Текст книги "Я сучка, столичная штучка"

Глава 17

Хочется спросить тебя, Овчинников, какого х… хрена? Что ты творишь, дол….б?

Я опустил свой зад на бордюр прилегающего куска тротуара к зданию автозаправочной станции, где только что частично обвалился потолок. Девчонка с короткой стрижкой плюхнулась рядом. Чумазая, волосы все в пыли, но я четко различаю очертание ее маленьких розовых губ, к котором с полчаса назад приложился с таким удовольствием.

– Откроешь?

Полина протянула мне две бутылки пива. Их она стащила из магазина, с милостивого разрешения его работниц, сразу после того, как мы общими силами связали нападавших и та, которая с пузом, вызвала ментов. Принял из ее рук бутылки по одной. Вытащил из кармана ключ от домашнего сейфа, где обычно храню десяток лимонов наличными на мелкие расходы и откупорил обе.

– Спасибо, – буркнула ведьмочка и, чокнувшись со мной первой бутылкой, уставилась опять на дорогу.

Я тоже сделал несколько глубоких глотков темно-коричневой жидкости, нырнувшей в мой желудок, вперед пропустив шипучую пену. Мда…

За нашими спинами валялись четыре тела из сегодняшнего приключения. Биту я отнес в Роллс, пистолет, свой, естественно тоже. Пришлось позвонить знакомым ребятам, так как те, кто приедет на вызов, непременно заинтересуются гильзами из моего. Ну и вообще всем произошедшим.

На самом деле, эти проблемы могли озаботить многих, снести крышу своей тяжестью, но я думал о другом. Этим утром прокатился до больнички, где мне в очередной раз непрозрачно намекнули на то, что по старому говнюку уже давно плачет матушка-земля. Стыдно сказать, я трусливо сбежал от них и первым делом поехал к этой девчонке. Пожалуй, что…

Что-то изменилось.

Что-то изменилось, Овчинников. Вечно одинокий волк, запивавший, занюхивавший и затыкавший деньгами это бескрайнее одиночество, учуял легкое дуновение чего-то совсем незнакомого. Чего-то дикого для себя. Чего-то, что народ называет «близкий человек». Странная, местами непонятная, а местами безбашенная девчонка. Как же так получилось, что я до сих пор не замечал ее прямо у себя под носом? Ночами волком выл, вгрызаясь в стены собственного пентхауса.

Бабки… Бабками этот вой не перекрыть.

– Домой хочу, – выпив еще с полбутылки залпом, отстраненно заявила Громова.

Внутри моего прогнившего организма что-то зверски сжалось. Сжалось, перекрыв дыхалку. Что? Домой?! Твою мать, почему же у старого козла меня в глазах все потемнело от одной мысли, что она сейчас куда-то уедет и я снова останусь один?

– Не выйдет, мы должны ждать эвакуатор.

– Я такси вызову, – уперто повторила девчонка, сломав мне мозг. – Надоело все.

– Зачем тебе домой? Там же твой, этот, как его…

Я реально забыл его фамилию. Начисто. Так увлекся своим диагнозом и своей «невестой», что все остальное ушло по боку.

– Антон.

– Ага, Антоха, – я запил это имя, мельком вспомнив мысль, которая пришла мне на ум прошлой ночью. Есть у меня один хороший знакомый… Про него толкуют, что за совсем небольшие деньги он помогает людям пропадать в неизвестном направлении…

– Пора бы тебе уже начинать про него забывать, – услышал свое недовольное ворчание.

Вытер рукавом пену с губ. То же, что сжалось в груди, теперь там начало колотиться и заставило меня вскипеть, жар взорвал голову и полез наружу через глаза, налившиеся неконтролируемой злобой.

Медленное осознание причин всего этого коснулось моего сознания. Эта девчонка. Сегодня днем я планировал сдохнуть, потерял связь с реальностью, но она без труда вышибла это из меня, заставив ввязаться в разборку и почувствовать силу своего собственного тела. Как я могу быть смертельно больным, если сумел размахивать битой и уложить четверых? Последние несколько лет я занимаюсь спортом и все мои упражнения заканчивались в зале. Когда под чутким руководством тренера, сдувавшего со знаменитого клиента пушинки, тягал железо. Если подумать, меня это без конца напрягало, а отпустило только сейчас, когда я случайно вспомнил…

Я вспомнил, кто я на самом деле.

Я такой же, как они. Я тоже когда-то воровал. Я тоже вышел из глубинки, где ни денег, ни хера. Сортир во дворе, дряблые потолки, дыры в стенах и вечно ледяная вода. Вечно бухие соседи, да настолько, что тебе начинает казаться – бухло, это единственное счастье на этой бренной земле. Родившись, ты мечтаешь сдохнуть. Ты ненавидишь свою жизнь за то, что вечно нечего жрать и негде спать, и ты обожаешь ее, когда ночью на завалинке за развалившимся сараем, близ вонючего сортира, считаешь на синем небе серебряные звезды.

Я прошел, сука, не такую короткую жизнь. Протоптал половину ее босиком, а вторую половину…

– Я хочу сделать паузу.

– Что? Я не ослышался?

– Нет. Вернее, да. Я хочу сделать паузу.

– В чем это ты хочешь сделать паузу? Ты же, вроде как, моя невеста!

– Вот в этом и хочу сделать паузу.

Поставил бутылку на землю. Пожалуй, так меня не раздирало изнутри даже когда потерял пять лимонов за сделку с французами.

– Ну, – цокнул языком, как бы безразлично, – а если, – повернул голову в сторону Полины, – я не хочу?

Она тоже повернулась ко мне. Голубые глаза проказницы жестко усмехнулись, а ее ротик нагло выплюнул:

– А мне по…й.

Уела. Меня и моим же языком. Стыдно признаться, но в тот момент я еле удержал себя, чтобы не бухнуться перед ней на колени и не начать просить, чтобы осталась. Эта девчонка, росточком где-то мне по грудь и весом с мой тапок, в который раз встряхнула тушку Овчинникова и заставила меня восхищаться собой.

Настоящая. Нормальная. Родная. И с мозгами. Оторва. Без башки. Без комплексов. Сука, красивая. Готовая на все и в то же время недоступная.

Если бы я создавал Мурку, то создал бы ее именно такой.

Почувствовал расползшуюся улыбку на своей роже, еще до того, как что-то сказал. А сказал я:

– Не-е-ет, ты ошибаешься. Это мне по…й, что тебе надоело. У нас уговор и ты, краля, пойдешь со мной до конца.

На ее утонченном и перемазанном грязью личике заиграла ответная улыбка. Зуб даю, она была чище и невиннее, чем моя, со всей голливудской белизной, которую я себе купил. Только вот было такое ощущение, что за ее ангельской внешностью скрывается один большой пи…ц для любого мужского сердца. Даже такого прогнившего, как мое. Ох, Антоха. Ты, б…дь, слепой.

Глава 18

Как у вас начинаются понедельники? Вы приезжаете на работу и долго потом не можете вспомнить, как, собственно, добрались сюда? Как ехали, как бежали до метро или автобуса, как крутили руль своей машины, как матерились на перекрестках и выездах со дворов. Обычно и мои понедельники начинаются точно также. За исключением сегодняшнего.

Ночь я провела вне дома. Овчинников не просто настоял. Он против воли утащил меня в свою берлогу на семидесятом этаже, а утром подвез до дома, чтобы я могла переодеться в чистое. Заставила его ждать в своей тачке за углом, чтобы не отсвечивал перед Антоном. Я ошиблась – гражданского сожителя дома и след простыл. Накануне я звонила ему, соврать, что останусь у Гали. Кстати, в чем-то была недалеко от правды. С той заправки нас с Овчинниковым забрала именно моя подруга. Видимо, судьба вчера побила все рекорды по вниманию к моей скромной персоне и все свои дороги свела к любимой теперь подопечной. Галькина машинка показалась из-за поворота совершенно неожиданно и, как это ни странно, свернула напрямую к нам. Как скоро мы узнали, бензин почти кончился, к тому же, Гале срочно понадобилось в туалет. Именно по последнему адресу подруга промчалась мимо нас первым делом, не заметив на своем пути ни меня с Овчинниковым, ни полицию с остальными действующими лицами. Ничего. И только на обратном пути, она перешагивала через попадавшийся под ногами мусор. И вдруг увидела нас. Роллс Ройс Овчинникова как раз грузили на эвакуатор.

– Поля? – выкатила прекрасные карие глаза подруга. – А ты что здесь делаешь? Да еще и в таком виде?!

Пришлось объяснять, хотя на самом деле надо было предложить ей немного подождать и через пару часиков она бы и сама обо всем узнала. Сеть взорвалась от видеороликов, снятых камерами на заправочной станции. Во всех СМИ пестрили заголовки об Овчинникове и его загадочной спутнице. Мне повезло, камеры там были самые дешевые, снимали с удобных ракурсов, но разглядеть лица участников было невозможно – слишком далеко и по причине отвратительного качества. Овчинникова узнали по его Ройсу и номеру на нем. Самым вирусным стали моменты нашего с шефом вмешательства. Я, влетающая и пистолетом и что-то орущая, превратилась в мема. Овчинникова прозвали русским самураем с золотой битой. Но рекорды побил наш поцелуй. Как выяснилось, он действительно смотрелся круче всего остального. Я пересматривала именно этот кусок раз сто. Залипла на телефоне в то время, как Григорий Александрович намертво вырубился где-то у меня подмышкой.

Судьба… Судьба-шутница. И снова все получилось так, что не было ни одного доказательства того, кто это был с Овчинниковым. Опять став звездой, я продолжала оставаться инкогнито.

Мы входили в офис Овчинниковского мясокомбината под бурные аплодисменты коллег и подчиненных Григория Александровича. Я шла где-то позади. Это было моим требованием к Овчинникову, который с выходных вдруг решил со мной ни на миг не расставаться. Сегодняшний день после работы уже, к примеру, был расписан по минутам. Так что, сравнительная свобода мне была дана только в стенах офиса.

Позабавило, как среди всех встречающих стоял Горошин и хлопал шефу. Восторженно смотрел на того и был похож на жалкого шакала, самого мелкого в своем роду. Как говорят, в семье не без гадкого кобеля. Мой суженный лишь скользнул невидящим взглядом по моей скромной фигуре и поспешил вдогонку за шефом. Что еще интереснее, за начальником увязались далеко не все. Основные мужские силы остались в холле и как только Антошка скрылся за поворотом, несколько пар сильных мужских рук подхватили мое худое тело и пару раз подкинули его в воздух. Основные и самые громкие овации достались серой мыши Громовой!

– Поля! Поля! Поля! – скандировали они на все лады.

Меня обнимали, трепали большими ладонями по голове, целовали в щеки и куда придется, и весь этот балаган не унимался, пока героиню дня не внесли на руках в ее рабочий кабинет. Только там поставили драгоценную ношу на землю и после еще десятка поздравлений, сотни восхищений, восторгов и приглашений на ужин, обед и завтрак, оставили, наконец, спокойно работать.

Дольше всех задержался Савицкий. Поигрывая грудой мышц, парень уселся на край моего скромного рабочего стола, залихватски улыбнулся во все зубы и подмигнул.

– Полина…

– А? – ответила, краем глаза отметив степень озлобленности, тянувшуюся по полу едким туманом со стороны моих коллег и соседок по кабинету.

– Я тут что хотел сказать? – улыбнулся еще раз. – Представляешь? Так засмотрелся на твою красоту, что даже забыл!

Слабенький такой подкат, мне даже трудно оценить его по какой-либо шкале. Да и разве есть шкалы у глупых поступков? Пожалуй, что есть. Премия Дарвина тому доказательством. И Ромочка активный кандидат на нее, генофонд планеты существенно улучшится, если парень заслужит «почетное» награждение.

– Ты бы лучше работал, а не на красоту смотрел, – пропыхтела тучная Яковлева со стороны своего стола, торцом придвинутого к окну.

Об этом месте «с видом» принято отзываться, как о самом блатном, потому что именно тот, чей стол подпирает окно, всегда решает, проветривать или нет, закрывать жалюзи или нет. Чаще всего Яковлева мерзнет именно тогда, когда в нашем кабинете невыносимо жаркой и потеет в самый холод. Специально ли, или на самом деле так складываются обстоятельства, мне это неизвестно. Но именно сей факт заставляет меня ее ненавидеть больше, чем она того заслуживает. И именно поэтому, я не прогнала Савицкого, а наоборот, хлопнула несколько раз подкрашенными ресницами и улыбнулась в ответ, дабы позволить парню задержаться еще на мгновение. На очень долгое мгновение.

– И что же тебя особенно во мне привлекает? – пропела ему сладким голоском.

Парень облизнулся плотоядно и уже потянулся было лапищей к моей руке, как в кабинет зашел незваный гость. Антон. Мой ненаглядный застыл в дверях, очевидно, не ожидая увидеть эту картину. В нерешительности он кашлянул. Неуверенно так. Рома медленно обернулся.

– А, Горошин, ты? Чего тебе? – с львиной ленцой проворчал Савицкий.

– Я… – Антон почесал затылок. – Я… это. Я с Громовой поговорить хотел.

– Не с Громовой, – поправил его Савицкий жестко и повернул голову ко мне, после чего, уже сменив тон на ласковый, добавил, – а с Полиной Олеговной.

И таки дотянулась его ручища до моей руки. Савицкий поднес ее к своим губам и галантно приложился в поцелуе.

– Ладно, мне действительно пора бежать. Зайду попозже, и обязательно занесу кофе с шоколадкой. Ты какой любишь, с молоком?

– С молоком, – моя улыбка не слезала с лица, хоть щеки уже порозовели до предела. Я могу хорохориться до безумия, но внимание и мужская сила настолько мощной волной поглощающие меня, победили гордыню без боя.

– Ага! Так я правильно запомнил! – поднял бровь красавец. – Принесу с молоком. Будет тебе… много молока.

Боюсь, Ромочка имел в виду нечто другое, но на этом остановился, лишь подарив мне второй поцелуй, поднялся со стола и, подмигнув, вышел из кабинета, по пути задев «случайно» внушительным плечом Антона.

Я задумчиво проводила Савицкого взглядом. Еще недавно воспринимала своего Антона самым красивым мужчиной на земле, но в последние дни стала видеть его совсем в ином свете. А сейчас, буквально только что заметила, эти его нелепо-модные штаны, рубашку и бабочку. Глупую улыбку… И то, как он пасует перед всем, к чему тянется.

– Полина, – оставшись один среди женщин, Горошин моментально стал более уверенным в себе. Окатив присутствующих в бухгалтерии дам надменным взглядом, он жестом велел мне выйти. Я подчинилась.

– Громова, забери распечатку с большого принтера, раз уж выходишь! – крикнула мне наша красавица Лиза вдогонку.

– Угу.

Антошка схватил меня под локоть и выволок в коридор.

– Ты чего? Савицкий у тебя аванс выпрашивал? – зашипел он на меня.

Ну, вот! Надо же! Антон, оказывается, не только не знает, что зарплатами я не заведую, но и даже предположить не может, что кто-то способен ко мне клеиться не из меркантильных целей. Не суди других по себе…

– Ну…

Я мягко высвободила локоть из его хватки и направилась к принтеру. Громадина стояла чуть поодаль от нашего кабинета и ею пользовался весь офис. Чаще всего, конечно, мы из бухгалтерии, но и другим монстр нередко нужен был.

– Ладно, не в этом дело, – Горошин последовал за мной. – Ты всю ночь где-то пропадала, не видела, что Овчинников опять прославился? Вот, крутой мужик! Они с той моделью, с которой он прыгал с крыши, ограбление предотвратили. Прикинь? Вдвоем напали на заправку. Она стреляла! Кайф! Хотел бы я с ней познакомиться… Ну, в смысле… Посмотреть. Она ведь такая смелая!

Принтер загудел. Лист за листом машина распечатывала квартальные отчеты. Я оперлась о него руками только с одной целью, сдержаться и не врезать Горшину.

– Ты знаешь, у нее куртка похожая на твою, только у нее круче. Твоя подделка, я же знаю. А у нее от дизайнеров, никак иначе!

– Не сомневаюсь, – процедила сквозь зубы, но он не услышал, мое замечание поглотили звуки от печатающего монстра.

– Она такая крутая! А он еще круче! Ты видела уже тот ролик, где они целуются? Это огонь!!! Вот это девушка! Любой парень мечтал бы с ней встречаться. Ты, кстати, знаешь, в нашем отделе все мужики об этом говорят.

Я почувствовала его. Погрузившись в гудение принтера, как в жужжание мантры, окунулась в чувства, в общем, делала все, чтобы только не слышать эту ересь, которую нес мой любимый человек. Я еще не видела всех роликов, но… Никогда не поверю, что там настолько не видно, что это я! Он настолько не верит в меня, что даже рассматривая видео, остается при этом полностью слепым?!! Да, лицо смазано, но одежда! Походка, в конце концов!

Я почувствовала его. В противоположном коридоре появился Овчинников. В новеньком костюме, до блеска начищенный, шеф вышел из своего кабинета. Он разговаривал с кем-то, кого не заметила я. Мой начальник и с некоторых пор наглый жених, развернулся к секретной любовнице передом и без стеснения окинул взглядом мою фигуру. Короткое платье и высокие каблуки не давали фантазии ни единого шанса на карьерный рост. Все, что я могла показать – я показывала. И еще больше усилила эффект, почувствовав взгляд Григория Александровича на своих ногах. Сильнее уперлась ладонями в фырчащий на все лады принтер, выгнула спину, капельку оттопырила попу и… поймала до ужаса довольную ухмылку! Эту ухмылку он адресовал мне. Той, которую никак не хотел замечать рядом стоявший гражданский супруг. Он все говорил и говорил. Говорил обо мне. Он восхищался мною, когда я была в руках Овчинникова. Когда совершала с ним безумные поступки. Интересно…

А займись мы с шефом прямо здесь и сейчас, прямо на этом принтере сексом? Прямо под носом у Антошки? Перемалывая данную мысль, смотрела на босса. А он ее как будто прочитал. Слово в слово! Овчинников по виду собирался сделать шаг в мою сторону. Нисколько не сомневаюсь в том, что ему не слабо. Я медленно покачала головой. Увидел только он. И пожал плечами, мол, я предлагал.

– И, я хотел тебе сказать, – прорезался голос Антона в мой мозг. – Не стоит тебе так загуливать. Я понимаю твое состояние, но я же тебя ждал дома. Тем более, врач запретил лишние волнения, а ты у подруг ночами зависаешь, курить начала, пить. И все же, зачем тебе таракан?

Горошин следующим поступком огорошил не только меня, но и Григория Александровича, не переставшего за нами наблюдать. Антон придвинулся ко мне, все еще не смотревшей в его сторону, подтянул мою голову и поцеловал в висок. Надо было видеть мое лицо и физиономию Овчинникова. Шефа перекосило! Если бы я не знала его подноготную, то могла бы ненароком подумать, что босс приревновал. Нет… не может этого быть!

– Он живет у меня.

– Ты таракану уделяешь времени больше, чем мне. Давай сегодня в ресторан сходим? А, Поля? Сразу после работы? Я столик закажу, чтобы точно был свободен.

Монстр закончил печать. Я собрала листы и взяла увесистую стопку в руки. Прижала к груди, повернулась к Антону:

– Какого…

– Чего? – не понял он и я осеклась.

– В смысле, почему ты вдруг решил пригласить меня в ресторан?

– Как? Как это, почему? Я же тебя люблю, хорошая моя!

Мой возлюбленный выглядел искренне. И говорил вроде тоже.

– И мне выделили карточку, – шепнул, наконец, главное он, – ну, карточку фирмы, клиентов в рестораны водить на деловые встречи. Так что, мы с тобой сходим нахаляву!

Глава 19

Я не ответила Антону ни да, ни нет. Слово Овчинникова было сильно, а как я уже говорила, он успел до моего гражданского супруга распределить вечер невесты. Хоть на данный момент наш недоступный босс погрузился в неотложные дела и уже как несколько часов без передышки заседает с инвестиционными попрошайками в своем кабинете, это совсем не значит, что Григорий Александрович напрочь позабудет о своих желаниях. Кстати, он уже присылал мне смс с напоминанием. Сразу после того, как увидел меня с Горошиным возле принтера.

После этого я, в приподнятом настроении, вернулась в кабинет бухгалтерии, ожидая, что хоть что-то произойдет и… Ничего не произошло. Овчинников окунулся в работу, Антон тоже, поклонники больше не заходили. А меня жгло. Прямо что-то жгло изнутри. Сердце продолжало бешено колотиться и трепетать, не подсказывая, что это с ним и как это состояние возможно утихомирить. Измучившись на своем рабочем месте, я сорвалась и направилась к лифтам, захватив по пути свое пальто. Обычно на работе я этого не делаю. Не пользуюсь лифтом и тем более, не поднимаюсь на самый верх, на крышу, где периодически прохлаждаются избранные, с целью покурить и подышать свежим московским воздухом.

Шагнула в кабину. Двери медленно закрылись, и мы поплыли вверх. Мы – это я и кабина. Говорю так, потому что теперь у нас с ней особые отношения. И не только с ней, но и с крышей. В первый раз я это сделала, чувствуя ужасный страх внутри. Овчинников стоял рядом, он находился в том же положении, однако меня это ничуть не успокаивало. Если так посудить, босс и сейчас близок к моему положению.

И это меня нисколько не успокаивает.

Двери лифта открылись, я вышла на площадку, сделала несколько шагов, толкнула стеклянную двери и нырнула в холодный осенний воздух. Почти как в тот раз. Сегодня только людей меньше, но все они дружно обернулись ко мне. Без аплодисментов. Не дожидаясь специальных оваций, протопала на каблуках к высокому парапету и посмотрела вниз. Здорово. Серая Москва как на ладони, наша улица и я в одежде. На крыше, но в одежде. Главное прыгать не собираюсь.

– Привет! Сигарету?

Сама поразилась, насколько спокойно я отреагировала на появление рядом со мной главной соперницы Лерки. Той самой. Окинула ее взглядом. Любовница Антона предстала во всей красе. Эксклюзивная фигурка украшала собой скромненький деловой костюм, на плечиках у плутовки болталась белая шубка из соболя, а на губах блестела красная помада.

Я взяла у нее сигарету и даже прикурила ее зажигалкой. С чувством затянулась и выпустила в небо тоненькую струйку весьма неполезного дыма. Не поблагодарила.

– Слушай, – соперница перешла за заговорщицкий шепот. – Я хотела тебе сказать… Ты же живешь с Горошиным? Ты не подумай чего. Твой Антон мне несколько раз предлагал встретиться, но я его отшила. Ты только не подумай чего, я специально подошла тебе сказать. Ты пойми, Антон мне побоку…

Девушка, которую я раньше боялась и ненавидела, нервничала больше, чем я перед прыжком. Она повторялась, заикалась и запиналась. А ведь я считала ее модной, уверенной в себе светской львицей, столичной штучкой и настоящей сучкой. На поверку же…

– Полина, ты такая классная! – у Леры затряслись руки, и она запахнула посильнее полы шубки. – Овчинников от тебя голову потерял! Ты не беспокойся, я Антону не скажу, что это ты, я же все понимаю. И вчера уже так резко пресекла его предложение, что он не мог не понять!

Не проронив ни слова, я затянулась еще раз. С душой так. Кто-то и где-то говорил про то, что не надо самому лезть и менять свою судьбу, жизнь сама все расставит по своим местам. Надо же. Я никогда бы не подумала, насколько может быть приятным обычный побочный эффект от твоей смелости. Я занималась совершенно другим, хотела отомстить Антону. А получилось… Неужели она и вправду его отшила? Так его ресторан на сегодняшний вечер, это… Крысы бегут с корабля и хватаются за последнюю ниточку?

– Девчонки, не помешаем?

Мою бывшую уже и больше неинтересную мне соперницу не только прервали, но и мягко так отстранили парни из нашей компании. Мужчины обступили меня со всех сторон, обложив своим вниманием и нескончаемыми комплиментами. Как и Антона недавно, я их не слышала. Отстраненно наблюдала за Лерой, бывшей королевой офиса, с поджатым хвостом и ушами, уходившей с крыши. За последние несколько часов отстраненность в моем взгляде усилилась. Я как будто не ощущала себя в своем теле, наблюдала за всем со стороны и вроде как знала, чем все это закончится. И в то же время… оставалась уверенность в том, что впереди меня ждет новый и очень неожиданный поворот.