Текст книги "Как стать героем. Часть I. Кольцо для «Чародея»"

– Так, – произнёс парнишка. – Всё понятно, снова чудеса. Теперь мне какое-то чучело еловое голову морочит. Дудки. Делать больше нечего, как за ним по лесу скакать.

Он развернулся в обратную сторону, прошел несколько шагов и… наткнулся на старика.

– Ну, наконец-то, – протянул Санька. – Вы не подскажете, как пройти к болоту?

Дед молча неопределённо махнул рукой и исчез.

«Так и есть, лесное привидение, какой-то грибник заблудился и помер. Нечего на него обращать внимание», – решил Санька и посмотрел на кольцо. – Ну, давай, показывай дорогу.

На этот раз колечко помогать отказалось. Парнишка сделал несколько оборотов вокруг своей оси, цвет не менялся. Скорее всего, болото находилось где-то рядом, и нужно просто идти прямо в любом направлении. Вот ежели собьётся, тогда колечко сработает.

Он покрутил головой, прикидывая, куда лучше податься, выбрал местечко, где деревья росли не так густо и двинулся вперёд. И снова перед ним, словно из-под земли, вырос старик. Разбираться с привидением не имело смысла, поэтому Санька обошёл деда и направился дальше. Но уйти от противного старикашки, так же как перед этим и догнать его, не удавалось, он постоянно появлялся перед самым носом. Санька начал снова заводиться, но, представив эту игру в догонялки со стороны, рассмеялся и с безмятежным видом уселся на поваленное дерево.

Дед остановился, потоптался немного на месте, а затем, поняв, что на него не обращают внимания, медленно подошёл. Было видно, как его распирает любопытство.

– Чего уселся-то?

– С зайцами наперегонки бегай, если тебе больше делать нечего, а то мельтешишь, аж в глазах рябит. А я лучше передохну – всё полезней, чем за тобой гоняться.

– Дык все гоняются. Ты знаешь, какой я для всех нужный. Я ведь потаенные места знаю, где клады хранятся. А тебе что, золота аль серебра не надобно?

– А у тебя есть?

– А ты думал! – радостно воскликнул дед и тут же спохватился: – Конечно, не столько, сколько люди болтают. Так, самую малость.

– Можешь себе оставить, оно меня не интересует. Ты лучше скажи, как отсюда выбраться?

– А волшебное слово?

Санька слегка опешил и хотел сказать, что с волшебным словом сам бы дорогу нашел, но тут до него дошло, о чем речь, и он добавил:

– Пожалуйста.

– Эх, молодежь, молодежь, – протянул старичок и, прищурив левый глаз, выпалил: – Что-то кушать хочется. Не угостишь ли старого человека чёрствой корочкой?

От этого вопроса Санька малость оторопел. С каких это пор привидения есть просят? Значит, он живой. А вдруг это вампир? Хотя вампир навряд ли будет много разговаривать, а сразу вопьётся в шею.

– Так что, угостишь? – переспросил дед.

Санька поморщился. Поесть бы он был и сам не прочь, но у Яги он успел прихватить только горбушку хлеба, а шагать невесть сколько. Он ещё немного покряхтел, пару раз почесался, затем встал и решительно вытащил хлеб.

– Держи.

– Сам-то как?

– Я недавно поел, – соврал парнишка. – Опять же, вон за теми кустами землянику видел. – И он отошел в сторону, делая вид, словно что-то ищет под ногами.

Дед, занятый едой, кивнул в ответ. Управившись с горбушкой, он смахнул крошки с ладошки в рот, причмокнул два раза и, насмешливо глядя, произнёс:

– А землянике не сезон. Отошла она, родимая.

– Не сезон, – согласился Санька, прислушиваясь к глухому бормотанию у себя в животе.

– Ты ж сначала не хотел давать хлеба, – не унимался дед.

– Не хотел.

– А чего передумал?

– Кто его знает. Начну потом думать, что пожадничал. А оно мне надо? Стресс укорачивает жизнь.

Дед пропустил мимо ушей странное слово «стресс». Он сидел, задумчиво глядя вверх.

– От природы оторвались, – наконец произнёс он.

– Придумаешь тоже, – хмыкнул Санька. – Какая еще природа? Она же несознательная.

– Много ты понимаешь. – Глаза у деда сделались озорными. – Я сюда сейчас медведя позову. Вот говорят: «медведь на ухо наступил». А косолапый знаешь какие мелодии на расщепе выводит – заслушаешься. Сядь и смотри, только не дёргайся.

– Верю, верю! – замахал руками Санька. Только Топтыгина не хватало для полного счастья.

– Не хочешь, как хочешь. Сам-то есть будешь?

– Перебьюсь. У нас люди специально голодают, чтобы здоровее быть.

– Может, у вас и голодают, а у нас так не принято гостей встречать, – сказал дед и хлопнул в ладоши.

Словно из-под земли на ближайшем пеньке появилось лукошко, полное спелых ягод. Санька не заставил долго упрашивать себя и навалился на ягоды, вмиг опустошив корзинку.

– Спасибочки за угощение, – сказал он, отставив лукошко в сторону. – Хотя странно как-то: ты у меня поесть просишь, а у самого еды навалом. Скучно, что ли? В лесу, наверно, давно живешь?

– С самого рождения. Леший я.

– Точно! – хлопнул себя по лбу Санька. – И как я сразу не догадался. Мужичок-боровичок, он же Лесовик, он же Дедок. Вредный дед, который незадачливых путников по лесу водит, голову им морочит, а они в самые дебри попадают и бесследно исчезают.

– Чур меня, чур меня! – всполошился Леший. – Кто тебе этих глупостей понарассказывал?

– Никакие не глупости. Все вы тут одного поля ягоды – что ты, что Яга. Кто мне голову морочил, по лесу гонял? Иван Сусанин?

– Дык, как сказать. Гляжу – идешь. Бубнишь чего-то. Руками машешь. Странно. Дай, думаю, посмотрю, что за человек.

– Посмотрел?

– Посмотрел. Ты не злой.

– В честь чего я злиться должен?

– Народ нынче нервный пошел. Раньше-то люди намного добрее были, а сейчас – как сглазили. Только о себе думают. Ещё совсем недавно дверь в избу палкой подпирали и всё, чужой не войдёт. Теперича замков понаставили, друг от дружки таятся. Да и вообще, что-то странное, мрачное стало вокруг твориться. Каждый только о своей выгоде думает. Чуть что не по нраву – в драку лезет. «Мой лес! – кричит. – Я первый сюда зашел!». Ты сам посуди, как может лес быть чьим-то? Природа – она и до нас была и после нас будет. Если, конечно, к ней бережно относиться. Вот и приходится за порядком следить. Чтобы понапрасну деревьев не ломали, не мусорили, почем зря зверей не губили. Вот ты говоришь, путников в лесную чащу на погибель завлекаем. А мы ведь только плохим людям стежки-дорожки путаем, да и то только затем, чтобы они сюда, в лес, не ходили. Однако нас почему-то нечистой силой обозвали и теперь нами малых деток пугают.

Леший на минуту замолчал, задумчиво глядя перед собой, затем удрученно покачал головой и снова повернулся к Саньке.

– А ты чего в лесу потерял?

– На Дальнее болото послали и приказали принести цветок волшебный. То ли царь занедужил, то ли ещё чего, я так толком и не понял, но советник сказал, что это единственное средство.

– Советник, говоришь? – нахмурился Леший. – Ну, этот если куда пошлет, оттуда редко кто живым возвращается. Неспроста это. Он же сам последний цветок прошлым летом сорвал. Не иначе голову тебе морочит. Вот, возьми клубок. Он покатится, а ты иди за ним, прямо к дому и выйдешь. А царю передай: пусто на болоте, пусть домашними средствами лечится.

Клубок бойко катился по земле, продирался сквозь кусты, подскакивал на кочках, не давая возможности ни на минуту сбавить скорость. Наконец лес закончился, показался город. Клубок исчез. Взмыленный от этой беготни Санька решил немного передохнуть.

Он уселся под берёзой, прислонился спиной к дереву и закрыл глаза. Легкий ветерок приятно шевелил волосы, расслабленное тело наслаждалось покоем, тревоги и страхи потихоньку ушли, уступив место благодушному настроению.

«Интересно, где сейчас Василиса? – подумал он. – Встретиться бы. Поговорить».

До сих пор он считал, что принцессы и прочие царские дочки – взбалмошные и капризные создания. Василиса же оказалась совершенно другой, вполне нормальной девчонкой.

Розовые мечтания прервал звучный удар по затылку. Санька съёжился. Никак новая напасть? Он быстро огляделся. Вокруг никого, а вот наверху послышалось шуршание. Он поднял голову. На ветке, поблескивая бусинками глаз, сидела белочка. В лапах она держала большую еловую шишку, точно такая же валялась на земле. Вот кто, оказывается, дерётся. Маленькая хулиганка поняла, что её заметили, выпустила шишку и весело пискнула. Санька, не удержавшись, показал ей язык. Белочка изумлённо замерла, фыркнула и спрыгнула на землю. Теперь пришел черёд удивляться парнишке: перед ним стояла Василиса.

– Я так и думала, что ты меня узнаешь, – улыбнулась царевна.

Санька растерялся. Всего пару минут назад он мечтал с ней поговорить, проявляя незаурядный интеллект, тонкий юмор и умопомрачительную галантность. И вот теперь, когда представилась такая возможность, все заранее приготовленные замечательные слова разом покинули его бедную голову. Он сидел пень пнем и тихо краснел.

Василиса решила, что на неё обиделись из-за шишки.

– Я не хотела, так получилось. Меня Леший научил: можно сидеть у себя во дворце, а яблоки срывать в соседнем саду. Я на шишках тренируюсь. Но пока плохо получается. Вот шишка и не долетела. Только ты никому не рассказывай. Отец наших волшебников не любит, если узнает, рассердится.

– Как скажешь.

– Я ещё учусь волшебству и пока мало чего умею, – призналась она. – Вот моя мама, рассказывают, была настоящей ведуньей, дружила с лесными берегинями и духами. Она умерла, когда я была совсем маленькой. Говорят, навели порчу. И никак не узнать, кто это сделал. Все попытки натыкаются на странную темную силу. Даже оставшееся от мамы волшебное зеркало треснуло, пришлось новое искать. Но я обязательно выясню, кто её погубил.

Санька смотрел на неё, разинув рот. Красавица, да ещё и колдунья.

– Ну, мне пора, – улыбнулась Василиса, превратилась снова в белочку и исчезла в лесу.

– Погоди, – дёрнулся Санька.

Но её уже и след простыл.

– Вот и поговорили, – вздохнул он и направился к городским воротам.

– Колдун он, царь-батюшка. Самый что ни на есть колдун, раз в болоте не утоп, – нашёптывал Берендею на ухо Хряк, глядя на стоявшего перед троном Саньку. – Да и с оборотнями простой человек без колдовства справиться не может. Не извести нам его. Лучше голову отрубить. Верное дело.

– Помолчи, – шикнул на советника Берендей и повернулся к парнишке – Пока свободен. Я устал, завтра поговорим.

Едва Санька скрылся за дверью, он соскочил с трона, нервно пробежался несколько раз из угла в угол и остановился напротив советника.

– Не могу я так просто взять и позвать палача, – сердито буркнул царь, нервно теребя бородку. – Раз воевода, а главное Василиса, опутаны злыми чарами, неизвестно, что они сделают, увидев Саньку на плахе. Надо другую хитрость придумать.

– А давай отправим к Водяному, – зловеще ухмыльнулся Хряк. – У него уже не один молодец сгинул, глядишь и этот в заколдованном омуте навеки останется. Только чтобы ни воевода, ни твоя дочка не прознали, а то опять сорвётся.

Новые испытания

Пушистый солнечный зайчик осторожно вскарабкался на подоконник, задержался на мгновение и тихонько по одеялу и подушке перебрался на лицо спящего человека.

Санька продрал глаза и с хрустом потянулся. Он сполз с лежанки и распахнул окошко. Комната наполнилась весёлым щебетом птиц. Яркое солнышко уже поднялось над вершинами деревьев. День обещал быть чудесным. Скоро встреча с Берендеем и, наконец-то, можно узнать, что за Зло угрожает царству. После встреч с Привидением, Бабой Ягой, Лешим, а тем более с самим Кащеем, предстоящая работёнка не казалась такой уж трудной. К тому же у него есть волшебное кольцо, и сегодня встреча должна пройти как по маслу.

Санька вышел в сени, сполоснул лицо холодной водой из кадки и вернулся в комнату. Теперь завтрак, и можно отправляться во дворец.

Неожиданно ожил пояс. Он медленно приподнялся над лавкой, на мгновение неподвижно завис, словно раздумывая, куда податься, а затем плавно поплыл в воздухе.

От удивления Санька вытаращил глаза.

«Что за чертовщина? Кто это вздумал здесь колдовать? Я тут, понимаешь, у самого Берендея на службе состою, по лесам да во дворце по углам нечисть гоняю, а она у меня дома завелась. Я этого кудесника сейчас в мелкий порошок разотру. Я его в бараний рог скручу. Да я ему… да я…»

И тут парнишка похолодел. Раз колдует, значит, не боится, какое-то жутко заковыристое волшебство в запасе имеет. А если это Зло прознало, что его извести хотят и решило первым напасть? Вот возьмёт сейчас ремешок и вокруг горла обмотается.

Не отрывая взгляда от свихнувшегося предмета одежды, парнишка пошарил вокруг себя, нащупывая меч. Под руки попалась кочерга. Всё лучше, чем ничего. Зажав железяку в руке, Санька потихоньку, на цыпочках, пошёл вслед за поясом, который неторопливо плыл вдоль стены. Дело ясное – наводили порчу. Сначала очертят круг, потом гром, молния, заклинания всякие на стене проявятся и всё, готовьте тапочки – погиб в расцвете лет.

– У, демон неструганный! Поймаю, всё колдовство назад вгоню, – тихо матерился «ответственный за царскую нечисть».

Он сосредоточенно ходил по комнате, боясь пропустить момент, когда обнаружится неизвестный и, несомненно, злой колдун. Нервы были напряжены до предела, и заметив краем глаза смутную тень, он резко остановился и, развернувшись, замахнулся своим оружием. Но, обескураженный, остановился. На него с выпученными глазами и раскрытым ртом смотрел воевода.

– Липуня, осторожно! – предостерегающе вскинул руку Санька. – У меня нечистая сила шалит. Со свету сжить хочет. Гляди, что вытворяет.

Грянул хохот. Воевода веселился до слёз. Он захлёбывался от смеха, икал и в конце концов повалился на пол. Наконец успокоился, поднялся на ноги и произнёс:

– Уф, ну с тобой не соскучишься. Я, уж, перепугался, что у тебя после вчерашнего с головой стало худо. Захожу, а ты босой, в одних портках по комнате кружишь да ещё кочергу, как флаг, держишь. Эх ты, Аника-воин. Это ведь Домовой.

– Домовой?

– Он самый. Скучно ему. Ты здесь не первый день живёшь, а его не замечаешь. Вот он и устроил маленькое представление. У тебя ещё так, семечки. Вот один мой знакомый своего Домового умудрился обидеть ненароком. Так тот ему такой погромчик сообразил: любо-дорого смотреть. Всю избу перевернул.

– И очень даже запросто, – раздался тоненький голосок.

Санька оглянулся.

На столе, болтая ножками, сидел маленький старичок.

– Мы люди добрые, мирные. За порядком в доме следим. По хозяйству завсегда помогаем: посуду, там, помыть, пол подмести. Скотинку, ежели таковая имеется, покормить. А потому имеем полное право хотя бы на отдельное «спасибо». Я уж не говорю о кружечке молока и кусочке хлеба. Лучше, конечно, ежели хлебушек этот с маслицем и большим кусочком жареного мяса.

Санька с любопытством разглядывал деда. Он прежде слышал и читал о домовых, да и тётка рассказывала. Но там выходило, что это – вредные мелочные создания, способные в основном на различные пакости типа залить водой кровать, поджечь скатерть или разбить банку с солеными огурцами. Сидящий напротив симпатичный старичок никоим образом не походил на тех, газетных барабашек.

– Вообще-то, тебе жениться надо, – продолжал разглагольствовать Домовой.

– Мне? – опешил Санька.

– Тебе, тебе. Ты погляди, какая вокруг грязь да беспорядок. Одёжка пораскидана, посуда третий день немыта. Паукам – так тем совершенное раздолье. Самое, говорят, место для охоты. И мух навалом, и никто ловить не мешает. А будет жена – будет тебя обстирывать, обшивать, обкармливать, об…

– Постой, постой. Я пока жениться не спешу, – замялся молодец.

У него были несколько иные представления о семейной жизни. Жениться – так один раз и до гроба. Он её носит на руках; в перерывах они сидят на лавочке и смотрят на звезды. Утром – кофе в постель, вечером – стихи при луне. Беседы об искусстве. Мягкий полумрак, ну и всё такое. Она до самой старости красавица. Василиса Прекрасная. Все вокруг завидуют. При чем тут какая-то посуда, пауки? Чушь собачья. Да он ради своей Василисы на любой подвиг готов. Тут он вздохнул: с настоящей Василисой, дочкой Берендея, он после возвращения так ещё и не повстречался.

– Не спешишь, так не спешишь, – гнул свое настырный дед. – Но учти, и я больше с тобой нянчиться не намерен.

– Подумаешь, – выпрямился во весь рост и выпятил вперед грудь Санька. – Больно надо. Да я, если хочешь знать, сам всё делать могу.

– Ой ли? – скептически хмыкнул Домовой.

– Спорим.

– На что?

– На ведро медовухи.

– Идет.

– Чур, разбиваю, – вмешался Липуня. – У меня как раз и огурчики на огороде поспели. А сейчас тебя царь вызывает. Только ты к нему один пойдёшь, мне приказано дружину для смотра приготовить.

Воевода вышел. Санька быстренько оделся и заторопился следом.

– А поесть? – остановил его Домовой.

– Потом.

– Возьми хоть хлебца кусок, – не отставал Домовой и сунул парнишке в карман завёрнутый в тряпицу хлеб.

Едва Санька добрался до дворца, как к нему подскочил Хряк и поволок к царю.

– Значит так, – объявил Берендей, – пойдёшь к Водяному. Должок за ним. Он знает. Только быстро, одна нога здесь, другая там. Эй, стража, проводите, да смотрите, чтоб не сбежал по дороге.

Не успел Санька сообразить, что к чему, как два дюжих стражника подхватили его под руки и, не выпуская, протащили через весь город и вытолкали за городские ворота. Ошалев от такого поворота событий, парнишка хотел ринуться назад, во дворец, но поглядев на мрачные лица стражников, понял, с ними лучше не связываться.

Зевая и почёсываясь, «посол по секретным надобностям» с мрачным видом брёл по дороге. Ему снова не удалось переговорить с царём. И что за напасть? Уже неделю в царстве, несколько дней на службе у Берендея, а дело ни с места. Какое такое Зло? Откуда и зачем оно появилось? До сих пор нет ответов на эти вопросы. Гоняют, как мартышку по деревьям, с разными заданиями, одно другого чище. Можно подумать, только его и ждали, чтобы всякие глупости спихнуть. Понятное дело, никто не ожидает, что жизнь должна быть лёгкой, но не до такой же степени.

Занятый своими мрачными мыслями, он перестал следить за дорогой. Тем более совершенно безразлично, куда идти. Он уже начал привыкать к теории Кота Баюна, что любое дело получится, стоит только захотеть, и надеялся, что она сработает и на этот раз.

Миновав несколько развилок и сворачивая наугад, он в конце концов понял, что заблудился. Снова пришлось положиться на волю случая и просто идти вперёд, надеясь на удачу.

Дорога постепенно сужалась, перешла в тропинку, да и та понемногу хирела и вскоре стала еле заметна. Ещё несколько шагов – и она окончательно пропала, уткнувшись в огромный гранитный валун.

На камне, затерянном среди елей и осин, каким-то чудаком была выведена корявая надпись: «Направо пойдёшь – побьют. Налево пойдёшь – побьют. Прямо пойдёшь – обязательно побьют».

– До чего же однообразно, абсолютно никакой фантазии, – пожал плечами Санька. – И ведь не лень кому-то было ковыряться. Он бы ещё приписал: «Здесь был Вася». И потом, кто полезет в эту глухомань, чтобы получить по шее? Лично мне, по крайней мере, сейчас драться неохота. – И он уселся на землю, собираясь передохнуть.

– Ты чё, неграмотный? – раздалось из-за камня.

– Опять, – тоскливо вздохнул Санька. – Никакого тебе спокойствия. От этих голосов уже голова пухнуть начинает. – И, повернувшись в сторону невидимого собеседника, произнес: – Грамотный, а что?

– А чё сидишь?

– А чё спешить? – передразнил паренек невидимку.

– Не, а ты точно читать умеешь? – забеспокоился голос.

– Да умею, умею.

– Тады прочитай, об чем там речь? – не унимались из-за камня.

– Об чём, об чём? Да ни об чём. Написано, что торопиться не надо. Надо поесть, отдохнуть.

– И почему за последнее время мне одни неучи попадаются? – страдальчески вздохнул невидимка и назидательно добавил: – Тут написано, что быть тебе битому.

– Так это ж если я куда пойду. А мне и здесь хорошо.

– Пойду, не пойду. Написано «битому», значит, битому. Всякая надпись силу имеет в том, что произойдет непременно.

– Что написано пером… – ляпнул Санька невпопад затертую поговорку, но до конца договорить не успел.

На валун вскочил низенький, толстопузый, с длинными руками человечек.

– Ишь ты, шарик, – насмешливо фыркнул Санька.

Человечек насупился, сунул два пальца в рот, набрал полную грудь воздуха, от чего раздулся ещё больше, и начал свистеть.

– Остановитесь! – суровым тоном автоинспектора произнёс паренек. – Прекратите хулиганить, гражданин Соловей-разбойник.

От удивления «шарик» выпустил через нос воздух вместе с пузырями, раскашлялся и расчихался.

– Откуда ты меня знаешь? – спросил он, придя в себя. – Ты кто такой?

– Я? Саня. Можно Александр Иванович. Личный посол царя Берендея по секретной части. А про тебя в сказках читал. Личность ты известная, но хулиганистая.

– А чё? Мы ничё, – смутился Соловей-разбойник. Он опустил руки, но с камня не слезал, настороженно глядя на парнишку. – А ты не биться сюда пришел?

– Ага, всю жизнь мечтал, – лениво потянулся секретный посол и завалился на траву. – Вот как утром проснусь, так сразу же начинаю искать, с кем бы это посвистеть в четыре пальца.

– Ты уж прости меня. – Соловей сполз с камня и уселся рядом с Санькой. – Приятно встретиться с хорошим человеком. А то ведь всяк стремится обидеть, с мечом лезет, голову рубить. Меня, понимаешь ли, в нечисть записали. У нас нынче каждый богатырь так и норовит аккурат между завтраком и обедом подвиг совершить. И нет бы Змея Горыныча или Кащея на поединок вызвать, всё ко мне; иногда даже в очередь становятся. Вот и приходится посвистывать. Это свист, понимаешь ли, такой: его не слышно, а у человека глаза наружу выскакивают.

– Ультразвук.

– Во-во. И я говорю. Звук он у меня. Только этим и спасаюсь. Ты первый, кому этих подвигов не надо.

Санька перевернулся на живот и с любопытством посмотрел на нового-старого знакомого.

– Почему ты Соловей – мне понятно. А разбойником отчего кличут? Зря же не назовут.

Соловей помялся немного, подергал себя за ухо, шмыгнул пару раз носом и начал свой рассказ:

– Давным-давно, в стародавние времена, я был богатырем. Да, да, самым настоящим богатырем, и не надо улыбаться, я ничего не сочиняю. Конечно, сейчас, глядя на меня, в такое трудно поверить. Но это на самом деле так. Стояли мы на службе у самого Перуна. Народ подобрался неслабый. По именам сам определить сможешь: Горыня, Валигора, Вырвидуб, Запривода. Ещё долго перечислять можно. А уж как начну рассказывать, какие они подвиги совершали, это я и к завтрему не закончу. Вот возьмем Святогора…

– Как Святогора? – удивлённо приподнялся Санька. – Он ведь это… герой, а не хулиган, как некоторые.

– Я и говорю – богатырь. А ты не перебивай. Я среди них самым младшеньким был, посвистывал. Мог запросто ветер-ураган поднять. Молодой, глупый и по глупости своей озоровал много. С одного случая всё и началось.

Жил-был неподалеку купец. Большой прохвост, между прочим. Жадный до тошноты. Как увидит у кого чего-нибудь такое, чего у него нет, аж дрожит весь. Ехал он однажды с соседней деревни с ярмарки. Я по лесу мимо шёл и не удержался, свистнул. Кобылка у него молодая, горячая – на дыбки взвилась да как понесёт. Купчишка перепугался, бородой вниз завалился, ноги вверху рогатиной раскорячились. Так в деревню и влетели, еле-еле их остановили. Купца чуть живого из телеги вытащили, на ноги перевернули. А он, не успев сено изо рта выплюнуть, давай ругаться и кричать: «Разбойник! Грабитель!». Мешок денег у него, видите ли, пропал. Может, он их по дороге выронил, а может, сам и зажучил, с него станет. Однако виноватым я остался.

– Да уж, – рассмеялся Санька.

– Не вижу ничего смешного, – вздохнул Соловей-разбойник. – Только эта история успокоилась – новое дело. За рекой деревенька стояла. Там у меня зазноба появилась. В один прекрасный вечер иду со свидания, а навстречу – ейный сосед. Он тоже, как потом выяснилось, на неё глаз положил. Орясина метра под два ростом. Увидел меня – и в ссору. Я, чтобы его утихомирить, свистнул тихонько, он в колобок свернулся и покатился по дорожке. Очень так шустро покатился. Я для пущего веселья ещё и присвистнул вдогонку, да малость не рассчитал: рядом дом стоял, на нём крышу снесло. Из избы мужик обалделый вылетел – и за вилы. Пришлось и его колобком следом отправить. Наперегонки с соседом. Зрелище-то, сам понимаешь, замечательное, но опять мне попало. С тех пор и повелось: где какой куренок пропадёт, забор повалится или еще какая напасть, так сразу на меня валят. Вся деревня в один голос пальцами тычет: «Это наш разбойник свистнул!».

Вот так и живу разбойником. Надоело, а кому скажешь, близко подойти и то боятся. – Соловей обречённо махнул рукой. – Что теперь старое вспоминать. Лучше расскажи, куда сам-то направлялся?

– Служба у меня. К Водяному. С тайным заданием от царя Берендея. А где его искать, ума не приложу.

– Ну, это легко.

Довольный, что может помочь хорошему человеку, Соловей-разбойник вскочил, раздвинул кусты и поманил Саньку. Тот поднялся, подошёл поближе и увидел едва заметную тропинку.

– По ней прямо к Водяному и выйдешь, – сказал Соловей. – Он в пруду живет, отсюда недалеко, мимо не проскочишь. Дорога через бор ведет, но ты не бойся. Иди прямо, и что бы вокруг ни происходило, не обращай внимания. Это морока, наваждение.

Санька уже настолько привык к происходящим вокруг чудесам, что пропустил это предупреждение мимо ушей.

«Подумаешь, наваждение. Мы и сами не лыком шиты».

Он помахал на прощанье Соловью-разбойнику рукой и ступил на тропинку, но не успел пройти и нескольких шагов, как услышал нежный голос:

– Ой, глядите-ка, богатырь. Молоденький. А симпатичный-то какой.

Санька непроизвольно расправил плечи, надул для важности щеки, сделал серьезное лицо и обернулся.

На поваленном дереве сидела прелестная миниатюрная девчушка. Она смотрела на него широко раскрытыми глазами и улыбалась. Санька подрос ещё на несколько сантиметров и заулыбался в ответ.

– А что богатырь ищет в наших лесах?

– Я правая рука самого царя Берендея. Выполняю его личные и самые ответственные поручения. Как появится работенка потяжелее да поопаснее, так сразу за мной – спаси, родимый, помоги. Больше ничего сказать не могу, потому как государственная тайна. Вот только тебе по секрету. Но чтоб дальше никому. Иду проверять Водяного. Не проказничает ли он.

– Ой. Такой молодой, а уже воевода, – продолжала льстить девица.

– Бери выше – советник.

– Ты советник у царя Берендея? А не врёшь? – по лицу прекрасной незнакомки пробежала легкая тень.

– А ты думала, – разошёлся Санька.

Он гоголем крутился вокруг красавицы, не обращая внимания на перемену в её настроении.

– Самый наиглавнейший советник и есть. Царь у меня всё, что ни скажу, делает. Потому как вижу, что в будущем произойдёт. Вот так вот посмотрю на человека и сразу сказать могу, что его ждёт. Да без меня царь давно бы с протянутой короной в руках ходил, милостыню просил. А ещё я множество разных диковинок придумал, – продолжал он с энтузиазмом. – Вот, например, железная птица – самолёт. Представляешь, внутри сидит человек…

– Ой, какое симпатичное колечко! – перебила его девица. – Никогда прежде такой красоты не видела. И дорогое. У тебя, наверное, денег куры не клюют?

– Да уж не из бедных будем, – продолжал заливать Санька. – А колечко – это так, пустяк. Мне Берендей обещал подарить другое – золотое и с изумрудом. А еще цепочку – с палец толщиной.

– Здорово. А померить можно? Если, конечно, не жалко?

– Мне, жалко? – возмутился парнишка и начал снимать кольцо.

Колечко резко сжалось, словно пытаясь остаться, но Санька рывком сдернул его и протянул маленькой прелестнице.

– Можно я его сам надену на этот чудный пальчик?

Девица протянула руку, полюбовалась на колечко, а затем, наклонив голову набок, переспросила:

– Неужели царь тебя во всём слушается?

Парнишка надул губы:

– Мужик не баба, врать не будет. Да я, если хочешь знать…

– Уже знаю. Василиса замуж идёт.

– Как идёт? За кого идёт? – поперхнулся на полуслове «советник», вмиг позабыв и про колечко, и про своё хвастовство.

– За Чудо-Юдо Морское.

От этого известия у Саньки перехватило дыхание, словно он получил сильнейший удар под дых. Сияющая вселенная сжалась в малюсенькую точку с диким названием «Чудо-Юдо», которая затем разрослась и превратилась в огромное волосатое чудовище, заполнив весь мир. Как ни крути, а следовало признаться, что красавица царевна произвела на него большое впечатление, и он частенько вспоминал её серебристый смех и милую улыбку. Даже жизнь здесь перестала казаться ему такой мрачной.

Так что новость Саньке не понравилась. Он сразу потерял всякий интерес ко всему, что творилось вокруг, однако виду не подал.

– Подумаешь. Это её сложности. Если ей Чуда не хватает, так и пожалуйста. У нас равноправие.

– Слушай, – предложила девица. – Пошли ко мне в гости. Я недалеко живу, совсем одна. Скучно.

От обиды на Василису Санька забыл предупреждение Соловья-разбойника и сделал очередную глупость.

«А что, и пойду. Будет знать», – решил он и повернулся к девице. – Давай, показывай свои хоромы.

Она схватила его за руку и потащила в глубь леса. Странное дело, никакой дороги не было видно, наоборот, чем дальше, тем гуще становились заросли.

– Ты куда меня ведёшь? – повернулся он к проводнице.

Она, словно спохватившись, остановилась и огляделась:

– Ой, и то правда? Куда-то не туда попали. Надо правее взять. Или левее? Ты вот что, присядь на минутку, я сбегаю, посмотрю.

– Ну нет, я с тобой, – замотал головой Санька. Вдруг девчонка тоже заблудится, как тогда отсюда выбираться.

– Да куда тебе, спишь на ходу, – рассмеялась девица.

Санька хотел возразить, но неожиданно широко зевнул. Ему непреодолимо захотелось спать. Глаза закрывались, и не было никакой возможности их разлепить. Такая внезапная сонливость показалась ему странной, но было поздно: тело отяжелело, руки и ноги не слушались. Он опустился на землю и привалился спиной к дереву.

– Спи, спи, – приговаривала девица, обходя вокруг него.

Санька попытался встать, но понял, что не может даже пошевелиться. Голова затуманилась, мысли расползались в разные стороны. Лишь одна пыталась что-то сообщить и последним усилием воли Санька поймал её за хвостик:

«А Соловей ведь предупреждал, могут голову заморочить. Врёт девчонка – ни за какого Юду Василиса не выходила».

Поняв, что его дурят, Санька обиделся.

– У, кикимора болотная, – пробормотал он заплетающимся языком.

Он снова зевнул и обмер. Иногда, чтобы понять, что происходит, нужно просто найти нужную формулировку. Ляпнув невпопад случайно всплывшее в памяти любимое тёткино ругательство, когда она ссорилась с кем-нибудь из соседок, Саньке повезло. Наваждение исчезло. Вместо милой молоденькой девчушки напротив него стояла странная особа неопределённого возраста. Рваная одежонка, длинный нос. Торчащие шишом спутанные волосы.