Текст книги "Россия на перепутье. Историко-публицистическая трилогия"

Глава 3
О роли личности Николая II в истории февральской революции

Люди, интересующиеся отечественной историей, наверняка задают себе вопрос: что произошло бы с Россией, если бы во главе ее в начале XX века стоял не Николай II, а другой, более решительный и способный к управлению государством монарх? Такое могло произойти. Известно, что отец Николая, Александр III, очень не хотел, чтобы царем стал его старший сын, предпочтение отдавал младшему – Михаилу, хотя был еще Георгий – следующий по старшинству из четырех сыновей. Но он болел туберкулезом и скончался в 1899 году. К 1894 году, когда умер император Александр III, он был еще цесаревичем. Скорее всего, на трон Георгий не сел бы. К тому времени он безвылазно находился на Кавказе. Врачи категорически запрещали ему жить в сыром и холодном Петербурге.

Михаил был любимцем родителей. Характер имел добрый, покладистый. Мог бы ужиться со всеми министрами, которых его брат Николай, став императором, лишь терпел и от которых избавлялся при первой же возможности. Но Михаил был еще молод, и Александр III, не веривший в способность Николая править страной, взял с него слово, что тот откажется от трона в пользу Михаила, когда тот подрастет. Но Николай II отказался от своего обещания отцу. Россия получила безвольного и не очень умного монарха. Николай Александрович Романов, тогда еще не царь, а наследник престола, едва не стал жертвой покушения во время путешествия по Японии. По настоянию родителей цесаревич Николай в конце 1890 года отправился в морской поход на Дальний Восток на борту броненосного крейсера «Память Азова». Вместе с ним в поисках восточной экзотики отплыли родной брат Георгий и двоюродный брат – греческий принц Георг. Августейшие путешественники посетили Египет, Индию, французский Индокитай. И даже приняли участие в охоте на слонов и тигров в индийских джунглях. Особенно Николаю понравилось в Японии. Там, в Нагасаки, он с греческим кузеном посетил заведение, которое в наше время носит название «Салон тату». Не удержался и попросил сделать на правой руке шикарную цветную татуировку дракона, чем весьма удивил сопровождавших их японцев.

В то время в Японии с помощью татуировок клеймили преступников, а добровольно их делали только представители местных преступных кланов. Кузены этим не ограничились и оказались в ресторане «Волга», часто посещаемом русскими моряками. Не обошлось и без девушек в номерах. Вернулись они на борт крейсера лишь в четыре часа утра. А потом произошло чрезвычайное происшествие. Посетив Киото, где Николая и его спутников встретили по высшему разряду, путешественники отправились на рикшах в город Оцу, расположенный на берегу озера Бива. После созерцания живописных пейзажей Николай уселся в повозку мощностью в одну человеческую силу. Кортеж путешественников растянулся на несколько сотен метров. Поскольку охранникам, сопровождавшим их, по японскому этикету запрещалось поворачиваться спиной к царственным особам, они проворонили фанатика, который нанес Николаю два удара мечом – катана. Раны оказались неопасными. Ему не суждено было погибнуть от руки японского самурая. Николаю II на роду было написано процарствовать 23 года и закончить свою жизнь в подвале Ипатьевского дома в Екатеринбурге.

Николай II оказался однолюбом. Будущий император в Виндздорском замке встретил Алису из великого герцогства Гессен-Дармштадта и влюбился в нее. Английская королева Виктория весьма благосклонно отнеслась к зарождавшимся чувствам своей любимой внучки и молодого наследника российского престола. Но царь Александр III, зная, что гемофилия (несворачиваемость крови) из поколения в поколение поражала членов гессенского дома, решительно воспротивился планам этого брачного союза. Но любовь победила, и царь вынужден был уступить. При православном крещении Алиса приняла имя Александры Федоровны.

Несмотря на взаимную любовь коронованной четы, брак не стал очень счастливым – очаровательная Алиса стала причиной будущих бедствий. Веселой и радостной принцессе суждено было стать на Русской земле мрачной царицей и фанатичной приверженкой православной церкви. Вместе со склонностью к мистицизму она унаследовала от своей матери способность передавать наследникам по мужской линии гемофилию. Поначалу она родила четырех дочерей, что подорвало ее здоровье, но никак не могла родить наследника престола.

Случилось так, что безвольный царь попал под влияние своей жены. «Я не верю никому, кроме своей жены», – признавался он другу детства князю Александру. Такое преклонение перед женой имело свои причины. В первые же дни стало проявляться соперничество молодой русской императрицы с овдовевшей императрицей Марией Федоровной. Желая облегчить горе овдовевшей матери, Николай в первые месяцы после смерти отца значительную часть времени уделял ей. Этому способствовало то, что после бракосочетания молодые жили в Аничковом дворце, хозяйкой которого оставалась вдовствующая императрица. У молодых не было даже своей столовой, поэтому кормились они у Марии Федоровны. Александра (Алиса) воспринимала это как ущемление своего законного главенства.

Жена усопшего монарха, пользовавшегося большим авторитетом подавляющей части российского общества, заслуживала большего почитания, чем молодая императрица, еще едва говорившая по-русски. Да и по официальному протоколу русского двора вдовствующая императрица имела преимущество перед молодой царицей. При всяких церемониях Мария Федоровна должна была идти впереди, опираясь на руку сына, а молодая государыня – сзади, с одним из великих князей. С этим следовало смиряться, не показывая своего недовольства. К церемониям можно было привыкнуть, гораздо труднее Александре было переносить реальное влияние на царя его матери. В первые годы царствования Николая II Мария Федоровна часто замечала затруднения своего сына, давала ему советы. Да и сам он обращался к ней с вопросами, как бы на его месте поступил его отец в той или иной ситуации. Материнские наставления императору раздражали молодую царицу, ей казалось, что свекровь обращается с мужем как со школьником. В борьбе за влияние на императора победила жена. Этой победой утвердилось то значительное влияние Александры на мужа, которое со временем стало одним из важных мотивов критики царской власти со стороны всех оппозиционных сил.

Страстное желание родить сына побудило царицу постоянно искать помощи у шарлатанов, авантюристов и «чудотворцев». Лишь после десяти лет супружеской жизни царица родила сына. Но наследник престола Алексей, увы, был подвержен гемофилии, болезни страшной и неизлечимой. Любая рана вызывала у мальчика кровотечение, которое долго не останавливалось. Царица, убежденная, что вера способна помочь горю, была одержима идеей найти святого человека, который молился бы за нее и за ее сына. И тут подвернулся Распутин. Все слухи о моральной распущенности «старца» отвергались как клеветнические, а он, зная, что кровотечение часто прекращается само собой, появлялся у постели больного мальчика всегда вовремя, и ему удавалось «остановить» кровотечение. Григорий Распутин стал для царицы рукой Провидения. Через царицу Распутин влиял на царя и добился многого, преследуя какие-то свои цели. В Петербурге вокруг Распутина сложился кружок влиятельных лиц. В нем были редактор газеты «Россия» Г. П. Сазонов, графиня Игнатьева, великая княгиня Милица Николаевна, фрейлина императрицы Анна Вырубова. Этот первоначально узкий круг людей, позже значительно расширившийся, являлся «тайной властью императора, или конспиративной партией императрицы», которая подбирала кандидатуры членов кабинета министров.

Сам император с большим трудом «отбивался» от дядей – четырех братьев отца. Все они были, одни более, другие менее, старше его и, занимая высокие посты в государстве, считали своей священной обязанностью наставлять малоопытного государя. Но вместе с наставлениями они постоянно что-нибудь требовали от него. Каждый из них имел своих любимцев из генералов и адмиралов, которых они хотели повышать в чине и должности вне очереди, а своих балерин, жаждавших устроить себе «русский сезон» в Париже, облагодетельствовать. Николай буквально боялся оставаться в своем кабинете с ними наедине, в этом случае они почти всегда что-нибудь «урывали» у него.

Не без влияния Распутина был сменен Верховный главнокомандующий князь Николай (дядя царя). Без сомнения, это стало ключевым моментом в кризисе верхов в годы Первой мировой войны, что положило начало последнему этапу разложения русской монархии – так называемой «министерской чехарде». Суть ее состояла не столько в частой смене министров, сколько в их качественной замене. Прежних сановников, так или иначе противившихся воле проходимца, заменяли откровенными ставленниками «старца». Как и при каждой революции, канун русской ознаменовался тем, что государственная власть была развращена стремлением к личной выгоде, беспринципным карьеризмом, открытым цинизмом и пренебрежением к нуждам народа.

Редким исключением был Петр Аркадьевич Столыпин, который предпринимал попытки предотвратить революционные выступления путем реформирования порядков в стране. Он пытался создать в политическом плане какую-то связь между царем, правительством, обществом и представительными институтами. Но царь был далек от понимания этого и мало в чем ему помогал.

Но так как он затмевал своей решительностью безвольного царя, то оказался ему ненужным, как и многие другие, менее значимые государственные деятели, назначаемые и снимаемые с должностей царем по указке Распутина. Столыпин был убит левыми террористами при явном попустительстве охранки.

Раздраженный создавшейся обстановкой в стране и все больше поддающийся влиянию жены, Николай II стал совершать труднообъяснимые поступки.

Узнав, что в Лондоне король и палата представителей устроили прием в честь председателя ненавистной ему Думы, он стал размышлять, не стоит ли ему в качестве ответной меры принять ирландскую делегацию террористов из партии Шин фейн (шинфейнеры – члены ирландской политической организации, возглавившей национально-освободительную борьбу против английского господства). По разумению Николая II, виноватыми были все. Царь совершенно не ориентировался в ситуации.

Благодаря Думе политика стала доступна выборным представителям всех граждан. Но как раз об этом Николай II не желал и слышать. И это при том, что Четвертая Дума, избранная в 1912 году на пять лет, была намного более консервативной, чем предыдущие. Если в Первой Думе заседало 190 крестьян, то в этой подавляющее число депутатов были дворянами и 48 – священниками. Правое, левое крыло и центр находились примерно в равном соотношении, но при этом следует учитывать, что левые были в основном представлены кадетами. Крайне левые, сила которых проявилась во время забастовок 1905 года и позже – в 1912 и 1913 годах, получили право только на 15 депутатских мест.

В деревнях тяжело восприняли роспуск Первой и Второй Думы: крестьяне возлагали все свои надежды на предложения, направленные царю, а Николай II распустил собрания представителей, поддерживавших их просьбы и требования. «Кровавое воскресенье» разорвало священную связь царя с народом… Быстрому созреванию революции способствовало ощущение того, что в верхах «завелась гниль». А для такого государства, как Россия, где вся легитимность власти стоит на авторитете, эта болезнь была смертельной.

Конкретная историческая особенность положения России заключалась в том, что во время правления Николая II российская монархия окончательно выродилась, деградировала. О том, каков был царь по своему психологическому и мировоззренческому складу, что происходило в царской фамилии и во всей «придворной камарилье», сейчас опубликовано достаточно. Из многих источников явствует, в настроениях высших кругов при дворе господствовали суеверия, мистицизм, антиинтеллектуальные течения.

И как было не случиться революции, если самым богатым помещиком и собственником в России был царь. При назначении Столыпина премьером встал вопрос о том, где жить главному министру страны. Весной 1907 года Николай II предложил Столыпину перебраться в один из пустующих (!) дворцов царской семьи на Елагином острове – это очаровательный большой белый дворец со стройными колоннами, высокими вековыми деревьями в саду, многочисленными флигелями, лужайками и конюшнями.

Участвуя в убийстве Распутина в ночь с 16 на 17 декабря 1916 года, князь Юсупов предполагал, что разыгрывается первое действие «возрождения» России.

Избавившись от старца, царь услышит, мол, голос народа, то есть Думы, соберется с силами, выиграет войну и возродит страну. На самом деле «возрождение» выразилось в революции, самой тотальной из всех, когда-либо имевших место.

Буржуазные масонские круги, земские деятели, военное командование, предчувствуя приближающуюся революцию, в самый разгар войны подготавливают выступление против Николая II как бездарного царя. Создаются различные общества, которые под видом оказания помощи правительству в спасении России постепенно берут в свои руки управление всеми делами страны. Ощущается нехватка продовольствия.

В феврале 1917 года для свержения царизма понадобилось пять дней. Все началось с того, что в Петрограде к середине сентября почти не осталось муки. Командующий военным округом генерал Хабалов решил ввести продовольственные карточки. Сведения об этом дошли до толпы, и на другой день у булочных выстроились очереди, а затем и у всех продовольственных лавок. Опустошенные за несколько часов, некоторые из них закрылись. Люди собирались толпами, били витрины. Беспорядки продолжались и в последующие дни, они происходили обычно после многочасовых ожиданий на морозе, после того, как толпа слышала неизбежное «ничего нет».

14 февраля Дума собралась на сессию, и несколько депутатов назвали в своих выступлениях министров «неспособными». Они призвали их уйти со своих постов, говоря, что во Франции народ в свое время сумел «смести трон». Однако новый председатель Совета министров князь Голицин и его министры вынудили депутатов произносить свои речи в пустое пространство: они не явились в Думу, демонстрируя свое презрение к ней.

Предчувствуя бурю, левые депутаты пытались установить связь с нелегальными организациями.

В доме Максима Горького собрались для переговоров депутаты, в частности Керенский и большевик Шляпников, однако прийти к единому соглашению они не смогли: одни верили в революционное движение, другие – нет, и все ограничилось перебранкой между «оборонцами» и «интернационалистами». В это время социалистические партии и профессиональные союзы пытались организовать демонстрацию 23 февраля, в так называемый «день рабочих». Однако к соглашению прийти не сумели. И тогда решили выступить самостоятельно женщины.

Утром 23 февраля, когда работницы и некоторые присоединившиеся к ним рабочие строились в ряды, революционные организации обратились с призывом ко всем принять участие в демонстрации. В этот первый день женская демонстрация пополнилась рабочими, которых уволила дирекция Путиловского завода. За ними вскоре последовали тысячи других трудящихся. Опасаясь беспорядков в центре города, власти распорядились закрыть конторы и магазины. Это было ошибкой: служащим предложили не выходить на работу, и они отправились посмотреть на демонстрацию, и многие присоединись к ней. Впервые в истории России рабочий класс вылез на свет божий из своего гетто, а другие социальные слои проявили к нему симпатию. Настроение в городе было довольно веселое. Казалось, что это праздничный день. Трамваи остановились, разъезжали казачьи патрули, которых приветствовала толпа. Всех поражала пассивность полиции.

На второй день, 24 февраля, снова основную роль играли работницы: они поставили перед собой задачу пройти по Невскому проспекту и привлечь к себе как можно больше внимания. В 8 часов утра к работницам присоединились рабочие, и все вместе двинулись с окраин города к центру. Однако на этот раз полиция оказалась на месте, пытаясь помешать демонстрантам пересечь мосты на Неве. Тогда демонстранты пересекли Неву по льду и выстроились в ряды на другом берегу реки. Во главе колонны несли красные флаги, демонстранты распевали «Марсельезу».

В конце Невского, на Знаменской площади, в огромной толпе уже раздавались крики: «Да здравствует Республика!» Казаки гарцевали на конях, толпа их приветствовала. Затем появилась конная полиция с криками «Разойдись!». Раздались выстрелы, демонстранты стали разбегаться, однако полиция, не имевшая на то указаний, их не преследовала. Поражало отношение к демонстрантам казаков.

На третий день, 25 февраля, основными организаторами забастовок и демонстраций стали большевики. Военный министр Беляев снова отдал распоряжение помешать демонстрантам пересечь Неву, однако стрелять не разрешалось «из-за неблагоприятного впечатления на союзников», но предписывалось заранее взломать на реке лед. Однако генерал Хабалов не отдал никаких указаний, и, так же, как накануне, люди с окраин смогли прорваться в центр города. На Знаменской площади произошел случай, то ли закономерный, то ли знаковый, но повернувший колесо истории: когда один из ораторов произносил перед манифестантами речь, появилась конная полиция. Полицейские намеревались разогнать демонстрантов, но никто со своих мест не двинулся. Один из полицейских прицелился в оратора, толпа закричала. В это время из снежного облака возник казак и сразил блюстителя порядка саблей. Толпа остолбенела от удивления.

Вечером в Совете министров происходила бурная дискуссия. Министр внутренних дел был вне себя от того, что Председатель Совета Министров в его отсутствие встречался с председателем Думы Родзянко. Он кричал: «Я прикажу арестовать вашего Родзянко и распущу Думу!» Это заседание оказалось особенно примечательным после того, как на него прибыл генерал Хабалов и зачитал полученную телеграмму царя: «Повелеваю завтра же прекратить в столице беспорядки, недопустимые в тяжелое время войны с Германией и Австрией. Николай».

Четвертый день выпал на воскресенье. Петроградцы встали позже обычного. Выйдя из дому, они обнаружили солдат на боевых постах. Генерал Хабалов, считая, что с революцией уже покончено, послал телеграмму императору: «Сегодня, 26 февраля, с утра в городе спокойно». А в полдень окраины пришли в движение, и в центре население вышло на улицу.

Солдаты сооружали заграждения на мостовой, вели наблюдения за тротуарами; приказы отдавали издали звуками горна. Однако люди подходили к солдатам, вели с ними мирные беседы, и солдаты отвечали им тем же. Офицеры неоднократно отдавали распоряжения прекратить переговоры с толпой. Командование нервничало, чувствуя, что теряет авторитет.

Пятый день, 27 февраля. Возмущенные приказом стрелять в толпу, полученным накануне, солдаты перехватили инициативу у рабочих. Они заперли в казармы своих офицеров, кое-кого из них расстреляли и присоединились к демонстрантам. Пристроившись к колонне рабочих, они вместе направились к Таврическому дворцу, где заседала Дума. Революция победила. Унтер-офицеры ведут солдат к Зимнему дворцу. Часовые их приветствуют. Медленно ползет вниз императорский флаг, и тут же над дворцом взмывает красное полотнище.

Спросить бы у господ «демократов»: почему вы отменили Красное знамя, поднятое народом в Феврале, и почему вы упразднили Советы, установленные буржуазной революцией в России в 1917 году? Тенденциозное отрицание Октября, равно как и замалчивание Февраля, – одного поля ягоды.

Нас хотят отбросить не только в дооктябрьский период, не только в дофевральский период, а просто – в средневековье.

Николай II, спасаясь в Ставке в Могилеве от столичных хлопот и ненавистных министров, в злополучный день 23 февраля ничего не знал о том, что произошло в Петербурге. Он писал воздыхательные письма жене. На второй день событий он по-прежнему ничего не знал о демонстрациях и узнал о них лишь тогда, когда царица ему об этом написала. Но потом Ставка и царь были официально извещены о беспорядках в Петрограде.

Хабалов направил генералу М.В. Алексееву, начальнику штаба Верховного главнокомандующего (по некоторым источникам – масону и причастному к заговору против царя еще в 1915 году), подробное сообщение о первых днях мятежа, а министр внутренних дел Протопопов дал телеграмму дворцовому коменданту Воейкову, который обычно ездил вместе с царем и находился с ним в одном вагоне, о том, что события носят хаотический характер и что «принимаются решительные меры для подавления беспорядков». Генеральный штаб и царь реагировали на сообщения аналогичным образом: первый отдал распоряжение командующему Северным фронтом сделать все возможное для ускорения прибытия надежных войск. А царь направил телеграфом Хабалову приказ, который мы приводили, – «завтра же прекратить в столице беспорядки».

А когда события стали приобретать угрожающий оборот, император принял решение о подавлении мятежа. Он наделяет генерала Иванова неограниченными полномочиями и объявляет о своем отъезде в Царское Село. Ничего из этого не получилось. Генерал Иванов не сумел добраться до столицы. И царь не доехал до Царского Села – железнодорожники перерезали ему путь, так же, как и Иванову. Пришлось царю вернуться в Псков, где он узнал, что армия и правительство требуют от него отречься от престола.