Текст книги "Чистое золото. Книга стихов и поэм"

Овальное зеркало в траурном зале

 
Овальное зеркало в траурном зале
Висело на темной стене.
К нему подходили люди в печали,
Чтоб скрыться в его глубине.
Превозмогая горечь утраты
Смотрели в зеркальный поток.
Являлся мальчишка, закованный в латы,
Держащий терновый венок.
Глядящие в зеркало сознанье теряли,
Потом обретали покой.
Мальчишка снимал плавно латы из стали,
А с ними – тяжёлую боль.
Овальное зеркало треснуло в полночь,
Мальчик – прозрачнее льда.
Терновый венок, похожий на обруч,
Катился отсюда туда…
 

Мальчик и креолка

 
Утро крылья распустило
На морском, прибрежном спуске.
Акварельные ракушки
На песке пестрели мило.
Обнажённая креолка
В штильной нежилась пучине.
Как положено богине
Из рыбацкого посёлка.
Гибко ликовало тело
С морем строя отношенья.
Мальчик в позе восхищенья
Наблюдал за ней не смело.
Перед ним плескалась тайна
– В ореоле брызг солёных.
Как и он в неё влюблённых,
Мимолётно, пасторально.
Вкрадчиво тянулось зренье
К непорочности бесстыжей.
Развивался чубчик рыжий,
Постигая дрожь взросленья.
Девушка не замечала
Проникающего взгляда.
И была заметна рада
Морю цвета карнавала.
 

Верховный интим

 
Девочка для секса
Охраняла место,
Кожаной юбчонкой,
Трусиками грёз…
Ну, а если честно,
Девочка для секса,
Лишь во сне видала
Кадры диких поз.
Так, листала книжки,
Спорила с подружкой,
Ночью день искала,
Да вела дневник.
Трепетно ласкала
Игровые фишки,
Вызывая ночью
Светоносный лик.
Лик манил свободой,
Трепетной, домашней,
В почерневшей рамке
– Прямо над ковром.
Плавно возвышался
Над вечерней пашней
И печально таял
С лунным серебром.
Девочка для секса
– Тайных сил невеста.
Тёрлась о подушку,
Проникала в плоть.
Как любить прелестно
То, что бестелесно
И шептала жарко:
«Появись, Господь!»
Воздух очищался,
Становился звёздным,
Славно бесконтрольным
И дробясь огнём,
К ней Господь спускался
Кавалером стройным,
Чтоб святым экстазом
Опоясать дом.
Девочка для секса,
Как теперь известно,
Тлеет под землёю
В солнце и мороз.
Черви над фатою
Слёзы льют рекою
И шуршит марлёвка
Погребальных роз.
Жизнь, увы, не сказка,
Так порой жестока.
Новая невеста
Влюблена в Христа.
Как любить прелестно
То, что бестелесно.
Но опасней бритвы
– Божья красота.
 

Баллада о кленовом листке

 
Ветра осеннего, прелые ноты
С каждой секундой сильней.
На ветках пульсируют листья-сироты,
– Время жестоких дождей.
В алой листве прячутся галки,
Зрим увядания код.
Скрипят одиноко скамейки-качалки,
Наступит ли будущий год?!
В длинном плаще, походкой небрежной,
Иду сквозь вечерний хрусталь.
Голубоглазый, печальный и нежный,
Смотрящий, внимательно вдаль.
Низкие тучи, хмурые лица,
– Знаки сердечных утрат…
Мне на плечо лист кленовый садится:
«Здравствуй, октябрьский брат!
Что, обстоятельства воли сильнее?!
Не удержался, упал…
Лишь потому, что был прочих добрее,
Солнечных откликов ждал.
Я не швырну тебя, друг, на дорогу,
Сгинешь, кому ты такой!
Поспи на плече, сон развеет тревогу,
Хочешь остаться со мной?!»
Лист зарыдал, а может дождинки
Пустились, разнуздано в пляс.
Сорвался с плеча, чей -то шаг без заминки
Вдавил его в землю тотчас.
Я подбежал, рукой тронул, погладил,
В луже от грязи отмыл.
Люди за мной, наблюдавшие сзади
Не знали, чем занят я был.
Листок с той поры поселился в квартире,
Мой дом защищает от бед.
А осень опавшие листья транжирит
Во имя грядущих побед…
 

Междуречье
(эзотерическая поэма)

 
1
Я видел речные ракушки,
Девчонку, лишенную тела.
Она создавала игрушки
Из тёмно-зелёного мела.
В садах веселились жирафы,
Вращая пятнистые шеи,
Творцы, заслужившие штрафы,
Копали руками траншеи…
2
Я крался по улочкам узким
Гонимый мечтой иллюзорной.
Не Блок, не Есенин, не Пушкин,
– Запретных мотивов дозорный.
Вокруг удлинённые хари
Шептали цензурную гадость.
Я чувствовал запахи гари
И рядом, стоящую старость.
Она тормозила нахально,
А я ненавижу запреты!
Ведь старость, как сон виртуальна,
Слабее гонимых поэтов.
Отстала, я шёл без одышки,
Пока не возникла пещера.
В расщелинах ползали мышки,
Наверное, стан Люцифера?!
Из бездны неслись ароматы
Болотисто – сладкого тона,
И голос призывно-косматый
О чём-то настаивал сонно.
Я начал топтаться нервозно,
Ломая трескучие ветки.
Назад возвратиться не поздно,
Но стоит ли узнику клетки?!
Взлетали цветастые птицы,
Как майские залпы салюта.
Закат, освещающий лица,
Касался ресниц Абсолюта.
В пещере, наверное, черти
Срывают с прелестниц вуали,
Ремнеподобные черви
Обводят пропорции таллий.
Иду, каменистые своды,
Колючий, порывистый ветер.
Как глупо растрачены годы
И кто за растрату в ответе?!
Судьба человека ужасна,
Богатство, увы, не спасает.
Измены, недуги, лекарства,
Счастливых людей не бывает?!
Пещерной породы уступы,
И вдруг – перламутровый свет!
Галантно одетые трупы
Спешили на светский банкет.
Они были, словно живые,
Лишь в спинах торчали ключи.
Мальчишки и дамы седые,
Ученные и силачи.
Они танцевали кругами,
Плескался раскатистый смех,
Маня дорогими духами,
Блеснуть, согрешившим не грех.
Всё лгали церковные книги:
Котлы, клокотанье смолы…
Баллы! Музыканты! Интриги!
От яств прогибались столы.
Реальность ужаснее ада,
Реальность – единственный ад.
Людское, безумное стадо
Стремится, вернуться назад.
Назад к временам безобразным,
Где дрались за каждый кусок.
Уродство сроднилось с прекрасным
И мир угодил под каток.
Я робко прошёл в помещенье
И сел, озираясь, за стол.
Креветки, форель, объеденье!
В хрустальных фужерах ликёр.
Смычки кувыркались по струнам,
Я чувствовал взгляд – на спине.
Красавица с обликом лунным
Душой прикасалась ко мне.
Глаза её нежно шептали:
«Не бойся, обещанный друг,
Сознанье покинут печали,
Замкнётся разомкнутый круг.
У мёртвых великая сила
Из пепла мечты воскресать.
Что в жизни тебе не хватило
У нас ты сумеешь познать».
Она подошла ко мне сзади,
Я вздрогнул, прикрылся рукой.
Её золотистые пряди
Лиричной спускались волной.
Сошедшая с неба Богиня,
Из первых, ребяческих снов.
Она назвала своё имя,
Волшебное имя – Любовь!
Потом был пленительный танец,
Нимб счастья горел надо мной.
Неповторимый румянец
Лицо моё сделал луной.
Забыл я зигзаги к пещере,
Проблем бытовых мишуру…
Всё спуталось люди и звери,
Как листья – на встречном ветру.
Я трогал, упругие груди,
Ласкал завитушки лобка…
Что будет? То будет, то будет!
Давно жизнь пошла с молотка.
Я гладил прозрачное платье,
Вернее, что было под ним.
Нашёл, я нашёл своё счастье!
Реальное счастье! Не дым…
И тут осмелевшие руки,
Случайно коснулись ключа.
Исчезли скрипичные звуки,
Приталенный фрак скрипача.
Погасли трёхмерные люстры,
Пропала еда со стола.
Не стало фужеров и устриц,
У ног закипела смола.
Кружившие в танце танцоры
Взлетели, истошно жужжа.
– Огромные мухи обжоры,
Людских нечистот сторожа.
Мгновенно гламурные дамы
Надели крысиный наряд.
Возникли сыпучие ямы
И сладко-болотистый смрад.
Вниз падали камни – бандюги
Вздымая, осевшую муть.
Одетые празднично слуги
Сгустились в зеркальную ртуть.
Большие, узорные блюда
Прогнулись в летучих мышей,
Панически билась посуда,
Тараня мишени камней.
Моё долгожданное счастье,
Предстало, шипящей змеёй.
Исчезло прозрачное платье,
Судьба наблюдала за мной.
Хотел я бежать, но осечка,
Ботинки прилипли, хоть плачь.
Очнулась чертовская печка,
Я скинул ботинки и вскачь…
Бегу, но куда, непонятно?!
Повсюду – обломки ключей,
Вдали разнородные пятна
Толпились в проходе теней.
Пронзительный вой – за спиною,
Я снова сумел уцелеть.
Так видно, чего-нибудь стою,
Чего-нибудь стою же ведь!
Отдельная, круглая впалость,
Кошмар не добрался сюда.
Всё ложь, впрочем, лжи не осталось!
Летящая в пропасть вода!
Я встал, два огромных экрана
Горели напротив меня.
В одном – силуэт истукана,
В другом – переливы огня.
Огонь поедал кипарисы,
Плывущие вдаль паруса,
И кто-то воинственно-лысый
В рулон собирал небеса.
Бесчувственно-каменный идол
Смотрел на багряный цветок.
Смотрел, но при этом не видел,
Срок действия камня истёк.
С экрана пропали картинки,
Возникли из трещин пульты.
Я их подобрал без заминки,
А в них – говорящие рты.
Пульты говорили синхронно:
«Лишь стоит на кнопки нажать
И жизнь, что прошла монотонна,
С экрана возникнет опять».
Нажал, на одном из экранов
Прошедшего времени ход.
В каких-то кампаниях странных
Я требую личных свобод.
Борьба без конца и начала,
Борьба ведёт поиск причин.
Для счастья всегда не хватало
Поддержки блатных величин.
С другого экрана без звука
Мелькали души миражи:
Из плавно открытого люка
Колосья свисающей ржи.
По лунной дорожке озёрной
С прилежной девчонкой бреду.
Мы кушаем сладкие зёрна,
Что сорваны в летнем саду.
Она мне целует ладони,
Часть зёрен уносит волна.
Огромные рыбы – засони
За кормом всплывают со дна.
Я сплю в материнской утробе,
Вокруг – защищённости мгла.
Никто не обидит, не тронет.
Зародыш – прозрачней стекла.
За снимком идёт новый снимок,
Я скоро устал наблюдать…
Как холодно, нету ботинок
И помощи можно не ждать.
Мир духа и плоти – без стыка,
Конфликт без конца коротит.
О чём думал звёздный Владыка,
Всем правит уродливый быт?!
Высокое – поступь смиренья,
Смиренным не выжить сейчас.
Азарт подменил вдохновенье,
Искусство – для власти каркас
Энергий живого начала
Не ловят земли маяки.
Душа безнадёжно устала,
За пайку играть в поддавки.
Забег, и нельзя оступиться,
Упал, – утрамбуют под ноль.
Тупые, жестокие лица,
Мир духа берут под контроль.
С тревогой взглянул на ботинки,
На рваные раны свои.
Змея, в глазах пряча слезинки,
Смотрела глазами Любви.
Мое долгожданное счастье!
Я сразу узнал этот взгляд.
Хотя уже не было платья,
Шершавый, змеиный наряд.
Я вспомнил круги наслажденья,
Прикосновения тел,
Смычков виртуозных паренье,
Я так её сильно хотел!!!
Змея щекотала мне пятки
Липучим, двойным язычком.
Расстройства былого остатки
Растаяли в сердце моём.
Мне стало легко и спокойно,
Зигзаги судьбы не понять.
Я беден, но прожил достойно,
А чём ещё можно желать!
Змея мне хвостом подмигнула
И прыгнула между камней.
Из недр подземных подуло
Нектаром с цветочных полей.
За ней я пошёл без разведки,
По острым камням босиком.
Лицо моё резали ветки
Покрытые едким углём.
Кривые, кристальные пики
Порой превращались в кресты.
Кристаллы-фиалки, гвоздики,
Росли, как на клумбах цветы.
Я стал механизмом движенья,
За ней, я не должен отстать.
Змея обещала спасенье!
Недолго осталось страдать?!
Туннели, разломы, проходы…
Вперёд, без еды и питья.
Тянулись незримые годы,
Я шёл не скуля, не кряхтя.
Змея продвигалась на север
К истокам секретной реки.
Дошедший до точки, я верил!
Часы избавленья близки!
Там ласково клонятся травы,
Там правит душой чистота,
Там нет оскорблений и славы,
Река, где течёт красота…
Вдруг взрыв оглушительной тяги!
Гигантский пещерный разлом…
Мелькнули проклятий коряги
И кто-то с воздетым перстом.
Потом наступило молчанье,
Иссяк рассуждений поток.
Лишь волн невысоких звучанье
И тёплый, лучистый песок.
Я сутки лежал без движенья
В ракушках, прилипших к спине.
Лежал, потеряв напрочь зренье,
Змея прижималась ко мне.
Она врачевала мне раны,
Ждала пробужденья, и вот…
Я встал, зашатался, как пьяный,
И замер при виде красот.
Нетронутый копотью остров
– В объятьях лазурной реки.
Где всё удивительно просто,
Где своды небес так близки.
Где воздух и кормит и поит,
Где можно прожить не живя,
Где время в ловушки не ловит,
Где время стоит, как трава.
С одной стороны – воды света,
С другой стороны – воды мглы,
За островом сходятся где-то,
Сливаются где-то вдали.
И раздражения гадость
Плывёт к миллиардам землян.
Неся разоренье и старость,
Врождённую веру в обман.
Моя драгоценная змейка
Свернулась пятнистым кольцом.
Нашлась для спасенья лазейка!
Мы вышли из ада вдвоём!
Я взял её, хвостик погладил,
К груди обнажённой прижал.
Любовь – отрицание правил,
Я в губы её целовал…
Она извивалась, стонала,
Пытаясь отдать свой экстаз.
Но только хвостом щекотала
И капали слёзы из глаз.
Рыдали ночные светила,
Камыш наклонялся к песку.
Река, как волчица скулила,
Не в силах умерить тоску.
Всю ночь провели мы в обнимку,
Забрезжил надежды рассвет.
Сквозь принуждения дымку
На волю карабкался свет.
Я стал танцевать от избытка
Приятных эмоций в душе.
Лицо озарила улыбка,
Мы стали другими уже?!
Толчок! Вспышка между лопаток!
Взъерошенный, цепкий песок,
Конвульсии, страшный припадок,
Треск рёбер, из них – порошок…
К бокам приросли мои руки,
Нельзя не поднять, не скрестить.
Я скомкался, плюхнулся в брюки,
Стал тонким и длинным, как нить.
Ребристо– пятнистый узорчик
Возник от макушки до пят.
Боль, словно орудовал кортик,
Я снова злым роком распят?!
3
С тех пор пролетело три века,
Змеиная шкура – мой дом.
Нет хуже судьбы человека!
Я понял, став водным ужом!
Мы плаваем в бархате тины,
Детишки на солнышке спят.
Неспешные звёзды-павлины
Хвостами лучей шелестят.
На острове – вечное лето,
Без вьюжных симптомов зимы.
С одной стороны -воды света,
С другой стороны– воды тьмы.
Царит первобытный порядок
Без Господа и Сатаны.
Спокойная жизнь без загадок,
В оправе речной тишины.
И прошлое больше не гложет,
Дождь кончился, солнца– лучи.
Нас старость настигнуть не может,
От смерти сломались ключи.
Всё в прошлом разлуки и встречи,
Лишь перистый ход облаков.
Нашёл я своё Междуречье,
Где всем управляет Любовь…
Мы ждём вас, рабы подземелий!
Не нужно копить свою месть.
Для тех, кто страдает без цели,
Есть выход, единственный есть…
 

Факелоносцы – в наступление!

 
Я вырву сердце из груди
И подниму его, как факел!
На километры впереди
Возникнут родственные знаки.
За мной – хранители огня!
Иссякло время обороны.
Мы дольше века ждали дня,
Когда прозреют миллионы.
Великий, огненный поход
Охватит все меридианы.
За мной – ценители свобод!
В боях исчезнут страха раны.
Элита старая мертва,
Над ней – проклятье слёз солёных.
В огонь борьбы летит листва
Униженных и оскорблённых.
Я – Прометей эпохи крыс!
Заря приветствует сраженье.
За нас – поруганная высь,
Факелоносцы – в наступленье!
 

Тот снег

 
1
Кружились огромные хлопья,
Ты шла в меховых трофеях,
Вздымались мечи и копья,
Тевтонцы вели иудеев.
Меха черно-бурой лисицы
На белом казались черней.
Не знала реальность Царицы
Изысканней и красивей.
Волос золотистые пряди
На белом казались белей.
Я видел тебя только сзади,
Захваченный в плен иудей.
Таких обольстительных линий
Я даже во сне не видал.
Небесная поступь Богини,
Желаний ночных идеал.
Снега пеленали просторы,
Ты скрылась за ближней скалой.
Бессмертны влюблённые взоры
Мужчин, утомлённых войной.
2
Столетья, как миг пролетели,
От царств не осталось имён.
Владыки империй истлели,
Но я не забыл снежный сон.
Израиль, базар, суматоха,
Жара льётся лавой густой.
Торговля идёт очень плохо,
И вдруг возле лавок с айвой,
Среди побирушек крикливых
Возник силуэт колдовской.
Ты шла, держа веточки ивы,
В лиловом костюме с каймой.
Не может быть, чудо природы!
Она от меня – в двух шагах!
Её не состарили годы,
Мечта не стареет в веках.
Рекой – золотистые пряди,
Глаза – водопады в горах.
Я вскрикнул, обнял её сзади,
Лицо моё было в слезах.
Пройдя череду воплощений
Я в сердце хранил облик твой.
В моменты хулы и гонений,
В боях с беспощадной молвой.
И ты меня долго искала,
Взгляд страсти в душе берегла.
Базарная чернь замолчала,
Её красота обожгла.
Нас связывал прошлого воздух,
Тот снег, что загадкой сверкал.
От радости плакали звёзды,
Миг близости вечной настал.
 

Рыцарь и русалка

 
В час новолунья у ивы слепой
Рыцарь склонился над мутной рекой.
В тесном восторге росли тростники,
Невод прозрачный плели пауки,
Ветер скучал в ожиданье зари,
Вдруг забурлили кругом пузыри.
Чёлки соломенной ровный покрой,
Между ресничек – крупицами соль,
Рыцарь застыл… Из подводного замка-
Звонко смеясь, появилась русалка.
Томная грудь изумительной формы,
Возле сосков ободок непокорный,
Долек манящих покатый утёс,
И тяжеленный, чешуйчатый хвост.
Рыцарь железный – каменным стал.
Тело русалки – мужской идеал.
Глазки зелёные светят игриво:
«Хочешь ко мне! Там безумно красиво!
Хватит сражений! Ненужных побед!
Только любви не смывается след».
Рыцарь, как воин умом понимал:
«Надо бежать! А иначе, пропал…
Сколько искавших любви пастухов
Тихо пропали среди тростников?!
Ум понимал, но внушала душа:
«Ты посмотри! Как она хороша!
Пальцем коснись и растает как снег.
Эта русалка прекраснее всех».
Рыцарь привстал, испарился испуг,
Твари речные запели вокруг.
Рыцарь по локоть – в быстрой воде,
Руки русалки ныряют везде,
Тёплая кровь обагрила уста,
Рыцарь сжимает чешуйки хвоста,
Мнёт, замирая, вершинки грудей,
Стонет русалка: «Давай же! Сильней»!
(Жаль, ограниченно время утех).
Вновь раздается таинственный смех:
«Не испугался губительных чар?
Жалко тушить твоей жизни пожар.
Да, не могу я тебя отпустить!
После русалки немыслимо жить».
Месяц растаял у ивы слепой…
Тело русалки качает волной.
Пика стальная – между грудей,
Рыцарь рыдая, склонился над ней…
 

Гном, оскверняющий дары

 
Рожденных в повседневных спорах
Манит услады шоколад.
А я в обрез насыпал порох,
Чтобы проникнуть в гиблый сад.
Там волдыристые оливы
Раскинули ветвей шатры,
Там прячется в кустах крапивы
Гном, оскверняющий дары.
О нём мне бабушка шептала,
Смотря испуганно в окно.
Я в страхе лез под одеяло
И видел в прелых листьях дно.
Сегодня я убью злодея,
А может он меня убьет?!
Осенний сад – крови краснее,
И ветер восемь нот берёт.
Нет, я не должен промахнуться!
Гном – повелитель сонных трав.
Вдохнёшь пары, глаза сомкнутся,
А кем проснёшься?! Бес лукав…
Я пересилю тлен сомнений!
Есть выход из любой норы.
Пока не стал душой знамений
Гном, оскверняющий дары.
 

Рыцарь – по дороге в рай

 
Он перешёл межу чужую,
Стрела закончила полёт.
Ничком упал в траву густую,
Скривив в полуулыбке рот.
Кровь быстро затопила латы,
Сознанье выключило свет.
Круги, трапеции, квадраты…
Возникли и сошли на нет.
И сразу появился запах.
Он был всегда! Лишь ждал момент!
Бесчинствуя на задних лапах,
Твердел, сжимался, как цемент.
Душа, как бабочка вспорхнула,
За ней два ангела – в хвосте.
Земля, торжественно мелькнула
В своей порочной красоте.
Душа несется в струях света,
Сама из света соткана.
Любовью ангельской согрета,
Не зря страдала?! Спасена?!
Рай утопал в янтарной пене,
Мелькали круглые мосты,
На принимающей арене
Вздымались рыцарей щиты.
Душа всплакнула в умиленье
И вдруг отпрянула назад…
Свет замер, кончилось виденье,
Внизу дымился вечный ад.
 

Искупление однорукой королевы

 
1
Снежинки ветреного гнева
– Над замком в чаще вековой.
Там из пастушек Королева
Пленяла северной красой.
Король, завоеватель Лютер,
Ей подчинялся, как себе.
Дарил заморский перламутр,
Рубины в огненной резьбе.
Её любило королевство,
Своя, за горло держит знать.
Привыкшая батрачить с детства,
Во благо бедных клонит власть.
2
Король уснул, храпит негромко,
Искусной страстью утомлён.
Она встаёт, дрожит гребёнка,
Открыл окошко веткой клён.
Луна – из алого коралла,
Огромных звёзд висят шары,
Спина крылатого шакала
– Часть возбуждающей игры.
Она верхом садится смело,
Снег Королеве нипочём.
Мороз прикрыл накидкой тело,
Растаял замок за холмом.
Внизу – продрогшие деревни,
Троп белоснежный серпантин,
Зубчатый храм – Богини древней,
Хвойных лесов – широкий клин.
Шакал в сугроб уткнулся мордой,
В пещере свет возник из тьмы.
Она идёт походкой твёрдой
К источнику земной зимы.
Вокруг шакалы, но без перьев,
Глядят ей вслед, хвосты поджав.
Подлее нет в природе зверя,
Вошла, рывком накидку сняв…
3
Проходы, тесные ложбины
И сразу – выход, круглый зал!
Там мальчик, тайнами любимый,
Средь голых женщин восседал.
Хранитель сфер двоякой силы,
Властитель смерти и любви…
Он мог избавить от могилы
Пролитием чужой крови.
К нему подходит Королева,
Целует руку не спеша.
Мальчик дрожит от перегрева!
Обречена её душа!!!
В течение ближайших суток,
Лицо невидимое днем,
Войдёт в закрытый дом без шуток
И траур выгнется горбом.
Тревожный шёпот зал наполнил,
Сдавило сердце пустота.
От мальчика разряды молний
Летели, как мечты с моста.
Она упала на колени!
Моля, отсрочить приговор.
Мальчик надел кольцо мгновений,
Ладони колдовства простёр…
И чей-то голос, словно вата,
Из ниоткуда прошептал:
«Кровь… отсечение охвата…
И жизни выкуплен кристалл».
И сразу чей– то контур рваный,
Вошёл и руку оторвал.
Кровь хлынула волной румяной,
Признательно захлопал зал.
4
В обратный путь, колючий ветер,
Шакал крылатый с Госпожой
Летит в единственный на свете
Дворец – в тисках глуши лесной.
Окно распахнуто у крыши,
Рассвета робкие лучи…
Ужасный труп, Король не дышит
И искупления – ключи…
5
Власть Королевы однорукой
Единолична и крепка.
Народ её храним наукой,
Войска готовы для броска.
И только звёзды знают зримо,
Куда летает в час ночной,
Раздевшись догола, без грима,
Вдова – с оторванной рукой…
 

Королева и рыцарская измена

 
У склепа юной королевы
Колено рыцарь преклонил…
Так получилось, был он первый,
Кто королеву покорил.
Она его оберегала,
Дарила замки и крестьян.
Но рыцарю казалось мало…
Любовь – божественный обман.
Он перестал, ценить подарки,
Рутинное – привычки знак.
Кругом грудастые крестьянки!
А согрешить, какой пустяк!
Для чёрной вести – нет границы,
На королевы нет лица.
– Так безрассудно оступиться!
Пригреть у трона подлеца!!!
Лишился рыцарь привилегий,
Его отправили в поход:
Смирять язычников набеги,
Так пролетел разлуки год…
Как королева горевала!
Любовь порой бывает зла.
Без ласок пылких угасала
И звёздной ночью умерла.
У назидательного склепа,
При свете солнечного дня,
Рыцарь в пыли лежал нелепо,
Себя и мёртвого кляня.