Текст книги "Три жизни"

Я закончил университет. В середине августа нужно было забрать школьный аттестат, поэтому я вернулся в Томск. Написал Виолетте, с которой я не виделся около двух лет. Хотел, чтобы она составила мне компанию. Так и сказал ей: «Не хочешь составить компанию при получении аттестата?» Она с радостью согласилась. После мы прогулялись по городу (идя вместе по центральной улице, она сказала: «Смотри, билборд со мной». И правда, с большого рекламного щита на меня смотрела ещё одна Виолетта. Было ли мне лестно от чувства «победы» над популярной девушкой? Нет), выпили ближе к вечеру немного пива, а уже ночью я приехал к ней домой. Мы занимались отличным сексом. Уже давно у неё не было такого молодого партнёра, а у меня никогда не было зрелой девушки. Девушки старше всегда привлекали меня гораздо больше. И причины две. Они знают, что делают. А также знают, чего хотят. По крайней мере, как правило, это действительно так.

Сова

Настало время для идиотских историй (м-да, как будто предыдущие были шибко умные). Но, скажем так, она особенно идиотская. К тому же весь абсурд происходил исключительно по моей воле.

Начало 2019 года, я закрыл очередную потную сессию. Последним шёл экзамен по финансовому праву. Сто двадцать вопросов, абсолютно тёмное содержание, в которое я с умным видом пытался вникнуть, две недели в библиотеке, сон по шесть часов… Вспоминаю всё это, и складывается впечатление, что сейчас я бы так уже не смог.

Какова же была радость, когда в тот же день Кирилл с Алёной – мои женатые друзья-одногруппники – предложили мне, Мише и Вове поехать к ним в гости в Кемеровскую область сразу после экзамена. На сборы нам отвели не больше двух часов.

Еду к себе домой, занимаюсь быстрым сексом со Светой, на скорую руку закидываю какие-то вещи в рюкзак и, опаздывая, возвращаюсь к общаге, откуда мы все вместе стартанём в Бунгур1818
  Село в Кемеровской области. Расстояние до Новокузнецка – 5 км.


[Закрыть]. Вова, как всегда, опаздывал ещё больше меня, так что я сходил до соседнего магазина и купил нам всем пива. Пока мы его не открываем – нужно выехать на трассу. Романтика, все дела. Наконец, дверь общаги открылась, и появилось плывущее к нам тело Вовы.

– Ну ты где был? – спросили мы чуть ли не каждый одновременно.

– Да, бля, чуваки (Вова всегда говорил «да бля» и «чувак/чуваки»), там Даня меня задержал. У него какой-то кал с ключами в нашу комнату.

Задерживались мы на сорок минут от запланированного времени. Путь предстоял минимум на пять часов. А, учитывая то, что стояла морозная зима с ранним заходом солнца, можно было смело добавлять ещё час дороги. В общем, приедем мы, наверное, в лучшем случае к полуночи.

Томск остался позади довольно скоро. Впереди триста тридцать километров по федеральной трассе под пиво (за исключением Алёны, которая была за рулём), музыку и бесконечные разговоры. Тем для бесед оказалось более чем достаточно – сессия, одногруппники, весёлые истории из универа, воспоминания из детства… Дорога летела пусть и не незаметно, но весьма стремительно.

На полпути остановились подзаправиться. Кирилл пошёл платить за бензин, а Вова – за другую заправку – пиво. Я остался сидеть в машине с Мишей и Алёной. Каким-то образом началась тема моих недоотношений со Светой, во время которой Миша уверял меня в том, что я мудак. Я просил его не лезть в мою личную жизнь, о которой он мало что знает, да и не должен знать. Алёна молча слушала нас. Она знала и понимала гораздо больше, чем Миша. Наконец вернулись ребята и можно было продолжать вести более весёлые беседы.

Оставшиеся два часа дались труднее, чем предыдущие. Давали о себе знать накопившая усталость и, как следствие, желание поспать. Ну и пиво тоже не добавляло бодрости. Когда я увидел еле заметную в темноте табличку с надписью «Новокузнецк», мои глаза уже слипались. Где там уже Бунгур?

Меня разбудил Кирилл, когда машина уже стояла припаркованной у какого-то дома. Видимо, это наша конечная точка маршрута.

– Славик, просыпайся, приехали.

– Да-а, сейчас… Фу-у-х, что-то я вырубился.

– Да тут все вырубились. Давай Вову толкай, а то ему очень хорошо.

И действительно, Вова похрапывал, смешно запрокинув голову назад. Миша над этим забавно посмеивался. Я начал расталкивать Вову, но он только мычал.

– Вова, просыпайся, Ксения Анатольевна звонит.

Это наш преподаватель по гражданскому праву – очень милая молодая девушка. Вове она нравилась. Да и чего таить, нравилась она не только ему.

Кажется, подействовало. Он начал ворочаться и спустя некоторое время выдал:

– Чего?

– Ничего. Вставай, приехали.

Нас встречал отец Алёны – Олег Евгеньевич. Очень добродушный и уютный мужик, как мы потом поняли. Позади него стоял младший брат Алёны, его звали Никита. Малой лет одиннадцати очень стеснялся, но старался вести себя уверенно настолько, насколько это было возможно. Мать Алёны уже спала, да и сама она почти сразу ушла к себе в комнату. Я бы, честно, тоже уже ушёл на боковую, но бате семейства приспичило угостить нас ухой в полпервого. Всё бы ничего, поел я, на самом деле, с удовольствием, но была одна загвоздка. Прикол в том, что во время ночного ужина в воздухе часто висела неловкая тишина, прерываемая ещё более неловкими короткими перебросками Кирилла и Евгеньевича о всякой херне. Сначала они обсуждали ратраки1919
  Специальное транспортное средство на гусеничном ходу, которое используется для подготовки горнолыжных трасс.


[Закрыть], потом двигатели ратраков, а ещё говорили про какие-то гаражи. Всё это дико разрывало меня и Вову. Смеяться было глупо, неуместно и стыдно, поэтому мы сдерживались как могли. Это были очень тяжёлые пятнадцать минут, и я старался как можно быстрее съесть свою порцию супа. Доставляли дикое облегчение юмористические вставки Евгеньевича, ведь это прямое добро на то, чтобы, наконец, проржаться. Причём неважно, смешные эти шутки или нет.

Хвала всем богам, ужин закончился. Нам отвели на троих огромную комнату с бильярдным столом посередине. Жаль, что не американским. Русский всегда навевал на меня скуку. Кровати были уже застелены, но спать мы улеглись только к двум ночи. Всё никак не могли перестать болтать и смеяться. Мне кажется, мы поставили на уши весь дом своим ором.

Утро выдалось потрясающим. Мама Алёны напекла на всех вкуснейших пирожков с разной начинкой, а после завтрака мы пошли помогать Кириллу рассыпать уголь по вёдрам для топки печи. Я чувствовал себя свободным человеком, наконец вырвавшимся из оков городской жизни и тех обязательств, которые эта жизнь на меня накладывала. Вёдра по пятнадцать-двадцать килограммов каждое вообще не казались мне тяжёлыми. После стреляли из ружья с Владом – старшим братом Алёны, катались на плюшке по полю, зацепленной тросом к снегоходу. Трясущиеся от мороза (ударила тридцатка), вернулись домой, где нас ждала баня. Серьёзно, лучшего отдыха после сессии я и представить себе не мог. Вечером мы поехали в Новокузнецк в гости к Владу и его жене. Здесь-то и начинается та самая идиотская история.

Влад жил в пяти минутах ходьбы от Кузнецкой крепости, куда я пообещал себе сходить на следующее утро. Ну а пока на вечер у нас были другие планы – знакомство с Владом и его женой, домашняя пицца вместе с домашним самогоном (великолепие его заключалось в том, что голова от него на утро совсем не болела, да и шёл он, на удивление, легко), настольные игры и, конечно же, сова… Кирилл как-то рассказывал мне про то, что однажды Влад поймал на охоте дикую сову, подстрелив крыло, и поселил её в своём доме. Мне было дико интересно взглянуть на неё своими глазами, поэтому во время застолья я спросил:

– Влад, а это правда, что у тебя сова живёт?

После моего вопроса его жена Наташа закатила глаза. Я сразу понял, что сова, действительно, здесь.

– Да, правда, – улыбнулся Влад. – Хотите посмотреть?

– Да, конечно!

– Пойдёмте, она на балконе.

Влад открыл балконную дверь, и перед нашими глазами оказалась совятня в домашних условиях. Единственным, что роднило балкон с помещением для птиц, было обилие помёта. Я долго не мог найти самого виновника столь пристального внимания пяти голов, что заглядывали на балкон.

– Бля, чуваки, вон она! – громко сказал Вова мне прямо в ухо.

И действительно, в углу сидела серая сова с огромными испуганными глазами. Один глаз был чуть прикрыт, что делало её немного сумасшедшей.

– Не бойся, всё хорошо, – шептал Влад, подходя к сове и беря её на руки.

– Ого, она спокойно на руках сидит!

– Да, хотите подержать?

Я протянул к сове свои руки. Интересно, какая она на ощупь? Она была невероятно мягкая. Этот нежный комочек словно растекался по рукам. Никогда бы не подумал, что совы такие мягкие.

– Как ты её назвал? – спросил я.

– Пока не знаю, но Наташа хочет дать ей имя Букля.

– Банально, но прикольно.

Сердце Букли билось с невероятной скоростью. Наверное, оно выдавало ударов двести в минуту. Я чувствовал, как ей страшно, и мне стало невероятно жаль её. Сидеть в этом обосранном балконе, тогда как совсем недавно ты свободно жила в лесу… Где твоя мама? Или ты сама уже мать? А может, это отец семейства и его детей уже нет в живых?

– Влад, сколько она у тебя?

– Третий месяц.

– Какого она пола?

– Да хер знает, – затягиваясь, ответил Влад.

Двести ударов в минуту. Я чувствую, как тарабанит моё собственное сердце.

– Ладно, хорош, дай тоже подержать, – протягивая к сове свои руки, сказал Миша.

Каждый решил её потрогать. Каждый захотел сфотографироваться. Когда все получили то, что хотели, мы, наконец, вернулись в комнату, где продолжили гулять.

Сова всё не шла у меня из головы. Никакие истории, тосты, алкоголь и игры не давали мне про неё забыть. Наверное, вы думаете, что я чересчур сентиментален, ведь какое мне должно быть дело до совы? Да, вы правы. Но ничего не могу с собой поделать. Мне действительно важна это сова. Я не хочу, чтобы она сидела на этом грязном балконе с простреленным крылом, где ей совсем не место.

– Славик, ты чего залип? – спросил Вова.

– Да так, Ксения Анатольевна всё не идёт из головы.

Алёна подавила нервный смешок. И пока ребята объясняли Владу и его жене, кто такая Ксения Анатольевна, я молча вернулся на балкон. Букля сидела в том же углу, что и в прошлый раз. Я медленно подошёл к ней и взял на руки. Она всё так же дрожала.

– Тс-с… Тише-тише. Не бойся меня. Ну, ты как, дружище? – шептал я ей на ухо.

В ответ только бешеный пульс и работающие с огромной скоростью лёгкие.

– Ты, наверное, не хочешь здесь находиться, да? Эти стены, эта пустота… Где твои родные? У тебя кто-то есть?

Тук-тук-тук-тук-тук-тук…

– Я бы хотел тебя отпустить, но не могу.

Этот мягкий серый комочек навевал на меня сильную тоску. Я прикоснулся губами к виску совы, когда дверь открылась и на её пороге встал Миша.

– Смотрю, тебе понравилась эта сова.

– Да, есть такое… Ты покурить?

– Да.

– Угостишь меня?

Мы немного приоткрыли окно, оставив маленькую щель, чтобы птица, чего доброго, не решила улететь. Несмотря на простреленное пару месяцев назад крыло, по балкону она летала уже довольно резво.

– Что думаешь по поводу её пребывания здесь? – кивнул я в сторону Букли.

– Думаю, что ей здесь не место.

– Аналогично. Знаешь, будь моя воля, я бы её отпустил прямо сейчас.

– Не сомневаюсь. Вот только не поймут тебя, сам знаешь. А вот, кстати, и Влад.

Расслабленной походкой к нам шёл брат Алёны. В зубах он сжимал сигарету.

– Здорóво, пацаны, – протянул он.

– Здорóво-здорóво.

– А чего вы окна нормально не откроете? – удивлённо спросил он и тут же раздвинул нараспашку ставни.

В ту же секунду мимо моего лица резко пролетела Букля, обдала крылом по щеке Влада и испарилась в ночи. Всё произошло с какой-то невероятной скоростью, я даже не успел ничего понять.

Тишина. Одна, две, три, четыре, пять секунд… Я не смотрел на Мишу, потому что боялся засмеяться. Предпочёл остановиться на лице Влада. Но и на нём сосредоточить своё внимание было тяжело, не улыбаясь. Он облокотился на перила балкона и, очень часто затягиваясь, с трясущимися щеками пытался отыскать свою птицу. Никто не решался что-нибудь сказать. Да и что тут можно сказать? Наконец Влад произнёс первые слова, показывая пальцем куда-то в темноту:

– Вон она.

По направлению его пальца я довольно быстро нашёл Буклю. Она сидела на верхней ветке одного из деревьев двора на высоте метра четыре. Её глаза смотрели чётко в сторону нашего балкона. В них отражалось вселенское спокойствие с лёгкой нотой насмешки. На балкон стали вываливать остальные ребята.

– Ну, вы чего тут застряли? – спросил Кирилл.

– Сова улетела, – сохраняя спокойствие с помощью какого-то невероятного усилия, ответил Влад. Он курил со скоростью одна затяжка в секунду.

– А где сова? – подоспела Наташа. – Что, улетела? Боже, наконец-то.

Влад был на грани. Я держался через силу, чтобы не расхохотаться. Выкинув бычок, Влад ушёл в комнату. Остальные ребята пошли за ним. Видимо, успокаивать. Мы с Мишей остались на балконе, продолжая смотреть на сову, которая всё ещё сидела на том же месте.

– Надо её поймать, – выдал Миша.

– Смеёшься? Она на свободе. На кой её ловить?

– Мне кажется, Влад думает, что это мы виноваты. Да и потом, куда она сейчас полетит? Ты посмотри на неё, она вообще как будто бы не понимает, что вокруг происходит.

– Ты придумываешь.

– А чего тогда она сидит здесь уже десять минут? Может, просто не знает, как вернуться? Или даже не хочет?

– Сейчас посидит немного да полетит в лес. Влад сам виноват в том, что упустил птицу. Да и потом, не ты ли несколько минут назад говорил мне, что хочешь её отпустить?

– Теперь я уже не уверен в этом.

Мы продолжили курить молча. Так прошло ещё несколько минут, в течение которых сова всё так же сидела на ветке и смотрела на нас. Она вообще не двигалась. Я думал.

– Ладно, давай попробуем. Но я соглашаюсь, только потому что это весело. Всё равно мы её не поймаем. Я в этом уверен.

– Я, если честно, тоже в это не верю. Но попробовать стоит.

– И как ты ловить её собрался?

– Совы вроде мясо едят. Давай мясо у ребят попросим.

– Только бред этот будешь говорить ты.

– Нет проблем.

Выйдя с балкона, мы обнаружили всех ребят за общим столом. Они что-то тихо обсуждали.

– Ладно, давайте забудем и продолжим веселиться, – сказал Влад, поднимая рюмку.

– Мы хотим поймать сову, – перебил его Миша.

– Что? – раздалось с нескольких сторон одновременно.

– Попробуем поймать Буклю.

– Как?

– Один человек приманит мясом, а другой её схватит.

– Ничего более дебильного в жизни не слышал, – засмеялся Кирилл.

– Я, возможно, тоже, – улыбался я. – Но попробовать стоит.

На нас смотрели как на идиотов, но я уже загорелся этой дурной идеей. Оставалось только найти мясо. Наташа достала нам из холодильника одну размороженную куриную ножку на пластиковом подносе. Мы пропустили с Мишей на удачу ещё пару рюмок самогона, оделись и вышли в подъезд. Когда дверь за нами закрылась и мы зашли в лифт, я спросил у Миши:

– Ты видел его лицо?

Он посмотрел на меня и взорвался от смеха. Наконец, и я от души просмеялся. Я ждал этого момента уже полчаса. От вида сырой курицы у меня в руке и осознания всей тупости ситуации смеяться хотелось ещё больше.

Выйдя во двор и оглядевшись по сторонам, мы поняли, что искать сову с этой позиции гораздо сложнее, чем сверху. Вот мы, вроде, смотрим на то же самое дерево, но птицы нет. Поднимаем глаза на балкон и видим смеющихся ребят. Не смеётся только Влад. Он всё ещё верит в то, что можно всё исправить.

– Она сидит там же! – кричит, подсказывая нам, Кирилл.

Но легче, признаться, не становится. Всё равно приходится в потёмках шарить глазами по каждой ветке дерева, держа в руках сырую куриную ножку. Через минуту я обнаруживаю знакомый силуэт. Глаза Букли смотрят прямо на меня.

– Вот она! – шёпотом прикрикнул я Мише, рефлекторно показывая на птицу пальцем.

В тот же момент сова раскрыла свои крылья и, находясь несколько секунд словно в невесомости, медленно перелетела на другое, соседнее дерево. Я понял её план. Она просто издевалась над нами.

– Кажется, курочка нам сегодня не понадобится, – улыбался я.

Мы пошли, как идиоты, к другому дереву, и, как только приблизились к нему, сова, на этот раз недолго думая, перелетела на очередное соседнее дерево. Смех с балкона раздавался всё громче. Нам тоже было смешно.

– Ну, попытка номер три?

Но и следующая попытка не привела ни к какому результату. Более того, на этот раз Букля проделала большее расстояние. Она перелетела через дорогу, что проходила рядом с домом, и уселась на одинокое деревце. Никаких пешеходных переходов здесь не было. Благо, на часах уже полпервого, так что машины особо не беспокоили. Переступаем через дорожное ограждение, залезая по колено в грязный снег, быстро перебегаем дорогу, вновь ограждение, и вот мы на подступах к нужному дереву. Сове плевать на наши старания, она хочет свободы. Очередной взмах крыльев, очередной перелёт на другую сторону дороги, очередное дерево. Снова переступаем ограждение, снова перебегаем дорогу, и снова она улетает от нас. На сей раз птица решила придумать для нас задачку посложнее. Она улетела на огороженную забором территорию какого-то небольшого двухэтажного здания. Мы подошли с Мишей к закрытым воротам и прочитали табличку, на которой красными буквами на белом фоне было написано: ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЁН! ТЕРРИТОРИЯ ОХРАНЯЕТСЯ!

– Интересно, что это за здание? Выглядит одиноко. Кажется, там никого нет, – думал я вслух.

– Да хрен знает. Там вроде у двери какая-то табличка висит. Может, на ней что-то будет написано.

– Надо лезть, иначе она улетит, – решил я.

– Давай так, – ответил Миша. – Один лезет, другой обходит забор по периметру, встаёт с другой стороны и, в случае чего, хватает улетающую сову.

– Это ещё больший кретинизм, чем первый план. Но да-да, знаю, лучше мы не придумаем. Кто полезет через забор?

– Давай на камень-ножницы-бумага?

– Да, давай.

Я проиграл. Миша пошёл обходить здание, а я начал перелезать забор.

– Сука, лучше бы я через забор полез, – раздался издалека раздражённый голос Миши.

Видимо, снега там лежало минимум полметра. У меня ситуация была не лучше. Проникать на чужую территорию, когда каждые секунд пятнадцать проезжают одинокие автомобили, очень стыдно. Чего доброго, какой-нибудь бравый гражданин ещё захочет позвонить в полицию. На глазах водителей я, бесконечно матерясь, старался как можно быстрее перебраться на ту сторону. Наконец мои ноги ступили на территорию одинокого строения. Осмотревшись, я не нашёл ни совы, ни чего-нибудь интересного в принципе. У одного из углов ограждения стоял мусорный бак и какой-то хлам вокруг него. В остальном местность была пустой. Подойдя к зданию, я прочитал табличку справа от двери: ФЛИГЕЛЬ СПАСО-ПРЕОБРАЖЕНСКОГО СОБОРА.

В окнах свет не горел, да и в целом никаких других признаков жизни я не обнаружил. Кажется, я был здесь один.

– Ну ты где там? – громко шептал Миша за забором.

Я пошёл в сторону его голоса, попутно продолжая искать глазами птицу.

– Я пока её не увидел. А ты? – тихо спросил я его.

– Нет, ничего интересного. Давай быстрее, тут снега обосраться как много.

– Три минуты.

Я обошёл два раза всю территорию вокруг дома, но так и не обнаружил Букли. Либо она где-то спряталась, либо успела незаметно улететь. Мы вернулись домой ни с чем. Когда мы пришли к ребятам в квартиру, открывший дверь Кирилл с улыбкой спросил:

– Ну что, охотники?

– Она улетела домой. Вам ещё нужна куриная ножка?

Середина апреля. Я сижу со своей группой на семинаре и слушаю преподавателя. Меня отвлекает чья-то рука, хлопая по плечу. Оборачиваюсь, это Кирилл зовёт меня. Он с улыбкой передаёт мне свой телефон, чтобы я что-то прочитал. Беру его в руки и вижу запись из новостной ленты Новокузнецка. Кто-то написал объявление примерно следующего содержания: «К нам на балкон залетела сова! Если она кому-то принадлежит, пожалуйста, сообщите. Мы её вернём». К записи прилагались фотографии. Не было никаких сомнений в том, что это именно Букля. Тот же безумный, потерянный взгляд, тот же чуть прикрытый левый глаз.

Кажется, сидеть на балконе – это её судьба.

Зритель

В Октябрьском районном суде города Томска проходило судебное заседание по части первой статьи сто пятой УК РФ. Я присутствовал на стадии допроса свидетелей. В процессе принимали участие прокурор, подсудимый, защитник и свидетель.

Заседание назначили на 15:00. За двадцать минут до начала я стоял в коридоре суда и ждал, пока меня пригласят в качестве слушателя. В коридоре находилось несколько групп людей, каждая из которых что-то активно обсуждала. Напротив меня стояла женщина средних лет, с которой мы немного поговорили о процедуре приглашения слушателей. Я так и не спросил, зачем она здесь. Помню, как она сказала: «Да, дело действительно странное, ведь должна была быть необходимая оборона…» Впоследствии, увидев подсудимого, я понял, что это говорила его мать. А что она имела в виду, говоря про «странность» дела, я осознал во время допроса свидетеля.

Дверь зала суда открылась, и меня впустили. Заходя, я начал чувствовать напряжение, ощущая себя незваным гостем. Все участники были на своих местах. Вот сидит прокурор; в противоположной от него стороне секретарь судебного заседания; в другом углу, в клетке, подсудимый, который спрашивает у своего защитника, кто я такой. Достаточно тихо для всех, но достаточно громко для меня. Я прохожу мимо всех находящихся в зале и, наконец, усаживаюсь на дальний стул у окна, который поставили словно специально для меня.

Через минуту заходит судья. Все встают. Он объявляет о продолжении слушания дела по части первой статьи сто пятой УК РФ и приглашает для допроса свидетеля. Это был темноволосый мужчина восемьдесят второго года рождения. Первым, что меня удивило, это то, что вместе со свидетелем зашло четыре сотрудника ФСИН2020
  Федеральная служба исполнения наказаний.


[Закрыть], а сам он был в наручниках. Причина стала мне ясна во время его допроса.

Свидетель предстал перед судом. Ему разъяснили права, предупредили об уголовной ответственности за дачу заведомо ложных показаний. Далее, с разрешения судьи, начал задавать вопросы государственный обвинитель. Перед тем как начать отвечать, свидетель обернулся и около трёх секунд пристально на меня смотрел. У него спрашивали про обстоятельства знакомства с подсудимым (оказалось, они знакомы с зимы прошлого года), просили описать, каким человеком представляется ему подсудимый («Обычный парень – дружелюбный, иногда агрессивный… особенно когда выпьет»). Постепенно перешли к самому главному – обстоятельствам дня совершения убийства. Изначально, со слов свидетеля, произошедшее событие представилось мне довольно типичным – бытовым, а оттого чрезвычайно глупым. Два молодых человека – подсудимый и потерпевший – сидели дома у последнего и выпивали. Спустя несколько часов, изрядно опьянев, между ними произошла ссора, поводом для которой стал спор о денежном долге. Ссора достаточно быстро переросла в драку, в конце которой подсудимый взял нож и зарезал потерпевшего.

Узнал об этом свидетель уже после произошедшего, когда рано утром к нему домой пришёл подсудимый с целью узнать, что ему делать дальше. Явился он, поскольку знал, что свидетель сам ранее судим, и поэтому, являясь «опытным» в этих вопросах человеком, может дать подсудимому совет.

Объясняя произошедшее прокурору, свидетель постепенно перешёл к обстоятельству, которое повергло меня в шок. Дело в том, что обвиняемый снимал на свой телефон видео, как он наносит удары ножом потерпевшему. Сидя дома у свидетеля, подсудимый показывал ему это видео – с какой целью, я так и не понял, но до конца свидетель смотреть отказался. Прокурор зачитывал показания свидетеля, которые последний давал ещё в феврале по поводу этого обстоятельства. Тогда он всё описывал следующим образом: «Съёмка велась фронтальной камерой, на экране было видно ухмыляющееся лицо подсудимого, который держал в своей руке нож. Позади него, упёршись спиной о стену, стоял сильно избитый потерпевший. Испуганным голосом он спрашивал у подсудимого, зачем ему нож и умолял не убивать. После этого я отказался смотреть дальше».

Обсуждая, что делать в сложившейся ситуации, свидетель вместе с обвиняемым пришли к следующему. Свидетель должен взять свой нож, который находится у него дома, и ударить им подсудимого. Тогда окажется, что это «потерпевший первым напал на обвиняемого». После этого можно спокойно идти в полицию и сдаваться. Местом удара выбрали правую ногу. Первый удар вышел неудачным – слишком слабо. Я хорошо запомнил слова свидетеля: «После неудачной попытки я увидел, как недовольно смотрит на меня подсудимый.

В тот момент я понял, что второй раз я промахнуться не могу».

Далее задавал вопросы защитник. Исходя из содержания этих вопросов мне показалось, что задавал он их просто потому что должен был это делать. Хоть какого-то смысла и, главное, значимости я в них не увидел.

Во время судебного процесса иногда я старался заглянуть в глаза подсудимому. Мне удалось сделать это лишь раз. Когда мы встретились взглядами, меня удивило то, как он смотрел. Его лицо не выражало никаких эмоций. Подсудимый сидел с таким выражением, с каким люди обычно ходят по городу. О чём он думал в тот момент?

Вскоре свидетеля увели, а судебное разбирательство было отложено на другую дату, поскольку в суд не явились ещё трое свидетелей. Их подвергнут принудительному приводу. Закрыв судебное заседание, судья ушёл в свой кабинет. Увели подсудимого, ушёл защитник с прокурором. Собрав вещи, вышел и я.