Текст книги "Тень в зеркале"

– Да нет, как-то не думал, – ответил Лиан. – Я знаю, что это маленькая вещица, которую легко спрятать.

– Магрета решила, что, если за нами будет погоня, она спрячет Зеркало у себя, а я только сделаю вид, что сбежала с ним, чтобы отвлечь вельмов. – Карана старалась не смотреть Лиану в глаза. Она села и обхватила голову руками, словно с трудом сдерживая слезы. – У меня… У меня его… – Ее маленькое ушко, выглядывавшее из-под волос, стало пунцовым.

Что же она пыталась внушить Лиану? Что на самом деле Зеркала у нее нет? Ей, конечно, удалось заронить в его душу крупицу сомнения, ведь он привык взвешивать малейшие детали, пытаясь любой ценой понять, что правда, а что ложь. Но теперь он стоял на перепутье: профессиональный долг летописца докопаться до правды боролся у него в сердце с преданностью другу. Карана никогда не бросала его в беде, была к нему добра и доверяла ему! Лиан решил, что больше не станет ее судить. Что бы она ни сделала, он не будет оценивать правильность ее поступков и никогда не поставит под сомнение ни одно ее слово. Он постарается всегда вести себя так, чтобы ей больше не пришлось ему лгать.

Лиан встал на колени перед Караной и приложил палец к ее губам.

– Молчи! – сказал он. – Я больше не буду ни о чем тебя спрашивать.

– О, Лиан! – воскликнула Карана, обняв его за шею и уткнув мокрое от слез лицо ему в плечо. – Я не заслуживаю такого…

– Тсс! – ответил он, обнимая ее еще крепче.

Через некоторое время Карана подняла голову, грустно улыбнулась Лиану и пригладила взъерошенные волосы у него на лбу.

– Из-за меня ты попал в страшную переделку. Они казнят нас обоих.

Лиан старался отвлечься от этой мысли.

– Что ж, придется придумать какой-нибудь способ их провести! – сказал он, встал и ушел на кухню, откуда скоро вернулся с чашками и горячим чайником.

Он разлил чай, Карана взяла чашку обеими руками и с закрытыми глазами стала отпивать горячий напиток маленькими глоточками. Лиан не притронулся к своей чашке, он сидел и наблюдал за струйкой пара, поднимавшейся от чая. Ведь он просто храбрился, а на самом деле даже представить себе не мог, как провести аркимов! Вскоре Лиан уже лежал в полной темноте у себя на постели, обдумывая и отвергая один план за другим, пока не провалился в тревожный сон.

25
Нечеловеческие узы

«На этот раз я не буду кричать! – сказала себе Магрета, когда старик вернулся с орудиями пытки. – Не доставлю им такого удовольствия!» Магрета наблюдала краем глаза за стариком, который приближался, позвякивая чудовищными приспособлениями. Магрета схватилась за металлическую решетку и сжала ее с такой силой, что из-под ногтей стала сочиться кровь. «На этот раз не закричу!» Железо вонзилось в ее тело. Она заорала.

Магрета не сразу поняла, что больше не кричит. «Почему же мне не больно?» – подумала она как во сне, совершенно не чувствуя своего тела. Она открыла заплывшие глаза и сразу же ощутила боль, но это была тупая, ноющая боль от сотен старых ранок на ее теле. У нее перед глазами снова куда-то проплыл и исчез старик. Магрета повисла на запястьях, привязанных к решетке. Ее окатили холодной водой из ведра, от которой раны стало саднить. Струйка воды со лба стекла ей на нос. Магрета слизнула воду с губ. Вода была восхитительно холодная, но солоноватая и не утоляла жажду. Ремни на запястьях и лодыжках подтянули. Магрета успела заметить чьи-то костлявые руки с пучками рыжей шерсти между узловатыми пальцами. Потом появилась Вартила.

Магрета вспомнила, как проклятая вельмиха твердила своим соплеменникам, тащившим ее сюда связанную и с заткнутым ртом: «Не давайте ей очухаться! Режьте ей тело, потом терзайте мозг, потом – снова тело! Она очень сильна, и боль только закалит ее волю. Поосторожнее с ней, она очень опасна! Привязывайте покрепче! Почаще проверяйте, не ослабли ли ремни!»

Вартила недооценивала Магрету. Два вельма уже лежали без чувств на полу, но Магрете от этого легче не стало. Любое сопротивление только распаляло свирепых палачей.

Сначала Вартила пыталась заставить Магрету признаться, кто она такая.

– Кто ты? Как тебе удалось справиться с хозяином? Почему ты не боишься нас, вельмов?! Ну почему же тебе не страшно?! Кто ты такая?! – визжала Вартила в припадке ярости.

Магрету продолжили пытать, но пытка стала гораздо страшнее. Ее снова и снова спрашивали о Каране.

– Кто она такая? – шипели вельмы. – Почему нам ее никак не поймать?! Где эта жалкая девчонка научилась устанавливать мысленный контакт? Ты-то этого не умеешь! Мы тебя проверяли.

«Наверно, ничего страшного, если я скажу им, что она из коренного сантенарского рода, но мать ее отца была аркимкой. Ведь это же не секрет!» – подумала Магрета, ничего не соображая от боли.

Реакция вельмов была страшной и совершенно неожиданной.

– Так значит, она двоекровница! – воскликнула Вартила. – Вот и прекрасно, теперь я знаю, что с ней делать!

Она громко окрикнула других вельмов, которые тут же появились на ее зов. Вельмиха отдала им какие-то приказы, и они умчались прочь.

Вартила подошла к Магрете, ощерившись в улыбке.

– Умница! Теперь благодаря тебе мы расправимся с твоей подружкой. Никуда она от нас не денется! Мы нагоним на нее такого страха, что у нее отнимутся руки и ноги, а голова перестанет работать. Она будет сидеть и ждать, пока мы сами за ней не придем!.. Но продолжай, раз уж начала, ведь тебе есть что нам рассказать, а?

Магрете некогда было удивляться реакции вельмов на известие о происхождении Караны, некогда было думать и о собственной участи, потому что теперь началась самая страшная пытка.

Вартила положила руку на обнаженное плечо Магреты, которая вновь почувствовала, как в ее мозг проникают невидимые щупальца. Ощущение было столь ужасным, что девушка предпочла бы смерть этой страшной и унизительной процедуре. Но пока ее не собирались убивать. Магрета попыталась вспомнить недавнюю страшную, обжигающую боль и сосредоточиться на этой боли, чтобы рассудок не вышел из повиновения. Пусть бы ее тело пронзила сотня железных шипов, лишь бы голову оставили в покое! «За что же ты меня так?!» – мысленно взывала она к Иггуру. В редкие минуты просветления Магрету мучил страх за участь Караны.

– Я все скажу! Все! – закричала почти впавшая в беспамятство Магрета.

Она снова и снова выкрикивала эти слова, пока силы не покинули ее, а потом только хрипела и шептала их. Но пытка прекратилась только тогда, когда у нее не стало сил даже шептать. В сыром, напоминавшем пещеру помещении, где мучили Магрету, воцарилась гробовая тишина. Магрета открыла рот, но не смогла издать ни звука. Она напряглась, ожидая, что сейчас вновь появится старик с железными щипцами, но его не было поблизости. Потом со стороны входа раздался какой-то странный хрип. Привязанная к решетке Магрета стала извиваться, судорожно стараясь повернуть голову и посмотреть туда, откуда он доносился. То, что она там заметила, настолько поразило ее, что она зажмурила глаза, а когда снова их открыла, зрелище, представшее ее взору ранее, не исчезло. Значит, ей не померещилось!

Магрета увидела невысокую женщину, которая будто плыла над полом в ореоле развевающихся светлых волос. Ее кожа была такой тонкой, что казалась прозрачной. Из ее простертой вперед руки били лучи яркого света. Женщина описала полукруг в воздухе, направляя лучи по очереди на обоих вельмов. Они бросились было на нее с яростными воплями, но, попав в круг света, начали совершать бессмысленные телодвижения, а потом рухнули на пол. Вартила согнулась пополам и нырнула вперед, с размаха врезавшись лбом в каменный пол.

Луч скользнул по Магрете. Она погрузилась в водоворот тьмы, а перед глазами у нее поплыли красные круги. Водоворот подхватил ее и понес куда-то, но потом тьма отступила, и к Магрете вернулось зрение. Женская фигура приблизилась и проскользнула за спину к Магрете, у которой с рук и ног пали путы. Магрета спустилась вниз по решетке, но ее подхватили за талию и положили на пол. Она закрыла глаза и почувствовала чье-то прикосновение к своему плечу. Магрета напряглась и услышала, как чей-то бесстрастный голос, совсем непохожий на бульканье вельмов, проговорил: «Выпей вот это!» Ей помогли сесть. Она хотела потянуться за сосудом, но руки не слушались ее. К губам Магреты поднесли чашу с густым ароматным питьем, сразу согревшим ее. После нескольких глоточков Магрета оттолкнула чашу и приоткрыла глаза.

– Феламора! – прошептала она, силясь улыбнуться. – Как же ты добралась сюда так быстро?!

– Я выехала из Сета тебе навстречу и по пути узнала, что тебя схватили, – серьезно ответила Феламора негромким хриплым голосом, помимо которого ничто не выдавало ее волнения. Она, наверно, совсем выбилась из сил, если позволила себе обнаружить перед Магретой усталость. – Я все расскажу тебе позже. Мы должны немедленно уходить. Ты можешь идти?

– Мне надо немного прийти в себя.

Феламора растирала Магрете ноги, пока по ним снова не побежала кровь. Магрета же лежала неподвижно, разглядывая свою госпожу: ее глубоко посаженные золотистые кошачьи глаза, гладкую, как полированное дерево, почти прозрачную кожу, сквозь которую просвечивали кости, розовые мышцы и голубая сетка вен. Именно своей кожей феллемы больше всего отличались от коренных сантенарцев, но они скрывали ее под одеждой или слоем пудры и румян. Черты лица Феламоры были тонкие и идеально правильные, как у статуи, но напоминали застывшую маску, и Магрета понятия не имела, что сейчас творилось в голове у Феламоры, обнаружившей признаки волнения только при виде израненного тела Магреты.

– За что они тебя так? Знай я об этом раньше, они так легко не отделались бы!

– Я и сама не понимаю! – Магрета тихо плакала от боли. – Они возненавидели меня с первого взгляда.

Феламора наклонилась над распростертыми на полу телами вельмов и начала снимать одежду с самого маленького из них. Вскоре она подошла к Магрете с его сапогами, одеждой и нижним бельем.

– Я не стану надевать их белье! – с отвращением воскликнула Магрета, но не стала сопротивляться, когда Феламора помогла ей надеть верхнюю одежду. В этот момент она впервые заметила, что у Феламоры немного трясущиеся старческие руки. Сапоги были очень высокими и узкими и сразу стали жать Магрете ноги. Грубая ткань одежды натирала ей спину и бедра, покрытые ранами.

– Как это ты их? – спросила Магрета, разглядывая тела вельмов. – Что у тебя было в руке?

– Сколько раз я тебе говорила, что надо знать слабые стороны врага! Да будет тебе известно, что вельмы приходят в ужас и падают в обморок, стоит нам просто начать отводить им глаза. Впрочем, расправиться со всей этой бандой было нелегко даже мне… И заметь, я сделала это голыми руками! Я просто внушила им, что держу какое-то страшное оружие, чтобы как следует их напугать. Допей, и боль почти пройдет. Сейчас некогда заниматься твоими ранами, сначала надо убраться подальше отсюда. – Феламора помогла Магрете встать.

Магрета чувствовала себя смущенной и растерянной. Феламора никогда не проявляла к ней такой нежной заботы. Как было приятно опереться на чью-то руку, слушаться кого-то, а не командовать другими, сбросить с плеч заботу о принятии решений! Однако долго так продолжаться не могло.

– Ты проникла в библиотеку? Зеркало там? Магрета остановилась как вкопанная.

– Неужели тебе ничего не известно?! Зеркала в Фиц Горго уже нет. Карана сбежала с ним несколько недель назад. Она должна была принести его в Сет.

– Карана? Эта чувствительница?!. Ты набитая дура, Магрета! Я же велела тебе все сделать одной! Лучше бы ты здесь вообще не появлялась!

Упреки, чувство своей никчемности и беспомощности – к этому Магрете было не привыкать. Как невыносимо тяжело служить такой госпоже, как Феламора, которой ничем нельзя угодить! Но это было еще не все. Лампа, горевшая у двери, осветила лицо Магреты.

– Что с твоими глазами? – прошептала Феламора. – Ты что, не принимала калаш?! Я же тебе приказала! Почему ты меня ослушалась?!

– У меня отняли все, – начала оправдываться Магрета. – А что такое с моими глазами? Я не смотрелась в зеркало с тех пор, как меня схватили.

– У них изменился цвет. Теперь они темно-синие. Неужели он тоже это заметил?! – Феламора отвернулась, быстрыми шагами прошла в центр комнаты, схватилась руками за прутья решетки, на которой пытали Магрету, и замерла, понурив голову.

Магрета следила за ней. Она знала Феламору уже очень давно, но никогда еще не видела ее такой удрученной, озабоченной, почти раздавленной. Обычно Феламора, когда ей это было нужно, умело скрывала свои настоящие чувства.

– Я должна еще кое в чем тебе признаться, – с дрожью в голосе проговорила Магрета. – Наверно, это самое страшное… Когда Иггур поймал нас… – Она не смела продолжать, но потом взяла себя в руки. – Когда Иггур поймал нас, он стал выпытывать, кто нас послал.

Феламора замерла, плотно сжав губы, превратившиеся в тонкую белую полосу.

– Ты не назвала ему мое имя! Ты не посмела бы это сделать!

Магрета была так напугана, что ее язык едва ворочался, но скрыть произошедшее…

– Я ему ничего не сказала, – прошептала она. – Даже когда он обрушил на нас всю силу Тайного Искусства! Карана тоже сопротивлялась что было сил. Но он, конечно, намного сильнее ее, и она назвала твое имя.

– И откуда же она обо мне узнала? – невозмутимым ледяным тоном спросила Феламора.

Магрета судорожно схватила ртом воздух.

– Однажды вечером по пути в Фиц Горго из Караны полезли ее страхи. Наверно, ей было очень плохо и страшно. И тогда я, то есть мы стали пить вино, чтобы хоть как-то ее успокоить. Я выпила слишком много и проговорилась. Прости меня, пожалуйста!

Магрета сжалась в комок, ожидая, что Феламора в припадке ярости тут же сотрет ее в порошок, но ничего подобного не произошло. Феламора вообще ничего не сделала и не проронила ни слова, а просто стояла с отсутствующим видом, так что Магрета даже засомневалась, поняла ли она ее слова. Наконец Феламора произнесла очень спокойным и ровным голосом:

– Почти триста лет я пользовалась чужим именем. Никто не знал, что Феламора еще жива. С тех пор как я вступила в смертельную схватку с Ялкарой и изгнала ее с Сантенара, никто больше обо мне не вспоминал. Я лелеяла свою тайну, открыв ее только одному существу, созданному, выпестованному, выкормленному и обученному вот этими руками. И теперь это существо продало меня с легкостью, с какой уличная девка продает свое тело. В глазах Феламоры был не гнев, а горечь.

– Феллемы слабы. Планы, вынашиваемые мною на протяжении долгих лет, зиждились на тайне моего существования. Никому не было известно обо мне, кроме моего собственного народа и тебя. Но ничто не заставило бы феллемов выдать мою тайну, как ничто не заставило тебя ее сохранить!

– Мы подружились с Караной! Я доверяла ей! Она была мне нужна! Мне было бы не справиться с Иггуром в одиночку! – воскликнула Магрета. Разверзнись сейчас у ее ног пропасть, она с радостью бросилась бы в нее, лишь бы положить конец этому разговору.

– Зачем тебе дружба, когда у тебя есть долг?! Ни один друг не принесет такой радости, как чувство исполненного долга! А ведь я предупреждала тебя не связываться с ней! Если я поймаю Карану, сверну ей шею! – Внезапно в голову Феламоры пришла новая мысль. – А вельмы? Они тоже обо мне знают?

– Нет! Клянусь, нет! – поспешила ответить Магрета. – Они дважды пытали меня, но я ничего им о тебе не сказала. А Иггур вообще ничего с ними не обсуждает. После моего появления он и вельмы не очень-то доверяют друг другу. Они ненавидят меня лютой ненавистью или инстинктивно боятся. Я видела страх у них на мордах.

В гневе Феламора была ужасна.

– Теперь от тебя еще меньше проку, чем раньше, но мне некогда готовить нового помощника. Таллалам зовет нас! Родина ждет нашего возвращения. Я должна преодолеть Преграду! И я ее преодолею! Но сначала я должна завладеть Зеркалом! В этом тоже мой долг, страшный и мучительный!.. И все же, – продолжала Феламора тихим голосом, – решение принято. Я отведу феллемов домой! Любой ценой я сделаю это, ведь феллемы – это я!

Она быстро подошла к цеплявшейся за створку двери Магрете. Тон Феламоры изменился, став обыденным и деловым, словно все только что сказанное утратило всякое значение.

– Ну что же, придется менять планы, а времени в обрез. Нужно немедленно уходить. К рассвету мы затеряемся в болотах. В лодке я дам тебе калаш, а пока не поднимай ни на кого глаз. Лучше бы их никто не видел, хотя, наверно, прятать их уже поздно. Шевелись! Даже мне не спрятать тебя среди бела дня!

Магрета, снедаемая чувством вины и стыда, тяжело страдавшая от сознания своего ничтожества, а также от многочисленных ран, так и не поняла, каким образом Феламора сумела той ночью вывести ее незамеченной из Фиц Горго. Стоило им отойти на сотню шагов от крепости, как у Магреты заболело все тело, от слабости у нее подкашивались ноги. Наконец они с Феламорой добрались до леса. Пройдя пол-лиги среди деревьев, они подошли к тростнику, в котором Феламора оставила свою плоскодонку. Она затащила в нее ничего не соображавшую Магрету, взяла шест и направила лодку в глубь болот.

Наступил рассвет. В тот день Иггур отправился к себе в кабинет позднее обычного. От недостатка сна у него под глазами появились глубокие тени, лицо осунулось. Он понял, что не может принести Магрету в жертву своим амбициям. Какой же он подлец! Как он мог отдать ее вельмам?! За какие-то полтора месяца пребывания Магреты в Фиц Горго из-за нее он почти утратил интерес к своим планам, которые вынашивал десятилетиями.

У дверей кабинета он остановился как вкопанный. Где же стража?! Внутри он увидел два тела. Что это?! Неужели они заснули на посту?! Нет! Их чем-то одурманили! Иггур почти сразу почувствовал пьянящий запах какого-то зелья. Он бросился к клетке Магреты, увидел приоткрытую дверь, стол и опрокинутый стул. Одежда Магреты аккуратно висела на другом стуле. Ее сапоги стояли рядом с кроватью. У Иггура замерло сердце.

Значит, вельмы пришли за ней ночью! И почему он только не пришел проведать ее после полуночи?! Иггур ринулся вниз по лестницам туда, где жили вельмы. Так быстро он, пожалуй, ни разу не бегал за последние пятьдесят лет. Магреты там не было. Он начал осматривать одну за другой подземные темницы и наконец нашел ту, в которой пытали девушку.

Стоя в дверях, Иггур изучал представшую перед его глазами картину: пустую решетку посреди комнаты с расстегнутыми ремнями, покрытый запекшейся кровью пол. Старый палач лежал возле решетки среди своих инструментов. Остальные вельмы в разных позах около двери. Иггур присел возле того, кто оказался ближе к нему. Вельм был в сознании, но не мог двигаться.

С решетки свисала длинная прядь темно-каштановых волос. Иггур отцепил ее и рассеянно сунул в карман. На полу он увидел чашку, понюхал ее, окунул палец в оставшуюся жидкость. В голове у него зашевелились давнишние, почти забытые воспоминания.

«Она убежала, – подумал он. – За ней пришла Феламора». Он закрыл дверь в камеру пыток и медленно поднялся в кабинет. Как тут пусто и холодно! И как он раньше этого не замечал?!

Некоторое время Иггур сидел за рабочим столом. Неужели он по ней скучает?! Никогда прежде ни к кому он не испытывал таких чувств. Что же теперь делать? Вельмы не справились с Феламорой и не сумели поймать даже Карану. Кому же теперь ловить Магрету в болотах Ориста?! Разве что ему самому! Но он не был уверен в том, что справится с Магретой за пределами Фиц Горго.

Впрочем, Магреты больше нет! Ее надо забыть! Как же ей удалось околдовать его так, что он позабыл все свои планы?! Иггур знал, что тем или иным путем Карана будет пробираться в Сет. Значит, Магрета с Феламорой отправятся туда же. Он вскочил на ноги и дернул за шнур. К тому моменту, как появился слуга, он уже с головой ушел в изучение карт и бумаг на рабочем столе.

– Собрать всех моих генералов! – воскликнул он, лихорадочно строча приказы. – Мы выступаем на восток. Позвать сюда вельмов! Дам им последнюю возможность смыть позор, которым они себя запятнали!

Но все это время у него перед глазами стояло лицо Магреты.

26
Суд

Карана встрепенулась. Ей в голову пришел план, настолько рискованный, что при мысли о нем у нее подгибались колени. Девушка прокралась к комнате Лиана и заглянула в нее. Лиан лежал на боку. Свет из-за приоткрытой двери падал ему на лицо: он спал. Карана прикоснулась пальцами к его лбу, но он даже не пошевелился. Девушка осмотрелась в поисках подходящего предмета. Что бы такое взять? «Аркимские сказания»? Нет, для этого дела они совершенно не годятся! Толку от них было бы не больше, чем от Кривого Зеркала! Но Каране обязательно нужно было найти что-то, с чем Лиан никогда не расставался.

Она вспомнила о небольшом нефритовом амулете, который Лиан носил на серебряной цепочке. Карана осторожно расстегнула ему рубашку. Его кожа была такая гладкая, что ей захотелось ее погладить. Она нашла застежку и сняла цепочку с Лиана, который перевернулся во сне на другой бок. Карана посмотрела цепочку на свет, а потом опустила себе на ладонь, где она осталась лежать маленькой серебряной змейкой. После этого девушка выскользнула из комнаты и затворила за собой дверь.

Заперев свою комнату на ключ, Карана сняла сапоги, поджав ноги, села на пол и медленно склонилась головой на руки, постаравшись забыть об окружающем мире. Амулет согрелся у нее в ладонях. Перед мысленным взором Караны пронеслось видение бури над развалинами. Она увидела распахнувшуюся дверь и Лиана с окровавленным лбом, увидела, как он споткнулся и скатился к ее ногам. Карана отогнала этот образ. За ним последовали другие: Лиан, снедаемый страхом высоты, пробирающийся по карнизу над пропастью; Лиан, с растерянным лицом разговаривающий с Раэлем у ворот Шазмака; Лиан, ошеломленный и что-то бормочущий под воздействием колдовства Эмманта. Карана отогнала и эти воспоминания.

Других видений не последовало, лишь монотонно гудел за окном ветер. Пустота испугала Карану, но она сумела взять себя в руки. Наконец где-то на краю ее сознания стал медленно проступать образ, который она искала. Она изо всех сил сжала амулет. Неотчетливый образ становился все яснее и яснее, и наконец Карана узнала в нем спящего в соседней комнате Лиана, погруженного в сны об аркимских Преданиях.

Карана не стала вмешиваться в его сновидения. В своих мыслях она обратилась к завтрашнему дню. Она ужасно боялась Тензора! Сочти он, что она что-то знает о Зеркале, ему ничего не стоило сломить ее волю, завладеть Зеркалом и использовать его. Карана вспомнила страшный сон о разрушении Шазмака. Очевидно, гораздо раньше, чем аркимский город превратится в руины, не станет ни ее самой, ни Лиана! Карану обуял страх, становившийся все сильнее и сильнее, наконец у нее в ушах зазвучали истошные вопли ужаса.

Карана снова сосредоточилась на Лиане. Теперь ему снился суд над ним с Караной под председательством Тензора. Лиан тоже боялся, хотя его страх и был совсем нормальным, здоровым и совершенно непохожим на панический ужас, которым только что чуть не захлебнулась Карана. Девушка попробовала внушить Лиану, что он видит, как она корчится от страха. Наконец их чувства соприкоснулись, и Карана посетила во сне Лиана, чтобы вплести в его страх нити своего, в сущности, правдивого, за исключением нескольких на первый взгляд незначительных подробностей рассказа: «Магрета взяла меня в Фиц Горго, потому что ей нужна была чувствительница, которая поддерживала бы ее своей силой. Я отправилась с ней, не представляя, что именно она разыскивает. Магрета сказала мне лишь, что речь идет о какой-то древней и ценной вещи. Даже когда я держала в руках то, за чем она охотилась, я не поняла, что это такое, а Магрета ничего мне не объяснила. Мне удалось скрыться, а Магрету схватили. На озере Нейд я передала Зеркало другому человеку и в качестве приманки для вельмов пустилась в бегство на север. Только много недель спустя я узнала, что мы похитили Арканское Зеркало».

По мере того как Карана излагала эту историю, Лиан переживал ее во сне. Он вместе с Караной окунулся в ледяную воду подземелий Фиц Горго, в ошеломлении наблюдал за схваткой Магреты с Иггуром. Он был рядом с Караной, когда та в ужасе бежала по болотам Ориста и когда передавала Зеркало какому-то человеку рядом с полуразрушенным причалом на озере Нейд. Лиан присутствовал при предательстве проводника и видел неутомимо преследовавших Карану вельмов. Он снова слышал ее ночной призыв о помощи в Туллине. Вот что приснилось той ночью Лиану помимо его многочисленных неудач и промахов.

А Карана продолжала возбуждать образы в его дремавшем сознании. Вот они вместе стоят перед мостом, ведущим в Шазмак. Вот получают разрешение остаться в городе. Все это Лиан вновь пережил во сне, полностью поверив в то, что, отправляясь за Зеркалом, Карана не имела ни малейшего представления, куда и зачем она идет, а отдавая его в чужие руки, не знала, что это за вещь, и в то, что сейчас она не испытывает ничего, кроме стыда и страха.

Карана сделала свое дело. Теперь будь что будет! Ничего лучше придумать она не смогла! Лиана посетили новые сны, а Карана позволила его образу сжаться до размеров булавочной головки и упрятала его куда-то далеко на задворки своего сознания. Она медленно подняла голову, ее руки и ноги затекли. Карана с трудом поднялась с пола и проковыляла к окну. Цепочка с амулетом выскользнула у нее из ладони и упала на пол рядом со столом. Девушка оперлась на подоконник. Стекло снаружи обледенело. Карану стало тошнить, острая боль пронзила глаза. Звезды на небосклоне закружились в бешеном танце, и девушка рухнула без чувств на пол.

На следующее утро Лиан, пробудившись от необычно крепкого сна, понял, что так ничего дельного и не придумал, сварил кофе, положил на поднос кусок сладкого пирога и постучал в дверь к Каране. Ответа не последовало. Дверь была заперта. Это что-то новенькое! Лиан поставил поднос на стол в своей комнате, взял дневник и начал перечислять на чистой странице все возможные действия в данной ситуации, потому что с пером в руке ему всегда лучше думалось. Внезапно во входную дверь кто-то громко постучал. Лиан отставил чашку с кофе и пошел открывать. На пороге он увидел высокого крепкого мужчину с черными волнистыми волосами, окладистой черной бородой и типичным для аркима хмурым лицом. Он был одет с головы до ног во все серое.

– Мое имя Тензор, – сказал он. – Я вернулся с востока на заседание Аркимского Совета. А ты – Лиан, мастер-летописец из Чантхеда?

Вид Тензора вызвал у Лиана вполне понятную робость, язык ему почти не повиновался, но он все-таки умудрился подтвердить предположение относительно своей личности.

– Я хочу, чтобы ты выступил на суде над Караной из Баннадора. Она обвиняется в измене. Ты согласен?

Лиан поперхнулся, у него подкосились ноги.

– Согласен, – пробормотал он, цепляясь за дверную ручку, чтобы не упасть.

– Вот и хорошо. По результатам суда тебе тоже может быть предъявлено обвинение… Карана у себя?

Лиан кивнул. Язык его больше не слушался.

– Я могу войти?

Лиан понимал, что этот вопрос задан лишь из приличия, и ему почему-то ужасно захотелось плюнуть Тензору на начищенный до блеска сапог. Но вместо этого он посторонился.

В сопровождении Эмманта и еще пятерых аркимов Тензор широкими шагами пересек комнату. Бледный как смерть Раэль постучался к Каране. Ответа не последовало. Он постучался еще раз и взялся за ручку, но дверь не поддалась.

– Нам придется выломать дверь, – сказал Лиану Тензор.

– Ломайте, – едва слышно прошептал тот.

Дверь выломали и положили в сторонке. Карану нашли там, где она ночью лишилась чувств. Лиан подбежал к девушке. В этот момент она подняла голову и осмотрелась. При виде Тензора она нахмурилась, но тут же снова опустилась без сил на пол.

Тензор наклонился над ней и осторожно погладил по лбу, откинув с него рыжие кудри.

– Ах, Карана, Карана! Что же ты наделала?! – проговорил он печальным голосом. – Ведь ты была нашей надеждой и отрадой! Не думал я, что доживу до этого дня!

– Зачем ты рассказал обо мне Эмманту?! – гневно прохрипела Карана. – Как ты мог так со мной поступить?!

Лицо Тензора будто окаменело, и на мгновение он опустил глаза.

– Мне нелегко далось это решение, – сказал он, – но по-другому было нельзя.

Он еще несколько мгновений посидел рядом с Караной, не произнося ни слова, потом встал и сухо сказал:

– Карана Элинора Мелузельда Ферн из Готрима. Я приказываю тебе выступить перед судом Аркимского Совета и попытаться опровергнуть предъявленное тебе обвинение в том, что ты не оправдала доверия аркимов и предала их великую цель, похитив в Фиц Горго у Иггура принадлежавшую некогда аркимам, потерянную и давно разыскиваемую ими драгоценность, Арканское Зеркало, каковое ты и намеревалась отнести Мендарку, Магистру Великого Совета Игадора. Будешь ли ты защищать себя и честь своего рода?

Карана очень удивилась.

– Мендарку? – прошептала она. – При чем тут Мендарк?

– А при том, что тебя сопровождает человек Мендарка. Карана не нашлась, что ответить.

– Так ты будешь защищать честь своего рода?

– Буду, – еле слышно прошептала Карана.

– Тогда пойдем! – резко сказал Тензор. – В мире зреют большие перемены. У нас мало времени.

Он дал знак двоим аркимам, которые взяли Карану под руки и медленно повели к двери. Не успевшая даже обуться, девушка с трудом волочила ноги, ее рука в гипсе напоминала сломанное птичье крыло. За ней шел Раэль с посеревшим лицом. Потом – Лиан, который так переживал за Карану, что у него свело судорогой желудок: еще немного – и его вытошнило бы и он осрамился бы на глазах у собравшихся. За ними медленно последовали все остальные аркимы, кроме Эмманта, который задержался в комнате, потому что его зоркие глаза заметили что-то сверкавшее на полу у окна. Он наклонился, подобрал с пола амулет на цепочке, сунул его в карман и выскочил вон.

Несмотря на спешку, о которой говорил Тензор, суд начался только в середине дня. Он проходил в круглом зале с высоким куполом. На стенах были изображены виды Аркана: железные башни на горных отрогах, выглядевшие так, будто они были сделаны изо льда, горы, покрытые желто-зеленым и красным снегом, заросли спутанной и изломанной виноградной лозы с черными листьями. Купол должен был напоминать зеленоватое небо далекой родины аркимов, на котором взошла оранжевая луна. Зал тускло освещался подвешенными под сводом желтыми шарами.

Лиан вошел в зал через заднюю дверь. Пол спускался вперед уступами, сиденья были только на самых нижних из них. Напротив мест для зрителей находился невысокий помост, на котором полукругом стояло несколько железных стульев аркимской работы с витыми спинками. Немного в стороне от образованного стульями полукруга Лиан увидел каменный пьедестал, окруженный винтовой лестницей из черного металла, насчитывающей двадцать ступенек. Пьедестал венчала площадка из металлического кружева, огороженная перилами из мрамора с красными прожилками. На этой площадке, цепляясь за перила, чтобы не упасть, стояла Карана. Снизу она выглядела очень маленькой, несчастной, испуганной и виноватой.