Текст книги "Хаоспатрон"

Москва, 29 февраля 2012 года

Отсутствие туч наводило на мысль, что последний день зимы обойдется без снега, и это радовало. За ночь дороги и тротуары приняли вполне приличный вид, разве что кое-где подернулись ледком. Но в сравнении со вчерашним безобразием это были мелочи. И потеплело заметно. Погода, словно извиняясь за свое вчерашнее поведение, сделала вид, что забыла о лишнем дне зимы, и включила весну. Что ж, возражать и упрекать погоду в забывчивости никто не собирался. И спрашивать, надолго ли оттепель, тоже никто не стал. Зачем? Тепло – наслаждайся. Это ведь лучше, чем холод, правда? Особенно, если целый день проводишь на свежем воздухе. А дальше… даже если закончится оттепель, до настоящей весны ждать недолго. Ничто не вечно, даже такая вроде бы крепкая пока еще зима.

Новая тактика Хранителя дала результат только через сутки, к полудню последнего дня зимы. И это неудивительно. Ведь, чтобы остаться невидимкой для Отступника, Хранитель был вынужден пользоваться только обычными средствами и методами поиска. Проще говоря, ему пришлось лично прочесывать местность, заглядывая во все подозрительные закоулки. Помогали Хранителю несколько старых приятелей и нанятая ими агентура, но масштабных поисков таким составом организовать не получилось. Да и не могло получиться. Отступник умел маскироваться, как никто другой, потому и выигрывал «по очкам» в затянувшейся на долгие годы борьбе с Арбитражем. Оставался один вариант: дождаться, когда Отступник сам выдаст свое новое местонахождение. И для этого следовало набраться терпения.

Терпеть и ждать Хранитель умел. Он научился этому без малого три десятка лет назад, и с тех пор ему не раз и не два выпадал случай отточить эти навыки. Одно мешало Хранителю сохранять полное спокойствие: непредсказуемость Отступника могла обернуться бедой для Помощницы.

Да, пока что Отступник явно придерживался какого-то четкого плана. И тут не важны были детали или каверзы, вплетенные Отступником в этот план. Ключевое слово было именно «план». Пока враг его придерживался, можно было считать, что все нормально. Перевес был пока на стороне Отступника, но если противник опять начнет «импровизировать»… о последствиях не хотелось и думать.

Именно по изложенной выше причине, когда без четверти полдень в поле зрения неофициальных друзей Арбитража попали машины чистильщиков, Хранитель выдохнул с облегчением. Как помощники и утверждали, несколько машин во главе с «немецкой шоколадкой» двигались в сторону области по Ярославке. Упасть им на хвост стало для Хранителя делом десяти минут.

Хранитель нагнал колонну чистильщиков как раз в тот момент, когда она разделилась. Две легковушки умчались дальше по шоссе, а коричневый «Туарег» свернул на развязке Пушкино – Ивантеевка направо, вырулил на двухуровневую развязку и, грубо нарушая все правила, остановился на середине подъема на виадук. Хранитель притормозил, чтобы между ним и машиной чистильщиков оказалось жидкое прикрытие в виде голых крон нескольких деревьев, но вскоре понял, что страхуется напрасно. Из открывшегося окошка «Туарега» хлопнул выстрел, но пуля попала вовсе не в джип Хранителя. Целью стал допотопный «уазик», двигавшийся по второстепенной дороге в сторону перелеска на окраине Ивантеевки. Причем в цель стрелок не попал. Пуля прошла чуть выше машины и ударила в дорожное покрытие метрах в десяти перед «уазиком».

Врезавшись в едва заметный хаосвихрь, «уазик» встал как вкопанный, словно уткнулся в невидимую стену. Ни визга тормозов, ни звука удара Хранитель не услышал, но звон стекол и скрежет сминаемого железа он расслышал отчетливо. При этом мотор помятой машины продолжал работать, это определялось по выхлопу. Секундой позже послышались два хлопка, тоже похожие на выстрелы, но теперь громкие. На самом деле это были не выстрелы, а звуки лопнувших передних шин. «Уазик» резко накренился вперед и наконец заглох.

Хранитель прижал машину к обочине и с интересом уставился на двоих полицейских, дежуривших на посту. Один из них тоже наблюдал, как в хаосвихре гибнет «уазик», поэтому Хранителю стало интересно, как отреагирует полицейский.

Инспектор, не оборачиваясь, протянул руку и дернул напарника за зеленый жилет. Напарник обернулся к товарищу и проследил за его взглядом.

В этот момент «уазик» жалобно вякнул клаксоном, а затем в один миг лишился передней части, которая рассыпалась на мелкие кусочки. Как и положено, эти ржавые обломки не рухнули на землю, а начали кружить в воздухе и даже взмывать вверх. Вихрь первичной вибрации перемалывал машину неторопливо, но неумолимо.

Один из полицейских двинулся к служебной «Ладе», попутно подтолкнув товарища. Инспекторы запрыгнули в машину, выполнили «полицейский разворот» и в считаные секунды домчались до места происшествия.

Передние двери гибнущего «уазика» сами собой распахнулись и затряслись, словно мотор машины по-прежнему работал. Один из инспекторов осторожно, не притрагиваясь к «уазику», заглянул в распахнутую дверь, а затем сделал шаг вперед, собираясь обойти машину спереди.

– Куда! – невольно проронил Хранитель. – Замри! Назад!

Вряд ли инспектор услышал окрик Хранителя, но он вовремя замер и резко обернулся. Хранитель проследил за взглядом инспектора и хмыкнул. Метрах в двадцати от машины ворочался вылетевший из «уазика» водитель. То, что он улетел так далеко, было плохим признаком. Это означало, что первичный хаосвихрь задел не только машину, но и шофера. Чем это грозило несчастному – известно. Шансов у него не было никаких.

Полицейские вытащили пострадавшего из грязи и осторожно уложили его на асфальт. Один из инспекторов выпрямился и обернулся в сторону шоссе. Другой что-то сказал и кивком указал в ту же сторону.

Хранитель посмотрел в зеркало. Смотрели в сторону шоссе полицейские не зря. К месту происшествия мчалась колонна машин экстренных служб: «Скорая», экипаж МЧС на «Газели», еще одна машина дорожной полиции, а замыкающим шел черный внедорожник «Мерседес» с наглухо тонированными стеклами. Хранитель без труда узнал эту машину. К колонне пристроилось авто Вадима Фролова.

Навигатор вдруг подал сигнал приближения «меченого оружия», и Хранитель невольно поднял взгляд к виадуку. По развязке вновь ехал коричневый «немец», но сигнал будто бы раздвоился. Он шел одновременно и с виадука, и со стороны колонны, похоже, что из салона «Газели» спасателей. Но наиболее внятная угроза исходила все-таки со стороны экипажа «Туарега». Стекло в задней двери коричневого внедорожника вновь опустилось, и Хранитель увидел ствол короткой австрийской винтовки. На этот раз стрелок целился в джип Хранителя.

Пришлось включить передачу и рвануть с места в карьер, скрываясь под виадуком. Вряд ли чистильщики стали бы стрелять, наверняка просто пугали, но… береженого Бог бережет. Или как предпочитал говорить Хранитель: в любой идеальный план может вмешаться «фактор дурака», учесть который невозможно…

…До следующей развязки было всего-то километра три. Хранитель развернулся и через пять минут вновь очутился неподалеку от места гибели «уазика». Как оказалось, вернулся Хранитель вовремя. Именно в этот момент первичная хаос-вибрация полностью охватила пострадавшего в аварии водителя «уазика». Несчастный выгнулся на носилках дугой, а затем… разлетелся на мелкие кусочки. Кровавый дождь залил Фролова, его помощников, спасателей, медиков и полицейских с ног до головы.

Хранитель поморщился. Даже зрелище было не из приятных, а каково было тем, кто попал под этот «дождь»? На какое-то время все замерли, а затем заскрипели «дворники», стирая с лобовых стекол кровь, захлопали дверцы, народ засуетился и послышался разноголосый мат.

Навигатор сообщил о новом сближении с источником тревожного «меченого» сигнала, и Хранитель боковым зрением уловил, что коричневый «немец» снова выруливает на развязку. На этот раз чистильщики будто бы не заметили машину Хранителя. «Туарег» спустился на шоссе и помчался в сторону города. Подручных Отступника явно кто-то спугнул. Или же они, в соответствии с планом, уступили место смене?

Хранитель оглянулся. По шоссе к месту происшествия ехала новая колонна машин с мигалками. А когда Хранитель поднял взгляд, то увидел еще и четыре вертолета, которые заходили с востока. Причем все четыре были военными. Формально получалось, что чистильщиков все-таки спугнули, но Хранитель почему-то придержал и вторую версию, насчет смены. Так… на всякий случай.

Хранитель снова вырулил с обочины и заложил еще один круг до соседней развязки и обратно…

…Третий вариант декораций на знакомой местности выглядел более чем солидно. Вокруг места происшествия стояло оцепление из спецназовцев, десять черных джипов перегородили дорогу, а «запятнанный» экипаж ДПС теперь стоял у перекрестка. Хранитель включил сигнал поворота и резко свернул на дорогу, которую как бы перекрыли полицейские. Один из инспекторов успел махнуть жезлом: «назад», но Хранитель не остановился и не развернулся, чтобы вырулить обратно на шоссе. Он подъехал прямо к инспекторам и только тогда затормозил.

Пока опускалось стекло водительской двери, камера «срисовала» портрет и номер жетона полицейского, и через секунду компьютер пробубнил через горошину гарнитуры все, что Программа Арбитража сумела выкачать из служебных баз о молодом лейтенанте Иване Савельеве.

– Надолго перекрыли? – спросил Хранитель, слегка гипнотизируя инспекторов.

– Пока непонятно, – доверительным тоном ответил Савельев. – Если вам в Ивантеевку, можно объехать.

– Не горит, – Хранитель покачал головой. – Случилось что-то?

– Учения, – не задумываясь, соврал Савельев, а потом вдруг выпалил почти без пауз: – Случайный пуск секретной ракеты… наверное. Машина в хлам, водитель взорвался. Только не сразу. Непонятно, в общем, ничего. Теперь вот военные понаехали. Карантин, наверное, нам устроят.

– А у меня отпуск на носу, – буркнул напарник Савельева. – Влипли мы, короче.

– А дипломаты что здесь делают?

– Они первыми прибыли. Наверное, заранее знали. Но нам ничего не сказали. Только проговорились, что это третий случай за последние три дня.

– Главный у дипломатов Фролов?

– Да. Фролов… Вадим Евгеньевич.

– А у военных кто главный?

– Не знаю, не представлялись. Вроде бы полковник какой-то. Хотя там ниже чинов и нет.

– Там тройная уха, – подсказал напарник Савельева. – Я сразу просек, по номерам. Спецназ, контрразведка и министерские.

Хранитель кивнул и незаметно щелкнул пальцами, снимая гипноз.

– Не зацепило? – Хранитель окинул очнувшихся инспекторов сочувственным взглядом. – Кровь у вас.

– Ерунда, – отмахнулся Савельев. – Ну так что, подсказать вам, как можно объехать?

– Спасибо, я знаю, – Хранитель закрыл окошко, развернул машину и успешно вклинился в поток.

В общем-то, Хранитель узнал все, что хотел, но интуиция подсказывала, что стоит сделать еще один круг. Не для очистки совести, нет. Просто программа технического мониторинга утверждала, что часть «меченого» оружия по-прежнему находится поблизости от дорожной развязки. А где «метки», там и след…

…Очередное возвращение к злополучному перекрестку почти совпало с новым изменением ситуации. Хранитель не увидел на второстепенном шоссе ни «уазика», ни кровавых пятен. Похоже, обломки машины и останки водителя охватила вторичная хаос-вибрация, от которой все упомянутое превратилось в невидимую пыль. Зато Хранитель успел увидеть нечто другое, с его точки зрения – более любопытное.

Хранитель вдруг увидел знакомое лицо. Это «лицо» явно тайком, а потому стараясь действовать бесшумно, выскользнуло из кареты «Скорой помощи» и присоединилось к компании Фролова. Хранитель активировал камеру и вывел увеличенную картинку на экран навигатора. Сомнений не осталось. Этого типа Хранитель знал давно и очень хорошо, поэтому спутать с кем-то другим не мог. И этот персонаж явно прибыл в составе команды Фролова. Нюанс был странный и неожиданный, а главное – менял расклад не хуже пресловутого «фактора дурака» или, скорее, джокера – суть от этого не менялась. Присутствие этого старого знакомого в группе Фролова серьезно смешивало карты.

Но что показалось еще более подозрительным, через полминуты из той же «Скорой» вышли и направились к оставленной у перекрестка машине ДПС двое инспекторов. Хранитель видел их лица и потому без труда определил, что это вовсе не те люди, с которыми он беседовал несколько минут назад.

Хранитель притормозил и с интересом проследил, как с места происшествия в город уезжает «Скорая», а следом за ней и машина с липовыми полицейскими. Хранитель бросил взгляд на машины военных, несколько секунд поразмыслил и снова вклинился в «центростремительный» автомобильный поток.

Обе машины с «мигалками» были хорошо видны впереди на любом удалении, поэтому Хранитель не стал сокращать дистанцию, а просто покатил следом, стараясь не выпускать машины из вида.

– Странная ситуация, – заметил Наблюдатель, как всегда, принудительно включая связь через компьютер, замаскированный под автомобильный навигатор. – Сутки прошли, Хранитель. Я включился, как только программа мониторинга сообщила о «меченом» оружии. Получается, видел все, что видел ты.

– Можешь не оправдываться, у меня секретов нет. Что думаешь?

– Я уже сказал, выглядит странно. Военные ничуть не удивлены и действуют так, будто бы знают, в чем тут дело. Или это не военные?

– Лишь половина, – Хранитель кивком указал вперед. – Видишь «Скорую» и полицейских?

– Да. Помощница там? Программа регистрирует присутствие «меток» нелегального оружия. В машинах чистильщики и Отступник?

– Все сложнее, коллега, – Хранитель перестроился и немного сократил дистанцию. – Отступник далеко впереди. Он покинул место происшествия, как только засек военных.

– Не понимаю, у военных тоже есть «меченое» оружие? Откуда? И как это понимать?

– Вот и мне интересно. А еще мне интересно – какого черта в компании твоего Фролова делает мой старый приятель? Насколько я понимаю, он должен находиться сейчас в компании офицеров Кулемина. Ведь всех уцелевших в Кампучии морпехов держит под колпаком генерал Кулемин, не так ли? Как вариант – этот тип может быть внедрен в окружение Отступника. Почему он среди людей Вадима Евгеньевича?

– Ты уверен?

– На зрение пока не жалуюсь.

– Да, загадка. Поначалу этим занимался КГБ, но после развала Союза дело полностью перешло под контроль военных и легло под сукно в отделе перспективных разработок Службы вооружений. Получается, у Кулемина. Я тоже в недоумении.

– Поскольку в совпадения я не верю, получается, оперативное прибытие военных, участие моего приятеля и «меченое» оружие – звенья одной цепи.

– Хочешь сказать, что Кулемин, который знает о хранилище и особом интересе к нему Отступника, поднял из архива пыльную папку с «Кампучийской историей» и вызвал бывших морпехов, чтобы помочь контрразведке вернуть украденный образец?

– Версия здравая, но не объясняет, откуда в команде Фролова взялся агент генерала. Кулемин не мог знать о подключении Фролова к делу, а значит, не мог внедрить своего человека в команду Вадима Евгеньевича.

– А если…

– Вариант, что они встретились только сейчас – исключается, – опередил Наблюдателя Хранитель. – Агент прибыл с командой Фролова, я видел своими глазами.

– В таком случае… твоего приятеля внедрил тот, кто знал о группе Фролова.

– Кто? – Хранитель усмехнулся. – Например, ты?

– Хранитель, сейчас не до шуток. Думаю, все проще. Не только ты видел Фролова и компанию у башни. Ты ведь сам сказал, что Отступник курсировал там еще долгое время. Увидев Фролова, он сообразил, что мы затеваем, и принял контрмеры. Вот тебе и ответ. Самый простой и логичный. Что ты будешь делать дальше? Теперь ведь ясно, где Отступник желает встретиться. Поедешь прямо туда?

– Поеду, но не сразу. До заката есть время. Нужно еще кое-что подготовить. А вот ты, коллега, поедешь туда прямо сейчас. Если все обстоит так, как мы думаем, Фролову грозит опасность. Присмотри за ним, это ведь твой «проект», твоя и ответственность.

Кампучия (Камбоджа), 29 февраля 1984 года

Андрею повезло съехать по упругому «склону» фонтана на более-менее открытое место, а вот Купер вломился в щетинистые заросли молодого бамбука и едва не напоролся на острые пики ростков. Прохорова занесло в увитую лианами чащобу, и сержант повис невысоко над землей, запутавшись в живых веревках. Как всегда, больше всех досталось Гаврилову. Его не мудрствуя лукаво волна швырнула прямиком на ствол достаточно толстой пальмы. Врезавшись, матрос обнял ствол руками и ногами, а затем медленно сполз на землю.

– Пробила все-таки… волшебная пуля землю, – прошептал Купер, подползая на четвереньках к Луневу. – Ты живой?

– В норме, – Андрей сплюнул грязь и протер глаза. – У тебя кровь.

– Где? – Федор осмотрел себя. – Царапины. Кусты колючие попались. Смотри, какая яма получилась!

Андрей обернулся. Там, где только что из-под земли вырвался гигантский фонтан, теперь плескалось озеро размером с цирковую арену. Мутная вода в озере будто бы кипела и, что примечательно, выкипала. Опять же – будто бы. Уровень воды стремительно падал, превращая озеро действительно в обычную грязную яму со скользкими, медленно оползающими краями.

– Если Люся и майор не добрались до какого-нибудь шлюза, им кранты, – сказал Лунев.

– А еще выеживался, – Купер хмыкнул. – «Не думал, что донырнете». Сверхчеловек нашелся. Ты извини, Андрюха, но мне твой наставник не понравился. Очень уж… заносчивый. Понятно, разведчик, профи… но… не до такой же степени! Помнишь, как в кино: «для него люди – мусор». Не в обиду тебе.

– Я и сам многое понял, – Андрей кивнул. – Только в расположении он совсем другим был. Как подменили человека, когда мы в «вертушку» погрузились. Ладно, пока замнем. А то вдруг он и вправду навсегда там остался? О мертвых или хорошо, или ничего.

– Люсю жалко, – Купер вздохнул.

– Пацаны! – донеслось из кустов. – Пацаны, в рот вам компот! Помогите! Дайте нож!

– Прохор блажит, – констатировал Купер, с трудом поднимаясь на ноги. – Пойдем, пока он до фарангов не докричался. Среди них ведь тоже пацаны имеются.

Пытаясь самостоятельно выбраться из хитросплетения лиан, Прохоров еще больше запутался в коварной растительности, а нож, необходимый, чтобы разрубить гордиев узел из воздушных корней, он выронил. Со стороны это выглядело довольно смешно. Сержант висел вниз головой, связанный по рукам и ногам, и непрерывно матерился. Причем не отдельными словечками сыпал, а связно излагал свой взгляд на ситуацию.

– О, пацаны! – увидев товарищей, обрадовался Прохор. – Чикните ножиком! Снимите меня!

– А что, неужели тебе неудобно? – Купер демонстративно сунул руки в карманы.

– Может, слишком туго обмотался? – спросил Лунев. – Ты покажи, где давит, мы ослабим.

– Сто х… вам в ж…, кончайте прикалываться! – сержант побагровел. – Эти, б…, веревки затягиваются! Сами! Удавят же, на х…!

– Так это не лианы, а удавы? – усмехнулся Купер.

– Вообще-то… – Лунев насторожился, присмотрелся к растительности, а затем вдруг бросился вперед, подхватил утерянный Прохором нож и принялся резать лианы.

Резались гибкие, но прочные растения с трудом, да к тому же, как только Андрей обрезал один корень, на смену ему непонятно откуда выползали два новых. Эти лианы и впрямь двигались, словно какие-то змеи. Если бы не помощь Купера, а затем и самого Прохора (когда удалось высвободить его правую руку, Андрей достал свой нож и вручил сержанту), неизвестно, удалось бы освободить пленника до того, как его задушит странная растительность.

Закончив борьбу с лианами, бойцы отползли в сторонку, упали без сил, но уже через десять секунд Купер, кряхтя, поднялся и поковылял в сторону ямы.

– Ты… куда? – прохрипел Прохоров.

– Гаврюха там… в отключке, – Купер вяло махнул рукой. – А вдруг и его… какая-нибудь дрянь сейчас… хавает.

– Пошли, – сержант тоже поднялся, сделал шаг, рухнул на четвереньки и помотал головой. – Карусель, мать ее, в башке! Радиация действует, что ли?

– Скорее лианы, – Лунев подхватил товарища под руку. – Опирайся на меня. Майор говорил, есть тут растения… лианы как раз, которые сок вырабатывают… вроде слабого яда. От некоторых аллергия начинается, от других как будто пьянеешь.

– А коченеешь от которых, на глушняк, такие есть?

– Таких нет. Такие здесь только пауки, змеи и мины. Но это не твой случай, не бойся. Лианы, вон, до крови натерли в некоторых местах. Наверное, сок попал, вот тебя и штормит.

– Да уж, штормит, хоть закусывай, – Прохоров помотал головой. – И в глазах двоится. Натурально, как бухой. Зашибись, до чего вовремя!

В отличие от сержанта, Гаврилов ни в какую дрянь не вляпался. Но легче ему от этого не стало. В том смысле, что штормило матроса точно так же, как Прохора, только не из-за отравления, а по причине легкого сотрясения, которое он получил при жестком контакте с пальмой. А еще он ухитрился свернуть набок нос. Купер сидел рядом с пострадавшим и утирал ему кровавые сопли сорванным листом.

– Вправить надо и заткнуть, – осмотрев нос Гаврилова, сказал Андрей. – Купер, руки ему подержи.

Гаврилов замычал, слабо протестуя, но сопротивления не оказал, Федору даже не пришлось его придерживать. Луневу не впервые было ставить на место хрящи, поэтому процедура прошла быстро. Андрей вынул из кармана у Гаврилова ИПП, оторвал кусок бинта, скатал пару тампонов и заткнул матросу ноздри. С синяком на лбу, распухшим носом и торчащими из него красно-белыми бинтами Гаврилов выглядел забавно, но хотя бы не настолько жалко, как прежде. Да что там жалко! Даже боевито он теперь выглядел.

– За пальцем следи, – Лунев показал Гаврилову палец и поводил рукой вправо влево. – Почти норма. Выживешь.

– Тошнит, – прогнусавил Гаврилов. – Это от радиации, да?

– Это воды у тебя полный желудок, – успокоил Андрей. – Не было там радиации. Другой системы тут реакторы, без тяжелого топлива обходятся.

– Сколько ж энергии надо этому сраному объекту, если такие мощности его питают, – заметил Прохоров. – Курить охота. Ни у кого нет?

– Что у нас вообще… есть? – проронил Купер.

– Нож на месте, – Лунев похлопал по карманам и подсумкам «сбруи», а затем пошарил по ремню. – Фляги нет, лопатки нет, гранаты… тоже прос…, магазины… на месте. Автомат, главное… цел.

Андрей снял из-за спины оружие. Автомату ничего не сделалось, если не считать того, что куда-то подевался магазин. Хорошо, что остались еще четыре запасных. А вот успехи Купера оказались скромнее, он сохранил только автомат, пусть и с магазином. В заначке у Бондаренко, правда, нашелся складной нож, именно этим ножом он вырезал Прохорова из зеленого плена, но пилюлю этот факт не подсластил.

Гаврилов вообще оказался гол как сокол: имел в наличии, кроме трусов, носков и майки, штаны и китель вражьего покроя и один ботинок. В карманах у матроса, помимо уже вскрытого перевязочного пакета, нашлась мокрая бумажно-табачная масса и бензиновая зажигалка кустарного производства, сделанная из винтовочной гильзы кампучийскими народными умельцами. Как выразился Прохоров, «что бы доброе сохранил».

Между тем и сам сержант выпорхнул из переделки далеко не орлом. Оружие он уберег, нож тоже, а вот все остальное потерял. При этом остался в ремне. Получалось, намеренно сбросил тяжелую «сбрую» вместе с ценным рюкзаком, который ему доверил майор Фролов?

– Нет, а я что должен был делать?! – ополчился Прохоров, когда Андрей задал ему этот вопрос. – Свой рюкзак бросить, а с этим на дно идти? Оно мне надо?! Если ценный груз, пусть сам бы и тащил!

– Ладно, проехали, – Лунев махнул рукой. – Делаем вывод. Три ствола, шесть магазинов и два ножа.

– Три, – возразил Купер.

– Два, – Андрей покачал головой. – И семь ботинок на четверых. Боеспособность нулевая.

– Хрен с ней, с боеспособностью, выжить бы, – на удивление спокойно заметил Прохоров. – Гаврюха как-нибудь доковыляет. Или какого-нибудь трупака разуем. Главное, не нарваться. Правильно мыслю, пацаны?

– Мыслишь правильно, только непонятно, – ответил Андрей, с подозрением косясь на сержанта. – Куда ты ковылять собрался?

– Как это куда? – Прохор кивком указал на торчащий над кронами скальный выступ. Тот самый, от подножия которого начиналась первая горка. – Назад. До поля с «дымом». Фролов же сказал, отряд тоже через него пойдет, только правее. Или левее… не помню.

– О чем и речь, – Лунев поморщился. – Отряд либо уже перешел поле, либо вообще с другой стороны зашел. В любом случае искать его бесполезно.

– И что делать?

Андрей не ответил. Только пожал плечами. Для него ответ был очевиден, но сейчас он хотел, чтобы каждый сам принял для себя решение и озвучил его. Купер первым догадался о желании Лунева.

– Идти дальше, – произнес Бондаренко негромко. – Единственная точка, где мы точно пересечемся с отрядом, – объект.

– Ну-ну, – Прохоров хмыкнул. – Я готов. Только Гаврюху пристрелю, чтоб не мучился, и двинем к объекту.

– Ты достал уже! – Гаврилова заметно перекосило от очередной черной шутки сержанта. – Я тоже за объект!

– На одной ноге попрыгаешь? – Прохор иронично взглянул на товарища.

– Тебя разую!

– Устанешь пыль глотать, – сержант вздохнул. – Ладно, пацаны, идите куда угодно. А мы с Гаврюхой тут посидим.

– Я тоже пойду! – Гаврилов попытался встать, но не сумел.

Сержант прижал его к пальме, выставив перед ним автомат, как шлагбаум.

– Отставить, матрос! – Прохоров резко сбросил добродушную маску. – Приказываю сидеть на месте! Что неясно?

Вот этого Лунев и опасался. Нахлынувшее недавно на Прохорова спокойствие не могло быть натуральным. Не той закваски был сержант. Это было затишье перед бурей, и вот буря грянула.

– Да пошел ты! – Гаврилов снова дернулся, но сержант вдруг щелкнул переводчиком огня.

– Сидеть! – Прохоров ткнул стволом Гаврилову в бок. – Давно люлей не получал?! Сейчас огребешь! Да свинцовых! Мало не покажется!

– Прохор, остынь! – прикрикнул Лунев. – Чего ты хочешь? Давай поговорим!

– Хочу? – Прохоров поднял взгляд на Андрея.

Взгляд у сержанта был мутноватый, будто у подвыпившего, но не плавал. Значит, ядовитый сок не настолько затуманил Прохорову мозги, чтобы можно было расценивать его поведение как пьяный дебош. Дерьмо вскипело в Прохорове по какой-то другой причине. Сдали нервы из-за перенапряжения и усталости? Накопилось и теперь выплеснулось, как это бывает, даже если человек не сильно пьян, даже после трех капель? В любом случае Прохорова следовало сначала успокоить. То есть дать ему возможность высказаться.

– Да, чего ты хочешь? Чтобы мы остались здесь? Вернулись на поле? Что ты задумал? Мы сделаем, как ты скажешь, если задумка стоящая. Обещаю. Только обоснуй.

– Я командир, вот чего я хочу! – Прохоров еще раз ткнул Гаврилова в бок и направил автомат на Андрея. – И ничего объяснять не собираюсь, понял?! Майор твой и ты… куда вы нас завели? Где теперь Сивый, где Серега? Сам Фролов с подружкой своей узкоглазой где?! Хватит с нас! Баста! Теперь я командую, понял меня, боец?

– Так точно, – спокойно ответил Лунев, принимая подобие строевой стойки.

– Товарищ сержант, разрешите вопрос? – рядом с Андреем встал Купер.

– Не разрешаю! Слушайте приказ, воины! Оружие за спину! – Сержант дождался, когда Андрей и Купер выполнят приказ, и продолжил: – Теперь мастрячим Гаврюхе обувку и выдвигаемся в район вероятной встречи с отрядом – к полю с вихрями. Вопросы есть?! Вопросов нет. Выполнять!

На губах у Прохорова выступила пена, сержант это заметил, но не придал значения, только утерся рукавом.

Бойцы оглянулись в поисках чего-нибудь пригодного для изготовления обуви, но ничего не нашли и снова обернулись к сержанту.

– Разреши… те… в заросли заглянуть, – сказал Купер. – Может, кору какую-нибудь срежем… и лианы на шнурки.

– Ва… ляй… те, – Прохоров явно поплыл, но пока держался. А главное – пока держал в руках автомат.

Лунев и Купер медленно попятились к зарослям, а затем нырнули в кусты, уходя в разные стороны с возможной линии огня. Прежде чем они потеряли друг друга из вида, Андрей успел подать Куперу знак, чтобы тот залег и пошумел за двоих. Федор так и сделал. Укрывшись за толстой корягой, он поднял длинный сук и принялся шурудить им в прелой листве. Лунев тем временем опять вспомнил уроки Фролова и почти бесшумно двинулся в обход, собираясь подкрасться к Прохорову с тыла.

Нет, Андрей не хотел причинять сержанту вреда, наоборот, он был намерен его спасти. Ведь у Прохора явно нарастала интоксикация, и с этим надо было что-то делать. Но как поможешь сержанту, если он целится из автомата и очень скоро начнет путать своих с чужими? Для начала его следовало разоружить, а уж после помогать.

Лунев успешно обошел место привала, неслышно выбрался из зарослей, подкрался к сержанту… и понял, что опоздал. Всю работу за него сделал – кто бы мог подумать! – матрос Гаврилов. Впрочем, работа оказалась несложной. Прохоров вырубился, и Гаврилову оставалось лишь выхватить у него из рук автомат. Даже не выхватить, а просто поднять с земли. Андрей успел увидеть этот момент. Но Гаврилов-то об этом не знал. Поэтому, как только появился Лунев, босоногий герой придал лицу серьезное и чуть усталое выражение, словно у бывалого бойца, который вот только что в одиночку расправился с ротой вражеского спецназа.

– Все под контролем, – заявил Гаврилов, приветственно поднимая автомат стволом кверху.

– На предохранитель поставь.

Гаврилов щелкнул переводчиком огня и вопросительно уставился на Лунева.

– Чего с ним делать будем? Он дышит через раз и пена…

– А что мы можем сделать? – равнодушно неожиданно даже для самого себя спросил Андрей и пожал плечами. – Это яд. Антидота у нас нет.

– Пусть подыхает, что ли? – удивился Гаврилов.

– А ты что предлагаешь?

– Ну, не знаю, – Гаврилов растерялся. – Просто как-то это… не того… неправильно. Прохор, конечно, гондон, но ведь свой… не фаранг какой-нибудь. Ты ж умный, Студент, придумай что-нибудь!

– В химии я не шарю, – Андрей равнодушно взглянул на Прохорова. – В медицине тоже. Может, Купер?

Лунев обернулся к кустам.

– Я тоже не сильно Копенгаген, – появляясь из зарослей, сказал Федор. – Но Гаврюха прав, надо хотя бы попытаться что-то сделать. Прохор – козлина, согласен, но мы-то не из этого стада.

– Делай, – Лунев уселся на землю.

– Ладно, – Купер как-то странно посмотрел на Андрея. Со смесью осуждения и недоверия во взгляде. Словно не понимал, что это вдруг нашло на товарища.

Если честно, Андрей и сам не понимал, что на него нашло. Почему ему вдруг стало плевать на судьбу Прохора – как справедливо заметил Гаврилов, не лучшего человека в мире, но ведь своего. Лунев вдруг ощутил внутри звенящую, холодную пустоту, в которой не барахталось ни одной эмоции. Разве что где-то далеко-далеко, в космической дали прятался страх перед этой самой пустотой. Холодный, леденящий душу страх, очень похожий на тот, который посещал Андрея, когда он чувствовал на затылке взгляд Большого Зла. Может быть, это самое Зло наконец решило, что наступил подходящий момент, и нанесло удар? И что это за удар? На уровне эмоций? И что вышло? Зло победило, ворвалось в сознание и заморозило все чувства? Или это просто от усталости и перенапряжения? Все, как было у Прохорова, только со знаком минус. Сержант от нервов и отравления вскипел, а Андрей наоборот – сделался холодным, как лед. Так, что ли, получается?