Текст книги "Онтология трансгрессии. Г. В. Ф. Гегель и Ф. Ницше у истоков новой философской парадигмы (из истории метафизических учений)"

Трансгрессия составляет внутреннюю (в других случаях – внешнюю) необходимость изолированных моментов. Для фиксированной определенности трансгрессивный переход является предельной возможностью: «Наивысшая зрелость и наивысшая ступень, которых что-либо может достигнуть, это та, на которой начинается его гибель (sein Untergang)».[202]202
  Там же. С. 560.


[Закрыть] У Ницше трансгрессия выступает в качестве наивысшей возможности человека: «Великое в человеке то, что он мост, а не цель: в человеке можно любить только то, что он переход и гибель (ein Übergang und ein Untergang)».[203]203
  Ницше Ф. Так говорил Заратустра. Книга для всех и ни для кого / Ф. Ницше // Полное собрание сочинений: В 13 томах. Т. 4: Так говорил Заратустра. Книга для всех и ни для кого. – М.: Культурная революция, 2007. – С. 15.


[Закрыть]

«Untergang» означает не только гибель, крушение, но и закат. Последнее значение является исходным (в том числе и в этимологическом плане). В «Так говорил Заратустра» данное слово встречается уже в самом начале предисловия: «Ich muß, gleich dir, untergehen, wie die Menschen es nennen, zu denen ich hinab will». «Also begann Zarathustras Untergang».[204]204
  Nietzsche F. Also sprach Zarathustra / F. Nietzsche // Gesammelte Werke. – Köln: Anaconda Verlag GmbH, 2012. – S. 364.


[Закрыть] Закат не является гибелью в смысле тотального исчезновения. Это переход на другую стадию, который вместе с гибелью содержит в себе и новое начинание, новый восход, утреннюю зарю. Закат есть переход в противоположное. Преисполненный сверхчеловеческой мудростью, высшим светом сознания, Заратустра хочет сойти вниз к людям, хочет сам стать человеком («Zarathustra will wieder Mensch werden»).[205]205
  Ibid. S. 364.


[Закрыть] Первой трансгрессией был уход в горы, выход за пределы человеческого. Но теперь этот путь пройден, и наступило время второй трансгрессии: трансгрессии сверхчеловеческого в направлении человеческого. Человеческое должно быть преобразовано сверхчеловеческим: от ослепительного света Заратустра спускается во мрак, чтобы преобразить его светом. Поэтому трансгрессия представляется здесь как закат и гибель, как Untergang. Достигнутая стадия должна быть преодолена, превзойдена; необходимо пожертвовать сформировавшейся определенностью ради возможности более высокой и полной определенности. Параллель с Христом здесь очевидна. Различие состоит в направленности трансгрессивного движения: Христос через гибель (Untergang) от человеческого поднимается к божественному и преобразует человеческое божественным началом. Заратустра от высшего нисходит к низшему. Его задача уже не состоит в том, чтобы возвысить имманентное до трансцендентного, – это уже было сделано. Его задача в том, чтобы стереть границу между имманентным и трансцендентным и дать человечеству мудрость Диониса, мудрость трансгрессии.

К. Г. Юнг в своих семинарах о Ницше интерпретирует это место из «Заратустры» как переход от сознания к коллективному бессознательному в целях порождения движения энантиодромии: «Он собирается создать энантиодромию, он собирается предоставить человечеству то, чего ему не достает, то, чего оно боится, презирает или ненавидит; то, что мудрые потеряли – их безумство, а бедные – свое богатство. Иными словами, он собирается предложить компенсацию».[206]206
  Юнг К. Г. Семинары о Ницше. Весенний семинар 1934. Лекция 1. 2 мая 1934. [Электронный ресурс] // Castalia. Юнгианство, оккультизм, трансгрессия. URL: http://castalia.ru/karl-gustav-yung-perevody.html.


[Закрыть] Так раскрывается новый аспект трансгрессии – энан-тиодромия.

Гибели (Untergang) фиксированной определенности предшествует борьба изолированных моментов за утверждение и сохранение своего отъединенного существования. Утверждение одного момента приводит к ситуации, в которой другой момент будет выступать в качестве противоположности первому. Такая ситуация может быть охарактеризована как энантиодромия – термин Гераклита, который в XX столетии был использован К. Г. Юнгом для обозначения выступления психических противоположностей (когда односторонняя установка сознания порождает противоположную установку в бессознательном). [207]207
  Юнг К. Г. Психологические типы / К. Г. Юнг. – М.: Олимп; ACT, 1998. -С. 583–584.


[Закрыть]

В учении Гегеля энантиодромия связана с полаганием отдельных сторон целого в качестве сущности. Но поскольку отдельная сторона не является целым, а составляет только момент становления целого, возникает энантиодромия. Эту игру противоположных индивидуальностей Гегель обозначает термином «Verstellung» (перестановка): «Поведение сознания в этом развитии состоит в том, что оно утверждает некоторый момент и от него непосредственно переходит ко второму, снимая первый; но как только оно установило (aufgestellt hat) этот второй момент, оно его в свою очередь и переставляет (verstellt), и наоборот, выдает за сущность противоположное».[208]208
  Гегель Г. В. Ф. Феноменология духа / Г. В. Ф. Гегель. – СПб.: Наука, 2006. -С. 330–331.


[Закрыть]

На примере нравственного мира и нравственного действия Гегель показывает результат этого движения противоположностей. Поскольку ни одна из сторон не есть сущность целого в большей степени, чем другая, то единственным исходом такой борьбы может быть только гибель (Untergang) обеих сторон: «Движение нравственных сил друг против друга, как и движение индивидуальностей, утверждающих их в жизни и поступках, достигло своего истинного конца только в том, что обе стороны подвергаются одной и той же гибели (daß beide Seiten denselben Untergang erfahren). Ибо ни одна из этих сил не имеет никакого преимущества перед другой, чтобы быть более существенным моментом субстанции. Равная существенность и равнодушная устойчивость обеих друг возле друга есть их лишенное самости бытие. В действии они суть в качестве самодовлеющей сущности, но разной самодовлеющей сущности, что противоречит единству самости и составляет их бесправность и необходимую гибель (notwendigen Untergang ausmacht)».[209]209
  Там же. С. 252.


[Закрыть]

Так посредством энантиодромии происходит самоконституи-рование духа как тотальности самосознания. Утверждение в качестве сущности отдельных моментов и борьба этих моментов приводят к гибели, трансгрессии отдельных моментов и к утверждению в качестве сущности целого этих моментов – духа и самосознания. По отношению к моментам целое (дух) есть негативная сущность, так как он лишает моменты их самостоятельности. Дух, вернувшийся к себе из своего рассеяния на отдельные и противостоящие друг другу моменты, вобравший в себя эти моменты, есть самость (Selbst). Самость есть трансгрессивное единство изолированных моментов, претендовавших на статус сущности.

Самость (Selbst) является узловым концептом также и в учении Ницше, и в психологии Юнга. У Ницше самость тоже конституируется посредством трансгрессии рассеянных частей: «Мое Само (mein eigen Selbst) только возвращается ко мне, оно наконец приходит домой; возвращаются и все части его, бывшие долго на чужбине и рассеянные среди всех вещей и случайностей».[210]210
  Ницше Ф. Так говорил Заратустра / Ф. Ницше // Сочинения. В двух томах: Т. 2. – М.: РИПОЛ КЛАССИК, 1998. – С. 108.


[Закрыть] Для Ницше Selbst не есть «Я» ни в смысле картезианской традиции философии Нового времени, ни в смысле личности. Но самость у Ницше не является и духом, поскольку дух в его учении сам оказывается лишь одной из частей самости, тем, что незаконно претендует на статус сущности, тем, что хочет быть всем, в действительности являясь лишь моментом. Так Ницше выходит за пределы гегелевского понимания самости как духа и открывает новые перспективы философствования. Дух перестает быть пределом трансгрессивного движения и растворяется в более всеохватывающей самости. В этом плане юнговское понимание самости ближе учению Ницше, а не Гегеля. Самость у Юнга есть единство Я как персоны и бессознательного, единство, которое возникает в результате энантиодромии.[211]211
  Юнг К. Г. Психологические типы / К. Г. Юнг. – М.: Олимп; ACT, 1998. -С. 553–554.


[Закрыть]

Вместе с тем, несмотря на существенные различия, и для Гегеля, и для Ницше, и для Юнга самость есть не заранее установленная данность, но результат трансгрессивного движения, становления: «Истинное есть целое. Но целое есть только сущность, завершающаяся через свое развитие. Об абсолютном нужно сказать, что оно по существу есть результат, что оно лишь в конце есть то, что есть оно поистине; и в том-то и состоит его природа, что оно есть действительное, субъект или становление самим собою для себя».[212]212
  Гегель Г. В. Ф. Феноменология духа / Г. В. Ф. Гегель. – СПб.: Наука, 2006. -С. 10.


[Закрыть] Заранее самость присутствует только в качестве возможности и задачи, то есть в качестве того, чего еще нет, но что только может появиться. У Гегеля такая самость есть дух, уже реализовавшийся в Новое время, точнее в конце этой эпохи, в момент появления философии самого Гегеля. В своей «Феноменологии духа» он описывает уже завершенный процесс, ретроспективно прослеживает историю становления духа как самости. Ницше, напротив, говорит о том, что еще только должно наступить: он имеет в виду самость более высокого порядка, которая вберет в себя дух в качестве одного из собственных моментов.

Исходным пунктом этого процесса самостановления является отсутствие целостности, разорванность и односторонность: «Отдельный индивид есть несовершенный дух, некоторый конкретный образ, во всем наличном бытии которого доминирует одна определенность, а от других имеются только расплывчатые черты».[213]213
  Там же. С. 14.


[Закрыть] «Поистине, друзья мои, я брожу среди людей, как среди обломков и кусков человека! Для меня ужасное зрелище – видеть человека раскромсанным и разбросанным, как будто на поле кровопролитного боя и бойни».[214]214
  Ницше Ф. Так говорил Заратустра. Книга для всех и ни для кого / Ф. Ницше // Полное собрание сочинений: В 13 томах. Т. 4: Так говорил Заратустра. Книга для всех и ни для кого. – М.: Культурная революция, 2007. – С. 145.


[Закрыть] Образование противоположностей, энантиодромия, завершается формированием самости как единства противоположных сторон, трансгрессивным отрицанием изолированных и рассеянных моментов самости. Человек, полагающий в качестве своей сущности лишь одну определенность и воплощающий только одну сторону возможной самости, поднимается до необходимости «стать всем»[215]215
  Батай Ж. Внутренний опыт / Ж. Батай. – СПб.: 1997. – 336 с.


[Закрыть] – стать Богом или стать сверхчеловеком. И то и другое предполагает в качестве своего условия смерть Бога.

Приближаясь к завершению «Феноменологии духа», Гегель поднимает проблему смерти Бога. Он вновь обращается к рассмотрению «несчастного сознания» как условия становления самости высшего порядка. Это «несчастное сознание» есть «сознание потери всей существенности в этой достоверности себя и потери именно этого знания о себе, – потери субстанции, как и самости; оно есть скорбь, которая выражается в жестоких словах, что бог умер (daß Gott gestorben ist)».[216]216
  Гегель Г. В. Ф. Феноменология духа / Г. В. Ф. Гегель. – СПб.: Наука, 2006. -С. 400.


[Закрыть] Так Гегель произносит те самые слова, которые впоследствии станут своеобразной визитной карточкой Ницше, провозвестника смерти Бога: «Dieser alte Heilige hat in seinem Wald noch nicht davon gehört, daß Gott tot ist».[217]217
  Nietzsche F. Also sprach Zarathustra / F. Nietzsche // Gesammelte Werke. – Köln: Anaconda Verlag GmbH, 2012. – S. 366.


[Закрыть]

У Гегеля смерть Бога является выражением двунаправленной трансгрессии, о которой мы говорили выше. Смерть Бога есть, во-первых, «смерть абстракции божественной сущности (Tod der Abstraktion des göttlichen Wesens)»: «самоуничтожение божественной сущности, которая отказывается от своей абстракции и недействительности».[218]218
  Гегель Г. В. Ф. Феноменология духа / Г. В. Ф. Гегель. – СПб.: Наука, 2006. -С. 419.


[Закрыть] Абстрактное божественное начало переходит в наличное бытие: «божественная сущность примирена со своим наличным бытием благодаря совершению самоотрешения божественной сущности (Entäußerung des göttlichen Wesens), благодаря свершившемуся вочеловечению (Menschwerdung) ее и ее смерти».[219]219
  Там же. С. 418.


[Закрыть] Происходит трансгрессия божественного в направление человеческого. Абстрактный Бог умирает, становясь конкретным единичным человеком.

Однако эта первая трансгрессия божественной сущности, ее смерть как овнешнение (Entäußerung) и становление человеком (Menschwerdung), не выступает в качестве завершающего пункта. Бог должен умереть еще раз – в качестве божественного человека – с тем, чтобы единичное перешло теперь во всеобщее. Но это будет уже не абстрактное всеобщее, а всеобщее конкретное – община, ставшая действительным и всеобщим самосознанием, знающим самого себя духом: «Смерть божественного человека (des göttlichen Menschen) как смерть есть абстрактная негативность, непосредственный результат движения, которое заканчивается только в естественной всеобщности. Это естественное значение смерть теряет в духовном самосознании, или: она становится его только что названным понятием; из того, что смерть значит непосредственно, из небытия «этого» единичного (Nichtsein dieses Einzelnen), она преображается во всеобщность духа (Allgemeinheit des Geistes), который живет в своей общине, в ней каждодневно умирает и воскресает».[220]220
  Там же. С. 418.


[Закрыть]Так происходит вторая трансгрессия, вторая смерть Бога: трансгрессия овнешненной и вочеловеченной божественной сущности в направлении знающего самого себя духа. Бог не суть абстрактная сущность, и отдельный человек не есть Бог, но духовная община, человечество, есть Бог. Эта двойная трансгрессия приводит, таким образом, к тождественности божественной и человеческой природы: «божественная природа есть то же, что и человеческая (die göttliche Natur ist dasselbe, was die menschliche ist)».[221]221
  Там же. С. 405.


[Закрыть]

Таков результат взаимной трансгрессии божественного и человеческого в учении Гегеля. Данный пункт станет источником всевозможных преобразований гегелевской философии в учениях младогегельянцев, в различных концепциях, продолжающих разрабатывать идею смерти Бога.[222]222
  См. об этом: Левит К. От Гегеля к Ницше. Революционный перелом в мышлении девятнадцатого века. Маркс и Кьеркегор / К. Левит. – СПб.: Владимир Даль, 2002. – 672 с.


[Закрыть] Наконец, в учении Ницше эта идея получит свое наиболее радикальное воплощение, став поворотным пунктом в истории человечества, моментом его высшего самосознания и горизонтом возникновения нового человека.

Таким образом, завершая данную часть исследования, можно сделать вывод, что диалектика Гегеля не является абсолютным эквивалентом онтологии трансгрессии. В его учении представлен один из возможных вариантов построения философии на основе перспективы трансгрессии, а не трансценденции, как это было в большинстве метафизических систем. Возможны и принципиально иные пути организации философии на базе трансгрессии, что мы и пытались показать, акцентируя не только сходства, но и кардинальные различия учений Гегеля и Ницше.

Der Mensch ist etwas, das überwunden werden soll. Was habt ihr getan, ihn zu überwinden? Alle Wesen bisher schufen etwas über sich hinaus: und ihr wollt die Ebbe dieser großen Flut sein und lieber noch zum Tiere zurückgehn, als den Menschen überwinden?

F. Nietzsche

Если большинство онтологических учений так или иначе выстраивались на основе перспективы трансценденции, то в философии Ницше происходит решительный поворот в сторону трансгрессии. Трансгрессия как нарушение установленных границ бытийно-смысловой определенности составляет основу ницшевской онтологии. И одновременно трансгрессия выступает в качестве стиля мышления и жизни философа. В настоящем параграфе мы раскроем этот тезис на материале различных аспектов учения философа.

Первым делом необходимо поставить вопрос, насколько применимо понятие онтологии к учению философа, не приемлющего само понятие бытия? Следует учитывать, что Ницше выступает не против бытия вообще, но против определенной перспективы осмысления бытия, против того подхода, который был выдвинут Парменидом и получил господствующее положение в философском дискурсе вплоть до М. Хайдеггера включительно. В рамках этой традиции бытие трактуется как то, что радикальным образом противоположно становлению, как то, что исключает становление. Бытие – это тождество, присутствие, фиксированная определенность. Однако уже Г. В. Ф. Гегель указал на ограниченность подхода, противопоставляющего бытие и становление.[224]224
  Гегель Г. В. Ф. Наука логики / Г. В. Ф. Гегель. – СПб.: Наука, 2005. – 800 с.


[Закрыть] Ницше, с одной стороны, принимает сложившуюся за тысячелетия традицию разграничения бытия и становления и делает ее предметом свой беспощадной критики. Но, с другой стороны, он разрабатывает направление, в котором бытие начинает высвобождаться из тисков узурпировавшей европейскую философию традиции элеатов. Бытие перестает выступать в качестве противоположности становлению, оно само становится становлением. В отдельных высказываниях, которые заслуживают особого внимания, Ницше употребляет понятие «бытие» уже не в парменидовском смысле: «Придать становлению характер бытия – вот в чем проявляется высочайшая воля к власти. (Dem Werden den Charakter des Seins aufzuprägen – das ist der höchste Wille zur Macht).[225]225
  Nietzsche F. [7 = Mp XVII 3b. Ende 1886 – Frühjahr 1887] // Digitale Kritische Gesamtausgabe Werke und Briefe [Электронный ресурс]: Nietzsche Source. URL: http://www.nietzschesource.Org/#eKGWB/NF-l 886,7.


[Закрыть] Что все возвращается – это наиболее тесное приближение мира становления к миру бытия: вершина созерцания».[226]226
  Ницше Ф. Черновики и наброски 1885–1887 гг. / Ф. Ницше // Полное собрание сочинений: В 13 томах. Т. 12. – М.: Культурная революция, 2005. – С. 287.


[Закрыть]

Приведенный фрагмент показывает, что Ницше вовсе не был «жертвой расхожего и неверного противопоставления Парменида и Гераклита».[227]227
  Хайдеггер М. Введение в метафизику / М. Хайдеггер. – СПб.: Высшая религиозно-философская школа, 1997. – С. 205.


[Закрыть] Он пользовался этим представлением как удобным средством для борьбы с платоновской метафизикой, но сам мыслил бытие глубже, чем в одностороннем подходе метафизической традиции. Бытия в качестве гипостазированной самотождествен-ности для Ницше, безусловно, нет: «Длительность существования, тождество с самим собой, бытие не присущи ни тому, что мы называем субъектом, ни тому, что – объектом: это <на самом деле-> комплексы процессов, обладающих мнимою длительностью по отношению к другим комплексам».[228]228
  Ницше Ф. Черновики и наброски 1885–1887 гг. / Ф. Ницше // Полное собрание сочинений: В 13 томах. Т. 12. – М.: Культурная революция, 2005. – С. 351.


[Закрыть] Однако бытие есть в его философии в качестве необходимой перспективы воли к власти, как воли к видимости, воли к сущему, воли к искусству: «выдуманный мир субъекта, субстанции, «разума» и т. д. необходим: есть в нас некая властная инстанция, что упорядочивает, упрощает, искажает, насильно разрывает»[229]229
  Там же. С. 351.


[Закрыть]; («eine ordnende, vereinfachende, fälschende, künstlich-trennende Macht ist in uns»).[230]230
  Nietzsche F. [9 = W II1. Herbst 1887] // Digitale Kritische Gesamtausgabe Werke und Briefe [Электронный ресурс]: Nietzsche Source. URL: http://www.nietzschesource. org/#eKG WB/NF -1887,9.


[Закрыть] Следовательно и бытие, воля к бытию, также есть разновидность воли к власти, причем одна из фундаментальных разновидностей.

В своей онтологии Ницше всегда исходит из двойной перспективы становления и бытия. С одной стороны, мир для него – чистое становление, чистый переход, нарушение любых установленных границ, т. е. – трансгрессия: «это море бушующих сил и их потоков, вечно меняющееся, вечно возвращающееся, возвращающееся через огромное число лет приливом и отливом своих образов, перетекающее из самого простого в самое многообразное, из самого спокойного, застывшего, холодного – в самое раскаленное, дикое, противоречащее самому себе, а потом снова возвращающееся от полноты к простоте, от игры противоречий к наслаждению гармонией, утверждающее себя в этом подобии своих путей и лет, благословляющее себя как то, что должно вечно возвращаться, как становление, не ведающее насыщения, пресыщения, усталости».[231]231
  Ницше Ф. Черновики и наброски 1884–1885 гг. / Ф. Ницше // Полное собрание сочинений: В 13 томах. Т. 11. – М.: Культурная революция, 2012. – С. 549.


[Закрыть]В этих строках перед нами оживает Гераклит с его учением. Это мир как трансгрессия, «дионисийский мир вечного самосотворения, вечного саморазрушения».[232]232
  Там же. С. 549.


[Закрыть]

Важно учитывать, что такой мир не есть для Ницше «истинный» в метафизическом смысле – это не трансцендентное основание, не «вещь в себе» и не шопенгауэровская мировая воля. Этот дионисийский трансгрессивный мир имманентный и не имеет никакого отношения к метафизической потусторонности. Это не «другой», это «этот» мир, «наш» мир – и никакого другого для Ницше нет. Если использовать понятийный аппарат кантовской философии, то дионисийский мир трансгрессии – это такой же феноменальный мир, а не трансцендентный мир «вещей в себе». Непознаваемость не есть признак трансцендентности, непознаваемым может быть и имманентный, «феноменальный мир»: «противоположность этого феноменального мира – не «мир истинный», а бесформенный и не поддающийся формулированию мир хаоса ощущений, – иными словами, некий феноменальный мир другого рода, для нас «непознаваемый».[233]233
  Ницше Ф. Черновики и наброски 1885–1887 гг. / Ф. Ницше // Полное собрание сочинений: В 13 томах. Т. 12. – М.: Культурная революция, 2005. – С. 361.


[Закрыть] Никакой трансценденции – существует только «феноменальный мир», точнее то, что Кант называл феноменальным миром, поскольку при упразднении трансцендентного теряет смысл и понятие феноменального. Этот «феноменальный мир» не однороден, какие-то его части упорядочены и приведены в соответствие с нашей познавательной способностью, другие – нет. Эти хаотические, трансгрессивные пласты мира метафизика кантовского образца и определяла в качестве трансцендентного. Для Ницше это лишь часть нашего мира, поскольку никакого другого мира для него не существует. Подчеркнем это еще раз: не метафизическое основание, но срез существования.

Мир чистой трансгрессии, мир становления не пригоден для жизни и познания («Познание и становление исключают одно другое»).[234]234
  Там же. С. 351.


[Закрыть] Здесь необходимо сразу сделать оговорку: мир становления не пригоден только для определенных форм жизни и познания, для тех, что существовали и существуют до сих пор. Но весь пафос ницшевской философии состоит в том, что возможны иные формы жизни и познания (а также иные формы человека и культуры). Уровень власти, ее ступени и иерархия ценностей как раз и определяются той степенью трансгрессии, которую могут включить в себя жизнь и познание. Жизни и познанию требуется иллюзия бытия и сущего, бытие и сущее как необходимые условия, перспективы жизни и познания. Так мы приходим к другой перспективе онтологии Ницше: к перспективе бытия как необходимой иллюзии. Степень этой потребности в иллюзии различается в зависимости от того, на какой ступени воли к власти находятся жизнь и познание. На низших ступенях эта потребность максимальна, вплоть до установки на полное исключение и подавление трансгрессии: метафизика и религия как перспективы, утверждающие вечный и неизменный мир «высших» ценностей, элиминируют трансгрессию из пространства бытия. В искусстве, которое представляет собой более высокую ступень воли к власти, конституирование перспектив бытия и сущего уже освобождается от метафизического принуждения к абсолютной истине. Искусство уже допускает некоторый объем трансгрессии в бытие: «Воля к видимости, иллюзии, обманчивости, к становлению и изменению почитается здесь за более глубокую и изначальную, более «метафизичную», нежели воля к истине, к действительности, к бытию: последнее само – не более чем форма воли к иллюзии».[235]235
  Ницше Ф. Черновики и наброски 1887–1889 гг. / Ф. Ницше // Полное собрание сочинений: В 13 томах. Т. 13. – М.: Культурная революция, 2006. – С. 213.


[Закрыть]«Бытие» метафизики и религии есть результат бегства от трансгрессии в некий «иной мир». Это обесценивание трансгрессии, обесценивание самой жизни, нигилизм. В искусстве видимость, напротив, есть способ придания ценности миру становления и изменения. Это не бегство, не отрицание, но приукрашивание, перспективное преобразование хаоса трансгрессии в нечто, соответствующее требованиям жизни и роста существ определенного вида.

Наконец, можно допустить еще более высокую ступень воли к власти, которая уже не будет нуждаться не только в негативной перспективе метафизики и религии, но и в приукрашивающей иллюзии искусства. Это будет уже сверхчеловеческая перспектива существования, к которой ближе всего подошли греки в своем дионисийском мировоззрении: «Складывается идея некоего высочайшего состояния одобрения существования, в которое навек включены даже боль, любого рода боль как средство усиления: трагико-дионисийское состояние».[236]236
  Там же. С. 213.


[Закрыть] Такое дионисийское мировоззрение интегрирует в перспективу бытия те трансгрессивные феномены, которые больше всего подвергались гонению со стороны метафизики, религии и морали. Оно включает волю к «становлению, росту, оформлению, а следовательно – к превозмоганию, сопротивлению, войне, разрушению»[237]237
  Там же. С. 213.


[Закрыть] («des Willens zum Werden, Wachsen, Gestalten, folglich zur Überwältigung, zum Widerstand, zum Krieg, zur Zerstörung)».[238]238
  Nietzsche F. [14 = WII 5. Frühjahr 1888] // Digitale Kritische Gesamtausgabe Werke und Briefe [Электронный ресурс]: Nietzsche Source. URL: http://www. nietzschesource.org/#eKGWB/NF-1888,14.


[Закрыть] Одним словом, дионисийское мировоззрение включает в себя волю к трансгрессии. Это и есть способ, каким становлению можно придать характер бытия, максимально приблизить его к миру бытия. Вместо того чтобы разводить становление и бытие по противопоставленным друг другу областям имманентного и трансцендентного, следует утверждать их взаимопроникновение друг в друга, их взаимопереход – их трансгрессию.

Таким образом, в сфере онтологии Ницше не был тем, кто просто «переворачивает» западную метафизику, ставя на место бытия становление.[239]239
  Данной позиции в отношении философии Ницше придерживается М. Хайдеггер. См.: Хайдеггер М. Ницше. Т. 2. / М. Хайдеггер. – СПб.: Владимир Даль, 2007. – С. 27–225.


[Закрыть] В этом плане следует без всяких колебаний признать неправоту М. Хайдеггера, несмотря на то, что его позиция в отношении философии Ницше и по сей день остается одной из самых авторитетных. Ницше осуществляет не переворачивание, а трансгрессию бытия и становления, открывая тем самым горизонты неклассической онтологии.