Текст книги "Хрестоматия по социологии физической культуры и спорта. Часть 1"

Социализация и окультуривание природного тела человека, вовлеченного в спортивную деятельность, социокультурная модификация его тела в спорте, позволяют видеть спортивно-телесное бытие человека в особом аспекте соотношения социального и биологического. Такое видение проблемы дает возможность рассматривать стихийные и направленные социальные воздействия на телесное (физическое) состояние человека во взаимосвязи с педагогическими, гигиеническими, медицинскими и др. средствами воздействия и их ролью в формировании физического облика человека на различных этапах развития общества. Здесь открывается также возможность, пишет В. И. Столяров, анализа вопроса о ценностных ориентациях личности, различных социальных групп и общества, в целом по отношению к телесному бытию человека, об эволюции этой системы ценностей, о ее характере в современной культуре и в ближайшем будущем. В этой связи возможен также, наверное, и анализ различных моделей соматической (физической) культуры. Каждая такая модель характеризуется тем, какая ценность тела (или набор этих ценностей) служит ориентиром для социального субъекта (личности, социальные группы, общества в целом), определяет его отношение к телу, его поведение, его стиль (образ) жизни. Особенно актуальным является вопрос о тех моделях соматической культуры, которые наиболее адекватны реалиям современного общества и новым социально-культурным условиям XXI века [Столяров, 2000 д, С. 46–47]. (…) Культурологи часто не включают физическую культуру в сферу своих научных интересов, акцентируя внимание исключительно на социокультурной стороне личности, оставляя без внимания ее «телесные основания» [Столяров, 1988в, С. 47]. Специалисты же в области физической культуры, занятые, в основном, соматопсихической, телеснодвигательной стороной личности, не испытывают должного интереса к теории культуры [Николаев, 1999, С. 6]. Такое «разорванное» мышление, допускающее чрезмерное смещение акцентов в физической культуре и спорте на их телеснодвигательное содержание в ущерб интеллектуальному, социально-психологическому, социокультурному не благоприятствует, по-видимому, выработке целостной концепции духовно-физического здоровья. Существующей в нашей стране системе физического воспитания, имеющей прагматические экономические, политические, идеологические обоснования, недостает духовных оснований, что становится более понятным при сравнении ее с восточными системами телеснодуховного совершенствования человека, основанными на сакральной философии и практике. Йогу, например, или восточные единоборства вряд ли можно назвать привычными для нашего слуха «физической культурой» или «физическим воспитанием», так как они зиждутся на древнейшей философии и религии, и цели у них существенно иные (…). Целью йоги является единение индивидуального сознания с космическим разумом через совершенствование тела, создание целостной личности, преданность высшим идеалам, через постижение мудрости, через использование вибраций космоса и др. В этой связи уместно обратиться к традиции отечественной мысли (В. Ф. Одоевский, А. И. Герцен, В. В. Розанов, В. И. Несмелов, П. А. Флоренский, Н. А. Бердяев и мн. др.), в которой «духотелесное» единство человека всегда понималось как единство с основополагающей ролью духовного начала. Духовность, по мнению ряда современных авторов, должна быть приоритетной и при формировании телесной (физической) культуры личности [См.: Быховская, 2000; Визитей, 1989; Гагин, Дмитриев, 2000; Девятитомник «Спорт, духовные ценности, культура»/Сост. и ред. В. В. Кузин, В. И. Столяров, Н. Н. Чесноков. – Вып. I–IX. – М., 1998; Лубышева, 1992; Пономарев Н. А., 1994; Пономарчук, Аяшев, 1991 и др.]. (…)

Психика и телесность

Раздел (с. 85–90) работы: Розин B. M. Психология и культурное развитие человека: Учебное пособие. – М.: Росс. открытый ун-т, 1994. Печается с сокращениями.

(…) Говоря о телесности, мы имеем в виду не физиологию, а особый предмет в рамках оснований психологии. Естественнонаучный подход к человеку, как мы уже отмечали, прежде всего конституировал саму психологию (…), а также обособил от психики другие стороны человека, изучаемые научным путем в физиологии, биологии, социологии, физике, химии. Психика, подобно улыбке кота из фантазии «Алиса в стране чудес», существующей без кота, изучается, начиная с Вундта, без телесности, соответственно телесность без психики. Правда, в этом повинна не одна наука; сама культура подталкивала человека к узкой «специализации» или в области интеллекта, или физического труда.

В связи с этим можно говорить о кризисе как психики, так и телесности. Повсеместно наблюдается не только рост психических заболеваний, но и резкое увеличение категории лиц, находящихся на границе нормы и патологии, а также увеличение контингента людей с определенными странностями в сознании или, другой случай, с отсутствием всяких следов нравственного сознания. Это с одной стороны. С другой – налицо явный и глубокий кризис телесности: обособление или гипертрофированное развитие отдельных ее подсистем (распадение телесности на питание, видение, слышание, половое чувство, дыхание, движение, мышечные усилия, телесные ощущения и т. д.) вплоть до превращения их в самостоятельные квазисубъекты, действие отдельных подсистем против других (например, переедание, чрезмерная эксплуатация полового чувства или недостаток движений, мышечных усилий и т. п.), отсутствие у телесности «самосознания» и имманентных целей (подчиненность ее систем исключительно психическим функциям и развитию, не исключая разрушающих и телесность, и психику, например, наслаждение как мотив к перееданию или чрезмерной половой жизни). В плане жизненного пути о кризисе телесности, да и психики, свидетельствуют такие явления, как упадок с возрастом жизненных сил и энергии, вымирание чувств и эмоций, рост заболеваний и т. п.

Что же собой представляет телесность в отличие от тела? Не биологический организм, не то, что мы осознаем, как свое тело, а культурно-исторический и семиотический феномен.

Категория телесности стала вводиться в психологию. С одной стороны, под влиянием культурологии и семиотики, обнаружилось, что в различных культурах тело понимается и ощущается по-разному. С другой стороны, в результате нового осмысления понятий «болезнь», «боль», «организм» и других оказалось, что это не столько естественные состояния тела, сколько присваиваемые (формируемые) и переживаемые человеком культурные и ментальные концепции. Все эти исследования заставляют развести понятия тело и телесность, связав с последней психические процессы, понимаемые в культурно-семиотическом и психотехническом залоге. Телесность – это новообразование, вызванное новой формой поведения, то, без чего это поведение не могло бы состояться, это реализация определенной культурной и семиотической схемы (концепта), наконец, это именно телесность, т. е. определенный модус тела. Чтобы сделать понятным данное утверждение рассмотрим одну иллюстрацию – формирование поцелуя в рамках романтической концепции любви.

Сначала заметим, что с обычной точки зрения поцелуй – это реализация определенного желания, мотива. Никто, наверное, не будет отрицать, что одновременно это некоторая единица («орган») телесности. Однако с культурологической точки зрения поцелуй представляет собой загадку, он формируется только в определенных культурах, имеет в разных обществах и эпохах разное социальное и личностное значение, при этом совершенно не ясна его функция и роль. Сказать, что влюбленные начинают целоваться, потому что возникает желание, – не сказать ничего. Спрашивается, откуда взялось это желание, зачем оно? Естественно предположить, что роль поцелуя нужно искать во взаимоотношении полов и в контексте любви. При этом можно обнаружить одну интересную особенность: историческое в культурное развитие человека вело к образованию особого механизма взаимодействия людей разного пола. Устанавливались запреты на обнаженное тело, определенные правила бракосочетания, общения, разные модели воспитания для женщины и мужчины и т. д. Одна из особенностей этого взаимодействия – дистанцирование, различие полов, придание противоположному полу качества закрытости (иногда тайны). (Вспомним средневековый культ прекрасной дамы, сближение в эпоху Возрождения образа женщины с ангелом и мадонной, романтический культ женщины в Новое время.) Другая – наделение «существа» другого пола притягательностью (например, красота и обаяние у женщины, сила, ум и мужественность у мужчины и т. п.). Но параллельно формировался другой культурный механизм: сближение полов, преодоление дистанции, разделяющей влюбленных, стремление к соединению и слиянию двух существ противоположного пола. Как же преодолевается, особенно на первых этапах любви, дистанция, разделяющая мужчину и женщину, просто двух людей, как делаются первые шаги к сближению при условии воспитанной закрытости, тайны и своеобразной запрещенности существа противоположного пола? Известно как: сначала общение на расстоянии, возникновение симпатии, взгляды, прикосновение рук, наконец, поцелуй.

Но почему поцелуй? Ведь рот, губы, язык – органы питания и речи. Прежде чем ответить на этот вопрос, обратим внимание на то, что поцелуй не является естественным атрибутом поведения человека.[3]3
  Описывая ритуал ухаживания, распространенный на Триобриандскнх островах (Новая Гвинея), Лев-Старович пишет: «Поцелуи неизвестны им, они трутся носами. Постепенно температура чувств накаляется, растет возбуждение, они сосут друг другу губы до крови, резко гладят волосы, травмы часто являются сексуальным стимулом, например отгрызание ресниц» (…).


[Закрыть] Это явно культурное изобретение, не менее гениальное в своей области, чем, скажем, изобретение колеса или книги. Далее, поцелую нужно научиться, и здесь есть свои учителя, правда, в виде не школьного дидакта, а изустной или письменной культуры (рассказы о любви, книги, картины и т. д.), а также наблюдения за другими людьми. Но чему, спрашивается, мы здесь учимся? Не только «технике поцелуя», кстати, отличной от техники питания и речи. Осваивая поцелуй, влюбленный прежде всего учится новым взаимоотношениям: преодолевает свой страх, вызванный запретом и тайной существа другого пола, учится делать первые шаги по сближению и слиянию с ним, давать и отдавать, разрешать и запрещать, пропускать в себя или нет, если пропускать, то до какого предела, вести любовную игру. (…) Но почему все-таки поцелуй? Да потому, что пока все остальное еще запрещено, находится в недоступной зоне. Потому, что рот – не только орган питания, он несет важную символическую нагрузку: это граница между внешним и внутренним (между нашим Я и миром; недаром дети проходят период, когда все познают ртом, «все в него тащат»). Целуя, человек как бы вводит другого внутрь себя, позволяет ему слиться с собой. Потому также, что рот (язык) – орган речи и общения, а в поцелуе человек учится «говорить» без слов, одними движениями губ, языка. (…)

Продумаем теперь рассмотренный случай. Единицей анализа здесь является формирование и развитие поцелуя. Складывается новая психическая структура (процесс), а именно желание и его удовлетворение, и новая телесная единица или орган – собственно поцелуй. Если исключить из рассмотрения открытие поцелуя как телесной формы и встать на традиционно психологические рельсы, то объяснить возникновение новой психической структуры будет совершенно невозможно. Дело в том, что поцелуй как желание, т. е. мотив, способ удовлетворения этого желания (как поведение и деятельность), не может развиться из предыдущих психических структур. Появление новой психической структуры было обусловлено, по меньшей мере, четырьмя обстоятельствами: социокуль-турной ситуацией (культурно-историческое разделение полов, механизмы дистанцирования и преодоления дистанции и т. д.); наличием в культуре определенных «концептов» (концепций) и «образцов» (концепция романтической любви, «концепция» поцелуя, изустные, письменные и визуальные примеры любви и т. п.); психотехнической работы (освоение техники поцелуя, овладение новыми взаимоотношениями); наконец, открытием новой телесной единицы (формы, органа). Важно подчеркнуть, что отсутствие любого из перечисленных четырех обстоятельств сделали бы невозможным формирование новой психической структуры.

Здесь естественно, может возникнуть подозрение: можно ли так обобщать, не эксплуатирует ли автор один-единственный пример? Предположим, желание поцелуя вряд ли могло состояться без открытия поцелуя как телесного гештальта, тогда можно ли то же самое утверждать относительно, например, мышления или памяти? А почему нет? Вспомним выражения, которыми мы стимулируем себя или других для мышления или воспоминания. Мы говорим: сосредоточься, напряги память, размышляй, или: рассуждай, покопайся в своей памяти, активно думай, запоминай и т. д. Не выдают ли подобные выражения именно телесной работы, действия телесных единиц, не требуют ли мышление и память (запоминание и воспоминание) пространственных перемещений (имитируемых образно, а часто и реально на бумаге), а также реальных телесных действий (энергетического напряжения, «отодвигания» в сторону мешающих мыслей, образов и переживаний, телесных переживаний)? Мы привыкли к тому, что мысль и воспоминание осуществляются внутри нас, так сказать, таинственно рождаются из нашего сокровенного «Я». Не иллюзия ли это? Напротив, интересные реконструкции мышления и памяти все время обнаруживают, что новая мысль или, скажем, новое запоминание не состоялись бы без открытия телесных форм. Так, в одном случае для запоминания нужно было расставить слова вдоль улицы Горького, во втором связать их с другими известными словами, в третьем для открытия нового научного положения нужно было расщеплять исходную задачу на подзадачи, увязать в непротиворечивую конструкцию все аргументы и доказательства, в четвертом имитировать различные природные явления с помощью технических конструкций. И во всех случаях работа мышления и памяти требует сосредоточения, энергетического усилия, изоляции от других, мешающих желаний и процессов, определенной динамики тела (иногда нужно сидеть, иногда встать и походить, иногда временно сменить образ действий, переключиться на другую работу и т. п.). Конечно, все эти аргументы лишь намек, обещание более строгого анализа, в частности, необходимости соответствующей культурно-исторической и онтогенетической реконструкции мышления и памяти.

Возвращаясь к сделанным обобщениям, заметим еще, что если наша гипотеза верна, то в отличие от тела, которое лишь растет и затем стареет, телесность претерпевает самые необычные изменения и метаморфозы. Органы телесности в течение жизни могут рождаться и отмирать (в соответствии со сменой и жизнью психических структур и функций), пространственно они могут накладываться друг на друга и проникать друг в друга (например, рот как «телесная основа» для поцелуя, речи, питания, как элемент эстетического образа лица). У человека могут складываться (рождаться, жить и отмирать) и более крупные телесные образования – «тела», например: «тело любви», «тело мышления», «тело общения», «эмоциональное тело», «специализированные рабочие тела» («тело летчика», «тело спортсмена», «тело композитора», «тело каратиста», «тело танцора» и т. д.). В этом смысле уже не кажутся неправдоподобными такие выражения, как «ментальное тело», «эфирное тело», «астральное тело». Вероятно, духовная, эзотерическая практика предполагает и открытие соответствующих телесных образований – «тел» (открытие как изобретение, как реализация эзотерической идеи, концепции, как психотехническая работа, направленная на выращивание соответствующих «тел»).

Важный вывод, который мы также можем сделать из проведенного анализа, состоит в том, что все без исключения психические структуры основываются на телесности. В отличие от форм и органов тела «формы» телесности могут быть выявлены только в анализе, в особой реконструкции, причем они часто непривычны для нашего сознания. Например, человеческая энергетика (силы, энергия) – это, вероятно, одна из важных форм телесности; установка и желание – другая форма; деятельность – третья и т. д. В этом ряду встречаются и более привычные формы, например осознаваемое тело человека или его эмоции. Последние мы рассмотрим более подробно, чтобы дать еще один пример связи между психикой и телесностью.

Концепция физической культуры и физкультурного воспитания(инновационный подход)

Печатается с сокращениями по изданию: Столяров В. И., Быховская И. М., Лубышева Л. И. Концепция физической культуры и физкультурного воспитания (инновационный подход) // Теория и практика физической культуры. – 1998. – № 5. – С. 11–15.

(…) Концепция физической культуры. (…) Данная концепция связывает физическую культуру человека с его телесностью и при этом исходит из того, что эта телесность под стихийным и сознательным (в соответствии с определенными культурными идеалами, образцами, нормами, традициями, на основе использования специально выработанных для этой цели средств) воздействием социальной среды становится социальной по своему содержанию, характеру и значению, приобретает статус личностных качеств индивида. (…) Понятие «физическая (телесная, соматическая) культура» как раз и выделяет такую сферу культуры, основным содержанием которой является процесс социализации и «окультуривания», социокультурной модификации тела (телесности, телесного бытия) человека. Данная сфера культуры связана, следовательно, с телесным бытием людей, их физическим состоянием. Но это телесное бытие, физическое состояние входит в физическую культуру как специфический элемент культуры лишь в той мере и в том отношении, в каких оно вплетено в социальную жизнедеятельность и является культурной ценностью [Александрова, Быховская, 1996; Бальсевич, Лубышева, 1995; Быховская, 1993а, б, 1996а, б; Лубышева, 1996а; Столяров, 1984а, г, 1985б, 1988 г, и, л, 1997 г]. С учетом многообразия социально и культурно сформированных параметров телесного бытия человека обсуждаемая концепция в рамках физической культуры выделяет культуру движений (двигательную культуру), культуру телосложения и культуру физического здоровья. Все «здание» физической культуры не сводится только к «блоку» социально сформированных в соответствии с культурными образцами физических качеств и способностей человека, хотя ему и отводится центральное место в «здании». Помимо данного «блока» в физическую культуру включается целый ряд других, которые связаны с теми знаниями, мотивами и потребностями, на основе которых физические способности реализуются в деятельности, с отношением человека (социальной группы или общества в целом) к физическим качествам и способностям, с соответствующими социальными институтами и др [Столяров, 1984а, г, 1985б, 1988 г, и, л, 1997 г].

Смысл и значение излагаемой концепции состоит вовсе не в новизне терминологии, не в том, что используется какой-то новый термин или прежним терминам придается новое значение. Главное состоит в том, что эта концепция (…) позволяет поставить ряд важных не только в теоретическом, но и в практическом отношении проблем, которые без нее не могут быть достаточно четко сформулированы и тем более изучены. Можно выделить ряд таких «проблемных блоков». Первый блок предусматривает анализ объективных социальных воздействий на телесность человека. Второй – связан с изучением образов «человека телесного» в структуре обыденных представлений и специализированных систем знания, в том числе научных. Третий – объединяет проблемы, касающиеся соматической социализации и инкультурации как целенаправленного процесса трансляции, освоения и развития ценностей, знаний и навыков, связанных с телесным бытием человека. Еще один блок предполагает анализ таких проблем, касающихся деятельно-практического отношения к телесности человека, как: контроль, ограничения, «дисциплинирование» тела человека в социальной практике; инструментальное и экспрессивное использование соматических и двигательных характеристик человека; преобразование и целенаправленное формирование телесности на основе принятых ценностей, норм, идеалов, образцов и т. д. [Александрова, Быховская, 1996, С. 86–88; Быховская, 1996б, С. 24–25].

Указанная выше концепция позволяет в проблеме соотношения социального и биологического выделить новый аспект – соотношение социального и биологического в физическом развитии человека, в его телесном бытии [Лубышева, 1996 в], дает возможность поставить такие важные вопросы, как соотношение стихийного и сознательного социального воздействия на физическое состояние человека, а также взаимоотношение различных средств такого воздействия – педагогических, гигиенических, медицинских и др., их роли в целенаправленном формировании физического облика человека на различных этапах развития общества. Открывается возможность анализа вопроса о предположительных и реальных ценностных ориентирах личности, различных социальных групп и общества в целом по отношению к телесному бытию человека, об эволюции этой системы ценностей, о ее характере в рамках современной культуры и в ближайшем будущем [Столяров, 1984 а, г, 1985 б, 1988 г, и, л, 1990 а, в, 1991, Stolyarov, 1990 а, b; Stolyarov, Gendin, Sergeev, Falaleev, 1985; Stolyarov, Merhautova, Joachimsthaler, 1987].

Обсуждаемая концепция ставит вопрос и о различных моделях физической культуры. Каждая такая модель характеризуется тем, какая ценность тела (или набор, комплекс этих ценностей) служит ориентиром для социального субъекта (личности, социальной группы, общества в целом), определяет его отношение к телу, его поведение и даже стиль (образ) жизни. С этих позиций можно выделить две основные ценностные модели физической культуры: инструментальную и гуманистически ориентированную [Столяров, 1997 г].

Значительный интерес представляет анализ моделей физической культуры, связанных с особенностями различных социокультурных систем, в которые они включены, и на основе этого прослеживание их эволюции на тех или иных этапах социально-экономической и культурной эволюции общества. Определенной иллюстрацией этого может служить анализ историко-культурных типов отношения к телу – от аскетизма до гедонизма, включая их теоретические основания и практическую деятельность, а также влияние современных тенденций социального развития на реабилитацию телесности как общественной и индивидуальной ценности [Быховская, 1993 а].

Такова вкратце суть данной концепции физической культуры. Впервые она была изложена в работах В. И. Столярова, опубликованных в 80-е гг. [Столяров, 1984 а, г, 1985 б, 1988 г, и, л]. В них вводилось разграничение двух понятий. Одно из них характеризует тот указанный выше элемент культуры, который связан с телесностью человека, включенной в процесс социализации. Для обозначения этого элемента культуры использовался термин «физическая (телесная, соматическая) культура». Второе понятие выделяет элемент культуры, связанный с определенными формами двигательной активности человека, которые используются для сохранения и укрепления здоровья, физического совершенствования, отдыха, формирования эстетической и нравственной культуры, культуры общения человека и т. д. Для обозначения этого элемента культуры использовался традиционный термин «занятия физическими упражнениями (физкультурой)». На основе анализа работ, посвященных физической культуре, было показано, что два указанных элемента культуры авторы постоянно смешивают, недостаточно четко отличают друг от друга [Столяров, 1984 а, г, 1985 б, 1988 г, и, л; Stolyarov, 1990 b].

Новая концепция физической культуры была положена в основу разработанной В. И. Столяровым программы «Показатели, компоненты и факторы физической культуры и здорового образа жизни различных групп населения» [Гендин, Майер, Сергеев, Столяров, 1989; Столяров, 1990 в], по которой в 1983–1992 гг. была проведена серия социологических исследований (в том числе международных). Эти исследования подтвердили эффективность и плодотворность предложенной теоретической концепции. На ее основе в ходе указанных исследований была получена важная социологическая информация об отношении различных групп населения к своей телесности: представляют ли тело и различные его параметры (телосложение, здоровье, физические качества и двигательные способности) ценность для них; как они оценивают свое физическое состояние и его различные параметры; проявляют ли заботу о них; какие средства используют при этом; на какие культурные образцы, нормы и правила поведения ориентируются; каков уровень их знания о своей телесности, социальных средствах воздействия на него, методике их применения и т. д. [Скоробогатов, Молчанов, Столяров, 1989; Столяров, Новиков, Вишневский, 1990; Gendin, Sergeev, Stolyarov, 1987; Stolyarov, Gendin, Sergeev, Falaleev, 1985; Stolyarov, Merhautova, Joachimsthaler, 1987]. Важная информация была получена об отношении родителей к физической культуре дошкольников [Сергеев, Гендин, Столяров, 1987; Столяров, Бокашвили, Сегал, 1988]. Анализ этой информации не только в публикациях, но и в диссертациях (…) [Бакашвили, 1990; Васильева, 1988; Кадом, 1986; Кинкадзе, 1990; Скоробогатов, 1991 и др.], позволил объяснить причины низкой физкультурно-спортивной активности населения и наметить пути ее повышения [Столяров, 1990 а, 1991; Stolyarov, 1990 a].

В последующие годы изложенная выше концепция физической культуры была несколько дополнена и скорректирована [Александрова, Быховская, 1996; Бальсевич, Лубышева, 1995; Быховская, 1993а, б, 1996а, б; Лубышева, 1992, 1996а, в, 1997; Лубышева, Бальсевич, 1994; Столяров, 1997 г]. Вместе с тем она была использована для решения важных социальных и социально-педагогических проблем. Одно из направлений ее использования связано с разработкой концепции физкультурного воспитания.

Физкультурное воспитание. В настоящее время в нашей стране и в других странах ученые и специалисты ставят вопрос о необходимости существенной перестройки системы физического воспитания детей и молодежи. На этих позициях стоят и авторы данной статьи. Они считают, что вся рассматирваемая система в первую очередь должна быть перестроена на основе принципов гуманистической педагогики и психологии (…) [Александрова, Быховская, 1996; Бальсевич, Лубышева, 1995; Быховская, 1997; Лубышева, Грузных, 1990, 1991; Столяров, 1997 г]. К числу перспективных направлений в совершенствовании организации физического воспитания детей и молодежи авторы статьи относят переориентацию на возможно более полный учет индивидуальных морфофункциональных и психологических особенностей человека в процессе его физического воспитания, на обязательное соответствие содержания физической активности ритмам возрастного развития человека и фундаментальным закономерностям целенаправленного преобразования его физического потенциала. Предусматривается свобода выбора форм и интенсивности занятий, содействующих физическому совершенствованию и укреплению здоровья (…). Важное значение придается также существенной переориентации целей и задач физического воспитания. В первую очередь речь идет о переходе от системы, которая ориентирована на формирование лишь определенных физических качеств, жизненно необходимых двигательных умений и навыков, к системе, дающей человеку глубокие знания о своем организме, средствах целенаправленного воздействия на физическое состояние, сохранения и укрепления здоровья, а также формирующей у него потребность в здоровом образе жизни и физическом совершенствовании, в активных занятиях физическими упражнениями и спортом. Другими словами, в качестве главной ставится задача формирования здорового образа жизни и физической культуры.

При конкретизации этой задачи важное значение имеет охарактеризованная выше теоретическая концепция. Во-первых, она позволяет уточнить основные показатели и компоненты здорового образа жизни и физической культуры личности. Таковыми являются:

* отношение личности к своему телу как к ценности;

* характер этого отношения (только декларативное или также и реальное отношение, предполагающее сознательную, целенаправленную деятельность с целью поддержания в норме и совершенствования своего физического состояния, различных его параметров: здоровья, телосложения, физических качеств и двигательных способностей);

* многообразие используемых для этой цели средств; умение эффективно применять их; уровень знаний об организме, о физическом состоянии, о средствах воздействия на него и методике их применения;

* какие ценности личность связывает с телом, одобряемые и реализуемые ею на практике идеалы, нормы, образцы поведения, связанные с заботой о физическом состоянии;

* степень ориентации на эту заботу; стремление оказать помощь другим людям в их оздоровлении, физическом совершенствовании и наличие для этого соответствующих знаний, умений, навыков, ценностных ориентаций и т. д. [Столяров, 1988 г, л, 1997 г].

Во-вторых, в соответствии с указанной концепцией важно избежать односторонности при формировании и совершенствовании физической культуры личности. Это предполагает соблюдение двух условий: а) формирование и совершенствование как минимум трех компонентов физической культуры: двигательной культуры (культуры движений), культуры здоровья и культуры телосложения [Столяров, 1988 г, л, 1997 г]; б) применительно к каждому из этих элементов физической культуры и к ней в целом формирование и совершенствование не только знаний, но и интересов, потребностей, ценностных ориентаций, а кроме того умений, навыков, проявляемых человеком в соответствующем поведении, образе (стиле) жизни [Бальсевич, Лубышева, 1995; Быховская, 1997; Лубышева, 1992, 1996 а, б, 1997; Лубышева, Бальсевич, 1994; Лубышева, Грузных, 1990, 1991; Столяров, 1988 г, и, л, 1997 г, Stolyarov, 1990 b].

В-третьих, в этой концепции особое внимание обращается на формирование у детей и молодежи гуманистически ориентированной физической культуры.

В-четвертых, она предусматривает рассмотрение физического воспитания как элемента более широкой системы воспитания, включающей в себя эстетическое, нравственное, экологическое и другие компоненты формирования гармонично развитой личности.

Такова краткая характеристика подхода авторов данной статьи к обсуждаемой педагогической деятельности. Возникает, однако, вопрос о понятийном аппарате: можно ли сохранить понятие «физическое воспитание» для характеристики этой деятельности или требуется какое-то другое понятие. При ответе на этот вопрос важно выбрать правильную методологию и прежде всего четко различать, не смешивать содержательный и терминологический аспекты определения понятий [Столяров, 1984 а, г, Stolyarov, 1987].