Текст книги "Апология Маркса: Новое прочтение Марксизма"

У постмодернистов также проявилось сильное вопрошающее сознание. На самом деле на Западе постмодернизм прежде всего существует для решения задач или вопросов, все его внимание сосредоточено на проблеме существования модерна. Он не рвется проповедовать людям истину, но имеет цель устранить препятствия на пути движения к истине, отбросить вымыслы и «туман», окутавшие модернизм, освободиться от них. Вот где находится тайный источник деконструкции, такой важной для постмодернистов.

Начиная с эпохи, в которой жил Маркс, и вплоть до времени Франкфуртской школы, экзистенциализма и конструктивизма, а затем – и постмодернизма, процесс критики в отношении модерна прошел этапы от политико-экономической критики до критики культуры и идеологии, а позже – и языка. С точки зрения методологии, описанная трансформация была не чем иным, как последовательностью детализации, углубления и усовершенствования критической работы. В ходе этого последовательного процесса раскрылись сложность и комплексность критики общества – и в то же время выяснилось, что у этого типа критики есть полученная извне логика и практическое значение. В отношении к проблеме модерна у марксизма наблюдается сходство с постмодернизмом, которое заключается в деконструктивистской (характерной для постмодернизма) направленности марксовой критики.

Оценка положительного значения постмодерна, представленная у Маркса, несомненно достаточна и всемерна. Новую эпоху, которая началась в XVII веке и была открыта буржуазией, он назвал современным обществом (в противоположность обществу традиционному), «эрой крупномашинной промышленности» (в отличие от периода мануфактурного производства) и эпохой «независимости человека от других людей, базирующейся на зависимости от вещей», – по сравнению с предшествующим периодом, когда для человека была свойственна личная зависимость (например, от феодала, рода и т. д. и т. п.). Оценка позитивной роли современного буржуазного общества в истории, сделанная в «Манифесте Коммунистической партии», даже более полноценна, чем у буржуазных мыслителей. Однако Маркс уделял больше внимания не достижениям модерна, а его проблемам.

Начиная с «Экономическо-философских рукописей 1844 года» (период создания концепции материалистического взгляда на историю) и заканчивая временем создания «Капитала» одним из центральных вопросов теоретической деятельности Маркса было состояние отчуждения в современном обществе. Анализ и критика этого явления в полной и даже концентрированной мере отобразили постмодерную направленность всей марксистской критики. У этой направленности была особенность: Маркс не стремился осознать закономерности функционирования капитализма, находясь внутри него, он старался извне просветить капитализм насквозь и выявить его недуги; как метко подметил Лиотар, «пытался показать, в каком месте символы капитализма разрушили себя»[68]68
  Лиотар Ж.-Ф. Хоусяндайсин юй гунчжэн юси (Постмодерн и справедливые игры). Шанхай: Шанхай жэньминь чубанынэ, 1997. С. 148.


[Закрыть].

Для истинного понимания критики Маркса по отношению к проблемам модерна и для осознания постмодерной направленности этой критики следует сделать акцент на канонических марксовых рассуждениях о «царстве свободы и царстве необходимости». Вот классический отрывок:

«Царство свободы начинается в действительности лишь там, где прекращается работа, диктуемая нуждой и внешней целесообразностью, следовательно, по природе вещей оно лежит по ту сторону сферы собственно материального производства. Как первобытный человек, чтобы удовлетворять свои потребности, чтобы сохранять и воспроизводить свою жизнь, должен бороться с природой, так должен бороться и цивилизованный человек, должен во всех общественных формах и при всех возможных способах производства. С развитием человека расширяется это царство естественной необходимости, потому что расширяются его потребности; но в то же время расширяются и производительные силы, которые служат для их удовлетворения. Свобода в этой области может заключаться лишь в том, что коллективный человек, ассоциированные производители рационально регулируют этот свой обмен веществ с природой, ставят его под свой общий

контроль, вместо того чтобы он господствовал над ними как слепая сила; совершают его с наименьшей затратой сил и при условиях, наиболее достойных их человеческой природы и адекватных ей. Но тем не менее это все же остается царством необходимости. По ту сторону его начинается развитие человеческих сил, которое является самоцелью, истинное царство свободы, которое, однако, может расцвести лишь на этом царстве необходимости, как на своем базисе».

На первый взгляд, этот отрывок – один из самых волнительных примеров того, как марксистская философия простирала свой взор в будущее. Но в действительности этот текст – еще и классический образец постмодерного подтекста в марксизме. Здесь Маркс до предела расширил позитивную роль модерна, в то же время четко показав ограниченность этого общественного состояния. По мнению Маркса, модерн открыл лишь ограниченную свободу для людей, и их социализация, усвоение навыков для полноценной жизни в обществе стала наилучшим результатом модерна. Производители, объединившись, могли рационально регулировать обмен веществ между человеком и природой; рациональность эта выражалась в том, что люди наименьшими усилиями и «при условиях, наиболее достойных их человеческой природы и адекватных ей, совершают этот обмен веществ». Это – в общем-то, все, что дал людям модерн. Ведь «развитие человеческих сил, которое является самоцелью», в рамках данного состояния общества еще не было достигнуто. И Маркс, говоря по сути о модерне, подчеркивал: «Это [развитие] все же остается царством необходимости». Иными словами, логика модерна – это логика свободы, приобретенная в рамках царства необходимости. Ее можно рассматривать как предпосылку для всестороннего развития человеческой свободы или формирования «каждого человека как личности». Но логика эта не содержится внутри модерна в уже готовом виде – она, скорее, находится «на том берегу океана существования» модерна[69]69
  По сути, там, где кончается модерн и начинается иное состояние общества: логика свободы как потенция новой формы общества («царства свободы»). – Примеч. ред.


[Закрыть].

«Царство свободы», находящееся на «том берегу», конечно, можно понимать как коммунистическое общество, которое, однако, будет обозначать не идеологию будущего, к которой должна приспособиться действительность, а реальное движение и основной критический элемент сопротивления негативным факторам модерна. В связи с этим вспоминаются слова Лиотара о том, что постмодерн следует понимать в соответствии с парадоксом «будущее (пост-) прошлого (модерн)». Фактически концепция царства свободы лишь показала критическую ориентацию поля зрения марксизма. На взгляд Маркса, царство свободы – не замена царству необходимости, ибо «работа, диктуемая нуждой и внешней целесообразностью», будет существовать «во всех общественных формах и при всех возможных способах производства». Здесь направлению марксовых размышлений явно присущи критичность и проблематологичность. Выражаясь языком постмодернизма, царство свободы – это деконструкция царства необходимости. Цель создания «царства свободы» – не в осуществлении будущей утопии, а в том, чтобы нанести внезапный удар по незаконным притязаниям рациональной логики царства необходимости на контроль надо всеми и вся. «Царство свободы» – важный элемент критики, взывающий к вечному историческому процессу.

У марксизма есть сходство с постмодернизмом – постмодерный подтекст. Однако между постмодерном в кругозоре марксистской философии и постмодерном в контексте постмодернизма есть серьезные различия. По сути, постмодернизм свел всю жизнь общества к интеллектуальной деятельности, размышляя о современном обществе только с точки зрения состояния знаний. Поэтому руководящей целью постмодерна у постмодернистов была деконструкция этого самого состояния знаний, они даже сосредоточили концепцию деконструкции на языке. К тому же, когда постмодернизм прилагал усилия к уничтожению сверхопытных бинарных оппозиций сущности и феномена, неизбежного и случайного, центрального и периферийного, то фактически придерживался своих специфических целей и установок – идеологии нефундаментальности, неоднозначности и децентрализованности философского знания. Поэтому постмодернисты поспособствовали ликвидации сущности при помощи феномена, подменили неизбежное случайным и расчленили центральное с помощью периферии. Постмодернизм, ко всему прочему, утверждал значимость и ценность лишь такого образа жизни, который бы характеризовался фрагментарностью, неопределенностью и отсутствием глубинного смысла. Поэтому постмодерн, в противоположность модерну, ушел в другую крайность.

В то же время упущения и недостатки постмодернизма – аспекты, в которых марксистский постмодерный дискурс смог продемонстрировать свое превосходство перед другими доктринами. Постмодернизм разглядел недуг западного общества, но выписал не тот рецепт. Марксизм же не только вскрыл затруднительное положение, в котором находилось западное общество, но и указал путь выхода из этого положения. В рамках марксистской философии постмодерный дискурс включает в себя следующие составляющие:

Подход к критике экономики на глубинном уровне, осуществленный через проявления состояния отчуждения. При этом в качестве объекта изучения бралась концепция модерна, пронизывающая весь процесс модернизации, а в качестве метода исследования применялся принцип практической деятельности.

Среда исследований – бинарные оппозиции определенности и неопределенности, центра и периферии, Востока и Запада, истории и языка. Цель – перестройка системы личной собственности и утверждение каждого человека как личности.

Стремление воспрепятствовать таким экстремальным колебанием философской мысли, как субъективизм и релятивизм. Творческое осмысление фундаментального вопроса о том, каким образом человечество существует в эпоху посткапитализма, постметафизики, а также ответ на этот вопрос.

Марскистский постмодерн также являл собой подход к познанию, предполагавший скептическое изучение и деконструкцию мифов модерна, и сферу истории, на основе которой наша эпоха существует и проводит в жизнь принцип «каждого человека как личности».

Встреча марксизма и постмодернизма в современности

Как было сказано выше, встреча марксистской и постмодернистской доктрин в современности – бесспорный факт. После рассмотрения марксистской философии в контексте постмодерна, а также исследования постмодерна и того, как он был представлен в воззрениях марксизма, чрезвычайно важно полностью убедиться в том, что обе доктрины действительно сошлись, сосредоточить внимание на этой встрече, изучить ее реальные предпосылки и теоретические истоки – и тем самым углубить понимание марксизма.

С точки зрения среды, в которой произошла встреча марксизма и постмодернизма в современное время – реальной жизни, причиной этого схождения был тот факт, что обе философские доктрины, по сути своей, были критикой капиталистического общества.

Критика – фундаментальная идея марксистской философии. В начале своего формирования марксизм ставил перед исследователями задачу проводить беспощадную критику всего существующего, и мишенью этой критики было не что иное, как капитализм. «Критика гегелевской диалектики и философии вообще», «Критика понятия “формы” эпохи после Гегеля» или «Критика французского материализма» и «К критике политической экономии» – все эти работы, в конечном счете, служили цели выявления, анализа и критики феномена капиталистического общества и состояния отчужденности, вызванного этим обществом. Говоря языком постмодернизма, это была деконструкция капитализма. Марксистская философия после Маркса продолжает придерживаться этой же критической линии, последовательно претворять ее принципы в своих текстах, суждениях и идеях. В частности, марксизм усиленно критикует состояние отчужденности, которое по мере развития капиталистического общества продолжает расползаться и углубляться.

Даже если говорить о системе доктрины западного марксизма, полного споров и разногласий, то и у него вся теоретическая работа связана с применением, развитием и некоторым углублением учения Маркса об отчуждении. В марксистской литературе – начиная с критики «овеществления» при капиталистическом строе, которая встречается у раннего Лукача[70]70
  Лукач, Дьердь Бернат (1885–1971) – венгерский философ-неомарксист, представитель «западного марксизма», основатель будапештской школы марксизма.


[Закрыть], продолжая «критической теорией общества» франкфуртской школы[71]71
  Франкфуртская школа – собирательное понятие, применяемое к мыслителям Института социальных исследований во Франкфурте-на-Майне. Сами они себя никогда так не называли.


[Закрыть] и заканчивая недавним французским неомарксизмом – в разные периоды и с разных сторон проводилась достаточно острая, серьезная критика капиталистического общества и состояния отчуждения в нем. В общем и целом, главная цель западного марксизма – не защита капитализма, а его критика.

Постмодернистская критика негативных эффектов модерна зиждилась на критике состояния отчуждения, существующего в капиталистическом обществе. По мнению постмодернистских мыслителей, для капитализма и модерна характерно совмещение друг с другом, и поэтому деконструкция модерна, производившаяся постмодернистами, неразрывно связана с критикой капитализма.

В одной из своих работ Деррида подчеркивал: «Деконструкция не есть и не может быть только лишь анализом дискурсивных, философских высказываний и концепций, семиотическим анализом, она должна быть вызовом режиму, общественно-политической структуре и самой закостенелой традиции»[72]72
  Деррида Ж. И чжун фэнкуан шоухучжэ сысян (Безумие оберегает идею) / Пер. Хэ Пэй-цюня. Шанхай: Шанхай жэньминь чубаныпэ, 1997. С. 21.


[Закрыть].

В одном из интервью Фуко признавался: «Меня интересует специфическая связь знаний, науки и теории с действительной историей»[73]73
  Фуко М. Цюаньли дэ яньцзин (Око власти) / Пер. Янь Фэна. Шанхай: Шанхай жэньминь чубаныпэ, 1997. С. 12.


[Закрыть]. Главная цель рассуждений Фуко о взаимосвязях знаний и власти, тюрьмы и власти заключалась в выявлении механизмов принуждения при капитализме.

Бодрийяр[74]74
  Бодрийяр, Жан (1929–2007) – французский философ-постмодернист, социолог, культуролог, теоретик, писатель и публицист. Ввел понятие «гиперреальность» в качестве развития марксистского понятия «надстройка».


[Закрыть] полагал, что развитие способа производства в XIX–XX веках было процессом осуществления «стопроцентной эксплуатации внешних проявлений общества». Поэтому от марксовой теории товарного обмена он перешел к проблеме «символического обмена» и, отталкиваясь от марксовой критики политической экономии, критиковал «экономику символов».

Джеймисон четко определял постмодернизм как «культурную логику позднего капитализма» и считал, что «настоящий “кошмар истории” – это сам труд; невосполнимые убытки и расточение творческих сил, возникающие в процессе отчужденного труда, и ни одна метафизическая категория не сможет сочинить смысл этому постыдному факту». Поэтому необходимо «отвести от себя» невыносимую реальность отчужденного труда. Рассуждения Джеймисона свидетельствуют: нельзя говорить о постмодернизме, как о болотном растении без корней или «бормотании себе под нос» каких-то мыслителей. У этой философии были реальные предпосылки и практические основы, а ее критика была направлена на сферы политики, экономики и особенно – на состояние культуры и знания в современном обществе.

Цель критики постмодерна – полный отказ от истоков; это абсолютный идеализм, уклоняющийся ото всех сущностей, знаний и доктрин. Но в то же время эта критика твердо обозначает свою радикальную позицию – взывает к изменению системы существующего западного общества.

И марксизм, и постмодернизм представляют собой критику капитализма, в особенности – состояния отчужденности. В связи с этим марксистская философия точно спрогнозировала некоторые особенности постмодерна, а постмодернистские мыслители в своей критической работе невольно обратились к марксистской философии. Таким образом и произошла встреча двух доктрин в современности, в объективной реальности.

Нужно уделить внимание научному анализу и оценке враждебных в целом взаимоотношений постмодернизма и современного капитализма. Затрагивая тему взаимосвязи духовного и материального производства, Маркс подчеркивал, что связь эта не есть прямое соответствие и не «так проста, как предполагают». «Так, капиталистическое производство враждебно известным отраслям духовного производства, например искусству и поэзии». Марксово понимание взаимосвязи двух типов производств отличается большой глубиной. Оно раскрыло враждебность взаимоотношений между литературой, искусством и всем остальным духовным производством с одной и материальным производством с другой стороны.

По сравнению с XIX веком, в XX веке отчуждение техники и диссимиляция общества, характерные для производства при капиталистическом строе, вступали во все большее противоречие с развитием духовного производства. Именно поэтому выявление и критика нынешней отчужденности в капиталистическом обществе стали одной из главных, наиважнейших тем современной западной философской мысли и культуры. От «Бесплодной земли» Элиота, «Тошноты» Сартра и «иррационального поворота» в философии до постмодернистской деконструкции – везде присутствовал лейтмотив антиотчуждения и в радикальных формах шла борьба с нынешним состоянием отчужденности, характерным для капитализма. После Ницше отчуждение в современном капиталистическом обществе, а также «все нынешние условия жизни» в этом обществе стали мишенью для критики со стороны современной западной философии, в том числе постмодернизма. Такая критика проистекала из недр самого капитализма и потому была мощнее и точнее критических замечаний со стороны.

Конечно, в плане подхода и стратегии марксистская и постмодернистская критики капитализма имеют очевидные различия. Марксизм делал упор на критику капиталистического строя в целом, поэтому чаще всего выливался в «великий нарратив». А постмодернизм сосредотачивал свое внимание на анализе отдельных аспектов капитализма и в связи с этим по форме стремился к «малому нарративу». Маркс сосредотачивался на критике экономической базы и общественной системы и полагал своей целью полное свержение капиталистического строя. А постмодернизм критиковал ведущую идеологию капитализма, но при этом сравнительно мало касался вопроса экономической основы, дававшей начало этой идеологии, особенно – проблемы собственнических отношений. Иначе говоря, постмодернистская критика капитализма проводилась с условием неприкосновенности его фундаментальной системы.

Эти различия привели к обвинениям в адрес постмодернизма со стороны марксистов. Последователи Маркса утверждали, что сформулированная постмодернистами «малонарративная» критика капитализма в действительности не предпринимала никаких действий в отношении сути капитализма, не стремилась нанести урон основной идее капиталистического строя. А постмодернисты, в свою очередь, упрекали марксизм в том, что его «великонарративная» критика капитализма в конечном счете все так же придерживалась общей капиталистической логики.

Не следует пренебрегать явными различиями между марксистской философией и постмодернизмом, но и нельзя отрицать, что обе доктрины являют собой критику капитализма. Последнее обстоятельство и сделало возможным их неожиданную встречу в современности.

В теоретическом плане для понимания сути встречи марксизма и постмодернизма необходимо заострить внимание на доктринах обеих философских систем, интерпретирующих взаимоотношения человека с природой и Востока с Западом.

Сперва обратимся к проблеме взаимосвязи человека и природы.

В современную эпоху появление глобальных проблем подвело людей к постепенному осознанию того, что отчужденное состояние в обществе проявляется не только в отчуждении между человеком и природой, человеком и социальными отношениями, но и в отчуждении во взаимоотношениях человека и природы. И все эти типы отчуждений коренным образом связаны с концепцией рассудочного человека, возникшей в Новое время западного мира. В подходе к вопросу о «рассудочном человеке» и проблеме взаимоотношений человека и природы у марксизма и постмодернизма наблюдается много общего.

Начиная с декартова определения «мыслю, следовательно, существую», западная наука установила приоритет разума во всем. А появившаяся марксистская философия уже не признавала за человеком врожденное наличие всеобщей разумности и считала, что «внутренняя, немая всеобщность, связующая множество индивидов только природными узами», не существует. Согласно воззрениям Маркса, практика – фундаментальное свойство способа существования и жизнедеятельности человека. В процессе общественной практики происходит постепенное становление специфических черт человека, а человеческая природа в действительности представляет собой сумму всех общественных отношений. Люди таковы, какими они проявляют себя в жизни. Поэтому отношения человека с миром происходят прежде всего в форме практической деятельности, а не познания. Задолго до Хайдеггера Маркс высказал следующую мысль: основополагающее свойство человека заключается в том, что он «существует внутри мира», а не смотрит на внешний мир сквозь окно одинокой самости. До того, как человек начинает познавать мир, он уже находится в этом мире.

В соответствии с вышеописанным, марксистская философия проявляла повышенный интерес к взаимоотношениям человека и природы. Марксизм считал, что человек своей практической деятельностью превращает изначальную природу в очеловеченную, а «вещь саму по себе» – в «вещь для меня». Но в процессе этой трансформации вновь возникает вопрос о мести природы человеку: «Если человек наукой и творческим гением подчинил себе силы природы, то они ему мстят, подчиняя его самого, поскольку он пользуется ими, настоящему деспотизму, независимо от какой-либо социальной организации». В истории западной мысли марксистская философия первой выдвинула концепцию о «примирении человечества с природой» и вопрос о «рациональном регулировании обмена веществ между человеком и природой». Впервые Маркс подчеркнул, что «всякая историография должна исходить из этих природных основ и тех их видоизменений, которым они, благодаря деятельности людей, подвергаются в ходе истории», и считал, что необходимо перестраивать природу и по-настоящему превращать ее в «антропологическую природу». Уже сама постановка такой задачи показала глубочайшую проницательность и передовой характер мысли Маркса, а марксистская философия к тому же еще и указала единственно возможный путь выполнения этой задачи. И в этом, без сомнения, проявилось современное значение марксизма.

Постмодернистское умозаключение о так называемом конце человека также требовало переосмысления вопроса об инициативности и проблемы отношений между человеком и природой. Острие этого умозаключения было направлено против концепции рассудочного человека, существовавшей начиная с Декарта. С точки зрения постмодернизма, начиная с эпохи Просвещения, интеллектуальные и духовные силы мыслящего субъекта выделились из материального мира и вступили с ним в противоречие. Это привело к антропоцентризму и не только послужило истоком кризиса культуры современного западного мира, но и стало причиной экологических проблем на всей планете. Поэтому постмодернизм решил определить для человека новое место. Как говорил Фуко, постмодернистские мыслители «взяли на себя миссию по установлению связи между человеком, его наукой, открытиями и миром – конкретным миром»[75]75
  Ван Чжихэ. Лунь хоусяндайчжуи дэ сань чжун синтай (О трех формах постмодернизма) / Говай шэхуй кэсюэ (Зарубежные науки об обществе). Пекин: Чжунго шэхуй кэ-сюэюань вэньсянь цинбао чжунсинь, 1995(1). С. 43.


[Закрыть]. Постмодернизм деконструировал предсуществование, центральность и сверхопытное начало человека и объявил: человек – «творческое существо», и его представление о самом себе – «созданный, а не обнаруженный образ». По мнению Гриффина[76]76
  Гриффин, Дэвид Рэй (р. 1939) – профессор философии религии и теологии, политический писатель, сооснователь Центра исследований для поощрения изучений актуальности процесса мышления, автор ряда работ о самом крупном в мировой истории теракте, который произошел в Нью-Йорке 11 сентября 2001 г.


[Закрыть], «индивид самодостаточен и обладает всеми присущими ему свойствами не от рождения, он всего лишь применяет эти свойства для внешнего взаимодействия с другими предметами, не влияющими на его сущность. Но отношения индивида с самим собой, обширной окружающей средой, семьей и культурой, напротив, формируют его самоопределение». Иначе говоря, человек по сути своей есть продукт, созданный в ходе собственной деятельности, и поэтому связь индивида с другими людьми и предметами не внешняя, а внутренняя, сущностная, созидательная.

Соответственно, постмодернизм также уделял повышенное внимание проблеме взаимоотношений человека и природы. По определению Джеймисона, в постмодерном обществе, или постмодерне, лежавших в сфере интересов постмодернизма, «“природа” уже исчезла безвозвратно. Новый мир стал еще более очеловеченным, чем прежний, но “культура” в нем превратилась в настоящую “вторую природу”». Поэтому постмодернистская философия проповедует не только отвержение, разрушение, но в действительности озабочена проблематикой восстановления связей между человеком и природой и устранение их противостояния, заданного модерном. Исходя из этого, постмодернизм относится с большим уважением к экологическому и «зеленому» движениям и стремится «подвести философско-идеологическую базу под стойкие концепции зеленых». А значит, нетрудно понять выражение Гриффина о «постмодернистской идеологии как об абсолютной экологии».

Так называемый постмодернистский «конец человека» фактически – не что иное, как критика отчуждения и отчужденного человека, возникших в условиях капиталистического строя, которая требует детально пересмотреть самость человека, заново выстроить гармоничные отношения человека с природой. Отталкиваясь от данной задачи, постмодернисты соглашаются с утверждением Хайдеггера о «человеке как хранителе природы», которое вполне совпадает с идеями Маркса о гармонии между человеком и природой.

Теперь – о взаимоотношениях Востока и Запада.

На протяжении всего XX века возникал центральный вопрос, с которым сталкивались неразвитые страны и регионы: модернизация – неизбежное направление исторического развития, но то же ли она самое, что и вестернизация? Говоря другими словами: разумно ли рассуждать о западоцентризме как об универсальном историческом дискурсе, устанавливаемом в качестве ориентира? В размышлениях над данным вопросом марксизм и постмодернизм пришли к единому мнению.

Родина марксистской философии – Европа, но Маркс ни в коем случае не «европоцентрист». В начале формирования материалистического взгляда на историю он изначально отталкивался от истории западного общества. Однако с течением времени и по мере углубления исследований Маркс сфокусировал взгляд на восточном обществе и создал свою особую теорию этого общества. Именно в процессе анализа западного общества, изучения всемирной истории, а также рассмотрения структуры и исторической судьбы восточного общества Маркс деконструировал западоцентризм. В ходе исследования общества Востока Маркс отказался переносить на это общество западную общественную эволюционную модель, так как считал, что феодальный строй в его западном смысле в восточных обществах далеко не так распространен. Например, «Ковалевский забывает, между прочим, о крепостном праве, которого в Индии нет и которое представляет собой важный момент». Данное обстоятельство деконструировало универсальность западноевропейского феодализма.

С другой стороны, Маркс четко ограничил историческую неизбежность первоначального накопления в капитализме только западноевропейскими странами и отказался «превратить [свой] исторический очерк возникновения капитализма в Западной Европе в историко-философскую теорию о всеобщем пути» – и тем самым деконструировал универсальность происхождения западного капиталистического строя.

Исследуя путь развития русского общества, Маркс выдвинул гипотезу о проходе сквозь «кавдинское ущелье» капиталистического строя. Фактически эта гипотеза деконструировала идею об универсальном характере данной экономической системы и в полной мере воплотила марксистскую деконструкцию западоцентризма. Благодаря Копернику люди узнали, что Земля не центр Вселенной, а Маркс научил тому, что Запад не центр мира.

В процессе критики буржуазного востоковедения и деконструкции западоцентризма Маркс обнажил экономико-политическую гегемонию Запада. Он считал, что западные страны завладели главенствующим правом на экспорт своей экономики и политики, за счет войн и политико-экономических отношений «поставили варварские и полуварварские страны в зависимость от стран цивилизованных, крестьянские народы – от буржуазных народов, Восток – от Запада». По мнению Маркса, для истинного развития колониям, да и всему восточному обществу, необходимо присвоить плоды, которыми капиталистическое производство обогатило человечество, и превзойти капитализм.

Марксова деконструкция западоцентризма и теория восточного общества несокрушимы и в наши дни. Постколониализм, появившийся в контексте постмодернизма, также заостряет внимание на отношениях Востока и Запада. Саид[77]77
  Саид, Эдвард Вади (1935–2003) – американский интеллектуал арабского происхождения, культуролог, литературный и музыкальный критик, философ, литературовед, журналист, общественный деятель, пианист. В своей знаменитой книге «Ориентализм» жестко критиковал западные воззрения на Восток и обвинял западную науку в поддержке и оправдании колониализма.


[Закрыть] в начале «Ориентализма» привел знаменитое изречение Маркса: «Они не могут представлять себя, их должны представлять другие». Этим изречением Саид характеризовал взаимоотношения между восточными и западными странами. В соответствии с постколониалистской точкой зрения, экономическая агрессия и политическая экспансия западного капитализма в отношении восточного общества также сопровождались синхронными процессами в культуре – контекстуализацией[78]78
  Подразумевается культурный показатель или степень, в которой культуры поощряют разнящееся поведение в соответствии со специфическим контекстом, внутри которого поведение имеет место. – Примеч. ред.


[Закрыть] и символизацией, которые в то же время были процессами формирования культурной гегемонии или культурного империализма Запада. Задачами постколониализма были разоблачение и «расшифровка» этих процессов. Отталкиваясь от критики западного «ориентализма», Саид стремился подорвать легитимность культурной гегемонии Запада, заново установить границы отношений восточной и западной культур. Джеймисон считал, что захват странами первого мира лидерства в экспорте культуры, кодирование при помощи СМИ целых культурных механизмов западными ценностями и идеологией, насильственное насаждение этих ценностных норм и идей фактически – не что иное, как культурная агрессия. И поэтому он с большим вниманием следил за судьбой культур стран третьего мира, разыскивал в атмосфере постмодерна некую поворотную точку в развитии человеческой культуры.

Таким образом, в вопросе об отношениях Востока и Запада марксизм и постмодернизм встретились и пришли к единому мнению. Конечно, фокус обеих доктрин был направлен на разные проблемы: марксистскую философию заботило уничтожение политико-экономического господства западных стран, а постмодернизм делал упор на «расшифровку» феномена культурной гегемонии Запада. Марксизм заострял внимание на способах деколонизации порабощенных стран с помощью реальных действий, а постмодернистскую систему интересовала важная роль языка в идеологической деколонизации. Увязнув в дискурсе, постмодернизм уделял крайне мало внимания работающим политико-экономическим структурам общества и другим функционирующим формам, и способам общественной практической деятельности.

Встреча марксистской философии и постмодернизма в современности обнажает постмодерный подтекст первой, в то же время помогая сделать шаг вперед в осмыслении путей дальнейшего развития марксизма. Как говорится, «камень с другой горы годится для полировки яшмы»[79]79
  Китайская пословица. Смысл: чужое мнение или опыт можно использовать для исправления собственных ошибок.


[Закрыть]. Изучив постмодернистскую интерпретацию марксизма, можно обнаружить, что в нем содержится множество элементов, которые на протяжении долгого времени были отложены в сторону, замолчаны и даже забыты, изолированы от традиционного генеалогического древа марксистской философии. Как сказал Фуко, «наличие богатейшего собрания критических замечаний по поводу теории добавленной стоимости привело к тому, что многие наиважнейшие марксовы материалы были полностью проигнорированы»[80]80
  Фуко М. Цюаньли дэ яньцзин (Око власти) / Пер. Янь Фэна. Шанхай: Шанхай жэнь-минь чубанынэ, 1997. С. 212.


[Закрыть].