Текст книги "Россия на перепутье. Историко-публицистическая трилогия"

Глава 9
Сталин спас коммунизм, используя идеи Форда

Ленин оставил после себя пустую казну и совершенно небоеспособную армию, расколотую, разлагающуюся и на глазах деградирующую партию, разоренную, разграбленную и расползающуюся в разные стороны страну с темным, забитым и неграмотным населением, разрушенную до основания промышленность, приведенную в полный хаос финансовую систему, парализованный транспорт, почти полностью уничтоженную квалифицированную рабочую силу и частично уничтоженную, частично рассеянную по всему миру интеллигенцию. Наследство, прямо скажем, ужасное. Врагу такого наследства не пожелаешь.

Если говорить современным языком, Сталину оставалась совершенно конченная, безнадежно отсталая страна. По всем аналитическим выкладкам выходило, что впереди – недолгая, но мучительная агония Советской России. И дальше – конец. Либо после военного поражения, либо из-за экономической катастрофы.

Города с устаревшей, неконкурентоспособной промышленностью были не в силах дать селу нужные товары – деревня отказывалась продавать городу хлеб. С 1927 года в стране начался кризис хлебозаготовок.

Приходилось вводить продовольственные карточки. Повсюду безработица, нищета, разгул криминала, засилье бюрократии, чудовищно разросшейся вширь и вглубь. Ни одного нового завода. Ни одной крупной электростанции. Ни одного мало-мальски значимого транспортного проекта.

Огромные материальные ценности и деньги вывезены из страны ленинской гвардией, белогвардейцами и западниками. Отброшенное почти на триста лет назад сельское хозяйство, где вместо тракторов и механических плугов использовались в лучшем случае лошади, а в худшем – собственный или батрацкий горб.

Восемьдесят процентов хозяйств России работало только на самопрокорм. Ленин оставлял своим преемникам разбалансированный, не способный к развитию хозяйственный механизм, представляющий собой уродливый симбиоз бессильного административного планирования и спекулятивного рынка, лишающих всякой надежды на эффективное хозяйствование и с неизбежностью толкающих страну к голоду. А главное – над страной снова вставал леденящий кровь призрак войны крестьян с городом.

И самым непостижимым являлось то, что в последние годы жизни Ленин, несмотря на ухудшающееся здоровье, ни о каком своем преемнике не думал. Он всегда очень хорошо относился к Сталину, но стоило ему увидеть в своем ближайшем соратнике угрозу для своего собственного авторитета, как тут же умирающий вождь сочинил известное «завещание», в котором обращал внимание партии на недостатки Сталина. Другие ведущие фигуры в ЦК тоже не избежали критики в ленинском «завещании». Явно впадая в маразм, вождь смертельно не желал отдавать власть кому бы то ни было.

История распорядилась так, что во главе огромной страны оказался именно Сталин – карлик-криворучка, с лицом, изъеденным оспой, но с масштабом мышления гения. Сталин заявил о себе еще на VI съезде РСДРП (б), который открылся без Ленина. Он заявил о себе как политик тогда столь же неожиданно, как и весьма и весьма самобытно. Дело в том, что среди разных дел на съезде обсуждался и вопрос о перспективе революционных преобразований в России. Теоретик Преображенский предложил резолюцию, суть которой была в том, что с взятием революционным классом государственной власти построение социализма в России будет возможным лишь «при наличии пролетарской революции на Западе».

Эта идея разделялась тогда многими, в том числе и Лениным. И в резолюции, поддержанной Бухариным и уже одобренной съездом, свержение капитализма в России связывалось обязательно с мировой революцией. И вот тут неожиданно поднялся Сталин и выступил категорически против. Четыре долгих года жизни в диком Туруханском крае, общение с простыми людьми вселили в него уверенность в том, что именно Россия и явится той страной, которая проложит путь к социализму. Неожиданное сумбурное выступление не очень-то известного по части марксистской теории революционера. Однако делегаты съезда, как ни странно, поддержали не блестящего теоретика Бухарина, а Сталина. И Ленин, узнав об этом, всю ночь ворочался в своем шалаше в Разливе.

О масштабах мышления человека легче всего судить по его литературным или научным трудам. Если они, конечно, имеются. О Сталине нельзя судить, увы, по его книге «Вопросы ленинизма». Он не может отойти от догм, так как был уязвим со всех сторон. Но уже в этой книге через частокол ленинских цитат просматриваются нетривиальные мысли: «историческая наука, если она хочет быть действительно наукой, не может больше сводить историю общественного развития к действиям королей и полководцев, к действиям “завоевателей” и “покорителей” государств, а должна, прежде всего, заняться историей производителей материальных благ, историей трудящихся масс, историей народов. Значит, ключ к изучению законов истории общества нужно искать не в головах людей, не во взглядах и идеях общества, а в способе производства, практикуемом обществом в каждый данный исторический период, – в экономике общества».

Вторая неожиданность. Сталин через союз «и» соединяет два понятия – «русский революционный размах» и «американская деловитость», ставя их как бы на одну доску (если не как равные по значимости, то, по крайней мере, как вполне сопоставимые). Хотя Сталин и был марксистом, но марксистом он был творческим, то есть плевал на Маркса, когда это требовалось. Сталин понял, что учение Маркса не пригодно для строительства государства, которого по Марксу не должно было быть вообще. Но без государства (еще Ленин это понял) никак нельзя.

По Марксу, при коммунизме будет действовать принцип: «От каждого по способностям, каждому по потребностям». В нашем мире, как известно: «Каждому по его деньгам». Но если «по потребностям», то зачем деньги? Маркса «осенило» – при коммунизме денег не будет. Большевики сразу после революции попробовали организовать этот простой товарообмен без денег и тут же ужаснулись получаемому маразму.

Короче, Маркс так наколбасил, что Сталин к концу жизни неоднократно говорил: «Без теории нам смерть!» Но, как умный человек, не имея реальной теории, он не отказывался от марксизма – страшно оставить людей вообще без веры. Жизнь советских людей потеряла бы смысл, а это хуже новой войны. Сталин лавировал, выжидал, уворачивался от неудобных вопросов и пытался как-то за уши подтащить Маркса к практике жизни. В конце концов плюнул еще раз на Маркса и стал пользоваться идеями… Форда – «отца наиболее современных и ясных принципов экономики… наиболее яркого выразителя морали в экономике и производстве» (Мухин Ю.И. «За державу обидно»).

Убежденный капиталист, американский автомобильный магнат Генри Форд родился в обыкновенной фермерской семье и окончил обычную сельскую школу. Очень рано увлекся техникой. Умея работать руками, он буквально из металлолома собрал первый автомобиль, потом еще, потом организовал фирму, которая благодаря методам его хозяйствования стала по тем временам королевской в мире бизнеса.

Его принципы приемлемы и для коммунизма: а) всякая погоня за наживой – зло; б) если ты ничего не дал обществу, то и требовать тебе от него нечего; в) спекуляция – наиболее пристойный вид воровства; г) в цивилизации нет места тунеядцам. В своей книге «Моя жизнь, мои достижения» Форд открыто провозглашал, что в основе производства должен лежать план – мозги хозяина, а не придурочное «регулирование посредством спроса на рынке». Если внимательно прочитать его книгу, то можно убедиться, что Форд – ярый социалист.

Гонения на Форда начались не из-за этого, а за его другую книгу «Международное иудейство». Международное еврейство считает Форда ограниченным антисемитом, хотя и с деньгами. Как только Сталин стал пользоваться идеями Форда, у него появлялась возможность улучшить жизнь народа, в составе которого было 56 млн горожан и 115 млн крестьян. При Сталине на основе завоеваний революции формировалось общество, которому еще предстояло развиться на пути к совершенству. Возможность обратить внимание на крестьян появилась позже, и они это оценили.

Какой бы вой ни несся о тяжкой жизни крестьян при социализме, об ужасах коллективизации и т. д., но во время Великой Отечественной войны советские крестьяне были, пожалуй, единственным сословием в СССР, которое советскую власть не предало. При наступлении немцев советское колхозное крестьянство безропотно сдавало лошадей отступающей армии, отгоняло на восток сельскохозяйственную технику, скот, уходило само. Нигде не было никаких бунтов и восстаний против Советской власти, как ни старались немцы их вызвать. Крестьяне составили и основную массу партизан.

А вот прародители Советской власти, ивановские ткачи, подняли бунт, когда в 1941 году власти начали вывозить оборудование ткацких фабрик на восток, и тамошний пролетариат нагло заявил, что ему все равно, на кого работать – на немцев или на советскую власть. Это надо понять. Надо понять и мудрость Сталина, развивавшего промышленность и знавшего, что она не может работать без покупателя. Созданный ею товар должен быть куплен, иначе она не в состоянии произвести следующий. Чем больше покупают, тем быстрее развивается, растет промышленность. Если кто-либо хочет развивать свою промышленность, ему нужны не инвестиции, не займы, не надо ходить по миру с протянутой рукой, а нужно позаботиться о своих покупателях товаров. Сталин рассматривал несколько путей поиска покупателей для промышленности нашей страны – путей развития рынка СССР. Существует, например, прусский путь, предусматривающий аннексию других стран, создание препятствий для их промышленности и за счет их рынка, их покупателей развитие собственной промышленности. Или английский путь. Захват колоний и использование их рынка для развития промышленности метрополий. Разумеется, эти пути не подходили Советскому Союзу, и Сталин выбрал американский путь развития промышленности. Путь развития собственного рынка, создание покупателей прежде всего внутри собственной страны.

Вспомним, как Генри Форд – основатель автомобильной индустрии США, создавал себе покупателей. Он стал платить рабочим своих заводов неслыханную по тем временам заработную плату – 5 долларов в день – и этим спровоцировал профсоюзы и в других отраслях на требования по повышению зарплаты. Когда разъяренные его коллеги-капиталисты выразили свое негодование, он вполне резонно возразил им: «А кто будет покупать мои автомобили?»

Чтобы увеличить производство чего-либо, нужно сначала дать деньги покупателю. Создав средний класс, класс людей, для которых покупка автомобилей стала обычным делом, США развили свою автомобильную промышленность. При Сталине, начиная с 1930-х годов, вводились в строй тысячи заводов и фабрик. Они были готовы давать продукцию, но покупателя в нищей стране не было. И Сталин, пусть за счет эмиссии, выбросил деньги на рынок. И народ зажил лучше. Курс на иностранные концессии тогда себя не оправдал. Некоторые капиталисты, пытавшиеся пустить корни в Советской России и для этого даже умерявшие свои аппетиты в отношении размеров прибыли, устанавливали рабочим зарплату намного выше, чем на государственных заводах и фабриках. Эти производства властями были закрыты (вот сейчас бы так!), так как разлагающе действовали на российский пролетариат.

Но главное – страна оказалась перед угрозой голода. Уже в 1928 году Сталин, сосредоточивший в своих руках всю власть и ответственность за судьбу страны, столкнулся с трудностями в заготовке хлеба. Зерно в стране было, но кулаки (которых еще в царское время называли бессердечными и жестокими, «нравственными чудовищами», мироедами) не хотели продавать его по ценам, установленным государством. Стало ясно, что с вольницей для кулаков, каковой была НЭП, надо кончать. И тогда стало очевидным, что для индустриализации СССР десять лет были потеряны и страна не готова к отражению нападения со стороны империалистов Запада, угроза которого становилась очевидной. Вождь поставил вопрос предельно четко и жестко: мы отстали от передовых стран Запада на 50—100 лет; либо мы пробежим этот путь за 10 лет, либо нас сомнут. Расчет его оказался точным: до нападения гитлеровской Германии на СССР оставалось чуть больше десяти лет. Вот тут НЭПу и пришел конец – совершенно объективно. А вместе с этим кончилось и время «тончайшего слоя партийной гвардии», который рассматривал Россию как вечного ученика передовой Европы. «Гвардейцы» еще оставались в строю, громко, со скандалами, выясняли между собой, у кого из них больше партийный стаж и кто дольше сидел в тюрьмах и больше побегов совершил с каторги, а курс партии определяли уже не они.

«Ленинский призыв» в партию, этот посмертный «подарок» Ильичу, привел к тому, что «старая гвардия» совершенно утонула в этом мощном потоке. Отметим, что этот мощный новый поток оказался и достаточно мутным. Новая установка на построение социализма в одной, отдельно взятой стране, причем, по мнению «верных ленинцев», стране отсталой, некультурной, казалась им нарушением самых основ марксизма и ленинизма и объективно толкала их в оппозицию сталинскому режиму.

Ведь даже поэты писали о «всемирной революции». Вспомните стихи помешанного на революционной тематике Эдуарда Багрицкого:

 
Когда ж огонь ружейный грянет
С воспламененных баррикад?
Когда ж суровей и бесстрашней
Вы первый сделаете шаг,
Когда ж над Эйфелевой башней
Пылающий взовьется флаг?
 

Наличие оппозиции трактовалось как обострение классовой борьбы. Последовавшие затем чистка партийных кадров и репрессии против оппозиционеров вылились, фактически, в государственный переворот. При этом перевороте оказалось много жертв. Но курс на индустриализацию, на превращение страны в великую мировую державу, казавшийся оппозиции профанацией марксизма, был с энтузиазмом встречен большинством советского народа, особенно его передовой частью, поэтому репрессии воспринимались тогда более лояльно, чем позже. При Сталине наша экономика добилась невероятных успехов. Другой вопрос: какой ценой?

Его система ГУЛАГа была малоэффективна. Хотя и дополняла, присутствовала и почти естественно сливалась с трудом передовиков и стахановцев. Можно посмеяться над тем, как выдающиеся ученые, конструкторы и вообще умные люди, по велению вдохновителя новой жизни, вкалывали и, что самое смешное, – крайне добросовестно, в так называемых шарашках. Тогда почти каждый советский вольнонаемный мог неожиданно для себя оказаться в «зоне» как враг трудового народа.

И все-таки спорным кажется расхожее определение Сталина как диктатора. Он объективно являлся подлинно народным вождем, так как выражал глубинные интересы и чаяния трудящихся. При советском строе, и особенно в сталинский период, была установлена впервые подлинная демократия, которая прежде всего заключалась в том, что государство сознательно и целенаправленно развивало активность, самостоятельность и творчество масс. Другое дело, что выполнения поставленных целей и задач Сталин добивался путем жесточайшей требовательности и слишком строгого персонального спроса со всех, от кого зависело дело. Государственная дисциплина при нем была поистине железной, исключений не делалось никому. И прежде всего самому вождю, который и «пахал» больше всех, и требования предъявлял к себе большие. Успехи страны ни с чьим именем, кроме имени Сталина, связывать не приходится. Равно как с плановостью и массовым трудовым энтузиазмом, то есть с коммунизмом.

В чем заслуга Сталина? Главное в Сталине-государственнике – это его умение понять глубинные чаяния, устремления народа, назвать их и сплотить понявших и непонявших, колеблющихся на исполнение этих помыслов. Это объясняется тем, что Сталин был одним из вождей, кто происходил из самых низов. Не всегда он понимал все сразу, не так уж редко шел путем проб и ошибок, но у него была редкая черта – он умел быстро уловить ошибку и исправить ее, уточнить тактику. И очень жаль, что ему не удалось перенести все свои государственные открытия на бумагу. Видимо, это связано со сверхнапряженным ритмом его эпохальной работы.

Что же должно было прозвучать в той теории, которую не успел сформулировать Сталин? Думается, что в ней должны были обязательно освещены вопросы о роли организованности в экономике, о трудовом энтузиазме, о плане, об автаркии и изоляционизме и о роли энергетики. Собственно, план – это и есть основная форма организованности. Организованность включает и массовый энтузиазм. Хотя энтузиазм хорош в меру.

Сталин стал вождем, занимая пустяшную должность Генерального секретаря ЦК ВКП (б) – организатора партии. Он на ней стал тем, без кого ни партия, ни народ уже не могли обходиться. А сама должность была такова, что генеральному секретарю (до Хрущева) не полагалось даже председательствовать на заседаниях высшего рабочего органа партии – на Политбюро (Президиуме) ЦК. Председательствовал на заседаниях Политбюро ВКП (б) глава правительства СССР: сначала Ленин, затем Рыков, после него Молотов.

Сталин сел на место председательствующего Политбюро только в 1941 году, когда стал вместо Молотова председателем Совета народных комиссаров. Ему пришлось сосредоточивать в своих руках всю полноту власти, когда Родина оказывалась в опасности. Трудность положения Сталина усугублялась тем, что неплохой экономист, никем не превзойденный в истории хозяин, твердой рукой развивавший экономику СССР, как марксист, он должен был утверждать, что страна идет к коммунизму по Марксовому пути: денег скоро не будет, товарооборота не будет, а кто способен произвести, тот будет передавать это другому по потребности. То есть Сталин вынужден был говорить прямо противоположное тому, что фактически делал.

К 1950 году экономика СССР стала настолько не соответствовать марксизму, что только авторитет Сталина мог примирить критикующих. Правоверные марксисты утверждали, что, согласно Марксу, уже давно пора заменить товарооборот продуктообменом, а деньги упразднить. И по Марксу, они были правы. Другие утверждали, что пора упразднить самого Маркса, и предлагали свое видение путей в коммунизм.

Перед Сталиным стояла нерешаемая задача: отбить атаки догматических придурков на деньги и товарооборот и, соответственно, на хозрасчет и творчество, но при этом утверждать, что марксизм – это наука и что ею нужно руководствоваться.

Сталину приходилось уворачиваться от неудобных вопросов и пытаться за уши тащить Маркса к своей практике. Да, были у Сталина явные нелады с марксизмом. При Сталине колхозы и совхозы не имели своей тяжелой техники: тракторов, комбайнов, жаток, автомобилей и т. п. Вся эта техника сосредоточивалась в МТС (машинно-тракторных станциях), которые обрабатывали землю и убирали урожай сразу нескольким десяткам колхозов. Это сталинское решение имело хозяйственные выгоды.

Во-первых, сама сельскохозяйственная техника тем экономичнее, чем она мощнее. Но, предположим, среднему колхозу достаточно одного мощного комбайна, чтобы успеть и хлеб убрать, и обмолотить. Но никакой председатель колхоза не рискнет ограничиться одним таким комбайном, поскольку в случае его поломки будет потерян урожай – результат работы за целый год. Поэтому, если передать технику из МТС колхозам, то упомянутое нами хозяйство купит для подстраховки два комбайна, что будет разумно, но в целом неверно – вся масса лишних затрат на неэффективно используемую технику ляжет на стоимость продовольствия, и она возрастет.

Во-вторых, в колхозе комбайн будет работать месяц в году, а комбайнер перейдет на другую работу в том же колхозе. Но комбайн будет простаивать на машинном дворе хозяйства. МТС же способны маневрировать техникой, т. е. переводить ее из южных районов в более северные, убирая там созревающие зерновые. В этом случае получается явная экономия за счет снижения количества единиц техники.

В-третьих, государство при помощи перехода на денежную оплату труда работников МТС за обработку земли и уборку урожая может стимулировать повышение их производительности труда и снижать затраты. Ну и как это объяснить с точки зрения марксизма? Но цепляться за марксизм надо было, потому что речь шла о вещах, значительно более важных, нежели экономика и материальное благополучие граждан СССР, речь шла о цели их жизни, о смысле их жизни. Вся жизнь советских людей была осмысленной – они строили для своих детей светлое, справедливое будущее – коммунизм. Ради этого ограничивали себя, ради этого шли на жертвы, ради этого гибли на фронтах. Все, что ни делалось, – делалось для детей, для потомков, и сама эта мысль делала жизнь и осмысленной, и радостной. Средний советский человек не интересовался ни подробностями теории коммунизма, ни путями к нему, он предпочитал просто знать, что коммунизм возможен потому, что великий ученый Карл Маркс его обосновал. И представить себе не мог: а если вдруг выяснится бред марксизма, что тогда будет с коммунизмом? Тогда во имя чего жертвы, во имя чего лишения? Жизнь советских людей потеряла бы смысл, а это хуже новой войны.

Перед Сталиным даже вопрос не стоял – до тех пор, пока не будет разработана новая теория коммунизма, от марксизма нельзя было отказываться ни в коем случае! Дальнейший опыт показал, что, кроме самого Сталина, новую теорию никто разработать не мог. Не имел, если хотите, права. Он, подобно Робеспьеру, все теоретические разработки замкнул на себя. А хозяйственные дела не оставляли на это времени. Экономику сталинского периода задним числом можно назвать государственным капитализмом, и, как упрек Сталину, можно вменить ему в вину нежелание вовремя это осознать и теоретически сформулировать. А тому, что наш государственный капитализм, имея на вооружении плановую экономику, не сумел полностью реализовать ее преимущества перед рынком, есть причины. Весь сталинский период экономика СССР была полностью подчинена задачам обороны и выживания. Это была мобилизационная, а не социалистическая экономика, не гармонично сбалансированная, решающая задачи, обусловленные внутренними тенденциями развития общества, а экономка, полностью подчиненная задачам выживания, навязанным извне капиталистическим окружением.

Она имела искаженную структуру производства (преобладание промышленности группы А над группой Б и подчиненное положение деревни). Имела завышенные темпы роста, кстати, характерные для России и в прежние времена. Не может ничем быть оправдано то, что уже со времен Сталина она стала управляться не научно обоснованными, а волевыми решениями. Русские советские люди строили Советское социалистическое государство, ошибочно полагая, что созидают коммунистическое общество по планам Маркса. На самом деле они строили свой коммунизм, который стал воплощением русской идеи на новом историческом этапе, и эта их практическая деятельность не имела никакого отношения к идее коммунизма, как ее понимал Маркс. Хотя идеологи внушали, что идут они по пути, указанному Марксом. Ошибочно понимая цель своего строительства, допуская невероятнейшие потери из-за бюрократии и преклонения перед властью, русские советские люди достигли выдающихся успехов во всех областях. Мировая история не знает другого такого примера превращения за какие-нибудь 10–15 лет отсталой и разоренной аграрной страны в могучую индустриальную державу. СССР по объему производимой товарной продукции вышел на второе место в мире и на первое – в Европе.