Текст книги "Сказки Безумного Леса"

Исподволь наблюдая за мальчишкой, с взрослыми глазами, Иван постоянно напрягал свою память. Но она напрочь отказывалась заниматься своим делом, только исправно подкидывала какие-то смутные образы, не на шутку тревожащие Ивана.

Усевшись в удобное кресло, Иван вспомнил заморские ресторации, и потому решил опередить еще одно предложение слуги, какое обычно за этим следовало:

– Девочек, женщин не предлагать и не подсаживать. Я хочу побыть один.

Глядя на недовольно вытянувшееся лицо слуги, он довольно усмехнулся, значит, угадал. Везде все одно и то же.

Малец исчез и тут же появился вновь, услужливо положил на столик меню, и снова растворился где-то в зале.

Иван снова задумался. Эти стремительные передвижения ему кого-то напоминали. Что-то ужасно знакомое было в этом. Ведь когда-то он уже видел подобные перемещения, но вот вспомнить так и не смог. Поэтому он расслабился и стал выбирать, чем бы попотчевать себя любимого в этот вечер, ведь когда удастся еще раз нормально поесть, он не знал. Только он собрался позвать коридорного, а по совместительству еще и официанта, видимо обязанностей у него здесь было очень много, как тот сам бесшумно и неожиданно возник около его столика. От неожиданности Иван даже вздрогнул, и тут же обругал себя, за излишнюю настороженность. Он постарался приветливо улыбнуться и заказал себе ужин. Не забыв и про своего друга, который сейчас томился в конюшне.

В зале было спокойно, тихий мерный шум голосов наполнял его, успокаивал. Иван окончательно расслабился, хотя где-то внутри отчетливо понимал, что совершенно зря это делает. Но еда была вкусной, обстановка в ресторации была уютной, располагающей к долгой, неторопливой беседе с приятным человеком. Но Иван все равно не торопился завязывать с кем-нибудь знакомство, пускай даже и короткое. Он спокойно кушал, про себя отдавая дань уважения местному повару. Коротышка все-таки не соврал, здешняя кухня действительно была отменной. Тревожные мысли куда-то ушли, он спокойно размышлял о дальнейших своих действиях. Хотя до сих пор ничего не было ясно. Туман загадок клубился перед его мысленным взором, поэтому понять, что будет дальше, и тем более спланировать свой дальнейший маршрут, он не мог. Но его сейчас это мало тревожило. Иван наслаждался долгожданным покоем. И потому не сразу заметил, как за дальним столиком, где сидело пять крепких мужчин, одетых по-дорожному, разговор пошел на повышенных тонах. Хотя это еще было совсем незаметно для соседей.

Мужчины выделялись среди окружающей публики, и поэтому Иван заметил их сразу, как только вошел сюда. Еще тогда он отметил про себя, что они командировочные, но явно не местные. Их одежда была сшита где-то в заморье. Здесь таких фасонов еще не носили. Иван даже подумал, что не плохо бы в следующий раз приобрести подобный дорожный костюм.

Умиротворенно откинувшись на удобную спинку кресла, он вспомнил дом, свою прекрасную Елену, друзей из Лесного удела. Что-то они сейчас делают в городе, наверное, постоянно вспоминают его, тревожатся и ждут его с Коником поскорее обратно. От этих благостных мыслей его отвлек недовольный голос Внутреннего Голоса:

– Ванька, хорош мечтать. Оглянись вокруг. Кажется, что-то надвигается.

Иван недовольно вернулся в окружающую действительность. В первый момент он не смог понять, что же так его насторожило. Но Голос был прав. Обстановка в зале неуловимо изменилась, стала напряженной, как погода перед грозой. Вроде бы все по прежнему спокойно, но нечто неуловимо тревожащее, заставляло оглядываться вокруг, ждать очередной неприятности. Иван взглянул на столик, где сидели мужчины, и понял, что опасность исходила именно оттуда. Они уже не спорили между собой, а явно ругались. Причем все громче и сильней. Неожиданно один из спорщиков вскочил и, сильно размахнувшись, ударил кулаком в лицо своего соседа по столику. Тот не удержался и, нелепо взмахнув руками, грохнулся вместе со стулом спиной на пол. Иван еще успел подумать, что хорошо хоть пол деревянный, а не каменный, а то точно беды было бы не миновать. Это была его последняя внятная мысль. Дальше события развивались со стремительной скоростью.

Тут же вскочил еще один из бывших собеседников и, схватив бутылку со стола, со всего маха ударил по голове ударившего. Тот бессильно ткнулся лицом в тарелки на столе. Послышался звон разбитой посуды. Двое других, дружно перевернули стол, стараясь попасть им в человека с бутылкой. Но не тут то было, он ловко увернулся, отпрыгнув в сторону, и также стремительно подскочил к ним сбоку. Они не ожидали такого лихого маневра и потеряли какую-то долю секунды. Ему этого вполне хватило, он снова размахнулся своим неожиданным орудием, и опустил бутылку на очередную голову. Бутылка не выдержала, и разлетелась на мелки осколки, которые красиво блестя, разлетелись в стороны. Брызнула кровь.

К дерущимся едокам метнулся официант-коротышка, но тут же отлетел в сторону, отброшенный чьей-то сильной рукой. Ему повезло, он точнехонько попал в фикус, который спокойно рос себе в огромной кадке, и даже не догадывался, что может когда-нибудь спасти чью-нибудь жизнь. Его мясистые листья спружинили, и мальчонка мягко упал на пол. Потом с трудом встал, тряся головой и начал отходить в сторону кухни. Иван давно подозревал, что фикусная мода в ресторациях многих стран, появилась совершенно не случайно, и теперь смог убедиться в этом воочию.

Внезапно он почувствовал острую опасность. Краем глаза Иван увидел стремительно летящий предмет, причем мишенью выступала его голова. Это ему очень не понравилось, поэтому он инстинктивно пригнулся и тяжеленный глиняный кувшин разбился о стену, заляпав пахучим вином все вокруг. Иван с немалым удивлением понял, что кувшин метала худенькая девушка, одетая в открытое красивое платье. Только странно смотрелась ярко алая косынка на голове. Но, несмотря на субтильное телосложение девушки, платье фигуру почти не скрывало, он мимоходом отметил, что бросок был очень сильным. Если бы он вовремя не увернулся, то лежал бы сейчас тихонечко около стены, без всяких признаков жизни. На краткий миг он встретился с ней глазами. И содрогнулся. В них металась страшная ярость. Девушка себя уже не контролировала. Тут же Иван понял, что это был не последний бросок девицы, так просто она не успокоится. И почему-то своей жертвой выбрала именно его. Уже ни о чем не думая, он схватил большое блюдо и ловко метнул в ее сторону. Девица увернулась, но ей в этот раз крупно не повезло. Ее спутник, толстенький мужчина, азартно размахивал подсвечником, отгоняя лишних от своего стола, вот тут-то две траектории, железного подсвечника и головы, молниеносно сошлись в одной точке. В этой краткой схватке победа досталась металлу. Девушка без лишних слов и движений рухнула под стол, а мужичок этого даже не заметил, продолжая в восторге что-то орать.

Иван посмотрел вокруг. Ресторация превратилась в ожесточенное поле боя. Было совершенно непонятно, кто с кем дерется. Все были против всех. Еще он заметил, что народ тут подобрался сильный и весьма меткий, если кому-то попадало посудой, то страдалец на некоторое время выбывал из борьбы. Кругом летали обломки мебели, посуда со свистом рассекала накаленный воздух. Победные вопли и стоны раненых заглушали треск ломаемой мебели и звон разбиваемой посуды. Но никто не переживал и не отступал, трусов здесь не было.

Тут Внутренний Голос окончательно проснулся и начал вещать, вернее громко верещать:

– Я же говорил тебе, голова твоя садовая, драпать надо.

– Ты не ори, говори, что делать. Тут и без тебя ору до небес. Поди, сам Великий Бормотух проснулся.

– Вперед, Ванька, только вперед, – Внутренний Голос внезапно успокоился. Он так всегда поступал в минуты острой опасности и, наконец-то, стал подавать дельные советы.

– Да куда вперед? Не видишь разве, что тут деется.

Тут на них вылетел крупный господин. Несмотря на зверское лицо, оскаленные крупные зубы, яростно блестевшие глаза, действовал он на удивление хладнокровно. Тростью с тяжелым набалдашником он бил попадавшихся у него на пути, ловко уклоняясь от слишком больших и плотных скоплений увлеченно дерущихся людей, и уверенно двигался к выходу. Слева, к его руке, прицепилась красивая молодая женщина.

Среди всего этого бедлама они выглядели совсем неплохо. Сразу было видно, что опыт подобных переделок у них имелся немалый.

Внутренний Голос моментально посоветовал:

– Ванька, давай за ними! Может, и прорвемся.

Но Иван и сам видел, что делать. Он тут же пристроился к ним сзади. Но два, неожиданно вылетевших наперерез господинчика, отрезали его от неразлучной парочки. Один размахивал обломком стула, другой держал в руке рестарационный нож. И хотя он был, как и положено очень тупым и с округленным концом, но блестел все же воинственно:

Голос тут же прокомментировал:

– Таким ножиком только пятки чесать. Ванька дай-ка ему в глаз, а то ударится о свой ножик, бедолага, синяк будет.

Иван выполнил этот наказ от всей души. Но уворачиваясь от его уцелевшего товарища, ему пришлось запрыгнуть на стол. Взглянув сверху на побоищный зал, он начал прикидывать безопасный путь к отступлению. Но ему пришлось очень поторопиться. Что-то мягкое, сильно врезалось ему в спину. Он оглянулся и понял, что это был большой, жирный кусок мяса. Кто его швырнул, он не стал разбираться, поняв, что является превосходной мишенью для всех любителей кидаться продуктами. Коротко выругавшись, ведь рубашку он только что поменял, Иван, резко оттолкнувшись от стола, прыгнул на чистый кусочек пола, еще не заваленный обломками и телами. А оттуда, сметя по пути сильными ударами рук и ног нескольких, дравшихся между собой мужчин, он начал перемещаться по залу короткими скачками. В конце концов ему с трудом удалось укрыться за кадкой с фикусом. Внутренний Голос кратко прокомментировал:

– Неплохо, совсем неплохо Ванюш. Сразу видно, что ты сноровку еще не совсем потерял, – похвалил Голос. Потом все же ехидно добавил. – Видно по всему, частенько приходилось тренироваться.

Иван потер сбитые костяшки пальцев и ничего не ответил. Он прищуренным взглядом наблюдал за разыгравшимся представлением. Кажется, драка стала стихать сама собой. Во всяком случае никто не рискнул разнимать развлекающихся таким образом граждан. Народу в зале ощутимо поубавилось. Но тут веселья добавили вылетевшие тяжеленные дубовые входные двери. Неведомая сила сорвала их с петель и бросила прямо на гостей, чуть ли ни в центр зала. Визг, проклятья стали еще громче и пронзительней. От этого гама уже начали болеть уши. Почти сразу за дверьми, из рам начали вылетать стекла. Осколки, веселой радугой блестя под светом фонарей, осыпали яркими блестками визжащий ком посетителей, продолжавших с воодушевлением волтузить друг друга. Со двора стали доноситься гнусные, зловещие завывания. Вскоре они перекрыли шум гостей. Размахивая руками, пинаясь ногами, распихиваясь локтями и головами, людской ком стал прорываться сквозь себя на улицу и там исчезать в кустах.

Иван увидел девушку, метательницу кувшинов, она яростно пробивалась к выходу, коротко и точно ударяя кулачками попадавшихся на ее пути женщин, а мужчин угощала подлыми ударами коленей или острыми концами туфель. Косынка криво трепыхалась на ее шее, один уголок был оторван. Это яркое пятно очень выделялось среди всей кутерьмы. Но бесноватая девица в то же время упорно искала кого-то глазами. Почувствовав острый кол опасности, Иван спрятался за свой фикус, трезво рассудив, что вторая встреча с этой боевой девушкой, может закончиться для него не столь благоприятно.

– Вот это баба! – Искренне восхитился Внутренний Голос. – Вот бы с ней познакомиться.

– Она меня чуть не убила.

– Ваня, чуть не считается, сам знаешь. А ты бы с ней составил великолепную пару для прогулок, по столь увеселительным заведениям.

– Не уж, упаси Лес от такой спутницы! – Проворчал Иван прислушиваясь.

В дворике громко трещали ветки. Вопли незадачливых, вечерних посидельцев постепенно затихали, в удаляясь в разные стороны. Зловещий вой также внезапно стих. Стало очень тихо. Только было слышно, как на кухне что-то шипит, и в конюшне кони встревожено всхрапывают.

Внутренний Голос, окончательно проснувшись, поинтересовался:

– Ванюш, что здесь было. Я, кажется, пропустил самое интересное.

– Потом расскажу. – Отмахнулся от него Иван.

Иван вышел на улицу, там уже никого не было. Настороженно озираясь по сторонам, подошел к конюшне, ее ворота были приоткрыты. Он осторожно заглянул внутрь, фонарь около входа не мог разогнать темноту в глубине помещения, мелькали какие-то причудливые тени, в темноте было слышно как тревожно всхрапывали кони, и глухой стук копыт по деревянному полу. Коника нигде не было видно. Иван тихо позвал друга:

– Коник, ты где?

В дальнем, темном стойле раздался сдавленный хрип, как будто кому-то накинули на шею веревку. Иван вгляделся, но ничего не смог разглядеть, тогда решительно шагнул в конюшню. Стараясь ступать неслышно, он прошел в угол, из которого доносился подозрительный хрип и увидел Коника. Его верный конь находился в ужасном положении. Ноги были связаны, сам он лежал на боку, а на шею была накинута петля, другой конец веревки был привязан к крюку на стене. Шея изогнулась под опасным углом, еще чуть-чуть и шейные позвонки не выдержали бы. Внутренний Голос тихо охнул и спросил:

– Кто же это так постарался…

Дальше он произнес длинную тираду, которую в приличном обществе никто бы не рискнул сказать и даже подумать. Он помянул недобрыми словами тех негодяев, которые сотворили с Коником такую жестокую шутку. Видно со сна у него не совсем восстановился лексикон, поэтому вспоминались только самые простые и доходчивые слова. Коник жалобно скосил глаза на человека, от боли у него выступили слезы. Иван вынул нож из голенища сапога и осторожно перерезал веревки. Коник бессильно опустил голову и несколько раз глубоко вздохнул.

– Да кто же это тебя?

– Не знаю.

– Вставай, родной, потом расскажешь,– Иван ласково потрепал по гриве коня. – А сейчас надо убираться отсюда. Сдается мне, что это только начало.

Внутренний Голос что-то невразумительно пробормотал, видимо соглашаясь и замолчал, наверное обратился за консультацией к Шестому Чувству.

У многих обитателей Безумного Леса это чувство было плохо развито и подавало сигналы только в случае крайней опасности. Поэтому на его советы и предостережения мало обращали внимания. Подумаешь предчувствия, ну, и что такого, они же ведь неопределенные, туманные, такие же, как и Предсказания Бормотуха. Но Иван, много путешествуя и попадая в разные переделки уже давно привык полностью доверять своему Шестому Чувству. За это оно отвечало ему верной службой, и часто выручало в самых сложных моментах.

Коник с трудом встал и пошел к выходу, вслед за Иваном. Они осторожно выглянули во двор, но ничего подозрительного не заметили. Посмотрели на выбитые окна, из которых струился свет, на раскуроченные двери, но и в доме было тихо. Слишком тихо. Никто не стонал, не ругался, не звал на помощь. Ни гостей, ни слуг, ни хозяев. Иван вдруг вспомнил маленького коридорного и невольно ему посочувствовал – в такой буче остаться целым было очень сложно. Тут же пришла мысль о своих вещах, оставленных в комнате. Оставив Коника приходить в себя около крыльца, он снова зашел на постоялый двор. Но как же там все изменилось за это непродолжительное время. Из уютного, со вкусом обставленного помещения остались только руины. Покрошенная в мелкие кусочки мебель, разбитая посуда и стекла, кровь, обрывки чьей-то одежды и волос. Большие лужи вина и пива тускло блестели на полу. Иван даже заметил новый туфель, сиротливо валявшийся на подоконнике. Пострадали даже фонари и подсвечники. Но больше всего Ивана поразило то, что на стене и потолке виднелись отчетливые следы чьих-то башмаков. Кто исхитрился промчаться по ним, для него так и осталось загадкой, вроде бы все посетители были людьми солидными и отличались завидной комплекцией.

Он с трудом разыскал хозяина. Тот тихо лежал за стойкой, заваленный битой посудой и непонятными деревянными обломками, судя по-всему – все той же мебели. Он постарался привести его в чувство. Но хозяин лишь тихонько постанывал, и никак не желал открывать глаза.

Внутренний Голос тихо посоветовал:

– Ваня, оставь этого страдальца. Выживет, хорошо, а если нет, то ты все равно ничем ему не сможешь помочь. А нам надо поспешать, тут Шестое Чувство чего-то начало тревожиться. И не спиться ему… вечный век кайф обламывает. Так что давай за вещичками и ходу отсюда.

Иван прислушался к этому дельному совету. Поднявшись на свой этаж, он увидел, что от кем-то разбитого фонаря уже начала тлеть дорожка. Он поспешно затоптал ногами начинающийся пожар и влетел в комнату. Здесь все было без изменений.

Тут же снова влез Голос. Иногда он становился просто невыносимым.

– Кажется, ничего не трогали. И даже не обыскивали. Наверное, не успели.

– Сам вижу. – Буркнул Иван.

Он торопливо схватил свою суму, попутно радуясь, что вещи остались в ней. Наученный горьким жизненным опытом, он всегда держал все свои вещи в суме, не раскладывая их по номеру, как это любят делать другие постояльцы подобных мест. Он всегда был готов моментально покинуть негостеприимный постоялый двор, если он там предчувствовал опасность. Все-таки первое впечатление от беседы с хозяином у него ставило чувство тревоги, пускай и не очень внятное, поэтому он решил не изменять своим привычкам. И этот навязчивый малец его тоже насторожил.

Выскочив в полутемный коридор, он заметил скорченную человеческую фигурку. Она что-то делала с погасшим фонарем. Тут же полыхнул сноп искр от кресала и огонек заплясал на маслянистом пятне. Не раздумывая Иван подскочил и со всего маха пнул фигурку. Коротко охнув, человек отлетел в угол и там затих. Внутренний Голос ехидно заметил:

– Удар, конечно, точный, Ваня. Но не сильный. А ведь раньше он бы даже и не пискнул. Вот что значит семейная жизнь. Расслабился ты, Ванюша. Надо бы собраться, а то до дому так не доживем.

– Заткнись, – коротко огрызнулся Иван. – Не видишь разве, крепкий паренек попался. Вон, уже ворочаться начал.

– Вот уже и дети в поджигатели подались. И куда только этот мир катиться, – задумчиво протянул Голос.

Иван пригляделся к ворочающейся на полу фигурке и от удивления присвистнул, это был маленький коридорный, он же, по совместительству – официант. Он не стал выяснять, зачем тому понадобилось поджигать постоялый двор, где он работал, а просто взял и выбросил пацана во двор, через разбитое окно. От греха подальше. С мягким стуком тело провалилось сквозь кусты и больше не подавало признаков жизни. Размышляя о человеческой неблагодарности, он торопливо спустился вниз. Снова осмотрел безжизненного хозяина.

Внутренний Голос снова влез со своими советами:

– Ваня, ты слышишь меня? Давай, загляни в кассу, стружка ему все равно не понадобиться.

– Совсем офонарел, что ли. Жив хозяин.

Иван нашел своего друга. Коник уже стоял на всех четырех копытах, хотя еще и не совсем твердо, и тяжело дышал.

– Оклемался, Коник? Ну, тогда пошли отсюда побыстрее.

Они прошли через двор, и зашагали по дорожке, ведущей обратно к дороге вымощенной Красным кирпичом. На ветках болтались лоскутки одежды, под ногами попадались какие-то предметы туалета, однажды под кустом блеснуло украшение, но они не рискнули останавливаться и лезть туда, трезво рассудив, что это может быть ловушка. У Ивана не шли из головы мысли и предположения о его неведомых спасителях, которым так ловко удалось отвлечь всеобщее внимание от его скромной персоны. Он тяжело вздохнул, его десерт из вина с большим куском пирога остался где-то на полу негостеприимной ресторации. Вдруг над верхушками деревьев полыхнуло красное зарево.

– Все-таки маленький подлец не успокоился, поджег таки забегаловку, – проворчал себе под нос Иван. – Надо было посильнее его пнуть, может быть, и успокоился бы.

Тут же он вспомнил и давешнюю девицу, и встревожено завертел головой.

– Не нравиться мне все это. Ну, ни в какие ворота не лезет. Какие-то неправильные приключения у нас. – Продолжал ворчать Иван.

Остаток ночи они прошли не останавливаясь. Больше на их пути никто не попадался. И даже в кустах ничего не было слышно.

Дорога все дальше уводила ошалевших друзей от негостеприимного отеля. Они молчали, каждый был погружен в свои мрачные думы и подозрения. Коник иногда крутил шей, как бы не веря, что голова осталась на месте, и тихо всхрапывал. Иван потирал сбитый кулак, и что-то неразборчиво бормотал себе под нос.

Бурная ночь подходила к концу, в лесу было тихо. Подозрительно тихо. Друзья, уставшие от неожиданных приключений, напряженно вслушивались в эту нездоровую тишину. Но все было тихо. Кажется, сам Лес устал от всех этих неприятностей бушевавших у него под кронами. Даже постоянный, ставший привычным шум в кустах куда-то исчез. Так они и шли, тихо ступая по ночной Дороге Вымощенной Красным Кирпичом.

Наступавшее утро ознаменовалось неприятным хрустом чего-то аппетитно жуюемого в кустах. Кто это так вкусно трапезничал с утра пораньше, друзья решили не уточнять, резонно рассудив, что тот, кто издает такие звуки, вполне может и их на закуску пустить. Но вот желудок у Коника сразу же напомнил о себе, своим громким урчанием распугав чуткую предутреннюю тишину. Уже сутки как у него маковой росинки не было во рту. Иван, хоть и остался без десерта, все же успел плотно поужинать. Дорога делала плавный изгиб, и они увидели, среди мрачной и темной стены Леса, вплотную подступившую к дороге, маленькую уютную полянку. Они сошли с твердой дороги и с наслаждением прошлись по мягкой траве. Иван стал собирать сучья, тихо ругаясь:

– Хоть глаз коли, ничего не видно.

– Может тебе под глаз фонарик подвесить, – ехидно поинтересовался Коник. Он уже успел прийти в себя после заварухи в конюшне, и теперь с любопытством оглядывался по сторонам, пытаясь разглядеть в утреннем сумраке какое-нибудь сухое деревцо. – Ты, Вань, как-то подозрительно легко отделался от той военной кампании на постоялом дворе. Тебе это не кажется странным?

Ничего не найдя, он прилег возле кучи веток, которую собрал Иван, и с насмешливым любопытством наблюдал, как его товарищ пытался ее поджечь. Импортное, газовое кресало, кроме чахлых и блеклых искр никак не реагировало на попытки и ругань Ивана.

– Ванюш, ты старым дедовским способом попробуй, он еще никогда не подводил.

Иван, тяжело вздохнув, полез в переметную суму, долго там шарил и, наконец, достал завернутый в промасленную бумагу коробок. Костерок разгорелся с первой спички.

– Откуда у тебя такое богатство, – конек удивленно уставился на коробок в руке друга. – Уже сто лет спичек не видел.

– Старые запасы. Еще от деда достались.

Он аккуратно завернул коробок в бумагу и убрал обратно в суму. Достал оттуда несколько банок.

– Опять тушенка, – жалобно протянул Коник. После того как вкусный ужин у него был совсем близок и уже практически щекотал ноздри, сама мысль о тушенке казалась кощунственной. Но с голодным желудком сильно не поспоришь, почему-то он всегда оказывается прав. И сильнее хозяина.

– Не нравиться, жуй траву, – равнодушно бросил Иван, открывая первую банку. – Ну, ты, любитель кобылиц, будешь есть, или опять на подножный корм. Смотри какая здесь травка – зеленая, сочная, вкусная поди.

Коник мрачно посмотрел на него. От одной мысли о траве его сильно замутило.

– А бобы есть?

– Ну, ты и привереда, – деланно восхитился Иван. Но все же достал другую банку и открыл ее. – На, ешь свои бобы в собственном соусе.

После, то ли позднего ужина, то ли раннего завтрака, успокоив на время свои желудки, друзья прилегли на траву и уставились в светлеющее небо. Где-то запела ранняя пичуга, прошелестел утренний ветерок, в кустах клубился туманец, костерок тихо постреливал сучьями и пускал синий дымок. В общем, самое обычное утро, если не считать, что оно застигло друзей вдали от дома, с кучей проблем и вопросов.

Коник все посматривал на своего друга, словно бы ожидая, что тот сам расскажет о бурных событиях на постоялом дворе. Но, неожиданно Иван сам спросил:

– Ну, что, дружище, удалось познакомиться с какой-нибудь кобылицей.

– Не успел. Была там одна, ничего так, симпатичная. Но сильная гордячка, сразу же заявила, что она благородных кровей. А по всей ее стати очень было похоже, что ее мать согрешила с обыкновенным битюгом. Сам знаешь, я таких зазнаек и врушек терпеть не могу.

– А ты разве не сказал ей, кто ты на самом деле?

– Конечно, сказал. Но она не поверила.

– Хвастун. Сколько раз я тебе говорил, чтобы лишний раз не трепал своим языком.

– Не завидуй. Может у меня с ней бы что-то и получилось, но там еще один жеребец крутился.

– Неужели ты не смог бы ее отбить у какого-то жеребчишки? Я тебя не узнаю!

Коник строго взглянул на друга, и заявил:

– Ты мне зубы-то не заговаривай. Я же тебя как облупленного знаю. Отлично вижу, что ты чего-то скрываешь. Так что лучше сам расскажи, что там произошло, а то я, кажется, пропустил самое интересное.

Коник поудобнее устроился на земле и, повернув голову, внимательно смотрел на Ивана. Тот задумчиво кусал травинку, подняв лицо к небу.

– Ну, что, что. Устроился я на этом постоялом дворе, все честь по чести. Номерок, правда, тесноватый. Потом вниз спустился, в ресторан, или как у них это ристалище рядом с кухней, называется. В общем, поесть хотел тихо и мирно. Только сел, а тут и началось побоище.

– И ты здесь, как всегда, ни причем оказался, – недоверчиво протянул Коник.

– Конечно.

– И пиво ты мне не присылал?

– Не присылал. Вернее так, я сделал заказ, но не уточнил какого пива. Пивной карты мне почему-то не принесли.

– Вот это друг называется, сам желудок набивает, а верный товарищ в холодной темной конюшне слюной должен захлебываться, – подначил его Коник.

– Ну, не успел я вашему коняжьему нахальству заказ сделать. Я же говорю, только сел, а тут и началось… Даже толком меню не посмотрел.

Ивану было немного стыдно, что его друг остался без нормального ужина, поэтому решил кое о чем умолчать.

Коник долго и проницательно смотрел на Ивана, потом сказал:

– Ну, давай, рассказывай, что тебя гложет. Что там опять не так.

– Понимаешь, с самого начала мне это заведение не понравилось. Еще, когда только к нему шли. Потом этот хозяин как узнал, кто ты такой, так хоть на рану прикладывай, такой он стал вежливый и обходительный, аж елей из всех щелей попер. Сразу же и номерок нашелся. Правда, маленький и неуютный, – зачем-то добавил он. – Вообще-то я хотел ужин в номер заказать.

На этих словах Коник многозначительно хмыкнул.

– Да, Вань, к хорошему быстро привыкаешь. Пока друг в конюшне страдает, можно и ужин в номера заказывать, а там глядишь, к этому мероприятию чего-нибудь приятное и симпатичное приложиться. Ужин вдвоем при свечах, это так романтично.

– Да успокойся ты. Не хотелось мне вниз спускаться, вдруг опять какие-то знакомые попадутся, начнут разговорами донимать. Сам знаешь, как это надоедает. Только помылся, коридорный пришел. Какой-то он был подозрительный. Долго он меня донимал, уговаривал, вот и пришлось вниз пойти.

– А чем тебе коридорный не понравился, – вдруг заинтересовался Коник.

–Понимаешь, весь он какой-то фальшивый, приторный, вроде как к тебе со всей душой. «Чего изволите-с, все ли хорошо», – передразнил его Иван. – А взгляд у него хитрющий, глазки так и бегают. И вот еще что, лицом, фигурой вроде – пацан пацаном, а вот глаза старого мужика. Непонятно это мне. И еще пальчиками своими все играет, то веером их растопырит, то в кулачки сожмет, то за спину спрячет. Непростой хлопчик.

– А сам такой маленький-маленький, щечки красные, упитанные и ухмылочка наглая.

– Ты его знаешь что ли? Откуда?

– Эх, Ваня, Ваня. И когда же ты научишься людям не доверять. Это же Мальчик-с-Растопырчик. Помнишь, они с Котярой Сапожным землей мухлевали.

– Да, что-то такое слышал. Я как раз в командировке был. Это когда Маркиза сначала кинули в реку, а потом киданули на стружку?

– Было дело. Ребята шустрые оказались.

– То-то я смотрю морда знакомая, вроде. Где-то видел, а где, не помню.

– Я же тебе и описывал этих красавцов, чтоб ты с ними нигде не пересекся. И повадочки опять те же, паренек ничуть не изменился. А вишь ты, все-таки сошлись наши пути-дорожки. Кстати, они же тогда и под твой домик примерялись, но твоя Елена им такой отворот поворот показала, что вся улица над ними хохотала.

Друзья замолчали, вспоминая дом, родных и друзей. Как они там сейчас живут-поживают? Что новенького в царстве, в городе. Чтобы стряхнуть грустные мысли, Коник неожиданно спросил:

– А кто это так дико в лесу завывал, и забегаловку напрочь порушил?

– А вот этого точно не ведаю. Сам бы хотел узнать, что за богатыри дверь вышибли.

Друзья снова замолчали, обдумывая все события прошедшей ночи. Утро входило в свои права, солнце поднялось над деревьями, и под его теплыми лучами они задремали. Поднялись около полудня, головы спросонья были тяжелыми, во рту сухо. Было уже жарко, солнце припекало не шутку.

– Ну, куда дальше двинем? – Коник зевал и потягивался. Потом помотал головой и всхрапнул, обвел, еще мутным, взглядом поляну и поднялся. Снова повторил. – Куда дальше двинем, а, Ванюш?

Иван потянулся, сплюнул и потряс головой, хлебнул из фляжки и посмотрел на своего товарища.

– А ты, куда хочешь идти? Обратно домой или вперед?

– Назад нельзя, задание не выполнено. Царь по головке не погладит, да и …, – и замолчал.

Вчерашние приключения были еще слишком свежи в памяти. Что их ждало на обратном пути, кроме этого непонятного постоялого двора, было покрыто мраком будущего. Но скорее всего, тоже ничего хорошего. Это понимали оба. С самого начала, их путешествие больше походило на попытку выжить. Словно кто-то задался гнусной целью, не только провалить их задание, но и, при любой маломальской возможности свести их в могилу. Но пока удача была на их стороне. Но, как давно убедился Иван, эта ветреная дама вполне могла бы от них отвернуться, вздумай они повернуть свои стопы и копыта домой.

«Удача, смелых любит!» – неожиданно вспомнил Иван, любимое изречение Жука. Еще он говорил, что по любой дороге надо идти только вперед. «Понимаешь, Иван, а вдруг там, за следующим поворотом тебя счастье ждет!». Так, давным-давно, он напутствовал Ивана, когда он только начинал свою службу у Царя.

Так что выхода у друзей никакого не было, надо было идти только вперед. Это было яснее ясного, но хотелось еще хоть немного посидеть, никуда не двигаться, не торопиться к новым приключениям. Они могут и подождать. Но сильно рассиживаться тоже не стоило, время неумолимо шло вперед. Да и неизвестно, что ждало их впереди. Предчувствия у Ивана были нехорошие, тяжелые.