Текст книги "Социальная психология взаимоотношений в малых группах. Учебное пособие для психологов, педагогов, социологов"

Одним из важных аспектов теории и практики социометрических исследований является проблема критериев социометрического выбора. Известно, что критерий выбора, который формулируется в виде вопроса о желании испытуемого действовать в какой-то сфере совместно с определенными товарищами по группе, должен предложить субъекту четкую платформу взаимодействия. Существует немало попыток дать четкую классификацию критериев, в основу которой кладутся такие признаки, как обобщенность критерия, его сила, возможность взаимного выбора, характер прогнозируемой деятельности и т. д. Все эти классификации весьма относительны в силу особенностей психологических феноменов, лежащих в основе выбора партнера для совместной деятельности.

Наиболее существенно различение критериев на сильные и слабые, общие и специфические. Сама сила социометрического критерия связывается с глубиной и стабильностью тех отношений, которые выявляются в процессе выбора. При этом считается, что чем важнее, существеннее деятельность, для которой производится выбор партнера, тем сильнее критерий. Общий критерий формулирует платформу взаимодействия для длительной и широкой деятельности, а специфический – для более узкой и кратковременной. Чаще всего имеется в виду, что общий критерий всегда выступает как сильный, а специфический – как слабый. Однако анализ экспериментального материала обнаруживает, во-первых, большую сложность в диагностировании силы и слабости критерия, и, во-вторых, неправомерность безоговорочного отождествления силы критерия с его обобщенностью.

Критерий социологического выбора формулируется в виде вопроса о желании испытуемого действовать в какой-то сфере совместно с определенными товарищами по группе, должен предложить субъекту четкую платформу взаимодействия.

Общий критерий формулирует платформу взаимодействия для длительной и широкой деятельности, а специфический – для более узкой и кратковременной.

Определяя силу критерия, следует учитывать различия между объективной и субъективной значимостью (Н. Ф. Добрынин) деятельности, для которой осуществляется выбор. Нередко деятельность, которая действительно важна и представляется экспериментатору объективно важной, для испытуемого таковой не является, и наоборот. Далее, необходимо иметь в виду, что при неявном ранжировании важности, существенности деятельностей проявляется принцип субъектной равнозначимости (А. Розов и Я. Коломинский), согласно которому объективно различные по характеру и важности деятельности выступают для субъекта как равнозначимые. Следовательно, сила социометрического критерия сама является предметом специального теоретического или экспериментального изучения. При теоретическом исследовании силы критерия прежде всего учитывается место конкретной деятельности, для которой производится выбор, в общей структуре деятельности испытуемых данного возраста. Так, с большой степенью вероятности можно предположить, что критерий выбора партнера по ведущей (А. Н. Леонтьев) деятельности выступает как сильный для большинства испытуемых данной возрастной группы. Следовательно, сила критерия – понятие не только субъективное, но и возрастное. Можно считать, что для дошкольников таковым является выбор партнера по игре, для школьников – по совместной деятельности учебного характера, для взрослых – по трудовой деятельности и т. д.

Принцип субъектной равнозначимости проявляется при неявном ранжировании важности, существенности деятельностей и состоит в том, что объективно различные по характеру и важности деятельности выступают для субъекта как равнозначимые.

А. Розов и Я. Коломинский

Диагностика силы критерия может исходить и из других установленных возрастных особенностей испытуемых. Например, формулируя в исследовании подростков так называемый «критерий посвящения в тайну», Ю. Орн учел такую важную их возрастную черту, как стремление к доверительным беседам в общении с близкими друзьями. Здесь важно не только содержание разговоров, но и умение товарищей хранить доверенные им секреты. В то же время опыт многих исследователей показывает, что возможны значительные различия внутри одного и того же возраста, связанные со спецификой ситуаций социального общения. В частности, критерий «доверения тайны», как отмечает Ю. Орн, «не оправдал себя» в школе со специальным режимом (292).

ДАННЫЕ ИССЛЕДОВАНИЙ

Поэтому многие предлагают начинать социометрическое исследование с ранжирования испытуемыми жизненных ситуаций по их значимости. Так, в исследовании И. П. Волкова, которое проводилось в студенческих группах, на основе интервью были определены 20 различных значимых ситуаций учебы, свободного общения и досуга. Далее по принципу случайной выборки из студентов того же факультета была набрана группа, лиц, которым предлагалось ранжировать по 10-балльной шкале уже выявленные ситуации по значимости. По результатам статистической обработки было сформулировано 7 критериев, которые располагались по убывающей степени значимости. При этом сама значимость анализировалась по параметру устойчивости и силы. Интересно отметить, что указанные параметры не совпадают. Наиболее сильные и общие критерии – совместное проживание в комнате общежития и поездка за границу на учебу – оказались менее устойчивыми по сравнению со специфическими и слабыми, такими как совместная подготовка доклада в СНО и выполнение лабораторных работ (58, 33—35).

Наконец, сила критерия может быть выявлена на основе, так сказать, бесспорной эмпирической значимости ситуации выбора. Например, такой общеизвестный, возникший отнюдь не в лабораторных условиях, параметр оценки «надежности» партнера по общению, как вопрос-утверждение «Я бы с ним пошел (не пошел) в разведку», является, по существу, ответом на явно или неявно сформулированный соответствующий социометрический критерий. Однако и в этом, казалось бы, совершенно бесспорном случае можно представить себе экстремальную ситуацию, при которой человеку безразлично, с кем идти в разведку, и этот критерий будет, следовательно, слабым. Такая экстремальная ситуация может, например, возникнуть в случае намерения человека покончить с собой. С другой стороны, критерий, который, вообще говоря, может считаться заведомо слабым (например: «С кем бы ты хотел провести субботний вечер?»), выступает для субъекта сильным, если от данного вечера зависят какие-то кардинальные изменения в его жизни.

Эту возможную силу «слабых» и слабость «сильных» критериев следует всегда иметь в виду при проведении социометрических экспериментов. Однако поскольку в конкретных более или менее массовых исследованиях индивидуализация критериев едва ли возможна, приходится исходить из общих, справедливых для большинства испытуемых параметров определения силы – слабости критерия.

Мы уже говорили о том, что между силой критерия и его обобщенностью существует хотя и положительная, но не однозначная связь. По существу, общий критерий, который предлагает широкую и не очень определенную платформу совместной деятельности (совместная игра, учебные занятия, проживание в одной комнате общежития, совместная поездка на учебу за границу и т. п.), представляет собой синтез, пакет, пучок ряда частных, специфических критериев, среди которых вполне могут оказаться сильные.

Например, выбирая соседа по парте или товарища, с которым хотелось бы продолжать учебу в одном классе, если класс будет разделен на два, испытуемый осознанно или неосознанно ранжирует товарищей по многим параметрам: качества будущего партнера как ученика, его личностные черты, его информативность и т. д. В данном случае весьма вероятно, что среди многих параметров один или несколько оказываются личностно значимыми и обусловливают силу общего социометрического критерия. Собственно говоря, именно этот «усиливающий» параметр и выявляется при изучении «мотивационного ядра» (В. А. Петровский) выбора.

Следовательно, общие критерии чаще могут оказаться сильными, чем слабыми. В связи с этим едва ли можно согласиться с противопоставлением обобщенности и силы критерия, которое содержится в примерной схеме И. П. Волкова:

Примеры слабых и сильных коммуникативных критериев:

1. Слабый: Кого бы Вы выбрали для проведения свободного времени?

1а. Сильный: С кем бы Вы желали проводить свой досуг в перерывах между работой?

2. Слабый: С кем бы Вы желали вместе работать?

2а. Сильный: С кем бы Вы желали вместе работать на одной операции (станке и др.)? (58, 28).

Здесь явно обнаруживается тенденция считать частный, специфический критерий сильным, а общий – слабым. Впрочем, излагая результаты специального исследования, автор приходит к противоположным выводам.

Не менее условна и классификация критериев по другим параметрам. Дженнингс, например, предлагает дифференцировать личные и социальные критерии (449, 450). Первые из них предполагают выбор для деятельности, существенной лишь с позиции данного субъекта. Группу, организованную по личным критериям, автор называет «психогруппой». Социальный критерий предполагает выбор партнеров по деятельности, направленной на общую пользу. Группу, сформированную по этим критериям, Дженнингс предлагает называть «социогруппой». По поводу данной классификации существует дискуссия в рамках самой социометрии. Так, Дж. Морено (460—462) сомневается, можно ли считать, что «психогруппа» и «социогруппа» – это принципиально различные группы, поскольку личные и социальные отношения тесно переплетаются. Следовательно, личные и социальные критерии – это, скорее, отдельные нюансы, а не особые аспекты групповой структуры.

Оба автора, как нам кажется, проявляют односторонность: если Дженнингс чрезмерно абсолютизирует различия между двумя подтипами отношений, то у Дж. Морено ощущается тенденция стереть грань между ними.

И. П. Волков предлагает различать официальные (формальные) критерии, которые выступают как, «индикаторы межличностных отношений на уровне рабочей – функциональной – формальной структуры группы и всех производственных отношений, связанных с деловыми, официальными контактами при решений официальных групповых или служебных задач», и неофициальные (неформальные) – «индикаторы межличностных отношений на уровне социально-психологических неформальных структур взаимодействия в группе» (53, 28—29).

Разумеется, указанные различия действительно имеют место. Но, во-первых, официальные (формальные) критерии тоже вскрывают социально-психологические структуры взаимодействия. Во-вторых, различия между этими критериями не следует абсолютизировать. Порой трудно отнести тот или иной критерий к определенному виду по этому параметру. Так, в качестве одного из примеров официальных критериев приводится уже упоминавшийся сильный критерий выбора в студенческих группах: «Если бы Вам и членам вашей группы предоставили возможность учебы за границей, то кого из студентов группы Вы хотели бы выбрать своим партнером для поездки за рубеж?» (53, 29).

Мы также применяли этот действительно сильный критерий и убедились, что его сила состоит как раз в слиянии значимых деловых и неофициальных («За границу следует ехать с человеком, который будет достойно представлять советское студенчество и со стороны учебы, и со стороны морально-политического облика») и личных или «неофициальных» («Наших людей за границей мало и надо, чтобы мой партнер был хорошим товарищем, уживчивым, интересным собеседником и т. д.»).

Не перечисляя многочисленные типы критериев, которые приводятся разными авторами, упомянем еще о двойных и одинарных критериях, которые широко используются в отечественных и зарубежных исследованиях – Кризуэлл (434, 435), Джибб (441), Бонни (427—430). Если двойной критерий допускает широкую возможность взаимности при выборе (совместная работа, игра и т. д.), то одинарный такую возможность либо ограничивает, либо исключает (выборы в различные органы школьного самоуправления и т. д.). Джибб указывает, что результаты эксперимента, проведенного по двойному критерию, не всегда совпадают с результатами эксперимента, проведенного по одинарному. По мнению Бонни, указанные различия связаны с тем, что на результаты эксперимента с одинарным критерием оказывает влияние способность человека к той деятельности, для которой его выбирают; в экспериментах же с использованием двойного критерия проявляется лишь способность человека жить в коллективе и поддерживать доброжелательные отношения с товарищами. Со столь категорическим противопоставлением трудно согласиться. Результаты ряда исследований показывают, что на выбор по одинарному критерию, который вскрывает вертикальные ролевые отношения, оказывают влияние и коммуникативные способности человека, а на выбор по двойному критерию – его конкретные деловые качества и способности.

Анализ классификации социометрических критериев, таким образом, обнаруживает, что за ними всегда необходимо видеть ту психологическую жизненную реальность, которую они отражают. Дифференцируя различные аспекты деятельности, для которой производится выбор партнера, критерии разных видов связаны между собой в такой же мере, в какой взаимосвязаны, взаимозависимы эти деятельности.

Наряду с использованием критериев, предполагающих объединение для какой-то деятельности, широкое применение в практике исследовательской работы находят так называемые отрицательные критерии, которые выявляют нежелание испытуемого сотрудничать с определенными членами группы. В опыте эти критерии чаще всего выступают как альтернативные по отношению к положительному критерию. Отрицательные «выборы» позволяют подойти к некоторым важным аспектам межличностных отношений: помогают вскрывать конфликтные ситуации, дают возможность уточнить мотивационную структуру отношений, позволяют выяснить, кто из членов группы нуждается в немедленной помощи в сфере взаимоотношений со сверстниками. В то же время применение этих критериев требует соблюдения мер «психогигиенической» осторожности, поскольку, как указывают некоторые авторы, они могут способствовать осознанию отрицательных отношений. Одна из таких мер – тактичная формулировка вопроса (например, «С кем бы ты хотел играть в последнюю очередь?»).

На результаты социометрического исследования, как это явствует из ряда работ, оказывает влияние не только содержательная сторона критериев, но и некоторые другие условия проведения опыта.

В предыдущих работах мы подробно описывали весь процесс подготовки и проведения социометрического опыта (153), здесь же мы остановимся лишь на некоторых дискуссионных вопросах. К ним, в частности, относятся вопросы, связанные с количественной стороной эксперимента. Существенным с этой точки зрения является определение числа критериев, которые можно предлагать в одном тесте, и числа партнеров, которых должен выбрать испытуемый.

В практике социометрических исследований чаще всего испытуемому предлагают в одном опыте выбрать партнеров по нескольким видам деятельности, то есть использовать сразу несколько критериев выбора. В свое время мы возражали против такой формы проведения опыта на том основании, что здесь испытуемый вынужден как-то классифицировать своих товарищей на предмет их приемлемости для той или иной деятельности. К тому же форма опросника, в котором содержится несколько разных критериев, может натолкнуть испытуемого на нежелательную дополнительную самоинструкцию: выбирать по разным критериям различных партнеров. Опыт исследований свидетельствует о том, что к этим возражениям можно добавить еще одно, на первый взгляд, противоположное: испытуемые (даже взрослые) чаще всего в таких случаях ответственно подходят к выбору по первым критериям, а затем шаблонно повторяют уже обозначенные фамилии, не учитывая специфики последующих вопросов.

Мы по-прежнему считаем, что применять большое количество критериев в одном опыте нежелательно. С этим теоретически согласны и другие авторы. Ю. Орн предлагает применять несколько критериев, но в разных тестах. Обстоятельно рассмотрев данную проблему, И. П. Волков правильно связывает определение числа критериев с особенностями изучаемой группы: возрастом, полом, профессией, характером взаимоотношений и т. д. Он также считает, что необходимо стремиться к минимизации числа критериев. Однако рекомендуемый максимум 7–8 критериев, с нашей точки зрения, следует снизить до 3–4. Только в этом случае есть надежда, что критерии будут достаточно четко очерчивать платформу взаимодействия. Поэтому необходимо учитывать и внутреннюю структуру предлагаемых критериев: чем более далеки друг от друга виды будущей деятельности, для которой производится выбор, тем лучше.

В отечественной и зарубежной литературе довольно активно обсуждается и проблема количества выборов, которые разрешается сделать в социометрическом опыте. Число может быть неограниченным и фиксированным, или, согласно терминологии, предложенной ленинградскими психологами, может использоваться непараметрическая и параметрическая социометрия (53).

Исследователи приводят аргументы и в пользу неограниченного, и в пользу фиксированного количества выборов. Н. Гронланд считает, что если цель эксперимента состоит в выявлении «эмоциональной экспансивности» (ее измеряют как раз числом сделанных выборов), то, разумеется, нет смысла ограничивать число выборов (442—444). Впрочем, наш опыт показывает, что «эмоциональную экспансивность» можно измерить и при фиксированном числе выборов. В этом случае суммируются выборы, сделанные в ряде последовательных экспериментов; выявляемый здесь объем второго круга желаемого общения может служить для измерения «эмоциональной экспансивности» индивида (153).

И. П. Волков отмечает, что непараметрическая социометрия удобна при исследованиях в небольших группах и в целях психотерапии. Сопоставляя непараметрическую и параметрическую процедуры, некоторые авторы считают, что большим преимуществом первой является максимальная свобода выявления отношений, тогда как при второй разновидности некоторые испытуемые не могут сделать столько выборов, сколько им хотелось бы.

На практике в большинстве случаев проводятся исследования с фиксированным количеством выборов. Это, как указывает Бронфенбреннер (431, 432), дает значительные статистические преимущества: сравнимость результатов, удобство математической и графической обработки. В этом случае, как отмечает И. П. Волков, «результаты социометрических измерений оказываются сравнимыми, изучение социометрических групповых структур позволяет применить общепринятые вариационно-статистические методы. Это повышает как ценность собранной информации, так и ценность самого метода» (58, 39).

Дискуссионным является и оптимальное количество разрешенных выборов. Дж. Морено считает, что вполне достаточно трех выборов (461), а Н. Гронланд предлагает лимит в пять выборов. Вообще же говоря, это количество определяется возрастом учащихся, характером деятельности, для которой создается группа, а также ее численным составом (442—444).

Мы в наших исследованиях использовали выбор трех партнеров. Интересно отметить, что специальные статистические подсчеты, проведенные Е. Аллесе (17) и Ю. Орном (288) в школьных классах, в опытах без ограничения количества выборов, обнаружили, что испытуемые и в этом случае редко делают больше трех выборов, причем с возрастом число снижается. Инструктируя испытуемых, мы говорили, что они могут выбирать и большее число сверстников, но превышение случалось не часто.

Наш опыт показывает, что фиксированное число выборов не только не ограничивает проявление избирательного отношения к сверстнику, но, напротив, стимулирует его. Выяснилось, что психологический смысл лимита для испытуемого чаще всего заключается не в том, что он не должен выбирать больше трех товарищей по группе, а в том, что он должен выбрать не менее трех сверстников. Иными словами, лимит не тормозит, а активизирует выбор.

При использовании отрицательных критериев, где активизация нежелательна, лучше использовать выбор без фиксированного лимита. Анализ социометрических критериев показал их глубокую взаимную связь даже в тех случаях, когда содержание вопросов, казалось бы, должно было четко дифференцировать направление выбора. Вместе с тем критерии, разумеется, сохраняют свою специфичность, связанную с особенностями той деятельности, для которой выбираются партнеры. Чем специфичнее деятельность, чем более определенные требования предъявляет она к исполнителям, чем более четко осознаются эти требования испытуемыми, что зависит от их возраста и подготовленности, тем теснее связана выявленная в эксперименте социально-психологическая картина взаимоотношений с деятельностью, для которой был произведен выбор. Чем специфичнее критерий выбора, тем более «деятельностную» социометрическую картину мы получаем.

С другой стороны, для обнаружения обобщенных эмоциональных взаимоотношений необходимо применять эмоционально значимые и в то же время неопределенные критерии. Под неопределенностью критерия в данном случае мы понимаем, разумеется, не неясность формулировки, а неспецифичность, широкую вариативность тех требований, которые предъявляет личности платформа взаимодействия, предлагаемая критерием. С этой точки зрения неопределенными являются критерии типа «С кем ты хочешь сидеть за одной партой?», или еще более расплывчатые «С кем бы ты хотел сфотографироваться на память?», «Кому ты доверил бы свои секреты?»

Максимально неопределенными и в то же время эмоционально насыщенными оказались критерии эксперимента «Выбор в действии», которые вообще не предлагают платформы взаимодействия, но требуют сиюминутного проявления отношения к сверстнику.

Непосредственность выявления предпочтения обеспечивается здесь не только содержанием критерия, но и самой процедурой опыта, предполагающей полную анонимность. Игровая форма опыта и в то же время сходство ситуации с привычными житейскими проявлениями эмоционального расположения (вспомним предпраздничную поздравительную переписку) делает экспериментальную ситуацию интересной и значимой для испытуемых всех возрастных групп.

Вместе с тем обнаружилась высокая согласованность данных экспериментов указанного типа с результатами опытов по другим сильным, общим критериям. Эти обстоятельства обусловили довольно широкое применение различных модификаций «выбора в действии» многими исследователями.

А. В. Петровский выражает сомнение в деятельностном характере «выбора в действии». «…На деле, – пишет он, – «Выбор в действии» не имеет каких-либо существенных и принципиальных отличий от традиционной социометрии и не апеллирует к деятельности членов группы. Методика «поздравь товарища» с раскладыванием поздравительных открыток по партам одноклассников – это еще один вариант способа выявления симпатии и антипатии, то есть основных параметров, характеризующих группу как “эмоционально-психологическую” общность» (305, 12).

Можно согласиться и с тем, что «Выбор в действии» сохраняет существенные черты социометрии, и с общей его оценкой как способа выявления симпатии и антипатии. Возражение вызывает высказывание о том, что этот прием не апеллирует к деятельности членов группы. Когда испытуемый получает три предмета для анонимного распределения (картинки, поздравительные открытки, цветы и т. д.), он должен именно осуществить действенный акт выбора, сложное внутреннее действие – решение, кому именно отдать предметы, и простое, внешне наблюдаемое действие – их распределение.

Вопрос о том, тождественны ли эти две стадии, нельзя решить умозрительно без возрастного подхода и вне наблюдения за самим ходом опыта. Даже для взрослых испытуемых, как выяснилось в опытах со студентами, сказать «я хочу поздравить такого-то» и действительно совершить акт поздравления, вербальное и действенное выражения предпочтения существенно отличаются друг от друга. Что же касается детей, то для них этот опыт выступает как совершенно реальная действенная ситуация.[23]23
  После выхода в свет первого издания этой книги нашим коллективом был осуществлен большой цикл исследований совместной деятельности детей (см.: Психология совместного труда детей. Мн., 1987; Коломинский Я. Л., Жизневский Б. П. От игры к труду. Мн., 1993); диссертационные исследования А. А. Амелькова, Л. В. Финькевич и др.).


[Закрыть] Эксперимент «Выбор в действии» оказался удобным не только для изучения взаимоотношений, но и для исследования проблем социальной рефлексии и перцепции.