взглянул на странные письмена…

Кирилл выскочил из сновидения резко – как пробка от шампанского. Он не успел ничего прочитать – просто оказался неспособным разобрать текст. И книга отреагировала на незнание Кирилла и вытолкнула его от себя подальше.

– Вот черт! Что это было? – Кирилла трясло, и он чувствовал слабость во всех мышцах – как после интенсивной тренировочной недели. Он встал с кровати и побрел в душ: тело было мокрым от пота.

– Как мне это воспринимать? – после душа Кирилл вскипятил воду и заварил чаю покрепче. – Явно как знак. И даже не знак, а прямое указание от странных существ из сновидения: отставить хандру и вновь приниматься за работу. Сделать предстоит много, и чтобы преуспеть, я должен преодолеть себя!

* * *

«Преодоление себя» Кирилл начал с того, что помирился с Натальей. Он постарался увидеть всю ситуацию изнутри и очень быстро убедился: девушка и сама испытывает жуткий дискомфорт от того, что произошло между ними.

Наталья была единственной на факультете, у кого не было пары: она хранила верность своему парню из Якутии и не собиралась развлекаться на стороне. Вследствие чего, по сравнению с другими, возможностей поплакаться в жилетку и кому-нибудь высказать наболевшее у нее было меньше. И так уж случилось, что единственный человек, к которому Наталья могла просто по-дружески прийти и поболтать (даже посреди ночи), был Кирилл, и размолвка с ним давила на девушку столь же сильно, как и на самого Кирилла.

Они помирились легко и непринужденно: сразу отбросили обиду и пересмотрели ее – тоже сразу. Вместе. Чтобы обида не давила и не туманила память ненужными темными воспоминаниями. И принялись болтать без умолку, делясь впечатлениями: что с ними произошло в период «военного положения». Т.е за время командировки.

Выяснилось, что Наталью угнали аж на Чукотку. И поселили среди чукчей – т. е. доподлинно. В специально обустроенном гостевом чуме с оленьими шкурами, разбросанными по полу, с трехслойными стенами (тоже из шкур) и печкой прямо посреди чума, которая топилась с помощью дизельного генератора. И генератор – единственное, что за время командировки напоминало Наталье о цивилизации. Все остальное было столь native, что заставляло задуматься: а не попала ли Наталья случайно в век так восемнадцатый? Или еще более ранний!

– Представляешь, что я чувствовала? – Наталья патетически вскидывала руки вверх. – Я реально думала, что через день-два начнется ядерная война, и всех нужных для государства людей разгоняют по медвежьим углам, чтобы вывести из-под удара. Т. е. я, конечно, не считаю себя такой важной, чтобы заботиться персонально обо мне. – Покраснев, уточнила она, но Кирилл ее понял.

– Я думаю, что ты была недалека от истины. – Он усмехнулся. – Потому что лично я провел целый месяц в подземном бункере, и похоже – на самом нижнем этаже. Метров эдак двести под землей. Я раньше и представить не мог, что у нас в стране есть такие циклопические сооружения…

– Теперь-то я точно в этом не сомневаюсь! – горячо перебила его Наталья. – Речь шла именно о превентивной эвакуации, и вопрос большой войны находился в подвешенном состоянии – причем подвешенном на тоненьком волоске. И слава богу, что все обошлось – видимо, и у нас, и там у них решили, что лучше не доводить дело до крайности, а постараться как-нибудь разрулить ситуацию другим способом.

– Ну, а чем ты там занималась у чукчей? – Кирилл взглянул на часы: до начала занятий оставалось еще минут пятнадцать, и можно было еще немного поболтать. – Ты ведь должна была чем-то заниматься?

– Еще бы! – на лице Натальи отразилось глубокое удовлетворение. – Поскольку я была предоставлена сама себе, то не теряла времени даром. Я быстренько сошлась с местным шаманом.

– Ну-ка, давай об этом поподробнее! – Кирилл навострил уши, одновременно разжимая голову и входя в состояние внутреннего молчания.

– Так вот. – Аналогичную операцию с собственным восприятием мимоходом проделала и Наталья, и между ней и Кириллом произошло совместное видение. – Признаться честно, шаман не ожидал найти в моем лице равную ему по способностям персону, он был очень удивлен и обрадован и немедленно пригласил меня пообщаться с силами. И, как ты понимаешь, я не отказалась.

– Само собой, понимаю! – Кирилл, несмотря на свободное сознание, почувствовал зависть. – Я бы тоже не отказался – вместо того чтобы сидеть в каменном бункере среди солдафонов и заниматься непонятно чем.

– Слушай. Перво-наперво шаман познакомил меня с тремя его подручными силами, которые помогают ему взаимодействовать с силами открытых пространств – вплоть до самых крутых (из тех, что заправляют погодой).

Каждую силу я видела по-разному: одну – в образе большой мохнатой собаки, мягкой и радушной, и дарующей тепло, другую – в образе лисицы: хитрой, подлой и коварной, последнюю же – в образе такого нависающего над головой шамана облака, которое одновременно является его связью с пространством и составляет часть его сути. Эта сила правит непосредственно шаманом и диктует ему волю небес – можно сказать, она посредник между шаманом и небесами. Хотя что я тебе разжевываю – ты и сам все это сейчас видишь.

Кирилл не ответил – он пребывал в состоянии созерцания. Он только махнул рукой Наталье – дескать, продолжай!

– Так вот! Я была представлена силам, как друг шамана – чтобы между нами не возникло проблем. Но прежде я обозначила четкую грань, за которую я не перейду: «В этих местах я гость на время, не собираюсь никого учить и поучать, не собираюсь никем командовать и вмешиваться в какие-либо процессы. И даже брать в союзники какую-либо силу из местных не собираюсь». Я считаю, что с моей стороны подобная обозначка была правильной – нейтралитет гостя – он на то и нейтралитет: позволяет оставаться отстраненной и хладнокровной. И спасает от ошибок – особенно в нашем деле.

– Не знаю почему, – продолжила Наталья, – может быть, потому, что я добровольно приняла на себя обет невмешательства, либо еще по какой причине, но силы решили приоткрыть для меня завесу мистического, недоступного для моего видения прежде. И они взяли меня на охоту.

Наталья намеренно сделала паузу, ожидая от Кирилла уточняющего вопроса. Но его не последовало – Кирилл увидел, что она имеет в виду.

– На охоту, как ты понимаешь, за силой. А если еще точнее – за силой в местах силы. И для этого мне пришлось погрузиться в сон под наблюдением шамана – сон непростой, а вызванный сдвигом точки сборки в позицию взаимодействия с силами и восприятия действительности их глазами. Но пойдём, нам уже пора!..

Глава седьмая. Настроение постепенно улучшается

– Здравствуйте, здравствуйте! – в аудиторию, сияя улыбкой, вошел Виктор Александрович Пургин (ВАП). – Приятно вас видеть после столь долгого перерыва и приятно осознавать, что всё, вроде бы, входит в норму, и никаких глобальных эксцессов не предвидится. Ведь изучение психологии требует от всех нас спокойствия и взвешенности, а не милитаристского безумия. Итак, начнем! С сегодняшнего дня мы приступаем к конкретике – ведь, если вы еще не забыли, наш курс называется «Иноземная психология». Возьмите ручки и запишите: «Психология американцев».

Современные американцы, как и австралийцы, в массе своей являются потомками европейских эмигрантов, которые после открытия Колумбом Америки колонизировали территории нового материка. Предки современных граждан США недолго жили под патронажем Британского Королевства – путем революции они сумели создать собственное конфедеративное государство, независимое ни от одной европейской страны. И благодаря труду и уму нескольких поколений американцев, на данный момент Соединенные Штаты являются одной из самых богатых и развитых стран мира и лидером в международной политике. Это введение.

Менталитет, жизненные ценности и национальные особенности американцев являются предметом интереса во всем мире, причем здесь равнодушных мало – например, часть представителей других наций осуждает американцев за их материализм и за наигранные фальшивые улыбки, другие же по-настоящему восхищается патриотизмом, самостоятельностью и успешностью американской нации. Вот мы на данном занятии и рассмотрим американцев подробнее. Действительно ли «американская мечта» – это воплощение конформизма и материалистичных желаний, а улыбки американцев неискренни? Что они любят и что ненавидят? Какие черты на самом деле в той или иной мере присущи каждому гражданину США?

Запишите заголовок: «Национальные особенности характера американцев». Записали? Отлично! Тогда продолжаем.

Соединенные Штаты Америки являются федеративным государством, в которое входят пятьдесят штатов, причем каждый штат имеет свой Верховный суд, Конституцию, Законодательное собрание и столицу. Жизненный уклад и менталитет жителей разных штатов существенно отличается, а сами американцы зачастую легко могут отличить жителя Техаса от жителя Пенсильвании или Калифорнии. Однако, несмотря на различия, для всех американцев одинаковы следующие психологические особенности.

Первое. Индивидуализм.

Американцы очень высоко ценят свою личность и индивидуальность и нередко ставят свои интересы превыше интересов коллектива. Каждый американец уверен, что никто не вправе ограничивать его свободу и нарушать его законные права, и поэтому граждане США не боятся открыто высказывать свое мнение, проявлять индивидуальность в одежде и увлечениях, а также – отстаивать свои права в рамках закона. Именно такой здоровый эгоизм американцев и стал основой для формирования принятых в американском обществе принципов равенства и уважения к личности других людей. Но особо повторю – эгоизм отдельной личности допустим только в рамках закона или корпоративной этики, а там с этим очень строго!

Второе. Мечты о самостоятельности и независимости, возведенные в абсолют.

Американцы стремятся быть максимально финансово независимыми от других людей и стараются по возможности решать свои проблемы самостоятельно, а не просить о помощи близких, чтобы не оставаться перед ними в долгу. В нашем обществе это не так, и, например, американские отношения в семьях воспринимаются нами как очень странные – если не сказать резче. Для американцев же – в случае, например, денежных затруднений – проще обратиться в банк за кредитом, чем попросить деньги у родителей. В том числе и потому, что американцы жутко боятся получить «ярлык неудачника» – в том числе и в глазах родственников.

Третье. Дух соперничества.

Об этом не особо говорят, но в большинстве своём население США очень азартно. Азарт там присутствует везде – пари, многочисленные споры, ставки на бегах, казино, букмекерские конторы и т. д. – все это играет свою роль, и азарт постепенно проник во все сферы жизни американцев. Это выражается в перманентном соперничестве всех со всеми.

Соперничество американцев проявляется еще в дошкольном и в младшем школьном возрасте – ученики стремятся получать высшие баллы, попасть в спортивную команду, приносить победы своей школе на межшкольных соревнованиях и др. И их желания всячески стимулируются и поощряются (кроме того, школьникам внушается отвращение к мысли, что можно в чем-то проиграть).

С возрастом желание быть лучше других в американцах не пропадает, но наоборот – цементируется и становится их неотъемлемой частью. Но, как мы понимаем, в таком сверхконкурентом обществе, как США, все не могут выиграть по определению. Неудачников там – сверх меры, и каждый из них пребывает в перманентной депрессии от своих жизненных неудач. Отметьте это особо, поскольку сей факт – только начало разговора, и мы к нему обязательно вернемся позже. И обсудим, как этим обстоятельством пользоваться, а как чувствами американцев манипулировать.

Четвертое. Дух кооперации.

Вы не ослышались – там очень силен дух кооперации, несмотря на то, что каждый отдельный американец – ярко выраженный индивидуалист. В этом, кстати, нет никакого противоречия: кооперация – суть желание максимально проявить себя в команде.

Желание выиграть и доказать, что ты лучший, отодвигает индивидуализм в сторону, но при этом индивидуализм проявляется именно как стремление путем работы в команде добиться реальных благ для себя. В этом, кстати, американцы разительно отличаются, например, от японцев. Те в коллективе трудятся на благо коллектива, американцы в коллективе всегда трудятся на благо самих себя. И держатся коллектива только пока им самим выгодно. Но при этом еще раз замечу, в команде они работают прекрасно – в том числе и потому, что всегда осознают: «Каждый вокруг – конкурент и в любой момент может занять твое место».

Пятое. Прямота и искренность (касается обыкновенных людей – не юристов, не политиков, не биржевых спекулянтов). Вам, привыкшим к постоянному вранью американской элиты, вероятно, будет интересно узнать, что американцы в массе своей не любят лгать и толком не умеют этого делать. Им, в массе своей, несвойственна изворотливость, многозначность, дипломатичность и политкорректность.

Они ненавидят скромность и стеснительность и поэтому предпочитают решать любые вопросы в ходе откровенного разговора, не избегая при этом «скользких» тем. Жители США не привыкли замалчивать обиды и притворяться, а предпочитают высказывать претензии в лицо собеседнику. Для нас это странно – за такое в нашей стране часто можно получить по лицу. Но они приспособились – и их юриспруденция и судопроизводство приспособились тоже.

Шестое. Жизнерадостность. Американцы по-настоящему жизнерадостные люди – чему способствует и климат, и история США, и положение Америки в мире. И главное – воспитание с детства, где особо подчеркивается: только жизнерадостность и уверенность в конечном успехе являются правильным способом существования человека. Любой американец убежден: оптимистический подход к жизни гораздо более правильный и продуктивный, чем пессимистический.

Американцы много улыбаются, чтобы показать окружающим, что у них все хорошо, и легко заводят новые знакомства как с целью извлечь пользу, так и чтобы узнать что-то новое и интересное от нового друга. Этого у них не отнимешь, и их коммуникабельности можно только позавидовать. Правда, с нашей точки зрения это – развязность и самолюбование.

Седьмое. Пунктуальность. Американцы, как, например, и шведы, у которых пунктуальность возведена в абсолют, очень пунктуальны. Почему? Очень просто: опоздания в США недопустимы – вне зависимости от причины. Вы, скорее всего, не в курсе, что большинство жителей США ведут ежедневники, где поминутно расписывают свой распорядок дня, и неуклонно следуют запланированному, так как такой подход позволяет успеть сделать все дела и не тратить время попусту. Как это сочетается со «свободой» и «независимостью» – любимыми фетишами американцев – трудно понять. Но, однако же, факт.

Восьмое. Энергичность. Энергичность и привычка постоянно заниматься чем-то полезным – еще одна национальная особенность характера американцев. Ну, или делать вид, что они занимаются чем-то полезным.

У них там вообще поначалу трудно понять, где реальная деятельность, а где показуха. Все кругом «горит», пылает от усердия, много шума из ничего, много художественного свиста, правильных деловых или научных разговоров – чистый калейдоскоп! И при всем при этом результат зачастую далек от поставленной задачи – но это им и неважно. А важен сам процесс – свист, шум, шоу и размахивание жупелом усердного труда. Но как бы то ни было, для приехавших в США мигрантов очень трудно встроиться в ритм жизни американцев – он очень динамичный, напряженный и жесткий.

Девятое. Доверчивость. Американцы в большинстве очень доверчивы. Что является прямым следствием их недалекой прямоты – они и сами не умеют толком врать, и в других не предполагают таких качеств. Для американца проще поверить другому на слово, чем думать, что его могут развести, как лопуха.

К примеру, во многие магазины можно вернуть не подошедший товар даже без чека, а в ходе переговоров с деловыми партнерами нет необходимости предъявлять им пакет документов, подтверждающий платежеспособность и законность деятельности компании. И следует отметить, что американцы не часто разочаровываются в своей доверчивости, так как большинство граждан этой страны дорожат репутацией и избегают обманывать других. И сразу хочу заметить: так было раньше, а сейчас всё очень быстро меняется, и доверчивости у американцев уже сильно поубавилось.

Десятое. Оголтелый патриотизм. Я считаю, что оголтелый – это самое правильное слово, которое можно тут подобрать. Американцы страдают крайней формой оголтелого патриотизма – они на полном серьезе считают, что все хорошее исходит из Америки, и она по определению не может генерировать ничего плохого. А в совокупности с тотальной необразованностью в вопросах, касающихся истории других государств, географии, особенностей развития и их политического строя, мнение о собственной исключительности формирует кристально-незапятнанный американский шовинизм, разрушить который вряд ли возможно.

Кстати. Коли уж наш предмет изучает психологию в широком ее смысле, я хочу отдельно и особо остановиться на понятии патриотизма. Почему? Да потому что патриотизм – основополагающее понятие, на котором строилась и строится вся история человечества (минимум, в течение последних семисот лет).

Итак, патриотизм. Слово произошло от греческого patriots (соотечественник, земляк) и латинского patria (родина, отечество). Буквально означает: любовь к отечеству, преданность ему – и это одно из древнейших социальных понятий на земле.

Как и всякое общественное явление, патриотизм имеет в объективной действительности, т. е. в развитии общества, свои материальные основы. Сущность патриотизма нельзя понять без выяснения его источников.

Давайте запишем несколько понятий.

Ученые М. Свердлин и П. Рогачев считают, что «первой предпосылкой патриотизма является формирование коллективизма». Я. Дзюба и Н. Губанов утверждают, что «предпосылки возникновения патриотизма – в возникновении человеческих общностей, в развитии общения и связей между ними». Правильно и первое, и второе.

Патриотизм как определенный социально-исторический продукт прошел и проходит в своем развитии ряд этапов и форм – в зависимости от того, какая социальная общность берет его на вооружение.

Долгое время патриотизм находился на уровне общественной психологии, где эмоции и чувства были преобладающими. Вначале чувство патриотизма складывалось стихийно и ограничивалось восприятием родной природы, условий жизни, труда, быта.

Постепенно развиваясь, патриотизм все более испытывал на себе влияние идеологии. Это влияние особенно возросло с появлением средств массовой информации, а в современном обществе патриотизм целиком и полностью зависит от них, и с помощью СМИ его можно либо возвести в абсолют, либо целиком свести на нет. Но я прервусь – для того, чтобы дать вам домашнее задание. Я хочу, чтобы вы написали реферат, посвященный патриотизму – через пару недель. Уяснили? Отлично! А сейчас вновь вернемся к психологии американцев.

Что у нас там было? Десятое? Значит – одиннадцатое. Благотворительность. В отличие от нашей страны, благотворительность там – врожденная (и специально культивируемая от поколения к поколению) черта характера. Это норма, а не какой-то социальный подвиг. В США благотворительность приравнивается к отпущению грехов, поэтому она повсеместна распространена. Благотворительность американцев – тема отдельного разговора. Напомните мне на следующем занятии, и мы обязательно о ней поговорим.

До перерыва у нас есть пять минут – поэтому еще немного.

Американцев с детства приучают к самостоятельности, и неудивительно, что большинство представителей этой нации свои первые деньги зарабатывают еще в подростковом возрасте, а сразу после окончания школы уезжают от родителей и начинают отдельную жизнь. Жить с родителями в возрасте старше двадцати – двадцати пяти в США не принято, и молодые люди вначале снимают жилье, а затем после создания своей семьи приобретают собственный дом или квартиру.