Текст книги "Сказки мрачных краёв"

– Далеко собрался, друг Могильщик?

– Етить тебя!..

Как ни в чём не бывало, будто и не помирал вовсе, навстречу Могильщику топал сияющий Де Бош. Со здоровым, бодрым румянцем на одноглазой роже.

Могильщик покосился на лежащую рядом с мешком алебарду. Ни сил, ни желания взять её в руки он не испытал. Боевой дух улетучился вместе с духом винным. Да и мешок золота навевал только тёплые, успокаивающие мысли. Так уж все мы устроены: чем больше у нас есть того, что можно потерять, тем меньше мы расположены рисковать собой. Так вот, маленькие вурдалаки.

– Кыш с дороги, одноглазый. А то ща как…

– Ты, я вижу, мародёр, друг Могильщик. Сдаётся мне, в этом мешке…

– …в этом мешке боевые трофеи! Награда от благодарных горожан за многолетнюю службу обществу! Убирайся! Дай пройти!

Но Де Бош и не думал пропускать Могильщика.

– Награду надо прежде заслужить… – пакостно прохихикал одноглазый, – а то гляньте-ка: останки почтенных горожан валяются повсюду, будто мусор какой! А Могильщик убегает из города с наворованным у мертвецов золотишком!

Нервы у Могильщика сдали. Схватив верную алебарду, он прыгнул на Де Боша. Тот отскочил в сторону. Да так ловко, что Могильщик налетел физиономией на фонарный столб. Де Бош вдруг взмыл без всяких крыльев вверх. Глаз его засиял угрожающе, пугающие узоры завертелись в нём ярмарочной мишенью.

– Отныне, Могильщик, ты не сможешь покинуть стены этого города до тех пор, пока не зароешь в землю последнего его жителя!

В яркой вспышке противоестественного зелёного света Де Бош исчез. Даже не попрощался.

– А пошёл бы ты!.. – завопил Могильщик, швыряя вдогонку вспышке алебарду. – Буду я тебе возиться с этой падалью! Не дождёшься, шарлатан!

И, вцепившись в коляску, отважный мародёр двинулся к воротам. Но лишь только он приблизился к выходу из города, как почувствовал, что не может больше сделать и шагу. Будто упирается в невидимую преграду. Перебрав все известные ему комбинации бранных слов, Могильщик приуныл. Проклятый Де Бош таки оставил его в дураках.

–Ну, что ж. Несколько десятков тысяч трупов – закопать раз плюнуть! Ой-ё-ёй! За что мне всё это?!

И пошло… Каждый день Могильщик таскает гниющие тела на кладбище и зарывает. Но ночью похороненные вылезают из своих могил и бродят по тёмным улицам, а с наступлением утра заново падают на булыжники мостовых, так что Могильщику вновь и вновь приходится таскать одни и те же трупы на кладбище. И конца этому…

Город нынче всеми позабыт – никто даже не скажет, где он точно находится. Иногда, впрочем, купцы и путешественники, заплутавшие на диких приморских окраинах Свинцовомерзостья, видят ночью странные жёлтые и белые огни. Как будто немалых размеров город находится впереди. Но радость заплутавших длится не долго. Вместо города путники обнаруживают огромное древнее кладбище. Отовсюду там слышны стоны и ужасные крики. В разрушенных склепах мерцают отблески яркого пламени. И вслед удирающим в ночи, обмочившим от ужаса штаны купцам и путешественникам несётся хриплый, пьяный голос. Он всегда поёт одну и ту же старую песенку:

– Все вы скоро сдохнете! Как пить дать, передохнете!

Так, по крайней мере, говорят…

Октябрь 2003 г.

СТРАНА ЛОДЫРЕЙ

Давным-давно, во времена, которые принято называть «золотым веком», была на свете блаженная страна – Страна Лодырей. Люди в этой замечательной стране жили по тысяче лет и, умерев, превращались не в безобразные протухающие остовы, а в шоколадные конфеты, копчёные колбаски и красненькие райские яблочки. Все это съедалось на их поминках ликующими друзьями, родственниками и просто прохожими.

Работать обитателям страны не нужно было совсем. А для чего? Хлеб рос прямо на деревьях: и булки, и рогалики, и прочие калачи. Черный хлеб, эта еда бедняков, не водился вовсе.

Разных фруктов было, что называется, завались – они горами лежали повсюду и, что удивительно, совсем не гнили. Персики, виноград, арбузы, бананы и прочие, совсем уж диковинные плоды, были в любое время года в распоряжении счастливцев, населявших эту страну.

По всей стране текли реки с самым разным питьем. Молоко, лимонад, красное и белое вино. Через главный город Страны Лодырей – Безмятеженбург – протекала, пенясь и весело шипя, река из замечательного светлого пива. В ней водилась разная копченая рыба и вареные раки. Ловить их совсем было не нужно, только протяни руки – и деликатесы сами, отталкивая друг друга, поспешат к «рыбаку».

Передвигались лодыри тем своеобразным способом, который до сих пор вызывает восхищение и зависть. Лодыри, практически не двигаясь, могли свободно передвигаться куда угодно – вся хитрость заключалась в их кроватях. Кровати по первому словесному приказу срывались с мест и летели туда, куда велели их владельцы. И лодырь, лёжа среди подушек, попивал кофеёк и кушал сладости из бархатных мешочков, приятно овеваемый ветерком.

Так что представляете, что за чудную жизнь вели эти лодыри. Развлечения у них были чудесные. Регулярно проводились соревнования по поеданию сосисок и шахматных кексов, выпиванию пива и ряженки; гонки на кроватях. Таковы были тамошние виды спорта. Что касалось интеллектуального времяпрепровождения, то преимущество было за чтением сказок и пересказыванием друг дружке своих снов.

О, спать лодыри тоже очень любили. Устраивались даже конкурсы на самый лучший сон. Не видеть снов считалось позором и великим несчастьем в Стране Лодырей. Конкурсы, или Турниры снов, проводились раз в год. Специальной Сонной комиссией, состоявшей из 13 самых знатных и уважаемых лодырей, отбирались 13 же Сонных Рыцарей. Критериями отбора служили следующие похвальные качества: умение красиво врать, изысканно летать на своих кроватях и умение долго и много есть. Среди самых достойных и проводился турнир.

Участники под наблюдением комиссии спали сутки в специальных шатрах, а проснувшись, рассказывали свои сны. Победитель – тот, кому приснится самый причудливый сон, – объявлялся на целый год королем Страны Лодырей. И на протяжении этого года он жил в чудесном Розовом замке в невиданной роскоши, играя невообразимо волшебными игрушками. Самой чудесной из них был Сказочный Театр, приспособление, благодаря которому можно было наяву вопротить в реальность любые сказки, любые свои грезы и фантазии… но только на один год. А дальше неизбежно приходилось уступать следующему счастливцу. Поэтому стоит ли говорить, какой невероятной популярностью пользовался Турнир снов!

Вы можете сказать: «Да, но ведь кто-нибудь из этих рыцарей подушки, не видя никакикх снов, мог насочинять черт-те чего!» Сразу видно, что вы не знаете Страны Лодырей. Во-первых, к снам лодыри относились очень трепетно. Умение видеть сны преподавалось в их школах как наиважнейший предмет – важнее даже, чем колбасоедение и пивопитие.

Лодыри умели врать, делали это часто и охотно. Но в том, что касалось снов, кодекс чести срабатывал безусловно. А кроме того, врать на Турнире все равно было бесполезно. В распоряжении комиссии был чудесный стеклянный сосуд Добросон, сделанный, по преданию, легендарным основателем Страны Лодырей волшебником Йахвелом. Одним из свойств Кувшина было следующее. Если он, наполненный простой водой, ставился на спящего человека и человек в это время видел сны, то вода в Кувшине превращалась в чудесное вино. Ну, а если человек только притворялся спящим или спал без снов, то вода в кувшине становилась отвратительной, вонючей мочой. Ее затем заставляли выпить того, благодаря кому она появлялась. Так что, сами понимаете, желающих обманом дорваться до королевской власти при таких условиях не находилось.

Так бы и длилось благоденствие лодырей до конца времен, если бы не приключилось однажды во время очередного Турнира Снов в середине осени одного происшествия. Последствия его были столь ужасны, что рука просто отказывается писать об этом…

Один из рыцарей сновидений, известный и влиятельный лодырь Груфос Корк по прозванию Леденец, спал в шатре на площади Безмятежных Снов под наблюдением комиссии. Как и положено, ровно в два часа пополудни спящих стали обносить чудесным кувшином. И в тот момент, когда почтительные руки старейшины водрузили оный сосуд на чело спящего Леденца, вода в нем забурлила и приняла тревожный алый цвет. Сам же Леденец проснулся, недоуменно огляделся вокруг и произнес крайне странную фразу:

Пробило полночь в лесу дремучем,

Солнце закрыла кровавая туча.

Зло тянет щупальца из-под камней,

Смерть пробудилась средь мхов и пней…

Оглоушив этими словами почтенную комиссию, Леденец тут же умер. И, что самое кошмарное и непонятное, тело его, вопреки обыкновению, не превратилось в гору всяких вкусных вещей. Нет, оно приобрело вид сырого мяса, посыпанного мукой! А когда проверили кувшин, то оказалось, что он наполнен кровью! Мало того, заветный сосуд утратил все свои диковинные свойства. Он помутнел, покрылся сетью трещинок и стал обычным кувшином, годящимся разве что на роль ночной вазы… О ужас!!!

Слух о происшествии мгновенно разнесся по всей Стране Лодырей, заставив не на шутку разволноваться старых и малых. Гонки на кроватях, славные посиделки в уютных кабачках, рыбалка в Пивной реке, пухлые пыльные томики древних сказок – все это было на время забыто.

Но постепенно ужасное происшествие утратило прелесть новизны. Разговоры о нем начали затихать, и через месяц-другой даже самые падкие на всякие страшные истории лодыри позабыли о нем.

И вот тогда в Стране Лодырей начались еще более страшные вещи. Начать с того, что фрукты, мирно лежавшие кучами везде где только можно, начали гнить. Ароматы скисающих яблок, груш и винограда преследовали несчастных лодырей даже в домах. Не зная что и думать, лодыри, дабы хоть как-то спасти положение, научились делать из гнилья дрянное повидло и гнать бражку.

Беда приходила за бедой: скоро молочные реки все до одной скисли, лимонад в фонтанах и ручейках выдохся и даже – о, горе! – Пивная река превратилась в мерзкое, кислющее пойло. От нее воняло, как из помойной ямы. А рыбы и раки, доселе блаженно плывшие в руки тех, кто желал их отведать, теперь кусали рыболовов за пальцы. Одному лодырю по прозванию Йорба Турб гигантский копченый сом даже откусил нос, когда тот наклонился понюхать реку и понять, наконец, что же с ней стало.

Булки и батоны на деревьях стали черствыми, как кирпичи, и когда лодыри пытались их кусать, то чаще всего ломали зубы. А в довершение всего хлебо-булочные изделия начали падать с деревьев и увечить несчастных лодырей – любителей отдыхать в тени хлебных деревьев. Пришлось бедолагам оставить эту привычку.

Ничего плохого не приключилось только с винными реками. А поскольку кроме них у лодырей было теперь полно бражки, наваренной из гнилых фруктов, а закуски почти не осталось, то злосчастный народец день деньской пьянствовал и жаловался друг дружке на жизнь. Так и пошло у них: день-ночь пьянка, утром дикое похмелье, затем опять пьянка – и так день за днем. Лодыри от этого отупели, зачерствели сердцем. Прежние забавы и игры их более не привлекали. Вместо них появились совсем другие, неведомые ранее миролюбивым лодырям привычки. Они стали сначала ссориться, а затем и драться друг с другом.

Буквально в каждом кабаке, на каждой улице то и дело завязывался мордобой. С воплями и проклятиями лодыри дубасили лодырей кулаками, тяжелыми подкованными башмаками, оловянными кружками для пива, дубовыми скамейками, ремнями с огромными бляхами, тростями с серебряными и медными набалдашниками, толстенными книгами сказок.

– А что король? – спросите вы.

А что король? Ему, как и всем прочим королям в мире, было глубоко наплевать на беды своих подданных. Он торопился получить свою порцию счастья, запершись от творящихся кругом бедствий в Розовом Замке. Король, благодаря чудесному Театру Грез, имел все, что только мог пожелать самый извращенный, самый изощренный в удовольствиях человеческий ум. О будущем король абсолютно не задумывался.

А между тем жизнь в Стране Лодырей становилась все хуже. Лодыри перестали видеть сны. Вместо нормального, здорового сна их охватывала пьяная одурь, ступор, из которого они выходили изможденными, больными и злыми.

И когда кто-нибудь умирал, он больше не превращался в разные вкусности, а просто валялся и тух, как обычная падаль в обычной стране. Лодыри научились хоронить. Ритуал этот был предельно прост: тело несчастного швыряли в бывшую Пивную реку, именуемую теперь Зловонючей, и там его пожирали раки и рыбины – чудовищно увеличившиеся в размерах. Затем лодыри дружно пили брагу, сопровождая процесс непотребнымим песнями, плясками и шутками. Заканчивалось все очередным мордобитием.

Самой любимой забавой стали у лодырей публичные казни, или, как они их называли, «веселые размочки». Специальная комиссия, состоящая из самых лихих выпивох и дебоширов, выбирала жертву и способ расправы с ней. Лучшим считалось швыряние горемыки в Зловонючую с ее чудищами. Пьяная толпа при этом весело улюлюкала.

Детей рожать перестали, так как это стало не модно.

Хаос и разруха окончательно воцарились в стране. За порядком более никто не следил. Улицы утопали в грязи и нечистотах; то тут, то там полыхали пожары, слышался пьяный рёв и шум побоищ.

И в конце концов в Стране Лодырей невесть откуда объявились два страшных великана-людоеда. Их звали Кишкодрал и Кровопущ. Днем эти негодяи дрыхли в своем подземном логове, располагавшемся где-то на севере, в Лесу Мрака (быв. Солнечная Дубрава). А проснувшись ближе к вечеру, вооружались разными грозными орудиями и страшными приспособлениями и шли творить свои черные дела. Для начала они похитили самых красивых девушек Страны Лодырей, уволокли их в свое логово, заковали в цепи и заставили себе прислуживать. Потом они потихоньку стали похищать самих лодырей и жрать их. Причем готовить они заставляли своих пленниц. Порой случалось, что какая-нибудь красотка, готовя мясной пудинг из своего отца, отбивные из жениха или кровяную колбасу из младшего брата, выла как полоумная под злобный смех жестоких великанов.

И без того деградировавшие лодыри были окончательно деморализованы таким новым бедствием. Те из них, у кого еще сохранились какие-то остатки здравого смысла, стали сооружать тайники и убежища – там, как им представлялось, людоеды не должны были их отыскать. Другие махнули рукой (все равно, мол, помирать рано или поздно, так какая там разница!) и предались еще большему разгулу. Специальная комиссия, объявившая себя Вечным Высшим Советом Великой Страны Лодырей, решила умилостивить великанов, каждый день предоставляя им жертвы для поедания.

Но Кишкодрал и Кровопущ не клюнули на это. Им гораздо интереснее было самим ловить лодырей. Они налетали среди ночи на какой-нибудь дом или кабачок, где лодыри бражничали либо спали; крушили стены огромными молотами, а затем ловили разбегавшихся огромными крюками. Еще Кишкодрал с Кровопущем кидали в городские кварталы особые сосуды с гремучей начинкой, которые с жутким грохотом разрывались, нанося колоссальные разрушения. А людоеды потом извлекали из горящих руин обгорелые трупы и пожирали их. Это называлось «поесть печеной картошечки».

Когда из всего населения в живых остались только те, кто прятался в укрытиях, великаны предприняли следующий хитрый ход. Огромными скалами они запрудили реку Зловонючую и она, выйдя из берегов, затопила город Гнидобург (бывший Безмятеженбург) – последнее место, где еще оставались живые люди. Потоки мерзкой, тухлой бурды хлынули по улицам некогда славного города, вымывая лодырей из укрытий и подвалов, как тараканов из щелей.

С душераздирающими криками носило жалкие остатки нации лодырей в пенных волнах. А великаны, в восторге от своей выдумки, хлопали друг друга по плечам и весело хохотали. Потом они достали из-за голенищ свои огромные вилки и устроили настоящую скотобойню.

Только на рассвете – промокшие, сытые и довольные —Кишкодрал и Кровопущ воротились домой и улеглись спать. Однако, проснувшись поздно вечером, они вновь ощутили дикий голод. Обежав и перевернув всю Страну Лодырей, они поняли, что жратва закончилась. Правда, уцелел стоявший на высокой скале посреди страны Розовый Замок, где прятался Король Лодырей, но Кишкодрал и Кровопущ не могли до него добраться, ведь благодаря Театру Грез, король окружил свое логово непробиваемым и непреодолимым куполом. Взбешенные великаны переломали об него все свои орудия, пытаясь взорвать, сдвинуть с места, подкопать… Все было без толку. Король лишь смеялся над ними с балкона главной башни. Там он попивал мятный ликер с пирожными в окружении свиты – сказочных существ и фантастически красивых рабынь из разных уголков Вселенной.

Видя, что ничего сделать не удается, Кишкодрал и Кровопущ, наконец, отступились от Розового Замка. Есть великанам хотелось ужасно, а потому им пришлось сожрать всех своих пленниц: они свалили их кучей на горячие угли и зажарили в собственном соку.

После того, как от горемычных девиц остались лишь дочиста обглоданные кости, для великанов настали черные дни. Тоскливо воя и рыча, голодные людоеды шлялись по разоренной стране, рылись в развалинах, – тщетно. Все, что можно было съесть, они давно съели.

Несколько дней Кишкодрал и Кровопущ шатались вокруг Замка, вожделенно поглядывая на него. Король по-прежнему лишь хохотал, наблюдая их голодные муки.

И вот еще через неделю злыдни не выдержали. Вращая глазами и скрежеща зубами, они выхватили ножи и бросились друг на друга… Тут загремел гром, сверкнула молния и раздался трубный глас: «Образумьтесь, дети мои!»

Изумленные великаны опустили ножи и в недоумении уставились на странное существо, возникшее перед ними из ниоткуда. Это был высокий, худой старик, закутанный в черный плащ. Белые волосы и борода достигали земли. Вместо носа у старика был совиный клюв, а из рукавов плаща выглядывали щупальца наподобие осьминожьих. Правое щупальце сжимало черный посох с навершием в виде головы обезьяны, а левое – огромную книгу, на которой серебром была выложена паутина с пауком. Глаза странного старца горели зеленым огнем. Даже таким отпетым чудовищам, как Кишкодрал и Кровопущ, стало не по себе…

А старец этот был не кем иным, как волшебником Йахвелом. Укоризненно качая головой, он погрозил обоим великанам своим посохом. Те испуганно попятились и уже собрались было дать дёру, но Йахвел остановил их.

– Постойте! А как же вон тот?! Вы что, так и оставите это дело? – сурово молвил волшебник, указывая щупальцем на Замок.

– Да как же… да мы же того… не того… Ничё, знаешь-соображаешь, не выходит!

– Не выходит… Учитесь, молокососы-кровососы!

Йахвел не спеша подошел к Замку, спокойно миновал защитный купол, будто его и не было, и как ни в чем не бывало поднялся на балкон к счастливому королю. Первым делом он забрал у него Театр Грез.

– Справедливость прежде всего, поиграл и хватит! Теперь пусть другие поиграют, – бормотал он, укутывая диковинную машинку в свой длинный плащ.

– А вы… брысь отсюда!– приказал он затем диковинной свите короля, созданной его необузданным воображением. И в тот же миг исчезли и серебрянокожие женщины с планеты Силой, и загорелые, гибкие, как змеи, марсианские танцовщицы, и трехглазые стройные селенитки, и обольстительные в своем разнообразии обитательницы Миров Тьмы. Исчезли фавны, сатиры, гудрулы и прочие служители короля, реализованные им в свой мир через Театр Грез.

Затем, пакостно хихикнув, Йахвел повернулся к Кишкодралу с Кровопущем и, указывая на короля, произнес:

– Кушать подано.

Услышав это, король от страха сиганул с балкона. И вдребезги разбился, разумеется, ведь башня была высокой.

Первым заговорил Кишкодрал:

– Ты вот,чё, папаша… Кончай свои фокусы. Ишь, «кушать подано»! Ну, съели бы мы его, а дальше чего есть? У?

Йахвел заозирался по сторонам и попробовал улизнуть, но с другого бока к нему подошел Кровопущ:

– Я гляжу, у тебя, друг, штуковина какая-то необычная. Кажись, это и есть тот Театр Грез! А ну, дай сюда! Дай, я сказал!!! – и он грубо вырвал Театр у Йахвела. – Мне, между прочим, те, зеленые, с тремя глазами сильно приглянулись, давно я хотел каких-нибудь деликатесов заморских. А ты как, Кишка?

– Тоже не прочь, брат Кровопущ! Думаю, с эдакой штуковиной нам самая смачная жратва откеда угодно повалит!

– И я про то ж… А с этим злыднем чего?

– Ах вы… Ах вы, трупные черви! Да я вас… Да я ж… Я ж Йахвел…

– Хоть Йахвел, хоть кто, а мне ты надоел, – произнес Кровопущ и дал волшебнику пинка.

Тот превратился в нетопыря и с печальным криком улетел прочь.

– Эх, брат, а как же здорово было, когда мы этих уродов здесь истребляли…

– Да-а, брат, не говори… Весело. Помнишь шашлыки из членов ихнего Лодырьего Совета?

– А помнишь, как кровати летающие из рогатки сбивали?..

–…а потом-то, потом-то… Вот умора! А?..

– …да-а, брат… Славные были делишки. Сроду так не веселился!

– МОЖЕТ, СНОВА ВСЁ, А?

– Ты читаешь мои заветные мысли, брат!

И Кишкодрал с Кровопущем, азартно сверкая глазами, склонились над чудесной машинкой…

…Давным-давно, во времена, которые принято называть «золотым веком», была на свете блаженная страна – Страна Лодырей…

РАЗГОВОР ЗА ЗАВТРАКОМ

(О зонаграх, марсианах и Боге)

Однажды погожим июньским утром, когда Мэтр спокойно завтракал у себя на кухне, Некто спросил у него:

– Мэтр, кто такие зонагры?

– Зонагр – существо, обитающее на Марсе. Оно похоже на большую крылатую пятнистую кошку. Окраска – красновато-жёлтая или серо-зелёная. В длину достигает метров трёх-четырёх. Лапы стройные, сильные, вооружённые длинными, твёрдыми, как сталь, необычайно острыми когтями. У зонагра большие печальные глаза, длинный чешуйчатый хвост, много длинных и острых зубов. Большие, полупрозрачные, перепончатые крылья зелёного или голубого цвета помогают зонагру совершать длинные, парящие прыжки метров на 20-30 над поверхностью Марса. Марсиане называют зонагров «мудрецами» – из-за их обыкновения долго и печально смотреть куда-то вдаль, будто там виднеется нечто великое и манящее, – когда они (зонагры), сидя где-нибудь на вершине одинокой марсианской скалы пожирают пищу.

– Мэтр, почему они так делают?

– Пристально смотреть в одну точку во время пожирания добычи необходимо зонаграм для хорошего пищеварения. От этого у них усиливается выделение желудочного сока. Зонагры очень жадны до еды – что не съедят, то прячут в пещерах и расселинах. За спрятанным могут вернуться даже через десятки лет. Не найдя спрятанного, впадают в отчаяние и, обхватив лапами голову, с рёвом катаются по земле. В такие моменты к ним опасно приближаться – они убивают всё, что попадётся им на глаза.

– О, прекрасный наш Мэтр, поведай же нам, как размножаются зонагры?

– Спариваются зонагры часто, как и лучшие представители человеческой расы, – по нескольку раз в день. Но потомство зонагры приносят лишь один раз в сто лет. Детёныши рождаются мёртвыми и их закапывают в неглубокие, вырытые когтями могилки. Через некоторое время детёныши оживают и вылезают на поверхность, где тут же начинают охотиться. На насекомых и мелких птичек и зверушек, из которых они выпивают кровь и жизненные соки, так как жевать, расчленять и грызть ещё не могут – из-за младенческого отсутствия зубов. Есть у них только клыки, потребные для прокусывания и прокалывания. Растут детёныши зонагров быстро, и скоро начинают охотиться по-настоящему.

– Мэтр, а как долго живут зонагры?

– Зонагры бессмертны – они до сих пор не покрыли собой весь Марс лишь потому, что время от времени, расправив свои крылья, вспархивают в звёздное небо и улетают неведомо куда.

– Мэтр, какие ещё особенности присущи зонаграм?

– Зонагры люто ненавидят всяческие механизмы и конструкции. Вот почему, когда на Марс прилетает с Земли очередная исследовательская штуковина, они с ужасным воем набрасываются на неё и корёжат своими смертоносными когтями. Поэтому не стоит удивляться «таинственным» исчезновениям нескольких марсоходов. Из-за этого и марсиане вынуждены прятать свои аппараты и машины под землёй. Сами они живут там же – в огромных подземных странах-лабиринтах. Но не из-за страха перед зонаграми, которые крайне редко нападают на разумные существа, а по привычке – так повелось издревле. Ещё с тех пор, когда марсиане прятались под землёй от кислотных дождей.

– О Мэтр, поведай нам что-нибудь о марсианах.

– Как зонагры ненавидят машины и аппараты, так же и марсиане ненавидят людей. Тому есть глубокие причины. Дело в том, что марсиан, как и зонагров, давно-предавно создал Бог. Бог странствует по Вселенной, которую сам же когда-то и сотворил, с целью развлечь себя – иной цели у него нет. Он хочет обойти все миры и планеты, взглянуть на все. Некоторые он даже населяет – как в случае с Марсом. Там же, где жизнь зародилась сама собой (как на нашей Земле), Бог вообще долго не задерживается: так, на пару секунд. Глянет туда-сюда – и дальше. Бог поставил себе за цель обойти всю созданную им Вселенную. А когда он её обойдёт – он её уничтожит. Вместе с собой и всеми своими творениями. Ибо дальнейший смысл существования будет им утрачен – идти-то ведь ему будет больше некуда. Бог никогда не бывает в одном и том же месте два раза. Он всюду появляется в первый и в последний раз.

Так вот, марсиане, которых Бог некогда создал и сделал их существами изначально разумными, узнав, что обезьяна на Земле деградировала в человека, воспылали к ней неприязнью. Узнав, что стало с обезьяной, они ужаснулись тому, как слепа и жестока самостоятельная природа. Как она омерзительна, когда не контролируется божественной силой. И какую гнусность способна породить и извергнуть из чрева молекулярного хаоса.

Вот почему марсиане уничтожили тех немногих людей, с которыми им пришлость столкнуться. Из их кожи марсиане сшили библиотечные коврики – такие специальные коврики, украшенные сценами из марсианских книг. Этими ковриками накрывают стеллажи с масианскими книгами, отчеканенными на тонких металлических листах.

– О Мэтр…

– Довольно с вас, я устал от болтовни.

24 июня 2004.

МАКАКУЛА

Кровавая бойня в зооуголке

В одном не очень большом городе была станция юннатов. Станция юных натуралистов имени Мичурина. На станции жили разные забавные зверушки, над которыми юные натуралисты проделывали свои бесчеловечные научные опыты. Канарейки, хомячки, морские свинки, кролики, золотые рыбки… Обитала на станции Мичурина и жирная, средних размеров макака по кличке Катя. Жрала эта Катя всё, что ей давали. Ну, почти всё…

Однажды юннаты накурились анаши, выпили немного водки и, занявшись экспериментами по спариванию с особями противоположного пола, забыли покормить обезьянку. Животное ужасно расстроилось и затосковало. В его крохотном примитивном мозгу произошли необратимые изменения. Глубокой ночью, когда все остальные обитатели вольерчиков, клеток и загончиков мирно спали, зарывшись носами в опилки, озверевший от голода примат выломал дверцу в клетке и вырвался на свободу.

Первой жертвой голодной Кати пали ни в чём не повинные хомяки. Макака просто доставала их одного за другим из аквариума и откусывала головы. По свалявшейся шёрстке струилась горячая кровь – макака пила её. Бедные хомяки… Они спросонья ничего не могли понять, трогательно хлопали глазками-бусинками и жалобно пищали, когда свирепая тварь вонзала в них жёлтые вонючие клыки.

Дюжина жалких обезглавленных тушек лишь ещё больше раздразнила зверский Катин аппетит. Сильными чёрными лапами обезьяна извлекла из вольера кролика Роберта. Плотоядно ухая, она зубами и когтями содрала с бедняги пушистую белую шкурку. Кролик оглушительно заверещал в предсмертной агонии. Макака выдрала его маленькое, тоскливо трепетавшее сердечко и со скотским урчанием сожрала.

Когда Катя потрошила морских свинок, проснулась сторожиха Клавдия Елисеевна. Страшные крики слабых, беззащитных существ вывели пенсионерку из пьяного ступора, в котором она пребывала 24 часа в сутки. Вооружившись веником, Клавдия Елисеевна прокралась в зооуголок. Кровавыми адскими углями светились во мраке Катины глаза, когда она, заслышав крадущиеся шаги, притаилась в углу за клетками.

Дождавшись, когда Клавдия Елисеевна войдёт, обезьяна набросилась на сторожиху сзади и моментально перегрызла ей яремную вену. Вкус человеческой крови понравился макаке куда больше, чем жиденькая кровь хомяка или неубедительная юшка морской свинки. Вытащив из кармана умерщвлённой Клавдии Елисеевны ключи, Катя отперла дверь и сбежала в ночь. В злую ночь дьявольской полной Луны.

Конец юннатов

Юннаты станции Мичурина, обнаружив поутру следы кровавой бойни в зооуголке, почему-то решили что это – дело их собственных рук. После водки и анаши они ровным счётом ничего не помнили из того, что делали вчера. Труп сторожихи поверг юных натуралистов в буйную панику. Они наскоро спалили свою лавочку с помощью слитого из чужих машин бензина и разбежались кто куда. Одни в отчаянии эмигрировали в Израиль, другие с горя подались в нацболы. Больше о них ничего не слышали.

Маленькие трупы

В одном не очень большом городе вдруг ни с того ни с сего стали умирать дети. Днём это были обычные, здоровые дети. Они ходили в школу, ели конфеты, нюхали клей, пили пиво, играли в видеоигры – занимались, в общем, своими обычными детскими делами. Перед сном мамы желали им спокойной ночи и целовали в лобик. А утром деток обнаруживали в их кроватках мёртвыми. Бледными, холодными трупиками. На шеях маленьких мертвецов находили по два отверстия, будто от обезьяньих клыков. Патологоанатомы обнаруживали, что смерть детей наступала от сердечно-лёгочной недостаточности, вызванной сильной кровопотерей. И это было очень странно – никаких следов крови на детских простынях и пижамах не было: лишь обычные последствия энуреза да отметины поллюций. Город охватила паника.

Ужас в ночи

Холодные круглые глаза существа, притаившегося среди ветвей старого клёна, светились отражённым светом Луны. Алчная злоба и хищное нетерпение двигали этим дьявольским отродьем, когда оно прыгнуло с дерева на водосточную трубу и ловко вскарабкалось по ней до последнего, пятого, этажа. Существо, как вы, о маленькие вурдалаки уже, конечно же, догадались, было свирепой макакой Катей.

Макака проникла через открытую форточку в тёмную комнату, где, прижимая к груди плюшевого медведя и мирно почмокивая чупачупсом, спал ребёнок. Чудовище бесшумно подобралось к спящему агнцу и вонзило зубы в нежное детское горло. Дитё захрипело, давясь своим чупачупсом… Катины клыки лишили его возможности увидеть новый рассвет и скушать новую котлету, приготовленную бабушкой на завтрак. Зловещая обезьяна высосала из ребёнка всю кровь до последней капли! Закончив свою омерзительную трапезу, тварь вылезла обратно в форточку и растворилась в промозглой уличной темноте…