Текст книги "Я сучка, столичная штучка"

Глава 26

Если бы каждая клиника была такой красивой, люди бы не боялись болезней. Боялись бы только умирать, а попадая в такую красоту кажется, что ты уже в раю. Овчинников сидел вместе со мной на оранжевом диване в квадратик и любовался этими кремовыми стенами, искусственными цветами и нюхал дорогой освежитель воздуха, который распыляли по всем коридорам автоматические распылители. Мы уже побывали на нескольких процедурах, ждем следующей. И всю дорогу мой босс от меня не отходит. Даже в туалет провожал. Теперь сидит, подпер мое плечо своим и ведет себя как истинный одуванчик. Вчерашние приключения кажутся настоящим сном, как будто все это мы вместе видели в каком-то популярном фильме. Все бы это было так, если бы от моих волос сегодня столь явно не тянуло гарью…

Зазвонил мой телефон. Совсем забыла про Антона, а он, похоже, обнаружил мое отсутствие на работе.

– Привет, – ответила на звонок, покосившись на босса. Он показал мне кулак. К чему бы это?

– Привет! Послушай! Это уже переходит все границы! Где ты опять пропадаешь? Ты на работу вообще заезжала? Полина! Ты совсем распустилась…

Антон говорил. Говорил… Говорил! И все никак не мог остановить поток своего праведного возмущения. Я могла сказать ему очень многое. Например то, что я не вижу смысла ходить на работу в последние дни своей жизни. Это ему она нужна, а не мне. А еще я могу сказать, что и прошлой ночью и сегодня днем, я неотлучно нахожусь на своей работе, лично ассистируя его любимому начальнику.

– Я боюсь за тебя, – наконец, сбавил тон он. Похоже, собрался перейти к главному. Так и получилось. – Кстати, Полина, давай сходим на этой неделе к нотариусу, пора проконсультироваться. Я звонил твоему врачу в любимой клинике Овчинникова, он сказал, что при таком образе жизни, на который сорвалась ты, он вообще ни за что не ручается. Ты же не хочешь, чтобы твоя квартира досталась государству. А я… я же тебя так люблю, я позабочусь о тебе и о твоем наследстве от родителей. Твое имущество останется в надежных руках.

Овчинников посмотрел на меня хмуро, он все слышал – телефон у меня дешевый и звук плохо настроен.

– Я бы ему х…й оторвал, – пробурчал босс раздраженно.

Я прикрыла ладонью микрофон и прошептала:

– У нас в туалете твоя фотка висит.

– В смысле? – Гриша, наверное, подумал, что ослышался.

– Антон – твой большой фанат, – подмигнула я боссу.

Горошин что-то еще говорил, но в этот же момент дверь в кабинет, перед которым мы оба сидели, открылась и симпатичная медсестра сообщила:

– Вы, Громова? Пожалуйста, проходите.

– Антош, слушай, я сейчас не могу говорить.

– Так, где ты, Полина? Я могу приехать, забрать тебя.

Ого! Он даже готов приехать за мной! Гроза будет…

– Нет, нет, прости. Я сейчас в клинике, у доктора.

– У какого доктора?! – взвизгнул мой гражданский муж. – Ты, ты в какую-то клинику пошла? Ты же не собиралась? Какой смысл по врачам бегать? Полина?!

– Антош, извини, – я поднялась с дивана, вложив руку в ладонь уже вставшего босса. – Мне действительно надо бежать, я перезвоню тебе потом. После процедур.

Через буквально час я уже забуду о своем обещании. Добрый бородатый доктор в белом халате, сообщит мне нечто весьма интересное…

– Как ничего не нашли?

Овчинников держал меня за руку. После полного обследования мы оба явились к доктору для того, чтобы услышать окончательный диагноз. Лично я ждала повторения своего приговора, а потому слова медика расслышала лишь с третьего раза.

– Вы уверены в этом? – босс повторил свой вопрос.

– Григорий Александрович, – доктор кивнул седой головой, – уверены на все сто процентов. Мы проверили и перепроверили. Даже предпосылок на рак нет. Легкий остеохондроз, скачок гормонов, и немного воспаленные гланды – это, пожалуй, все, что нам удалось найти. Полина Олеговна здорова. И будет жить, дай ей бог, еще очень долго.

– Как же так вы это увидели, а врачи в другой клинике нет? – Овчинников положил ногу на ногу и сжал сильнее мою руку.

– Признаться честно, я не знаю. Не могу сказать. Опухоль головного мозга последней стадии невозможно не увидеть. Это абсурд! Я бы даже попросил вас, Полина Олеговна, сообщить мне координаты того врача, боюсь, неправильный диагноз он мог поставить не только вам. Если вы не верите мне, господин Овчинников, вы можете перепроверить результаты в других клиниках. Но, повторяю вам, мы специализируемся на онкологических заболеваниях. К тому же, люди с такими диагнозами, смертельными, как вы сказали, не выглядят настолько здоровыми, как ваша спутница и наша пациентка. Поверьте, если бы у нее была онкология, изменения заметили бы даже вы. Речь сейчас идет о последней стадии, как вы понимаете. Должно было хоть что-то проявиться. Нарушения чувствительности или памяти, двигательные нарушения, ухудшение зрения и так далее. С вашей подругой вообще ничего не происходит. Нет симптомов, нет никаких подтверждений после осмотра и в анализах. Гистологическое исследование ничего не показало. О чем вы еще хотите побеседовать? Вы, лучше, Григорий Александрович, скажите, когда мы с вами начнем лечение? И у вас картина вполне позитивная, я в том плане, что у нас с вами очень большой шанс, если лечение начать прямо сейчас, на полное, стопроцентное выздоровление.

– Ага… – несколько заторможено кивнул мой босс. – Назначайте лечение, доктор. Я приеду, как только скажете.

– Ну и замечательно. А вы, Полина Олеговна, попейте витаминки и хорошенько выспитесь. В вашем положении…

Мы оба уже поднялись со своих кресел и оба одновременно остановились.

– В каком положении?!!

– Ну… – сконфузился доктор. – Мы пока смотрели… Я бы не брался утверждать… Но, если месячные в этот раз не придут, загляните к гинекологу. Могу посоветовать хорошего специалиста.

Так и держась за руки, оба на нетвердых четырех ногах мы вышли из кабинета врача. Коридор клиники теперь выглядел еще белее, чем до этого.

Я обронила вопрос, чугунной наковальней он упал с моих губ прямо на пол клиники.

– Интересно… тот мужик… Он… живой?

Глава 27

Этим же днем я сделала еще одно приятное открытие. Оказывается, получить неимоверный кайф в жизни можно не только от секса, не только от каких-то безбашенных поступков, но и от обычного сбора чемоданов.

Сбора чемоданов своего гражданского мужа! Как же много вещей у него накопилось! Все эти рубашки, галстуки, трусы, бабочки, носки… Да у него шмоток больше, чем у меня. Кто бы мог подумать? Я замучилась вытаскивать вешалки из его рубашек. В чемоданы запихала даже его грязные носки. Сбегала на кухню, нашла любимую кружку Антона – посудина отправилась вслед за остальным. Рамка с нашей совместной фотографией, с уродским золотым обрамлением, отправилась туда же.

– Так, кажется, все.

Придирчиво оглядела фронт работ. В дверях спальни показалась мужская голова в кепке с надписью «Ваши надежные двери».

– Хозяйка, работа закончена, новая дверь установлена.

– Это очень хорошо!

Я вытащила из заднего кармана джинсов приготовленные чаевые и вручила их мужичку. Тот обрадованно сцапал несколько тысяч и, откланявшись, вместе с помощником удалился.

– Э, подождите! – крикнула я им вслед, неожиданная мысль озарила мою абсолютно здоровую голову. – А вы… не могли бы за отдельное вознаграждение доставить по одному адресу несколько чемоданов и один пакет?

Мне не отказали. Тому, кто хорошо платит, отказывают редко.

Закрыв за ними новенькую дверь, я взяла на кухне капустный лист, отнесла его моему таракану и плюхнулась рядом на диван. Все. Прощай болезнь, смерть и прошлое.

Меня осенило, перевернуло и подбросило на ступеньках клиники. Когда мы выходили. Вдруг отступил страх. Вдруг отступила злость и все вокруг стало настолько светлым и приветливым. Я даже, мне так почудилось, увидела теплое летнее солнышко сквозь серые осенние облака.

– Поедем ко мне? – Гриша меня весело обнимал и улыбался. И это несмотря на то, что его диагноз никто не отменял и его лечение должно было начаться.

– Нет.

– В каком смысле, нет? – насторожился мой босс.

А я… Я внезапно увидела, что нет больше необходимости быть с ним рядом. К чему эта глупая месть Антону? Я буду жить и это главное. Антон… Если серьезно, за это время я успела перекипеть и переварить его измену. Пошел он к черту, терять на него драгоценную, такую сияющую жизнь! И Овчинников шел бы туда же. Босс никогда мне не нравился. Все это я делала только ради мести, а потом все переросло в какую-то жизненную необходимость и цель просыпаться каждое утро, а не покончить со всем и одним разом. Если подумать, теперь мы оба свободны. Его вылечат, мы оба сможем вернуться к той жизни, которой захотим жить. Овчинников будет развлекаться с моделями, и я найду себе развлечение.

– Гриша… Я не знаю, как сказать. Но… это все меняет. Нет больше необходимости в нашей свадьбе. Я сегодня же попрошу Антона съехать и вернусь на работу. Ты… ты не волнуйся, я буду ездить с тобой на все процедуры – в этом можешь на меня рассчитывать и это никак не отразится на моей работе. Тебя вылечат, и ты сможешь обо всем забыть. Найдешь себе девушку, женишься, у вас будут дети. Если ты не передумаешь, конечно.

Чем больше я говорила, тем больше хмурил брови мой босс. Но я продолжила.

– Я не хочу, чтобы ты решил, что я не благодарна тебе. Но какой смысл в моей яйцеклетке, если ты скоро будешь здоров?

– Ты может быть что-то не услышала, но он намекал на то, что ты беременна, – отрезал Григорий Александрович. – Громова, ты охренела?! Мы еще стоим на ступеньках клиники, а ты уже меня в жопу посылаешь?!

Я парировала. Кто-то же из нас должен был думать адекватно и не только сегодняшним днем.

– Я не охренела, Григорий Александрович. Доктор не уверен, а в остальном… Чуть позже вы согласитесь со мной. Все наши с вами решения были приняты в состоянии аффекта. Но если мы здоровы… то ситуация кардинально меняется.

Короче говоря, домой я добиралась на такси. Овчинников распсиховался и укатил на своей тачке один. Я понимаю его обиду, но более, чем уверена, что пройдет время, мы с ним съездим на лечение и он сам поймет, насколько мы в обычной жизни друг другу не интересны.

Теперь я сижу на диване, грызу вторую половину капустного листа и думаю о том, что теперь буду делать. Итак, что у нас в сухом остатке?

Во-первых, я не умираю.

Во-вторых, я выставила Антона и теперь являюсь свободной женщиной.

В-третьих… на моем банковском счету большая куча денег.

В-четвертых… я забыла об еще одном приятном факте. Я не только свободна, но и популярна. Из серой мыши я стала столичной штучкой. Кажется… Нет, я даже уверена, меня недавно приглашали на свидание все парни нашего офиса?

В-пятых. Беременность. На это я временно закрою глаза. Доктор сам был не до конца уверен, так что и я буду решать проблемы по мере их поступления. Даже если беременность существует – Антон точно не отец. Все время с Горошиным мы предохранялись, не время же было заводить ребенка. Единственный, с кем могло все случится – мой босс. А… и… короче, этот вопрос я пока все же отложу.

Мой телефон навязчиво массировал мне бедро. Звонки и сообщения от Антона разрывали его железные внутренности. Похоже, он получил свой багаж. Туда ему и дорога. Где-то там живет в палатке его любовница… Вот пусть туда и отправляется. А я… я еще и ремонт в своей квартире сделаю и в ближайшее время сюда ни одна мужская нога не ступит. Все! У меня тайм-аут на серьезные отношения.

Глава 28

– Гриша, чего ты так надулся? Что, болит?

– Ничего у меня не болит, Аделаида Родионовна, занимайтесь своими делами.

Я развалился на диване в зале и бессмысленно перещелкивал каналы на телеке. Звук выключил – слишком уж он меня раздражал. Если подумать, все раздражало. Телефон, с-сука, молчит. За окном уже вечер, а от нее ни сообщения, нифига.

– А ты мне не указывай. Ты своим девкам указывай, как правильно ноги раздвигать. Кстати, о них. Где твоя невеста-то? Сплыла уже?

Пробормотал, не отрываясь от своей медитации, в которую себя ввел, без конца нажимая пальцем на кнопки пульта.

– Сплыла…

Моя вредная домработница поправила подушку на соседнем диване и уселась напротив.

– А что ж так? Вроде бы ничего такая девочка была. На приличную похожа, хоть и без трусов тут бегала. Но к этому я уже привыкла, они у тебя все без комплексов. У этой по крайней мере хоть какой-то интеллект в глазах, к тому же характер.

– Она сама меня послала.

Аделаида Родионовна притворилась, что удивлена. Старая карга.

– Что ты говоришь?! Тебя послала? Разве тебя можно послать? Ты же миллиардер!

– Выходит, можно, – буркнул ей в ответ, ненароком покосившись на экран телефона.

Молчит. Сука.

– Может быть, ты ее обидел чем-то?

Посмотрел исподлобья на Аделаиду.

– Ничем я ее не обидел. Это она… ушла.

– И даже не обзывался? Розыгрыши не заказывал?

Я встал и отошел к окну, заложив руки за спину. Твою мать! Да я уже голову сломал думать, что же сделал не так и почему Полинка решила от меня уйти!

– Нет, не заказывал. Ничего не делал. Она просто ушла.

– Ничего не делал? – протянула домработница. – Ну, так. Может она и ушла потому, что ты ничего не делал? Ты цветы ей дарил?

– Дарил.

– Часто?

– Один раз.

– Ну… Гриша, ты щедрый мужчина, ничего не скажешь.

– Не было просто подходящего случая, вот и не дарил.

– А секс у тебя теперь не подходящий случай? Что же тогда подходящий?

Поковырял пальцем стекло…

– Я семью захотел завести, Аделаида Родионовна. Я к ней серьезно.

– Да, ну! Гриша, ты меня сегодня удивляешь!

– Все бабы стервы.

Аделаида Родионовна кинула мне в зад подушку, которую буквально только что сама поправляла на диване.

– А ты не думаешь, философ хренов, что на все в этом мире есть свои причины? А? Если тебя посылают, то почему-то. Тебе не кажется, что надо было очень сильно напортачить, чтобы женщина проигнорировала твои миллиарды?

Спрятал руки в карманы. Так и подмывало схватить телефон, а лучше спуститься на парковку.

– Она не такая… Ей это неинтересно.

– Не интересуют миллиарды? И она была с тобой? – допытывалась домработница и как будто подталкивала своими вопросами меня к основной мысли, к основному поводу бросить все и схватить все-таки ключи. – В таком случае, мне жаль тебя, Овчинников. Это ж как надо было себя вести, чтобы упустить сей бриллиант? В Москве, где бабы сегодня превратились в роботов. Красят губищи, ходят на работу, трахаются со всеми ради должностей и наплевали на семьи. Детей больше сами не воспитывают, все нянек нанимают. Потому что самим некогда, им же супербабами надо быть. А если воспитывают, то без души. Лишь бы в эти инстаграмы фотки выкладывать. Есть у меня парочка таких клиенток. Кормят – фотографируют, сфотографировали – на пол отпустили и забыли про них. Целуют только для селфи. Обнимают для селфи. И что я возмущаюсь? Мужики точно такие же все. Не… нет души в них. А все деньги людей портят. Продают фотографии своей жизни и кому они нужны? Ты, Гриша, не горюй. Тебе не нужна настоящая. Зачем? Ты ее испортишь. Сделаешь из нее очередную супербабу. Если ушла, значит решила нормальной, настоящей остаться. Не лезь, милый, не трогай девочку. Нормальных сегодня надо беречь, иначе страшно представить, на кого внуков бросаем… На уродов этих. С телефонами в глазах?

Я пнул стекло.

Еб твою мать! И кто ее за язык тянул? Оставить, беречь нормальных?

Ведь она права…

Я внезапно увидел свое отражение. Здоровенный дядька. Холеный. В барских шмотках, миллионный пентхаус за спиной. Тапки одни три штуки баксов стоят. А Полинка… Она слила мой лимон на благотворительность. Бездумно. Замуж… Я ее уговаривал, а она меня послала. И мужа своего выставила. Послала весь мир. При этом она была единственным человеком, не бросившим меня. Даже сейчас намерена пройти лечение рядом со мной. Кто на это сегодня согласится? За бабло – да. А за просто так? Проводить время с таким моральным уродом? Вспомнить, как я могилку себе выкапывал. Как она меня за шкирку вытащила?

Еб….ь. Гриша. Да ты влюбился. На самом деле, без шуток, башню потерял…

И что теперь делать?

– Хотя… – Аделаида, сама того не понимая, подсказала ответ, который нужен был мне сейчас как воздух. – Если ты на самом деле влюбился, Гриша, то ты изменишься ради нее. Все меняются. Когда любят, а не просто хотят купить. А уж если любят… то не отпускают.

Глава 29

За день я так до конца и не придумала, как же мне теперь жить. Работу пока менять не буду. Да, деньги есть, но это не повод уходить в полнейшее ничегонеделание тем более, что я реально не знаю, чем себя занять. Мои родители всю жизнь работали, я тоже выучилась, получила диплом и отправилась работать. Если так посмотреть, то я не знаю другой жизни.

Все, на чем мне удалось остановиться – взять тайм-аут в размышлениях, насладиться успехом на работе и, возможно, согласиться на одно из предложений о чашечке кофе, но точно не с Горошиным и не с Овчинниковым. Не буду спешить, ведь… мне теперь некуда спешить! Боже, я действительно могу это сказать! Мне некуда спешить!!! В жизни, я имею в виду, а не на работе. На работу уже зверски опаздываю, поэтому пришлось не дожидаться такси, чтобы тащиться по пробкам, а нырнуть в метро и быстренько примчатся в офис. Босса я подводить не планирую, коллег тем более. За время моего отсутствия там накопилось порядочно хвостов и именно ими я, по плану, займусь в первую очередь. А опаздываю потому… потому что все утро не могла решить, что надеть! Раз уж я теперь такая популярная. Остановила выбор на короткой черной юбке и светло-голубой блузке. И, разумеется, высоких каблуках. Которые я в данную секунду проклинаю, чуть не сломав на этих ходулях ноги. Все же я добралась до офиса. Влетела в него в последний момент, опоздав лишь на пару секунд.

Яковлева, самая старшая из бухгалтерского крыла, как раз раскладывала папки с отчетами на полках, когда я влетела в наш рабочий кабинет.

– Громова! Ты работать собираешься? Где тебя постоянно носит? Сегодня тоже на часик заскочила?

Я рухнула за свой рабочий стол и нажала носком туфли кнопку на стационарном компьютере.

– Нет, нет, простите. Все, я закончила исчезать, сегодня же подберу все хвосты!

Тучная коллега в красном платье обернулась и бросила мне:

– Что-то в это плохо верится.

– Нет, точно! Даже на обед не пойду. Все выполню, как полагается.

– Не выйдет это у тебя, дорогуша, – проворчала та. – Овчинников уже минут десять назад велел отправить тебя к нему в кабинет на личную аудиенцию. Так что, дуй давай. Начальство ждать заставлять нельзя!

– Не.

– Чего «не»?

– Не пойду. Я занята. Позже поговорю с ним, сейчас у меня работа.

– А он что, не работа? – коллега подтянула тонкие брови к волосам.

Я кивнула и, скинув под столом жуткие туфли, погрузилась в документы, по пути бросив:

– Работа, но отчеты важнее.

– Ну… ты вообще офигела, родная. Шефа посылать? Это ты крута, мать!

– Угу.

Я не стала терять драгоценное время на объяснение своих поступков. И не ее это дело. У меня работа стоит. В нее мне удалось-таки погрузиться. Часа на пол. И нет, это не были цветы от популярных коллег-мужчин. И не их комплименты. Сперва, для затравки, на нашем пороге появился Антон.

– Громова, – сказал мой бывший топчась на месте, – можно тебя на секунду?

Коллеги обе посмотрели на него с интересом. Ага и я совсем не удивлена. Чемоданы я ему вчера прислала прямо в офис. А куда еще? Адреса его любовницы я не знаю. И знать не хочу.

– Сейчас нельзя, – ответила, не отрываясь от своей работы.

Горошин не ушел. Потоптался на месте еще немного.

– А когда ты освободишься? Ну… чтобы вопрос деловой, по работе, обсудить?

– Не могу сказать, не скоро.

На последнем слове я все же посмотрела в его сторону. Антон смущенно кивал. Что ж. Эта рубашка, которую он сегодня надел, я ему ее подарила. И брюки эти с ботинками мы вместе выбирали. Однако… Лучше ему не знать, на что он меня толкнул своей изменой. Даже больную не пожалел. Сколько все-таки говна может скрываться за такой ангельской внешностью.

Ну, вот. Снова полезли откровенные словечки из лексикона Овчинникова. Шеф мне сегодня снился. Но я думаю… пришла к такому решению, что это муки совести. Наверное, надо было все сообщить аккуратнее, нежнее, что ли. Он же болен. Но, я в этом не виновата. Не выглядит шеф измученным болезнью человеком. Он все такой же сильный и непобедимый, как и раньше. Его очень трудно жалеть.

– Стерва ты, Громова, – сообщила мне вполголоса Яковлева. – Если бы я раньше знала, что ты такая сучка, никогда не угощала бы тебя пончиками!

– Вы ничего обо мне не знаете, – прошептала я в ответ.

– А я и не хочу знать. С сучками и подстилками дел не имею! Так и знай. Если твою тощую задницу надо будет прикрыть, ко мне даже не обращайся. Ищи себе мужиков.

Я уставилась обратно в монитор. Обида закрыла обзор. Можно подумать, она раньше со мной дела имела. Какие-то. Даже улыбалась с применением усилия воли. Так что, ничего не изменится после этого ее заявления. Ни-чего!

Выходить из кабинета расхотелось окончательно, и я зарылась в работе, забыв и об обеде, и о…

– Громова! Сколько можно!!! К шефу, шагом марш! Не удивлюсь, если уволит тебя к чертовой бабушке! – рявкнула на меня Яковлева столь оглушительно, что в моем ухе, показалось, лопнула перепонка.

Пришлось оторваться от стула и все же сходить до кабинета босса. Быстренько проскочила мимо отделов и постучала в дверь.

– Свободно! – раздался из-за нее знакомый голос.

Вошла. Подошла к стулу рядом с его столом и села, сложив руки на коленях, в которых долбился барабанной дробью мой пульс.

Шеф сегодня выглядел на удивление весьма опрятно. Строгий костюм, лицо выбрито, ботинки сияют, запаха сигарет и алкоголя ни от него, ни в кабинете не наблюдается. Овчинников встал со своего кресла, прошел куда-то к шкафу, открыл его, что-то там достал и вернулся. Перед моими глазами предстал небольшой букет с ромашками! Букет перевязан нежно-розовой ленточкой.

Что-то мне стало жарко в районе солнечного сплетения. В животе щекотно…

– Возьмешь?

На автомате приняла букет от него. Понюхала. Долго нюхала, потому что не знала, что сказать. И… мне было стыдно. И жарко. Ногам, рукам, пятки горели. Туфли эти, дурацкие.

– Ты сегодня замечательно выглядишь, – сообщил босс миролюбиво и уселся на край стола перед моим носом. – Выспалась?

Я кивнула.

– Ага.

– Мне рассказали про чемоданы. Фотку мою из туалета тоже прислала?

Я покраснела. Нет. Вот фотку его я не сняла. Просто… просто на ней мы вдвоем. И… и все!

Босс продолжил неспешный разговор. Он не давил, был мягок как никогда.

– Как себя чувствуешь теперь?

Опять уткнула нос в ромашки.

– Лучше, спасибо.

– Я хотел спросить. Останешься ли ты у меня работать? Все изменилось. Я пойму, но буду рад, если останешься.

– Я останусь. Пока не придумала, что делать дальше, поэтому останусь. Сегодня хвосты наверстываю.

Босс взял золотую ручку со своего стола и постучал ею по столешнице. Глаз на него я не поднимала. В животе щекотало все больше и больше.

– Это замечательная новость.

Упала пауза. Почти на минуту. Босс все стучал ручкой по столу и, наконец, произнес:

– Мне прислали график процедур моего лечения. Ты говорила…

– Я буду с вами на каждой из них.

Наши глаза встретились. Щекотание подняло температуру всего тела. Овчинников зацепился взглядом за меня. Кивнул.

– Спасибо.

Я опять посмотрела на ромашки. И понюхала. Чертово щекотание, оно уймется или нет? Ладони взмокли.

– Мне не трудно.

На этот раз пауза свалилась прямо на мой язык. Я не могла им пошевелить и придумать, что сказать, чтобы поскорее все это закончить.

– Я надеюсь, ты не станешь меня избегать?

– Нет, я же хожу на работу.

Как чудесно пахнут ромашки!

– Но ты не пришла ко мне сегодня утром. Я звал тебя целый день. Я бы пришел сам, но ты пока не отменила закон, что Горошин не должен знать о наших отношениях. О том… что мы знакомы немного больше, чем он думает. Свадьбу ты отменила.

– Спасибо. Я действительно не решила, что с этим делать. Хочу сейчас заняться работой, подумаю об этом позже.

Пауза придавила мне ногу. Зараза! Овчинников такой вежливый, внимательный. Настолько, что мне уже самой хочется ругаться матом!

– Ну, раз уж мы подняли эту тему…

Босс запустил руку в карман пиджака, достал оттуда что-то, раскрыл и поставил это что-то на свой стол. Затем одним указательным пальцем коснувшись задней стороны коробочки с кольцом, пододвинул его ко мне.

– Полинка…

Бабочки по пищеводу подскочили к горлу и задушили меня.

– Лично я свадьбу не отменял, знай это. Я понимаю, что не пойдешь за меня замуж, пока я не вылечусь. Я и просить об этом не стану. Благодарен уже за то, что будешь сопровождать меня на лечении, но… Пока ты не решила, отменять свадьбу или нет, я хочу, чтобы ты знала. Я готов в любой момент. Банально, да?

– Ага. Не по-овчинниковски.

– Согласен. Но любить тоже не по-овчинниковски. Раньше было.

– Я… пойду?

Пауза сбежала. Григорий Александрович сложил руки на груди и кивнул в сторону подарка.

– Кольцо возьми и иди. Кинь пока в сумочку.

Я тоже кивнула, не поднимая глаз взяла коробочку и смылась из кабинета. Дверь хлопнула за моей спиной.

– А, Громова!

Прямо здесь же на меня налетел Вадик Нечаев. Мужик на каблуках встал передо мной, как… В общем, преградил мне путь.

– Сто лет тебя не видел, красотка! А ну-ка, пойдем, я тебе губки подкрашу!

Ведущий сотрудник схватил меня за плечи и его пытливый взор упал на то, что я так задумчиво пыталась сжать в своей небольшой руке. Красную коробочку.

– О… Ого, Громова! Все, идем губы красить! Тебе срочно надо! Заодно и расскажешь, что да как. Посплетничаем, идем! Я тебе про новинки в моде расскажу, пошли, пошли!