Текст книги "Борис Бойков"

Голос из зала: «Чего там расследовать! Мамаев своего дружка пришил, чтоб концы в воду.»

– Ну если вы это знаете, то помогите следствию. Только спасибо скажем. Короче говоря, милиция проявила полное бездействие.

– А что мы могли сделать! Кто против выступал, тех уже нет.

– Я всё понимаю, но факт остается фактом. Милиция нуждается в переформировании. Эту работу поручено выполнять мне, Ивану Ильичу Козыреву. С чего мы начнем? Я попрошу всех подать заявления по собственному желанию. Спокойно. Я еще не кончил. Сразу же начнем прием обратно в индивидуальном порядке, подчеркиваю, в индивидуальном порядке. Прямо скажу, будем проверять на наркозависимость. Так что если у кого есть этот грех за душой, то насчет обратного приема просят не беспокоиться.

Зал взорвался криками возмущения. И вдруг наступило гробовое молчание: сидящие в зале увидели, что на балконе, почти перегнувшись через перила стоят люди из службы безопасности промыслов.

– Борис Петрович, что делать будем? – Обычно невозмутимый Козырев на этот раз выглядел обеспокоенным. – Билеты на самолеты и на поезда раскуплены на неделю вперед.

– Ну и что? От нечисти избавимся.

– Они же повсюду заразу понесут.

– Вот когда меня выберут президентом, вас назначу председателем ФСБ. Ну а кроме шуток, я послал по соответствующим инстанциям письмо с просьбой тщательно проверить багаж отбывающих с промыслов граждан. Объяснил что к чему.

– А может задержать кое-кого?

– Ну если будут шебуршиться, то тогда конечно. А так, только по представлению прокуратуры.

– Ну прокурор тут насмерть запуганный.

– Другого пока нет.

Дороги сходятся

У начальника восьмого заполярного узла нефтегазопромыслов плохой день – нужно провести прием по личным вопросам.

– Мария Федоровна, мой зам на месте?

Управделами ехидно улыбнулась: «Ничего не получится, Борис Петрович. Козырев ваш со звонком с места сорвался, только на ходу чего-то там прокричал.»

– Что именно?

– Точно не помню. Вроде как «Пускай Борис сам свой прием проводит!»

– Ну ладно, я ему припомню. Пусть на преферанс в эту среду не рассчитывает. Народу там много?

– Хватает.

– Ладно. Начнем, пожалуй. Приглашайте.

Шел уже третий час приема. Борис только что отпустил очередного посетителя, и записывал в блокнот поручение начальнику второго промысла, когда услышал над ухом «Здорово, Борис».

Автоматически, наверное сработало подсознание, ответил: «Привет, Веня, – и только потом спохватился: Откуда ему тут быть?» – Поднял голову – перед ним стоял совершенно незнакомый человек с испитым лицом, набрякшими мешками под глазами и, как минимум, с трехдневной седоватой щетиной. Одет посетитель был в поношенную ватную телогрейку, а на голове красовалась явно не по размеру ушанка.

– Что же это ты, Борис Петрович, сначала поздоровался, а теперь глядишь будто в первый раз увидел? – с обидой в голосе спросил посетитель.

– Садись, Веня. Понимешь, какое дело, голос меняется очень мало. Вот по голосу сразу и узнал. А так ты здорово изменился. Ну рассказывай, что, зачем, почему? Как там отец, мама, Наташка?

– Отец пить начал, когда я покалечился. Он все надеялся, что чемпионом по восточным единоборствам стану. Мать на пенсии. С Наташкой живет. У нее семья. Муж – Серега Табаки. Ничего, живут. У меня дела совсем плохие. Я оператором на втором промысле работал. Авария стряслась. Начальник меня уволил.

– Понятно. Считаешь увольнение несправедливым?

– Да нет, чего уж там. Спасибо, под суд не отдали. Вот решил к тебе за помощью обратиться – больше не к кому.

– Семья есть?

– Была. Разошлись. Жена моих запоев не выдержала. Хорошо еще детей не было.

– Ты рассуждать способен? Вот смотри. Пока у тебя, как ты говоришь, запои, кстати от тебя и сейчас так несет, что хоть закусывай, так вот, пока ты так усиленно потребляешь, тебе никакая помощь не поможет.

– Брошу, Борис, ей богу брошу!

– Сам то ты в это веришь? Молчишь? Ну и правильно. Лечился где?

– Да так, кое-где.

– Значит, толком не лечился. Я могу тебе предложить госпиталь «Синее небо». Он высоко в горах. Воздух там просто чудо. Выбираться оттуда только по канатной дороге. Трамвайчик такой воздушный. Он постоянно в долине стоит, а в госпиталь приходит по вызову. Так что уйти оттуда недолечившись нельзя. Врачи прекрасные. Гарантия излечения почти стопроцентая. Вылечишься, возьму к себе.

– Так это же как тюрьма!

Борис молчал.

– А это надолго?

– Как получится. По результатам…

– Хорошо. Согласен.

– Вот тебе записка в нашу гостиницу. Денег не дам. Тебя в буфете так покормят, я позвоню. А пока всё оформлю, там недельку поживешь. Постарайся не сорваться: я все-таки не бог.

– Слушай, а чего ты из-за меня так выкладываешься?

– Иди к черту! У меня еще восемь человек на приеме, а я еще должен с тобой рассусоливать. Гостиницу найдешь, голова – два уха? Я вечером загляну. Тогда и по душам покалякаем.

Борис заканчивал прием, когда раздался звонок. Плачущий голос заведующей местной гостиницы: «Борис Петрович, миленький! Беда!

Савостьянов, которого вы направили… Ой мамочки не могу! На занавеске повесился. Записку накарябал.»

– Что в записке?

– Сейчас, сейчас, очки только надену. Вот: «Борис, ничего не будет. Твой санаторий тюрьма. Не выдержу. Спасибо и прощай. Матери скажи.»

Заполярный роман

Начальник окружного отдела здравохранения, Лозунова Анна Сергеевна, симпатичная брюнетка в большими карими глазами, горестно размышляла о своей незадавшейся судьбе. Собственно говоря особых претензий к жизни у нее не было. Доктор медицинских наук. Материально обеспечена. Ну не замужем, так теперь половина баб в ее возрасте либо не были замужем, либо развелись да частенько с такими скандалами, что только держись. Но вот беда, в прошлый осмотр Ленька, то есть Леонид Абрамович, конечно, прекрасный гинеколог – бабий бог, ей прямо сказал: «Ты Аннушка рожать собираешься, или как? Тебе уже тридцать четыре, да и аборт серьезный на счету, так что потарапливаться надо.»

Анна отшутилась: «Может ты поможешь, пойдешь навстречу одинокой женщине, пожертвуешь свое драгоценное семя?».

– Я бы с удовольствием, да моя Адель Густавовна (Где он себе такую густопсовую немку откопал?) за такое дело мне осеменитель с корнем выдерет. Прямо Отелло в юбке.

Шутка, конечно, между друзьями, а дело-то серьезное. Очень хочется сыночка, и чтоб по всем статьям. Кстати, Ленечка всем хорош, только морда как у обезьяны. А на остальных мужиков в городе и смотреть не хочется: пьянчуги да бабники, а уж образовательный уровень – просто поговорить не о чем. Анна Сергеевна последнее время рассматривала мужиков только с одной точки зрения – подойдет ли он для Вовочки (Почему-то была уверена, что у нее обязательно будет сын, и назовет его Вовочкой.).

Грустные размышления начальника окрздрава прервал стук в дверь кабинета.

– Кто это без доклада? – Взглянула на часы. – Господи, уже восьмой час! Секетарша давно ушла. Войдите!

Вошедщий, крупный мужчина, широкоплечий, подтянутый, седина в огненно рыжей гриве, лет сорока наверное, представился: «Козырев Иван Ильич, начальник службы безопасности Восьмого узла.» Протянул документы.

Анна взглянула на посетителя и тихонечко про себя ахнула «Красавец, мужественный вид. Вовке бы моему такого», и от этой мысли краска залила лицо. Нагнулась, сделал вид, что ищет что-то важное в столе. Наконец, справилась со смущением, подняла голову, улыбнулась: «Очень приятно, Лозунова Анна Сергеевна. Здешний начальник окрздрава. Чем могу быть полезной?”.

– Очень, очень даже можете и даже обязаны быть полезной, уважаемая Анна Сергеевна.

– Поздновато вы пришли. Рабочий день давно кончился.

– Вот и я об этом толкую. Дозвольте пригласить вас в Северный Полюс, говорят там отменно кормят. У нас на Восьмом пока с этим напряженка. Там обо всем и поговорим.

– Так вот и сразу! Не успели познакомиться, а уже в ресторан.

– Это да, мы такие!

– А если я не соглашусь?

– Соглашайтесь, пожалуйста, Анна Сергеевна. Дела неотложные, и времени в обрез. А я голодный как медведь-шатун. Не поверите, за целый день ни крошки не было. Прямо с работы на самолет.

– Ну уж если так, на высоком официальном уровне…

Прежде чем поднять первый тост бросил официанту: «Я сегодня голодный. Белого медведя могу съесть и тебя впридачу. Всё понятно?»

– Так точно, вашество! – развеселился официант. Козырев всегда чем-то привлекал к себе людей.

– За знакомство! – поднял первый тост.

– Слушайте, я вас боюсь. Вы меня не съедите? – улыбнулась Лозунова.

– Может и съел бы, да очень уж вы мне нравитесь.

– Так что у вас там за дела такие неотложные?

– Понимаете, Анна Сергеевна, там у нас, на Восьмом узле, несколько лет всем заправляли бандиты – наркота, паленая водка, проституция и что хотите. Мы первичную расчистку провели. О моральном оздоровлении мы позаботимся, а вот в отношении здоровья, я имею ввиду такие прелести как спид, сифилис, туберкулез и наверное еще что-то…

– Вам то я зачем нужна? У вас же свои врачи имеются.

– Диспансеризацию полную провести надо. А это без вас не проведешь. Кстати говоря, с прошлой диспансеризации все сроки прошли.

– Дорогой вы мой Иван Ильич. Я бы рада в рада в рай, да грехи не пускают. Денег в Окрздраве нет. Область нас со средствами зажимает. Впрочем и у нее тоже не густо.

– Деньги не проблема. Найдем. Нужно ваше решение, а еще лучше – личное пристутствие.

– Тяжелое дело. Вам самим, пожалуй не управится. Придется наших городских врачей подключить. Деньги найдете? Миллионами пахнет.

– Позвольте вас проводить.

– Поздно уже.

– Вот поэтому.

По дороге (Лозунова жила не очень далеко от ресторана, да и подышать воздухом после духоты ресторанной тоже не вредно) Козырев рассказывал о себе, о товарищах.

Неожиданно дорогу загородили. Началось традиционно: «Дай закурить», хотя в зубах у троих незнакомцев торчали сигары.

Иван Ильич не стал тратить времени на пустые в данном случае разговоры.

– Паря, ты чего?! Мы ж только поговорить! – Пытаясь вылезти из сугроба заныл один из нападавших.

– Я тоже, – ответил Козырев, – дружкам помоги. Я, кажется, малость перстарался. И часто у вас такое бывает? – обратился к обомлевшей Анне.

Но та с перепугу не могла слова вымолвить. Наконец, пришла в себя: «Спасибо. Дальше не провожайте, пожалуйста. Я сама.»

– В чем дело, Анна Сергеевна? За что, так сказать, сменили милость на гнев?

– Вы очень жестокий человек. Я вас боюсь.

– Понял. Посмотрите, что у меня в руках.

– Кинжалы?

– Именно. Армейские. Поэтому у меня другого выхода не было.

Когда, наконец, подошли к дому, в котором жила Лозунова, Анна неожиданно вцепилась в рукав мехового реглана попутчика: «Никуда я вас не отпущу. Уйдете, а я все буду думать, как вы там, не напали на вас опять какие-то сволочи! У меня переночуете. Квартира двухкомнатная, постелю на диване.»

Ночью так и не сумевшая заснуть Анна Сергеевна услышала шаги: «Чего он там в темноте бродит? Еще, чего доброго посуду перебьет. Встала, вышла в коридор: «Иван Ильич, вам помочь?».

– Ох, спасибо, Анна Сергеевна. Пить захотелось. Вот кран ищу.

– Ну зачем из под крана? В холодильнике минералка есть. Я сейчас достану.

Анна в короткой ночной сорочке выглядела чуть ли не девочкой. Руки Козырева сами потянулись к ней.

– Ванечка, только не будь мясником, – прошептала, прижимаясь к такой надежной опоре – грудной клетке Ивана Ильича.

Утром, проснувшись на руке мирно спавшего Козырева, Аня счастливо улыбнулась: «Вот и нашелся папочка для моего Вовочки». И ей почему-то было совсем не стыдно, что в первый же вечер почти что затащила к себе в постель этого медведя.

Год спустя Анна Сергеевна с Вовочкой перебрались к счастливому отцу на Восьмой узел. Гордый Козырев носил в кармане пачку фотографий своего отпрыска и всем хвастался.

– Женька, ты хоть знаешь, что этот твой дружок на Восьмом выкомаривает? Он же меня по миру пустит! На одну только диспансеризацию пять миллионов запросил!

– Бог, папочка, терпел и нам велел. Я с ним вчера по скайпу разговаривал. Там чуть не половина населения носители всякой мерзости.

– А чего окрздрав смотрит?

– Вопросы какие-то наивные задаешь, папочка. У них там даже себе на зарплату и то не всегда деньги находятся. Сам знаешь: Центр зажимает область, а область остальных.

– Так и будем за всех ишачить?

– А куда деваться? На дядю надеяться – без штанов остаться. А чтоб тебе не очень тошно было, продай мне часть акций, как раз на сумму этих расходов.

– Слушай, а с кем он работать собирается? Он же чуть не половину персонала вычистил?

– Говорит, нанимает на условиях вахтового метода, а потом по отбору «приземлять» будет.

А в местной поликлинике скандал за скандалом. Никто на проверку добром идти не хочет.

– Нет у вас такого права силком на проверку тащить! – Орал известный на весь Восьмой узел сутенер.

– Значит, за права боремся, – усмехнулся присутствовавший на диспансеризации Бойков. Они с Гавриловым и Козыревым по очереди дежурили в поликлинике как раз из-за таких вот инцидентов. Что ж, похвально. Тут вот жалобы на вас поступили, что насильно заставляете женщин проституцией заниматься. Ну это особое дело. А вот есть еще статья в уголовном кодекс насчет сознательного заражения венерическими болезнями. Так что вам бы лучше не скандалить, а пройти диспансеризацию, как положено всем законопослушным гражданам.

– Ну как усек? Или тебе еще какие-то разъяснения требуются? – подхватил Гаврилов.

– Усек, граждане начальники.

– И за бабами своими проследи, чтоб не отлынивали от проверки, а то всё на тебя ляжет.

На железнодорожном вокзале и в аэропорту был введен досмотр багажа прибывающих пассажиров. А один предприимчивый гражданин, попытавшийся прорваться в город на оленях, на том же транспорте был возвращен в тундру, но, конечно, уже без опасного груза.

Через два месяца после описываемых событий нефтепромыслы Восьмого узла заработали нормально, а геологи пошли на поиски перспективных участков. В городке стало возможным гулять даже по ночам. А что касается местных хулиганов, то уже после первой же встречи с дружинниками они завязывали с антиобщественными привычками.

* * *

В кабинете Бойкова раздался сигнал правительственной связи, и на мониторе появилось лицо председателя Совета Министров Пивоварова: «Здравствуйте, Борис Петрович, я вас удивил?».

– Еще как, Константин Сергеевич!

– Министр энергетики захворал, на пенсию просится. Мы тут несколько кандидатур рассматривали. Все на вас сошлись. Даже кто-то вас маленьким Ходором назвал.

– А почему это я маленький? У меня рост метр семьдесят три!

– Подумайте, посоветуйтесь. Насильно, конечно, на такую должность не назначают. Через неделю жду положительный ответ. Фирсову Старшему кланяйтесь.

– Костантин Сергеевич, прошу учесть, что у меня никаких специальных идей по энергетике нет.

– Идеями вас в Министерстве обеспечат выше головы. Только осуществлять их некому. Будьте. – Экран погас.

Фирсов Старший, к которому Бойков обратился по скайпу сразу же после разговора с Пивоваровым, внимательно посмотрел на Бориса: «А что, это идея. Ты в Правительстве, Женька в промышленности… Такой тандем многое может. А что касается Восьмого, так ты там такой порядок навел, что его сразу и не сломаешь. Кого на свое место рекомендуешь?».

– Козырева. Он всех знает, его все знают. Авторитетен. Лишнего не потребует, но и потачки от него не дождутся.

– Быть посему.

Бойков – министр

Борис отодвинул в сторону пухлый том доклада начальника энергетического управления министерства: «Кирилл Владимирович, я по диагонали просмотрел ваш доклад. Наши потомки безусловно найдут в нем много поучительного. А нам работать и жить надо сейчас. Так вот.»

– Но, позвольте, Борис Петрович, я вас просто не понимаю. – От той вальяжной уверенности, с которой Солнцев входил в кабинет несколько минут назад, не осталось и следа.

– Вот я тоже не все понимаю. То ли вы хотите на меня произвести впечатление громадным объемом вашего главка, то ли просто вас затянула текучка, и вы потеряли чувство руководителя.

– Вы меня оскорбляете!

– Вы так думаете? Вот я из вашего доклада не смог понять, достаточно ли у нас энергетических мощностей, как обеспечены энергоснабжением основные регионы, как выполняются наши обязательства по продаже электроэнергии зарубежным потребителям, а главное, насколько надежны наши энергосистемы, смогут ли они обеспечить потребителей при профилактических и аварийных отключениях генераторов. Не увидел новых идей. А длинные рассуждения о том, что выгоднее, новые станции или ремонт и расширение старых, равно как и сопоставление разных энергоисточников – это что, как у Чехова «Оне свою ученость показать хочут»? Эти дела в каждом отдельном случае определяются конкретно технико-экономическими обоснованиями. Создается впечатление, что составители вашего доклада за деревьями леса не видят.

– Подавать заявление?

– Подумайте. Если сможете найти в себе силы для нового подхода, я имею ввиду престройку работы вашего главка, то…

Примерно такие же разговоры происходили и с начальниками других главков. Бойков старался быть предельно корректным, за что и заслужил прозвище «вепрь ласковый». Посыпались жалобы. Но новый руководитель обладает очень мощным иммунитетом. Поэтому жалобщикам пришлось смириться.

Пивоваров был доволен своим выбором. Все же через полгода Костантин Сергеевич вызвал Бойкова «на ковер»: «Борис Петрович, финансисты от вас криком кричат, а энергомашиностроители говорят, что вы предъявляете им невыполнимые требования в отношении объемов и сроков работ.»

– Константин Сергеевич, всё так, и жалуются они на меня абсолютно правильно. Но у нас просто нет другого выхода. Посудите сами. Треть генераторых мощностей выработали свои эксплуатационные сроки, а потому могут выйти из строя в любую минуту. Чуть ли не по половине мощностей просрочены профилактические работы. Одним словом мы на пороге энергетического коллапса.

– А что же ваш предшественник молчал? Вы, того, не сгущаете краски, а? Может перестраховываетесь малость?

– Результаты анализа и выводы на этом диске. А если заводы не в состоянии выполнить наши заказы, так в Болгарии и на Украине есть подходящие предприятия.

– Хорошо. Я всё это изучу. А вы выделите самые что ни на есть перовоочередные объекты, и мы дадим им зеленую улицу…

Докладывая президенту о состоянии дел в энергетике Пивоваров сказал: «Бойков – это как раз то, что надо в критической ситуации.»

Месяц спустя произошел развал энергосистемы Центра: на одной из подмосковных ТЭЦ вышел из строя генератор-миллионник как раз в то время когда на большой Рязанской ТЭЦ две турбины были остановлены на профилактику. Попытки запаниковавших диспетчеров перебросить нагрузки на оставшиеся в работе генераторные мощности привели к посадке двух других станций.

В третьем часу ночи Бориса разбудил пронзительный звонок диспетчерской связи: «Борис Петрович, беда! Центр разваливается!» Голос главного диспетчера Министерства дрожал.

– Буду у вас через четверть часа. Подготовьте полный доклад.

Еще входя в диспетчерский зал услышал как главный диспетчер кричал по селектору: «А я вам запрещаю сбрасывать нагрузки. Держитесь во что бы то ни стало!»

– Василий Иванович, это вы кому?

– Рязанцы самовольничают.

– Показывайте ситуацию, – и не дожидаясь приглашения пошел к закрывавшей всю стену карте-схеме электроснабжения.

Выслушав доклад несколько минут молчал. Потом обратился к главному диспетчеру: «Василий Иванович, придется нам поработать в тандеме. Передавайте: Всем! У диспетчерского пульта Бойков. Общее указание по энергосистеме Центр: Безусловно сохранить питание потребителей первой категории и особой группы. Остальных в случае надобности ограничивать или вообще отключать. Рязань, когда сможете ввести в работу турбины на профилактике? Через четыре часа? Как обеспечиваются потребители первой категории и особой группы? Понятно. Через 40 минут на вашу главную подстанцию. подадим дополнительные мощности. Приготовьтесь. С вами пока всё. Владимир, перебросьте в систему от своих станций три мегаватта…

Борис запретил станциям региона принимать на оставшиеся в работе генераторы дополнительные нагрузки, а затем стал последовательно поднимать аварийные электростанции. Потребовал вывести из максимума нагрузок промпредприятия без непрерывного процесса производства, приказал начать переброску электроэнергетических потоков из восточных регионов. Полностью электроснабжение было восстановлено в течение двух суток. Этот опыт пригодился диспетчерам, когда еще через три месяца произошел сбой в Уральской энергосистеме.

По распоряжению Пивоварова были полностью профинансированы все заказы на новые котлы, турбины и генераторы.