Текст книги "Как стать героем. Часть I. Кольцо для «Чародея»"

На службу к Берендею

День клонился к вечеру, и Санька непроизвольно ускорял шаг. Наконец показался город, спрятанный за высокими каменными стенами. Паренёк летел уже чуть ли не вприпрыжку и всё равно опоздал. Главные крепостные ворота закрылись перед самым носом. Он принялся барабанить по двери изо всех сил, в ответ из бойницы высунулась недовольная физиономия. Она удивлённо оглядела наглеца и скрылась, а вместо неё появился лук со стрелой. Санька моментально понял беспочвенность своих претензий и резво отпрыгнул в сторону.

Он отошёл подальше от ворот и осмотрелся по сторонам, прикидывая, куда приткнуться на ночь, очень уж не хотелось ночевать на улице.

Солнце почти спряталось за верхушки деревьев, когда Санька разглядел крытую соломой крышу.

Человеческое жилище обычно похоже на своего хозяина. Однако, по внешнему виду этого строения определить, кто тут жил, казалось абсолютно невозможно. Дом не дом, землянка не землянка. Перекошенная на одну сторону, вросшая в землю избушка.

Под стать развалюхе оказался и куцый дворик, заросший лебедой и крапивой. Две чахлых яблоньки и собачья будка без крыши, при ближайшем рассмотрении оказавшаяся полуразрушенным колодцем.

Парнишка перешагнул через завалившийся от старости плетень, подошёл к приоткрытой двери и постучал.

– Наконец-то хоть одна живая душа появилась, – раздался тягучий голос. – Заходи и дверь прикрой, сквозит.

Санька пригнул голову и вошёл внутрь. С минуту он стоял с широко раскрытыми глазами, привыкая к полумраку, царящему в комнате. Закопчённое окошко почти не пропускало света. Постепенно он разглядел стоявшую у стены широкую лавку, на которой лежал бородатый рыжий мужик. Рядом с лавкой стоял перекосившийся стол и колченогий стул. Кругом царил жуткий беспорядок. Одной уборки хватило бы на целую неделю. На полу – толстый слой мусора. На столе громоздилась гора немытой посуды. В углу жирный паук деловито заворачивал в паутину отчаянно жужжащую муху.

– Что, самому не дойти? Лучше замёрзнуть? – поинтересовался Санька у хозяина.

– Так ведь всё равно кто-нибудь когда-нибудь зайдёт.

– Хм, логично. Слушай, у вас переночевать можно? А то я в город не попал.

– Ночуй, какой разговор. Ежели место найдёшь.

Санька облегчённо вздохнул и огляделся, куда бы пристроиться. Дело это, однако, оказалось не таким простым. Лавка сразу отпадала, стол и стул, ввиду своей хлипкости, явно не годились, а другой мебели в комнате не было. Оставалась печь, но, заглянув на лежанку, Санька обнаружил, что и это тёпленькое местечко занято: на ней, накрывшись лоскутным одеялом, лежал здоровенный детина.

– Это постоялец, – почему-то перепугался рыжий. – Его лучше не трогать.

«Тут не поспишь, – понял Санька. – Придётся искать другое место для ночлега».

Он подошёл к окошку, выглянул на улицу и его прошиб озноб. На дворе стояла глубокая ночь. Темень, хоть глаз выколи. Ни луны, ни звёздочек. На душе стало тоскливо. Словно он снова угодил в коридор между мирами. Хотя, можно подумать, здесь лучше: дремучая Тмутаракань, затерянная среди дремучих лесов в дремучем прошлом.

Делать нечего. Словно потерянный пёс, он сделал пару кругов по комнате, притулился в углу и закрыл глаза. Вскоре понял, что замёрз, поднялся и подошёл к мужику.

– А чего так холодно?

– Щелей много. Надо бы мхом заделать, да никак не собраться.

– А печка?

– Дров нетути.

– Да во дворе полно хворосту, – рассердился Санька.

На него дома тётка вечно ворчала, что он лодырь и нужно сто раз сказать, чтобы прибрался хотя бы у себя в комнате, но хозяин избушки, похоже, вообще ничего делать не хотел.

– Сходить некому, – прохрипел рыжий. – Болею я. Лихоманка.

– Странная болезнь, никогда о такой не слышал. Ладно, лежи. Сам займусь.

Санька выскочил во двор и набрал ворох сухих веток.

Дальше всё почему-то пошло наперекосяк.

Вернувшись в избу, он попытался разрубить длинные ветки обнаруженным под лавкой тупым топором и едва не угодил себе по ноге. Пришлось просто затолкать их в печь, обломав тонкие концы.

– Чем разжечь? – спросил он у мужика, с интересом наблюдавшим за действиями парнишки.

Тот задумчиво посмотрел по сторонам и неопределённо пошевелил в воздухе пальцами.

– Кремень и трут или на окошке, или под столом.

Мужик, похоже, совершенно не знал, что у него где валяется. Найти в куче мусора маленький кусок кремня оказалось делом нелёгким. После долгих поиском пропажа нашлась в одном из кувшинов. Следующие полчаса Санька пытался высечь искру. Наконец это удалось, и он развёл огонь.

Печка немедленно задымила.

– Заслонка, – простонал рыжий.

Со слезящимися от едкого дыма глазами, зажав ладошкой нос, Санька рванулся к трубе, с ходу врезался в невесть откуда взявшийся стул и отбил коленку. Взвыв от боли, помянул недобрым словом печь, хозяина и судьбу-злодейку, затем попытался открыть заслонку и едва не вывернул палец. Похоже, её давным-давно никто не трогал.

– Ой—ё-ёй, – схватившись за голову, запричитал хозяин. – Погибель наша пришла. Угорим мы сейчас, горемычные.

Санька схватил топор, двумя ударами расшатал заслонку и выдернул её из полозьев.

Пламя ярко вспыхнуло, и печь перестала дымить. Остатки дыма сквозняком вытянуло сквозь щели.

Санька вытер рукавом мокрый лоб и поглядел на рыжего.

– Тебя как звать?

– Лёха.

– А меня Саня. Слышь, Лёха, так жить нельзя.

– Нельзя, – согласился мужик.

– Так прибрался бы для начала.

– А зачем? – пожал плечами Лёха. – Сколько ни убирай, через день то же самое будет. Бессмысленная трата сил. Лучше подождать, пока оно само образуется.

– А если не образуется?

– Значит, не судьба. Тем более напрягаться нечего. И потом, всё это суета, мелочи. Вот ты ругаешься, а я, между прочим, заклинание придумываю. Чтобы сразу всем стало хорошо.

– Чтобы всем сразу, такого не бывает.

– Ты в этом уверен? Жаль, очень уж хочется.

– Чушь собачья, – рассердился Санька. – Под лежачий камень вода не течёт. Неужели это нужно доказывать?

– Непременно! – почему-то радостно подтвердил рыжий. – Всё в этой жизни идёт своим чередом. Чему бывать, того не миновать. Человек, как эта самая муха – жужжит, бьется, а будет ли из всего этого толк? Очень большой вопрос. Если что должно произойти, произойдёт в любом случае, будешь ты дёргаться, или не будешь. Так что, береги силы.

Санька слушал и неожиданно поймал себя на мысли, что рыжий в чём-то определённо прав. Кто-то колотится всю жизнь, и ничего у него не получается, а кто-то живёт, не зная забот, абсолютно ничего для этого не сделав. Так что незачем переживать, надо немного подождать и всё образуется. И нечего ввязываться в авантюру, которая его совершенно не касается. Нужны ему эти подвиги. Пусть сами разбираются.

С печи донёсся шорох. Санька обернулся и увидел, что детина на лежанке проснулся и с интересом разглядывает гостя одним глазом. Второй глаз скрывала чёрная повязка. Санька почувствовал, как на него наваливается странная апатия. Захотелось пристроиться куда-нибудь в уголок и тихо подремать. Стало безразлично, вернётся он домой или не вернётся. Какая, в принципе, разница, где жить. Неожиданно сквозь замызганное окошко пробился солнечный лучик и скользнул по Санькиной руке. Сверкнуло колечко. Детина широко зевнул и перевернулся на другой бок.

Санька моментально ожил и озадаченный такой резкой сменой настроения хриплым шёпотом спросил у рыжего:

– Кто это?

– Лихо Одноглазое, – так же шепотом ответил Лёха.

– Это от которого сплошные неприятности?

– Оно. Пока спит, ещё терпимо, а как проснётся – туши свет. У меня ведь раньше и дом справный был, и хозяйство. А вот поди ж ты, какая беда.

– Так что ты молчал?! – вскинулся Санька. – Я читал, оно заразное. Прицепится, не отстанет.

– Заразное, – согласился Лёха и неуверенно поскрёб подбородок. – Только к тебе почему-то переходить не захотело.

«Так я тебе и поверил, – хмыкнул про себя парнишка. – Да ты, чтобы от этой бяки избавиться, мне что угодно наплетёшь. Не хочет оно ко мне переходить. А если захочет? Не хватало остаток жизни провести не поймёшь где. Ну и царство, того гляди в какую-нибудь передрягу вляпаешься: сначала Хряк, потом Кащей, теперь Лихо Одноглазое. Нет, так дело не пойдёт. Зло найду и сражаться с ним даже не буду. Царю расскажу, у него войско большое, пусть сам воюет, а я сразу домой».

– Пойду-ка я проветрюсь, – заявил он и осторожно, боком, боком, двинулся к выходу. Выскочил за порог и оторопел.

Солнце катилось к закату. В соседней роще репетировали трели соловьи. Редкие прохожие торопились к крепостным воротам. Оказывается, он просидел в избушке почти сутки и едва снова не опоздал.

Он припустился бегом и в последний момент проскользнул в город, опасаясь, что его остановят. Однако на него никто не обращал внимания: стражники лениво переговаривались, изредка поглядывая на установленный на обочине столб с прикреплённым к нему большим бледно-голубым кристаллом.

Сразу за воротами располагалась небольшая, выложенная булыжниками площадь. Прямо от неё, к видневшемуся впереди царскому дворцу вела широкая дорога со стоящими добротными домами за высокими заборами из толстых брёвен. Поперёк главной дороги, от площади, на обе стороны отходили две узкие улочки.

Санька задумался. Сразу идти к царю пока рановато. Сперва нужно походить по городу, присмотреться, может что и прояснится, только для начала найти местечко, где переночевать. Иначе наткнёшься на стражников, объясняйся потом, кто таков и что тут делаешь. И он свернул налево.

Будущий спаситель царства от неизвестно чего и кого тащился по пыльной улице. Здесь дома были попроще, заборы пониже, из горбыля и досок, а местами оградкой служил плетень из тонких жердин. Живот недовольным бурчанием периодически напоминал, что не плохо бы и поесть. Еда, к сожалению, на дороге не валялась, и шансов подкрепиться становилось всё меньше. Ноги от длительной топотни отяжелели и совершенно отказываясь идти. Поэтому, когда за углом обнаружилась вывеска: «Трактиръ „Три богатыря“», они, эти самые ноги, не дожидаясь указаний сверху, самовольно повернули к раскрытой двери.

Словно чёртик из коробочки появился хозяин заведения. Худой и длинный, словно жердь, с бесцветными бусинками глаз и жиденькими, расчёсанными на прямой пробор, волосами. И хотя глаза его смотрели с подозрением, физиономия просто лучилась радушием. Пусть посетитель хоть на чёрта лысого похож, лишь бы деньги оставил.

– Чего желаете?

– Поесть бы, – робко проговорил Санька и еле слышно добавил: – Правда, с деньгами проблема.

– Не подаем-с.

Только что широко улыбавшееся лицо презрительно сморщилось и обернулось небольшой, но заметной лысиной.

– Может сделать чего? Дров там нарубить или водички поднести? – всё так же нерешительно попробовал заинтересовать излучающий ледяной холод затылок Санька. Унижаться было противно, но уж очень хотелось есть. Не получив ответа и потоптавшись ещё немного, он решил зайти с другой стороны.

– А если вещь какую? Вместо денег.

Трактирщик, не торопясь, развернулся, с минуту раздумывал, словно решая, стоит ли вообще связываться с таким оборванцем, затем пожал плечами и нехотя процедил:

– Валяй.

– Вот, золотая. – Санька поспешно снял с шеи цепочку, подаренную тёткой на окончание школы.

Будь он более внимателен, то заметил бы, как на мгновение наружу проступило плутовское нутро хозяина. Глаза дёрнулись из стороны в сторону: не смотрит ли кто, и тут же его физиономия приняла прежнее, скучающее выражение.

– Безделица, – сказал он и сунул цепочку в карман. – Трёшка, не больше.

Из сказок, да небрежно пройденных учебников по истории, в Санькиной памяти осталось только то, что в старину имели хождение золотые и серебряные деньги, да перед революцией рубль был жутко дорогим. Поэтому, цена могла быть названа любая, главное обед. А ещё сдача. Будут деньги на первое время. И он торопливо шагнул за хозяином в трактир.

Проглотив в один присест жиденький супчик, Санька отвалился от стола. По всему организму разлилась приятная слабость, потянуло в дремоту. Хотелось просто сидеть и сидеть, однако на улице смеркалось, и нужно найти хоть какое-нибудь пристанище на ночь.

– Эй, уважаемый, – позвал он. – Давай рассчитаемся. А то идти пора.

«Уважаемый» нехотя отклеился от стула.

– Можно и рассчитаться. Значит так. Сорок и сорок – рупь сорок. Спички брали – два сорок. Водочка опять же. Ах, не брали водочки? А жаль. Да, вот ещё пирожок лежит надкусанный. Как раз три рублика и набегает. Так что, в расчёте мы с тобой. Иди дружок, иди.

С минуту Санька вникал в сказанное, переводя взгляд с пустой тарелки на откровенно бесстыжую рожу. Для чего-то дважды, в уме, повторил и пересчитал сказанное. Наконец до него дошло, что на стене этого заведения табличка «Предприятие высокой культуры обслуживания» никогда не висела, и вешать её никто не собирается, а над ним просто издеваются. Таких наглых выходок он и в прежней жизни не спускал и, не на шутку обозлившись, сгрёб нахала в охапку.

– Либо ты отдаёшь деньги, либо я тебя тут сейчас по столу размажу, – угрожающе произнёс он.

– Пусти. Договоримся, – просипел полузадушенный хозяин.

Санька слегка ослабил хватку. Трактирщик тут же вывернулся ужом, отскочил в сторону и засвистел. В дверях тотчас показались упитанные фигуры двух стражников.

– У чём дело? – прогудели они.

Трактирщик вихрем метнулся за спины прибывшего подкрепления и оттуда показал на единственного посетителя пальцем:

– Голодранец. На дармовщинку нажрался, а платить не хочет.

– Кто голодранец? Да он сам вор… – начал было Санька, но договорить ему не дали.

Стражники дружно затопали в его сторону, и один из них, не говоря ни слова, двинул парнишке рукояткой меча в зубы. От такого дружеского приветствия тот уехал под стол, сбив по пути пару лавок.

– Да что это такое, – начал заводиться Санька, вылезая из-под стола. – Можно подумать, я роль Пьеро репетирую. Одни подзатыльники да тумаки. А эти-то, грызлы, ни здрасте тебе, ни до свидания. Руки за голову, носом в землю. Ну, погодите.

И когда второй стражник попытался ткнуть его тупым концом бердыша, уклонился в сторону и схватил скамью. Скамейка была удобная. Увесистая. И двух молниеносных ударов хватило, чтобы нападавшие, словно мячики, разлетелись по разным сторонам.

– Один – один. Ничья, – объявил Санька. – Может, сядем за стол переговоров?

Но тупоголовая парочка мириться, по всей видимости, не собиралась. Напротив. До сих пор никто и никогда не оказывал им сопротивления. Это был первый случай, и он не лез ни в какие ворота. Стражники просто не поверили, что такое может быть. Они сосредоточено сопели и готовились ринуться в новую атаку.

– И до чего настырный народ пошёл, – грустно произнёс парнишка. – Готовы убиться, лишь бы по-ихнему было. А так нельзя. Сначала нужно поинтересоваться: что и почём, можно ли, не опасно ли? Здоровое любопытство облегчает взаимопонимание. Да и вообще, дяденьки, пора заканчивать. Приличные граждане давно спят, а не бегают друг за дружкой. И у меня есть забота поважнее, чем тут с вами кулаками махать. Эдак я никогда до дома не доберусь

Пока он стоял и разглагольствовал, первый стражник бросился вперёд, выставив перед собой меч. Санька сделал шаг влево, пропустил меч мимо себя, правой рукой ухватил нападающего за рукав и, слегка изменив направление движения, придал ему дополнительное ускорение. Тот с размаху врезался лбом в столб, подпирающий потолок. Сверху посыпалась труха, а бедолага тихо, без звука, съехал на пол.

Трактирщик с чугунком в руках попытался исподтишка подкрасться сзади, но ему был отвешен такой пинок под зад, что он, скрестив руки за спиной, закудахтал как петух и запрыгал на одном месте.

– Ишь ты, попрыгунчик какой, – хмыкнул Санька и тут же, увернувшись от бердыша, ударом кулака отправил второго вояку в глубокий нокаут.

Санька огляделся по сторонам и отряхнул ладошки.

– Гейм овер. Ввиду явного преимущества чемпионом города и окрестностей назначаюсь я. Все довольны, можно аплодировать.

Он поднял вверх руки со сжатыми кулаками, слегка поклонился воображаемым зрителям и оглядел поле боя. Эта быстротечная схватка разом сняла накопившееся за день напряжение. Настроение улучшилось и даже появилась шальная мысль, а не загнать ли обидчиков в печь, погреться.

Внезапно двери трактира широко распахнулись и на пороге появился вооружённый отряд.

– Стоять! Что за погром? – зычным голосом гаркнул один из вошедших.

Настоящий богатырь: высокий, широкоплечий, с аккуратно расчёсанными светлыми волосами и небольшой бородой, он отличался от остальных более богатой одеждой. Красный плащ был подбит по краю мехом, а шлем и доспехи украшены золотым орнаментом.

«Начальство, – догадался Санька и уныло подумал. – Кажись, вляпался. Сейчас трактирщик наврёт с три короба, что во всём виноват я, и пожалте в кутузку. А я на это не согласный».

Не долго думая, он шагнул вперёд.

– Жулики тут некоторые, обсчитывают. А вот эти, – он показал на с трудом поднявшихся с пола помятых стражников, – вместо того, чтоб разобраться, драться начали.

Командир обернулся назад, что-то сказал вполголоса, затем уселся на лавку и уставился на парня.

– Как кличут?

– Санька.

– Так ты говоришь, тебя обмануть пытались? Считать умеешь?

– Умею.

– Может, и грамоту знаешь?

– Есть немного.

– Это хорошо. Да и силушкой тебя, похоже, бог не обидел. Здорово ты их кувыркал.

Санька смущённо промолчал.

– А почему я тебя раньше не примечал? Ты не здешний? – продолжал расспрашивать старший, посматривая на перстень с голубым камнем.

– Счастья ищу, – схитрил Санька. Не рассказывать же, что он собрался спасать царство, хотя не знает от чего и как. Примут за ненормального.

– Ладно. Этот шельма трактирщик у нас уже давно на примете, так что ему впредь наука. Теперь с этими двумя разберёмся. – И он поманил к себе стражников.

Они, по-видимому, прекрасно знали, с кем имеют дело и, словно побитые собачонки, понурив головы, нерешительно подошли.

– Ого, Хряковы дворовые, – нахмурился он. – Интересно, с каких это пор царский советник за порядком в городе следить начал? А ну, брысь отсюда, пока по шеям не накостылял.

Стражники пулей вылетели из трактира, а старший снова повернулся к парнишке:

– А ты не хочешь ли у меня в дружине послужить? Я Липуня. Воевода. И ты царёв человек будешь. Это тебе не пирожки с капустой. Кров. Стол. За хорошую службу и награды немалые.

Санька от радости совершенно растерялся, не зная, что и сказать. Минувшие события вихрем промелькнули у него в голове. Ему дико повезло: сразу же попадал во дворец, а там и до царя рукой подать. Очень неплохое начало и, если так и дальше пойдёт, то завтра – разговор с Берендеем, а послезавтра – домой.

Воевода принял его молчание за согласие.

– Утром приходи ко дворцу. Пойдём к царю. На смотрины.

Воевода встал. Санька, не долго думая, поднялся следом. Оставаться на ночь в трактире, рядом с кровососом хозяином? Да никогда. Лучше на улице, под забором.

– Я, это, сразу туда пойду. Если закрыто будет, обожду немного. Зато не опоздаю.

– Ночевать негде? – улыбнулся воевода. – Пошли, определю на сегодня, а там видно будет.

– Один момент, – попросил паренёк и надвинулся на бледного хозяина заведения: – А должок?

Трактирщик торопливо сунул руку в карман и, не глядя, высыпал горсть монет.

– Вот это по справедливости, – сказал Санька, сгрёб мелочь и выскочил за воеводой.

На улице Липуня распустил отряд по домам и махнул рукой парнишке. Они свернули в переулок, вышли к крепостной стене и увидели маленький, едва заметный среди разросшихся лип, домик. Липуня потянул за верёвочку, щеколда приподнялась, и они, миновав крохотные сени, очутились в большой комнате. Добрую половину помещения занимала печь с лежанкой, накрытой толстым одеялом. Возле окна стоял дубовый стол, рядом широкая лавка и табурет. На стене висела полка с глиняной посудой.

– Здесь переночуешь, а завтра я за тобой зайду, – сказал Липуня и вышел.

Санька огляделся и скептически покачал головой:

– Спартанская обстановочка. Но одну ночь как-нибудь переживу.

Он взобрался на лежанку, завернулся в одеяло и, несмотря на суматошный день, сразу же уснул.

Наступило утро. Санька проснулся ни свет ни заря в самом радужном настроении.

– Итак, расписание уроков в смысле героических подвигов на сегодня. Встречаемся с Берендеем. Узнаём, кто и где нахулиганил, быстренько находим это самое Зло, остальное дело техники. Завтракаем, собираем дружину, естественно, возглавляем, раз никто другой справиться не может, и ведём в бой. Ближе к обеду, как и положено в хорошей сказке: Зло наказано, Добро торжествует. Все довольны и кричат «Ура!». Задание выполнено и… привет Средневековью. Да, чуть не забыл про пир горой и царские награды.

Он слез с лежанки и вовремя: в двери появился Липуня с узелком в руках. Увидев, что парнишка уже на ногах, воевода одобрительно крякнул, положил узелок на стол и развернул. На свет появилась кольчуга, коричневые кожаные сапоги и остроконечный шлем.

– Примерь.

Санька быстренько натянул кольчугу, сапоги и водрузил на макушку шлем.

– А меч?

– После смотрин, – усмехнулся воевода. – Ежели примут. Все вопросы касательно дружины решает царь. Всё-таки его личная охрана. – Он достал из кармана тряпицу, развернул и протянул пирожок. – С капустой. Замори червячка и пойдём.

Дежурный караул ожидал на улице. Кандидата в дружинники поставили в конце отряда, и они отправились во дворец.

Санька шёл, разинув от удивления рот. Вчера вечером, после пережитых злоключений, его бедная голова совершенно не воспринимала окружающий мир. Сегодня же, напротив, всё вокруг сияло самыми яркими красками.

Перед ним словно ожил школьный учебник истории. Ладные, украшенные причудливой деревянной резьбой даже самые простенькие избушки. Прохожие, одетые в яркую, расшитую затейливой вышивкой, разноцветной тесьмой и блёстками одежду, за которую любой этнографический музей заплатил бы бешеные деньги.

Вскоре показался царский дворец. Каменный, из красного кирпича, в один этаж, но на высоком фундаменте, с остроконечной крышей, башенками, богато украшенный затейливой мозаикой и лепниной.

Санька так засмотрелся на это великолепие, что случайно наступил на мирно дремавшую в луже свинью. От такой бесцеремонности хрюшка подскочила и завизжала как резаная, громко выражая своё возмущение. Санька дёрнулся, поскользнулся и во весь рост растянулся рядышком.

За спиной раздался звонкий девичий смех. Весь пунцовый от стыда, парень вскочил и развернулся к насмешнице. Словно горячая волна прокатилась по всему его телу. Перед ним стояла и весело смеялась невысокая девица-красавица, на вид лет четырнадцать-шестнадцать. С длинной, ниже пояса русой косой, зеленоватыми глазами, в расшитом золотистыми узорами белом сарафане.

Санька покраснел ещё больше. Он стоял, смущенно улыбаясь, и никак не мог решить, что делать: попытаться объяснить хохотушке, что не такой уж он и увалень или бежать догонять отряд.

Пока он собирался с духом и искал подходящие слова, во двор выскочил мужичок в заношенном халате и налетел на прекрасную незнакомку.

– Василиса. Ты, енто, что же вытворяешь? Прыщ… Тьфу ты. Прынц заморский уже два часа мается, тебя дожидаючись, а ты тут представление устроила.

Как ни готовился Санька к этой встрече, но у него от такой необычной ситуации округлились глаза.

«Да это же сам Берендей. С ума сойти. С живым самодержцем рядом стою. И царевна рядом. Эх, фотоаппарат бы сюда, да щёлкнуться на память, а то ведь дома не поверят», – мелькнуло у него в голове.

Царь, тем временем, продолжал прыгать вокруг дочери.

– И за что мне такое наказание? Была бы мать жива, она бы тебе быстро мозги прочистила. Уже стольким женихам от ворот поворот дала. Позорище. Скоро старухой станешь, а всё в девках ходишь. Марш во дворец.

– Пусть ваш принц катится в своё заморское царство-государство, – фыркнула Василиса. – Не по нраву он мне.

– И этот не по нраву, – схватился за голову царь. – И какого рожна тебе надо? Ты, почитай, уже целой сотне женихов отказала.

– Батюшка, а я вам сто раз говорила, что замуж не собираюсь. Не видела я ещё того молодца, кто мне подойдёт. Он должен быть умным, смелым, красивым. На руках носить. Любить меня. Понимаешь, любить.

– Глупости. Поживёте вместе год, другой – слюбитесь. А мне давно пора терем ремонтировать. Да на границе тревожно стало: сила тёмная пошаливает. Без союзника, хоть плохонького, никак не обойтись. А любовь, она зла…

– То-то от козлов отбою нет.

– Молчать! – взвился царь. – Вырастил на свою голову. Больно умная стала. Живо замуж, говорю.

– И не подумаю.

– Ах, ты супротив отца родного? Так я тебя за первого попавшегося встречного поперечного отдам!

Берендей закрутил головой. Вокруг, кроме мокрого Саньки, уже не было ни души, и царь, не долго думая, ткнул пальцем пареньку в живот.

– Во! Самый, что ни на есть, первый встречный. Назначаешься зятем. Можешь полюбоваться на свою невесту.

– Ещё чего. Оно мне надо, – пробормотал нечаянный кандидат в царские родственнички, а про себя подумал: – «Тут нужно поскорее к себе, в своё время, выбираться, а не семьёй обзаводиться».

– Что? И этот спорит! – взбеленился Берендей и начал носиться теперь уже вокруг парня, подпрыгивая и потрясая в воздухе маленьким кулачком. – Бунтовать! В холодную! На дыбу! Четвертую!

Трудное детство не прошло даром. Санька, как только на него начинали кричать, моментально ощетинивался ёжиком и лез в драку, не разбираясь, кто перед ним. Вот и сейчас он насупился и начал тихо закипать.

Василиса, наклонив голову набок, с минуту разглядывала обоих, затем неожиданно поймала отца за полу халата и медленно, с расстановкой, произнесла:

– Пошли к твоему чуду заморскому. О свадьбе поговорим.

Царь вмиг успокоился и, даже не взглянув больше на несостоявшегося жениха, засеменил во дворец. Царевна шла рядом и у самого входа оглянулась. К парнишке, продолжавшему стоять столбиком, уже бежал воевода.

– Ты что, сдурел? – прошипел Липуня. – Царю перечишь.

– Да я…

– Никаких «я». Скажи спасибо Василисе, отцу глаза отвела.

Воевода бросил быстрый взгляд на закрывшуюся за царём дверь и задумчиво поскрёб бороду.

– И как с тобой теперь быть?

В ожидании приёма заморский жених слонялся по тронному залу. Был он тощ, бледен лицом, с маленькими рачьими глазками. Под большим крючковатым носом виднелись реденькие усики, и такая же реденькая бородка обрамляла выступающую вперёд массивную нижнюю челюсть. На расшитом золотом камзоле не хватало пуговицы, зато за версту разило терпкими духами.

Увидев, что царская семья приближается в полном составе, он расплылся в широкой улыбке и расшаркался в глубоком поклоне.

– О, я имею счастье видеть самую прекрасную даму на всём белом свете. Вы даже прекраснее, чем вас описывали. Мне нужна именно такая жена: трудолюбивая и с хорошим приданым.

Василиса медленно подошла к очередному желающему увеличить территорию своего королевства, ласково посмотрела на него и, нежно улыбаясь, спросила:

– А зачем тебе жабу в жёны?

Принц вздрогнул и попятился.

– О, мой бог, что такое? Обманули. На портрете, который мне прислали, совершенно другая девица нарисована. А это какая-то уродина. И этот старый скряга в придачу всего полцарства даёт? Да целого государства мало, чтобы на ней жениться. – И он со всех ног, спотыкаясь, кинулся к выходу. – Кругом одни жулики. Никому нельзя верить.

Василиса усмехнулась и повернулась к отцу.

– Папуля, гляди. Сбежал женишок-то. И даже попрощаться забыл. Невежливый такой попался.

Царь без сил опустился на трон.

– Горе ты моё, – только и смог он проговорить, глядя на дочь.

Она рассмеялась и развела руками.

– Значит, не судьба. И я тебя, кстати, предупреждала. Говорила, какой муж мне нужен. Ну, а раз желающих на полцарства больше нет, то и я пойду. Погуляю.

Хлопнула дверь, и каблучки царевны застучали по ступенькам. Из-за трона высунулась голова Советника.

– Ух и шалунья у вас дочка, – хихикнул он.

– Тебе бы мои заботы, – удручённо вздохнул Берендей.

Он и не подозревал, насколько близок к истине.

Царская дочь оставалась одной из самых больших проблем Хряка. Ещё до того, как ему в голову втемяшилась бредовая идея стать царём, он пытался избавиться от Василисы. Однако царевна росла наперекор всем козням. Или же ей сильно везло, или её защищал кто-то очень могущественный.

Тайно изготовленное зелье, мгновенно убивающее самого здорового человека, было разлито по полу неуклюжим поваром, наступившем на неизвестно откуда взявшегося кота. Красивую игрушку, пропитанную ядом, утащила прямо из-под носа ребёнка здоровенная крыса. Когда же Хряк изготовил похожую на Василису куколку и приготовился, прочитав заговор, проткнуть иглой «царевну», у неё медленно раскрылись глаза. Этот ледяной взгляд, остановивший его у детской колыбельки много лет назад, советник запомнил навсегда: в момент его прошиб холодный пот, руки задрожали и, вместо куклы, он воткнул иглу себе в руку.

Вдобавок ко всему, Василиса почувствовала в себе волшебную силу и, пока ещё робко, пыталась ею пользоваться.

Всё это сулило советнику в будущем крупные неприятности и казённый дом, из которого не было выхода.

Не сумев извести царевну колдовством, Хряк решил: лучше выдать девчонку замуж, чтобы её увезли как можно дальше от родного дома. Советник искал женихов по всем заморским странам, рассчитывая следом за Василисой отправить и Берендея, а самому остаться наместником. А там и до трона рукой подать. Поэтому его жутко корежило, когда он видел, с какой лёгкостью царевна расправлялась с претендентами на её руку и сердце.

Василиса выбежала на крыльцо и увидев рядом с воеводой смельчака, не побоявшегося перечить самому царю, спустилась вниз и подошла к ним.

– Новенький?

– Новенький, – кивнул Липуня. – Хотел твоему батюшке представить.

Она едва заметно улыбнулась, в глазах сверкнули весёлые искорки. Санька подумал, что она вспомнила про его падение в лужу и снова густо покраснел.

– Завтра придёте, – приказала она. – Батюшка успокоится, а ежели и тогда на вас серчать будет, меня позовёте, помогу.

Василиса уже хотела отойти, как вдруг всё вокруг исчезло, а остался только парнишка. Он неподвижно лежал на широкой лавке со скрещёнными на груди руками. Она прикрыла глаза, а когда снова открыла их, видение исчезло.

«Слишком уж смел и беспечен, – встревожилась она. – Как бы беды не вышло».

– Один в поле не воин, – строго сказала Василиса, развернулась и направилась к подружкам.

– Чего это она? – Санька в растерянности уставился на Липуню.

– Не знаю. Только она любого человека насквозь видит, и судьбу его предсказать может.

– Да ладно, ещё скажите волшебница – хмыкнул Санька, но тут же, вспомнив про Кота Баюна и Кащея, прикусил язык.