Текст книги "Полигон непуганных бомжей"

Глава 14

– Чего заткнулся? – с угрозой в голосе произнес Роман.

– А что говорить? Вроде все рассказал, – тяжело вздыхая, загундосил Марат. – Ты это, слышь… Братва тебя не отпустит просто так… Сам же бумажки подписал… да и про наши дела знаешь…

В кармане зека заиграл телефон. Знакомая музыка, такая же была и у Романа. Камазист машинально потрогал свои карманы – телефона там не было.

– Вытаскивай аппарат, – приказал он.

– Да не кипишуй ты… На, забирай…

Зек аккуратно вытащил мобильник и протянул Роману, исподлобья следя за ним. Как только тот коснулся корпуса, резко приподнялся, молниеносно схватил руку водителя и с силой рванул на себя.

Уже падая, Роман с размаху опустил рукоятку пистолета на голову зека. Тот пронзительно взвизгнул, опрокинулся назад и рухнул на землю. Потерявший равновесие Роман растянулся рядом, но, несмотря на боль, пронизавшую все тело, тут же поднялся и взял продолжавший играть телефон. Увидев номер звонившего, немного помедлил, перед тем как нажать кнопку приема, и поднес к уху:

– Да…

– Это Олег Николаевич, – хрипло проговорила трубка. – Ты сейчас где?

– Это не имеет значения. Вы что-то хотели?

Роман на расстоянии почувствовал, как Прокурора передернуло от его вызывающего тона. Голос в трубке стал резким и злым.

– Хотел… Слушай меня внимательно. Когда ты мутил с Софьей, это никого не касалось – твои проблемы. Но дальше от тебя пошел головняк… и это стало мешать нашему делу…

– А теперь вы послушайте… Я должен сказать… – голос Романа завибрировал на высоких нотах, готовый сорваться в крик. Он на несколько секунд умолк, стараясь взять себя в руки. Успокоившись, тихо проговорил: – Мне плевать, что у вас там за дела… Я отказываюсь с вами работать…

Трубка надолго замолчала, а затем мирно проговорила:

– Ну-ну, парень, не заигрывайся! Давай так: приезжай сегодня вечером в кафе, часикам, скажем, к одиннадцати. Ты сделал столько неправильных шагов, что надо о многом поговорить.

Ответа не последовало.

Олег Николаевич повертел мобильник в руках и, крепко прижав к уху, раздраженно бросил:

– Жду… в кафе.

Его указательный палец грубо опустился на кнопку «отбой».

На земле со стоном зашевелился Марат.

– Очухался, козел вонючий! – Роман взвел курок. – Выкладывай, о чем со мной собирается говорить Прокурор?

Зек зло выпучил на водителя глаза:

– Ты что, совсем не догоняешь? Ну, если ты еще не понял, у нас все серьезно. Если лечить (врать) начнешь или свалить от нас хочешь, за это и грохнуть могут… Так что уймись, пацанчик, трещать тебе никто права не давал.

– Откуда он узнал, что я встречаюсь с Софьей?

– Да ты совсем рехнулся? Не знать самого простого… – зек криво ухмыльнулся. – Догоняй сам… она ведь в курсе многих дел Прокурора… а такие, как правило, не жильцы…

– В смысле? – в груди Романа что-то екнуло и оборвалось.

– В том самом… Да ты ей сам позвони, – глаза зека светились злорадством. – Я думаю, она не ответит… Снюхалась с покалеченным полицейским, какие-то лекарства ему доставала у своей тетки…

Взгляд Романа стал безжизненным, руки мелко затряслись. Он нажал на вызов знакомого номера. Раздались длинные звонки. «Ну, ну, – шептали губы, – возьми, возьми…»

– Да, – раздался незнакомый мужской голос.

– Вы кто? – Роман почувствовал, как лицо обдало жаром, словно на него направили вентилятор с горячим воздухом.

– Следователь по особо важным делам….

– Нет… нет… это же телефон Сони…

– Я так понимаю, вы Роман?

– Да…

– Роман, вам надо завтра прийти ко мне на опознание девушки…

– Вы о чем…

– Должен сообщить… Сегодня днем ее сбила машина, скрывшаяся с места преступления… В телефонной книжке записан ваш номер, по которому вы сейчас звоните… Ну и телефон Гриши… Он пояснил, что дал ей на всякий случай – у нее тетя работает где-то в аптеке…

Роман почувствовал, как в голове стал бить колокол… Он бил все громче и громче… так что нельзя было разобрать, что еще ему говорил следователь. В ушах стоял пронзительный завывающий звук, переходящий в повторяющуюся трескотню…

Потом сквозь удары колокола и трескотню донеслось:

– Вы меня слышите? В реанимации, не приходя в сознание, девушка умерла… Будьте завтра… это важно…

– Это был черный джип, – выдавил Роман чужим голосом.

– Да, очевидцы так и сказали. А вы откуда это знаете?

– Я… приду… завтра…

Трубка замолчала.

Роман стоял неподвижно, сжимая мобильник и невидяще глядя куда-то вдаль. Неожиданно лицо его исказила судорога, в глазах зажглись огоньки. Он перевел взгляд на зека и прорычал:

– Тва-а-а-ри… падла, говори, пристрелю, кто это сделал…

Пошатываясь, шагнул вперед, пистолет заплясал в его руках.

– Ты… ты… это… – Марат, выпучив глаза и содрогаясь всем телом, елозил по земле задом. – Не надо… – сипло заскулил он, отползая от разъяренного камазиста. – Не я это… не я… Я весь день находился на полигоне…

– Кто… – хрипел Роман, надвигаясь на зека. – Тварь, мне терять нечего…

Марат не отрывал глаз от маленького черного отверстия, откуда на него смотрела смерть.

– Убрать приказал Прокурор, – тихо прошептал он. – Я в этом не участвовал…

Яркая вспышка в голове была похожа на взрыв. Роман ощутил резкую боль в висках, глаза застилал серый туман…

Зек с ужасом смотрел на странное поведение камазиста, который схватился за голову и зачем-то стал приседать… После рука с пистолетом поднялась, и дуло стало рыскать в темноте в поисках цели…

Марат встал на четвереньки и, виляя задом, по-черепашьи попятился от этого бешеного…

Через секунду тело его начало медленно растворяться в темноте, сливаясь с ночью. Он не решался подняться и бежать, боясь, что это может спровоцировать камазиста на стрельбу…

Двигаясь ползком по мусору, зек постепенно приближался к глубокому котловану в виде гигантской чаши, доверху заполненной темной тягучей жидкостью. Этот свалочный резервуар, образовавшийся за счет дождей и мусора, принесенного сюда потоками воды со всех концов полигона, напоминал вместилище ада. Вонючий полигон изрыгал из своего тела целый букет ядов, состоящий из удушливых испарений органических и неорганических веществ.

Марат опомнился, только когда оказался на краю этого гниющего болота.

Вдалеке при свете костра он еще видел сидящего на корточках парня.

Зек не мог вспомнить, как оказался здесь, в этом гиблом месте, где нашли свой конец многие непокорные. Густая вязкая жижа поглотила их, и они исчезли бесследно.

Он уставился в яму и увидел черное отражение неба…

В жаркое время года один только запах тут вызывает головокружение и галлюцинации, а осенью из-за дождей гниение усиливается, и тогда это ужасное место становится опасным…

Словно завороженный, он неотрывно смотрел на мрачно темнеющую неподвижную поверхность. Неожиданно кусок глины под его рукой отвалился. Боясь шелохнуться, он замер. Через секунду зашевелились и отвалились еще два увесистых кома. Тяжело скатившись вниз, обрушились в зыбкую массу, издавшую глухой выдох.

Марат зажмурился и резко открыл глаза: там, внизу, засверкало множество огоньков…

В памяти всплыл эпизод из детства, когда он на рыбалке ходил вдоль ночного берега и расшибал ногой поваленные трухлявые тела деревьев. И вдруг у одного такого полуистлевшего бревна из-под ноги вылетели и веером рассыпались тысячи фосфорических огней. Он тогда охнул от восторга, присел и долго смотрел на это чудо. То было детство, удивительное время, когда на каждом шагу можно встретить диковину…

Детские воспоминания улетучились в тот момент, когда под ним отвалился новый ком и, увлекаемый своей тяжестью, быстро заскользил в пропасть.

Со дна всколыхнувшегося котлована поднялся тяжелый зловонный запах, от которого нельзя было укрыться. Он заползал в человека через нос и рот, неотвратимо заполнял собой все тело…

Перед глазами Марата поплыли розовые круги…

Он вздрогнул, словно увидел страшный сон, все его тело затрясло. Парализованный страхом, Марат лежал, боясь шевельнуться, а в это время смрадный воздух становился все плотнее и гуще. Словно огромный тяжелый великан, он опускался на голову и плечи, с силой вдавливал в землю…

Марат снова заглянул в яму, и от ужаса глаза его забегали в разные стороны, зрачки наполнились красно-желтым светом и засветились в темноте. Он невольно дернулся, и комья один за другим посыпались вниз, лишая тело опоры и заставляя балансировать на краю…

В последнюю секунду зек замер. Откуда-то изнутри его организма вдруг вырвался испуганный, тоненький голос и понесся, запинаясь об мусор, по черному полигону:

– Води-ла-а-а! Спа-си-и-и! Спа-си-и-и…

Большая глыба мусора зашаталась под его телом и стала медленно отваливаться от края, увлекая за собой Марата…

Вязкая полужидкая масса расступилась и неторопливо поглотила его…

Глава 15

Шатаясь и ничего не видя вокруг, Роман подходил к КАМАЗу.

– Дядя Роман, здравствуйте, – детский голос, донесшийся от задних колес тяжелой машины, заставил его очнуться.

Роман вздрогнул от неожиданности и направил слабый луч света уже подсевшего мобильника в ту сторону. За колесами послышался хруст, и в освещенный круг, щурясь, выступил мальчишка.

– Тезка, ты что ли?

Ребенок кивнул головой. Путаясь в полах длинного, не по размеру пальто, он торопливо пошел навстречу Роману. Кепка с маленьким круглым козырьком сползала ему на правое ухо и смешно шевелилась при ходьбе. Он то и дело с досадой поправлял ее, возвращая на место.

– Ты чего по ночам шарахаешься?

Он уже был рядом и протянул маленькую худую руку. Роман слегка потряс ее, ощутив холод хрупкой ладошки.

– Ну, рассказывай, тезка, чего у тебя такой испуганный вид… Что-то случилось?

– Дядя Роман, я не хочу к новым родителям, – с трудом выговорил мальчишка, и из глаз его хлынули слезы. Он обеими ладонями растирал их по щекам и беспомощно моргал длинными ресницами. – Меня и Витьку хотят завтра забрать… мамка опять пьяная… я от нее сбежал… Витька должен вот-вот подойти…

– Успокойся… сейчас разберемся… Кто тебя должен забрать?

Мальчуган набрал полную грудь воздуха и, всхлипывая, перешел на сбивчивый шепот:

– А я видел, как Марат упал в волчью яму… оттуда никто не возвращается…

– Ну ты глазастый, – Роман огляделся по сторонам: кругом было тихо, только ветер носился по темному полигону. – Рассказывай, когда за тобой должны прийти.

– Вчера приходил Марат со своими пацанами, мамку застращал. Сказал, чтоб в четверг, ну это завтра, мы были готовы. И нас отвезут жить к новым, хорошим родителям…

– А что, такое уже бывало? Ну, чтобы кого-то отдавали другим родителям?

– Да, один раз меня тоже забирали. Нас тогда четверо было, все пацаны моего возраста… Повезли на почтовой машине… Дяденьку, ну, который водителем был, вроде Никитой звали. У меня еще живот сильно болел, спасу нет как крутило… Ладья меня в кабину взял… а когда уже совсем невтерпеж было, останавливался, чтоб я в кусты бежал. Остальные ребята в кузове сидели…

Один раз остановились… ну я недалеко от дороги в кустах присел… еле успел… Слышу, Ладья по телефону ругается, орет, что уже заколебался со мной… не дорога, а сплошное мучение… и что, как приедем, отдаст меня какому-то толстому, пусть, мол, он со мной мучается, а то слишком на деньги жаден. Я так понял, что ни в какую семью он нас не везет и другими родителями здесь и близко не пахнет… Ну, тогда и сбежал… А ребят, которых со мной везли, больше не видел… они на полигон не вернулись…

– Понятно… Тебе сейчас есть куда спрятаться?

– Ага, а то как же, – мальчишка зашмыгал носом и махнул худенькой ручонкой куда-то в темноту. – Вон землянок брошенных кругом полно… Щас Витька придет, что-нибудь придумаем…

Роман вытащил из кармана джинсов тысячу рублей.

– На вот… возьми на всякий случай. И сидите с Витькой тихо, никуда не высовывайтесь хотя бы сегодня и завтра. Я что-нибудь придумаю…

– Спасибо, дядя Роман. Пойду Витьку дожидаться…

– Постой-ка… – Роман присел на корточки и, взяв мальчишку за худенькие плечи, повернул лицом к себе. – Слышь, тезка, у меня друг есть… в полиции служит… Давай я его попрошу вас с Витькой в хороший детский дом пристроить? Там кормить будут, тепло… учиться начнешь. Ты уже не маленький, сам понимаешь – какое тут, на помойке, житье… Что скажешь?

Мальчишка засопел и после короткого раздумья отрицательно замотал головой.

– Не-е-е… Я туда не пойду. У нас на полигоне много детдомовских, и все в команде Марата. Хотя… его же теперь нет… он ведь в яме…

– Что ж, тебе решать, уговаривать не буду… Каждый сам выбирает свою дорогу в жизни.

Мальчишка задумчиво поскреб затылок грязными пальцами и решительно заключил:

– Нет! Пока как-нибудь перекантуемся, а там…

– Ну, смотри, зима на носу, вот-вот морозы начнутся. Я на всякий случай оставлю его телефон и записку напишу, а там как знаешь…

Разговор прервал неожиданно вынырнувший из темноты Витька. Он по-взрослому протянул Роману руку, другой придерживая спадающие штаны, и заявил:

– Слышь, Ромка, я тут ваш базар с водилой услышал… Ну, про то, что в детский дом… Думаю, может, и правда, попробовать?

– Ну, если ты не против, так я тоже согласен… вдвоем не страшно, – повеселел тезка. – Пиши телефон, дядя Роман, а то точно загнемся здесь.

– Это вы, пацаны, правильно решили. А как устроитесь, я вас навещать буду… Мы же теперь друзья. И не бойтесь там никого… Если что, разберемся.

– Спасибо, дядя Роман, только ты обязательно приезжай… ну, когда захочешь… Я ждать тебя буду… – пацан доверчиво заглянул Роману в глаза.

Роман отвернулся, чтобы скрыть охватившее его волнение. Достав из кабины путевку, на обратной стороне написал: «Привет, дружище! Если можешь, помоги моему тезке и его приятелю устроиться в хороший детдом. А то здесь, на полигоне, им хана. Твой телефон я им дал. Остальное расскажу при встрече, тороплюсь, дела».

Сложил листок вдвое и протянул Ромке:

– Спрячь подальше. И завтра же идите к нему, он сейчас в городской больнице. Только сильно не светитесь… аккуратнее, в общем…

Он пожал пацанам руки, и те исчезли в темноте.

***

Роман потянулся, чтобы открыть кабину. Каждая клеточка избитого тела при движении отозвалась ломотой и болью.

Двигатель КАМАЗа завелся легко. Роман устало откинулся на подголовник и закрыл глаза. В кабине, навевая сон, тихо урчал работающий двигатель. На мгновение страшные события сегодняшнего дня отодвинулись куда-то на задний план и померкли. Но через короткое время парень выпрямился, включил скорость и положил руки на руль. Лицо его приняло выражение уверенности.

Он уже знал, что надо делать, и решение было окончательным.

***

Над входом в кафе, приветливо подмигивая прохожим, носились друг за другом огоньки разноцветных гирлянд.

Стены кафе были сплошь из стекла, и из кабины КАМАЗа можно было, не напрягаясь, видеть сидящих с правой стороны от входа пятерых мужчин. Понаблюдав за ними, Роман быстро оценил обстановку. Собеседники что-то обсуждали, склонившись над столом и едва не сталкиваясь лбами с сидящими напротив. Разговор шел на повышенных тонах и, похоже, грозил перерасти в потасовку, потому что разгоряченные спорщики то и дело начинали махать руками, вырисовывая в воздухе какие-то непонятные фигуры. Судя по всему, договориться пока не получалось.

Присмотревшись внимательно, Роман легко узнал среди них знакомого громилу. Тот явно нервничал и часто вскакивал, с грохотом отодвигая стул ногой. Поднявшись из-за стола, он тер правое ухо, словно он его отлежал, махал на толпу рукой и выходил на улицу покурить. Топтался на крыльце, нервно затягиваясь дымом, затем возвращался в кафе и усаживался за стол.

Машина на соляре работала ровно. Он наклонился вперед, пытаясь сквозь стекло кабины разглядеть мужиков, сидящих рядом с громилой, и правая нога непроизвольно надавила на газ.

КАМАЗ дико взревел, напоминая разъяренного зверя, его начало трясти…

– Фу ты, – вздрогнув, сердито проговорил камазист и откинулся на спинку сиденья. Дрожь машины невольно передалась его телу. Он сидел неподвижно, продолжая пристально вглядываться сквозь опускающийся сумрак в окна кафе…

КАМАЗ заурчал уже злее и настойчивее…

Там, за столиком в кафе, люди, видимо, наконец пришедшие к согласию, уже хохотали и чокались.

Никто из них не чувствовал притаившуюся во мраке невидимую опасность.

Роман по-прежнему всматривался в сгущавшуюся темноту. От напряжения глаза заволакивало слезами, они бесшумно скатывались по щекам, оставляя после себя мокрые дорожки. Роман не замечал их…

– Черт! – наконец опомнившись, выругался он. – Ни хрена уже не видно.

Протер глаза руками и с удивлением обнаружил, что лицо у него мокрое от слез. Собрался было подъехать ближе, но, опасаясь быть замеченным, передумал и остался на месте.

Ноги от долгого пребывания в неудобном положении совсем затекли. Хотелось раскинуть руки в разные стороны и потянуться, чтобы размять онемевшее тело, но он боялся резко шевелиться. Ему казалось, что любой, кто увидит его в машине, тут же донесет Прокурору, и он будет обнаружен. А это в его планы не входило…

И он снова оставался неподвижным. Лишь сильнее, до боли напрягал глаза, чтобы не пропустить главный момент. Сердце неровно отстукивало время, которое тянулось бесконечно.

И этот момент настал. Сердце Романа подпрыгнуло и больно заколотилось.

Прокурор подъехал на такси. Закрывая дверцу, поднял голову и задумчиво посмотрел на небо.

Оглянулся.

Постоял пару минут напротив окна кафе, наблюдая, как внутри за столом развлекаются мужчины. Его черное, с коротким воротничком пальто было расстегнуто.

Он снял кепку, на которую уже успели попасть первые капли дождя, и привычным жестом медленно пригладил на голове короткие седые волосы.

Вновь глянул на небо и неторопливо зашел в кафе.

Внезапно Роман почувствовал, как его охватил какой-то первобытный страх. Все это время ему казалось, что в этой засаде он ждал косулю, легкую добычу. Но вместо нее появился огромный мамонт, властелин земли, с дубовой кожей, которую просто так не проткнуть копьем или стрелой.

Этот животный страх парализовал его, полностью подчинил себе, вытеснив из головы все мысли. Он попытался сосредоточиться, вспомнить, зачем он здесь… что надо сделать… В голове все кружилось… сплошная темная пелена поглотила рассудок, лишив его способности размышлять…

Нога вновь машинально надавила на газ.

Машина взревела, испугав проходивших мимо женщину с мужчиной, которые от неожиданности отскочили в сторону…

Словно сквозь плотную вату до него донеслись визгливые вопли и отрывки грубой мужской брани…

Он вздрогнул, глянул на них в зеркало. Мутная пелена перед глазами стала постепенно рассеиваться, мысли обрели ясность. Самообладание вновь вернулось к нему, и в голове выстроилось четкое понимание происходящего…

КАМАЗ взревел, как раненый бык, и, прорезая темноту, понесся вперед, к светящимся красным окнам…

Через мгновение многотонная туша пронзила стеклянную стену с бегающими огоньками…

Тысячи осколков стекла вспыхнули яркими искрами и ливнем обрушились на землю, сопровождаемые печальным серебристым звоном…

От резкого торможения кабина содрогнулась и, кроша лобовое стекло, мощным толчком выбросила тело камазиста…

Роман почувствовал невыносимую боль во всем теле и пустоту, которая разрывала его на части…

В последний миг отражение его сознания нарисовало отчетливую картинку: там, под многотонной грудой искореженного металла, он увидел раздавленную человеческую подлость и мерзость города…

Опухшие губы на разбитом лице тронула улыбка… и он затих…

***

Даже после самой темной ночи всегда наступает рассвет.

С первыми лучами солнца над мусорной свалкой по всей округе стали разноситься надрывные крики белокрылых чаек, которых называют символом свободы и независимости человека. Эти крики перемежались с хриплым карканьем ворон, хитрых и умных птиц, олицетворяющих силы ада и дьявола.

Жизнь полигона и его обитателей продолжалась…

По узкой извилистой тропинке в сторону города навстречу встающему дню торопливо шагали две маленькие хрупкие фигурки…