Текст книги "Как стать героем. Часть I. Кольцо для «Чародея»"

– Ты кто? – удивленно промямлил Санька.

Вместо ответа противное создание принялось скакать вокруг него корча рожи и показывая язык.

Это превращение привело парнишку в чувство, и он вскочил на ноги.

– Ты Кикимора! – завопил он. – На людей кошмары нагоняешь. Сгинь, пропади!

Лесная злыдня, увидев, что её колдовские чары больше не действуют, метнулась в сторону и исчезла.

– Василиса! – во все горло прокричал Санька, встряхнул головой и вновь очутился на тропинке.

«Привидится же такое, – думал он, шагая дальше. – А ведь сам и виноват. Никогда и никого нельзя слушать. С Василисой, как вернусь, обязательно поговорю, и не так, как в прошлый раз».

И тут его словно пригвоздило к земле: колечко-то у Кикиморы осталось. Однако искать её, похоже, бесполезно.

Солнышко колобком катилось по небу, день был в самом разгаре. Санька притомился шагать и недовольно бурчал, стараясь в то же время не потерять из виду тропинку:

– Соловей говорил, до пруда недалеко. Интересно, он в чём измерял? Иду, иду и ничего. А если хорошенько подумать, к чему такая спешка? По такой жаре Водяной из воды и носа не высунет; ещё звать, кричать придётся. Так что можно чуток отдохнуть, да и перекусить не помешает.

Он огляделся, заметил невдалеке невысокий гладкий пенёк и повернул к нему. Чем не стол? Достал из кармана тряпицу с хлебом. Развернул и расстелил платок на пеньке, сверху положил хлеб и только приготовился отобедать, как раздалось недовольное шипение. Лежавший до этого неподвижно платок медленно поднялся вверх, и из-под него наружу высунулась рассерженная змеиная голова. От ужаса Санька едва не грохнулся в обморок. Конечно, если посмотреть со стороны, то зрелище замечательное: этакая бабушка в платочке. Однако Саньке было не до смеха. Он с детства не любил и боялся змей. При виде этих милых созданий он моментально впадал в панику. Самое интересное, что ни один из ползучих семейства гадов лично ему ничего плохого не сделал и почему их нужно бояться, он, хоть тресни, объяснить не мог. И всё же, никакие утверждения, что змеи первыми не нападают, а наоборот, сами пытаются убежать, не помогали. Как не помогали и уверения, что на свете масса безобидных особей, например, ужи. Какие пятнышки? Кто и где их будет искать?

Вот и теперь, увидев мелко дрожащий раздвоенный язык, круглые немигающие глаза, Санька с диким воплем подскочил высоко вверх, сорвался с места и пулей помчался по тропинке. Он нёсся, как угорелый, и даже не заметил промелькнувший мимо пруд.

Лес внезапно кончился и Санька очутился на берегу широкой реки. Поросший осокой пологий берег, жёлтый пятачок песчаного пляжа, небольшая камышовая заводь. Змей больше не было, зато возникла новая проблема: где-то позади остался пруд и Водяной. Однако идти обратно Санька не согласился бы ни за какие коврижки. И, по его мнению, делать такую глупость совершенно не обязательно.

«Рассуждая логически, владыка рек, прудов и всяких луж может находиться где угодно. Какая разница, где ему сидеть? Вода – она везде одинаковая. Если его тут нет, то можно попросить какую-нибудь рыбку, чтобы позвала».

Приняв такое разумное решение, он бодро направился к воде. Настроение сразу улучшилось; в голове всплыла старая детская песенка, и он заорал во всю мочь:

Я Водяной, я Водяной.

Никто не водится со мной.

А все мои подружки, пиявки и лягушки —

Тьфу, какая гадость.

– Это шо ещё за «гадость» такая? – раздался возмущенный голос, и от сильнейшего подзатыльника Санька полетел носом в репейник. – Кому это пиявки и лягухи не нравятся?

Несчастный «тайный посланник», причитая, выдрался из колючек. Перед ним, сердито насупившись, стоял странный дед: невысокого роста, толстопузый, с нечёсаной гривой зеленоватых волос и круглыми, как у рака, глазами навыкат.

– Ты что, старый, совсем сдурел? – накинулся на него пострадавший.

– А ты пошто мерзости всякие орёшь? – петухом лез в ответ незнакомец.

– Какие мерзости, дедуля. Песенка это детская. Понимаешь? Для маленьких. Из мультика.

– Енто неправильная песенка. Пиявки и лягухи не гадость, а очень даже и полезные. А ежели ты их не любишь, нечего вообще сюда ходить.

– Ну, ты даёшь. Да знаешь ли, кто я такой? – гордо вскинул голову Санька.

– И кто же?

– Посланник по секретной надобности самого царя Берендея, и дело у меня наиважнейшее к Водяному. Это мужик тут один с такой фамилией живет. Говорят, речной царь. Так что ты полегче, а не-то я твоих земноводных вмиг раздраконю, и икры от них не останется.

– Ишь ты, раздраконю. Тоже мне Змей Горыныч нашелся. А скажи-ка, мил-человек, у царя что, кругом одни дурни остались? Неужто он никого поумнее прислать не мог?

– Почему это дурни? – не на шутку обиделся царский посланник.

– А потому, что это ты ко мне шёл. Водяной – это я.

– Вы? – ошарашенно пролепетал Санька. Царь, хотя и речной, всё-таки царь, надо с ним повежливей. – А почему тогда здесь стоите?

– И где же я, по-твоему, быть должон? – вконец разозлился дед.

– Не знаю. В реке там или омуте. Под водой, короче. Править рыбами всякими, утопленниками.

– Не, точно бестолковый. Как скажешь – хоть стой, хоть падай. Мне больше делать нечего, только с утопленниками возиться. Ладно, если там ещё девушка молодая попадется, а остальные-то мне на что? И, вообще, отвечай, зачем явился?

– Царь Берендей прислал, сказал, за вами должок. А что за должок, это вы сами знаете.

– Берендей, говоришь? Тогда ясно, – хмыкнул Водяной и уселся на пенек. – Давай выкладывай, какой дорогой шёл?

– Вот оттуда. – Санька махнул рукой в сторону леса.

– Оттуда? Странно. – Водяной почему-то занервничал. – А ты там по пути ничего такого необычного не заметил?

– Ух, еще как заметил. Змеюку. Жуть.

– Чего? – опешил дед. – Какую такую змеюку?

– Живую. В платочке.

– С тобой говорить – сперва жбан воды выпить надо. При чем тут змея? Ты омут мой видел?

– Да проходил мимо. Канава как канава.

Речной царь с изумлением уставился на Саньку. Так обозвать заколдованное место. Здесь находился его подводный дворец, и, чтобы никто не докучал, он наложил на окрестные места страшное заклятие. Попасть к омуту можно было только по одной-единственной тропинке, о существовании которой знали немногие. Но это еще не всё. Всякий, из непрошеных гостей, кто сюда забредал, засыпал непробудным сном.

Санька, удирая от змеи, с такой скоростью проскочил мимо омута, что заклинания не успели на него подействовать.

Водяной, не подозревая, насколько прост ответ, не знал, что и подумать, и растерянно глядел на парня, почесывая запутанную бороду.

«Выходит, он тоже волшебник? И посильнее меня будет? А я его в колючки. Нехорошо получилось. Пока он сам этого не понял, надо его выпроваживать. Ещё взаправду осерчает, разбирайся потом. Нет уж. Пусть идет обратно во дворец».

– Ты передай царю, дождик завтра будет.

– Чего? – уставился на него Санька. – Какой дождик? Я что, за этим шёл?

– За этим, за самым. Берендей у меня завсегда погодой интересуется. Уже третий раз спрашивает. Так что возвращайся назад по тропке, да и всё как есть передай.

Идти по тропинке, на которой наверняка до сих пор обреталась змея, Саньку нельзя было заставить даже под угрозой немедленного расстрела.

– А какого-нибудь иного пути нет? – неуверенно спросил он. – Мне тут ещё в одно место заглянуть нужно.

– За тем бугром другая дорога, – махнул рукой Водяной, стараясь поскорее избавиться от неудобного гостя. – Правда, крюк небольшой сделать придётся, но это ничего – лишнего совсем немного, да и идтить хорошо.

– Вот и ладненько. Пошёл я потихоньку, только сначала попью, а то что-то в горле пересохло.

– А пиявки? – не удержался и съехидничал Водяной.

– Дались вам эти пиявки. Я же сказал, песенка такая.

– Ладно, ладно, не серчай. Давай попрощаемся: тебя ждут, да и мне пора делом заниматься. Вон родничок пробивается, помочь нужно. Река опять же в излучине заросла, почистить не мешало бы. Так что некогда мне тут с тобой возиться.

Подступал вечер. От реки потянуло прохладой. Вовсю стрекотали кузнечики, звенели цикады, с шумным плеском играла рыба. Санька подошёл к самой воде. На поверхности мелькнул серебристый хвост. Затем другой.

– Эх, здоровенная же рыбина, жалко удочки нет. Хотя, – он покосился на Водяного, – от этого ненормального защитника природы можно и по шее схлопотать.

Сбоку в камышах послышалась возня, шелест и негромкое хихиканье. Санька посмотрел на голоса и обомлел. На него смотрели две прелестные девичьи головки. Они о чем-то тихо переговаривались, а затем поплыли ему навстречу. Вдруг одна из них приподнялась, затем другая, и оказалось, что на них совершенно нет одежды. Густая краска залила молодцу лицо. Видя, что купальщицы не стесняются, он сделал шаг вперёд и помахал рукой:

– Девочки, а вот и я.

Те переглянулись, о чем-то быстро пошептались и снова уставились на него, улыбаясь до ушей.

– Эх, искупнусь! – завопил Санька, стащил с себя штаны, рубаху и прыгнул в воду. – Хороша водичка!

Девчушки восторженно заверещали и подняли фонтан брызг. И, о ужас, в воздухе замелькали серебристые рыбьи хвосты.

– Русалки! – взвизгнул паренек и рванулся прочь.

Он выскочил на берег, схватил штаны и, прыгая на одной ноге, попытался их надеть, но запутался в штанинах. Мокрые ноги скользили по траве, и он шлёпнулся обратно в речку. На четвереньках выбрался из воды, вскочил, зажал подмышкой мокрую одежду и кинулся наутек. Снова споткнулся, упал, вскочил и со всего маху врезался в речного царя.

– Ты что, сказился? – взвыл Водяной, отлетев в кусты. – Какая муха тебя укусила? Так и зашибить недолго.

– Рус-с-с-салки, – заикаясь и стуча зубами то ли от страха, то ли от холода с трудом выговорил Санька, показывая пальцем на реку.

– Русалки как русалки. Чего орать-то?

– Так ведь заманят и утопят.

– Где ты этой глупости набрался? – недовольно пробурчал Водяной, кряхтя и поднимаясь.

– Ну, как же. Это даже дети малые знают. Вот и в песне поётся: «Защекочут до икоты и на дно уволокут».

– Фу ты ну ты, – насупился речной царь. – У тебя своя голова на плечах есть? Кругом природа, свежий воздух, вода в реке чистая-чистая. И кому ты там нужен утопленником, раздувшийся да страшный.

– Ничего не знаю! – решительно произнёс Санька, кое-как натянув штаны и рубаху. – Все говорят, что русалки одиноких путников завлекают и топят. Вон они какие… завлекательные. Теперь я и сам вижу.

– Говорят, говорят. Ты слушай больше. А ещё волшебник. Мои девоньки, наоборот, бестолковых пловцов из воды вытаскивают. В основном-то кто топиться лезет? Молодёжь сопливая. «Ах, у меня несчастная любовь! Ах, никто меня не любит!», – и бултых в воду. Ну, с этими понятно. Они в воде поостынут, на бережке отлежатся, а там, глядишь, и домой подадутся. А вот с кем морока, так это с мужиками нетрезвыми, медовухи перебравшими. Как увидят моих лапулек, сразу к ним лезут, компанию составить. Мало того, что утопнуть могут, так ещё всю воду сивухой отравят. Я так девчатам и приказал – ежели идет пьяный, не высовываться. Пусть мимо проходит. Так нет же, непременно углядят.

Только вчера один такой глазастый отсюда неподалеку пузыри пускал. До чего накачался, что решил по воде, словно посуху, прогуляться. Русалочки-умницы давай его выпихивать, а он уперся и ни в какую. Раскричался на всю речку: «Девочки, я с вами. Буду самым главным дельфином». А сам лыка не вяжет. Плавники у себя искал. Пришлось этому, «бутылконосому», по щекам хвостом нахлестать, тогда немного очухался. А тут, как на грех, жена его по воду пришла. Видит, муженек-то в воде, с русалками вперемешку, и в крик: «Спасите, люди добрые. Помогите». Мужик сразу протрезвел, на берег выкарабкался. И что ты думаешь? Правильно. Бросился к своей законной половине и давай ей врать, что его эти соблазнительницы заманили, с ног сбили, в воду затащили, утопить хотели, но он им, уродинам, не дался. Лишь одну тебя люблю, а этих – только на сковородке. Теперь в деревне разговору на месяц.

Санька посмотрел на играющих в воде русалок.

– Может быть и так, – неуверенно проговорил он. – Они, конечно, ничего, симпатичные. Но мне идти надо, царь ждёт. Нечего время зря терять.

«Задание я выполнил, уж теперь-то царь будет доволен. Пора о деле поговорить», – размышлял Санька, барабаня кулаком по воротам.

Однако он опять размечтался раньше времени. Из бойницы башни выглянуло угрюмое лицо советника.

– Как там Водяной поживает? – недружелюбно полюбопытствовало лицо, со злобой и страхом разглядывая вернувшегося живым и невредимым посланника.

– Нормально. Кувшинки пересчитывает. Открывай давай.

Паренек развернулся спиной к воротам и принялся колотить по ним ногой, подняв ужасающий грохот.

– Кончай безобразничать! – завопил Хряк. – Стража, взять его, и под замок!

Ворота отворились, из них выскочили три стражника, больше смахивающих на небольших гиппопотамов, чем на воинов, и затопали к возмутителю спокойствия, выставив вперед пики. Увидев это воинство, Санька сразу понял, что перед ним не дружинники Липуни, а опять-таки люди советника.

– И чего он ко мне привязался? – недовольно пробормотал парнишка.

Он медленно попятился назад, затем развернулся и неторопливо побежал. Это подбодрило нападавших, и они добавили прыти, пытаясь догнать паренька. Он слегка прибавил, делая большой круг. Стражники, сопя от усердия, тоже поднажали, постепенно вытянувшись гуськом. Санька вернулся к воротам и резко развернулся лицом к преследователям.

Бежавший первым широкомордый детина ткнул в него пикой, но промахнулся и, потеряв равновесие, споткнулся. Голова его воткнулась в щель между створками, где и застряла. Второй стражник, громко сопя и задыхаясь от такого забега, оказался удачливее и попал в цель. Правда, не туда, куда целился, а чуток пониже – первому в зад. Пострадавший взвыл и, вывернувшись, с размаху опустил свой щит на голову растяпы. Тут наконец-то подоспел третий, самый толстый, самый неповоротливый стражник и, не сумев затормозить, со всего маху врезался в первых двух. Раздался оглушительный грохот, вопли и ругань. Перед воротами образовалась небольшая свалка из рук, ног и доспехов. Санька стоял рядом, задумчиво разглядывая эту симпатичную картину. Хряк взвыл от злости.

В это время на крепостную стену поднялся Берендей. Услышав шум, он подошёл к бойнице, выглянул наружу и, увидев кучу-мала из стражников, а рядом Саньку, упер руки в боки.

– Опять хулиганишь?

– Ничего подобного. Пытаюсь пройти для доклада. Водяной привет передавал. Сказал, на завтра сапоги готовь, дождик пройдёт.

– Ты чего несёшь?

– Вот и я удивился, при чем тут погода. А он говорит, что ты у него уже третий раз прогноз узнаёшь.

Берендей пожевал губами, посчитал в уме. Действительно, Хряк посылал на верную гибель двоих смутьянов, и те сгинули, а этот, вишь, вернулся. Не сработало колдовство.

Советник тем временем вихрем взлетел на стену, подскочил к царю и настойчиво потащил его прочь, погрозив молодцу кулаком.

– Царь-батюшка сейчас отдыхать изволят, а ты домой отправляйся, завтра будет тебе новое задание.

«Всё это очень странно, – размышлял Санька, шагая домой. – Берендей почему-то совершенно не желает разговаривать. Советник постоянно ставит палки в колеса и, скорее всего, опять даст какое-нибудь идиотское поручение. Этак никогда не узнаю, какое тут Зло объявилось, а если и узнаю, то не будет ли слишком поздно?»

Задачка, похоже, оказалась ему не по зубам, и Кащей напрасно на него понадеялся. Расстроенный парнишка размашисто шагал, невнятно бормоча ругательства и дергая головой. Редкие прохожие шарахались в сторону, что также раздражало.

«Одному не справиться, – наконец решил он. – Нужно звать на помощь Липуню и Василису, но чтобы ни царь, ни советник о встрече не знали. И тут без Домового не обойтись».

Он прибавил шагу и вскоре открыл дверь в свою избу.

– Ау, люди!

– Чё? – высунулась с лежанки заспанная голова Домового.

– Можешь позвать Василису?

– Ого! – пискнул Домовой и клубком скатился с печи. – Глаз положил? Уважаю. Действительно – жениться, так на царевне. Тем более она сама ищет женихов. А что, парень ты видный. Про тебя уже по всей округе судачат.

– Успокойся. Дело у меня к ней. И Липуню отыщи.

– Ну если и дело, и Липуню, то конечно, – вздохнул Домовой.

– Сможешь? Но так, чтобы ни одна собака не пронюхала.

– У меня во дворце Домовиха знакомая. Исполним в лучшем виде, – лихо отрапортовал Домовой и исчез.

Вскоре в дверь прошмыгнула белочка и обернулась Василисой, следом ввалился воевода.

– Зачем звал? – хором спросили они.

Санька присел на краешек лавки, пару раз кашлянул, прочищая горло, вздохнул, снова вскочил и принялся шагать из угла в угол, прикидывая, с какого конца приступить к разговору. Поначалу он хотел рассказать о своей миссии, но всё же решил, что пока не время.

– Понимаете, – начал он. – Я тут вчера, в смысле – сегодня, после Водяного одного волхва встретил. Он ко мне бросился, начал говорить, что видение ему было – царство в опасности. Что вы на это скажете?

– Моя дружина разобьёт любого супостата, если он к нам сунется, – твёрдым голосом отчеканил воевода. – А насчет всяких там предсказателей у меня от батюшки-царя есть ясные указания: все они жулики и пройдохи. Как начнет такой «знаток» людей мутить, сразу его в холодную под замок, чтобы другим неповадно было.

– Мне кажется, нет дыма без огня, – ответила царевна. – Последнее время у меня часто на душе неспокойно, а отчего, сама не знаю. Я, конечно, ещё многого не умею, но стоит мне «на будущее» посмотреть, словно пелена встаёт, ничего не вижу.

– Не густо, – подытожил Санька. – Короче, мне с Берендеем наедине поговорить надо, а советник постоянно под ногами путается. Не нравится он мне.

– Нам тоже, – сказал Липуня. – Но тут ничего не поделаешь.

– Я попробую встречу организовать, – сказала Василиса. – Только надо подумать, куда советника отослать.

А Хряк сидел в темном углу дворца и с ужасом думал, что не может справиться с Санькой. Мало того, что неизвестно, какова на самом деле волшебная сила у этого невесть откуда свалившегося на его голову несчастья, так теперь он умудрился подружиться со всей местной нечистой силой и при их поддержке наверняка стал ещё сильнее. И это очень плохо.

Придётся звать на помощь Серого монаха. Магистр, конечно, не подарок, к тому же он наверняка взбешён тем, что его обманули, однако сейчас Санька намного опаснее. Его необходимо немедленно убить. Да и вообще, пора Берендея в темницу, с Василисой разобраться, а воеводу – на плаху.

Хряк начертил магический круг и произнёс заклинание, вызывая повелителя Серого Ордена.

В круге появилась зыбкая фигура в серой рясе. Постепенно она приобретала чёткие очертания и откинула капюшон. На советника презрительно смотрел Магистр.

– За тобой должок, не забыл? Сколько будем ждать, когда ты нас выпустишь?

– Я всё помню и уже давно собирался выполнить своё обещание, но обстоятельства оказались против нас, – заюлил советник. – Не сомневайтесь, я обязательно всё исправлю. Прямо сейчас. Но с одним условием. Последним. Вернее, с двумя: для начала помогите мне избавиться от волшебника Саньки. Нападите на какую-нибудь дальнюю заставу. Я пошлю Саньку к ним на выручку, там вы его и убьёте. И второе – хочу получить царскую корону.

Монах поднял глаза вверх, сложил руки на груди и пошевелил губами, затем склонил голову и смиренно произнес:

– Мы поможем тебе.

Если бы Хряк мог знать, о чём думает колдун, то немедля отправил бы его обратно туда, откуда тот явился, но чужая душа – потёмки. Советник открыл проход в магическом круге, и Магистр шагнул вперед.

Он хлопнул в ладоши и… раздвоился.

– Мой двойник разберется с твоим врагом-волшебником. Я возвращаюсь, а завтра отсюда пойдёт моё войско.

Первый Магистр вернулся в круг и исчез, а из круга вышли с десяток монахов в серых плащах.

– Не маловато будет? – засомневался Хряк.

– В самый раз, – успокоил его двойник Магистра.

Застава

– Соня, подъём! – загремел в сенях гулкий бас, и в комнату ввалился Липуня, заняв собой, по обыкновению, всё пространство. – Просыпайся, леже… – начал он и осёкся.

Хотя на дворе уже наступило утро, здесь, похоже, ещё и не ложились. Постель не смята, а за столом, неподвижно, словно статуя, сидел полураздетый Санька и, не мигая, смотрел прямо перед собой.

Воевода подошел поближе, обошел вокруг стола. Затем остановился напротив парнишки и помахал у него перед носом рукой. Тот, не обращая никакого внимания на гостя, даже не шелохнулся, продолжая пялиться остановившимся взглядом на стол, в центре которого лежал большой клетчатый платок, заставленный маленькими фигурками черного и белого цвета. Лоб у него отливал синевой и слегка распух.

– Заколдовали! – ахнул Липуня. – Как есть заколдовали. Влип молодец. Заговоренные амулеты подсунули. Да и где ж ему все хитрости колдовские знать-то. Как ни крути, а всё одно – молод ещё. Ох, пропадёт ни за что. Спасать нужно.

Статуя неожиданно ожила и произнесла непонятное магическое слово:

– Шах.

Ситуация становилась безнадёжной. Если человек заговаривается, значит, злые чары уже прочно опутали его душу. Времени на раздумья не оставалось. Чем быстрее уничтожить эти бесовские штучки, тем лучше.

Старый добрый меч пошел на взлёт, как вдруг на противоположном конце стола материализовалась знакомая хитрющая физиономия.

– Шах и мат! – раздался тонкий голосок, и Домовой деловито послюнявил палец. – Давай лобешник.

Санька послушно наклонил голову, и на весь дом раздался такой звон, что Липуня непроизвольно поёжился.

– Вы что это тут делаете?

– В шахматы играем, – буркнул парнишка, потирая лоб.

– Играете? С кем? Вот с этим жуликом? Да ты на его рожу-то погляди.

– А чего сразу на личность переходить, – надулся Домовой. – И вовсе не рожа, а физиономия. Я знаю, в зеркало смотрелся. Очень даже ничего. Мне нравится.

– Ах, ничего. И давно вы тут сидите?

– Да только сели, – ответил Санька и выглянул в окошко. – Ба! Да уже скоро день на дворе. Тогда с вечера, однако. Вот время летит. А я ещё ни разу не выиграл.

– Да неужто? – весело прищурился воевода. – Ты глаза-то протри.

Домовой, видя, что на него не обращают внимания, тихо сполз с табуретки и исчез в углу.

Санька недоуменно посмотрел на воеводу. Затем нерешительно зажмурился, досчитал до десяти и снова открыл глаза.

– Жулик! – завопил он. – Полтергейст несчастный. Король-то мой совсем в другом месте стоит. То-то я гляжу, у меня первый взрослый разряд, а он шахмат в жизни не видал, первый раз играет.

– Ничего не первый, – раздалось из угла. – Если хочешь знать, я в игрушки разные, почитай, уже пятьсот лет с хвостиком играю.

В угол полетел валенок.

Липуня не мог сдержать смеха, глядя на это представление.

– Домовой у нас кому хочешь глаза отведёт. Только ты смотри, шибко не буянь. Кушак-то свой вспомни. Обидишь маленького – будет тебе тогда на орехи.

– Это точно, – подтвердил голос.

– Как же, размечтался. Держи карман шире, – продолжал бушевать Санька. – Кто тогда с тобой играть будет? Сверчки да тараканы?

В углу дипломатично промолчали.

– Мне очень нравится ваша задушевная беседа, – воспользовался паузой воевода. – Но давай собирайся. Царь требует.

– Эт я мигом, – вскочил парнишка.

Он быстренько оделся, прицепил меч и повернулся в Домовому:

– Ладно, вылезай. Я во дворец. Надеюсь ненадолго. А ты давай по новой фигуры расставляй и заруби себе на носу: такие фокусы у тебя больше не пройдут.

Добравшись до дворца, они поняли, произошло нечто чрезвычайное. Вокруг царила суматоха. К ним подбежал дружинник и прошептал что-то на ухо воеводе. Липуня нахмурился, махнул парнишке рукой, мол, иди один, а сам бросился в боковой коридор. Санька растерянно крутил головой, не зная, что делать, но с крыльца скатился Хряк и потащил парнишку к царю.

Берендей сидел на троне мрачнее тучи. В воздухе висела гнетущая тишина.

Сегодняшнее утро принесло плохие вести.

Бледный и осунувшийся, как после тяжёлой работы, советник ввалился в царскую опочивальню, распластался на полу и запричитал:

– Ой, беда, беда, беда! Чернокнижники иноземные в царстве твоём появились, шалят, народ с пути истинного сбивают. Гонец с дальней заставы прискакал, доносит, что от заставы остались одни головёшки и охрана полностью выбита. И замешана в том нечистая сила. И только что о странных иноземцах доложил сотник Сыч с ближней заставы. Так близко враг давно не появлялся.

Берендей побледнел. Сначала своя нечисть нервы попортила, теперь заморская объявилась.

– Срочно послать дружину.

– А кто город, если понадобится, оборонять будет?

– Что делать?

– Вопрос сложный, – поднялся, отряхивая пыль с колен, Хряк. – У тебя шапка дорогая, тяжелая, ты и решай. Лично я бы отправил против них этого выскочку Саньку. Шустрый он больно. Из любых ситуаций сухим выходит.

– Ты же говорил он колдун? – растерялся Берендей.

– Он нашим чародеям голову заморочил. Вот пусть с чужими колдунами и разбирается, – ответил Хряк и едва слышно добавил: – Если сможет.

Берендей долго глядел на молодца, который совершенно извелся и переминался с ноги на ногу, но, наученный горьким опытом, рта не открывал.

– Есть у меня для тебя новая служба. На границе люди тёмные появились. Нужно съездить на заставу к сотнику Сычу да поглядеть.

– Запросто, – обрадовался Санька.

Наконец-то он выяснит, ради чего его сюда затащили. Смотреть – не мечом махать. Жалко бинокля нет. Так бы издалека прикинул, сколько врагов, и доложил царю, а дальше пусть сам с ними разбирается.

– Ты шибко не веселись, – одёрнул его Берендей. – Дело непростое. Говорят, что пришлые – маги и чернокнижники.

Санька поморщился. Связываться с колдунами, тем более заграничными, не хотелось. Колдун – он и в Африке колдун. Если, конечно, не жулик. Но жулики они или настоящие специалисты по чёрной магии – неизвестно. А вот свои способности Санька знал хорошо.

– А может дружину послать? Почему я один?

– А ты у нас словно заговорённый. Везёт тебе.

Хотя такая оценка из уст самого царя приятно ласкала слух, с этим утверждением Санька мог бы поспорить. Раз на раз не приходится. С царем, однако, спорить опасно. Не ровен час, осерчает и не задумываясь выполнит свою угрозу – отрубит голову. Да так ловко, что обратно не приделаешь. Никакое волшебство не поможет. Так что придётся ехать. Хотя где наша не пропадала. Кащей говорил, что он справится со Злом, а Бессмертный будущее видит и обманывать не станет.

– И когда идти?

– Да уж давно пора. Так что шагай на конюшню, бери коня – и вперёд. Дайте ему грамоту, чтобы свои ненароком не подстрелили.

Хряк тут же подсунул заранее заготовленную бумагу. Парнишка, не глядя, сунул её за пазуху и вышел из дворца. На крыльце его ждали встревоженные Василиса и Липуня.

Санька уже успел справиться со своим волнением и бодрым голосом в двух словах пересказал им разговор с царем.

– Я к сотнику Сычу. Папаня твой о колдунах говорил, появилась тут у нас пара-тройка одуревших шарлатанов. Я их немного погоняю и обратно вернусь. – Он повернулся к воеводе: – Домового предупреди. Пусть потренируется. А я мигом.

– Ты не очень-то хорохорься, – нахмурился Липуня. – Колдуны они или нет, не знаю, мое дело – неприятеля бить, но гонец доложил, на людей словно наваждение находит. Противника вроде бы и немного, а застава вчистую вырезана. И никто ничего объяснить не может. Помнишь оборотней, что на нас напали? По всему, этих самых колдунов рук дело. Вот такие пирожки с капустой получаются. Потому на рожон не лезь, будь поосторожнее. И ещё. В той стороне замок племянника Змея Горыныча. Племяш пока ни в чём худом не замечен, но про него всяческие страсти рассказывают, и чует моё сердце, будет нам ещё с ним забот. Так что ты ворон-то в дороге не считай.

– Ерунда, – отмахнулся парнишка.

– Ой, не хвались, – покачала головой Василиса. – Заставы не дети малые охраняли, и то сгинули. Никто не знает, откуда эта темная напасть и насколько она сильна. И с племянничком лучше не встречаться. У него с головой, вернее с головами, нелады.

– Раздвоение личности?

– Да нет, просто их две.

– Подумаешь, – усмехнулся Санька. – У нас в сказках у драконов как минимум три головы, а то и больше.

Но заметив, что воевода и царевна не разделяют его радужного настроения, согласно кивнул: – Хорошо, буду осторожен. – И, беззаботно посвистывая, отправился на конюшню.

Приближающаяся осень исподволь ляпала на густую зелень леса яркие, разноцветные краски. Дни ещё стояли теплые, но ночью уже было довольно-таки прохладно; природа ненавязчиво предупреждала о грядущих холодах.

Санька ехал, полной грудью вдыхая свежий воздух и разглядывая окружающую природу. Он не спешил. Он не трусил, просто заметил интересную особенность: чем меньше торопить события, тем удачнее они завершаются.

На этот раз обошлось без приключений. Никто не нападал. Дорога прямая, попыток исчезнуть не делала, и вскоре показалась сторожевая крепость.

Заставу устроили на высоком берегу реки. Прямо перед ней расстилалось чистое поле, ни деревца, ни кустика. Стены сделали из вкопанных в землю толстых, заострённых брёвен. Дорога упиралась в окованные железом массивные ворота, расположенные в центральной башне. Другая башня, дозорная, возвышалась внутри крепости.

«Незаметно не подобраться, – подумал Санька, – да и так просто, с наскока, крепость не возьмёшь. Действительно, дело нечисто».

Он подъехал к воротам, но не успел постучать, как из верхней бойницы выглянул дружинник.

– К сотнику Сычу, – крикнул парнишка и показал грамоту.

Ворота открыли. Он въехал и осмотрелся.

Застава в плане образовывала большой круг. Вдоль стены для обороняющихся шёл помост с приставленными к ним лестницами. Из построек – пара небольших домов и несколько строений, похожих на сараи, посредине маленькая площадь, с той самой дозорной башней.

Санька сполз с коня и его проводили в избу, где жил Сыч. Тот прочитал грамоту и вздохнул. Лучше бы воеводу с дружиной на помощь. Но начальству виднее, может в другом месте дела ещё хуже.

– Против нас монахи. Много. Слухи всякие ходят.

– Это я уже знаю. Новенькое что-нибудь? Поймали хотя бы одного? Я бы с ним покалякал.

– Утром наш дозор с ними в лесу столкнулся. Драться не дрались; наших двое, а тех – полтора десятка, вмиг бы на копья подняли. Дозор отпустили, сказали, скоро придут и приказали, чтобы мы сдавались.

– Размечтались, – хмыкнул Санька. – На испуг берут, вдруг струсим и лапки вверх. Может им ещё и пирожки с капустой подать. Совсем очумели. Ничего. Не с такими парламентёрами разговоры вели.

Сотник неодобрительно смотрел на сидящего перед ним царского посланника – уж больно тот молод и нахален. Но, с другой стороны, и слухов о подвигах этого молодца предостаточно. А главное, сам царь его прислал. Значит, своё мнение лучше пока держать при себе, а там видно будет, на что годится эта прыткая молодёжь.