Текст книги "Паутина"

Глава 33

Федор лежал и не спал. Слышал как в соседней комнате ворочался Дмитрич и во сне по-стариковски вздыхал. Как в кухне храпели опьяневшие бомжихи. И Тамарка что-то бурчала во сне, кого-то звала.

А рядом с Федором на топчанах спали мужики. Всех этих людей соединила нужда и загнала в эту четырех комнатную квартиру, дав временный приют. Здесь никто никого не унижал. Каждый чувствовал себя равным с другими, и подчинялся законам, которым учил их Дмитрич, не позволяя превратиться в человекоподобных существ.

Вся бомжацкая община спала. И только Федор не мог заснуть. Из головы не выходило все, что рассказала Тамарка. Все от начала до конца он был готов выслушать еще хоть сто раз. И даже хотелось разбудить ее и попросить, чтобы повторила. Тихонько. Шепотом.

«Моя милая, любимая, Дашенька жива. Какое счастье!» – мысленно повторял он, испытывая необузданную страсть к жизни. Он представлял, как обнимает, целует красивое тело Даши. Вдыхает запах волос.

Подумать только, жизнь любимого человека могла оборваться из-за какой-то дурацкой дискеты, про которую ему говорил Шнырь перед тем, как умереть. Неужели такая ценная она штуковина, чтобы кого-то отправлять на тот свет? Знать бы.

Но Шнырь еще говорил про инвалида … А за последний месяц Федору пришлось только единожды иметь дело с инвалидом и было это не где-нибудь, а на улице Куприянова. Где, какой-то придурок скатился с набережной, намереваясь нырнуть в реку, но на пути оказался гранитный парапет. И бедняга размозжил себе голову.

Но он что-то говорил перед смертью.

Тогда Федор не придал его словам значения. Да и случай-то был обыденным. Подумаешь, инвалид. На вид, бомж бомжом. И документов при себе не имел. Ни фамилии, не имени.

Теперь Федор постарался припомнить, что тогда говорил инвалид. Тогда это было неважно. А теперь … Теперь, просто необходимо восстановить в памяти все до мельчайших подробностей. Ведь, именно с этого инвалида и начались его злоключения. И Дашины тоже.

Федор припомнил его лицо, небритое, перемазанное кровью. Тот бедолага явно горел желанием рассказать, что с ним произошло на самом деле, но не успел. А еще … еще он произнес непонятную фразу:

– Там, у меня в квартире, на двери …

Туманов припомнил слово в слово. Что бы это значило? И что такого могло быть у него на двери, что, даже умирая, он считал это не второстепенным, а очень важным и хотел сообщить Федору. Но ко всему прочему, он скончался, а Федор даже не узнал его адреса. Теперь это обстоятельство озадачило Туманова. Оно произошло месяц с лишним назад, и запросто может получиться так, что на жилплощади инвалида проживает кто-то другой. Совершенно посторонний.

Едва стало рассветать, Федор разбудил Дмитрича, сказав, что ему срочно надо уйти. Хотя старик настоятельно советовал остаться еще на пару дней. Рана затягивалась хорошо, но повязку надо менять. Но для Федора это не представлялось проблемой. В конце концов, можно зайти в любой подъезд и там укрыться от посторонних глаз.

Хуже обстояло дело с одеждой. Пиджак, перепачканный кровью, оказался не пригодным для носки. Вместо него Федор натянул на себя кожаную куртку, которая была ему явно не по размеру. Но ничего другого подходящего не нашлось. А вообще, насчет одежды стоит позаботиться.

И Федор решил съездить во Владимир к родителям. У них был запасной ключ от квартиры, доставшейся ему об бабки, бывшей известной оперной певицы.

Так получилось, что в свою молодость, мать, художник реставратор, уехала на родину к отцу. Его после окончания пединститута послали во Владимир. Там и ей нашлась работа. А вот маленького Федора, бабка не захотела отпускать из Москвы, посчитав, что в провинции ребенку будет плохо. Так и остался он с ней в столице. Тут окончил школу, а потом юрфак. И когда бабка умерла, остался один в четырех комнатной квартире на Тверской. А родители изредка навещали сына, снабжая его знаменитым владимирским медком. И когда его не было дома, пользовались запасным ключом.

Теперь этот ключ понадобился Федору. Хватит ему скитаться. Нужно попасть домой и переодеться в приличную одежду, а то в этой «косухе» он похож на нечто среднее между рокером переростком и бритоголового скинхеда. Что касаемо сбритых волос, надо было благодарить Дмитрича. Его была идея. Проявил старик заботу, чтобы Федор валяясь на диване и топчанах не нахватался вшей.

На поездку к родителям он отводил день. Неудобно было появляться перед ними в таком виде, поэтому пришлось соврать, что он выполняет оперативное задание. Хотя мать с отцом особенно и не приставали с расспросами. Давно привыкли к причудам сына. И не такое видали.

Вечером этого же дня Федор вернулся обратно в Москву.

Он отпер ключом дверь и первое, что сделал, войдя в квартиру, это полил бабушкин фикус, росший в небольшой кадке. Потом пошел в ванну и хорошенько вымылся.

Всю грязную одежду тщательно завернул в бумагу и положил в пакет. Завтра это все полетит в мусорный контейнер. Только не здесь, а где-нибудь за два квартала отсюда. Осторожность не помешает.

После ужина, он лежал на диване с сигаретой и пока не заснул, думал о том, каким образом братки могли узнать, что он, капитан Туманов разговаривал с инвалидом. Странная какая-то история. И непонятная. Инвалид. Дискета. Но инвалид умер. Приехавший врач констатировал смерть. А кроме них двоих был еще …

Докурив одну сигарету, Федор взялся за другую. Душа была не на месте. Неужели оперативный водитель Юранов работает на бандитов? Федор перебрал в голове много вариантов и сошелся на мысли, что дело обстоит именно так. Другого ничего на ум не приходило.

Очень удобно. Юранов сам оперативные дела не ведет, но разъезжая с оперативниками и прислушиваясь к их разговорам, он постоянно в курсе всего происходящего. Ценный для бандюков человек. И вот так сразу не подумаешь на него. Сидит, крутит «баранку» и в то же время нос по ветру держит, за всем следит, все слушает и многое замечает.

И тогда он видел, как инвалид что-то сказал Федору. Короткая фраза, состоящая всего лишь из нескольких слов, но она заключала в себе то, отчего у Туманова начались сплошные неприятности. Ведь тогда Юранов даже поинтересовался, что сказал Федору инвалид. Он хотел знать про дискету. Именно она нужна бандитам, и если они его еще преследуют, значит, дискеты у них нет. И они уверены, что она у капитана Туманова. Самое разумное, теперь постараться, как можно скорей отыскать ее. Вперед их.

Завтра Федор пойдет и позвонит подполковнику Сереброву, своему приятелю. Мог бы позвонить и сейчас, но что, если его домашний аппарат поставлен на прослушку. Тогда не успеешь договорить, как в дверях появится группа захвата в бронежилетах. Для таких бойцов его «ПМ» как хлопушка. Шума много, а толку никакого. Жаль, что его сотовый изъяли при задержании. Сейчас пригодился бы.

Утром в половине десятого он вышел на улицу и направился к кабинам телефона автомата возле входа в метро. Покопавшись в своей памяти, он вспомнил номер сотового подполковника Сереброва.

Карточку для таксофона купил на три минуты, хотя и предполагал, что весь разговор должен занять не больше полторы минуты. Иначе, это уже перебор.

Выбрав, когда соседняя кабина оказалась пустой, Федор быстро набрал нужный номер, прислушиваясь к заунывным гудкам.

Один. Второй. Третий. Как они досаждают, особенно, когда нервы на взводе от ожидания. Наконец, он услышал знакомый голос Сереброва:

– Я слушаю?..

– Это я, – негромко сказал Федор. Раздражало, что возле перехода толпились люди. Федору они казались подозрительными. Немного странновато вели себя. Возможно и торговцы наркотой. Но не исключено, что среди толпы ошивается кто-то и от конторы. На всякий случай, Федор не стал называть Сереброва по имени.

Подполковник узнал его. Не задавая излишнего вопроса по поводу его места нахождения, все же спросил:

– Ты как?

– Да я в порядке.

– Ну и молодец, – похвалил Серебров и добавил: – Так и держи.

Федор пообещал:

– Буду стараться, – и тут же попросил: – У меня к тебе маленькая просьба …

– Все, что хочешь, – с готовностью пообещал подполковник.

– Адресок мне нужен. Юранова? Нашего водителя?

В трубке послышалось короткое молчание. Наверное, Серебров соображал, для чего Федору понадобился водитель. Но отказать приятелю не мог и тут же проговорил:

– Сейчас ты его узнаешь.

Федор услышал шелест страниц и задумчивое хмыканье Сереброва, скорее всего по поводу вдруг возникшего интереса Туманова к водителю. Потом Серебров заговорил:

– Алло. Слушаешь? Запоминай адресок. Никольский переулок. Дом – шесть. Квартира – Четырнадцать.

– Я тебе благодарен, – как можно сдержанней, без лишнего пафоса проговорил Федор. Есть у него еще настоящие друзья.

– Да, ладно тебе, – услышал Федор из трубки чуть басовитый голос. – Только торопись. Он вчера оформил отпуск. Собирается ехать к матери в Рязань. Если еще будет что-то нужно, звони. – Сказал Серебров и отключил связь. Федор услышал, что в кабинет к подполковнику кто-то зашел, потому он и прервал разговор. Толковый мужик Серебров.

Как Федор рассчитывал, так и получилось. Весь разговор с Серебровым занял ровно полторы минуты. И это не было совпадением. Скорее, установкой, которой Туманов придерживался. Быть лаконичным. А сейчас надо было торопиться как никогда. Сразу догадался, Юранов проявил осторожность. Поддерживая связь с бандитами, он узнал, что до сих пор они не отыскали Туманова. А для него лучше, если на какое-то время он исчезнет из Москвы. И предлог хороший есть для этого. Год не видел мать. Никто и не заподозрит старшего сержанта ни в чем крамольном. Уехал отдохнуть он.

Глава 34

Юранов собирался к отъезду. В большую дорожную сумку уложил самое необходимое, и того набралось столько, что сумка оказалась неподъемной.

Звонок в дверь нисколько не насторожил его. Соседка обещала зайти. Хотя ей уже и за тридцать, а бабенка она интересная, не утратила женской привлекательности. Задница классная и титьки такие, что можно подержаться. Юранову такие бабы нравились.

Любвеобильная она самка, ничего не скажешь. А без мужа изголодалась вся вот и подружилась с соседом сержантом.

Сегодня утром, когда она повела сына в садик, Юранов встретил ее на лестнице. Так, перекинулись двумя, тремя словами. Договорились, что сейчас она отведет ребенка и зайдет к нему. И вот этот звонок.

Юранов поторопился. Подошел, открыл дверь. Женщина не должна долго томиться возле двери.

За какую-то секунду, две, перед глазами Юранова промелькнуло все: сначала радость близости с толстозадой соседкой, потом удивление переходящее в откровенное смятение. И тут же все это сменилось ужасом, который пронзил все его тело. Ноги сделались словно каменными, а в животе что-то неприятно зашевелилось, защекотало. И Юранов произнес подавленно:

– Ты?…

– Я, – на губах у Федора появилась легкая, приветливая улыбка. И с ней капитан вошел.

Закрыть бы резко дверь. Так, пожалуй, следовало поступить сразу Юранову. Потом схватить сотовый и быстро набрать номер Ленчика пузатого. Но теперь уже не получится.

Капитан сам закрыл за собой дверь. Даже не спросил, один ли Юранов дома. Только правую руку не вынимал из кармана ветровки.

Юранов смекетил, чего у капитана в том кармане. У него тоже имеется ствол, только водитель уложил его в сумку, прикрыв сверху тряпками. И теперь крупно пожалел. Окажись он в кармане у сержанта, тогда бы можно было поговорить с Тумановым не на его условиях. А так … остается считать, что Юранову крупно не повезло.

Юранов вошел в комнату, сел за стол, на котором лежала пачка сигарет и зажигалка. Закурил. Из-под нависших на глаза черных бровей настороженно глянул на Федора, догадываясь, о чем тот будет его спрашивать. И знал, что ответит капитану.

– Зачем, Толя?.. – спросил Федор, устало, присаживаясь напротив.

Юранов раскрыл рот, как зверек приготовившийся наброситься и куснуть. Показал свои желтые зубки. Наивен этот капитан, как дитя.

Туманов даже не понял, улыбка, что ли это у него такая? Или наоборот, жест пренебрежения, предназначавшийся ему.

– Зачем? А ты сам, капитан, не понимаешь?

Федор не ответил. И Юранов расхохотался. Ну, дает Туманов!

– Скажи, капитан, сколько мне в ментовке платят? Молчишь. А Ленчик мне каждый месяц дает по пятьсот долларов. Соображаешь, опер? Сколько за эти деньги мне у вас надо вкалывать? – Юранов показал четыре пальца, словно они были веским, а главное неоспоримым доказательством к его словам и сказал: – Во. Четыре месяца надо вкалывать. И все эти четыре месяца я должен смотреть на ваши рожи. Развозить вас.

– Чего ж не уйдешь? Раз наши рожи не нравятся, – спокойно заметил на это Федор. Мог бы сейчас сказать тупоголовому водиле кое-что по существенней, но вряд ли до него дойдет.

– А это, капитан, уже не твое дело. Уходить мне, или остаться. Не тебе решать, – со злостью проговорил Юранов, не собираясь каяться перед Тумановым. Да и что он может предъявить ему, кроме этого случая с инвалидом? Но все-таки умный он опер, допетрил. И вот теперь здесь. Все карты спутал Юранову. Еще немного и он уехал бы. Но не успел.

– Нет, Юранов, ошибаешься. Как раз это мое дело. Ты часто выезжал на оперативные дела. Стоял себе в сторонке, а сам слушал, о чем мы говорим. О наших предположениях по розыску того или иного преступника. Все наши планы раскрывал бандитам. И про инвалида ты сообщил бандюкам. А как они еще могли узнать, когда мы были только вдвоем? А, Юранов? Что скажешь? Я был. И ты, продажная шкура!

Поразило немного Федора то, что продажный водитель не собирался ловчить и отпираться. И вообще, смотрел на Федора так, словно хотел немедленно взять его за шкирку и выбросить из своей квартиры.

– Сообщил. За это мне накинули еще триста долларов. Я видел, как эта гнида безногая тебе что-то шепнул. А им очень заинтересовались серьезные люди. Этот козел вместе со своей сестрой сучкой, посчитали себя умнее всех. Ну и получили свое. А как ты думал, капитан? – Юранов рассмеялся над непонятливостью Туманова.

– Адрес инвалида? – потребовал Федор. Он даже не стал спрашивать, знает ли Юранов его. Уверен был, что знает. Видя, что водитель медлит с ответом, достал из кармана пистолет.

– Юранов, не разочаровывай меня.

Сержант уставился в черную дырочку в стволе. Потом перевел взгляд на палец лежащий на курке. Наверное, и в самом деле не стоило разочаровывать капитана Туманова. Юранов знал его, как человека очень решительного. И ему сейчас ничего не мешает нажать посильнее на курок.

– Ты меня убьешь? – голос водителя дрогнул. Он ожидал выстрела.

Федор покачал головой.

– Если ответишь, не убью. Я уважаю честность. Конечно, порядочным тебя не назовешь. Но я думаю, жизнь тебя поправит. Так что решай. Все зависит от тебя. Называешь адрес инвалида, и я ухожу. Нет. Я стреляю тебе вот сюда, – Федор указал стволом Юранову на лоб. И водитель съежился как от удара. Не хотелось умирать.

– Слушай, капитан, а на кой черт тебе его адрес? У него в квартире уже все перевернуто. Ребята там пошарили. Не пойму что-то.

Федор улыбнулся. На правах хозяина положения мог позволить себе улыбку. Да и нудно как-то смотреть в унылую рожу водителя.

– Скажем так. Я хочу временно пожить в квартире инвалида. Деваться-то мне некуда. А? – он подмигнул Юранову. Но тот догадался, что капитан врет. И, не собираясь огорчать его, решил назвать адрес, только еще раз потребовав пообещать перед этим, что Туманов не станет стрелять в него. Федор был польщен таким доверием.

– Обещаю. Я тебя не убью. Искупи свой грех сам, – предложил капитан водителю. А тот не понял, к чему это сказал Туманов.

– Ты даешь мне шанс? – Юранов не знал верить ли ему или нет. Может, разыгрывает его капитан? А сам возьмет и пальнет неожиданно. Но, вроде, собирается уходить. Юранов обрадовался. Только бы выпроводить его, а там он знает, что надо делать. Попомнит его опер.

– Даю, – дружелюбно произнес Туманов и встал, давая понять, что больше его уже ничего не интересует. Но перед тем как выйти из комнаты, достал из кармана диктофон, нажал на клавишу, остановив движение пленки. Нарочно проделал это, чтобы Юранов видел.

Сержант оторопел.

– Ну и сука ты, Туманов! Обманул меня? Взял на эту дешевку. Только твоя запись не является доказательством. Не пройдет номер, капитан.

– В нашем управлении, да. Где тебя, в самом худшем случаи просто постараются уволить. А вообще, я еще не решил, как поступить. Может лучше эту пленку отдать бандитам? Тем, кому ты прислуживал? Как думаешь? – капитан вопросительно глянул в глаза Юранову, показав диктофон. – Тут ведь ты не только раскаиваешься в своих грехах, а еще называешь имя авторитета, на которого работаешь. Ленчик Пузо. Такие вещи мафия не прощает. Особенно таким уродам, как ты.

Юранов вздохнул, понимая свою обреченность.

– Эх, капитан! Волчара ты, а не человек. Одно слово – опер.

Но Федор на это только улыбнулся, принимая все сказанное водителем за искреннюю похвалу. А волк – зверь умный, расчетливый.

– Я тебе капитан, доверился, как хорошему человеку, а ты? – в голосе Юранова слышался нескрываемый укор. Обидно стало сержанту.

– Ладно. Не переживай ты так, – участливо заговорил Федор и размечтался. – Эту пленку я передам в управление собственной безопасности. Там ребята серьезные работают, не хуже наших. И отлично знают, как помочь таким опустившимся хлопчикам как ты.

Все это было сказано так, словно речь шла не о жизни и смерти Юранова, а обсуждалось что-то постороннее, в чем Федор настоятельно рекомендовал водителю принять участие. Причем, отказ, не принимался. Получилось это не столько забавно, сколько издевательски. Ведь Юранов не дурак, и прекрасно понимает, чем теперь все для него кончится. Как же он мог забыть про оперской трюк с диктофоном?

Он покосился на приготовленную к отъезду сумку, в которой лежал пистолет. Федор поймал его взгляд и вдруг, заспешил.

– Ну, не стану тебя задерживать. Счастливого тебе пути, – сказал и быстро вышел, хлопнув дверью. Шаги его застучали по лестнице.

Юранов принял эти слова за приговор. Подловил его капитан.

– Сука ты! – крикнул вослед Туманову. Потом заходил по комнате из угла в угол. Обидно было, как ловко провел его Туманов. Одурачил. Еще обидней было за то, что не пацан желторотый, он в ментовке. Знал ведь, никому верить нельзя и все-таки поддался искушению и попался на слове. Поверил, что Туманов не будет его убивать! А зачем ему, когда за него теперь это сделают другие.

В сердцах Юранов пнул ногой тяжелую сумку, и она завалилась на бок. И вдруг опять звонок в дверь. Резкий, нетерпеливый.

Юранов быстро расстегнул сумку, вывалил ее содержимое на пол, отыскал в тряпках «ТТ».

«Что еще он забыл спросить? Сейчас…» – подумал водитель, предполагая, что капитан вернулся. Ведь минута не прошла, как он вышел.

– Сейчас я тебя встречу! Посмотрим, кто вперед сдохнет.

Юранов передернул пистолет, спрятав правую руку за спину. Теперь как только Туманов переступит порог, он его пристрелит, и труп сразу бросит в ванну. А там решит, как быть дальше.

Звонок повторился.

Юранов пошел к двери. Открыл дверь и увидел толстушку соседку с лыбой до ушей. Развеселилась чему-то дура. А вот ему не до веселья.

И заглянув в его наполненные грустью глаза, соседка перестала улыбаться. Даже одернула свой короткий халатик, едва прикрывавший толстую попу. Специально надела для Юранова. Возбудить его.

– Толя, я не вовремя? – спросила она потускневшим голосом, понимая, что вряд ли он займется с ней сексом. Не под настроение попала. И об этом отчетливо говорил взгляд Юранова. Но он все-таки постарался не обидеть ее, извинился, как подобает в данном случаи мужчине:

– Надюшка, извини. Не могу я сейчас, – он посмотрел на ее накрашенные глаза, наведенные кудри и сокрушенно махнул рукой.

А толстушка покраснела от стыда. До чего докатилась, предлагает себя как торговец товар на базаре. Унизилась. Накрасилась, наштукатурилась, а он ее отвергает.

Вот они, мужики какие! И толстушка убежала.

Юранов закрыл дверь и вернулся в комнату, глянул на пистолет в руке. Пристрелил бы Туманова с удовольствием. Но вместо этого сел за стол и закурил. Потом достал из кармана сотовый, набрал номер Ленчика Пузо. Но вместо авторитета услышал голос незнакомого человека. Даже удивился. Может, Ленчика уже и в живых нет?

– Это кто? – немного раздраженно спросил Юранов. Не понятно было, как сотовый Ленчика мог оказаться в руке у кого-то другого.

– Это Нельсон, – ответил голос и тут же вкрадчиво поинтересовался: – Ты чего хотел? Говори, не молчи. Я тебя слушаю.

– Мне с Ленчиком надо потолковать, – сказал Юранов и прислушался. Показалось, в трубке кроме этого голоса слышались отдаленные еще голоса: девичьи, наигранно визгливые и мужские. И еще плеск воды. Юранов подумал: «Чего это там у них?»

Но все объяснил тот же голос Нельсона:

– Ленчик сейчас занят. Могу я узнать, кто о нем беспокоится?

– Юранов – моя фамилия. Ленчик знает…

– А, Юранов, – голос как будто сразу подобрел. – Слушай, Ленчик сейчас с девчонками в баньке. Ты чего хотел? Скажи, я передам, как он освободится. Только это будет не раньше, чем через час. Не раньше.

Сначала у Юранова возникло вполне разумное желание переговорить лично с Ленчиком без посредников. Но ждать час или больше…

Эта пузатая скотина занимается любовью с малолетками. Юранов сам не раз поставлял ему такой товар. А теперь он должен ждать, чтобы кое-что сообщить ему? Да плевал он на всех и на этого Ленчика в том числе. Вообще бы звонить не стал, да хочется отомстить Туманову. Пусть они его пришьют. И Юранов сказал:

– Ты вот чего… – заколебался опять, говорить этому Нельсону или не стоит? А тот гудит в трубку:

– Говори, братан. Я весь внимания?

«Ладно. Черт с ним», – подумал Юранов и сказал:

– Ты передай Ленчику. Ко мне сейчас приходил мент. Туманов. Опер. Ленчик знает, о ком я, – напомнил Юранов, для кого предназначалась вся эта информация, а этот Нельсон всего лишь посредник в разговоре и не стоит ему вникать в суть. – Так вот мент, спрашивал адрес инвалида.

– Какого инвалида? Братан? Ты о чем? Говори яснее.

– Того самого инвалида, Павлова. Только ты голову-то не ломай. Твое дело передать Ленчику. Понял? – прозвучало несколько грубовато. Этот незнакомый Нельсон здорово раздражал Юранова своими вопросами. Спрашивает, как следак на допросе.

– Понял я. Да ты не серчай, братишка. Это я ведь спрашиваю, чтобы Ленчику было понятней.

– Ленчик поймет, – сказал Юранов, не меняя тона, помолчал, потом добавил несколько виновато: – Ну, в общем, я адрес инвалида ему сказал, – признался водитель. И голос его звучал тягостно.

– А вот это плохо, – Нельсон оценил поступок Юранова как предательство. Но, похоже, сам Юранов был на этот счет другого мнения.

– Знаешь, Нельсон, это не твоего ума дело. Понял? Туманов чуть не пристрелил меня. Посмотрел бы я, как ты закрутился под дулом пистолета. Ты еще не знаешь Туманова. Волчару. В общем, если Ленчику он еще нужен, пусть пошлет кого-нибудь на квартиру к инвалиду. Понял? Там опера найдете. Я думаю, он сейчас туда направился.

– Да понял я, – устав от длинного объяснения Юранова, ответил Нельсон. – Не беспокойся. Я передам все Ленчику.

– Ну, тогда все, – сказал Юранов, помолчав. Ждал, что ему ответит этот Нельсон. Но Нельсон ничего не ответил, и водитель отключил телефон. Теперь дело за немногим…

Он закрыл глаза и поднес пистолет к голове, уперев холодный ствол в висок. Сделалось невыносимо страшно. Почувствовал, как сразу вспотел. Пот тек по спине, по лицу. Даже ладони сделались влажными от пота. Ведь через минуту, другую, ему предстоит умереть.

Теперь лучше ни о чем не думать и поплотнее закрыть глаза. Так легче. И Юранов изо всей силы сжал дрожащие веки.

Побежали замысловатые узоры, совсем как в цветоскопе, который был у него в детстве. И он подумал: «Пора!»

Он нажал на курок. Сразу почувствовал пронзительную боль в виске и увидел, как все эти узоры перечеркнула огненная струя, и тут же наступила темнота.

Тело водителя грохнулось со стула на пол.

Поговорив с Юрановым, Нельсон стер из телефонной памяти сотового его номер, чтобы Ленчик не узнал о звонке водителя. И откупорив бутылку пива, налил в большой стакан прохладительного напитка.

Из парной Ленчик вышел весь красный как вареный рак. Его большое грузное тело, завернутое в простыню, растеклось на деревянной лавке, возле стола, заставленного бутылками с пивом.

– Зря не захотел с нами попариться, – сказал он Нельсону. – Эти молодые потаскушки такое вытворяют. Зря. Зубок, вон по второму кругу пошел. Силен твой приятель.

Нельсон пожал плечами. Он потягивал пивко и смотрел телевизор.

– Это его дело. А потом, я плохо переношу парилки. Лучше вот, – показал он на стакан с пивом.

Ленчик одобрительно кивнул и тоже налил себе пива. Потом спросил:

– Слушай, мне тут никто не звонил?

Нельсон покачал головой, не отрывая взгляда от экрана, и сказал:

– Никто. А кто должен тебе позвонить?

Ленчик Пузо непринужденно махнул рукой.

– Да, это я так спросил. Не бери в голову. Мало ли, может пацаны.