Текст книги "Полигон непуганных бомжей"

Глава 7

Уже более получаса Роман находился в дежурной части полиции.

Углубившись в чтение документов, дежурный одной рукой переворачивал шуршащие страницы, а другой время от времени судорожно зажимал рот платком и зажмуривал глаза, собираясь чихнуть. Однако все потуги оставались безрезультатными, и, недовольно поморщившись, он неспешно возвращался к прерванному занятию.

– Слышь, старлей, – негромко обратился к нему Роман. – Уже ночь на дворе… Где скорая? Кто у вас решает вопросы? Ваш же сотрудник пострадал, а вы здесь телка за рога водите…

Дежурный оторвался от бумаг и без особого интереса глянул на опухшее лицо Гриши. Тот, сидя на стуле и прижав голову к стене, то ли спал, то ли находился в беспамятстве. Похоже, вид избитого и обширные кровоподтеки, которые превратили его лицо в жуткую маску, дежурному не понравились. Он с сожалением отодвинул бумаги, почмокал губами и произнес:

– Скорая сейчас приедет… Следак должен принести бумагу на экспертизу.

– Так звони ему, – вскипел Роман и указал на Гришу рукой: – Не видишь, что ли, в каком состоянии человек? Его срочно чинить надо…

– Я звонил…. Сейчас придет, – промямлил мент. – Да куда торопиться, у меня вся ночь впереди…

– Меня твои проблемы не интересуют, – отрезал Роман. – Мне нужно, чтобы ты сейчас сделал то, что от тебя требуется. А если не можешь, давай бумажку, я сам его в больницу отвезу…

Толстяк в клетке заверещал:

– Начальник, а ты его тоже упакуй… Чего он тут раскомандовался? Еще и права качает… Ведь ежу понятно, что этот придурок на нас первым наехал… денег наших захотелось…

Роман подскочил к клетке и что есть мочи влепил ладонью в лоб толстяку. Туша отшатнулась в сторону, беспомощно оглянулась на своего худого напарника и, не сказав ни слова, рухнула на бетонный пол.

Острая пронизывающая боль в суставе немного отрезвила Романа. Он развернулся и, разминая кисть, направился к спящему Грише.

– Эй, парень! – заорал подскочивший на стуле дежурный, покраснев от гнева и брызгая слюной. – Ты что себе позволяешь? Забыл, где находишься? Сейчас тоже окажешься в клетке…

– Так если ты тут сидишь, как снулая рыба, – обернувшись, зло процедил водитель, – приходится за тебя твою работу делать…

– Я не бью людей…

– А вот это зря, – с раздражением выпалил Роман, – может, меньше бы таких уродов в городе было…

Он возмущенно повернулся к решетке, наблюдая, как лежавший в той же позе толстяк начал слегка шевелиться, постанывая и подвывая плачущим голосом.

В это время в дежурную часть вошла девушка в белом халате, а следом за ней высокий темноволосый парень. Одной рукой он постоянно приглаживал густой ежик на голове, в другой держал листок бумаги.

– Николаич, – официальным тоном обратился он к дежурному, положив перед тем на стол напечатанный документ, – подготовь к отправке в сизо этих задержанных. Да, а где сотрудник, который пострадал?

Дежурный молча указал пальцем на Гришу.

– М-да… Понятно, – коротко взглянув в сторону пострадавшего, сказал парень и попросил медработника: – Надо осмотреть его как следует, что-то уж больно у него лицо синее…

Девушка на секунду задержала на Романе взгляд своих голубых печальных глаз, рассматривая его лицо, и застенчиво улыбнулась: мол, извините. Подойдя к Грише, легкими движениями пальцев с осторожностью стала ощупывать его голову, затем попыталась открыть глаза, напоминающие щелочки…

Раздражительность Романа как рукой сняло, он проводил девушку глазами и сел на стул.

Следователь повернулся к Роману.

– Это вы вызывали полицию?

– Да, – Роман сунул руку в карман и вытащил удостоверение. – Вот его документ. Он мой одноклассник и друг.

Покосившись в сторону клетки, зло прищурился и, чувствуя, как в нем вновь поднимается ярость, глухо произнес:

– Эти твари его покалечили.

Следователь внимательно изучал удостоверение, поглядывая на потерпевшего…

– Блин! А ведь я Гришку тоже знаю, вместе в школе милиции учились. Он в Томск уехал работать, а я здесь остался с семьей…

Он подошел к девушке, о чем-то недолго переговорил с ней и, кивнув, обернулся к Роману.

– Значит, так. Гришу сейчас отвезут в городскую больницу. У него травма головы, ну и кое-где зашить потребуется. На работу я ему сам позвоню. Ну а тебе, Роман, придется задержаться, надо будет провести кое-какие следственные действия…

– Конечно, без проблем. У меня нет никакого желания отпускать этих скотов на свободу, – проговорил Роман, покосившись в сторону сидящих в клетке отморозков.

Полицейский, внимательно оглядев его, вдруг тепло улыбнулся.

– Ты молодец, парень, не сачканул! Побольше бы таких героев… Ладно, поможешь Григорию сесть в скорую и поднимайся на второй этаж, в двести пятую комнату.

***

В этот поздний час на полигоне все уже спали. Ветер гонял черные тяжелые облака, и те, не торопясь, лениво накатывались и закрывали все небо.

Олег Николаевич вышел на проезжую часть дороги и медленно зашагал в сторону трассы. Метров через двести остановился возле росших вдоль дороги кустов, осмотрелся и закурил.

Столько времени прошло, а память раз за разом настойчиво возвращала его в прошлое. Никуда оно, как оказалось, не уходит… и не отпускает с годами. С неослабевающей силой, как будто все было только вчера, вспыхнули в нем обида и злость… Нет, напрасно говорят, что время лечит…

Работая районным прокурором, он с успехом выполнял принятые наверху решения.

При мысли об этом он невольно улыбнулся. Надо же, были когда-то в его жизни награждения, почетные грамоты! Не то чтобы это его особенно радовало, скорее приносило какое-то моральное удовлетворение – значит, уважают, признают заслуги, ценят. Не покидало ощущение, что он делает что-то нужное и важное, значимое для людей.

Все планерки проходили исключительно в его кабинете. Чувствуя себя вожаком стаи, он вдохновлял подчиненных, заряжал своим неиссякаемым оптимизмом и энергетикой. Все указы и постановления, спускаемые из краевой прокуратуры, исполнялись своевременно и в срок. Он придавал этому особое значение – дорожил репутацией.

Проверка организаций была его коньком. Здесь, на вверенной ему территории, все должно было действовать четко, как часы, по установленным правилам, которые никто не смел нарушать. Он не щадил предпринимателей, не выполнявших представления прокуратуры. Суровая рука закона неустанно карала всех непокорных, пополняя бюджет штрафами… И никто не получал поблажек в его районе… Никто не мог похвастаться, что имел какие-то договоренности с прокурором.

Все изменилось в одночасье.

Он вернулся из краевой прокуратуры в приподнятом настроении. Предчувствия последних дней не обманули: его заслуги замечены и признаны на самом высоком уровне. Более того, в кулуарах прозрачно намекнули, что в скором времени следует ждать повышения и награждения…

Приятный ход мыслей был прерван стуком в дверь, вернувшим его в реальность. Вздрогнув от неожиданности, он поморщился и недовольно бросил:

– Да.

В кабинет бочком просунулся невысокий тщедушный человечек, державший под мышкой потрепанный кожаный портфель. Суетливо вытирая скомканным платком выступившие на лице капли пота, заискивающим голосом промямлил:

– Олег Николаевич, можно?

– Вы ведь уже вошли в кабинет. А коли так, проходите.

Человечек примостился на краешек ближе всего стоящего к нему стула и, опустив глаза, затих. Редкие темные волосы, падающие слипшимися прядками, закрывали его маленький лоб.

– Я не понял, – прокурор развернулся в своем кресле к посетителю. – Вы пришли, чтобы спросить, заявить или помолчать?

Тот поднял сухое вытянутое лицо, маленькие, глубоко посаженные серые глаза смотрели простодушно и немного растерянно. Высокий голос прозвучал фальцетом, резанув слух прокурора.

– Дело в том, что я директор фирмы ООО «Фит-Чай»… но из-за того, что у меня обострилась язва, я еду на курорт.

– Ну, так и езжайте, – недоуменно проговорил прокурор.

– Нет, вы не совсем поняли. У меня сейчас идет проверка от вашего ведомства. В принципе, я уверен, что на фирме все в порядке… но ваши сотрудники просили не покидать город.

Он посмотрел на Олега Николаевича доверчивыми глазами, в глубине которых, как тому показалось, неожиданно мелькнуло и тут же исчезло что-то похожее на злорадство, и продолжил:

– Как мне быть? Билеты куплены, завтра уезжаю, а здесь такой затор…

Прокурор внимательно рассматривал странного посетителя.

– Так от меня-то вы чего хотите?

– Я знаю, что вы можете быстро разобраться в этом деле. Для вас это просто… Мне сейчас важно подлечиться, знаете, язва все-таки… с ней шутки плохи… поэтому в дальнейшем все равно буду закрывать фирму…

Сейчас, по прошествии времени, Олег Николаевич вспомнил, как быстро он тогда выяснил, кто занимался этой фирмой.

– Ольга Алексеевна, и в чем там проблемы?

Проблем не было, шла обычная плановая проверка.

– Я вас понял, Ольга Алексеевна, тогда материалы занесите к вечеру.

Он помнит, что даже улыбнулся этому нервному, постоянно потеющему суетливому человечку.

– Все в порядке. Можете ехать лечиться…

Глаза худого мужичка недобро засветились, на сухом лице появилась натянутая улыбка. Он мелко закивал головой и скороговоркой пробормотал:

– Спасибо вам, спасибо большое…

Поднявшись с места, неуклюже потоптался и положил на стоящий рядом стул увесистый сверток в черном полиэтиленовом пакете.

– Что это? – в груди прокурора внезапно похолодело. – Быстро забирайте его.

Человечек грустно посмотрел на него:

– Я все равно закроюсь и уеду. Не волнуйтесь, у вас не будет никаких проблем. Приятно, когда есть понимающие люди. Здоровья вам.

Он слегка наклонил голову и, шаркая ногами, бесшумно вышел.

«Чудак какой-то, и зачем ему это… все равно ведь закрывается, – равнодушно пожав плечами, подумал прокурор. Подойдя к стулу, взял сверток и вернулся с ним в свое кресло. – М-да… Вряд ли мы когда-нибудь еще встретимся. Думаю, этого мямлю с его фирмой я уже больше не увижу…»

Без особого любопытства он развернул пакет и вытаращил глаза: в нем лежала перетянутая красной резинкой вдоль и поперек стопка из тысячных купюр…

Что-то внутри екнуло…

Он вскочил и метнулся к окну…

***

Стоя у окна, прокурор спокойно смотрел на серьезных парней в темных костюмах, по-хозяйски вошедших в его кабинет. Один из них, придержав дверь, пропустил вперед двух толстых женщин, похожих на продавщиц с рынка. Те вошли, пугливо озираясь по сторонам, однако быстро освоились и с нескрываемым любопытством уставились на хозяина кабинета.

Прокурор отвернулся к окну и стал рассматривать стайку голубей, которые копошились у чердачного окошка, стуча клювами по шиферу…

«Наверное, что-то там добывают, – как-то отстраненно подумал он, наблюдая за их суетливыми движениями. – И нет им никакого дела до происходящего у меня в кабинете…»

Он повернулся, услышав приближающийся четкий стук каблуков, – так твердо мог шагать только уверенный в себе человек. В кабинет вошел майор Крайнов, заместитель начальника управления по собственной безопасности.

– Олег Николаевич, я…

– Можете не тратить время на представление. Ваши цели и действия мне понятны, – оборвал его прокурор. – Такими, как вы, наша система пронизана сверху донизу… Только зачем все это?.. Я бы и так уступил свое место угодному для вас человеку…

– Вы забываетесь! – злобно ощерился тот, заливаясь краской гнева. – Я здесь по долгу службы… И то, что здесь произошло… Прошу вас добровольно выдать все, что вы получили несколько минут назад…

Прокурор сделал изумленное лицо и, откатив кресло подальше от стола, тяжело опустился в него, скрипя подлокотниками.

– А что, собственно, здесь произошло? – уставился он на Крайнова и с издевкой добавил заговорщическим шепотом: – Да еще несколько минут назад…

Майор с беспокойством покосился в сторону подчиненных, которые с тупым выражением глазели на своего начальника, ожидая его распоряжений. С трудом удерживаясь, чтобы не сорваться на крик, повернулся к хозяину кабинета и нервно выпалил:

– Только что вы получили от некоего предпринимателя сверток с деньгами за оказание содействия в прекращении проверки его организации…

Побледневшее от ненависти бледное лицо его искривилось ехидной улыбкой.

– Ваше нежелание пойти навстречу органам, – продолжал он, взмахнув листом бумаги, – будет расцениваться как противодействие расследованию. Я буду вынужден отразить это в рапорте в присутствии понятых.

Прокурор, привстав с кресла, потянулся к столу и взял шариковую ручку. Внимательно оглядев ее, несколько раз щелкнул и, нахмурив брови, отрезал:

– Отражай! Только я заявляю, что вы все, вместе взятые, сейчас очень мешаете мне работать.

– Ну что ж, – зло процедил Крайнов сквозь зубы. Лицо его вновь стало красным, губы мелко задрожали, и от уголка рта до правого глаза пробежал нервный тик. – Я попрошу вас встать и отойти от стола, чтобы мы могли проверить вашу мебель.

Не говоря ни слова, прокурор поднялся и шагнул к окну, повернувшись спиной к находившимся в кабинете.

Он снова увидел тех же голубей, суетившихся на маленьком пятачке и продолжавших что-то клевать в шифере…

За спиной поднялся шум, слышалось хлопанье открывающихся дверей и ящиков мебели. Через какое-то время все стихло.

Развернувшись, прокурор встретился со сверкающими от злости глазами Крайнова. Сцепив челюсти, тот с силой давил пальцами на уголок рта, стараясь унять нервно бьющуюся жилку. Крупные желваки на его лице ходили ходуном.

– Олег Николаевич, вы что, над нами издеваетесь?

– В смысле?

– Мы ничего не нашли…

– А что вы должны были найти? – прокурор улыбнулся и посмотрел на скучающих понятых. – С чего вы вообще взяли, что здесь что-то есть? Это же ваши игры, ваши придумки…

– Мы должны… в таком случае придется проверить ваши карманы, – безнадежным тоном проговорил Крайнов и ссутулился.

– Может, вы меня еще и трахнуть хотите? – зло крикнул прокурор. Руки его задрожали, он со всей силой грохнул кулаком по столу и сорвавшимся голосом договорил: – Вы слишком много чего хотите… вы и без того сейчас кучу статей процессуального кодекса нарушили…

Засунув трясущиеся от гнева руки в карманы, он выпрямился и сквозь зубы тихо произнес, глядя прямо в глаза майору:

– Ваше хамское поведение меня достало… Я сегодня же напишу рапорт на имя вашего начальника. А теперь пошли все вон! Вон, я сказал!

Лицо майора пошло пятнами. До крайности раздраженный, он не знал, как выйти из сложившейся ситуации, и в растерянности хлопал глазами. Понятые сочли за благо незаметно исчезнуть.

– Я… могу извиниться, – через силу выдавил он после долгого молчания.

Прокурор прищурился. Сейчас он готов был разорвать любого. Твердым голосом, в котором прорывались нотки бешенства, не поднимая глаз, отрубил:

– Идите, не мешайте мне работать…

Краем глаза Олег Николаевич заметил, что двое парней в костюмах, настроенные вначале крайне враждебно, сконфуженно переминались с ноги на ногу и вопросительно поглядывали на Крайнова.

Прокурор смерил их уничтожающим взглядом. Внутри него попеременно бушевали презрение и ярость. В горле застыл комок горькой обиды, мешавший дышать…

Крайнов уловил этот его взгляд и, наклонив голову, быстро вышел вместе с помощниками.

В кабинет тут же заглянула секретарша и с виноватым видом остановилась в дверях, глядя на своего начальника испуганными, полными слез глазами.

– Люба, приготовь кофе…

– Сейчас, секундочку, Олег Николаевич.

Большими глотками он пил обжигающе горячий кофе, не чувствуя ни боли, ни вкуса напитка…

Верная помощница стояла рядом и молча наблюдала за каждым его движением.

– Ну как, как такое могло произойти? – тихо проговорил прокурор. – Где был твой звонок? Где твое решительное «нельзя».

Люба опустила голову, готовая в любую секунду разреветься.

– Меня никто не слушал, – прошептала она. – Они ворвались с угрозами… заставили стоять и молчать…

– Успокойся, – он поставил пустую чашку на стол. – Я тебе верю.

– Олег Николаевич! Это так страшно! Меня и сейчас всю трясет… Когда я увидела этого маленького человечка, который выходил от вас… он нагло улыбался и потирал руки… А я… Я тогда ничего не поняла…

Прокурор подошел к шкафу и вынул маленький графин, прихватив пальцами пару стаканов.

– Ладно, что теперь… Я думаю, коньяк нам с тобой сейчас точно не помешает…

Он протянул ей граненый стакан, до половины наполненный густой темной жидкостью, и шоколадную конфету.

– Выпей и иди домой.

Секретарша зажмурилась и залпом проглотила спиртное. Широко раскрыв глаза, напряглась и, зажав рот ладонью, вышла из кабинета…

Олег Николаевич выкурил еще одну сигарету, невидящими глазами глядя на пустую автотрассу, и, ежась, пошел к вагончику.

***

Сон, в который он провалился сразу, тяжелый и страшный, заставил его мучительно стонать и метаться.

Он стоял у дверей вагончика, а мимо, словно тени, медленно двигались огромные, убеленные сединами великаны. Это были призраки, которые молча брели в туманной дымке по мусорным тропам, обходя тракторную технику. Иногда они останавливались и с любопытством разглядывали ее…

Внезапно что-то произошло, и безмолвные исполины начали хватать своими мощными руками все, что им попадалось на пути, и швырять друг в друга. Странная игра понравилась гигантам, они все больше входили во вкус, и скоро все вокруг сорвалось с места, закружилось и полетело… В воздух взметнулись кучи мусора, подгоняемого ветром и несущегося с огромной силой. Небо закрылось пеленой. Начался дикий хаос. А развеселившиеся призраки, широко раскрывая рты, хохотали над своими шалостями немым звуком…

Жители полигона в ужасе выскакивали из своих землянок и разбегались в разные стороны, не понимая, что происходит…

А бестелесные громилы, не разбирая дороги, двигались дальше и дальше к реке, давя и расплющивая огромными ногами убогие строения бомжей, раскидывая и подбрасывая вверх кучи мусора…

Охваченные паникой обитатели полигона пронзительно кричали, взывая о помощи и милосердии, но гиганты их не слышали и продолжали творить свое вселенское зло… Вопли несчастных неслись над землей, поднимались в небеса и там постепенно затихали, так никем и не услышанные…

А равнодушно наблюдавшая за всем этим кошмаром луна по-прежнему заливала полигон своим ровным мертвенно-бледным светом…

Прокурор проснулся от собственного крика. Мокрый от пота, дрожащей рукой достал сигарету…

Накинув короткий полушубок, вышел на улицу, запахнулся плотнее и закурил. Весь мусорный полигон накрыло черным покрывалом. Еще днем развороченные бульдозером кучи источали кислый, вонючий запах, и эта вонь расползалась по территории свалки, проникая во все щели.

Прокурор поморщился и сплюнул на какие-то коробки. Сигаретный дым успокоил его. Он постепенно приходил в себя, чувствуя, как к нему возвращается привычное состояние хладнокровия и уверенности.

А полигон продолжал жить своей жизнью. Каждый день неизменно сюда доставлялись новые завозы и так же неизменно трудился местный народ, который с утра до ночи что-то постоянно ворошил, перебирал, откладывал, тащил, сдавал… а потом беспробудно пил и расползался по землянкам…

А с восходом солнца все начиналось сначала.

На его памяти на полигоне не раз появлялись пришлые бродяги, которые поначалу не собирались мириться со своим жалким положением бомжей… Но проходило время, и они все равно оставались – сначала ненадолго, обретая здесь приют, чтобы отдышаться, а затем, притерпевшись, привыкали и уже не хотели что-то менять в своей жизни. Им всего-то и надо было – обогреться и поесть.

Ну, а в дальнейшем такие люди просто растворялись на огромном пространстве свалки, словно никогда их и не было.

Зато бывшие зеки оседали в этих местах с удовольствием, находя здесь все, что нужно для жизни. Город их не принимал, а власти меньше всего заботились о том, чтобы обеспечить работой и жильем… Они, как и все, потрошили мусорные кучи в поисках еды, делали землянки из подручных стройматериалов, которых здесь было в изобилии. Немало повидав в прошлом, эти люди быстро приспосабливались к своему новому существованию, больше всего ценя в нем свободу от всяких условностей. Такими управлять было гораздо легче… такие ко всему готовы…

– Вот тебе и страна свободы и света, – задумчиво произнес Прокурор. – Дух бродяжничества чаще всего вселяется в тех, кто бестолковый и тупой… И, видать, начисто лишает их разума, потому что при этом они теряют все, что имели… О какой чести и совести можно говорить в такой ситуации…

Мрачная перспектива вырисовывалась для народа полигона, цель существования которого была до банальности проста и примитивна – потешить свою ненасытную утробу…

Дни тянулись, словно резина, тягучая и липкая. И этой тягучести не было конца.