Текст книги "Апология Маркса: Новое прочтение Марксизма"

Глава третья
Постмодерн в марксистской философии

В истории философских учений существуют системы мышления, которые возникли в определенную эпоху, но не принадлежат ей. Напротив, им присущ симптом временной универсальности. Марксизм как раз относится к категории таких немногочисленных, бесконечно харизматических идеологических систем. Философия, которая приспосабливалась под требования и нужды какой-либо эпохи, не может быть дальновидной. «Маркс не мог бы остаться в фокусе политического и теоретического внимания вплоть до конца XX века, если бы он не перешагнул рубежа XIX века, в котором жил»¹. Хотя Маркс жил в индустриальном обществе, он сумел дать точный прогноз по поводу некоторых специфических особенностей постиндустриального общества. Марксистская философия относилась к современному материализму, но благодаря своей тонкой проницательности также уловила общие очертания постмодерна, проступившие в модерне, и подвергла постмодерн [45]45
  Андерсон П. Размышления о западном марксизме. М.: Международные отношения, 1991. С. 123.


[Закрыть] детальному рассмотрению и критике. Поэтому постмодернизм, зародившийся во второй половине XX века, не смог остаться безучастным к появившейся за век до него марксистской философии. Для постмодернистской доктрины марксизм послужил тем идеологическим мостом от модерна к постмодерну, который невозможно было миновать, и, по меткому замечанию Джеймисона, «смысловым горизонтом, за который невозможно зайти». И хотя не имеет смысла рассуждать о связи марксизма с постмодернизмом в общем, все-таки встреча обеих доктрин в современности – бесспорный факт. Марксистская философия, конечно, – не разновидность постмодернизма, и следует отрицать так называемый постмодернистский марксизм. Но в то же время рассмотрение современного этапа развития марксизма непременно должно сопровождаться освещением концепции постмодерна в марксистской философии.

Марксизм в контексте постмодерна

Начиная с пятидесятых годов XX века, в западном обществе и в сфере его культуры появились новые примечательные явления, объяснить и охватить которые не могли ни традиционные доктрины, ни современные концепции. Хассан[46]46
  Хассан, Ихаб (1925–2015) – американский литературовед и писатель египетского происхождения. Исследовал концепцию постмодерна и систематизировал признаки постмодернистской культуры.


[Закрыть] полагал, что эти феномены, не подходящие по всем признакам к определению «модерн», можно именовать постмодерном, и заметил, что постмодернизм – это, вероятно, реакция на то невообразимое, которое модернизм видел мельком лишь в моменты наибольшего своего озарения. Иначе говоря, суть постмодернизма заключается в детальном рассмотрении и переосмыслении эпохи модерна, состояния модерна и модернизма.

Как уже было сказано выше, по мнению мыслителей постмодернизма, «капитализм – одно из наименований модерна»[47]47
  Лиотар Ж.-Ф. Хоусяндайсин юй гунчжэн юси (Постмодерн и справедливые игры). Шанхай: Шанхай жэшбминь чубаныиэ, 1997. С. 147.


[Закрыть]. Поэтому в процессе пристального изучения и пересмотра эпохи, а также состояния модерна и модернистской доктрины марксова критика капитализма естественным образом всплыла в контексте постмодерна. Хайдеггер, шедший в авангарде теории постмодернизма, а также ключевые фигуры в развитии этой доктрины – Деррида[48]48
  Деррида, Жак (1930–2004) – французский философ и теоретик литературы, выдающийся философов конца XX в. Создатель концепции деконструкции, представитель постструктурализма и постмодернизма.


[Закрыть], Фуко, Лиотар[49]49
  Лиотар, Жан-Франсуа (1924–1998) – французский философ-постмодернист и теоретик литературы.


[Закрыть], Рорти[50]50
  Рорти, Ричард (1931–2007) – американский философ, ведущий представитель американского деконструктивизма, активный поборник релятивистских принципов прагматизма, направленных против сциентизма аналитической философии, с одной стороны, и «метафизики» – с другой.


[Закрыть], Джеймисон и другие мыслители – проявляли и проявляют к марксистской философии самое пристальное внимание. У них можно почерпнуть знания о марксизме в таком ракурсе, в каком он представлен в дискурсе постмодерна.

С самого своего появления постмодернизм выступал против всякой метафизики. Можно сказать, что все постмодернисты были едины во мнении по вопросу оппозиции метафизики.

Хайдеггер обращал внимание на усердие Маркса в деле отвержения метафизики и считал, что ему удалось подытожить его учение. В «Письме о гуманизме» Хайдеггер развивал точку зрения о том, что Маркс, осознав отчужденность людей, проник в сущностное измерение истории, а потому Марксов взгляд на историю превосходит другие исторические теории.

Деррида писал: «Если есть некий дух марксизма, от которого я никогда не откажусь, то это не дух критики или вопрошания… но, скорее, некое утверждение освобождения и спасения, некое обещание, предначертание того, что мы найдем способ сбросить оковы всех догм, включая любую метафизику, и религию в том числе, отринуть всякое переживание благой вести о спасении мира»[51]51
  Хайдеггер М. Конец философии и задача мышления / Пер. с нем. Д. В. Смирнова по изданию: Heidegger M. Das Ende. der Philosophic und die Aufgabe des Denkens. Frankfurt am Main, 2007. S. 67–90.


[Закрыть]. С точки зрения Деррида, без Маркса, без памяти о нем и продолжения его дела нет будущего.

Фуко полагал, что три фундаментальных, доминирующих истока всей современной критической мысли – это Ницше, Фрейд и Маркс. Каждый из этих трех великих родоначальников философских учений сыграл основополагающую роль в деле «децентрализации» философского знания, а вместе они проложили путь к современной герменевтике[52]52
  Герменевтика – наука об интерпретации и понимания текстов, в том числе текстов классической древности, также – направление в философии XX века, сложившееся на основе теории интерпретации литературных текстов.


[Закрыть]. На взгляд Фуко, Маркс интерпретировал производство в понимании буржуазии, а не как производство вообще. В «Капитале» Маркс, раскрыв суть системы ценностей буржуазии (а точнее, маскировав обыденные ценностные нормы), фактически отрицал так называемый глубинный смысл, или истину. Фуко доверял историческому анализу Маркса и считал, что в основе этого анализа лежат не какие-либо модели из XVIII века, а новая дискурсивная практика на основе политической экономии, созданная Марксом. «В настоящее время невозможно писать историю и не использовать идеи, напрямую или косвенно связанные с воззрениями Маркса, и не помещать себя в рамки марксовой идеологии и определений», – резюмировал Фуко.

По мнению Лиотара, капитализм, как одно из наименований модерна, уже стал символом метафизики, а «Маркса отличает глубокое понимание феномена капитализма, которое особенно проявлено в “Капитале”»[53]53
  Лиотар Ж.-Ф. Хоусяндайсин юй гунчжэн юси (Постмодерн и справедливые игры) / Пер. Тань Инчжоу. Шанхай: Шанхай жэньминь чубанынэ, 1997. С. 148.


[Закрыть]. С подачи Маркса диалектика стала дискурсом, разрешающим бесконечно противоречивое движение. И вопрос как раз заключается в том, что в наши дни само выражение «диалектическая логика» приобрело стилистическую окраску.

Рорти относился к марксизму противоречиво: с одной стороны, ставил Маркса в один ряд с Ницше и Хайдеггером и считал философом-просветителем, а сам марксизм причислял к категории философии Просвещения (или к постфилософской культуре). Марксистская философия проповедовала приоритет практики над остальными явлениями, на протяжении всего времени своего существования, твердо придерживаясь позиции исторического сознания и полагая своей целью осуществление непрерывного диалога между человеком и природой, человеком и другими людьми, человеком и текстом. С другой стороны, Рорти считал, что хотя Маркс и провозглашал примат практики надо всем остальным, но все же продолжал следовать своим убеждениям, не прекращая попыток проникнуть в суть бытия, которое есть первопричина всех явлений и поисков теоретической базы для политики. В связи с этим Рорти, что вполне очевидно, заострял внимание на разрыве, который существовал между философскими методами марксизма и его теоретической системой.

Джеймисон работал над современной интерпретацией марксистской философии и считал, что Маркс утвердил для последующих поколений нужный подход к постмодернизму. Как писал Джеймисон, марксизм – вовсе не простой, устаревший холистический дискурс единственно о производстве, а, напротив, грандиозный и невероятно серьезный метод изучения – нынешний способ восприятия реальности, используемый для восстановления наших отношений с бытием. По мнению Джеймисона, философия марксизма передала видение общества в целом, позволила всем остальным несовместимым, необобщенным до этого критическим методам занять свое место, подтвердила состоятельность элементов, их структуры, переварила, вобрала в себя, сохранила их. И авторитет таких методов проистекает из их согласованности с тем или иным законом общественной жизни, той или иной подсистемой со сложной, стремительно растущей сверхструктурой.

Таким образом, ни одна современная критическая теория не может обойти стороной, игнорировать марксистскую философию. Марксизм стал для современных критических доктрин «смысловым горизонтом, за который невозможно зайти».

Можно заметить, что в рассуждениях о марксистской философии мыслители постмодернизма затрагивают проблему связи марксизма с метафизикой и со всей современной западной философией, включая постмодернизм. Несмотря на разность представлений постмодернистских мыслителей о марксистской философии, отличия в выборке рассматриваемых элементов марксизма в целом, в контексте постмодернизма были полностью освещены такие упущенные, преданные умалчиванию и даже забытые его аспекты, как антиметафизическая направленность, онтологический смысл практической деятельности и современное значение всей марксистской философии.

Взаимоотношения марксистской философии с метафизикой были напрямую связаны с основным вопросом первой, а также с отношениями между марксизмом и западной философской традицией, начиная с Платона. В западной интеллектуальной среде нередко встречается мнение о том, что марксистская философия есть разновидность метафизики, унаследовавшая основной вопрос, впервые поставленный Платоном. В качестве своей цели марксизм принял поиск сути и основы всего мироздания, а через призму концепций конечного бытия и первопричины пытался понять сущность всех вещей, а также природу и мотивы поведения человека. Мыслители постмодернизма особо отмечали, что марксистская философия воистину перевернула платонизм и завершила метафизику. Точка зрения постмодернистов отчетливо показывает антиметафизический характер марксовой философии и соответствует «исходному тексту» марксизма.

«На протяжении всей в целом истории философии мышление Платона (в переменчивых обликах) остается задающим меру. Метафизика – это платонизм»[54]54
  Хайдеггер М. Конец философии и задача мышления / Пер. с нем. Д. В. Смирнова по изданию: Heidegger M. Das Ende der Philosophic und die Aufgabe des Denkens. Frankfurt am Main, 2007. S. 67–90.


[Закрыть]. Однако марксизм всегда критиковал платонизм и отвергал метафизику. Маркс считал основополагающей характеристикой философии Платона «серьезное стремление к более высокой субстанции», в процессе этого стремления у Платона «абстрактное определение добра, цели переходит в развернутую философию, охватывающую мир». Всеобщее поклонение абстрактному привело к мистицизму и создало идеологические предпосылки для будущего развития христианского духа. Ницше, предвестник постмодернистской теории, параллельно с Марксом называл добро наивысшей концепцией платонизма, которая «появилась прежде христианства, но была уже пропитана им насквозь».

«Метафизика – это платонизм», поэтому критика платонизма привела Маркса к критике всей метафизики. Прочтение и изучение «Святого семейства» дает понять: Маркс критиковал метафизику с теоретических и практических позиций и считал, что «все богатство метафизики ограничилось только мысленными сущностями и божественными предметами, и это как раз в такое время, когда [в результате развития науки и практической деятельности] реальные сущности и земные вещи начали сосредоточивать на себе весь интерес». Маркс подметил фундаментальный изъян форм философских учений типа метафизики: они уделяли внимание природе мироздания или «конечному бытию», но нивелировали человека и его деятельность. В таких учениях абстрактной сущностью становилась не только природа, субстанция, но и сам человек, а мир людей и вовсе исчезал. Поэтому, считал Маркс, следует «отринуть существующую философию», «упразднить саму философию», а именно – «завершить метафизику», развернуть философию лицом к «реальному миру своей эпохи», обратить ее внимание на «человеческий мир». Метафизика, решительно утверждал Маркс, «будет навсегда побеждена материализмом, достигшим теперь благодаря работе самой спекуляции своего завершения и совпадающим с гуманизмом».

Маркс же и претворил это убеждение в жизнь.

Логической посылкой марксизма было утверждение примата природы надо всем остальным, но его заботила не абстрактная субстанция или материя и уж тем более не отвлеченные схоластические рассуждения о материальном единстве мира. Маркс критиковал всеобщий фетишизм и состояние отчужденности, присущие капиталистическому обществу, вместе с тем раскрывая общественные свойства человека и взаимоотношения между людьми, скрытые тенями природных атрибутов предметов и связей между этими предметами. Тем самым Маркс возвращал «человеческий мир, человеческие отношения к самому человеку».

Таким образом, марксизм отверг метафизику, осуществил трансформацию основного вопроса философии и переключил внимание философии с проблемы сущности мироздания на человеческий мир, на «революционизацию существующего мира». Говоря словами постмодернистов, марксизм не жаждал получить мандат на всю истину, но бесконечно стремился к ней, не строил свою систему на века, а разбирал ее на части для нужд собственной эпохи. У Маркса «философия вошла в свой конец».

В традиционной генеалогии[55]55
  Генеалогия в данном случае – последовательность «родственных связей» в виде «генеалогического дерева» предшествовавших доктрин. – Примеч. ред.


[Закрыть] марксистской философии практическая деятельность считается лишь гносеологической[56]56
  Гносеологическая категория в данном случае – познавательно-оценочная категория. – Примеч. ред.


[Закрыть] категорией, только в знак радушия к практике как к чужому, пришлому понятию упоминается она за пределами гносеологии. Постмодернисты же делали акцент на онтологическом смысле практики и полагали следующее. Заострив внимание на сущности общественной практической деятельности, Маркс ставил цель вырваться за пределы эпистемологической генеалогии западной философии и планировал совершить этот прорыв, чтобы упрочить свой подход к объяснению общественного бытия с позиции деятельности человека. Следует заметить, что эта точка зрения постмодернистов отличается глубиной и носит характер откровения: в марксистской философии практика действительно содержит в себе онтологический смысл.

В соответствии с концепцией Маркса, практика – это созидательная деятельность взаимопорождения и взаимопревращения всего сущего и человеческого бытия. После своего появления в мире человек посредством практики попадает в структуру бытия и, существуя, создает для него новый критерий – общественность, тем самым наделяя бытие таким свойством, как «существование для меня». Действуя, человек «создает намерение для всего сущего», заново отстраивает мир на фундаменте материальной деятельности. Поэтому практика – достаточная основа, база для того, чтобы существующий мир мог существовать. И оттого человеческое бытие – не что иное, как результат и порождение практической деятельности людей: «Бытие людей есть реальный процесс их жизни».

В марксистской философии авторитет практики был всеохватен, он не ограничивался лишь сферой онтологии, а пульсировал во взглядах Маркса и на природу, и на историю. В Марксовой концепции природы практическая деятельность – основа для объединения и дифференциации изначальной и очеловеченной природы, снявшая бинарную оппозицию между человеком и природой. В марксистском понимании истории практика стала сущностью общества и способом существования людей, основой, сливающей воедино естественную историю и историческую природу; практика развеяла миф о противостоянии истории как природы и истории как духа.

Именно оттого, что практике присущ онтологический смысл, марксизм использовал ее как отправную точку для изучения и осмысления мира людей, детального рассмотрения, оценки и преобразования категорий и моделей предшествовавших философских учений. Практическая деятельность стала подлинным солнцем, к которому марксизм обратил свой взор: только при введении лейтмотива – практики – в текстуру величественной симфонии марксистской философии вся система марксизма зазвучала чудной гармонией.

Взаимоотношения марксизма с метафизикой в то же время содержат в себе его связь с современной западной философией, включая постмодернизм. Чтобы удостовериться в антиметафизическом характере марксистской философии, постмодернисты неизбежно должны были обратиться к проблеме ее современного значения.

В самом деле, в критике негативного эффекта модернизации марксизм предвидел постмодерн, а точнее – некоторые основополагающие характеристики современного общества. Поэтому в отношениях марксистской философии с современной западной философией, в том числе с постмодернизмом, нет непримиримой вражды, несовместимости.

По словам постмодернистов, остальные течения современной западной философской мысли напоминали «отдельные принципы фрагментированной жизни». Философия же марксизма передала видение общества в целом, позволила всем остальным течениям «занять свое место», «переварила, вобрала в себя, но сохранила их», а потому действительно стала «смысловым горизонтом, за который невозможно зайти». Осознав, что практический материализм – фундаментальное мировоззрение философии марксизма, легко понять вышеприведенные суждения не хуже их автора Джеймисона.

Конечно, нельзя не заметить, что со стороны постмодернистов в адрес марксистской философии хватало и завуалированной критики, которая включает в себя два главных аспекта.

Во-первых, в марксизме был силен дух сомнения и критики, но эта доктрина спокойно могла вводиться в любые конструкции, возводимые коммунистами, организовываться в единую теоретическую систему, служить идеологической основой и программой действий для какой-либо политики. Поэтому марксизм превратился в метанарратив[57]57
  В данном случае – универсальный язык. – Примеч. ред.


[Закрыть], в связи с чем вряд ли избежит косности и закрытости.

Во-вторых, марксистская философия постулировала ведущую роль практики, делала акцент на реальном существовании человека и диверсификации жизни, но учения марксизма о классовой борьбе и освобождении человечества все же представляли собой «великий нарратив»[58]58
  Нарратив – изложение взаимосвязанных событий, представленных в виде последовательности слов или образов.


[Закрыть]. В связи с этим идеология реального социалистического движения, базировавшаяся на марксизме, отличалась слепой приверженностью единству и склонностью к угнетению инородных элементов. Маркс же предложил когнитивный паттерн для изучения структуры капиталистического общества. Но чрезмерное пристрастие Маркса к конструированию как к модели познания и зависимость от этой модели сделали марксизм поверхностным по отношению к основным проблемам существования человечества – преступлениям, болезням, одиночеству и смерти.

Модернисты высоко оценивали серьезное внимание марксизма к поддержанию неоднозначности, децентрализованности и идейной нефундаментальности философского учения, но в то же время критиковали марксистскую философию за жесткий упор на определенность, централизованность и идейную фундаментальность доктрины в целом.

Не столь важно, справедливы или предвзяты одобрения и порицания постмодернистских мыслителей в адрес марксизма: ценность этих мнений очевидно состоит главным образом в том, что в них проявилось новое понимание марксистской философии. Постмодернисты деконструировали как советскую модель марксизма, так и западную систему его интерпретации, заново обратились лицом к марксистскому «исходному тексту», воскресили упущенные, замолчанные и даже забытые компоненты философии марксизма. В дискурсе постмодерна постулировались неоднородность и маржинальность, поэтому постмодернистское понимание марксистской философии, марксизма в контексте самого постмодерна помогает познать учение Маркса таким, каким оно стало, выросши и высвободившись из своего традиционного генеалогического древа. Благодаря постмодернистам появилась возможность переосмыслить марксовы рассуждения о взаимосвязи и взаимоотношениях свободы и необходимости, человека и природы, Востока и Запада, а также осознать современное значение философии марксизма.

Стоит отметить, что в контексте постмодерна марксизм предстает в раздробленной, разреженной форме. Постмодернисты зачастую делали акцент на его методах, а не на выводах, уделяли внимание ходу мыслей, а не системе, восхищались фрагментами, но не всей целостностью марксистской философии. Более того: некоторые мыслители постмодернизма выпячивали какие-либо элементы марксизма, чтобы деконструировать всю его систему. В результате это приводило к невольному ощущению того, что у этой системы якобы имеются внутренние противоречия и механизмы саморазрушения. Постмодернисты в скрытой или явной форме говорили, что как только философия марксизма начала использоваться в качестве критической политической идеи, первоначальный критический характер ее концепции был сурово подавлен, и в связи с этим марксизм не сумел довести свое дело до конца. Таким образом, в контексте постмодерна философия Маркса рассыпалась на части, утратила свою главную задачу, состоявшую в объединении и унификации всего мира.

Постмодерн в воззрениях марксистской философии

Главную тему философской мысли всего XX века можно охарактеризовать одним выражением – постмодернизм (в значении «способ “переписать модерн заново”»). Вторая мировая война и ее последствия растерли в порошок концепции всеобщего универсального разума и исторического прогресса, существовавшие со времен эпохи Просвещения. А результаты современной научно-технической революции заставили людей усомниться в самом модерне. С этого момента модерн становится вопросом, а не бесспорным ответом. Так называемые период постмодерна, состояние постмодерна и постмодернизм – не что иное, как рассуждения о периоде и состоянии модерна и модернизме с точки зрения будущего, их новое прочтение, переосмысление. Согласно Хассану, между периодами постмодерна и модерна не существует непреодолимого «железного занавеса» или «Великой стены», потому что «история – это палимпсест[59]59
  Словом «палимпсест» в древности обозначали рукопись, которая вторично написана на пергаменте, поверх или вместо существовавшего на нем текста.


[Закрыть], а культура просачивается сквозь прошлое, настоящее и будущее».

Иначе говоря, постмодернизм произошел из модернизма и является новым прочтением модернистской доктрины, оба течения взаимно похожи по своему существу. На взгляд Лиотара, постмодерн – период, когда появилась возможность выразить невыразимые в рамках модерна вещи, превратить их из бестелесных в материальные, а потому «постмодерн всегда таится в модерне», или, иными словами, постмодерн – это часть модерна. В связи с этим Лиотар считал, что «в таком понимании постмодерн – не завершение, а рождение модерна, и это состояние повторяется вновь и вновь», то есть под постмодерном подразумевается не новая эпоха, а переделывание, «переписывание заново» состояния модерна. При этом имеется важный нюанс: работа по «переписыванию модерна заново» уже давно идет внутри него.

И в самом деле: «переписывание модерна» как настрой, как заклинание от начала и до конца пронизывает движение за модернизацию. Можно сказать, что и Маркс, и Ницше, и Фрейд, и другие западные философы современности неосознанно «переписывали модерн». С точки зрения исторической науки, модерн – понятие, характеризующее временной промежуток начиная с XVII века. Метанарратив учений, свободы и прогресса, сконструированный в период модерна, шагал в ногу с промышленными, научно-техническими и социальными революциями, которые захлестнули Запад. Конечно же, нельзя отождествлять модерн и модернизацию с капитализмом. Но тем не менее движение за модернизацию, начавшееся в промышленности, было запущено буржуазией, а концепция «модерна» как внешнее проявление хода исторических эпох и процесс исторического развития капитализма сблизились и срослись друг с другом. В связи с этим «капитализм – одно из наименований модерна», и именно потому марксова критика капитализма в то же время содержала в себе критику модерна или его негативного эффекта, то есть заключалась в переписывании истории. В этом смысле можно смело считать, что и марксизм несет в себе постмодерный подтекст.

Разумеется, в исходных текстах марксистской философии нет понятия «постмодерн», однако она несет в себе скрытый смысл посткапиталистической доктрины. Как было сказано выше, капитализм – одно из названий модерна, поэтому понятия «постмодернизм» и «постмодерн» связаны друг с другом, хотя между ними есть и различия. В целом постмодернизм делает упор на анализ проблем в общественно-политических и экономических областях: предвещает вероятность социальной революции и прогнозирует ее перспективы. А постмодерн больше уделяет внимание размышлениям о состоянии культуры, идеологии и знаний, содержит в себе цель и возможность преобразований. После того, как западный марксизм разъяснил философию Маркса с позиций теории культуры и теории смысла, во взаимоотношениях постмодернизма и постмодерна стало наблюдаться как отторжение, так и слияние, как параллельное движение, так и пересечение путей развития.

По сути, постмодернизм стал реакцией на почти наступившее постиндустриальное общество. Первым связал имя Маркса с понятием «постмодерн» Дэниел Белл[60]60
  Белл, Дэниел (1919–2011) – американский социолог и публицист, основатель теории постиндустриального (информационного) общества.


[Закрыть]. В своем знаменитом «Постиндустриальном обществе»[61]61
  Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество. Опыт социального прогнозирования / Пер. с английского под редакцией В. Л. Иноземцева. Изд. 2-ое, испр. и доп. M.: Academia, 2004.


[Закрыть] Белл заметил, что Маркс сумел дать точный прогноз по поводу некоторых специфических особенностей постиндустриального общества. Точка зрения Белла отличается большой глубиной и продуманностью. Хотя в марксизме и не встречается концепция постмодерна, тем не менее марксистская философия в немалой степени пропитана постмодерной идеологией. История философской мысли человечества свидетельствует: между концепцией и идеологией (или доктриной) существуют как связь, так и различия, оба феномена и едины, и в то же время находятся в противоречии друг с другом. Когда выдвигается новая теория, то концепция, резюмирующая эту теорию или идеологию, зачастую не может их точно сформулировать. Это явление нередко встречается в истории философской мысли, особенно в истории марксизма. Например, Маркс создал доктрину исторического материализма еще в 1846 году, но лишь в 1890 году Энгельс обобщил ее и предложил само понятие «исторический материализм».

В соответствии с точкой зрения постмодернизма, постмодерн – скептический, критический подход к метанарративу. Под так называемым метанарративом понимаются гегельянская традиция мышления («нарратив чисто спекулятивной теории») и идеологическая традиция французского Просвещения – «нарратив свободы и раскрепощения». Первая делала упор на модели мышления «идентичность как ценность», другая же придерживалась идеологической схемы «самостоятельности человеческой культуры»[62]62
  Здесь человек представлялся как творец культуры, которая есть мир идей и вещей, созданный в ходе человеческой деятельности. Культура воспринималась как сфера духовной свободы человека, как чисто человеческий мир, который отличается и от мира природы (представления Античности), и от божественного мира (восприятие в эпоху Средневековья). – Примеч. ред.


[Закрыть]. В совокупности обе традиции служили институциональным исследованиям, выступали за обладание всей истиной и стремились к вечной справедливости. Но, вопреки ожиданиям, результат этого выступления, вкупе с первоначальным намерением метанарратива, оказался удивительной насмешкой над человеческой мыслью: разум был раздут до предела, а индивид исчез. В то время как наука шла семимильными шагами, в мире гуманитарных наук наметились застойные тенденции.

С точки зрения теории, марксистская философия с самого своего появления была посвящена критике гегельянской традиции мышления и идеологической традиции французского Просвещения. Высказывание Энгельса, содержащееся в его работе «Развитие социализма от утопии к науке», свидетельствует о единстве воззрений Энгельса и Маркса на обе вышеупомянутые традиции мышления: «Великие люди, которые во Франции просвещали головы для приближавшейся революции, сами выступали крайне революционно. Никаких внешних авторитетов какого бы то ни было рода они не признавали. <… > Все было подвергнуто самой беспощадной критике; все должно было предстать перед судом разума и либо оправдать свое существование, либо отказаться от него. Мыслящий рассудок стал единственным мерилом всего существующего. Это было время, когда, по выражению Гегеля, мир был поставлен на голову, сначала в том смысле, что человеческая голова и те положения, которые она открыла посредством своего мышления, выступили с требованием, чтобы их признали основой всех человеческих действий и общественных отношений». «Мы знаем теперь, что это царство разума было не чем иным, как идеализированным царством буржуазии. <…> Государство разума, – общественный договор Руссо, – оказалось и могло оказаться на практике только буржуазной демократической республикой». В «Критике гегелевской диалектики и философии вообще» и в «Критике французского материализма» Маркс проследил как естествознание сольется с наукой о человеке в единую науку, посвященную изучению каждого человека как личности. Таким образом, и марксистской, и постмодернистской скептичности и критике в адрес метанарратива были присущи общие черты и еще одна особенность – ориентация на постмодерн.

Обе доктрины – как марксистская философия, так и постмодернизм – представляли собой критику модерна и его негативных эффектов.

Постмодернизм символизировал «логику непрерывного преобразования капитализма» и выделял оттенки кризисов, возникающих в ходе непрерывных преобразований («кризис нарратива»[63]63
  Перед модернистами стояла проблема формы повествования и нахождения адекватного языка для репрезентации внутреннего мира субъекта, а постмодернизм ставил под сомнение само повествование и возможность найти новый язык.


[Закрыть], «кризис репрезентации»[64]64
  Кризис репрезентации – потеря веры в репрезентативность языка, в его соответствие описываемым феноменам.


[Закрыть], «кризис легитимации»[65]65
  Кризис легитимации – утрата в новую эпоху оправданий трудностям и жертвам, понесенным во имя развития общества, модернизации.


[Закрыть]).

А марксизм вскрыл эту логику, начавшуюся еще на раннем этапе развития капиталистического строя, и к тому же с невероятной прогнозной точностью описал экономические, культурные и социальные кризисы, с которыми столкнется буржуазная эпоха: «Беспрестанные перевороты в производстве, непрерывное потрясение всех общественных отношений, вечная неуверенность и движение отличают буржуазную эпоху от всех других. Все застывшие, покрывшиеся ржавчиной отношения, вместе с сопутствующими им, веками освященными представлениями и воззрениями, разрушаются, все возникающие вновь оказываются устарелыми, прежде чем успевают окостенеть. Все сословное и застойное исчезает, все священное оскверняется».

В связи с этим Лиотар считал, что Маркс глубоко понимает феномены модерна и постмодерна. Получив это марксово откровение, некоторые постмодернисты начали изучать результаты вышеописанных переворотов. Белл подвергал резкой критике расползание «профанации духовной культуры», Бурдье[66]66
  Бурдье, Пьер (1930–2002) – французский социолог, философ, культуролог, автор философской теории действия.


[Закрыть] анализировал высокоразвитые механизмы «поля производства культуры», Гидденс[67]67
  Гидденс, Энтони (р. 1938) – английский социолог, создавший теорию структурации, в которой пытался преодолеть двойственность социологических подходов к анализу общества.


[Закрыть] досконально исследовал «неопределенность знаний» и ее последствия. В процессе формирования этих воззрений постмодернизм лицом к лицу столкнулся с кризисом современного капитализма, по поводу которого позже удивленно причитал о «децентрализации», «разрушении основы», «деструкции разума», «конце человечества». У марксистских и постмодернистских рассуждений о «логике непрерывного преобразования капитализма» и ее значении в контексте кризисов существуют общие черты. Кроме того, и для тех, и для других рассуждений в одинаковой мере характерна постмодерная направленность.

Кризисное сознание тесно связано с вопрошающим и критическим сознанием. Как для марксизма, так и для постмодернизма характерна проблематологическая специфика. «Всякая действительность разумна», – совершенно не марксистский образ мыслей. Говоря о связи философии с духом эпохи, Маркс подчеркивал, что «вопрос – это девиз (времени)», и считал, что вопрос гораздо значимее, чем ответ: «Всякий вопрос, выдвигаемый временем, имеет общую судьбу со всяким вопросом, который является по своему содержанию правомерным и, следовательно, разумным: основная трудность здесь не ответ, а вопрос». Опираясь на такое вопрошающее сознание, Маркс упорно не стремился «догматически предвосхитить будущее», а желал «только посредством критики старого мира найти новый мир». Иными словами, весь фокус марксистской философии сосредотачивался на проблеме существования современного общества. Здесь же кроется и суть критики, которой в марксизме придавалось большое значение.