Текст книги "По следу коршуна"

– Могила, – заверил Ваняшин. А Туманов тут же продолжил:

– Так что хватит тут заниматься карманным бильярдом. Выписывайся и давай, приступай к работе. Искупляй вину. Понял? – спросил Федор, глянул на Грека и заметил на глазах у того слезы. – Ты чего, Саня?

– Федор… Леха… – Грек вдруг вскочил со стула, сначала обнял и поцеловал в щеку майора Туманова, потом лейтенанта Ваняшина. – Ребята, я с вами. А вину я свою искуплю. Главное, что вы мне верите.

– Ну, это другой разговор, – сказал Ваняшин, и оба они с Тумановым заулыбались. А Федор глянул на часы. Засиделись они у капитана. Встал и, напустив на лицо как можно больше строгости, за которой спрятал улыбку, сказал:

– В общем, так, капитан. Даю тебе еще три дня на отдых.

– Мало, Николаич. У меня ведь две дырки…

– Ладно, – махнул рукой Туманов, прекрасно понимая, что не властен командовать выздоровлением капитана. Это уж на усмотрение врачей. Как они решат, когда выписать Грека.

– Недели хватит, чтобы твои дырочки затянулись?

– Я думаю, затянутся, – утвердительно кивнул Грек, улыбаясь. Его черные глаза загорелись цыганским лукавством. – Вполне, хватит.

– Ну вот. Значит, через неделю ты являешься на работу и пашешь как жеребец. Тем более, что начальство приняло решение, дать тебе шанс, исправиться. Даже в звании не понизили. Вот так, капитан.

Вместо ответа, Грек протянул руку. А когда Туманов с лейтенантом Ваняшиным ушли, достал из кармана записную книжку и подсел к телефону. Набрал номер. Услышав женский голос, спросил весело:

– Это ты, змея? Неужели не узнаешь? Чего замолчала-то?

– Идиот! – взбесилась Новикова и закричала в трубку. – Не звони мне больше. Нам не о чем с тобой разговаривать. Понял, кретин?

Но Грек нагло расхохотался.

– Ошибаешься. Вот как раз и есть о чем. Меня отправила на больничную койку, теперь решила взяться за Туманова?

– О чем ты? Не понимаю… Ты, наверное, свихнулся там, в больнице?

– Не ври, паскуда, – прикрикнул на нее Грек. – Все ты понимаешь. И о моем здоровье не беспокойся. Только смотри…. Я тебе руки оторву и за себя и за Николаича… – больше он ничего сказать не смог. В трубке послышались частые гудки. А в том, что сбить Туманова пыталась именно Новикова, Грек не сомневался. Уверен был, таким образом, она вымещала злобу, таившуюся в ее жалкой душонке.

Пару раз, пока Грек лежал в больнице, в «Приемный покой» звонил мужчина и справлялся о самочувствие капитана. Предупрежденный персонал, всякий раз отвечал, что Греков до настоящего времени находится без сознания и состояние его критическое. Кажется, такое положение вполне устраивало звонившего и он, удовлетворив свое любопытство, благодарил и ложил трубку. Оперативники пытались отследить звонки, но это не удавалось, потому что звонили по меж городу. Капитан Греков лежал в отдельной палате, возле которой днем и ночью дежурили сотрудники милиции. Такое напряжение надоело персоналу больницы, и поэтому врачи не возражали, против его выписки домой, когда капитан пошел на поправку. Разрешили, сменить стационарное лечение на амбулаторное.

Звонок капитана Грекова, стал для Новиковой полной неожиданностью.

Глава 18

Она очнулась в тот момент, когда по полу, залитому лаком, уже расползались языки пламени. Огонь, как ласковый щенок, осторожно подкрался к ней и лизнул ее руки. Она застонала и открыла глаза.

Павлов лежал рядом. Чуть в стороне на ковре валялась его племянница, на которой уже вспыхнула одежда. Оба охранника нашли приют возле входной двери. Этот очкастый верзила, по утверждению генерала, студент, оказался не таким уж плохим стрелком. По крайней мере, каждому из охранников он сделал по контрольному выстрелу в голову. Для студента, это даже очень не плохо. А ее он достреливать не стал. А зря. Пуля, выпущенная с близкого расстояния, прошла навылет, не задев грудную кость. От ранения, она потеряла много крови. Но, это оказалось не смертельно, и Новикова осталась жива.

Кое-как она доползла до дивана стоящего возле окна. На этом диване генерал любил сидеть у раскрытого окна и дышать свежем воздухом. Окно и сейчас было не закрытым, и Новикова, цепляясь изо всех сил за обшивку дивана, подтягивалась, таким образом перемещая свое тело с пола к подоконнику. Несколько усилий, и она встала. Голова кружилась и чтобы не упасть обратно в комнату, из которой она вряд ли сумеет уже выбраться, она наклонилась, перевесившись через подоконник и оттолкнувшись, грохнулась из окна. Пока дом еще не был охвачен огнем, ползком, как змея, поползла в кусты, но не в глубь сада, а наоборот, ближе к воротам. И затаилась там, терпеливо дожидаясь, пока на деревне заметят пожар и толпа прибежит сюда.

Чувствуя, что от слабости ее тянет в сон, Новикова старалась не закрывать глаза, чтоб не заснуть навсегда. Закроет, провалится в сон и уже может так статься, что никогда их не откроет. Прислонившись спиной к корявому стволу дерева, она мысленно молилась о своем спасении. И очень обрадовалась, когда калитка раскрылась настежь и толпа дачников с лопатами и ведрами устремилась к горящему дому.

Из-за кустов она наблюдала за ними. Последним в калитку входил высокий тощий парень. К воротам он подкатил на своем «Жигуленке». И вообще было не понятно, для чего он заявился сюда. Никаких вспомогательных средств в его руках не было, кроме барсетки, которую по привычке он не рискнул оставить в машине. Скорее, его можно было отнести к ротозеям. Такие любят поглазеть, но ничего не делать. Но Татьяна посчитала его посланным с неба. Высунувшись из куста, негромко позвала:

– Парень. Эй.

Он оглянулся. Как дурак посмотрел по сторонам. Наверное, решил, что показалось. Возле пожарища шум, крики. Он уже хотел направиться к суетящейся толпе, но опять услышал голос. Кто-то звал его.

– Ты где? – спросил парень, топчась, как баран на месте.

– Здесь я. Здесь. Загляни в кусты. Скорее, идиот.

Увидев ее, парень испугался. Вытаращил глаза. А Татьяна, вытерев рукавом кофты заливающий глаза пот, попросила:

– Помоги мне. Я ранена. На нас было совершено нападение. Хозяин дачи и его охрана, убиты. Пытались и меня убить. Но я спаслась.

Парень ошалело захлопал глазами. Но, наверное, он знал, что эта дача принадлежит генералу, поэтому лишних вопросов задавать не стал. Спросил только:

– А чем я тебе могу помочь?

Татьяна заставила себя улыбнуться.

– Мне надо срочно отсюда выбраться. Можешь отвезти меня в Москву?

Парень почесал свою бритую башку. Задорма ехать не хотелось.

– Далековато это. А бензин подорожал, – начал было он набивать цену, и Новикова это поняла, сказала:

– «Штука» тебя устроит?

Глаза у парня загорелись.

– Вполне, – сказал он, прикидывая, сколько от этой поездки выручит.

– Тогда помоги мне сесть в твою машину, – попросила Новикова. Когда парень подошел, оперлась о его руку, встала.

– Мать твою! – выкрикнул парень, а Новикова боязливо глянула на толпу. От них до горящего дома было не менее пятидесяти метров, и в этой суете на них никто не обращал внимания. К тому же мешали кусты. Но все равно, так кричать, было очень не разумно.

– Не ори. Чего орешь?

– Да ты вся в крови. Грудь, спина. Что с тобой случилось?

Новикова облизала пересохшие губы.

– Я же тебе сказала. В меня стреляли. Помоги мне добраться до машины. И поскорей, пожалуйста. Очень тебя прошу. Если тебе мало тысячи, я заплачу – две. Только поторопись. Мне надо уехать отсюда.

Парень оказался жмотом. Услышав про две тысячи, сказал:

– Ну, если деньги есть, то можно и две. Я не откажусь.

– Есть. Получишь две. Только скорей, – Она села на заднее сиденье «Жигуленка», куда парень предварительно бросил кусок целлофана из багажника. Еще Татьяна запросила аптечку и его сотовый телефон. Аптечка пригодилась для оказания первой помощи. А по сотовому она связалась с Войновичем, быстро обрисовав ситуацию и попросив, чтобы немедленно встретил ее на въезде в Москву. Еще она назвала марку машины, в которой они ехали, ее цвет и номер. Так майору будет легче сориентироваться. И просила поторопиться, сказав, что ранена.

Черную «Тойоту» увидела на развилке рядом с указателем километража до Москвы, и велела парню остановиться возле нее. Войнович тихонько свистнул, глянув на Татьяну. Кудрявые ее волосы обгорели, а на левой щеке кровоточила глубокая рана. Когда падала из окна, ударилась левой стороной лица обо что-то в траве. Тогда так и не рассмотрела обо что. Не до этого было. Скорей бы ноги унести.

– Да ты сама на себя не похожа, – сказал Войнович, вместе с парнем, хозяином «Жигулей» вытаскивая Новикову из его машины и усаживая в «Тойоту». Попутно решая, что теперь с ней делать.

– Дай ему две тысячи, – сказала она, а Войнович не понял:

– Каких две тысячи? За что?

– За то, что привез меня. Дай. Я обещала.

Войнович улыбнулся, видя, что парень стоит, без денег не уходит.

– Раз обещала, тогда другое дело. Ох, щедра ты на обещания, – он раскрыл бумажник, достал из него две бумажки, протянул парню. – Держи. Заработал.

Парень оскалился в улыбке.

– А почему бы не помочь хорошему человеку. Ваше горе, мое благополучие, – шутливо произнес он и пошел к своей машине.

Новикова открыла глаза.

– Убей его. Никто не должен знать, что я там была. А он может разболтать. Слышишь? – тихо сказала она, когда парень отошел.

Войнович достал из кармана пистолет, навернул на него глушитель.

– Да. Конечно. Я и сам не хотел отпускать его. Эй, подожди минуту, – крикнул он парню, спрятав руку с пистолетом за спину. Усмехнулся. Все, как в банальном боевике, и этот недотепа с двумя тысячами, даже не подозревает, что через минуту умрет.

– Чего? – парень сидел уже за рулем машины. Увидев подошедшего Войновича, улыбнулся. – Еще штуку набавить хочешь?

Он был мастак на шутки. Причем, не заботился, нравятся ли они другим. Главное, что они нравились ему самому. Теперь, отшутился.

– Да. Хочу. Вот просили передать, – сказал Войнович и вытащил руку с пистолетом из-за спины, направив дуло парню в голову.

Тот выпучил глаза, раскрыл рот. И Войнович выстрелил в него. Постоял, подумал и забрал две тысячи, которые только что дал парню.

– Многовато с него будет, – сказал он и быстро вернулся к машине.

В больницу Новикова ехать отказалась.

– Ты что? Врачи сразу сообщат ментам. Сразу меня зацапают.

– Чего ж тогда делать? Я ведь не лекарь. Сам не смогу тебя вылечить. Хотя постой. У меня есть врач в частной клинике. Я думаю штук за пять «зелени» он окажет тебе необходимую помощь и при этом будет нем, как рыба. Ну, что? Позвонить мне ему? Или предпочитаешь умереть геройски?

Новикова не причисляла себя к героям. После укола морфия, который вколол Войнович, ей немного полегчало. Но не настолько, чтобы отказываться от помощи врачей. И она сказала:

– Звони.

Войнович достал из кармана сотовый, набрал номер.

* * *

– Что с тобой? – спросил Войнович, видя как лицо Новиковой сделалось до неприятного серым. Теперь, после полтора недельного лечения, в ней было трудно узнать прежнюю кудрявую милашку. Во-первых, она страшно похудела, отчего лицо стало казаться вытянутым. Да еще этот шрам на левой щеке. Владелец частной клиники, посоветовал ей обратиться в институт красоты, где могут помочь избавиться от шрама, но Татьяна не захотела. Придирчиво осмотрев себя в зеркало, она сказала, что так даже выглядит намного романтичней и если найдется настоящий мужчина, то полюбит ее и такой.

А, во-вторых, она остригла свои обгорелые волосы, причем, настолько коротко, что теперь была похожа на парня. Это особенно не нравилось Войновичу. Странно, но его больше не тянуло лечь с ней в постель. На некоторое время она попросилась пожить у него. Но насколько протянется, это некоторое время, Войнович не знал.

– Мне только что звонил Греков, – раздраженно протянула Новикова. Войновичу это мало о чем говорило, и он недоуменно пожал плечами.

– Ну и что?

Новикова ответила все с тем же раздражением:

– Разве ты не понял? Он мне напомнил о себе. Понимаешь? Дело-то еще не закрыто. Он – потерпевший. Этот майор Туманов – свидетель. И потом…. В общем, он подозревает, что это я хотела сбить машиной Туманова. То есть, хотела избавиться от свидетеля.

Для майора Войновича не было открытием, что кроме многих достоинств, которыми обладала капитан Новикова, у нее имелся один недостаток – настойчивость, граничащая с тупостью. Несколько раз он отговаривал ее, не соваться больше к Туманову. Но, как видно, упрямая Новикова придерживалась другой точки зрения на этот счет. Хотя не так давно ее здорово мурыжили в управлении по поводу случившегося с генералом Павловым. Прямых доказательств того, что Новикова присутствовала на даче генерала в тот роковой день, не было, но злые языки донесли, что кудрявая симпатяга частенько навещала загородные дома генерала. Но все обошлось. Хорошо, что перед тем, как отправить ее к себе на дачу, Павлов оформил ей краткосрочный отпуск, который потом Новикова продлила. А за это время смогла подлечиться в клинике. О ее ранении, в упаравлении не узнали. Только после лечения, в ней, словно что-то изменилось. Она стала злой, нервной. Хотя сама этот нервоз, называла активностью. Туманова ненавидела и винила в смерти Павлова, считая, что это месть ментов. Но теперь, активность коллеги капитана разведывательного управления по отношению к оперативнику Туманову, настораживала Войновича.

– Вряд ли менты имеют какое-то отношение к тому, что произошло с генералом, – высказал Войнович свои соображения. – И тебе сначала не мешало бы разобраться со студентом. Кстати, я выяснил, в той академии студента с фамилией Бумажников, нет. Засланный он. Стоило бы отыскать его. Прощупать, так сказать, кто он такой, этот студент.

Но Новикова предложение майора Войновича пропустила мимо ушей. Упорно стояла на своем.

– Нет, – сказала она. – Сначала надо избавиться от Грекова и Туманова. Я раскрыта перед ними. К тому же, они могут состряпать на меня неплохое обвинение. А это уже серьезно. И может обернуться тюремным сроком. А очкарика того, я потом разыщу. Никуда не денется.

После того, как Новикова вернулась из своего отпуска, ее отстранили от всех оперативных дел связанных с секреткой. Она не удивилась такой постановке, знала, новое начальство, назначенное на место генерала Павлова, не доверяет ей. Знала и другое, долго ей глаза этому начальству мозолить не придется. Скорее всего, ее отправят из Москвы, куда-нибудь на периферию, где она и закончит свою карьеру разведчицы в бесславии и забвении. И это в лучшем случаи. А в худшем, по факту ранения капитана Грекова, идет следствие, которое может обернуться не в ее пользу. Со смертью Павлова, у нее не стало надежной защиты. Отношение к ней нового начальства можно было назвать прохладным, если не сказать хуже. Былые заслуги в учет не брались. Поэтому Новикова нисколько не сомневалась, что стала профнепригодной. Она засветилась перед ментами, которые сразу почувствовали интерес внутренней разведки ко всему, к чему капитан Греков был причастен. И в первую очередь к делу о смерти главного вора Академика. Вор умер. Но он куда-то успел запрятать огромное состояние, которое по воровским меркам вовсе не должно принадлежать ему. Это состояние искал генерал Павлов. Но, похоже, и майор Войнович заинтересовался им. Не устоял перед соблазном майор. И подозревая об этом, Новикова приглядывалась к нему уже под другим углом и с недоверием. Себя всегда считала борцом за идею. Так ее учили в разведшколе. И потом, генерал Павлов не переставал внушать эту мысль.

Видя, что Вйонович не очень-то горит желанием помогать ей в устранении Грекова с Тумановым, и даже, как будто расстроился по этому поводу, Новикова не стала его расстраивать окончательно.

– Я не хочу, чтобы ты вмешивался, – сказала она и заметила, как сразу повеселел майор, хотя и старается скрыть это. В конце концов, дело заведено не на него. И уж ему-то волноваться нечего. Новый начальник управления, тоже не очень-то заинтересован отмазывать ее. Пару дней назад, новый генерал, назначенный вместо Павлова, вызвал ее на «ковер» и более получаса инструктировал, как и что надо говорить, чтобы дело обернулось обыкновенной бытовой разборкой. Но капитан Новикова решила поступить проще, вспомнив о народной мудрости – нет человека, нет и проблемы.

– Понимаешь… – замямлил Войнович. – Я бы мог тебе помочь с этой проблемой… – Но все, что он говорил, казалось ей таким неубедительным, а сам майор таким жалким и беспомощным, что Новикова сказала:

– Я вляпалась сама. Сама и выберусь. Тем более, Грек еще не оправился, как следует после болезни. С ним проблем не возникнет, – Новикова чувствовала себя уверенно. Сегодня она прикончит этого капитана.

– Ну-ну, – одобрил Войнович. Они оба знали, что оружия у капитана мента в доме нет. Зато Новикова заранее обзавелась оружием, раздобыв сиаренький «ТТ» с запасной обоймой. Из такой штуковины свободно можно было уложить половину их отдела. А тут всего-то один человек. Больше он не обвинит ее ни в чем. Мертвые, не обвиняют.

– Представляешь, он каким-то невероятным образом узнал, что за рулем той машины была я, – она улыбнулась, вспоминая с каким накалом Грек обвинял ее, как будто присутствовал там, на дороге, когда она чуть не сбила майора Туманова. Но как он узнал, что это она?

– Выходит, этот Туманов узнал тебя, – сказал Войнович, когда Татьяна рассказала подробней о звонке Грека. – Не такой уж он простачок.

– Ты думаешь, узнал? – озабоченно спросила Новикова.

– Предполагаю, – сказал майор разведчик. Новикова критически посмотрела на свое лицо в зеркало и осталась недовольной. И раньше не была такой. Красавица с кудрявыми волосами. А сейчас не осталось ни того, ни другого. Волосы пришлось остричь, а тело ее, после того, как похудела, утратило привлекательность. И, в общем-то, она теперь смахивает на общипанную кошку. Интересно, полюбил бы ее Грек такой? Не мешало бы у него спросить перед тем, как отправить его на тот свет. И она улыбнулась по этому поводу. Может, попробовать?

– Ты чего улыбаешься? – спросил Войнович несколько удивленно.

– Да так. Просто весело стало. Скажи, ты теперь меня не хочешь трахнуть? Только не ври. Ответь честно. Я не обижусь.

Войнович замер. К чему этот вопрос? Теперь он ее и в самом деле не хотел. Его больше привлекали молоденькие девочки. А эта генеральская сучка совсем с ума сошла. Ходит по его квартире голой.

– Интересно, захочет ли меня Грек? – несколько задумчиво произнесла она и стала быстро одеваться. А Войнович, глядя на нее, подумал: «Нет. Она точно сошла с ума. Идет убивать человека и спрашивает себя, захочет тот ее или нет. Чокнутая. Не больше, не меньше.»

В потертых джинсах, кроссовках и спортивной куртке, она была похожа на пацана. И Войнович удивился. Так она изменилась, если б вот так встретил ее на улице, ни за что бы не узнал. А этот опер узнал ее. Хотя, по большому счету, и узнавать-то ему было некогда. Машина летела на огромной скорости. И тем не менее…

За окном было темно. Весь день как из ведра лил дождь. И глядя на стекающие по оконному стеклу капли, Новикова до самого ворота застегнула молнию на куртке и обернувшись к Войновичу, сказала:

– Ну, я пошла.

Он как-то неопределенно кивнул, оставляя решение идти ей или нет, за ней. Но и отговаривать ее не стал. А когда она закрыла дверь, подошел к телефону, снял трубку и набрал номер.

* * *

Было без четверти одиннадцать. Сан Саныч Греков еще не ложился. Наскучался в больнице без телевизора. Раньше как-то его не особенно смотрел. Все не хватало времени. Но несколько раз поглазел музтв и теперь с утра до ночи только и таращился на клипы. А в названиях групп и исполнителей, стал разбираться на уровне профессионального диджея.

Короткий звонок в дверь нисколько не удивил его. Он как будто поджидал запоздалого гостя и обрадовавшись, что, наконец, тот пришел, заулыбался и, проходя мимо двери ванной, громко произнес:

– Начинается. Пожаловала, голубка моя.

Щелкнул замком, ткрыл дверь, и улыбка тут же сползла с его лица.

– Ты? – спросил он, но растерянности в голосе не чувствовалось.

– Не ожидал? – улыбнулась Новикова, без приглашения входя в квартиру и прикрывая за собой дверь. Грек только попятился, как рак.

– Такой тебя увидеть не ожидал. Честно признаюсь. Сразила ты меня. А где твои?.. – он покрутил пальцем, указывая на волосы. Вернее, что осталось от ее прежних пышных кудрей.

– Пришлось от них избавиться. А что, не нравлюсь такой? – вопрос не застал Грека врасплох. Он хмыкнул и сказал, спрятав улыбку по усы:

– Такой-то? Такой не нравишься. Посмотреть не на что.

Теперь на лице Новиковой появилось откровенная злость. Зацепил ее этот черноглазый усач за живое. Видишь ли, она ему не нравится.

– Да и ты вижу не орел. А я-то, грешным делом, думала, по старой памяти ляжем с тобой в кровать. Обнимемся, как прежде. Помнишь, как все у нас было? Поцелуемся. А потом…

Греку было не понятно, к чему это словоблудие. Ведь ясно же и понятно, зачем она пришла. Так к чему разводить антимонии?

– И ты пришла ко мне в такое время, чтобы предаться воспоминаниям? – съязвил Грек, позволив себе опять улыбнуться. Новикова посчитала его улыбку для себя оскорбительной. И ни капли в этом черноглазом романтики. Разве так встречают женщину. Тупица – Грек. Ничему-то его жизнь не научила. Но раз он торопится умереть…

– Да нет. Не только, – она сунула руку под куртку и достала пистолет. – Ты уж извини, Грек. Нехорошо получается. Второй раз тебя убиваю. Но у меня нет другого выхода. Я в тебя стреляла… а ты вдруг выжил. Надеюсь, в этот раз такого не произойдет. Прощай, Сан Саныч… – сказала она. Рука ее стала подниматься, и вдруг дверь ванной раскрылась, и оттуда вылетел лейтенант Ваняшин. Новикова даже не успела опомниться, как на ее запястьях защелкнулись наручники. А этот зараза черноглазый Грек, лукаво улыбаясь, достал из кармана рубашки диктофон, который ему дал Туманов. Он перемотал пленку, а потом включил, дал возможность Новиковой услышать собственное признание в попытке его убить. Вот тебе и Грек. Он оказался умнее ее. И Татьяна только вздохнула, опустила голову. Устала она от такой жизни. Пропади все, пропадом. И надеяться ей теперь уже не на что.

– Теперь, красавица моя, не отвертишься. Не станешь валить на Туманова, – сказал он, убирая диктофон обратно в карман.

А Новикова была готова вцепиться ему в наглые глаза. Жалко мешали наручники. Не ожидала такого. Как легко и просто подловил ее мент. Жаль она тогда не дострелила его. Сейчас бы не было мороки.

– Сука ментовская! Жалко, я тебя в тот раз не застрелила вместе с этим козлом Тумановым…

Грек не обиделся. Рассмеялся, видя, как от бессилия и злобы, его бывшая, когда-то кудрявая подруга, стискивает зубы. Но вцепиться в него ей не давал Ваняшин, придерживая ее сзади за руки.

– Змея ты, – покачал головой Грек, опять достав диктофон. – Я и это записал, – сказал он, показав диктофон. А Новикова не удержалась и плюнула в Грека. Забыл капитан, что змеи могут плеваться ядом. Только и на этот раз ей не повезло. Целила в наглую усатую рожу Грека, а попала ему на рубашку.

– Ты и плюнуть-то как следует не можешь. Вот как надо, – Грек набрал побольше слюны и плюнул в Новикову, попав ей в щеку.

Такого от него даже Ваняшин не ожидал. А Новикова так и вовсе раскрыла рот. Но тут же закрыла, опасаясь, что в случаи повтора его слюна может ей залететь туда.

– У вас все в милиции такие придурки, или только ты такой, – сказала она и тут же потребовала, чтобы ее отвезли к милицейскому начальству. Разговаривать с придурком она не намерена. А Грек похвалил:

– Вот это правильно. Молодец. Сейчас мы тебя доставим к нам в дежурную часть и ты там все расскажешь. Рассскажешь? Смотри, еще плюну. А у меня слюна заразная. Почище спида будет.

– Да пошел ты… – огрызнулась женщина, но на всякий случай отвернулась. А Грек сказал Ваняшину:

– Леша веди ее вниз. Я сейчас курточку одену и вас догоню.

* * *

Войнович набрал номер и услышав в трубке приятный женский голос, сказал со вздохом:

– Милая, извини меня. Сегодня я не смогу с тобой встретиться. Проклятая работа. Загружен по горло. Но как только освобожусь, сразу к тебе, – пообещал Войнович и положил трубку. Потом схватив из ящика стола пистолет с навинченным на ствол глушителем, пошел к двери. Он не спешил. Адрес Грека ему был хорошо известен. Надо приехать туда, спустя минут десять, пятнадцать после Новиковой.

Черная «Тойота» стояла на стоянке не далеко от дома. Охранник дежуривший на воротах, даже не посмотрел на Войновича. Видно за целый день и вечер он столько раз открывал и закрывал ворота, что просто перестал обращать внимания на лица. Работал в режиме автомата, открыл, выпустил машину, закрой. И когда Войнович выехал, он закрыл ворота и устало поплелся в будку, ничуть не стесняясь за такую беспечность. Стопроцентной гарантии безопасности автомобилей охрана на стоянке не обеспечивала. Просто какой-то предприимчивый делец, видя скопище машин на площадке, вдруг взял и огородил ее забором, поставив на ворота уставшего от постоянной пьянки мужика, которому все были обязаны платить за охрану. Но Войновичу даже нравилось, что этот полуживой охранник не приглядывался к лицам. Иногда, это было даже очень хорошо. Вот как сейчас. Вряд ли он вообще вспомнит, что у него со стоянки выезжала черная «Тойота».

Встав недалеко от подъезда, в котором жил Греков, Войнович стал терпеливо ждать. Возле соседнего дома стоял «Жигуленок», на котором прикатила сюда Новикова. Машина пустая. Это верный знак того, что она уже в квартире капитана. Хотя, если разобраться, слишком неосмотрительно поступила капитан Новикова, оставив машину здесь. Нужно было, где-нибудь подальше. Но теперь уже поздно. Ничего не изменишь. Да и не стоит менять. Он присмотрелся. По времени она уже должна там все закончить и выйти. Должна, если все прошло без осложнений. А как оказалось, они появились у нее. Особенно долго ждать не пришлось. И вот они осложнения. Войнович увидел их отчетливо. Впереди шла сама Новикова, а позади здоровенный парень, который придерживал ее за руку. Хотя, она и не помышляла о побеге. Шла с низко опущенной головой, как обреченная жертва на эшафот к палачу.

Обе руки ее были за спиной. И Войнович понял, они скованы наручниками. А тот здоровяк просто поддерживает ее, на случай, если она вдруг споткнется. Дуреха, баба. Ведь предупреждал он ее.

Капитан, о котором Новикова отзывалась, как о глупце, на самом деле оказался намного умнее и сделал у себя дома засаду. Рассчитывал на эгоизм бывшей своей возлюбленной и не ошибся. И оказался победителем. А его бывшая возлюбленная – проигравшей. Только проигрывать она, не имела права. Не мог майор Войнович допустить этого.

Войнович достал пистолет.

В какой-то миг их взгляды встретились. Его и ее. И Войнович хорошо прицелившись, плавно нажал на курок. Увидел, что не промахнулся.

Никто не услышал выстрела. Ваняшину показалось, что шедшая впереди женщина, споткнулась и стала клониться вперед. Чтобы она не упала, лейтенант ее схватил за плечи, и приподняв наклоненную голову, увидел маленькую дырочку над переносицей, из которой тонкой струйкой била кровь. Тело сразу обмякло.

Грек оторопело остановился.

– Лешка, ты, что ли ее?.. – он не договорил, понимая всю беспочвенность своего упрека. Тут же посмотрел по сторонам.

– У, твою мать! – отшатнулся Ваняшин. Стоило ему отпустить Новикову, как ее вдруг отяжелевшее тело глухо стукнулось об асфальт.

Отъезжавшую черную «Тойоту» они с Ваняшиным заметили одновременно. Номер рассмотреть не удалось. Машина так рванула с места, прокрутив колесами об асфальт, что в вечернем воздухе завоняло жженой резиной.

– Ушел, гад, – с сожалением плюнул в сторону отъезжавшей машины Грек, как будто пытался догнать иномарку, рванулся за ней, но его попытка оказалась тщетной.

Ваняшин достал трубку сотового и набрал номер майора Туманова.

– Николаич, мы ее взяли, – доложился он, покосился на мертвую женщину и добавил: – Только она мертвая. Нет, не я и не Грек. Киллер какой-то на иномарке. Застрелил ее и уехал. На черной «Тойоте».