Текст книги "Тени прошлого"

– Кто ж тебя такому блоку научил? – скрежетнул он от боли зубами.

– Горбун Ланкастер, твой учитель, – усмехнулся в ответ Дин. – Он мне вообще много интересного показал. Хороший был боец, мир его праху. Хочешь, кое-что еще покажу?

Сотник снова перешел в атаку. Замелькали мечи. Нанеся два удара в голову, Дин рубанул по ногам и тут же, обратным хватом, рубанул внизу вверх. Отброшенный назад крепыш еле удержался на ногах.

– Знакомая связка?

– Угу, – буркнул в ответ забияка. – Только конец другой.

Противники настороженно застыли друг против друга.

– Забудь, Дорвиг, – недобро сверкнул глазами Дин, заметив брошенный на Мелиорна взгляд. – Лучше верни деньги заказчику.

– Как бы не так, – оскалился наемный убийца и взмахнул мечом.

Но бой окончательно поменял характер. Теперь Дин заранее предугадывал все удары и выпады противника, на корню зарубая все его атаки. Потом чуть качнулся в сторону, но, едва крепыш рванулся к Мелиорну, взорвался быстрыми ударами. Сверкнувший туманным росчерком меч прошел через бедро. Завывший крепыш отпрянул назад, припав на распоротую ногу.

– Вот ведь незадача, Дорвиг… – насмешливо протянул Дин и посуровел. – В следующий раз разрублю башку, как обещал. А ты сильно сдал… Ковыляй отсюда подобру-поздорову. Пока я стражу не крикнул. Вон они от пристани шлепают.

Крепыш затравленно оглянулся и быстро спрятал меч.

– Повезло тебе на этот раз, остроухий, – прошипел он, глядя на Мелиорна. – Ничего, я тебя еще достану.

– Иди, иди. Докатился. Наемный убийца! – Дин презрительно сплюнул себе под ноги. – Эй, стража!

Выставив клинок, он шагнул к задире. Закрутившие головами стражники прибавили шагу. Прихрамывающий крепыш, не поворачиваясь к ним спиной, скользнул в темноту узкой улочки и будто растворился между стеной таверны и соседним домом. Дин проводил его глазами и убрал меч в ножны. Разглядевший их патруль свернул, направившись прямо к таверне. Спешащий впереди десятник издалека узнал Дина и вскинул в приветствии ладонь:

– Доброй ночи, сотник. Это вы кричали?

– Здорово, Хуберт. Сегодня разве твоя смена? – Дин нагнулся, поднял лежащий в пыли меч эльфа.

– Нет, Ансельма. Поменялись мы. У его вдовушки дочь в деревню уехала. А что тут у вас?

– Да ничего. Подышать перед сном вышли. Ты Клеменсу передай, чтобы завтра с утра к командиру гарнизона зашел. Совсем забыл ему сказать.

– Так, значит, правда, что вы уезжаете и он вместо вас остается?

– Правда, Хуберт.

– Надолго?

Дин неопределенно пожал плечами и подхватил Мелиорна под мышку:

– Не знаю пока, Хуберт. Передай, не забудь.

– Хорошо, господин сотник. Обязательно. Удачного путешествия, – козырнул, прощаясь, десятник.

– А тебе спокойной смены. В тот вон переулок загляните. – Дин ткнул в сторону улочки, где исчез Дорвиг. Стражники двинулись в указанном направлении, а Дин протянул меч эльфу. – Тебя, приятель, нельзя оставить одного ни на минуту. Неприятности к тебе липнут, как слепни к мокрой лошади. Сильно досталось?

Мелиорн взял меч:

– Я в порядке. Так, царапины одни. А кто был этот полупьяный мечник? И я не очень понял… этот мастер что, наемный убийца?

Дин скривился и тряхнул головой:

– Похоже, что так… Пойдем от греха. А по дороге я расскажу, с кем ты сцепился на этот раз.

Кинув короткий взгляд в темноту улицы, сотник подхватил эльфа за руку и потащил к дверям «Морской лошадки».

– Повезло, что так все кончилось. Дорвиг когда-то входил в пятерку лучших мечников Хоноргарда. Был десятником в отборном отряде королевских телохранителей. А потом… Он то ли троих солдат зарубил по пьяной лавочке, то ли вельможу какого-то с охранниками.

Сотник толкнул дверь таверны и шагнул внутрь:

– В общем, дело темное… Выгнали его. С позором. Получилось, что высоко забрался, а потом шмяк о землю. После той истории его каждая собака в столице знала. И пришлось бывшему телохранителю в глушь подаваться. Пропал лет на пять. Говорят, шатался по окраинам королевства с торговыми обозами охранником. Потом стал к баронам наниматься. Появлялся то тут, то там, зарабатывая на жизнь мечом. А потом слух прошел, что наемным убийцей стал. За немалые деньги.

В зале таверны никто не обратил на них внимания. Только хозяин молча покачал головой.

Дин бросил взгляд на располосованную рубашку и криво усмехнулся:

– Немногие могут похвастать, что пережили встречу с Дорвигом. Ты сам видел, мастер он хоть куда. Только форму малость потерял. – Сотник потрепал распоротый рукав. – А рубаху теперь только выкинуть.

Дин подошел к лестнице и, пропустив Мелиорна вперед, стал подниматься, продолжая рассказ:

– А недавно этот чудо-мечник объявился здесь, в Арвиле. Пару раз попадал в неприятные истории, но свидетели в один голос твердили, что он только защищался. И все было по-честному. Его вспыльчивые противники первые хватались за меч, а с утра отправлялись прямиком на кладбище.

Дин ободряюще похлопал Мелиорна по плечу.

– Ладно, не унывай! Слава Спасителю, что жив остался. А рубаху мы тебе новую купим.

– Чуть из-за гордости головы не лишился. Надо было на него плюнуть и идти спать. – Мелиорн чувствовал себя полным дураком и понимал, что, не поспей Дин вовремя, он тоже бы очутился на кладбище.

– Ну, не совсем так, дружище… – с сомнением хмыкнул Дин, толкая дверь их комнаты. – Сомневаюсь, чтобы у тебя уйти получилось…

Он снова пропустил эльфа и, войдя следом, захлопнул дверь.

– Если я все правильно понял, у него во всей этой истории серьезный интерес был. И живой ты в нее не входил. Не появись так вовремя патруль, он бы и дальше на меня кидался. Даже с распоротым бедром. Видать, серьезные деньги за тебя уплачены. Знать бы кем…

Мелиорн сел на скрипнувшую кровать и обхватил голову руками:

– И снова ты оказался прав, сотник Карсен. А твое появление, как и прошлой ночью, спасло мне жизнь. Стоит мне появиться где-нибудь одному, как я сразу влезаю в какие-нибудь неприятности. Далеко бы я ушел, не зная ваших привычек и обычаев. У вас своя жизнь, у нас своя…

Сотник устало снял ножны и положил их на стул в углу комнаты.

– Что-то набегался я за сегодня… Не совсем так. Дело не только в том, что ты здесь чужой. – Он достал из дорожного мешка браслет и подбросил его на ладони. – Кому-то ты очень сильно жить мешаешь. И денег у него куры не клюют. Или я совсем из ума выжил. Не случайно же к тебе приключения одно за другим липнут. И Дорвиг признался, что ему заплатили за твою жизнь.

Дин убрал тускло сверкнувший браслет обратно в мешок и уселся на кровать:

– Сдается мне, чем быстрее мы уберемся из города – тем лучше. И слава богу, что завтра нас здесь уже не будет. – Сотник стянул сапоги и потянулся, широко зевнув. – По всему выходит, хвост ты за собой притащил. Настырный такой хвостище. Давай гаси свет.

Эльф задул свечу на столе и, немного помолчав, тихо спросил:

– Что будем дальше делать? Ты мне поможешь?

Дин насмешливо фыркнул:

– Нет. Я просто так носился сегодня как ужаленный. И влез в драку с одним из лучших мечников королевства. – Сотник потер заросшую щетиной щеку. – Нужно как можно скорее исчезнуть из города. Похоже, дружище эльф, врагов ты себе нажил нешуточных, если они решили раскошелиться на Дорвига. Судя по слухам, его услуги стоят бешеных денег.

Эльф приподнялся на локте:

– Дин… Еще вчера я не думал, что скажу такое человеку. Спасибо, сотник королевской конницы Дин Карсен. Видно, ты послан мне самим небом.

Сотник промычал в ответ что-то неразборчивое, радуясь темноте. Иначе было бы очень трудно объяснить, почему он покраснел как вареный рак.

– Как думаешь, они за нами и в Ноир увяжутся? – продолжил Мелиорн.

Дин положил руки под голову и задумчиво уставился в невысокий потолок комнаты.

– Скорее всего, – со вздохом подтвердил он после минутного раздумья. – Если тебя водят, то наверняка увидят, как мы садимся на корабль. А узнать, куда отправился «Скарабей», проще простого. Капитан Хальдур не делает из этого большой тайны, и об этом знает любой моряк в порту. Правда, у нас будет небольшая фора по времени. Пока твои… – Дин помолчал, подбирая слово. – …«друзья» найдут корабль до Ноира. Пока соберутся в дорогу… А если посуху – так еще дольше. – Дин с хрустом потянулся и повернул голову к Мелиорну. – Так что день-два у нас есть. Может, все-таки скажешь, чего они к тебе привязались? Что за тайны такие?

Эльф виновато улыбнулся и без слов отвернулся к стене.

Глава 4

Смеркалось. Десяток Ренара уже полдня безрезультатно рыскал по Западному Тракту. Хотя десятник и бурчал недовольно что-то себе под нос, бывалый вояка прекрасно понимал, чего ради молчаливый усач Людовик отправил их топтать пыль идущего через Гиблый Лес тракта. Где-то там, в глубине глухих чащ, снова появились разбойничьи шайки. И за последние три недели из пяти торговых обозов прорваться смогли только два.

Лесные головорезы вели себя на этот раз вообще как-то странно. Не довольствуясь уже вошедшими в привычку нападениями на плохо охраняемые караваны мелких торговцев, они пытались перехватить на тракте всех, не делая разницы между хорошо защищенным королевским обозом и едущим с семьей портовым лавочником. Набрасывались даже на нищих бродяг, с которых и взять-то было нечего. Уже почти месяц из столицы не пробился ни один гонец. И все новости, доходящие в город, исчерпывались противоречивыми слухами и путаными историями, которые рассказывали выкатывающие от страха глаза купцы. Складывалось странное впечатление, будто разбойники пытаются отрезать Ноир от всего остального мира, заперев западный порт королевства за Гиблым Лесом. Встревоженный этим командир городского гарнизона тысячник Людовик де Ласси отправил в столицу уже несколько гонцов, но то ли те сгинули где-то в Лесу, то ли король не видел в происходящем ничего необычного и тревожного. Так и не дождавшись ответа из столицы, Людовик решил попробовать самостоятельно навести порядок в окрестных лесах силами четырехсот королевских дружинников, составляющих гарнизон города. А дня три назад, на свой страх и риск, объявил набор ополчения из числа горожан и постоянно ошивающихся в Ноире наемников.

И вот теперь отряд Ренара, так же, как и несколько других десятков, рыскали по тракту, высматривая следы неуловимых разбойников. По словам уцелевших охранников, сопровождавших атакованные караваны, они мало походили на обыкновенных лесных грабителей, ищущих легкой наживы. Скорее это был хорошо вооруженный, организованный и мобильный отряд, постоянно перемещающийся по лесу. Он с легкостью громил даже неплохо защищенные караваны богатых торговцев, охраняемые большими ватагами профессиональных воинов-наемников.

Ренар не хуже тысячника понимал, что давно пора устроить зарвавшимся лесовикам взбучку. И четырех сотен прекрасно обученных королевских дружинников вполне достаточно, чтобы разогнать весь этот сброд, накопившийся в лесах. Но… тяжеловооруженная конница хороша для схваток в поле, где есть место набрать скорость и ударить, разметав вражеские ряды. А как разгонишься посреди деревьев? Тут бы больше подошла пехота. Да и как ударишь, если враги рассеиваются, как дымка на ветру, стоит рядом появиться сильному отряду королевской конницы.

Всадники Ренара устало трусили следом за командиром. Им до смерти успело надоесть однообразие чернеющего на обочине леса, безмолвного и совершенно безразличного к всадникам, целый день болтающимся туда-обратно по пыльному тракту. Ренар до рези в глазах всматривался в окрестные кусты в надежде заметить хоть какие-то приметы того, что тут недавно прошли люди. Поломанные ветки или, например, едва заметную свежую тропинку. Но бесконечная стена деревьев презрительно покачивала ветками. Казалось, среди лежащего на обочине бурелома вообще никогда не ступала нога человека. Даже птицы галдели еле слышно, будто боялись нарушить спрессованную тишину мрачного хвойного леса.

Ренар чуть тронул шпорами скакуна. Недовольно тряхнув гривой, конь перешел на бодрую рысь. За спиной попарно растянулся десяток. «Скоро уже вынырнем из этого проклятущего леса. – Ренар приподнялся в стременах, в который раз вглядываясь в осточертевшую стену деревьев. – До чего же отвратительна эта глушь! Постоянно кажется, что все лицо облеплено паутиной. Какой поворот ни возьми – практически готовая засада, даже дорогу перегораживать не надо. И что толку десяток гонять? Тут всего гарнизона не хватит лес прочесать». Всадники за спиной зашевелились, предчувствуя долгожданный конец затянувшегося рейда и нетерпение командира. Дорога, в сотый раз, наверно, за сегодняшний день, вильнула вправо, нырнув в густые заросли орешника. Едва его лошадь обогнула кусты, настороженный десятник заметил стайку лесных вьюрков, испуганно вспорхнувших с придорожных веток. Ренар набросил забрало шлема, вскинув руку. Выныривающий из-за поворота десяток уперся ему в спину.

Все дальнейшее слилось в стремительной кровавой круговерти. Щелчок опустившегося забрала заглушил гулкий удар по шлему. Левую руку рвануло назад, и кисть онемела, полыхнув острой болью. Кто-то из дружинников с металлическим грохотом вылетел из седла.

Пригнувшийся к самой холке Ренар судорожно рванул из ножен меч, ошарашенно вертя головой по сторонам. Разбираться в произошедшем времени уже не было. Испуганный конь поднялся на дыбы. Потом рванулся в сторону, с треском вламываясь в орешник. Оглянувшийся десятник увидел позади бьющихся в агонии лошадей. Только двое дружинников все еще оставались в седлах. Они повернули коней в лес, следуя примеру командира. «Прошляпили», – с горечью понял старый солдат, разглядев утыканные стрелами тела товарищей, корчащиеся в пыли.

Навстречу звонко щелкнул дружный арбалетный залп. Толстые болты, выпущенные в упор, прошивали закованных в броню всадников насквозь, отбрасывая их назад. Конь под десятником бешено заржал, получив сразу несколько стрел. Ошалев от боли, он споткнулся и, хрипя, рухнул на колени. Ренар успел вовремя выпрыгнуть из седла, но его тут же развернул сильный удар в бок. Во рту появился железный вкус крови. Схватившаяся за ребра рука встретила болт, по самое оперение ушедший внутрь. Десятник с трудом выпрямился, стараясь не потерять сознание от дикой боли. Каждый вздох разрывал легкие.

Из густой листвы окружающего орешника снова хлестнули короткие арбалетные стрелы. Ренар опрокинулся на спину, сбитый сразу несколькими попаданиями. Стекленеющие глаза уже не видели вышедшего из-за дерева кривоногого орка, закинувшего за спину боевой арбалет. Кровожадно оскалившись, стрелок поднял вороненый клинок и до середины вогнал его в грудь бессильно раскинувшего руки старого десятника. Следом за орком из придорожных кустов появилось еще несколько разбойников, на ходу достающих мечи. Поигрывая разномастными клинками, они направились к разбросанным по дороге телам.

На затянутой зеленой ряской поверхности липко лопнул вздувшийся пузырь, разнося вокруг гнилой болотный запах. Мутная вода заколыхалась мелкими волнами. Вслед за первым пузырем поднялся еще один. И еще… и еще… Скоро зловонная жижа буквально кипела от десятков лопающихся пузырей. Бурое полужидкое месиво вздулось горбом, не выпуская из своих вязких объятий что-то, изо всех сил пытающееся вырваться на поверхность. Кривое полумертвое деревце, угнездившееся на маленькой кочке, медленно завалилось на бок. Из развороченной земли с чавканьем вылезли толстые бледные корни. Вздувшийся холм грязи с глухим стоном взорвался, сдавшись непрекращающемуся давлению из глубины. Кочка с гулким чавканьем взлетела над грязной водой, окончательно стряхнув с себя деревце.

Сквозь стекающие вниз струи болотной воды проглянули покрытые грязными разводами части гигантского скелета. Огромный, размером с телегу, череп мотнулся туда-сюда. Во все стороны полетели комья грязи и спутанных водорослей. Из-под них показалась желтоватая белизна изъеденных болотными жителями и прошедшими столетиями костей. Вспыхнули кроваво-алым огнем пустые провалы глазниц. Вслед за страшным черепом из бурлящей жижи появился выгнутый дугой шипастый хребет с торчащими во все стороны пятиметровыми ребрами. Украшенная полутораметровыми когтями лапа тяжело опустилась на близкий берег, словно траву смяв росшие там деревья. Закрутило воронкой клочья удушливого сизого тумана, клубящегося над темной водой. От уплотняющегося на глазах облака к выползшему на низкий берег скелету поползли ищущие молочные щупальца. Достигнув неподвижно замершей твари, грязно-белые струи обвились вокруг источенных временем костей. Белесое колышущееся облако обволокло огромный скелет, облекая его слабо светящимся подобием давно сгнившей плоти. Глаза монстра разгорелись еще ярче, полыхнув раскаленными углями.

Тварь расправила свитые из тумана крылья и коротко, без разбега, оторвалась от земли. Скользнув над все еще бурлящей водой, чиркнула прижатыми лапами по верхушкам чахлых болотных сосен и по спирали поднялась над деревьями. Полыхающие огнем провалы глазниц обвели серые тени стоящих вкруг болота осин и берез. А где-то далеко, за бескрайним океаном колышущихся на ветру вершин деревьев, ослепительно сверкала яркая звезда, маня и обжигая сладкой болью. Искра души того, чья сила смогла пробудить умершее столетия назад чудовище, вдохнув в него жуткое подобие жизни. Оглушающее и лишающее собственной воли сияние воли его, ХОЗЯИНА! Испепеляющий жар темной магии, способный сжечь полмира и превратить цветущие города в безлюдные развалины. Этот огонь раскаленным ураганом бился внутри пустого черепа, подгоняя кошмарное создание все выше и выше и скручивая несуществующие мышцы спазмами боли.

Описав последний круг, туманная тень легла на крыло, нацелившись на юго-запад. Туда, где непроходимые топи и лесные чащи заканчивались причудливой линией границы, за которой начинались раздольные луга пастбищ со стадами домашних животных и колосящиеся нивы с раскиданными то здесь, то там деревеньками. Туда, где на самом берегу моря привольно разлегся большой город с гордыми шпилями белоснежных башен и десятками замерших в порту кораблей.

Кошмарная тварь оглушительно заревела, чуть не задохнувшись от затопившего сознание чувства голода, ураганом разметавшего обрывки мыслей. Всплыли видения тучных пастбищ с пасущимся скотом и скопившиеся вокруг водопоя лесные красавцы-олени. Мгновения спустя они разлетелись мелкими хлопьями, и заметавшееся чудовище поняло, что это безумное чувство не утолить даже десятком съеденных коров. Души! Тлеющие разноцветными переливами человеческие души – вот пища, способная хотя бы на время приглушить грызущий изнутри огонь. Мерцающее на горизонте зарево далекого города и бесчисленные искорки живущих там людей сводили с ума. Белые пляшущие светлячки сливались в сплошное яркое сияние. Сотни, тысячи блуждающих огоньков текли по каменным руслам улиц, то сливаясь в бурлящие светом реки, то разбегаясь и оседая сверкающими каплями в прижавшихся друг к другу домах.

Полыхнули багрянцем темные провалы глазниц, распростерлись на полнеба черные крылья. Торжествующе заревев, призрачная тварь стрелой ринулась к побережью, жадно дрожа в предвкушении лакомого угощения. Но стоило чудищу развернуться в сторону столь желанного человеческого города, внутри черепа взорвался раскаленный шар чужой воли, ослепив нестерпимой болью и разметав жалкие желания магического создания. Крепкий поводок безжалостно рванул его в другую сторону, направляя полет на юг, вдоль бледно-серой кромки бесцветных деревьев.

Потухшие глаза разглядели далеко впереди изломанную линию закончившегося леса и едва различимую горстку белеющих за ним огоньков. Призрачная тварь глухо зарычала, но Хозяину были совершенно безразличны недовольство и обиды только что воссозданного слуги. Чуть не переломивший позвоночник чудовища рывок швырнул его туда, где на самом краю леса притаилась небольшая деревенька. Обреченно притихший слуга послушно ударил крыльями, повинуясь воле жестокого Хозяина. Приглядевшись, тварь с радостью заметила среди тусклых огоньков ярко сверкающую маленькую искру. Крохотная белая звездочка переливалась разноцветными сполохами. Бьющее внутри черепа пламя чужой воли заклубилось, пульсируя четким, полным нечеловеческой ненависти приказом: УБЕЙ!

Голодная тварь подавилась недовольным рычанием и, мощно взмахнув широкими крыльями, ураганом помчалась навстречу сверкающей искорке будущей жертвы. Впереди ждала добыча. Пусть и не столь богатая, как в лежащем за горизонтом городе, но зато более изысканная и редкая. Так сиять, играя всеми красками, могла только жизненная сила человека, наделенного особым даром. Быстро приближавшаяся искорка разгоралась с каждой секундой, дразня подрагивающим сиянием с радужными вспышками магической силы по краям. И почти обезумевшая от голода тварь еще сильней замолотила туманными крыльями по воздуху, скользя размытой тенью под самыми облаками туда, на юг, на встречу с жалким человечком, которого сегодня ждала смерть.

Авдея разбудил громкий настойчивый стук. Стекла тонко дребезжали от частых ударов. Матюгнувшийся в сердцах староста Лихобор торопливо отбросил одеяло.

– Совсем совесть потеряли! Ночь глухая на дворе!

Чуть не опрокинув спросонья стоящую возле кровати лавку, он поспешил в сени. Распахнув вздрагивающую от ударов дверь, Авдей сразу гостеприимно замахнулся волосатым пудовым кулаком, дабы с порога отучить незваных гостей тревожить честных в такое время. И растерянно замер с поднятой ручищей. Зябко поежившийся молодой маг с удивлением наклонил голову, глядя на богатырский замах лихоборского старосты.

Теодором дружно гордились все местные мужики и бабы. Юный маг мимоходом заглянул в их стоящую на отшибе деревню пару лет назад. Согласившись помочь с падежом коров, задержался в Лихоборах на неделю. Да так и остался.

До того как поселиться здесь, двадцатилетний маг с отличием окончил Магическую Академию в столице королевства. Получив диплом элементалиста, свежеиспеченный волшебник, начитавшись рыцарских романов, отправился бродить по свету в поисках подвигов и славы. И быстро понял, что трудолюбивые крестьяне больше уважают умеющих вовремя вызвать дождь или отвести град знахарей, чем мужественных драконоборцев и грозных победителей лесных чудовищ. Помотавшись по свету еще немного, Теодор случайно забрел в эту ничем не примечательную деревню на окраине Гиблого Леса. Полученных в Академии знаний хватило на составление отвара, вылечившего коров. И чем-то глянулась уже уставшему от бродяжьей жизни магу забытая в глуши скромная деревенька со звучным названием Лихоборы. И молодой, но довольно способный волшебник остался здесь, вместо того чтобы вернуться в шумную и суетливую столицу Хоноргарда Валидор.

Но и здесь, в западной глуши, особенно скучать не пришлось. Без работы Теодор не сидел. Юный волшебник потихоньку помогал простым и по-житейски мудрым землепашцам с погодой, по зиме пару раз выручил из серьезной беды, отогнав обратно в лес озверевших от голода хищников. Простодушные лихоборцы быстро смекнули, какая им привалила удача. Срубив всем миром пришлому волшебнику одноэтажный просторный дом на окраине, благодарные местные жители окружили его любовью и заботой. Теодор прижился, быстро стал своим в растущей, как на дрожжах, деревеньке. Мужики горделиво задирали подбородки, рассказывая соседям про «нашего» волшебника. Те по-доброму завидовали везунчикам и уже почти год пытались переманить волшебника к себе. Но маг по-прежнему жил в своем уютном доме. К нему часто приходили за советом, а то и просто попросить помощи в незатейливом и хлопотном крестьянском хозяйстве. Но чаще всего к Теодору бегали лихоборские детишки. Они день напролет таскались за молодым магом галдящей воробьиной стаей, дожидаясь, пока «дяденька волшебник» закончит свои дела и, усевшись на чьей-нибудь лавочке, начнет рассказывать о далеких сказочных странах. Притихшие дети могли слушать эти увлекательные рассказы день за днем. Окружив юного мага, они зачарованно хлопали чистыми глазами, представляя красочно описываемые Теодором южные города или ежегодные рыцарские турниры в Валидоре. А когда в пыли оживали крохотные земляные человечки, восторгам маленьких жителей Лихобор вообще не было предела. Визжащие от счастья дети не отрываясь глазели на то, как те гоняются друг за другом, забавно спотыкаясь и неуклюже падая на землю.

Но сейчас молодой волшебник был не похож сам на себя. Смутившийся староста торопливо спрятал поднятый кулак за спину, пошире открыл дверь, гостеприимно приглашая в дом:

– Проходи, господин Теодор. Ты извини, не ждал в такое время. Думал, соседские мальчишки озоруют…

Почерневшие от тревоги глаза молодого волшебника заглянули Авдею прямо в душу. Мгновенно проснувшийся староста осекся от предчувствия нешуточной беды.

– Беда, Авдей. Быстро уводи людей подальше от леса! – скупо бросил Теодор. Не тратя время на объяснения, он развернулся и пошагал за околицу.

Сообразительный староста сдержал рвущиеся с языка расспросы и живо закрыл рот. Еще безусым подростком он на спор гнул подковы и ударом в ухо валил с ног двухлетнего быка. Но старостой он стал не за свою силу, а за умение, когда надо, очень быстро соображать. Сильно напоминающий повадками разбуженного медведя, Авдей мигом понял, что волшебник не стал бы будить его посреди ночи по пустякам с такими требованиями. Метнувшись обратно в дом, лихоборский староста растолкал посапывающую во сне жену. Сказав заспанной супруге, чтобы та хватала ребятишек и уходила к тетке в соседнюю деревню, он торопливо оделся и через минуту выскочил на улицу, на ходу пристегивая к поясу схваченный со стены меч. Живя на самой границе неспокойного леса, все лихоборские мужики одинаково ловко обращались и с косой, и с различным боевым железом. Время от времени на их всеми забытые Лихоборы налетали лихие ватаги, норовя поживиться за счет богатой деревни, так что волей-неволей приходилось учиться защищать нажитое добро. Потому-то местные крестьяне при случае могли неслабо надавать по шапке бандитской шайке и взять на мечи оголодавшую волчью стаю. И всегда держали под рукой оружие, в любой момент готовые дать сдачи любому врагу. Покрутив головой, Авдей отыскал удаляющуюся фигуру невысокого мага.

Ссутулившийся Теодор торопливо шагал по центральной улице, направляясь в сторону темнеющего за крайними домами леса. Поправив путающийся в ногах меч, расторопный Авдей добежал до соседнего дома и заполошно застучал в окно.

– Просыпайся, Митрофан, – прокричал он, едва за стеклом появилось припухшее со сна лицо соседа. – Поднимай свою Аграфену, хватайте детишек и уходите.

Через десять минут деревня гудела как растревоженный улей. Из домов выбегали простоволосые бабы, таща наспех собранные узлы. В ночной тишине зазвенел начавшийся детский плач. Следом за женами выскакивали мужики. Кто с мечом, кто с рогатиной, кто с закинутым на плечо топором. Без лишней суеты лихоборцы готовились дружно встретить нагрянувшую беду. На бегу обнимая жен, они половчее перехватывали оружие и бежали за догнавшим волшебника старостой. А тихонько всхлипывающие в платки бабы подхватывали на руки сонно хлопающих глазами малышей и тянули ревущих детей в противоположную сторону, прочь от чернеющего за околицей Гиблого Леса.

Через четверть часа небольшая деревня будто вымерла. Замолчали даже поднявшие разноголосый лай собаки. Детский плач стих в поле за околицей. Потихоньку осела поднятая уходящими семьями пыль на дороге. Издалека донеслось едва различимое жалобное мычание уводимой кем-то коровы.

Лихоборцы сгрудились хмурой толпой за спиной вглядывающегося в черный лес Авдея. Из-за рваных туч вынырнула полная луна, залив землю холодным бледным светом. Привычные к налетам разбойников деревенские мужички сноровисто готовились принять на рогатины очередных охотников до дармовщинки.

Маг, неподвижно замерший впереди нестройной шеренги лихоборцев, недовольно обернулся. На мраморном в лунном сиянии лице блеснули настороженные глаза:

– Авдей, я сказал увести людей. Сегодня здесь не до веселья будет. Никак не пойму, что за напасть приближается. Но это точно не лесовички-разбойники. – Напряженный, как струна, Теодор невесело усмехнулся: – Скорее, гостья. С косой. Так что уходите. Не помощники вы мне.

– А я никого и не звал. – Лихоборский староста поудобнее перехватил подхваченный в чьем-то дворе топор-колун. – Они сами пришли…

Он хитро покосился на замерших позади односельчан.

– А чего особого приглашения ждать? – пробасил в ответ кто-то из переминавшихся за его спиной мужиков. – Не на свадьбу, чай, собрались. Мы дома свои пришли защищать. И баб с ребятишками. Чего нас звать…

Авдей виновато развел руками, поглядев на волшебника:

– Вот видишь? Да ты не журись, господин волшебник. – Староста поплевал на ладони. – Глядишь, и смерть приветим. И восвояси, с божьей помощью, развернем.

Готовый возразить молодой маг махнул рукой:

– Упрямый вы, лихоборцы, народ. Не палкой же вас отсюда гнать…

Теодор вгляделся в шелестящий листвой лес, чернеющий рядом. Мужики за спиной придвинулись поближе. «Чего там, сосед?» – разобрал Авдей тревожное перешептывание односельчан. Расслышавший какой-то странный звук староста поднял руку. Гомон лихоборцев разом затих. Замолчавшие мужики настороженно вглядывались в лес, судорожно вцепившись побелевшими пальцами в мечи и рогатины. Стоящий впереди волшебник медленно поднял руку, показав на шумящую стену деревьев.

Между разлапистыми соснами и тонкими березками набухло чернильное пятно. Бледный лунный свет бессильно отпрянул от кромки леса, отступив перед плотными черными клубами. Скопившаяся под кронами непроницаемая колышущаяся стена вскипела и, расползшись по земле густым киселем, поползла вперед, то здесь, то там выбрасывая длинные дымящиеся языки.

Авдей почувствовал, как разом вспотели сжавшие топорище ладони. Липкая волна страха накрыла безумным воплем: беги, спасайся! И чем ближе подползало темное бесшумно клокочущее марево, тем труднее становилось оставаться на месте. Ужас все сильнее и сильнее сжимал сердце ледяными пальцами. Ослабли дрожащие в коленях ноги. Хотелось повернуться и с диким криком броситься прочь. Отшвырнуть бесполезное оружие и забиться в первый попавшийся овраг, вжаться в траву или мох. А еще лучше зарыться, как червяк, под землю.

Лихоборский староста тряхнул головой, отгоняя накативший морок. Кровь быстрее побежала по жилам, стряхнув сковавшее тело оцепенение. Покрытый холодным потом Авдей оглянулся назад. Столпившиеся за спиной односельчане чувствовали себя ненамного лучше его. Но с обычным крестьянским упрямством оставались на месте, сверля дымящуюся стену злыми взглядами. Никто из соседей даже не попятился перед вселяющим ужас туманом, неотвратимо приближающимся к неподвижному волшебнику. Молодой маг скосил глаза в сторону, и на мертвенно-бледном лице появилась едва заметная улыбка: