Текст книги "Не мужик – огонь!"

Глава 4. Вспомнить всё!

Зак

Хотелось жрать и забиться поглубже, куда-нибудь в укромное место и отсидеться. Эти желания ощущались диаметрально противоположными, и желание жрать побеждало. Тело, там, где я мог его видеть, выглядело, словно реквизит к фильму ужасов, а ощущалось… Вот как если бы пласт теста пропустили через лапшерезку, а потом то, что получилось, зачем-то снова смяли в небрежный комок, и теперь каждая полоска в нем не только болит, но и не уверена, что прилипла на свое место. И всё, просто всё чесалось! Держать себя в руках стоило неимоверных сил. Мне, кажется, доводилось чувствовать себя и хуже, но не припомню, когда.

«Кто я»! Да я в себя пришел, когда ты ненавязчиво помахала своей клюшкой, а своё имя вспомнил только после того, как ты о нем спросила…

Кто я? Интересный вопрос. Хотелось бы знать на него ответ. Но пока у меня его не было. Пока у меня была амнезия. Я откуда-то знал, что обстановка в кухне, где я сейчас находился, – настоящий, хоть и запущенный, антиквариат, исключая современный холодильник, микроволновую печь и электрический чайник. Я знал, как ими пользоваться. И даже оценил марку техники как недешёвую, и был в курсе, что она входит в противоречие с общей обстановкой дома. Я смог вспомнить своё имя, кажется, настоящее. Всё убеждало меня в том, что ретроградная амнезия, а это обычно проходит.

О, я знал, что такое ретроградная амнезия! Может, я врач? На этот вопрос мозг среагировал и подсказал, что судя по рубцам, у меня были ожоги третьей степени. Но при стопроцентной площади поражения люди с такими повреждениями не выживают.

Всё-таки медик?

Однако я понятия не имел, как такое лечить. Наверное, всё же нет. Тогда кто? Точно не нищий бомж, потому что когда говорил, что заплачу, я был твёрдо уверен, что в состоянии это сделать. Это вылетело автоматически. Хотя прямо сейчас деньги взять, прямо скажем, мне было неоткуда. Из чего возникал следующий вопрос: как я оказался в таком виде там, где нахожусь? К сожалению, хозяйка не знала на него ответ. По её реакциям я был в этом убеждён, хотя откуда убеждённость бралась, понятия не имел.

Хозяйка была миленькой. Достаточно высокой, стройной, но не тощей. Копна довольно темных, – точно цвет при свете уличного фонаря различить было сложно, но не черных, – волос обрамляла округлое скуластое лицо. Большие глаза. Сочные губы красивой формы, в которых читалась страстность натуры. Зачем мне это читать в моём нынешнем облике, оставалось очередным вопросом без ответа. Если моё лицо выглядит так же, как остальное тело, вряд ли это знание мне пригодится.

Как же всё чешется, кто бы знал! Если бы у меня были волосы, я бы подумал, что это вши. Или блохи. Но на чем им держаться? Я же безволос, как коленка, везде, куда мог дотянуться взгляд. И руки, чтобы почесаться.

Порция готового ужина в магазинной упаковке стремительно таяла. Я не то чтобы наелся, – тело требовало больше пищи, – но есть уже было просто некуда. Желудок был набит под завязку. Не говоря уже о том, что любое гостеприимство имеет границы. Хозяйка и так проявила его на двести из ста возможных баллов. Если бы ко мне в дом явился голый обожженный мужик и влез в мой холодильник, я бы его попросту пристрелил.

О! «Пристрелить» не было фигурой речи! Я действительно это мог. У меня было оружие, и я умел им пользовался. Однозначно.

– Полагаю, спрашивать, на какой адрес вызвать такси, бессмысленно? – задала вопрос на удивление бесстрашная девушка.

Или глупая.

Возможно, она никогда не слышала о маньяках.

Я о маньяках слышал. Без вариантов. Возможно даже, я был одним из них, но прямо сейчас не испытывал ни потребности убивать, ни совершать насилие. Помимо желания жрать, пить и чесаться, я хотел только спать. Так, что с трудом сдерживал зевоту. Поэтому вне зависимости, являлся я маньяком или нет, до утра был полностью безобиден.

Не дождавшись моего ответа, хозяйка продолжила:

– Совесть не позволяет мне выгнать на мороз человека, которого я только что спасла от голодной смерти. – В её тоне сквозила лёгкая насмешка. Я мог её понять, хотя юмора ситуации не разделял. – Поэтому я позволю вам переночевать здесь, Зак.

– Это очень щедро. – Голос слушался меня с трудом. Нос, горло, лёгкие – всё саднило.

– Но сначала вы помоетесь.

Вода! Мыться! Всё внутри вдруг всколыхнулось предвкушением от этой мысли. Это было правильно и необходимо. И даже важнее, чем спать.

– С радостью! – прохрипел я.

– Вот это меня вообще не интересует: с радостью или нет. Спать вы будете в комнате для завтраков.

– Где?! – Комната для завтраков?! В моей прежней жизни это определённо было излишеством.

– Вот там. – Хозяйка мой вопрос истолковала по-своему и ткнула пальцем вправо от себя. – Проходите по коридору, и направо будет маленькая комнатка. Думаю, в ней будет проще согреться, чем в столовой или гостиной. К тому же оттуда можно пройти в гостевую ванную. В комнате вы найдёте скамейки, их можно составить, чтобы лечь. Я поищу что-нибудь надеть, постелить и укрыться. Второй этаж мой. Ни при каких обстоятельствах не советую туда подниматься. Я могу неправильно истолковать ваши намерения, и это окончится для вас плачевно.

Видимо, у неё всё же было, чем защищаться, раз она говорила об этом так решительно. Почему-то от этой мысли мне стало спокойнее. Не за себя – за неё. Наверное, я всё-таки не маньяк. А если маньяк, то очень совестливый.

Пока хозяйка умчалась собирать обещанное «приданое», я прошёл в указанном направлении и действительно обнаружил в конце узкого коридора, уходящего из кухни, комнатку. Если кухня была освещена уличным фонарём, то с этой стороны дома было практически темно. В слабом свете месяца глаза различали лишь общие контуры. Помещение было почти квадратным, ярдов восемь-девять в длину, не больше. У окна стоял стол и два узких коротких диванчика. Работающим в четверть силы сознанием я пытался сообразить, как тут можно устроиться на ночлег, и тут черепную коробку буквально взорвало ярким электрическим светом. Это было реально больно! Свет словно лазером прожёг рыхлые мозги до самых затылочных костей. Я зажмурил глаза и закрыл их ладонями, но это было ужасно! Кажется, я даже застонал, точно не могу сказать, мне было не до контроля.

– Ой, простите, не подумала. Сейчас!

Мимо меня протиснулась хозяйка, имени которой я всё ещё не знал, и щёлкнула выключателем поблизости. Потом протиснулась снова, и едкий свет сменился благословенной тьмой.

– Я посчитала, что вам нужно осмотреться, но стоило хотя бы предупредить о своих гениальных планах. – Она не извинялась, но признавала свою ошибку.

Я приоткрыл глаза. Свет теперь падал откуда-то сбоку, и в рассеянном виде он уже не так жалил.

– Нормально? Выключатель в ванной справа. Если глаза не адаптируются, и лампа будет резать, на бойлере есть светящиеся индикаторы. Даже если выключите основной свет, в полной темноте не окажетесь.

– Спасибо. – Голосовые связки после еды и тёплой воды стали слушаться лучше.

– С постельным бельём у меня не очень. – Тут я заметил на столе гору добра, не увиденную ранее по случаю ослепления. Девушка говорила не совсем правду, я это слышал по тону, но не собирался предъявлять претензии. Грязному, вонючему, неизвестно чем страдающему бомжу я бы тоже не нашёл постельного белья. Я бы и бомжа у себя не нашёл уже через пару минут после его обнаружения. – Но у меня есть чехлы для мебели! Они не совсем новые… – Между строк звучало «неплохо сохранились для своего преклонного возраста, и потом выкинуть не жалко». – Зато они большие, в них можно завернуться. И шуба, чтобы не замёрзли. Она немного не в себе, уж извините, но очень тёплая.

Хозяйка ткнула рукой в торчащий из-под светлого облака чехлов кусок меха. Видимо, шубейка из той же коллекции антиквариата, что и мебель на кухне.

– Вытереться можете этой тряпицей. – Судя по виду, та была отложена на половые тряпки, тут к гадалке не ходи. Но и это было слишком щедро. Серьёзно. – Ну и из одежды, что могла, подобрала.

– Вы очень добры.

– Ну уж… – Видимо, хозяйка приняла мои слова за сарказм.

– Вы правда слишком милосердны к грабителю, вторгшемуся в ваш дом. Я бы так не смог на вашем месте. Я искренне благодарен и стараюсь не думать о том, что на моём месте мог оказаться преступник. – Фраза была длинной, и к концу её голос снова сел.

– А вы не преступник, Зак?

Я помотал головой.

И был абсолютно честен: ничего подобного я за собой не помнил.

– Напоминаю, что на второй этаж вам вход запрещён. Спокойной ночи! – Девушка развернулась, чтобы уйти.

– Как к вам обращаться?

– Марша. Меня зовут Марша.

– Очень приятно, Марша. Спокойной ночи. Я не покину этой комнаты, – поклялся я.

– Уж постарайтесь!

Когда её шаги стихли где-то в глубине дома, я вволю почесался и взялся разбирать кучу тряпок на столе. Зрение наконец отошло от световой атаки, алые пятна больше не стояли перед глазами. Шуба оказалась форменной армейской, из меха бизона – реальный раритет! Запах нафталина и кожеед не лишили её главной ценности – она была очень тёплой. Я не ощущал холода, хотя хозяйка куталась в толстый халат. Эта вещица из пыльного сундука была способна спасти от суровых морозов, а на улице было каких-то тридцать по Фаренгейту. Днём и вовсе снег растает. Но жар костей не ломит.

Из нательной одежды первой я обнаружил безразмерную футболку с двусмысленной надписью «Неси добро!». У меня она почему-то ассоциировалась с бандитским налётом, хотя, скорее всего, была выдана на какой-то волонтёрской акции. Ещё в куче лежали тоненькие штанцы, цветастые и свободные. Я прикинул их к себе. Будут коротковаты, но на зад, скорее всего, налезут. Кроме того заботливая хозяйка поделилась со мной вязаными носки с протёртыми пятками – будем считать это результатом подрывной деятельности моли. Но на первый взгляд прорехи были только кстати, потому что носки были мне однозначно малы, а с дырками на пятках был призрачный шанс их натянуть на ноги.