Текст книги "Как стать героем. Часть I. Кольцо для «Чародея»"

– Ну, бабуля, ну уморила, – расхохотался Санька. – Ты меня извини, неужели к тебе ещё ухажёры захаживают? Тебе же лет девяносто.

– Тыща девятьсот с хвостиком в прошлом годе стукнуло. Я девица хоть куда и возраста своего не стыжусь. Не веришь? Тогда гляди.

Бабка вскочила и крутанулась волчком, а когда остановилась, вместо старухи на крыльце стояла красавица. Молодая, с тонкой талией и высокой грудью. Лет шестнадцать, не больше.

– Рот-то закрой, ворона залетит, – рассыпался звонкий смех. – Ну, и как я тебе?

Парнишка от изумления, где стоял, там и шмякнулся на землю. Его бросало то в жар, то в холод. Голова шла кругом. Захотелось навсегда остаться здесь, у этих ног. Ничего не замечая, кроме этой красоты, он начал подниматься, но получил такой удар под зад, что несколько метров проехал носом по траве, а с двух сторон его уже атаковали другие козлы.

– А ну, непутёвые! – вскочив, завопил Санька, – Брысь отсюда, а не то…

Договорить он не успел, а резво заскакал по поляне зайцем, стараясь увернуться от острых рогов.

– Чтоб у вас шерсть повылазила. Чтоб вы копыта откинули, – пыхтел Санька. – Тут такое приключение подвернулось, а они под ногами путаются. Тоже мне, женихи. Пролетели, как лягушки над болотом, так нечего теперь бородами трясти. И под руками-то ничего нет. Было бы и у меня, чем бодаться, я бы вам такой разгон устроил. – Неожиданно он почувствовал, как зачесался лоб и появились два маленьких бугорка. – Ага, растут, родимые. Ну, козлятушки-ребятушки, сейчас я ваши рога пообломаю.

Он уже примерился наброситься на ближайшего конкурента, как вдруг колечко сжалось, и острая боль пронзила палец. Наваждение сразу развеялось. Никакой девицы-красавицы и в помине не было; на крыльце стояла и хохотала противная старуха. Увидев, что весёлая игра в «догонялки-забодалки» прекратилась, она перестала смеяться, нахмурилась и приказала:

– Руки!

Парнишка возмутился и хотел послать бабку подальше… к козлиной матери, но против воли вытянул руки вперёд.

Старуха подошла поближе и с опаской показала на колечко:

– Это что?

Санька насторожился. Похоже, бабка знала это колечко, а судя по тому, как резко сменила тон, она его побаивалась.

– А не видишь? – уклонился он от прямого ответа.

– Вижу. Так бы сразу и сказал.

– А ты спрашивала? – выпятил грудь Санька – Полоумных своих напустила.

– Не серчай. Сказала же, не разглядела. Давай, проходи в дом.

Санька обомлел. Выходит, не обманывал Баюн. Колечко действительно волшебное. И именно его, а не Санькиной демонстрации приёмов карате, испугались злыдни в замке Кащея. И у Лёхи в избушке Лихо Одноглазое не увязалось за ним только из-за кольца. Вот уж повезло, так повезло. С таким замечательным талисманом он сразу становился самым смелым, самым могучим, самым непобедимым богатырём.

Важно, не торопясь, он поднялся по ступенькам и отворил дверь, но на пороге остановился, обернулся назад и небрежно спросил.

– Кстати, надо бы познакомиться. Я – Александр Иоаныч Грозный.

– Зови просто Баба Яга.

От такой ошеломляющей новости парнишка вмиг растерял всю свою важность. Раскрыв рот и продолжая смотреть назад, на знаменитую ведьму, он машинально сделал ещё шаг вперёд и врезался в косяк. Непроизвольно шарахнулся в сторону, сбил с лавки ведро с ледяной водой и, поскользнувшись, шлёпнулся на пол.

Услышав грохот, перепуганная бабка заскочила в сени и увидела сидящего в луже «Грозного», а на лбу у него прямо на глазах проявлялась огромная шишка. Она неодобрительно покрутила носом, но решила лучше промолчать и щёлкнула пальцами. Вода тут же собралась обратно в ведро, и оно вернулось на лавку. Санькина одежда чудесным образом высохла, а от шишки осталось только маленькое красное пятнышко. Парнишка поднялся и шагнул в дом вслед за хозяйкой.

Неказистая снаружи избушка, к его удивлению, внутри сверкала чистотой и порядком. Две комнаты. В первой – большая русская печь, стол и две лавки. Высокий, под потолок, стеллаж, уставленный посудой: самыми разнообразными горшками, банками, склянками и коробками. Рядом – огромный, обитый железом сундук, а над ним, на стене – большое зеркало. В углу знаменитая ступа с метлой. Возле печи, на подставке, с десяток поленьев, кочерга, ухват и широкая деревянная лопата.

Увидев лопату, Санька непроизвольно дёрнулся. Сколько он помнил из сказок, на ней Яга отправляла в печь несчастных заблудившихся путников. Впрочем, он тут же успокоился, ему-то, с волшебным колечком, бояться нечего.

Соседняя комната, судя по видневшуюся через открытую дверь покрытую лоскутным одеялом кровать, служила спальней.

– Располагайся, – сказала старуха. – Сейчас поесть справлю.

Вообще-то, надолго задерживаться Санька не собирался. Чуток передохнуть, уточнить куда дальше и снова в путь. Впрочем перекусить, действительно, не помешает. Ничего же не изменится, если он доберётся до болота на пару часиков попозже.

Пошёл третий день житья у Бабы Яги. Поначалу, узнав, в гости к какой жуткой особе он попал, Санька ходил с оглядкой, шарахаясь от каждой тени. Некстати вспомнились страшилки из кинофильмов далёкого детства.

Баба Яга, костяная нога.

С печки упала, ногу сломала.

Но хозяйка избушки на злую ведьму походила мало. Кто пугал, что она страшная? Где у неё видели костяную ногу? Врут завистники. Совсем наоборот, очень замечательная старушка. А уж какая заботливая. Дорогому гостю уступила свою кровать с мягкой периной, а сама устроилась за занавеской на лежанке на печи. Там и теплей, да и лежать на твёрдой ровной поверхности, как известно, полезно для здоровья.

«Красота, – думал Санька, развалившись на перине. – Вот она, настоящая сказочная жизнь. Дрова сами колются и в печь лезут. Вёдра с водой из колодца в сени маршируют. Метла, словно пылесос, мусор из избы выметает. Знай себе лежи, отдыхай, тяни пятки сколько душе угодно. С утра до вечера. Одна забота – вовремя к столу успеть».

Каждое утро, высунув из-под одеяла нос, он давал себе твёрдое обещание именно сегодня двинуться дальше. Но за время, пока он опускал ноги с кровати на пол, настроение обычно менялось. Слово, оно ведь своё, родное и с ним всегда можно договориться.

«У болота ножек нет, и никуда оно не убежит, – вяло размышлял парнишка. – А важные дела завсегда нужно начинать с понедельника. Ведь именно для этого они и придуманы. Ну, на худой конец, с завтрашнего утра, как солнышко встанет, так сразу…»

Додумать эту здравую мысль до конца он обычно не успевал. Бабка звала завтракать.

Всю свою сознательную жизнь Санька мечтал побывать в дальних странах и попробовать местные экзотические блюда. Завалиться бы в какой-нибудь тамошний ресторанчик, съесть что-нибудь этакое, а название записать на бумажку, для памяти. Одни названия чего стоили, и наверняка вкуснятина.

Что касается русской кухни – тётка в основном кормила щами да картошкой. Поэтому и от Яги он ничего сверхъестественного не ожидал, лишь бы понаваристее. К его изумлению, старая колдунья умела готовить не одно приворотное зелье: то, что она вынимала из печи, являлось подлинным волшебством. Выставив на стол самые разнообразные кушанья, она садилась напротив и с умилением смотрела, как «гость дорогой» поглощает в огромных количествах её стряпню. Было невозможно не попробовать хотя бы по кусочку от всего этого великолепия. Да от одних только названий текли слюнки: салат из варёной капусты с орехами и чесноком, картофель под тминным соусом, щи осетровые и окрошка из дичи и телятины. А жареный поросёнок с фаршем из гречневой каши, омлета и ветчины. А крокеты под соусом? Не говоря уже о рыбе, кашах и расстегаях. И всё само так и лезло в рот. Знай, успевай глотать.

После завтрака, отдых в тенёчке – чтобы солнышко не слишком пекло. Маленький перерыв с дремотой. До обеда. Затем, понятное дело, снова сон. Для здоровья. А там глядишь – и ужин подоспел.

Поначалу он порывался чем-нибудь помочь бабульке. Но видя, как она, несмотря на возраст, шустро управляется по хозяйству, уже не дёргался, утешая себя тем, что Ягусе просто приятно за ним поухаживать.

За эти дни парнишка заметно округлился. Чтобы подняться по трём ступенькам в избушку, приходилось три раза отдыхать. Поэтому двигаться он старался поменьше.

Для полного счастья не хватало Ленивого Лёхи. Тот бы почернел от зависти, глядя на распрекрасную Санькину жизнь.

Настроение портил только чёрный кот – здоровенная и наглая животина с пронзительными жёлто-зелёными глазами. Он считал себя главным после Яги и с пренебрежением смотрел на всех остальных обитателей избушки. Гостя он невзлюбил с самого начала из чистой своей вредности: не считать же поводом для этого то, что Санька наступил ему на хвост. Совершенно случайно. Ну не заметил, с кем не бывает. Теперь эта злопамятная тварь, которая могла развалиться где угодно, при Санькином появлении шипела, как старый паровой локомотив. Ко всему прочему, у него была чрезвычайно мерзкая привычка – сесть напротив и облизываться. Можно подумать, его здесь голодом морят. Одно радовало: кошак дома бывал редко, больше болтаясь на улице.

Проблемы появились по ночам. Начали сниться сны. Чрезвычайно бестолковые следует отметить. То, он превратился в большую, пышную опару. И собираются из неё, то бишь из него, кулебяку сделать, в печь запихать. В другой раз приснился старухин кот. Огромный такой. А Санька маленький, словно мышка. Эта скотина с ним играет: то отпустит, то поймает, то по голове лапой стукнет, а затем разинул пасть свою страшную, с зубами острыми – съесть приготовился. Хорошо, Санька проснулся. Весь в поту, зато живой.

– Ты что, родимый? – подскочила бабка. – Вот водицы испей.

Санька воды попил, вроде успокоился, а заснуть долго не мог. Ну как опять в кошачьих зубах окажешься? Этак с испуга и окочуришься.

Яга на другое утро уж щебетала, щебетала. И кусочек пожирнее подложит, и пылинку несуществующую сдует. Своего любимца пинком под стол загнала, чтобы не смущал своим присутствием Санькину душу. Котище от такого обхождения, естественно, обиделся, глазищами сверкает, хвостом колотит. Яга на него ноль внимания. Всё гостю дорогому. А после обеда, когда самый сон, по углам пошептала, да травы душистой в огонь покидала.

«Заговаривает», – сквозь дрёму подумал парнишка и сладко уснул.

Мало хорошо заснуть, гораздо важнее хорошо проснуться. А сон и на этот раз получился непутёвый.

Будто стоит он посреди поля. Кругом рожь спелая, по пояс. А перед ним дерево, высокое, раскидистое.

– Ишь ты, дуб, – удивился Санька.

– Сам ты дуб, – произнёс кто-то над самым ухом.

На нижней ветке появилась Сова и замахала крыльями. Поднялся ветер, дерево затрещало и упало прямо на парнишку. Стало трудно дышать, и он проснулся. Кошмар продолжался наяву: на груди у него сидел чёрный бабкин кот.

– Брысь отсюда! – завопил перепуганный парнишка.

Кот пулей метнулся в дверь и исчез.

Санька перевёл дух и завалился снова, однако спать расхотелось совершенно. К тому же настроение было так себе, ниже среднего, что-то неуловимое свербило на душе, заставляя маяться. Он закрыл глаза, стало ещё хуже. Тоненький, еле слышный и чрезвычайно занудный внутренний голос пытался что-то сказать.

Санька снова открыл глаза, несколько минут тупо таращился на потолок и решил, что лучше пойти проветриться. Он сполз с кровати и направился к выходу. Дышалось с трудом. Тело стало большим и неуклюжим и уже с трудом таскало лишние килограммы. Пыхтя и отдуваясь, он вышел на крыльцо.

Необыкновенно яркий, раскаленный диск солнца ослеплял. Небывалая жара заставила всё живое попрятаться. Вокруг стояла тишина. Баба Яга умчалась по делам, исчез и чёрный бандит.

«Что-то мне нехорошо. Пойти, нос сполоснуть, что ли», – подумал парнишка и, осторожно спустившись вниз, поплёлся к кадке с водой.

Из ближайших кустов выглянула перепуганная морда чёрного козла.

– Привет, рогоносец.

Вместо ответа раздался бешеный, затерявшийся вдали, топот.

– Тоже от жары очумел, – весело хрюкнул Санька, склонился над кадкой и испуганно вытаращил глаза.

В воде отражалось розовое, пухленькое личико. Круглые щёчки, круглые глазки, круглые ушки и кругленький, чрезвычайно смахивающий на пятачок, носик. Вылитый Хрюша.

– Это что такое? – охнул «поросёнок». – Сначала пыталась козлом сделать, а теперь в свинью заколдовала.

Он хотел потянуться за лежавшей рядом жердиной, но на него навалилась странная усталость. Делать ничего не хотелось, хотелось подремать. Мало ли чего привидится, когда голову напечёт солнышком. Он медленно отошёл от кадки, кое-как взобрался на крыльцо, ввалился в избушку и направился к кровати, собираясь прилечь.

Не тут-то было. Противный внутренний голос отчаянно пищал, что дела плохи, нужно срочно спасаться. Санька попытался отмахнуться от него, как от надоедливой мухи.

Голос понял, что до толстокожего лентяя так просто не достучаться, и сменил тактику.

– Смотри-ка, на стене волшебное зеркало.

Волшебство уже сидело в печёнках, но в памяти непроизвольно всплыли строчки: – «Свет мой зеркальце скажи».

Раздался мелодичный звон, зеркало засветилось изнутри мягким светом, и появилась картина праздничного застолья. Весёлая компания чертей, упырей, скелетов и прочей нечисти с жуткими образинами сидела за столом и пировала. В центре стола, на большом серебряном блюде, обложенный печёными яблоками и с пучком укропа во рту, лежал главный праздничный сюрприз.

Санька помотал головой, закрыл и снова открыл глаза. Ничего не изменилось – на блюде лежал он.

«Что, тунеядец, наотдыхался? – внутренний голос вопил уже в полную силу. – Бежим, пока по-настоящему не съели, деликатес несчастный».

Санька выглянул в окошко. По двору слонялись козлы, а на поленнице, поглядывая одним глазом, развалился противный котяра.

«Так просто не убежишь, – понял парнишка. – Ну что ж, сами напросились. Придётся преподать им новый урок. Чтоб впредь неповадно было хороших людей колдовством изводить. Ух, раззудись плечо, развернись рука. Или наоборот? Впрочем, какая разница. С такой фигурой только и сражаться. Ничего, на этот случай есть чудесное колечко».

Однако если не везёт, так от всей души – колечка на пальце не оказалось. Потерял, раззява.

Липкий пот прошиб Саньку. Без волшебного талисмана он ни на что не годен. К тому же, он никак не мог вспомнить, куда засунул свой меч. Теперь могли произойти любые неприятности. Оставалась одна надежда: поискать по углам, вдруг где-нибудь пропажа и отыщется.

Через полчаса, мокрый и пыльный, «богатырь» грустно разглядывал свои трофеи: обшарпанный ковёр, пятнистую от соусов скатерть, растоптанные сапоги и старую керосиновую лампу. Увы, весь этот утиль ни на что не годился. Ничего волшебно-полезного не получалось, и он сидел около этой кучи барахла, мрачно размышляя, что делать дальше.

Взгляд его рассеяно скользил по стенам и полкам, и неожиданно он заметил торчащую из-за сундука антенну. Самую настоящую, телескопическую. Санька поморгал глазами, не почудилось ли, протянул руку и вытащил… магнитофон, который пропал в самом начале его появления в этом мире и непонятно каким образом очутился у Яги.

– Да, – тяжело вздохнул паренёк, – толку от этих достижений цивилизации, как от бабкиных козлов. Даже для самообороны не годится, табуретка намного тяжелее.

Он уныло смотрел на дверь, машинально теребя подряд все кнопки, и случайно нажал на кнопку «Вкл».

Вопль солиста рок группы разорвал тишину в клочья. Санька от неожиданности подлетел под потолок, но тут же ему стало и вовсе худо: со всех щелей полезла всяческая препротивная живность. Простые и летучие мыши, ящерицы, лягушки, пауки. Если бы он знал, что рядом с ним в избушке обитают такие отвратительные жильцы, сбежал бы в первый день.

Какой-то очумелый мышонок свалился прямо на голову парнишке и запутался в волосах. С испуга тот вырубил магнитофон. Все замерли.

Санька первым пришёл в себя. Он схватил мыша за хвост, сдёрнул вниз и зловеще усмехнулся.

– Попались? Ну, держись, вражья сила. Пора нести культуру в массы. Выступают «Монстры рока».

Музыка – великая сила. Особенно, если это громкая музыка. Он вывернул «Громкость» до предела и понеслась родимая.

Однако неделя на бабкиных харчах давала себя знать и «Лунная походка» а-ля Майкл Джексон явно не получалась. Санька схватил ухват и, изображая гитариста, принялся топтаться, словно слон. Избушка от такого слонотрясения начала шататься и поскрипывать.

Козлы, привлеченные странным шумом, сгрудились у крыльца. Дверь внезапно распахнулась, и окрестный лес огласил истошный рев: – А ю реди! – в сопровождении соло гитары. Перепуганное стадо опрометью ринулось в ближайшие кусты и затаилось.

Вскоре вернулась Баба Яга и застала жуткую картину. Избушка, словно подвыпивший матрос, с угрожающим скрипом раскачивалась из стороны в сторону, того и гляди завалится. Из трубы валил черный дым, а в кустах дрожало от страха козлиное семейство.

– Что тут творится? – возмутилась старая и решительно поднялась на крыльцо.

Эта неосторожность сыграла с ней злую шутку. Разошедшийся паренек решил пройтись по избушке с подскоком. Избушка дёрнулась, и бабка, не удержавшись, слетела вниз, на землю.

А из окошка залихватски летело:

– Е-е-е, хали-гали!

– Ах ты, ирод! – рассвирепела Яга, прицелилась и, когда избушка начала валиться на другую сторону, метнулась в дверь.

В это время вступили «Beatles». Санька, не обращая внимания на появление новых зрителей, вопил, что было мочи:

– Эн бамило-о.

– Какое такое помело? – заверещала бабка, схватила сковородку и принялась лупить «певца» по спине.

Он остановился, развернулся, не спеша выключил магнитофон и, состроив невинную физиономию, поинтересовался у оторопевшей Яги:

– О, бабуля приехала. Как концерт? Автограф дать?

– Душегуб окаянный. Всё хозяйство порушил. Скотинку распугал! – взорвалась бабка.

– Ах, им не ндравится? Они хочут слушать свои «Гой еси, добры молодцы». Под гусли. Ладушки. Будут вам гусли, будет и свисток. – И он снова надавил на клавишу.

От жуткого рева Баба Яга, разинув рот, остолбенела. Черный кот, на полусогнутых лапах просочившийся в дверь, как ошпаренный кинулся под лавку. Санька носился по избушке, круша всё вокруг. Он уже порядочно взмок, но чувствовал себя всё лучше и лучше, худея прямо на глазах. Бабка прыгала следом, потрясая кулачком.

Магнитофон грохотал, Санька завывал «Йе-е-е, бэби», Яга визжала, черный кот орал, словно ему прищемили хвост. Рок концерт на огромном, стотысячном стадионе, по сравнению с этим грохотом, казался тихим детским утренником.

Наконец парнишка умаялся, остановился и выключил звук. Вокруг был полный погром. И это радовало.

– Мы имеем что-то ещё сказать? – повернулся он к Яге.

– О-о-ослобони, – прошептала старуха и без сил рухнула на табурет. Она тихо икала.

Парнишка обошел вокруг Яги несколько раз, затем остановился напротив и, скрестив руки на груди, потребовал грозным голосом:

– Колечко.

Она молча ткнула пальцем за зеркало.

Действительно, заветный талисман висел там. Санька взял и надел его себе на палец.

– Меч.

Ведь за потерю оружия Липуня мог запросто выгнать из дружинников.

– В сенях, за кадкой, – буркнула Яга.

Санька выскочил за дверь и тут же вернулся с мечом за поясом. Вот теперь полный порядок. В зеркале отразился юный красавец. Оставалось, правда, небольшое брюшко, но это уже так, мелочи. Он снова почувствовал себя богатырем: могучим и веселым.

– Ну что, разнести твой курятник по бревнышку или ступу с печкой соединить, трактор сделать? Я сегодня сердитый. Короче, быстренько собери мне с собой, пойду я отсюда, пока мне еще какая идея в голову не пришла.

Баба Яга с опаской покосилась на магнитофон и полезла в печь.

– И чего это ты, старая, удумала, – всё никак не мог успокоиться Санька.

– Так ить скоро праздник, – потупилась старуха.

– А я, получается, главный подарочек для твоих дефективных? «Санька в яблоках». У, лиходеи. Всех сгною.

– Сам виноват! – внезапно разозлилась Баба-Яга. – Кто тут уже почти цельную неделю дурака валял, ничего не делал? Палец о палец не ударил. И нечего на старших голос повышать.

– Здрасте, приехали, – опешил паренек. – Нашли крайнего. Я думал, тут это… вроде санатория. Кормежка, отдых. Про работу никто ничего не говорил.

– А самому не догадаться? – съязвила Яга.

– Издержки современного воспитания, – раздался возле двери знакомый голос.

– Баюн! – хором воскликнули оба. Санька с радостью, Яга – с удивлением.

– Уважаемая, – с чувством произнёс кот, прижав обе лапы к груди и в восхищении закатив глаза к потолку. – Вы являете собой образец идеальной женщины: умны, трудолюбивы, материально независимы, имеете собственный дом. А ваше увлечение техникой. Эту ступу знают в самых отдаленных уголках леса. Чудесное транспортное средство. И вообще, вам никак не дать ваших лет, вы у нас просто красавица. Пушистая, мягкая и добрая. Где-то там далеко внутри. Я знаю. Если, конечно, вас не сердить.

– Подлец ты, а не кот, – растроганно захлюпала носом Яга. – Так складно врёшь. Ладно, проходи. Зачем пожаловал?

– Скорее за кем. Вот за этим молодцом. Я тут, видите ли, чисто случайно прогуливался неподалеку, слышу – голос знакомый. Дай, думаю, нанесу визит даме в возрасте. Заодно постояльца вашего заберу, а то загостился он.

Санька слушал разглагольствования кота, раскрыв рот, затем опомнился, захлопнул его и надулся:

– Спелись. Два сапога пара. Один мне чуть голову не откусил, другая в духовку запихать готовилась. Ладно, можете продолжать любезничать, а я пошел.

Он схватил со стола краюху хлеба, магнитофон и выскочил за дверь, но, пораженный, остановился: перед ним от самого крыльца расстилалась прямая широкая дорога. Этакий намек – катись, мол, отсюда, да поживее.

– Издеваешься, вражья сила – набычился парнишка.

Он хотел напоследок хлопнуть дверью, но неожиданно, вместо крыльца, почему-то очутился на земле и обернулся.

Избушка на курьих ножках стояла в стороне, шагах в двадцати, и, уставившись окошками в небо, делала вид, что к происходящему не имеет никакого отношения.

– Сбежала, воронье гнездо? – поджал губы молодец.

Он посмотрел еще раз на дорогу, затем снова оглянулся и обомлел – избушка исчезла. Кругом плотной стеной стоял густой лес, и было бы большой глупостью опять туда соваться. Пришлось махнуть рукой на это безобразие и отправиться на болото, выполнять Берендеево задание.

Не успел он пройти по дороге и трех шагов, как увидел сидящего на обочине кота. Санька негодующе фыркнул, задрал нос кверху и, напустив на себя безразличный вид, попытался прошмыгнуть мимо.

Баюн снисходительно проводил его взглядом, потянулся, выгнув дугой спину, и с иронией произнес:

– Действительно, дуб.

Парнишка так и замер с поднятой ногой.

– Так это ты на меня сны идиотские насылал?

– Нет, царский писарь. И потом, почему идиотские? Если бы не мои сны, тебя бы давно с гречневой кашей съели.

Несмотря на обиду, Санька не мог не признать правоту этих слов.

– Ну, извини, погорячился.

– Принимается, – махнул лапой кот. – Давай-ка я тебя провожу немного, мне как раз по пути.

Шагая по дороге, Санька продолжал ворчать:

– Карга – она карга и есть. Только порчу на людей наводить. Недаром в народе считают: от нее одни неприятности.

– Хватит понапрасну наговаривать на пожилую женщину, – наконец не выдержал Баюн. Он уселся посреди дороги и начал яростно чесаться, что выдавало в нем крайнюю степень возбуждения.

– Где ты видел женщину? – возмутился Санька. – Ведьма. Самая настоящая. Я, будет тебе известно, читал, что она сироток малых в печи жарит и ест.

– Это ты у нас младенец, что ли? Да ты уже такой старый ворчун, что если тебя съесть – несварение желудка сразу заработаешь

– Да она меня чуть в порося не превратила?

– Поросенком, положим, ты сам чуть не стал. Тебя сова предупреждала, что здесь от самого человека многое зависит? Предупреждала. Был в тебе, значит, такой росток. Яга ему просто подрасти дала.

– Тоже мне, доморощенный селекционер-мичуринец, – проворчал парнишка, не желая сдаваться.

– На себя посмотри. – Кот в упор не замечал угрюмой Санькиной физиономии. – Превращение в какое-либо животное – личное дело каждого. Можно в оборотня, можно – в нетопыря. Некоторые поросятами быть желают. Натура у них такая – свинская. А сам не захочешь, никто не заставит. Кстати, чтоб ты знал, наши женщины к Яге частенько за советом обращаются.

– Эка невидаль. Их хлебом не корми, дай по гостям побегать, языком почесать. Собрание колдуний по обмену опытом, – съязвил паренек.

– Не угадал. За помощью идут. Яга с давних пор хранительницей рода и традиций считалась. Правда строгая: что есть, то есть. Если сильно досадишь, так разойдется, мало не покажется. Но справедливая. И детей, заруби себе на носу, никогда не ела.

– А почему тогда её все ведьмой называют?

– Во-первых, не все. Это длинная история, потом расскажу. Один только случай для ясности. Яга в молодости бедовая была. Ей и сейчас пальца в рот не клади, а тогда с ней и вовсе связываться боялись. Теперь представь. Ночь. Луна. Эта девонька, в чем мать родила, мимо деревни летит в своей ступе на озеро купаться. Естественно, те мужики, которые возле окон сидели, так на землю и попадали. Догадайся с трех раз, что их жены вслед Яге кричали? И потом, слышал, небось, что добрые люди дольше живут. А Яге сколько лет? То-то.

– Ты меня совершенно запутал. Баба-Яга – приличная женщина оказывается. Что, сказки врут?

– Сказки люди сочиняют, а потом сами же этим сказкам и верят. И потом, если кому-то хочется выглядеть хорошим, а натура не позволяет, самое простое – наговаривать на других.

Санька задумчиво поскреб макушку и неуверенно спросил:

– Что же мне теперь, у неё прощения просить?

– Сам догадался?

– Да нет, так просто сказал.

– А жаль. Мысль интересная. Только вот ушли мы уже далеко, да и Яга, сдается мне, на всякий случай все тропки поперепутала, чтобы к ней еще какой-нибудь незваный гость не пожаловал.

«Век бы не встречался, только от дела оторвала», – подумал Санька и шмыгнул носом. – Чего-то мне последнее время не везёт.

– Это тебе-то не везёт? – всплеснул лапами кот. – Да другой давно бы голову сложил, а ты только толстеешь. Кто-то в тебе сильно заинтересован. Неужели ты до сих пор не понял, что такие колечки просто так на дороге не валяются?

– Что вы с этим колечком привязались? – рассердился Санька. – Толку от него никакого.

– Значит, ещё не время.

– Опять не время.

– Ничем не могу помочь, – покачал головой Баюн и с напускным равнодушием показал на магнитофон. – А это что?

– Волшебный ящик, – с гордостью произнёс паренек, обрадованный, что, наконец-то, и ему удалось удивить вредного котяру. – В нём монстр замурован и по моему приказанию воет. Хочешь послушать?

Он нажал на кнопку, но красная лампочка не загорелась. Он потряс аппарат, постучал по крышке кулаком – никакого результата.

– Наверное, батарейки сели, – огорчился Санька. – И что теперь с ним делать?

Он нерешительно покрутил магнитофон в руках, затем размахнулся и запустил его в ближайшие кусты.

– Правильно, – кивнул кот, – хорошему человеку нечистая сила не прислуживает.

Они двинулись дальше и вскоре впереди показалась развилка.

– Пришли, – объявил Баюн. – Мне налево, в Лукоморье. Места там красивые, вдохновляют. Отдохну чуток, пару строчек нацарапаю. А тебе, – он махнул лапой в противоположную сторону. – Тебе направо. Болото там. И ещё: мало ли какое затруднение приключится и я тебе понадоблюсь, потри колечко и позови.

И снова побежала путь-дорожка. Впрочем, разве это дорога? Она становилась всё уже и уже. На каждом шагу пошли ямы и колдобины, несколько раз пришлось перебираться через поваленные деревья. Вдобавок она вздумала играть в прятки. Взяла и исчезла, оборвалась в самой чаще. Шагай куда хочешь.

Санька дёрнулся вправо, влево – бесполезно. Обернулся назад, и тут сплошная зелёная стена.

– Опять заблудился, – сердито пробурчал он. – Ну и царство. И как тут люди живут? По домам сидят, никуда не ходят?

Он шагнул вперёд и неожиданно упал, угодив ногой в барсучью нору.

Это его добило. Прорычав нечто невнятное, он вскочил и принялся яростно топать ногами и размахивать руками, оглашая окрестности дикими воплями. Попытался пнуть лежащую на земле корягу, промахнулся и снова шлепнулся на землю. С языка были готовы сорваться пара-тройка крепких крылатых выражений, но неподалёку раздался знакомый голос.

– Баюн? – обрадовался Санька.

Он вскочил и помчался вперед. Спустя какое-то время голос послышался снова, правда, чуть левее. Немного не угадал. Ничего, сейчас исправим.

С полчаса он метался по лесу, словно угорелый, в конце концов выдохся и остановился. Перевёл дух и огляделся. Вокруг непролазные, дремучие заросли.

«Добегался, – приуныл Санька. – И куда теперь?»

Неожиданно мимо него проскочило жуткое, заросшее густой шерстью существо с рожками на голове.

– Черти! – завопил Санька и бросился бежать.

Неизвестно, чем бы закончилась эта гонка, если бы прикрываясь рукой от хлещущих веток, он случайно не заметил, что колечко почернело. Санька замер и с удивлением уставился на руку. Такого просто не могло быть. Разглядывая эту диковинку, он стоял, переминаясь с ноги на ногу, и незаметно для себя поворачивался вокруг своей оси. Черный цвет понемногу исчез, вновь заблестело серебро. Он повернулся еще немного, колечко снова начало темнеть. Санька задумался. Один раз он уже пытался воспользоваться кольцом, чтобы отыскать дорогу, и ничего не получилось. И всё же оно, похоже, указывало на выход. А так как никаких других идей и предложений по этому поводу в голову не приходило, оставалось одно – проверить.

Действительно, вскоре лес поредел и показалась небольшая поляна. На противоположной стороне, на пне, сидел старичок, подозрительно смахивающий на только что встреченную нежить. Правда Санька тут же понял, что просто дед одет в старую куртку облезлым мехом наружу, а «рожки» на голове – обычный драный треух.

– Наконец-то хоть одна живая душа. Поди местный и наверняка дорогу знает, – обрадовался парнишка. – Эй, дедуля! – закричал он и в три прыжка пересек полянку.

Никого. Пенек на месте, но совершенно пустой. Привиделось, что ли? Услышав позади себя кашель, он оглянулся и увидел удаляющуюся спину. Странно, и когда только дед успел проскочить?

– Послушайте! Я тут вот… Да подождите же!

С возрастом слух, говорят, портится, и дедова куртка замелькала далеко между деревьями. Санька бросился вдогонку. Вскоре он с удивлением отметил, что, хотя старый хрыч еле тащился, расстояние между ними нисколечко не уменьшалось. А дед зашел за березку и пропал. Санька обежал вокруг дерева три раза и никого не обнаружил. Он вытер вспотевший лоб, растерянно поглядел по сторонам и снова увидел удаляющуюся сутулую фигуру.