Текст книги "«Свет и Тени» Последнего Демона Войны, или «Генерал Бонапарт» в «кривом зеркале» захватывающих историй его побед, поражений и… не только. Том VII. Финал «времени незабвенного, времени славы и восторга», или «Дорога» в Бессмертие!"

Уже к осени 1793 г. произошел перелом в ходе боевых действий на всех фронтах. Французы не только остановили наступление врага, но и нанесли ему ряд крупных поражений. К концу 1793 г. армии интервентов были отброшены за Рейн. На юге французы удержали свои позиции против испанских войск, вторглись в Савойю и овладели Тулоном.

Революционная Франция преодолела кризисное состояние своих вооруженных сил и создала массовую армию.

Карно явился одним из создателей новой ударной тактики революционной армии – тактики колонн и рассыпного строя. (Справедливости ради отметим, что в крупнейшей европейской державе той поры – российской империи, активно воевавшей в XVIII в. – на это обратили внимание и активно применяли уже в середине – 2-й пол. XVIII в. такие прогрессивные полководцы своего времени как выдающийся военачальник П. А. Румянцев, а затем и гениальный А. В. Суворов.) Построение боевых порядков французскими войсками производилось с быстротой, которая была неизвестна их западноевропейским противникам. Боевой порядок французов отличался гибкостью и подвижностью. Потерпев неудачу в столкновении с врагом, они быстро отрывались от противника, а при наступлении неожиданно появлялись на его флангах. С принятием на вооружение новой ударной тактики боеспособность французских войск резко повысилась. Это позволило им добиться крупных успехов в борьбе с армиями монархической Европы на всех фронтах в ходе кампаний 1793—94 гг.

На командные должности выдвинулись новые офицеры, преданные Революции; выросли новые генералы, в значительной степени свободные от устаревших взглядов на военное искусство, продолжавших царить в армиях антифранцузской коалиции. И в этом Карно тоже принадлежала немалая заслуга. По его инициативе на высшие командные должности был выдвинут целый ряд способных генералов, впоследствии выковавших славу французского оружия и вошедших в пантеон полководческого искусства Франции.

А затем в биографии Карно начались «ухабы», которые преследовали его по сути дела до конца его жизни.

С весны 1794 г. начались трения между Карно и сторонниками М. Робеспьера. Причиной тому послужило несогласие Карно с некоторыми военно-политическими шагами якобинского руководства, в частности, он резко выступал против крайностей кровавого якобинского террора, особенно репрессий против высшего командного состава армии. Вследствие этого Карно подвергался ожесточенным нападкам со стороны радикалов как в Конвенте, так и в Комитете Общественного Спасения.

Во время государственного переворота 9 термидора (27—28 июля 1794 г.) он выступил против Робеспьера и его ближайшего окружения. После их свержения он был избран председателем Конвента.

Но вскоре Карно предпочел снова сконцентрироваться на деятельности в военном министерстве. В немалой степени он (с подачи всесильного в ту пору Барраса) посодействовал назначению генерала Наполеона Бонапарта командующим Итальянской армией, тем самым, дав «зеленый свет» его блистательной карьере полководца мирового класса.

В 1796 г. его избирают членом Директории, просуществовавшей с 4 ноября 1795 г. до 10 ноября 1799 г.

После новых выдающихся успехов на разных фронтах, Карно, понимая, что за годы длительной и разорительной войны Франция остро нуждается в передышке, в 1797 г. выступил за заключение мира с коалицией европейских монархов, чтобы восстановить внутренний порядок в стране. Однако его предложение вызвало резко негативную реакцию со стороны большинства членов Директории (Барраса, Ребеля и Ларевельера-Лепо), заподозривших Карно в сговоре с врагами Франции.

Во время государственного переворота 18 фрюктидора (4 сентября 1797 г.), вовремя предупрежденный о том, что его ожидает арест и ссылка в далекую заморскую Кайенну (колония Французская Гвиана с ужасным климатом, где европейцы, как правило, стремительно угасали), он успел бежать в Швейцарию, потом в Баварию. Жил под чужим именем в Аугсбурге.

После государственного переворота 18 брюмера (9 ноября 1799 г.), пришедший к власти, генерал Наполеон Бонапарт разрешил вернуться на родину всем изгнанникам. В их числе был и Карно, возвратившийся во Францию в конце 1799 г.

В апреле 1800 г. Первый консул Французской республики Наполеон Бонапарт назначил его военным министром. Карно взялся за исполнение возложенных на него обязанностей с присущей ему энергией. Основные усилия он сосредоточил на завершении подготовки армии Наполеона к вторжению в Северную Италию, утерянную французами в 1799 г. Поход этот увенчался полным успехом.

Затем в октябре 1800 г. Карно оказывается в отставке:

то ли он сам сделал это шаг, поскольку не одобрял стремления Наполеона к единоличной власти;

то ли Наполеон лично отправил его в отставку, заподозрив в связях с республиканской оппозицией своему режиму?

Так или иначе, но отойдя от военных дел, Карно занялся научной работой, склонность к которой проявил еще в юные годы. Его способности в исследовательской работе, особенно в точных науках, отмечали еще наставники в военно-инженерном училище. Он не оставлял своих научных изысканий и в последующие годы, сосредоточившись в основном на исследованиях в области математики и прикладной механики, а затем и фортификации. Важнейшие из них (переведены на иностранные языки): «О соотношении геометрических фигур» («De la correlation des figures en géometrie») (1801); «Геометрия положения» («Géométrie de position») (1803) и другие. Труды Карно по проблемам математического анализа, геометрии и механики были высоко оценены научным сообществом.

Еще в 1796 г. он был избран членом Института Франции (высшее научное учреждение Французской республики, аналог Академии наук) по вакансии отделения физико-математических наук. После его бегства из Франции французские академики, или как их тогда называли «бессмертные», (избрание в Институт Франции считалось пожизненным), исключили его из своих рядов. На место Карно был избран Наполеон Бонапарт. Но с возвращением из эмиграции Карно был восстановлен в правах члена Института.

В 1802 г. Карно был избран членом Трибуната, где продолжал отстаивать республиканские принципы и выступил против пожизненного консульства Наполеона Бонапарта и учреждения Почетного легиона. Встретив сильное противодействие сторонников Первого консула, он отошел от политической деятельности и удалился в свое небольшое поместье в Бургундии. Жил бедно, продолжал заниматься наукой, поддерживал связи с Институтом Франции и Политехнической школой. Находился под строгим надзором полиции.

В 1804 г. выступил с протестом против установления империи и провозглашения Наполеона императором. Но это был глас вопиющего в пустыне, абсолютное большинство французов были за империю. Правда, выступая против устремлений Наполеона к авторитарной власти, Карно в то же время был его сторонником по многим другим вопросам, как внешнеполитическим, так и внутренним. И Наполеону это было хорошо известно. Когда один из агентов полиции сообщил в Париж своему начальству, что Карно является участником антиправительственного заговора и об этом было доложено императору, то Наполеон сразу же отверг этот домысел, заявив: «Можно было бы и не наблюдать за человеком, который хотя и принадлежит к числу недовольных, но никогда не примет участия в заговоре».

Несмотря на то, что в свое время в республиканской Франции Карно занимал высокие посты, в том числе и военные, но из-за своей скромности и демократических убеждений так и остался в чине подполковника, приравненного к рангу всего лишь батальонного командира. Понятно, что после увольнения со службы ему стала выплачиваться и соответствующая его рангу пенсия, причем, весьма скромная. Доведенный до отчаяния нуждой и отягощенный долгами, он не выдержал и в 1809 г. через военного министра А. Кларка обратился за помощью к императору.

Наполеон вошел в положение бедствующего Карно, в свое время немало ему покровительствовавшего, и произвел того (якобы по ходатайству военного министра) в чин дивизионного генерала (это существенно повысило его военную пенсию) и приказал выдать ему якобы невыплаченное генеральское жалование за несколько минувших лет, с лихвой покрывшее все его долги. Кроме того, Наполеон назначил Карно, как бывшему военному министру, 10 тыс. франков ежегодного содержания.

Вскоре Карно, как депутат Законодательного корпуса от департамента Кот д’Ор (Бургундия) оказался в Париже и попал на прием к императору. Наполеону не удалось уговорить Карно вновь вступить на военную службу.

Лишь в конце 1813 г., когда возникла реальная угроза вторжения врага на территорию Франции, он сам предложил свои услуги Наполеону: «Сир, пока успех венчал все Ваши начинания, я не предлагал Вашему Величеству свои услуги, потому что они могли быть и неприемлемы. Сегодня, Государь, когда злая фортуна испытывает Вашу стойкость, я не колеблюсь более предложить Вам те слабые силы, которые у меня остались».

Принятый на службу Карно был назначен военным губернатором Антверпена (Бельгия). Проявив завидную энергию, он, несмотря на свой уже почтенный возраст (ему было почти 60 лет), быстро подготовил город и крепость к обороне и приготовился к осаде. Но до нее дело не дошло, противник ограничился лишь блокадой Антверпена. Правда, к этому моменту его гарнизон был уже сильно ослаблен. Карно пришлось выделить около 5 тыс. своих лучших солдат на усиление корпуса генерала Н. Мезона, действовавшего в Бельгии. Несмотря на это Карно трижды отверг требование неприятеля сдать город. Противник подверг Антверпен сильной бомбардировке, но не смог сломить мужества его защитников. Только через месяц после падения Наполеона (5 мая 1814 г.) Карно передал город и крепость прибывшему из Парижа графу д’Артуа (брат нового короля Людовика XVIII).

После этого он отправился в Париж, где был принят королем довольно холодно и сразу же уволен в отставку с небольшой пенсией.

Во время Первой реставрации Бурбонов за критику нового режима Карно обвинили в якобинстве и отдали под надзор полиции. После того как над ним нависла реальная угроза ареста, он предпочел скрыться.

Во время «Ста дней» он сразу же примкнул к Наполеону, который назначил его министром внутренних дел, наградил Командорским крестом орд. Почетного легиона, пожаловал титул графа империи и возвел в звание пэра Франции. В условиях, когда вся феодально-абсолютистская Европа, как и в годы Великой французской революции, вновь ополчилась на Францию, Карно предложил Наполеону обратиться к опыту 1793 г., призвать весь народ на защиту страны, создать массовую армию и выдвинуть лозунг «Отечество в опасности!».

Как известно, Наполеон не решился на радикальный такой шаг, поскольку никогда не считал себя «вождем Жакерии» и не был готов окончательно залить Францию кровью, которой у нее после почти 20 лет жестоких (революционных и наполеоновских) войн уже почти не осталось. (А историки до сих пор прикидывают: не совершил ли он тогда еще одной роковой ошибки!? Впрочем, история не знает сослагательного наклонения.)

После сокрушительного поражения Наполеона при Ватерлоо, когда многие из его ближайших сподвижников вновь отвернулись от него, Карно остался верен императору до конца. 21 июня 1815 г. он выступил в палате пэров против отречения Наполеона от престола, предложив провозгласить-таки как ему казалось спасительный для разгромленного императора лозунг «Отечество в опасности!» и установить в стране военную диктатуру во главе с Наполеоном. Правда, по вполне понятным причинам это радикальное предложение не прошло голосования: теперь все хотели мира и тишины – французская нация слишком дорого заплатила за долгие годы наполеоновских амбиций. Пэры (а они все без исключения были назначены лично Наполеоном) большинством голосов отвергли это предложение.

Карно не сдался и сам попытался убедить Наполеона пойти на такой шаг, но снова потерпел неудачу. Бонапарт уже окончательно смирился со своей участью и отказался от продолжения какой бы то ни было борьбы. (Не рискнул дерзнуть!? Или «дважды в одну реку не войти»? )

Рассказывали, что поняв это, Карно предложил ему бежать в Америку. Но и здесь Наполеон – то ли промедлил, то ли ему уже было все равно.

После Второго отречения Наполеона Карно удалился в свое поместье, где над ним был установлен строгий полицейский надзор. Потом начались его преследования как «цареубийцы» (напомним, что он голосовал за казнь короля Людовика XVI в 1793 г.) и ему пришлось покинуть Францию, как оказалось навсегда.

Оставшиеся годы жизни он провел сначала в Варшаве, потом в Магдебурге. Несмотря на скромную пенсию, присылаемую ему из Франции, и крайне ограниченные средства к существованию сохранил твердость духа и мужественно переносил все лишения. Отказался от всех предложений, поступивших к нему из ряда иностранных государств, предлагавших более сносные условия существования.

До конца жизни он занимался научной работой. Из военных трудов самым известным является его, составленное по поручению Наполеона, 3-томное исследование «Об обороне крепостей» («De la defense des places fortes»), опубликованное в 1810 г., переведенное почти на все европейские языки (выдержки были переведены на русский язык генералом Н. А. Зварковским). В нем Карно особо подчеркивал необходимость сочетания огня крепостной и полевой артиллерии с вылазками осажденного гарнизона.

Главный Творец военных побед Революционной Франции скончался в Магдебурге, на 71 году жизни, почти половину из них отдав армии и Отечеству, но похоронен был на чужбине… Лишь в конце века – 4 августа 1889 г. – его прах был торжественно перенесён в Пантеон…

* * *

Карно был истинным республиканцем, убежденным сторонником демократических преобразований в обществе. С первых же дней французской революции он, будучи офицером королевской армии, решительно порвал со своим прошлым и встал на сторону восставшего народа. Вскоре он заявил о себе и как политический деятель, будучи избран в Законодательное собрание Франции, а затем в Конвент, где примыкал к левому, наиболее радикальному крылу республиканцев. В дальнейшем, в годы якобинской диктатуры, он проявил себя как выдающийся деятель Французской республики, снискав славу «организатора побед» революционной армии.

Именно с его именем связаны все ее славные победы в 1793 и 1794 гг.

Возглавляя в годы наивысшего революционного подъема вооруженные силы Республики, Карно сыграл ведущую роль в деле мобилизации народных масс на борьбу с объединенными силами европейской реакции, пытавшейся путем военной интервенции задушить революцию во Франции, и добился в этом блестящих результатов.

Недаром впоследствии его именовали не иначе как «великий Карно».

Обладая аналитическим умом и глубокими разносторонними знаниями, он сумел понять сложившиеся объективные условия (новые веяния), порожденные революцией, которые самым непосредственным образом влияли на развитие военного дела. Он одним из первых осознал необходимость создания новой, массовой армии и разработки новых стратегических и тактических форм вооруженной борьбы с целью их наиболее эффективного применения в изменившихся условиях. Карно решительно выдвинул новую стратегическую концепцию, сводившуюся к идее нанесения по противнику мощного удара крупными массами войск на избранном направлении.

В годы Революционных войн Карно проявил себя как выдающийся стратег, обладающий несомненными полководческими дарованиями. Как военачальник крупного масштаба он – профессиональный военный – отличался не только обширными знаниями военной стратегии и тактики, но и решительностью, твердой волей, предприимчивостью, умением глубоко анализировать самую сложную обстановку и делать на основе проведенного анализа соответствующие выводы, обладал редким даром стратегического предвидения.

Кроме того, он зарекомендовал себя как выдающийся военный реформатор и способный военный администратор (причем, очень жесткий), к тому же, лично бесстрашный на поле боя, что неоднократно доказывал, впереди всех ходя в штыковые атаки под шквальным ружейно-артиллерийским огнем противника.

Это был честный, талантливый, но в то же время весьма жесткий человек. Не обделен Карно был и храбростью.

Так осенью 1793 г. по его приказу для взятия Мобежа были соединены Северная и Арденнская армии. Главное командование ими возглавил генерал Ж. Журдан. Ввиду важности предстоящей операции и для оказания непосредственной помощи Журдану Карно лично отправился в подчиненные ему войска. Австрийские войска принца Кобургского занимали позиции, которые они считали неприступными. Умело сконцентрировав силы и направив их на ключевой опорный пункт в обороне противника, проявив настойчивость и последовательность в атаках, возглавляемые Карно и Журданом французские войска одержали в октябре 1793 г. под Мобежем блестящую победу. Противник был отброшен за реку Самбру, французы овладели сильной крепостью Мобеж. В решающий момент сражения Карно, Журдан и комиссар Конвента Дюкенуа лично возглавили колонну французских солдат, устремившихся на решительный штурм австрийских позиций. Опоясанные трехцветными шарфами и несшие шляпы на концах своих сабель, они бесстрашно шли впереди колонны, которую противник встретил шквалом ружейного и артиллерийского огня.

И такой пример личного участия Карно в сражениях был не единичен.

Правда, современники отмечали угловатость и крайнюю сдержанность Карно, нередко переходившую в сухость.

Характерными чертами Карно как человека являлись твердость и постоянство взглядов, верность своим принципам и убеждениям.

Сохраняя верность республиканским идеалам, он голосовал против назначения Наполеона Бонапарта пожизненным Первым консулом, выступал против установления империи. Несмотря на это Наполеон питал к Карно глубокое уважение, высоко ценил его талант как военного руководителя и видного ученого. К тому же он никогда не забывал о той роли, которую сыграл в его судьбе этот человек. 2 марта 1796 г. молодой генерал Бонапарт, в послужном списке которого был лишь удачный штурм Тулона 17—18 декабря 1793 г. и «вандемьерская замятня» (расстрел пушками восставших толп горожан 5 октября 1795 г.) был назначен им на должность командующего Итальянской армией, с которой по сути дела и началась его слава великого полководца.

Карно также отдавал должное Наполеону и как полководцу, и как крупному государственному деятелю, всегда считал себя его сторонником, но никак не мог смириться с его отходом от республиканских принципов и стремлением к авторитарной власти.

И, тем не менее, будучи патриотом своей родины, Карно и в конце 1813 г. когда Франция оказалась перед угрозой вражеского нашествия, преодолев все свои антипатии к наполеоновскому режиму, вновь встал на защиту Отечества в Опасности и доблестно как один из множества других (не во всем согласных с Наполеоном, отнюдь им не обласканных и порой, совсем ничем ему не обязанных, а даже «задвинутых в глубокий резерв»! ) генералов наполеоновской армии, исполнил свой воинский и гражданский долг перед Отечеством, когда оно снова оказалось в Опасности. То же самое произошло и в период «Ста дней», когда Карно даже пожертвовал своими республиканскими принципами, приняв от Наполеона, чтобы не осложнять с ним отношения, столь презираемые им ранее монархические знаки отличия, звания и титулы.

Однако в дальнейшем изгнанный из Франции и обреченный на нищенское существование убежденный республиканец не поступился своими принципами и не пожелал обменять их на подачки иностранных монархов. Несмотря на все выпавшие на его долю невзгоды и превратности судьбы, Карно в отличие от многих других видных деятелей Французской революции не запятнал свое славное имя отступничеством, не предал своих революционных идеалов и достойно пронес их через всю свою жизнь, закончить которую ему суждено было на чужбине.

Впрочем, схожая судьба, порой, выпадает лучшим сынам Отечества всех времен и народов, которое в силу ряда обстоятельств нередко не ценит, что они сделали для него…

Глава 5. «Предматчевые расклады»: за и против… (продолжение)

Зато боевые генералы Вандамм, Гийо, Декаэн, Делор, Друо, Дюрютт, Дюэм (Дюгэм), Жакино, Жерар, Келлерман-младший, Клозель, Ламарк, Лекурб, Лефевр-Денуэтт, Мильо, Моран, Мутон (граф Лобау), Пажоль, Пеле-де-Морван, Пти, Рапп, Рогэ, Рэйль, Фриан, Эксельманс, д`Эрлон, некоторые другие и Груши, недавно ставший последним по счету 26-м наполеоновским маршалом, были снова в строю. На них – честолюбивых генералов, а не на уставших от войн маршалов – пришлось Бонапарту опираться в своей последней войне с монархической Европой.

Таков был внутри армейский расклад перед началом той скоротечной кампании, очень образно названной Мишелем Неем «сумасбродным предприятием».

…Между прочим, в чем-то повторялась ситуация с кампанией 1814 г., когда у Бонапарта тоже возник цейтнот времени. Противник уже начал сосредоточение сил и мог привлечь для войны с Францией до миллиона человек, тогда как Наполеон на тот момент мог отправить в бой в несколько раз меньшие силы. Кое-кто из исследователей полагает, что максимум, возможного мог колебаться до 500 тыс. солдат, да и то при условии тотальной мобилизации всех способных держать оружие…

Конечно, можно было перейти к преднамеренной обороне и ждать вторжения союзников на территорию Франции. Подобная оборонительная стратегия, возможно, могла бы хоть и ценой больших территориальных уступок, но, все же, обеспечить временное равновесие сил. Конечно, можно было ждать пока во много раз численно превосходящий противник подойдет к Парижу. Но борьба на территории истощенной Франции при малейшей неудаче могла вызвать взрыв негодования со стороны народных масс, уставших от многолетних непрерывных войн.

К тому же, оборонительная тактика была не в характере Наполеона. Более того, он решил не давать союзникам возможности сконцентрировать свои силы и первым начал военные действия. И хотя успех всей кампании лишь частично зависел от начальной внезапности, но для Наполеона скорость нападения была жизненно необходима.

Этот дерзкий план гораздо больше соответствовал французскому национальному характеру. Возможный результат внезапного успеха мог оказаться ослепительным. Решающая победа могла бы одним ударом надежно сплотить французское общество вокруг императора и ослабить волю союзников к борьбе.

Наполеон хотел сначала разобщить армии Веллингтона и Блюхера в Бельгии, поскольку каждая из них имела свою коммуникационную линию, а они расходились в разные стороны – на побережье Бельгии и вглубь Германии. Тройная цепь укрепленных крепостей на границе Франции с Бельгией, позволяла ему относительно спокойно сосредотачивать свои войска и до самого последнего момента скрывать направление своего главного удара. Это вынуждало Блюхера и Веллингтона максимально растянуть все свои силы для парирования нападения Бонапарта на всех возможных направлениях, соприкасаясь друг с другом в районе Шарлеруа.

Вот сюда то и собирался нанести свой разящий удар Наполеон!

Причем, разгромить их следовало еще до подхода русских и австрийских войск и желательно по отдельности, поскольку вместе они намного его превосходили численно. Гибель военной репутации Веллингтона вполне могла бы привести к падению правительства партии тори (консерваторов) в Англии. Не исключалось, что новое правительство партии вигов (лейбористов) могло бы повести себя более миролюбиво.

Кроме того, после одержанных побед над этими его наиболее решительными противниками («нацией лавочников» и «стаи гончих псов-пруссаков») можно было надеяться на изменения политической конъюнктуры в рядах союзников, в первую очередь, со стороны его отнюдь не воинственного тестя – австрийского императора, чьи войска как всегда «поспешали бы к месту событий – не спеша».

Другое дело – Александр I… самая «темная лошадка» среди его венценосных недругов!

…Между прочим, Наполеон попытался сам установить контакт с российским монархом. После возвращения в Париж в его руки попал второпях забытый королевскими сановниками в Тюильри оригинал тройственного военного договора (Австрии, Англии и королевской Франции) от 3 января 1815 г., направленный против гегемонии великодержавной России в Европе. Заверенную копию он немедленно послал через русского дипломата П. С. Бутягина Александру I – благодаря поддержке которого французский король Людовик XVIII, только что был восстановлен на своем родовом престоле. [Правда, по другой версии П. С. Бутягин – выдающийся разведчик, женатый на гречанке из Марселя, подруге Дезире Клари (бывшей невесте самого Наполеона Бонапарта), имевший обширные связи в европейских столицах – сам добыл документальные свидетельства об этом секретном договоре.] Царь, правда, уже слышал о существовании этого договора, но теперь получил реальное подтверждение двуличия своих бывших союзников. Рассказывали, что он пригласил и показал его Меттерниху (главному заводиле этого военного союза против царя Всея Руси), а также спросил, знаком ли ему этот документ? Может, впервые в жизни изворотливый дипломат-«женолюб в 33-й степени» не нашел объяснений, он не знал, что ответить, и молчал. Тогда крайне «непрозрачный», но невероятно прагматичный Александр I очень жестко (категорично!?) заявил ему: «Пока мы оба живы, об этом предмете никогда не должно быть разговора между нами. Нам предстоят теперь другие дела. Наполеон возвратился. Наш союз должен быть теперь крепче, нежели когда—либо». После этого бросил бумагу в камин. В общем, «правитель слабый и лукавый» быстро смекнул, что на данный момент ему выгоднее «закрыть глаза» на происки коварно-вероломного Меттерниха и окончательно разделаться с «врагом рода человеческого». Расчеты Буонапартии не оправдались: любимый внучек знаменитой российской императрицы-блудницы Екатерины II Сашенька был очень большим мастером выгодных политических комбинаций. Таким образом, французскому императору не удалось рассорить Россию с бывшими членам коалиции и вырвать ее из рядов противников Наполеона. Правда, как покажет время Александр, опираясь на бесчисленные штыки и сабли своей армии – насквозь окуренной порохом 10-летних войн с «Последним Демоном Войны» – все учтет и в будущем будет «перекраивать карту Европы» с еще большим учетом российских интересов…

Тем временем, союзники разрабатывали детальный план разгрома выскочившего «словно черт из табакерки» «корсиканского чудовища». К.Ф.Толь и П. М. Волконский 2-й, Гнейзенау и Веллингтон предполагали окружить Париж железным кольцом.

Согласно этому плану, на Рейне создавались три союзные армии: австрийская (с контингентами южногерманских государств) – на верхнем Рейне, во главе с генерал—фельдмаршалом князем К. Шварценбергом; прусская – на нижнем Рейне, во главе с генерал—фельдмаршалом князем Г. Л. Блюхером; английская (с голландским, брауншвейгским, ганноверским и другими немецкими контингентами, нанятыми на британские деньги) в Бельгии—Голландии, во главе с «сипайским» генералом Артуром Уэлсли герцогом Веллингтоном, исправно бившим на Пиренейском п-ве наполеоновских генералов и маршалов. И вот с ним теперь собирался помериться силами сам «генерал Бонапарт». Примечательно, что пиренейских ветеранов у Веллингтона было очень немного, поскольку большая часть его обстрелянных там бойцов была отправлена на войну за океан против Соединенных Штатов.

Примечательно, что армии Блюхера и Веллингтона бездельничали, но если английские офицеры были завсегдатаями великосветских раутов в Брюсселе, то прусские обходились без оных.

Тогда как русская армия генерал—фельдмаршала графа М. Б. Барклая де Толли должна была составить резерв сил коалиции и подойти в район среднего Рейна, к г. Нюрнбергу.

Но не все из союзников были готовы немедленно ввязаться в войну.

Дело в том, что 210-тысячная (есть и другие данные о ее численности) австрийская армия Шварценберга, могла оказаться в районе боевых действий не ранее июля, впрочем, ее бойцовские качества среди союзников, котировались как самые низкие. В тоже время, самая грозная сила той поры – 150-170-тысячная (известны и иные сведения о ее количестве) русская армия Барклая (шесть пехотных и два кавалерийских корпуса) – еще позже.

Вот и пришлось российскому императору Александру I напутствовать Веллингтона: «Вам предстоит спасти мир».

Время являлось решающим фактором для обеих сторон.

Мгновенным ударом в стык следовало разъединить:

почти 117-тысячную (либо чуть меньшую?) прусскую армию (105 тыс. пехоты, 12 тыс. кавалерии и 296 орудий), рвавшегося в бой «старого боевого пса», ставшего после взятия Парижа в 1814 г. генерал-фельдмаршалом, Блюхера со штаб-квартирой в Намюре;

и примерно 104-тысячную (либо чуть большую?) англо-голландско-бельгийско-нассауско-ганноверско-брауншвейгскую армию (90 тыс. пехоты, 14 тыс. кавалерии и 196 орудий) под командованием генерал-фельдмаршала Веллингтона со штаб-квартирой в Брюсселе.

А затем разгромить их по очереди.

Причем, театр предстоящих военных действий выглядел весьма компактно: 166,7 км на 55,6 км

Фанатично ненавидевший французов и их «генерала Бонапарта» «Старина Форвертс» рвался в бой с имевшимися в наличии у него и Веллингтона силами – вместе вполне достаточными для разгрома снова расправившего крылья «корсиканского орла».

Принимая во внимание «гусарскую одержимость» Блюхера (он, как известно, начинал свою долгую военную карьеру в знаменитых черных гусарах Зейдлица – легендарного кавалерийского военачальника Фридриха II Великого), свой первый сокрушительный удар Наполеон планировал обрушить именно на него.

Для этого ему удалось сосредоточить 80 тыс. пехоты, 22 тыс. кавалерии, 11 тыс. саперов и артиллеристов с 344—366 (данные разнятся) пушками, сведенных в несколько корпусов:

пехотные (I-й под началом д’Эрлона у г. Лилль, II-й – Рэйля под Валансьеном, III-й – Вандамма у Мезьера, IV-й – Жерара у Меца, VI-й – Мутона/графа Лобау) близь Лана;

четыре корпуса кавалерийского резерва (Пажоля, Эксельманса, Келлермана-младшего и Мильо) под общим началом Груши, в среднем насчитывавших по 2,5 тыс. палашей и сабель;

и гвардию Друо в ее полном составе (Старая, Средняя и Молодая). Правда, последняя стояла в Париже вплоть до 8 июня.

В тоже время, Гвардия при всей ее несомненной ценности, все же, уже была не та, что в ходе Второй Польской кампании 1812 г., и тем более, времен Аустерлица-Йены-Эйлау-Фридлянда: слишком часто после ретирады из Москвы приходилось «генералу Бонапарту» бросать ее в самое пекло, порой, без кавалерийской и артиллерийской поддержки. Ветераны, как правило, выполняли поставленную боевую задачу, но все больше и больше устилали своим костьми поля сражений по всей Европе. В связи с этим, ее «ядро» уже было не только по меньше, но и заметно «по жиже».