Текст книги "Полное собрание сказок и легенд в одном томе"

59. Муженек и женушка

Жили-были на белом свете муженек да женушка; поженились они недавно и считались все еще молодыми. Однажды сказал муженек: «Я поеду в поле, женушка; а как вернусь оттуда, пусть у тебя тогда на столе будет приготовлено что-нибудь жареное для утоления голода да какое-нибудь прохладительное питье для утоления жажды». – «Ступай, ступай, муженек дорогой, – отвечала женушка, – уж я тебе все как следует приготовлю». Когда же наступило время обеда, женушка достала из трубы колбасу, которая там коптилась, положила ее на противень, подбавила к ней и маслица и поставила противень на огонь. Колбаса стала поджариваться и шипеть на противне; а женушка, стоя около огня и держась за ручку противня, сама про себя раздумывала… «А что? – пришло вдруг ей в голову. – Пока колбаса-то изжарится, ведь я бы тем временем могла бы в погреб спуститься и питья нацедить». Вот она установила противень-то на огне покрепче, взяла кружку, сошла в погреб и стала цедить пиво. Течет пиво в кружку, женушка на него смотрит, да вдруг и спохватилась: «Э-э, собака-то у меня наверху не привязана! Пожалуй, еще колбасу-то из противня вытащит – вот будет дело-то!» – и в один миг взбежала по лестнице из погреба… И видит: собака уж держит колбасу в зубах и волочит ее за собою по земле. Однако же женушка – не ленива бегать – пустилась за собакой в погоню и гналась за нею довольно-таки долго по полю; но собака бежала быстрее ее и колбасы из зубов не выпускала и уволокла ее за поле. «Ну что с возу упало – пропало!» – сказала женушка, вернулась назад и, утомившись от беготни, пошла домой тихохонько, чтобы немного остудить себя. А тем временем пиво из бочки бежало да бежало, потому что женушка забыла кран завернуть; налилась кружка полная, а потом потекло пиво и мимо кружки в погреб и текло до тех пор, пока вся бочка не опорожнилась. Женушка еще с лестницы увидела, какая беда случилась в погребе. «Вот тебе на! – воскликнула женушка. – Что теперь делать, чтобы муженек этой беды не заметил!» Подумала, подумала да и вспомнила, что еще с последней ярмарки на чердаке лежит у них мешок отличной пшеничной муки, вот и придумала она тот мешок с чердака снести в погреб и рассыпать по полу, залитому пивом. «Да, уж это можно сказать! – подумала она. – Запас беды не чинит и в нужде пригодится!» Полезла на чердак, стащила оттуда мешок и спустила его с плеч как раз на кружку, полную пива, – кружка опрокинулась, и питье, приготовленное для муженька, тоже разлилось по погребу. «Недаром люди говорят, – проговорила женушка, – что где одно положено, там и другому найдется место!» – и рассыпала муку из мешка по всему погребу. И когда рассыпала – налюбоваться не могла на свою работу и даже сказала: «Вот как тут все чисто и опрятно теперь!»

В обеденное время пришел и муженек домой. «Ну-ка, женушка, что-то ты мне приготовила?» – «Ах, муженек! – отвечала она. – Задумала я тебе колбасу изжарить; но между тем как я пиво из бочки цедила в погребе, собака утащила колбасу с противня; а как я погналась за собакой – все пиво из бочки ушло; задумала я погреб от пива пшеничной мукой высушить и кружку с пивом тоже опрокинула. А впрочем, будь покоен: в погребе теперь у нас сухо». – «Женушка-женушка! – сказал ей муженек. – Лучше бы ты этого не делала! Колбасу дала собаке утащить, пиву дала из бочки утечь, да еще пиво засыпать пшеничной мукой выдумала!» – «Так-то так, муженек! Да ведь я всего этого не предвидела, ты бы должен был мне все вперед сказать!»

Муженек подумал: «Ну если и дальше так дело с женой пойдет, так и точно придется мне самому обо всем заранее подумать». Вот и случилось, что, накопивши порядочную сумму талерами, променял он их на золото и сказал женушке: «Вот видишь ли тут эти желтые черепочки? Эти черепочки я сложу в горшок да и зарою в хлеву под яслями у коровы; только смотри – не трогай их, а не то тебе от меня достанется!» И она сказала: «Нет, муженек, ни за что не трону». Когда же муженек ушел, пришли в деревню торговцы – продавать глиняные кружки и горшки – и спросили у женушки, не желает ли она что-нибудь купить. «Э-э, добрые люди, – сказала женушка, – нет у меня никаких денег, и ничего я у вас купить не могу; а вот если вам нужны желтые черепочки, так на черепочки и я бы у вас кое-что купила». – «Желтые черепочки? А почему бы не нужны? Покажи-ка их нам!» – «Так вот ступайте в хлев и поройтесь под яслями у коровы, там и найдете желтые черепочки в горшке, а я при этом и быть не смею!» Плуты-торговцы пошли по ее указанию, порылись под яслями и отрыли чистое золото. Золото они забрали да с ним и сбежали, а товар свой – горшки да кружки – весь в доме у женушки оставили. Женушка и подумала, что и эта новая посуда ей пригодиться может; но так как на кухне в ней не было недостатка, то у всех новых горшков она повыбивала дно и расставила их в виде украшения на заборные столбы кругом всего дома. Как вернулся муженек домой, как завидел это новое украшение, так и стал говорить: «Женушка! Что ты это опять наделала?» – «А я это купила, муженек, на те желтые черепочки, что под яслями у коровы зарыты были… Сама-то я туда не ходила – так продавцы уж их откопали». – «Ах, женушка! Что ты наделала? Ведь это же не черепки были, а чистое золото, и в том было все наше состояние. Ты бы этого не должна была делать!» – «Так-то так, муженек, – отвечала она, – да ведь я же этого не знала; ты бы мне должен был вперед сказать».

Постояла минутку женушка, подумала и говорит: «Послушай-ка, муженек, ведь золото твое ты можешь снова добыть – побежим скорее вслед за ворами». – «Пойдем, пожалуй, – сказал муженек, – попытаемся; захвати только с собою хлеба и сыра, чтобы было нам что в дороге перекусить». – «Ладно, муженек, захвачу». Пустились они в погоню, и так как муженек был на ногу легче жены, то женушка от него и поотстала. «Этак-то еще и лучше, – подумала она, – как будем назад возвращаться, мне же менее идти придется». Вот и пришли они путем-дорогою к горе, где на обоих скатах прорезаны были колесами глубокие колеи. «Ишь ты, – сказала женушка, – ведь как они тут бедную землю изрезали, изрыли и исполосовали – во весь век не заживет!» Да с великой-то жалости возьми и намажь все колеи маслом, чтобы колеса по ним мягче катились; а между тем, когда она над колеями нагибалась, выкатился у нее один сыр из фартука и покатился вниз по горе. «Ну нет, брат, – сказала женушка, – я раз-то взошла на гору, а из-за тебя другой раз всходить на нее не стану; пусть другой сыр за ним скатится и вернет его сюда». Взяла другой сыр и скатила его с горы вслед за первым. Однако же сыры не возвращались к ней; тогда она и третий вслед за ними спустила и подумала: «Может быть, они третьего поджидают и не хотят возвращаться одни». Но и три сыра не возвращались; тогда она решила: «Видно, третий-то не нашел к ним дороги и заблудился на пути – пошлю-ка я четвертый за ними, пусть позовет их». Но и с четвертым то же случилось, что с третьим. Тогда женушка рассердилась – швырнула под гору и пятый и шестой сыр, так что у нее сыру уж и совсем не осталось. Однако она их некоторое время поджидала еще и прислушивалась; но так как сыры не возвращались, она на них махнула рукой и проворчала: «Вас хорошо бы за смертью послать! Ждать вас не стану, захотите, и сами меня нагоните!» Пошла женушка дальше и сошлась с мужем, который остановился и поджидал ее, потому что ему есть захотелось. «Ну-ка давай сюда, что у тебя там есть в запасе!» Та подала ему один сухой хлеб. «А где же масло и сыр?» – «Ах, муженек, маслом я колеи на дороге вымазала; а сыры наши скорехонько вернутся; один у меня из рук выкатился, а другие я сама за ним вслед послала, чтобы его обратно привели». – «Ну женушка, могла бы ты этого и не делать! Эка что выдумала – маслом дорогу смазывать, а сыры с горы скатывать!» – «Так-то так, муженек, да все ты же виноват: зачем не предупредил меня».

Пришлось им обоим закусывать сухим хлебом; вот и сказал муженек: «Женушка, да заперла ли ты дом наш, как из него уходили?» – «Нет, муженек, ты бы мне это сказать должен был». – «Ну так воротись же домой и сначала запри дом, а потом уж и пойдем дальше; да, кстати, уж и поесть чего-нибудь другого принеси – я буду тебя здесь поджидать». Пошла женушка домой да и думает: «Муженек хочет чего-нибудь другого поесть – сыр да масло ему не по вкусу пришлись, – так вот захвачу я для него из дому целый узел сушеных груш и кружку уксусу». Затем она задвинула задвижкой дверь верхнего жилья в доме, а нижнюю сняла с петель и с собой захватила, на плечи, подумала, что коли дверь у нее под охраной будет, так и в дом никому не войти будет. Не скоро дошла до места женушка и все думала: «Пусть муженек-то тем временем отдохнет». Когда же дошла она до мужа, то сказала: «Вот тебе, муженек, и дверь домовую принесла – на-ка, сторожи ее». – «Ах, господи, то-то умная у меня женушка! Нижнюю-то дверь с собой унесла, так что каждому теперь в дом наш путь открытый, а в верхнем жилье задвижкой задвинула! Ну теперь уж поздно домой ворочаться; но уж если ты сюда дверь притащила, так изволь же тащить ее на себе и дальше!» – «Пожалуй, дверь-то я и понесу, муженек, а уж узел с сушеными грушами и кружку с уксусом мне нести тяжело – я их на дверь повешу, пусть их дверь несет».

Вот они наконец и в лес вошли, стали искать плутов-торговцев, однако же не нашли. Стало уже и темнеть, и забрались они на дерево, предполагая там переночевать. Но едва наверху уселись, как пришли под это дерево те самые добрые молодцы, которые уносят с собою все, что само за ними идти не хочет, и умеют разыскивать вещи прежде, чем они потеряются. Сели они под деревом, на которое муженек с женушкой залезли, развели огонь и собирались делить свою добычу. Муженек спустился с дерева на другую сторону, набрал каменьев, опять влез с ними на дерево и хотел пришибить ими воров насмерть. Но ни один из камней не попал в цель, и воры стали говорить между собой: «Видно, скоро светать начнет – ветром стало сбивать с елей шишки». А женушка тем временем все еще держала дверь на плечах, и так как ей было держать тяжело, то она и подумала, что это узел с грушами дверь оттягивает, и сказала мужу: «Я узел с грушами сброшу». – «Нет, женушка, теперь не бросай, а то по грушам и нас на дереве разыщут». – «Нет, брошу – не могу, очень уж он меня тяготит». – «Ну так и делай, черт возьми!» И посыпались груши сквозь ветви вниз, а те, что внизу сидели, даже и внимания на них не обратили. Немного спустя женушка, которая по-прежнему изнемогала под тяжестью двери, сказала мужу: «Ах, муженек, мне и уксус тоже надо вылить». – «Нет, женушка, не делай ты этого, а то они, пожалуй, нас отыщут!» – «Ох, муженек, не могу: я должна его выплеснуть! Уж очень он меня тяготит!» – «Ну так выливай же, черт побери!» Выплеснула она уксус и обрызгала внизу добрых молодцев. Стали они друг с другом переговариваться: «Роса, мол, падает». Наконец-то женушка догадалась: «Да уж не дверь ли это мне так оттягивает плечо? – и сказала мужу: – Муженек, я и дверь тоже скину с плеч!» – «Как можно! Тогда нас сейчас же откроют!» – «Ах, не могу! Очень она меня тяготит!» – «Да нет же, держи ее!» – «Нет, никак не могу – оброню!» – «Ну так вали же ее, нелегкая ее побери!» – отвечал муженек с досадой. Дверь свалилась с дерева с шумом и грохотом, и воры под деревом закричали: «Сам дьявол на нас валится с дерева!» – бросились врассыпную и всю добычу покинули на месте. Ранешенько утром, когда муженек с женушкой спустились с дерева, они нашли под ним все свое золото и понесли его домой.

60. Два брата

Некогда жили-были два брата: бедный и богатый. Богатый был золотых дел мастер и злой-презлой; бедный только тем и питался, что метлы вязал, но при этом был и добр, и честен. У бедняка было двое деток, близнецы, похожие друг на друга что две капли воды. Эти мальчики частенько приходили в дом к богатому, и иногда перепадало им в пищу кое-что из того, что там выбрасывалось. Вот и случилось однажды, что бедняк пошел в лес за хворостом и вдруг увидел птицу, совсем золотую, да такую красивую, какой ему еще отродясь не приходилось видеть. Поднял он камешек, и швырнул в ту птицу, и попал в нее очень удачно: упало от птицы на землю одно золотое перышко, а сама птица улетела. Поднял бедняк то перышко, принес к своему брату, и тот, посмотрев на перо, сказал: «Это чистое золото». И дал ему за перо хорошие деньги. На другое утро полез было бедняк на березу, чтобы срубить с нее пару веток; и та же самая птица слетела с той березы, а когда бедняк стал кругом озираться, то нашел на дереве и гнездо ее, а в том гнезде яйцо, совсем золотое. Он захватил яйцо домой и принес к своему брату; тот опять то же сказал: «Это чистое золото». И заплатил ему за яйцо на вес золота. А потом и добавил: «Недурно бы добыть и самую эту птицу». Бедняк и в третий раз пошел в лес и опять увидел золотую птицу на ветке одного дерева, сбил ее с ветки камнем и принес к брату, который ему за это дал целую кучу денег. «Ну теперь я, пожалуй, могу и разжиться!» – сказал бедняк и вернулся домой очень довольный.

Богатый брат был умен и хитер и знал очень хорошо, что это была за птица. Он призвал к себе жену и сказал: «Изжарь мне эту золотую птицу и позаботься о том, чтобы ничто из нее не пропало! Меня забирает охота съесть ее всю, целиком». А птица-то была не простая и такой диковинной породы, что кому удавалось съесть ее сердце и печень, тот каждое утро находил у себя под изголовьем по золотому. Жена изготовила птицу как следует, воткнула на вертел и стала ее жарить. Вот и случилось, что в то время, как птица была на огне, а жена богатого брата должна была на минуту отлучиться из кухни ради других работ, в кухню вбежали дети бедняка, стали около вертела и раза два его повернули. И когда из птицы вывалились два каких-то кусочка и упали на противень, один из мальчиков сказал: «Съедим эти два кусочка – я же так голоден, да притом никто этого не заметит». И съели вдвоем эти оба кусочка; а тут и жена богача вернулась, увидала, что они что-то едят, и спросила: «Что вы сейчас ели?» – «Съели два кусочка, которые из этой птицы выпали», – отвечали мальчики. «Это были сердце и печень!» – в испуге воскликнула она, и, для того чтобы муж ее не заметил этой убыли и за нее не прогневался, она заколола поскорее петушка, вынула из него сердце и печень и подложила к золотой птице. Когда птица изжарилась, она подала ее своему мужу на стол, и тот ее съел всю целиком, без всякого остатка. Когда же на другое утро он сунул руку под изголовье, думая из-под него вытащить червонец, – там никакого червонца не оказалось.

А оба мальчика и постигнуть не могли, откуда им такое счастье выпало на долю: на другое утро, когда они стали вставать, что-то тяжелое упало на землю и зазвенело, и когда они подняли упавшее из-под их изголовья, то увидели, что это были два золотых. Они принесли их отцу, который был очень удивлен и спросил их: «Как это могло случиться?» Когда же они на следующее утро опять нашли два золотых и то же самое стало повторяться каждое утро, тогда отец пошел к брату своему и рассказал ему о диковинном происшествии. Богатый брат тотчас сообразил, как это могло произойти, и понял, что мальчики съели сердце и печень от золотой птицы, и вот, чтобы отомстить им за это и просто потому, что он был завистлив и жестокосерден, он сказал своему брату: «Твои дети с нечистым знаются; берегись же, не бери этого золота и их самих ни часу не держи в своем доме, потому что уж нечистый имеет над ними власть и самого тебя тоже в руки заберет». Так как отец боялся нечистого, то хотя и скрепя сердце, однако же вывел близнецов в лес и с великою грустью покинул их там на произвол судьбы.

Вот и стали оба мальчика бегать кругом по лесу и искать дороги домой, но найти не могли и все более и более путались. Наконец повстречали они охотника, который спросил их: «Чьи вы, дети?» – «Мы дети бедного метельщика». И рассказали ему, как отец не захотел их держать дома только потому, что они находили каждое утро по золотому под своим изголовьем. «Ну тут я еще ничего дурного не вижу, – сказал охотник, – если только вы при этом останетесь честными и не станете лениться». Так как мальчики этому доброму человеку понравились, да притом у него своих детей не было, то он принял их к себе в дом и сказал: «Я заменю вам отца и воспитаю вас до возраста». Стали они у него обучаться его промыслу, а те золотые, которые каждый из них находил при вставании под изголовьем, он стал собирать и приберегать для них на будущее время.

Когда они выросли большие, воспитатель взял их однажды с собою в лес и сказал: «Сегодня вы должны показать, выучились ли вы стрелять, чтобы я мог вас принять в охотники». Пришли они с ним на звериный лаз и долго бродили, и все никакая дичь не появлялась. Глянул охотник вверх и увидел в вышине стаю белоснежных гусей, которая летела, как и всегда, треугольником. «А ну-ка, – сказал он одному из мальчиков, – подстрели мне с каждого угла по одному гусю». Тот выполнил приказ, и это было для него «пробным» выстрелом. Вскоре после того налетела еще стая, и летела она в виде цифры «два»; тогда приказал охотник другому брату также подстрелить с обоих концов стаи по одной птице – и тому тоже удался его пробный выстрел. «Ну, – сказал обоим братьям их воспитатель, – теперь я вас принимаю в охотники, так как вижу, что вы оба опытные стрелки». Затем оба брата ушли вместе в лес, посоветовались между собою и о чем-то условились. И когда они вечером сели за ужин, то сказали своему воспитателю: «Мы не прикоснемся к кушанью и не проглотим ни глотка, пока вы не исполните нашу просьбу». – «А в чем же ваша просьба?» Они же отвечали: «Мы теперь у вас обучились, надо нам испытать себя и в свете; а потому позвольте нам отправиться постранствовать». Тут сказал им старик с радостью: «Вы говорите, как бравые охотники; то, чего вы желаете, было и моим желанием; ступайте, странствуйте, и будь вам во всем удача!» И затем они стали весело пить и есть вместе.

Когда наступил назначенный день, воспитатель подарил каждому из братьев по хорошему ружью и по собаке и позволил взять из сбереженных им червонцев сколько им было угодно. Затем он проводил их некоторую часть пути и при прощании подарил им еще блестящий охотничий нож и сказал: «Когда вам случится разойтись на пути, то воткните этот нож на распутье в дерево; по этому ножу, возвратясь к тому дереву, каждый из вас может судить, как посчастливилось его отсутствующему брату: сторона ножа, обращенная в сторону его пути, заржавеет, если он умер, а пока он жив, до тех пор клинок ножа все будет блестеть».

Оба брата пошли вместе путем-дорогою и пришли в лес, такой большой, что они в целый день не могли из него выбраться. Пришлось им в лесу и ночь ночевать, и питаться только тем, что у них было с собою захвачено в охотничью сумку; так шли они лесом и еще один день и все же не могли из него выбраться. Есть у них было нечего, а потому один из них сказал: «Надо нам пострелять чего-нибудь, а не то, пожалуй, придется нам голод терпеть». Зарядил свое ружье и стал кругом озираться. Видит, бежит мимо матерый заяц; он в него прицелился, но заяц крикнул ему:

 
Сжалься, егерь, надо мной!
Два зайчонка – выкуп мой!
 

Тотчас прыгнул в кусты и вынес оттуда двух зайчат; а эти зверьки так весело играли и были такие славные, что у братьев-охотников не хватило духу их убить. Они оставили их при себе, и оба зайчонка побежали за ними следом. Вскоре после того мимо них побежала лисица; они было хотели ту подстрелить, но и лисица закричала:

 
Сжалься, егерь, надо мной!
Два лисенка – выкуп мой!
 

И она принесла двух лисят, а братья-охотники и их тоже убить не решились, а оставили их при себе, вместе с зайчатами, и те тоже за ними побежали следом. Немного спустя вышел волк из чащи леса, оба охотника в него нацелились; но и волк закричал также:

 
Сжалься, егерь, надо мной!
Два волчонка – выкуп мой!
 

И двух волчат братья-охотники присоединили к остальным зверям, и те тоже за ними следом побежали. Потом повстречался им медведь, который тоже не прочь был пожить еще на белом свете, и крикнул охотникам:

 
Сжалься, егерь, надо мной!
Медвежата – выкуп мой!
 

И еще два медвежонка были присоединены к остальным зверям, и, таким образом, всех зверей у охотников оказалось уже восемь. Кто же еще, наконец, вышел им навстречу? Вышел лев, потрясая своей гривой. Но охотники не испугались и в него прицелились; тогда и лев также сказал:

 
Сжалься, егерь, надо мной!
Мои львята – выкуп мой!
 

И он также принес им своих львят; и вот у братьев-охотников оказалось: два львенка, два медвежонка, два волчонка, два лисенка и два зайчонка, которые за ними шли следом и служили им. А между тем их все же мучил голод, и они сказали лисицам своим: «А ну-ка вы, пролазы, достаньте нам чего-нибудь поесть – вы ведь от природы лукавы и вороваты». Те отвечали: «Невдалеке отсюда лежит деревня, в которой мы уж не одну курицу потаскали; мы вам туда дорогу укажем». Вот и пошли они в деревню, купили себе кое-чего поесть, приказали и зверей своих покормить и пошли далее своим путем-дорогою. Лисицы же отлично знали в том околотке дворы, где водились куры, и всюду могли давать самые верные указания братьям-охотникам.

Так походили-побродили братья вместе, но не могли себе нигде сыскать такой службы, в которую им можно было бы поступить обоим, и порешили наконец: «Видно, нам суждено расстаться». Они поделили зверей между собою, так что каждый получил на свою долю по льву, по медведю, по волку, по лисице и по зайцу; затем они распрощались, поклялись братски любить друг друга до смертного часа и вонзили в дерево на распутье тот нож, который был им дан воспитателем; и пошел один из них от того дерева на восток, а другой – на запад.

Младший вместе со своими зверями пришел в город, который был весь затянут черной материей. Он вошел в одну из гостиниц и спросил у хозяина: не возьмется ли тот приютить у себя его зверей? Хозяин гостиницы отвел для них хлев, у которого в стене была дыра. Заяц тотчас из той дыры вылез, добыл себе кочан капусты, а лиса принесла себе курочку и, съевши ее, не поленилась сходить и за петушком; только волк, медведь и лев не могли из той дыры выйти, потому что были слишком велики. Тогда хозяин гостиницы отвел их на поле, где на траве паслась корова, и дал им наесться досыта. Когда звери были накормлены, охотник спросил у хозяина: «Почему весь город завешан черной материей?» – «А потому, что завтра единственная дочь нашего короля должна умереть». – «Да что же она? При смерти лежит больная, что ли?» – спросил охотник. «Нет, и живехонька, и здоровехонька; а все же должна умереть». – «Да почему же» – спросил охотник. «А вот видишь ли ту высокую гору перед городом; на ней живет дракон, которому каждый год мы должны давать по невинной девушке; а если бы не давали, он бы опустошил всю нашу страну. Теперь уж всех девушек принесли ему в жертву, осталась только одна королевская дочь. Но и той нет пощады, и ее должны мы завтра отдать дракону на съедение!» – «Да отчего же не убьют дракона?» – спросил охотник. «О! Многие рыцари уже пытались это сделать; но только напрасно загубили свою жизнь! Недаром тому, кто победит этого дракона, король пообещал дочь в жены отдать, а по смерти своей – и все свое царство».

Охотник ничего не сказал более, но на другое утро захватил с собою своих зверей и взошел с ними на драконову гору. На вершине ее стояла церквочка, и в ней на жертвеннике три полных кубка, а при них и подпись: «Кто эти три кубка выпьет, тот будет самым сильным изо всех сильных людей на свете и станет свободно владеть тем мечом, который зарыт под порогом входной двери». Охотник не сразу решился выпить из тех кубков, а вышел из церквочки и разыскал меч, зарытый в земле; но даже и с места его шевельнуть не мог. Тогда он вновь вернулся в церковь, осушил те кубки и почуял себя настолько сильным, что мог взять тот меч в руки и владеть им совершенно свободно. Когда же наступил тот час, в который юную деву предстояло передать дракону, сам король и его дворецкий, вместе со всем двором, вывели королевну за город. Издали она увидела охотника на драконовой горе, и ей показалось, что это сам дракон ее там ожидает; она было и всходить-то на гору не хотела, но наконец вспомнив, что весь город должен из-за нее погибнуть, она была вынуждена пойти на этот тяжкий подвиг. Тогда король и его придворные вернулись домой, исполненные великой горести; а дворецкий короля должен был остаться на месте и издали наблюдать за всем происходившим на горе.

Когда королевна поднялась на гору, она увидела там не дракона, а молодого охотника, который старался ее утешить и сказал, что он думает ее спасти, ввел в церквочку и запер в ней. Немного спустя с великим шумом и грохотом налетел на то место семиглавый дракон. Увидев охотника, он удивился и сказал: «Зачем ты тут на горе?» – «А затем, что хочу с тобою биться!» – смело отвечал охотник. «Много уж перебывало здесь удальцов-рыцарей, которые за свою смелость поплатились жизнью, – насмешливо сказал змей, – и с тобою я тоже скоро расправлюсь!» Сказал и стал дышать на него пламенем из своих семи пастей. Пламя было такое сильное, что от него сухая трава загоралась, и, вероятно, охотник задохнулся бы от жара и дыма, если бы не набежали его звери и не погасили пламени. Тогда дракон набросился на самого охотника, но тот взмахнул мечом так, что в воздухе засвистало, и разом отрубил ему три башки долой. Дракон разъярился, поднялся в воздух, стал снова дышать пламенем на охотника и сбирался еще раз на него устремиться, но охотник еще раз взмахнул мечом и отрубил дракону еще три головы. Чудовище сразу ослабело и пало наземь, но все еще наступало на охотника; однако же тот, собравшись с последними силами, отрубил дракону хвост, и так как уж не мог более сражаться, то призвал всех зверей – и те растерзали дракона на части. Когда битва с драконом была окончена, охотник отворил двери церковки и нашел королевну распростертой на полу: она лишилась чувств от страха и ужаса во время битвы охотника с драконом. Он ее вынес на воздух, и когда она пришла в себя и открыла глаза, он показал ей растерзанного дракона и сказал: «Ты от него избавлена!» Королевна обрадовалась и сказала: «Теперь ты будешь мне дражайшим супругом, так как отец мой обещал меня выдать замуж за того, кто убьет дракона». Затем она сняла с себя свое коралловое ожерелье и разделила его между зверьми в награду за оказанную ими помощь, и при этом льву досталась часть ожерелья с золотым замочком. А свой носовой платочек, на котором было вышито имя королевны, она подарила охотнику, который подошел к растерзанному дракону и из семи его пастей вырезал языки, завернул в платочек королевны и тщательно припрятал их.

Однако же, утомленный битвой с драконом и измученный пламенем, которым тот обдавал его, охотник почувствовал себя в таком изнеможении, что сказал королевне: «Мы с тобою так изнурены и утомлены, что недурно было бы нам прилечь отдохнуть». Королевна с ним согласилась, и они прилегли на голой земле; а охотник сказал льву: «Посторожи, чтобы никто не напал на нас во время сна». И, сказав это, заснул вместе с королевной. Лев и сел около них, но он тоже был так утомлен битвой, что подозвал медведя и сказал: «Ложись рядом со мной; надо мне немного поспать, и, если кто подойдет, разбуди меня». Медведь и прилег около него; но он был тоже утомлен и позвал волка: «Приляг около меня, – сказал он ему, – я только немножко сосну, и, если кто появится, разбуди меня». Волк лег около медведя, но так как и он был утомлен, то подозвал лисицу и сказал: «Ложись рядом со мною, дай мне поспать немного, а если что случится, то разбуди меня». Лисица легла около него, но была тоже настолько утомлена, что позвала зайца и сказала: «Ложись рядом, дай мне поспать немного, а если кто подойдет, то разбуди меня». Прилег заяц около лисицы, но и он, бедняга, был тоже утомлен, и так как он никому не мог поручить охрану, то просто заснул. Заснула и королевна, и охотник, и лев, и медведь, и волк, и лисица, и заяц – и все спали крепким-крепким сном.

Тем временем дворецкий, который должен был за всем следить издали, когда увидел, что дракон не отлетает и не уносит королевны и все на горе спокойно, собрался с духом и взошел на гору. Он увидел там разрубленного на куски и в клочья растерзанного дракона, а невдалеке от него – спящих рядком королевну, охотника и всех его зверей… И все были погружены в глубокий сон. А так как он сам был человек злой и безбожный, то он вынул меч, отрубил охотнику голову; королевну же подхватил на руки и понес с горы. Тогда она проснулась и пришла в ужас; но дворецкий сказал ей: «Ты в моей полной власти! Ты должна будешь сказать, что не он убил дракона, а я!» – «Не могу! – сказала она. – Не ты это сделал, а охотник и его звери!» Дворецкий выхватил свой меч и грозил ее убить в случае, если она не повинуется его воле, и тем вынудил у нее обещание ему повиноваться. Затем он привел королевну к королю, который не мог опомниться от радости, когда увидал в живых милое свое дитятко, преданное на растерзание чудовищу. Дворецкий сказал ему: «Я убил дракона и дочь твою девицу, и все царство твое от чудовища избавил; а потому и требую себе в награду руку твоей дочери, как было тобою обещано». Король спросил у дочери: «Правду ли он говорит?» – «Должно быть, правда, – отвечала она уклончиво, – но я выговариваю себе разрешение отложить свадьбу на один год и один день». В этот промежуток времени она надеялась получить хоть какие-нибудь сведения о своем милом охотнике.

Между тем на драконовой горе все звери все еще лежали рядком около своего убитого господина и спали глубоким сном. Прилетел большой шмель и сел зайцу на нос; но заяц обмахнулся лапкой и продолжал спать. Шмель прилетел вторично и уселся там же, но заяц опять-таки обмахнулся лапкой и все-таки спал. Прилетел шмель в третий раз и пребольно ужалил его в нос, так что тот проснулся. И чуть только он проснулся, как разбудил лисицу, а лисица – волка, волк – медведя, а медведь – льва. Когда же лев проснулся и увидел, что королевны нет, а его господин лежит убитый, то он начал страшно рычать и воскликнул: «Кто мог это совершить? Медведь, зачем ты меня не разбудил?» Медведь спросил у волка: «А ты почему меня не разбудил?» – а волк задал тот же вопрос лисице, лисица – зайцу. Один бедный заяц ни на кого не мог сослаться, и все сложили вину на него. Они готовы уже были растерзать его; но он взмолился к ним и стал просить: «Не губите вы меня – я сумею оживить нашего господина. Я знаю гору, на которой растет такой корень, что кто его во рту держит, тот исцеляется от всех болезней и всяких ран. Но только та гора отстоит отсюда на двести часов пути». Лев сказал ему на это: «В двадцать четыре часа ты должен сбегать туда и обратно и тот корень принести с собой». Заяц тотчас пустился в путь и через двадцать четыре часа действительно вернулся с корнем. Лев приставил охотнику голову на место, и заяц ткнул ему корень в рот, и мигом все опять срослось, и сердце стало биться, и жизнь к нему возвратилась. Тогда охотник очнулся от сна и ужаснулся, не видя около себя королевны; он подумал: «Верно, она ушла во время моего сна, чтобы от меня избавиться». Лев впопыхах приставил своему господину голову лицом назад; но тот в своей великой печали этого и не приметил, и только уже в полдень, когда ему захотелось поесть, он увидел, что голова у него перевернута, никак не мог понять повода к такому странному превращению и стал у зверей спрашивать, что могло с ним произойти во время сна? Тогда и рассказал ему лев, что все они от утомления около него заснули, а при своем пробуждении нашли его мертвым, с отрубленной головой; затем рассказали, как заяц принес жизненный корень, а он впопыхах приставил голову наоборот, лицом к спине, но с удовольствием готов исправить свою ошибку. Он и действительно сорвал охотнику голову, перевернул ее, а заяц заживил ему раны и укрепил голову на плечах при помощи своего корня.